В объятиях Бонтен

Кофе безумно пузыриться и пениться, заливая маленькую электрическую плитку, комната пропахла жженными кофейными зернами. Такемичи стоит с отсутствующим выражением на лице. Перед его глазами вновь возник образ Такеоми. Он все такой же наглый, думающий, что ему всё позволено, раз сумел пристроиться под боком у Сано. Надо же, «Бонтен». Пфф… Променял Шина на Сано. Как убого. Отвратительно. Мерзко. «Давай посидим» Забавная шутка, можно сказать ироничная. Такеоми просто ненавидел его. Его аж всего потряхивало, когда Такемичи доставалось больше внимания от других. А как он гонял бедного Харучие, никому такого не пожелаешь. В чем был виноват мальчишка, раз хотел как все дети бегать и играть с друзьями, а не подтирать сопли, девчонке. Сенджу… Её тоже перемололо в той мясорубке. Что же, они все хотели забраться наверх, наверно там солнце светит ярче. Кофе выкипел. Такемичи в бессильной злобе пнул кухонный шкафчик, дверь с жалобным скрипом отвалилась. — хватит. — сказал он сам себе. — прекрати. забудь. тебя это больше не касается. — Взгляд синих глаз упал на футон, где лежала черная футболка, что давно уже ничем не пахла, хотя он и старался её не стирать. Запах моторного масла и дешевых сигарет выветрился. Ком подступил к горлу. — хватит! — Такемичи постарался придать своему голосу уверенности. Он выключил плиту, швырнул в раковину пригоревшую турку, повернулся к футону и сделал пару шагов, он дрожащими пальцами смял футболку, а затем словно страшась и стыдясь своего поступка поспешно кинул вещь в черный мусорный пакет, скомкал его и еще в один пакет положил. — хватит. — Такемичи посмотрел на беспорядок, который учинил на кухне и поморщился. Надо же, его кухня опять в руинах, его бабка наверное на том свете скрипит зубами от злости. Она не терпела многих вещей, но в особенности грязную кухню и когда он одевался как бомж. Оба правила были нарушены. Открыв дверцу шкафа, он достал старые, потертые синие джинсы, белую оверсайз футболку, на ноги обул легкие кеды черного цвета, его руки украшали множество различных фенечек, подарки детей из детского дома, куда Такемичи иногда ходил в качестве волонтера, тонких серебряных браслетов, неприметный золотой ободок привычно занял своё место. Никто даже не подумает, что он одинок. Кудрявые волосы он по обыкновению взъерошил пятерней и хмуро окинув себя взглядом вышел на улицу. Улочки мегаполиса еще только просыпались, не многочисленные люди в черных костюмах были угрюмы. Конечно, кто будет рад работе в шесть часов утра? Порой Такемичи удивлялся, как люди готовы беспросветно трудиться, что бы что? Заработать по — больше денег? Так куда их девать, если ты выходишь на работу в шесть утра, а возвращаешься в лучшем случае в одиннадцать вечера. Очередные пустые размышления, они ни к чему не приведут, но позволяют забить голову. Иначе… Иначе он сорвется и со всех ног побежит обратно, будет лихорадочно искать нужный пакет, разорвет его на части, прижмет футболку к лицу и зарыдает, кляня себя за то, что вновь попытался избавиться от вещи, от памяти, от Шина… Он жалкий воришка, хранящий украденную вещь, уже многие годы, на руинах алтаря, что однажды возвел в своем сердце. Встреча с Такеоми была отрезвляющей пощечиной. Эти глаза смотрели на него с презрением и ненавистью, впрочем ничего нового для Такемичи.

