В объятиях Бонтен

Удар. Голова дергается, но он ничего не чувствует, только глухую раздраженность и злость на самого себя. За то, что он слишком слаб, что бы дать сдачи, ответить с той же силой своему самому ненавистному брату на свете. Ну почему Майки повезло с Шином, а он должен страдать от вечных придирок от Такеоми. — Эй! — раздраженно вскрикивает не высокий парень, что сейчас с стоял в проеме двери, позади которого стоял Вака кладя голову на плечо подростка. Два быстрых шага и парень с обесцвеченными волосами вырывает руку Харучие из захвата Такеоми, — совсем больной, он же ребенок! — Он должен следить за Сенджу! А он опять умотал, всё время бегает по подворотням, словно бездомная дворняга! Харучиё скорее кожей ощущает недовольный взгляд старшего брата. На его плечи кладут две теплые ладони, что пахли молоком и шоколадом, а еще от них пахло горечью и дешевизной сигаретного дыма. Ладони осторожно поглаживают хрупкие плечи Хару, парень присаживается на корточки и улыбается, в его синих глазах искриться искренняя обеспокоенность. — Не слушай этого идиота, он просто высокомерный болван. — Такемичи достает из карманов шоколадку и вкладывает в маленькие ладошки Харучие. — На вот, детям такое полезно. Сладкое порой лучшее лекарство от всяких придурков. Это только для тебя, договорились? — заговорщицки подмигивает Такемичи, а затем взяв за руку выводит из магазина Шиничиро. — А это Сенджу. — вторая шоколадка словно по волшебству появляется в ладонях Такемичи и он отдает её Харучиё без всяких сожалений. Хару не понимал, от куда Такемичи постоянно достает такие вкусные шоколадки, его детский мозг списывает всё на волшебство. Шестнадцатилетний Такемичи кажется ему таким взрослым и умным, а еще очень заботливым и добрым… — Эй, Мичи, хватит возиться с мелкими! — из магазина выглядывает Вакаса и он не заметно для подростка показывает язык Харучие, словно доказывая, кому на самом деле принадлежи Такемичи, это сильно раздражает маленького Хару и он в отместку, прижимается всем телом к ногам Ханагаки, и хотя он еще не представился, но он мечтал стать альфой ведь именно с момента становления, он пометит Такемичи, и присвоит себе. — Ну все, беги. Ни о чем не беспокойся, я как следует врежу Такеоми, положись на меня… И Харучие хочется закричать, что нет! Ненужно этого делать, что он сам справиться со своим братом, что Такемичи не следует так беззаботно улыбаться! Санзу пытается схватить Такемичи за рукав, прижать к себе и не отпускать, но нельзя ухватить туман, он рассеивается на рассвете… Настойчивый стук в комнату заставляет разлепить веки из-за чего сон прерывается. Как же он взбешен. Очередной сон о его не легком детстве и о человеке, что пропал со смертью Шиничиро. Исчез, словно в мире не существовало солнечного и улыбчивого подростка с желтыми как лучи солнца волосами. — Че блядь тебе надо? — резко открыв дверь комнаты, изумруды сверлят раздраженным взглядом человека, что в мире именуется его братом. Ублюдок. Как же Санзу ненавидел Такеоми. Убил бы, да к сожалению он полезен королю и ненависть на время можно притушить. Потом, когда Такеоми перестанет быть полезным организации, можно и скормить его свиньям. Этот кусок плоти заслужил это. — Во — первых, ты вновь пропал на сутки. — Такеоми окидывает Санзу презрительным взглядом, и едва заметно морщиться. — опять обдалбался своей дрянью, можно и умерить свои эксперименты с наркотой. — в мире кто-то сдох? — приподняв вопросительно бровь произнес бешенный пес Бонтен. — Что? — Я говорю, в мире сдох кто-то настолько важный, что я должен следовать твоим ебучим замечаниям? Ты случайно дверью не ошибся? — Санзу складывает руки на обнаженном торсе, он облокачивается на косяк, практически нависая над Такеоми. — У меня нет времени выслушивать твои малолетние бредни. — морщиться Такеоми, он скидывает со своего клетчатого пиджака несуществующую пылинку. — ты забыл какой сегодня день? — День когда ты добровольно пустишь пулю себе в лоб? Для такого случая я даже время освобожу в своем плотном графике. — Санзу запустил пятерню себе в розовые волосы и взъерошил их. Блядь. Сегодня день смерти Шиничиро Сано. Нужно купить свежие цветы и возложить их на могилу. — поручи это Хайтани, они все равно ничего толкового не делают. — Шин был для нас семьей. — Это для тебя он был всем! Я служу Майки, он — мои истинный король. Только перед ним я встаю на колени. Меня не ебут твои нежные чувства. — зло выплевывает бешённый пес. — Ты должен возложить цветы на могилу Шиничиро. Майки в этом году поедет лично навестить могилу семьи Сано, так что пошевеливайся. Приготовь все нужное и отправляемся. — Такеоми разворачивается на каблуках своих классических черных туфель и уходит, оставляя Санзу разбираться во всем самому. — да что б тебя! — рявкает разъяренный Санзу. Он с силой хлопает дверью, от чего жалобно скрипят петли. Как же он ненавидит все эти похоронные рожи и скорбные лица. А ещё ему сегодня нужно быть трезвым. День определенно будет в списке одним из самых дерьмовых. Не то, что бы все дни Санзу были самыми прекрасными и красочными, но серые будни раскрашивали многочисленные таблетки. Через пять минут из комнаты вышел высокий мужчина в костюме в полоску, под его пиджаком скрывалась кобура с пистолетами, в специальных ножнах на щиколотках и руках находились заточенные словно бритва ножи. Легкий бронежилет скрывала накрахмаленная розовая рубашка. Пес был полностью готов, что бы защитить своего хозяина. Могила семьи Сано была ухожена, она располагалась на старом кладбище, где уже никого не хоронили, можно было сказать, что кладбище принадлежало старинным семьям, что не один век владели землей. Могила Шиничиро Сано была вычищена до блеска, в вазе стояли свежий букет белоснежных лилий, а воздухе витал легкий аромат молочного шоколада. Этот запах заставил Санзу отчаянно вертеть головой, но ничего кроме серых гранитных плит он не увидел.