Когда зажигается Искра

Все совпадения с реальными организациями, осуществляющими деятельность по обеспечению особых условий содержания Объектов, случайны. Прогуливаясь по улицам своего города, заказывая еду домой или прячась под своей кроватью — Вы находитесь в полной безопасности.

      Мир за окном был заключён за прочную литую решётку: гнущиеся под завывания метели верхушки деревьев и коллеги, курящие у входа следственного отдела Структуры. Когда Антон потянулся через прутья решётки, чтобы выпустить сигаретный дым в форточку, по глазам прошлась режь розовой вспышки. Из сумрачного и кусающего холодом мира на Шаста смотрело окно многоэтажки, подмигивая ему своим люминесцентным светом. Казалось, Шаст даже слышит музыку, которая играет в такой далёкой от него квартире — это точно инди-рок, который, как известно, самым благотворным образом влияет на рассаду.       А может этот розовый свет совсем про другое, и в квартире не скучная рассада, а вечеринка. Вечеринка, из тех беспощадных, что устраивают подростки в старшей школе. В квартиру тогда вечно заваливаются какие-то непонятные типы, которых никто не звал, но и прогнать стрёмно. Весь вечер вечно кто-то ссорится, кто-то целуется, а кто-то сидит хикканом в углу. Шаст был скорее из последней категории. Последние лет пять так точно.       Дурацкая подростковая романтика, секунду которой Шаст выцепил в вечернем сумраке рабочего кабинета, приятно покалывала на кончиках пальцев. И, едва осознав свою над Антоном власть, побежала вверх по кисти, спрыгнула на грудь, а там, минуя одежду, мышцы и кости, пустила корни в самое сердце. И, не способный этой романтике сопротивляться, Шаст обречённо констатировал с последней затяжкой: «В таком свете нужно целоваться».       И вдруг остро прочувствовав эту необходимость — разделять с кем-то такие моменты — Шаст тут же придумал, как её удовлетворить. Возьмёт и прямо сейчас зарегистрируется в приложении для знакомств. Правда, по опыту его коллег, там сплошь «маньяки озабоченные», ну так это даже хорошо, может Антон своими переписками раскроет пару висяков, а там и до нового звания недалеко.       В неосвещённый кабинет уже пробрались сумерки. Своими длинными когтями они оставляли зацепки на полупрозрачных занавесках, а потом небрежной походкой прогуливались до шкафа с архивом нераскрытых дел, принимаясь перелистывать странички. И тогда на страницы ложились тени, поглощая знания о прошлых жертвах Объектов и предсказания о будущих, которые оставались незамечанными, теряясь в множестве объективных признаков. Шаст захлопнул форточку, кинул окурок в пустую банку из-под кофе, и сумерки смущённо юркнули в горшок с цветком.       Антон был не самым заботливым хозяином, и свернувшиеся в трубочку коричневые листья это подтверждали. Парень грустно хмыкнул, давая себе завет, что если у начальницы пронесёт, он придумает, как цветок спасти. К сожалению, шансов на то, что пронесёт, было маловато, а вот его факапов за последние дни предостаточно.       1. Вчера он чуть не спалил здание школы, фиксируя Объект БУ-2302;       2. Два дня назад на его выезде потерпевший чуть не лишился руки (хорошо, что скорая приехала быстро);       3. Неделю назад он ликвидировал Объект БУ-321 на такие мелкие кусочки, что даже описывать в Рапорте было нечего.       Шаст в последний раз проскользил взглядом по тёмному кабинету и выскользнул за дверь. Тут же задел плечом башню из Контейнеров, которая была собственноручно выстроена им несколько дней назад. Но его авторство, никак не мешало ему на эту башню натыкаться каждый чёртов раз.              В конце коридора была приглашающе открыта дверь в кабинет Утяшевой, только вот Антон совсем не хотел быть там гостем. Голубые стены из-за тусклого освещения казались зеленоватыми и напоминали атмосферу студенческого общежития. Даже пахло также — сигаретным перегаром, духотой и делами, которые бесконечно откладывают на завтра.       