***

День проходит обыденно. Прием заказов, маленькие букеты словно стайка равноцветных птиц, разлетаются по огромному мегаполису, радуя тех, кто их получает. Такемичи внимательно наблюдает за Чифую, что сейчас высунув кончик языка, пытается собрать букет из колокольчиков. — Риндо… — прошептал Такемичи себе под нос. Как давно он не видел его? Десять лет? Нет, он совершенно не жалеет, альфы для него под запретом и как бы Риндо не был мил, он — альфа. Взгляд утыкается на горшки с орхидеями, нежно-фиолетовые лепестки трепещут от легкого ветерка. — Ран… — хватит. — он обрывает сам себя. — Что? — Чифую смотрит на Такемичи вопросительно. — Ничего, извини, заработался. — Такемичи снимает маску и улыбается. Да, на работе он носит круглые очки с пустыми стеклами, пряча глаза за ними и медицинскую маску. Неизвестно, что может произойти, а столкнуться случайно с кем — ни будь из «Бонтен», не хотелось бы. Хотя, они наверно не ездят сами за цветами, многочисленные слуги и задницу подотрут, не позволяя господину Сано замарать свои ручки. Входная дверь открылась, колокольчик мелодично звякнул. — Это уже третий магазин, сколько можно? — возмущенно шипит высокий мужчина с длинными фиолетовыми волосами. — Такеоми попросил, что ты от меня требуешь? Санзу вообще землю носом рыл, загонял всех. Приветик — Ран выжимал из себя самую очаровательную улыбку из его арсенала, притворяясь добряком. «Накаркал.» — подумал Такемичи. — Добрый день, -прохрипел Такемичи, он старательно начал сутулиться, от чего его и так не высокий рост, стал еще меньше. — Помочь с выбором? Вот, сегодня нам поступили свежие ромашки, очень подойдут утонченным натурам. — дашь номерок? — проигнорировав вопрос спросил Ран, он облокотился на маленький прилавок и сейчас старательно пытался рассмотреть лицо Такемичи. — извините, но я женат. — Такемичи показал руку с кольцом, её тут же грубо схватили, сильные пальцы Рана сжали запястье, а вторая рука сорвала медицинскую маску. — красивый. — знаю. — Такемичи не стал совершать ошибку и вырывать руку из захвата. — долго же мы не виделись. — Риндо смотрел на Такемичи обвиняющим взглядом, словно он предал. — ага. — и что будем делать? Встречу положено отметить. — Ран продолжал сжимать хрупкое запястье. — я не пью. — Такемичи был спокоен, время паниковать будет чуть позже, он не боялся, но здраво опасался. Такеоми, черт бы его побрал, как был ебаным треплом таким и остался. — кто еще в курсе? Риндо! — рявкнул неожиданно он, — хватит приставать к моему работнику! у вас дела только со мной, не заставляй меня сделать дырку в твоем очаровательном лбу. — Такемичи достал вторую руку, в которой был пистолет. — показываешь зубки. мило. — Ран провел большим пальцем по запястью, безжалостно срывая многочисленные фенечки. — уродство. — пояснил он свою выходку. — пфф, больно нужно, я так, чисто познакомиться. — Риндо отошел от Чифую, сделав вид, что его очень-очень заинтересовали фиалки. — Все знают. Это такое событие, ты и в Токио. — Ран продолжал ласкать запястье, словно невзначай, он пытался стянуть обручальное кольцо. Ему быстро надоело и он не выдержав все же сорвал кольцо, выбросив его куда-то за спину. — это тебе тоже не идет. — я никуда не уезжал. С чего бы? — Такемичи вопросительно выгнул бровь. — И вправду, зачем? — Риндо обошел прилавок и сейчас стоял позади Такемичи, он наклонился и потерся носом о затылок, там где была его феромонная железа. — пахнешь так же, как и тогда. — руки полезли в карманы, оттуда он достал маленькую шоколадку. — все еще носишь их. Вкусно. — откусив шоколад произнес Риндо, показыва язык брату. — уйдите по хорошему. Нам с вами нечего обсуждать. — Такемичи по-прежнему сохранял спокойствие, только сердце его билось пойманной птицей в груди. — Мичи. Ты так и ничего не понял? — Ран поцеловал его запястье. — Санзу уже потрошит твою биографию, ты же знаешь, он у нас настойчивый мальчик. Добьется своего. Вот если бы ты Какуче дал отворот поворот, мальчик бы и промолчал, глотая слезки. Такеоми у нас не такой и к тому же очень, повторяюсь, очень предан Майки. — заткнись. Вы все умерли для меня, особенно Сано и Такеоми. — прошипел Такемичи, теряя самообладание. — Как грубо. — Ран состроил печальное лицо. — Ты даже не произносишь его имя. Сано, вот кто для тебя он. Такеоми рассказывал, что ты Майки даже на руках носил, обеды ему готовил, умывал и целовал. Нам с Риндо даже обидно как-то. Нас то ты просто терпел, из чувства жалости и ответственности. — все в прошлом. Сейчас я живу другой жизнью. — упрямо повторил Такемичи, он вздрогнул, когда телефон Рана запиликал. Старший из братьев внимательно всматривался в экран телефона. — Это твоя квартира? Это же убожество. — Ран поморщился. — Я не хочу знать твое мнение. — Риндо, ты только глянь, как живет человек, что отбил нас у того толстяка. Прошлая квартирка была лучше. — Мичи, что же ты? О! — воскликнул Риндо. — твои счета! Да ты с такими деньгами мог бы жить в центре. — вы закончили? уходите, видеть вас не желаю, а Такеоми передай, в следующий раз, когда увижу, убью. — синие глаза блестели безумием и ненавистью. — Ради нас ты тоже убил. Помнишь? — фиолетовые глаза Рана заблестели. — ты был прекрасен, омега, что пришла к нему, пропахшая феромонами, о, как ты был прекрасен, покрытый с ног до головы кровью. Признай, в тебе есть это! Желание убивать, желание окунуть свое прекрасное тело в горячую кровь. — хватит. — я убил не ради вас. Ради него… — пфф, но ты же освободил нас, а хотя мог оставить там, возился с нами. Лечил, кормил, даже к психологу водил. Помнишь Риндо? Такемичи молча опустил голову. — Все, пошли. нас ждут. — Ран не выпуская руку Такемичи, внимательно смотрел, как омега медленно выходит из-за прилавка. — Не трогайте моих работников. — прошелестел голос Такемичи, он шаркая ногами стал идти за Раном. — конечно, нам нужен только ты. Ох, малыш Санзу будет рад.