Осторожно огибая башни из Контейнеров около кабинетов коллег, Шаст пробрался по узкому коридору и замер перед приоткрытой дверью. Парень проскользил взглядом по барабанящим по столу пальцам Ляйсан, чуть выше по идеально выглаженному рукаву формы и, столкнувшись с недовольно сжатыми губами, поспешил отвести глаза в сторону. Похоже, Утяшева уже приняла какое-то решение, повлиять на которое он не может. Значит, гори оно всё синим пламенем.       Под пристальным взглядом начальницы Антон шагнул в кабинет и плюхнулся на стул напротив её стола. Ляйсан подалась вперёд, приподнявшись со своего места — нависла как неизбежная буря, от которой нельзя укрыться. Утяшева в нетерпении тряхнула головой, и тугой пучок волос, угрожающе подпрыгнул, обронив несколько прядей на плечи. Антон против воли очертил взглядом погоны на чужих плечах и неловко сжал край своего худи. Свою форму он последний раз видел где-то под диваном… месяца два назад?        — Капитан Шастун, — рокочущий голос подтверждал серьёзность надвигающейся стихии, — что у тебя с раскрываемостью?        — Всё… нормально, — пожал плечами Антон, наблюдая за тем, как Ляйсан морщится от его слов, как от болезненного спазма. — Десять пойманных за месяц Объектов же.        — А если из них вычесть дела, где потерпевшим причинили средний и тяжкий вред здоровью? Или где на тебя были составлены жалобы за вред, причинённый имуществу? Не говоря уже о выживаемости самих Объектов, — Ляйсан покачала головой, опускаясь обратно в кресло.       Антон без интереса следил за своей начальницей, — каждый следующий жест был до тошноты ему знаком. Ляйсан массировала виски. Потом тянулась за блистером с таблетками на столе. Выдавливала одну и закидывала в рот, запивая остывшим чаем. Каждый новый раз отличался только пейзаж за окном. Например, сегодня мимо зарешётченных окон протаскивало полиэтиленовый пакет.        — Чем меньше Объектов, тем меньше работы… — пробормотал Антон, но, прочитав в глазах начальницы решимость лишить его премии за такие высказывания, поспешил исправиться. — В смысле, конечно, я постараюсь избежать всяких последствий вроде причинения вреда людям или там… их имуществу. Но у нас и так весь коридор в этих коробках с Объектами, — он повёл рукой в сторону закрытой двери. — Ну и зачем они нам живые в таких количествах?       Только около его кабинета было больше десятка Контейнеров с Объектами, в том числе с живыми, но сказать этого он не успел. Снова встретившись со взглядом Ляйсан, Антон понял, что своими рассуждениями забросил себя в самый эпицентр бури. И из этой бури он, конечно, выберется физически целым, но вот на целостность его психического состояния уповать вряд ли получится.        — Пока ты пытаешься решать не-твоего-собачьего-дела вопросы, у нас в Отделе есть следователь, который отлично справляется и с раскрываемостью, и с выживаемостью Объектов.       Ну, конечно, как это, пять минут разговора и без упоминания нового светила в мире обнаружения и фиксации Объектов. Новый следователь — заноза в заднице — был в каждом уголке Структуры. В любом разговоре с Лясей, в еженедельном отчёте в актовом зале или в разговорах за перекуром.        — Но у него же выслуга маленькая для майорских погонов, нет?       — Зато амбиции подходящие, тебе бы поучиться.       — Ляйсан Альбертовна, — тщетно силился Антон сдержать рвущееся возмущение. — Ну отцепитесь уже от меня со своим Поповым!       Антон знал, что перегнул, как только последняя раздражённая интонация утонула в мертвецкой тишине между ними. Но Ляйсан лишь повела бровью, а потом вдруг... улыбнулась. Эта улыбка выбила из Антон весь, только начинающий распаляться, запал, и он непонимающе уставился на неё. Это новые антидепрессанты такие хорошие или он что-то упустил?             — Забирай дело и выезжай по адресу, — только самодовольно хмыкнула Ляйсан, выкладывая на стол увесистую папку. — А после поговорим.       Шаст поднялся со стула одним резким движением, схватил со стола папку и вышел прочь из кабинета. На краю сознания звенело неприятное предчувствие, которое велело ему прямо сейчас вернуться к Ляйсан и выяснить, в чём тут подвох. Но Антон только отмахнулся от этого порыва, как привык отмахиваться от всех предчувствий, ощущений и других реакций, не поддающихся рациональным объяснениям. Он просто раскроет это дело, постаравшись обойтись без жертв и повреждений, и тогда у Ляси просто не будет повода сравнивать его с новым следователем.       Антон протискивался через узкие коридоры башен контейнеров с грацией угловатого подростка, ловя на себя взгляды коллег из приоткрытых кабинетов. Те, наверняка, слышали обрывки их разговора в кабинете Утяшевой. Может, даже этот показательно-идеальный новый следователь слышал. Когда Антон только пришёл в отдел несколько лет назад, ему пришлось заслужить доверие коллег. А этому Попову с первого дня удалось вызвать завистливое презрение коллег и уважение начальства. И самое обидное, что, похоже, реально за профессионализм, а не в силу близких родственных связей с кем-то вышестоящим.       Споткнувшись о порожек на выходе из здания, Шаст выругался и вывалился в мартовский холод, который выругался на него в ответ, швырнув в лицо ветром со снегом. Антон скользнул завистливым взглядом по курящим у выхода коллегам, кутающимся в пуховики. Если Шаст рискнёт остановиться и покурить, в своём худи точно заледенеет.       Белый Рено Логан встретил Антона привычным писком и, тоже весьма привычным в силу шастовой неуклюжести, опечатком грязи на рукаве бежевой худи. Была бы форма Структуры — было бы не так обидно, её грязно-синий цвет невозможно сделать более дерьмовым, чем он есть на самом деле.       Когда хлопок закрывающейся двери отрезал Шаста от противной весенней погоды, он блаженно выдохнул в духоте своей машины. Позволил себе несколько секунд не думать о смертоносном существе, которое ему вскоре придётся ловить, и перевёл взгляд на Структуру. Там вовсю разворачивалась попытка затащить в здание Контейнер по размеру сопоставимый с коробкой от холодильника. Сначала Шаст посочувствовал коллегам, а потом облегчённо выдохнул, осознав, что такой огромный Контейнер в коридор их отдела точно не поместится. Остаётся надеяться, что Объект, который он будет сегодня ловить, тоже небольшой. И, понимая, что дальше оттягивать ознакомление с делом бесполезно, Антон открыл папку, вытаскивая оттуда Резюме Объекта.       Объект: БУ-3101       Класс: удовлетворительно опасен (ХХХ человеческих жертв за время наблюдения)       Тип: разумный       Особые условия содержания: БУ-3101 следует хранить в Контейнере из металлов внеземного происхождения: ХХХХХХ, ХХХХХХ и другими, способными выдержать взрыв до 4000 мДж. Минимальные допустимые размеры ёмкости: 30 на 15 см. НЕ допускается перемещение коробки из сектора Д, а также её открытие в присутствии сотрудников с допусками ниже 2 класса.       Описание: БУ-3101 — аномальный механизм, строение которого напоминает ХХХХХХХХ ХХХХХ. Внешний каркас состоит из огнестойкого металла, температура плавления которого составляет ХХХ градусов. Внутренняя структура объекта представляет собой концентрацию взрывоопасных химических соединений: ХХХ, ХХХХХХ и ХХХХХ.       Главное аномальное свойство объекта состоит в способности неконтролируемо производить взрыв до 5000 мДж и радиусом поражения….       С таким количеством цензуры читать дальше было бессмысленно. Да и, к сожалению, у Антона доставало практического опыта взаимодействия с этим Объектом этого вида. Антон поморщился, когда вспомнил болезненные мурашки, прожигающие кожу после удара током. В этот раз он точно будет осторожнее. Тем более, у него в машине есть изоляционный Контейнер. Правда у Антона не было уверенности относительно его исправности, но и новый ему взять попросту неоткуда. У них белая бумага-то хранится в сейфе у Ляйсан, что уж там говорить о замене оборудования. Антон покачал головой, отвлекаясь от риторических размышлений о бюрократических заморочках и вытащил из папки следующий лист.