***

В машине они молчали, братья уткнулись в экраны телефонов, периодически хмыкали и одаривали его задумчивыми взглядами. — Ты соврал по поводу брака, Майки был не много не в себе, а малыш Моччи едва не проломил череп Такеоми, знаешь же как здоровяк не любит делиться. — мне глубоко плевать, что вы там себе на придумывали. Такемичи Ханагаки умер много лет назад. Сейчас я обычная омега, что работает лишь бы прокормить себя. — Тц, Мичи, что же ты так ненавидишь нас? Ты и так прожил слишком долго в дали от нас. — Риндо гладил затылок, зарываясь длинными пальцами в кудрявые волосы. — Вы выбрали свой путь, кто же виноват, что интересы поменялись. Не понимаю, для чего бередить воспоминания. Мне даже жалко ваших омег. — голос Такемичи звучал ровно, ему удалось усмирить гулко стучащее сердце, тело постепенно расслаблялось. — Видишь ли, — Ран сделал театральную паузу, его рука легла на бедро Такемичи, чуть сжав его. — как бы тебе объяснить. Вот например, ты забыл про конфету в пиджаке, не носишь его, не стираешь, а потом достаешь и бац, конфета! Что ты сделаешь? Конечно же съешь её. — с аналогиями у тебя хреново, как и с логикой. — усмехнулся Такемичи, пальцы на затылке сжались, причиняя легкую боль, Риндо не любил, когда брату грубят. — ах, у нас будет много времени, что бы привыкнуть. Тебя так ждут. — Скорее ад замерзнет, прежде чем я буду с вами общаться. — считай, что он уже замерз ибо все черти вылезли на поверхность. Поцелуй был обжигающий, причиняющий боль. Ран кусал губы, заставляя их кровоточить, он тут же слизывал мелкие бисеринки крови. Он хватал зубами поочередно то верхнюю, то нижнюю губу зубами, оттягивал их и отпускал. Салон машины заполнил удушливый запах хвои, словно в рот напихали иголок. Такемичи затошнило, он стал вырываться. — Ран! — Риндо оттолкнул брата, обнимая Такемичи. — прости. — прохрипел Ран. — Так долго сдерживал себя. Теперь к хвое присоединился едкая горечь полыни. -прекратите!!! — хрипел Такемичи, давно он не чувствовал эти феромоны, они буквально сбивали с ног. — шшш… Мичи, ты хорошая омега. — Ран справился с собой и сейчас ласкал Такемичи соски через ткань футболки. — не здесь. хватит… — ты будешь хорошо себя вести? Хммм, ты уже течешь? — Риндо смотрел как ткань синих джинс намокает. — приятно. — отпустите… — Такемичи раздирал себе горло ногтями, он причинял себе боль, пытаясь заглушить омегу, но та тоже боролась, рядом с ней были альфы, они приятно пахли, они были по-своему заботливы, с ними она чувствовала себя в безопасности. — ненавижу… — засыпай, давай же, поддайся. — ласково мурлыкал Ран, он уже снимал с омеги футболку, припав губами к розовым горошинкам сосков, лаская их языком. Одновременно с этим выпуская еще одну волну феромонов. В уплывающем сознании Такемичи, вертелись одни вопросы. Почему? Зачем? Глупо. Он прекрасно знал почему. Он ждал, когда за ним придут. Он ненавидел их всей душой.