      РАПОРТ О ПРОИСШЕСТВИИ № 28Г49-202Х

      В 15:23 по местному времени в Структуру поступил звонок от Наблюдателя за территорией № ХХХ о повышенной аномальной активности, волны которой соответствуют частотам БУ-3101. В результате проведения оперативных структурных действий было установлено, что источником волн является сумка курьера компании «Оранж». Было также установлено, что курьер направляется по адресу г. ХХХХХХХХ, ул. 1905 года, д. 17, кв. 109.       Избирательность работы цензуры возывала восхищение — ведь если зацензурить город, никто точно не вычислит место происшествия. Получается, Шасту очень повезло, что его умственные способности позволяли предположить, что произошло всё в том же городе, где он родился, работает и умрёт, если не будет достаточно аккуратным при задержании.       Городская трасса встретила его месивом из грязи и подтаявшего снега, но зато относительной пустотой. Но это, конечно, недолгосрочная удача. Обратно он поедет, когда час пик уже полностью вступит в свои владения, тогда пробок не избежать.       Вдоль дороги жались друг к другу пятиэтажки, то ли пытаясь немного согреться, то ли пересказывая друг другу истории о былом величии города. Когда-то этот город был научным центром страны, но сейчас о том напоминали только мемориалы с именами учёных, обрамлённые трещинами и отслаивающейся штукатуркой. Антон не застал город в эпоху процветания — для него он всегда был таким: улицы с фамилиями именитых учёных, заваленные снегом настолько, что даже редкие туристы не рисковали туда соваться.       В закоулках этого города притаились истории детства и юности Антона, но рядом не осталось почти никого, с кем бы он мог эти воспоминания разделить. Антон точно не помнит, как он потерял всех этих людей. Может где-то в этих дворах сказал «до скорого», но так и не встретился, а может обнял перед отъездом в Столицу за лучшей жизнью, а потом не нашёл себе в этой жизни места.       На въезде во двор машина увязает в снежной колее, которым сплошь расчерчены все парковочные места, пешеходные дорожки и даже детские площадки. Шаст втискивает автомобиль с краю проезжей части, блокируя выезд нескольким машинам, поэтому, заглушив двигатель, первым делом кладёт под лобовое стекло истрёпанную бумажку с номером телефона. Не то чтобы он всерьёз рассчитывал ответить на звонок, одной рукой удерживая Объект, но хоть какое-то успокоение для души.       Антон ёрзает, пропуская через поясницу кожаный пояс кобуры и крепко фиксируя его, а потом тянется на заднее сидение за Контейнером. Он безуспешно крутит коробку в руках, но на той ни маркировки о предельных температурах и мощности взрыва, ни отметки о возможности повторого использования. В любом случае, это последний его Контейнер, который ещё не разваливается на части прямо в руках, и Антон бросает его изучение за бессмысленностью.       Антон выныривает в морозный вечер, крепко прижимая к себе Контейнер и накинув капюшон. Очертания многоэтажек теряются в снежной пелене и серости сумерек, и только окна многоэтажек отбрасывают тусклый свет, освещая путь. Русые кудри торчат в разные стороны, закрывая обзор, и, тряхнув головой, Антон в который раз обещает себе подстричься «вот прям завтра».       И вдруг впереди — движение. Серая тень на детской площадке. Рука дёргается к кобуре, но Антон заставляет себя застыть. Он впивается взглядом в снежную пелену перед собой, оценивая обстановку. Покосившие металлические снаряды, торчащие среди сугробов — не самое очевидное место для БУ-3101. Или всё-таки подходящее? Антону точно стоит подтянуть теорию поведения Объектов, а не то...        — Вам что надо?       Детский голос застаёт парня врасплох. БУ-3101 не умеет пародировать человеческую речь… по тем данным, что он помнит. Но всегда остаётся деталь, закрытая крестиком или вынесенная звёздочкой в примечания. Поэтому Антон щурится, стараясь разглядеть очертания обладателя голоса. Но перед ним всё также только серость сугробов и холод металлических конструкций, из-за которых он слышит обрывки разговора.        — Там злой дядька с чёрными глазами.       Ноющие от напряжения мышцы тут же расслабляются. Может голос Объект и смог бы спародировать, но такое фэнтазийное высказывание — точно нет. Антон пробирается через следы протекторов в снегу, и из-за сугробов становится видно полдесятка голов в разноцветных шапках. Заметив его, дети вскидывают голову, отвлекаясь от сооружения снежной баррикады. Дети с опаской смотрят, и Шаст поднимает руки вверх, демонстрируя мирные намерения.        — Во-первых, глаза у меня зелёные, — но, не найдя понимания на своё возражение, переходит к делу. — Где седьмой дом знаете?       — Это мой дом, а вам зачем?       Девочка в розовом дутом пуховике выступает вперёд, поджимая губы и смиряя его подозрительным взглядом.               — Мне еду надо доставить, — кивает Антон на Контейнер в руке. — Скажите в какую сторону идти, а?       Девочка машет рукой в сторону дальнего дома, теряя к парню интерес. Может Антон и не магистр психологии, но некоторые паттерны, как отвести от себя подозрение, подцепляет просто из повседневной жизни. Хотя конкретно в данной ситуации это весьма иронично, учитывая, что Объект попал на адрес как раз в курьерской сумке.       Холодный ветер морозит щёки, а пальцы мёрзнут без перчаток. В кроссовки набивается снег, и носки Шаста — между прочим, последняя чистая пара — становятся насквозь мокрыми. Перед подъездом кто-то опрокинул мусорный бак, и Антону приходится бороться не только со стихией, но и с остатками чьего-то вчерашнего ужина.       Шаст рассматривает домофон и облегчённо выдыхает — не работает. Толкает дверь и застывает в тишине подъезда. Стены болотно-зелёного цвета. Свет от единственной в подъезде лампочки то тухнет, то снова вспыхивает. Ветер спотыкается об отваливающуюся от стен штукатурку и запутывается в объявлениях, беспорядочно расклеенных по стенам. Пахнет плесенью и сыростью. Словом, никаких признаков присутствия БУ-3101, стандартный депресняк спального района.       Шаст вытаскивает из кобуры пистолет и снимает предохранитель. Наступает на первую ступеньку и прислушивается. Всё так же тихо. И шаг за шагом начинает подниматься.       Запах плесени слабеет после первого этажа и сменяется запахом сигарет. И тогда же Антон слышит тихое шуршание.       Он замирает, прислушиваясь. Объект или гражданский? Чтобы обезвредить Объект — нужна всего пара секунд. Сейчас главное — определить источник звука. В тишине подъезда Антон слышит, как колотится его сердце. Закусывает язык, умоляя его заткнуться, и вдруг...        — Ты чё крадёшься?       Антон вскидывает пистолет наверх к источнику звука. Но его целью оказывается удивлённый мужчина. Тот отшатывается назад, и Шаст видит, как в проёме между пролётами мелькают его растянутых на коленках штаны.        — Если ты грабитель, то денег у меня нет, — предупреждает мужчина. — Я безработный, мамой клянусь.       Антон качает головой, опуская пистолет. Он выдыхает, стараясь успокоить колотящееся сердце, и поднимается к незнакомцу. Незнакомец встречает его на лестничной площадке внимательным взглядом и почти выкуренной сигаретой.       — Семьдесят третья квартира на каком этаже?       — Справа от лестницы на третьем, — мужчина заметно расслабляется, позволяя себе ухмылку. — А ты их типа грабить или спасать собираешься?        — Не решил ещё.       Хочется остаться на этой лестничной площадке и тоже закурить. Но вместо этого Антон плетётся наверх, на последней ступеньке бросая мужчине:        — Здесь может быть опасно в ближайшие минуты.       Когда непродолжительная возня и бормотание стихают, Шаст снова остаётся в оглушительной тишине. Дверь семьдесят третьей выглядит совершенно обычно. Замки на месте, никаких следов борьбы. По всей видимости, курьер смог беспрепятсвенно войти внуть, а там всё и случилось. Антон гонит от себя картинки обожжённых человеческих тел и легонько поддевает дулом дверь. Та покачивается на петлях и открывается — незаперто.       Парень проскальзывает внутрь и чуть не спотыкается. На полу два тела. На коже ожоги. Одежда подпалена. Но, кажется, дышат. Уже неплохо. Правда, Антон обещал сегодня вообще без жертв, но…       Треск.              Шаст сильнее вцепляется в Контейнер, боясь поднять голову. Свет из кухни застывает у его ног, и он укрыт полумраком коридора. Если Объект не напал, значит — не заметил. Но как только Антон делает шаг вперёд чувствует — обнаружен. По коже бегут мурашки. Короткие электрические импульсы, которые дразнят его и зовут подойти ближе. Подойти в зону поражения, где Объект сможет его хорошенько подпалить. В горле поднимается тошнотворный комок, орущий ему бежать вон, а желудок скручивает желание сделать шаг вперёд.       И тогда БУ-3101 сам появляется на пороге кухни. Объект идентичным другим из данного подвида: компьютерная мышь чёрного цвета, на боках разными цветами переливаются узоры — милые декоративные элементы. Объект выглядит как обычный предмет техники. Мышь средней ценовой категории — такая, чтобы можно было вечером сыграть пару каток в любимую игру. Курьеры развозят такие штуки тысячами по городу. Кого-то они радуют больше, кого-то меньше. Сейчас Шаст однозначно во второй категории.       Провод-хвост нетерпеливо бьёт по кафелю на кухне. БУ-3101 знает, что Антон здесь. И хочет, чтобы Антон подошёл ближе, чтобы испепелить его.       Шаст делает вперёд ещё один шаг. Справа от Объекта — оранжевая курьерская сумка. Значит, курьер на кухне. С небольшой вероятностью — жив.       Ещё один шаг.       Наверное, среди курьеров и без всяких сбежавших Объектов высокая смертность. Ненормированный график работы, тяжёлые условия труда, хамоватые клиенты и…       На третий шаг корпус мышки дёргается в его сторону.       Двойное кликанье. Хвостик взметается вверх. Узоры на боках вспыхивают красными разрядами. Эти молнии — как предвестники электрического взрыва.       Просчитывать риски нет времени.       Антон делает выпад, наступая на хвост Объекта. Мышь вразнобой клацает кнопками, из-за скролла вырываются маленькие искры. Антон накрывает Объект Контейнером, придавливая к полу. Но защитный барьер на дне не закрывается, потому что хвост остаётся вне ёмкости. Провод швыряет из стороны в сторону и вдруг цепляет запястье Антона.       Шипение.       Сначала Шаст слышит звук, а потом кусачие мурашки бегут по коже: от кисти к изгибу локтя. Кожа на руке вскипает, от рукавов худи теперь пасёт горелым. Антон зло выдыхает через зубы, пытаясь отстраниться от боли. Нарастающий в ушах треск помогает в этом, потому что его прошивает осознанием: сейчас рванёт.       Антон наваливается на Контейнер, упираясь в него ладонями. Треск нарастает. Становится глухим, рокочущим и вдруг... Тишина. Хвост Объекта мелко дрожит, вытягиваясь вверх.       Бам!       Взрывная волна концентрируется на кончиках пальцев. Шаст пригибается ниже, полностью вжимаясь в Контейнер. Тот мелко дрожит, ходит из стороны в стороны, и, когда Антону кажется, что тот сейчас вырвется... Всё вдруг заканчивается. Контейнер не трясётся, Объект не сопротивляется, а его хвост обмякает.        — Пока мышка перезаряжается, она не ударит током.       Глубокий баритон чуть не откидывает Шаста от Контейнера сильнее взрывной волны. Он оборачивается назад и теряет от увиденного дар речи.       Арсений Попов, тот самый хвалёный новый следователь, облокотился о кухонный гарнитур и с интересом наблюдает за происходящим. Будто он на занимательном цирковом представлении! Великий и ужасный Объект против умственно-отсталого следователя Шастуна.        — Ты что здесь делаешь? — шипит Антон, продолжая придавливать Контейнер к полу.        — Я говорю — посмотри на её провод… — игнорирует Арсений его вопрос.       Шаст формирует короткое предложение, чтобы задать следователю направление движения, но провод вдруг снова начинает барабанить из стороны в сторону. Попов опускается рядом на корточках и протягивает к Контейнеру руку. И, прежде чем Шаст успевает рыкнуть, сжимает ладонь на проводе.        — По хвосту Объекта не бегут электрические разряды. Значит Объект не опасен. Видишь?       Арсений отталкивает парня и приподнимает Контейнер. Быстрым движением закидывает провод внутрь, и защитный барьер, наконец, с щелчком захлопывается. Объект зафиксирован.        — Ты плевать хотел на теорию, да? — усмехается Попов, поднимая Контейнер с пола и протягивая ладонь для рукопожатия.        — Хули ты на моём деле? — отталкивает Антон протянутую ладонь.       Шаст даже не пытается цензурные слова для выражения своих мыслей. Боль от ожога разрастается, злость на нового следователя никогда и не унималась, и ему с трудом удаётся концентрироваться на происходящем. Антон бы поверил, что появление на его деле нового следака просто совпадение — ну вызвали на одно дело, бывает. Но учитывая разговор с Лясей и потенциальную необходимость конкурировать за звание с Поповым, такая встреча просто не может быть совпадением. Это они типа теперь соревнуются? И кто тогда выиграл в этом раунде?        — Подкинешь в отдел? — как ни в чём не бывало спрашивает Арсений. — У меня, кстати, есть с собой набор «Первой Помощи», давай ожог обработаем.        — Сам себя подкинешь, метро работает, — шипит Антон.       От напоминания об ожоге, тот резко вспыхивает болью, и парень закусывает нижнюю губу. И ведь ожоги в этой квартире не только у него. Чертыхаясь за свою рассеянность, Шаст возвращается в коридор. Склоняется над телами — всё ещё дышат. Одной рукой пишет сообщение, запрашивая вызов бригады, а другой подбирает с пола брошенный в спешке пистолет. Теперь только молится, чтобы Антон успел в Отдел быстрее, чем до Ляси дойдёт информация о новых пострадавших.       Когда он оборачивается, Арсений по-прежнему держит в руках Контейнер и наблюдает за ним. Искусственный свет высвечивает его голубые глаза на белой коже двумя искрами, слепящими хлеще лампочки.        — Гони Объект, — требует Антон, вернувшись на кухню.       Арсений поднимает бровь и изучающе смотрит исподлобья. Шаст думает, что если он начнёт препираться, он точно ему въебёт. Ожог зудит так, что он готов въебать и самому себе, только бы отвлечься от болезненных ощущений. А кроме того, что, как не наличие пойманного Объекта определяет победителя в этой гонке за званием.        — Ну держи, — Арсений усмехается уголком губ и протягивает Контейнер. — Погода сегодня отвратная, «Скорая» будет долго ехать, — задумчиво тянет мужчина, отворачиваясь от Шаста к окну.       Антон поудобнее устраивает Контейнер на сгибе локтя здоровой руки:        — Ну тебе же в кайф тусить на чужих делах, дождёшься, — фыркает парень и выходит из комнаты. Он слышит смешок Арсения, но не пытается его разгадать. Все в Отделе знают, что он со странностями. Пусть и с хорошей раскрываемостью.       Ожог на руке продолжает саднить, не давая забыть о себе, и Шаст снова закусывает губу. На несколько мгновений ему удаётся сосредотачиваться на впивающихся в кожу зубах, но потом вспышки неровной боли возвращаются. Антон быстро сбегает вниз по ступенькам, проклиная этот несчастный день.       Ещё этот Попов. Шаст уже очень долго ждёт майорские погоны, и, если придётся вцепляться в них зубами — так тому и быть. Подъездная дверь неприятно скрипит, вызывая новый приступ боли в руке. Мало того, что ему придётся пояснять за пострадавших, так ещё и испорченный худи. Но зато у него хотя бы есть Объект.        Снаружи весенний город уже полностью утонул в сумерках. И без того всегда серые городские полутона теперь стали чёрными, и Шаст моргает несколько раз, чтобы разглядеть маршрут. Он почти уверен, что Попов сейчас наблюдает за ним из окна, если, конечно, у него достаточно хорошее зрение, чтобы выцепить его в такой темноте. Уже на подходе к машине, Антон открывает карту с пробками, утыкаясь в краснеющие линии дорог.       Но сдаваться перед лицом линий на экране он не собирается, поэтому кидает Контейнер на заднее сидение и ныряет в тепло салона. С него сразу спадает часть раздражения, которое он испытывал на месте происшествия. Но та, которая осталась, каждую секунду вгрызается в руку пульсирующей болью. Когда-то давно, инструктор говорил ему, что нельзя садиться за руль в любом болезненном состоянии. Забавно, что сам он иногда водил пьяный. Шаст надеется, что он уже не практикует такое. Если жив, конечно.       Машина тихо урчит, выруливая на трассу, которая встречает Шаста рядом нестройных гудков. Он приоткрывает в машине окна и прикрывает глаза, периодически отпуская сцепления, нагоняя впереди стоящие машины.       И откуда всё-таки этот дурацкий Попов там взялся? Его инициатива или может это какой-то своеобразный урок, который решила преподать ему Ляся? Ему сложно сфокусироваться на какой-то из мыслей, и он просто дрейфует от одной к другой. В конце концов, это был единичный эпизод. Нужно просто выкинуть его из памяти и забыть. Но как он ни пытается переключиться на выстраивание логических цепочек для всяких «висяков», всё равно возвращается в ту квартиру на Полевой, которая чуть не взлетела на воздух.       Он ловил этот Объект, ну или из такой же группы, пять чёртовых раз. И каждый раз были пострадавшие. Нельзя их, что ли, нормально изолировать? Самый дурацкий момент заключается в том, что Контейнеров в Структуре категорически не хватает. Так же как и средств индивидуальной защиты. Так же как и, блин, обычной белой бумаги. Поэтому научный Отдел часто своими силами модернизирует Контейнеры из обычных коробок. Из которых нет-нет, да сбегают Объекты. Когда-нибудь сбежит какой-то объект класса «Юта», и вся Структура взлетит на воздух к чёртовой матери. А пока этого не произошло, это служебная обязанность Шаста — ловить одни и те же Объекты по тысяче раз.       К моменту, когда парень наконец сворачивает на съезд к Отделу, он лишается нескольких гарантированных лет исправной работы колодок, нескольких тысяч нервных клеток и нескольких любимых песен, которые он услышал из соседних машин десяток раз.       Двухэтажное здание Структуры уныло смотрит на него светящимися окнами. Он скользит взглядом до своего кабинета — и с удивлением обнаруживает, что там тоже включён свет. Шаст паркуется на своём обычном месте, забирает с заднего сиденья дело и Контейнер (он надеется, что Объект всё ещё жив после двухчасового пути по ямам и сугробам).       Около входа в Отдел ему лениво кивают несколько курящих коллег, и он подмигивает им и салютует. Структура встречает его духотой и теснотой заставленных коробок. Когда-нибудь Шаст точно просто распинает их в разные стороны, чтобы не протискиваться через эти лабиринты. Дверь в его кабинет приоткрыта, и он с интересом ныряет внутрь. Внутри никого нет, но Антон с удивлением утыкается взглядом в ещё один стол, втиснутый у окна.       Блядь, он знал, что хамство в адрес Ляси не пройдёт просто так, но не подселять же кого-то к нему в кабинет. Шаст кратко пробегается взглядом по обстановке — стол пустой и даже кресло ещё не прикатили. Выглядит как небольшая возможность склонить начальницу к изменению решения. Кроме того, на его стороне сильный аргумент в виде пойманного Объекта.       Устало выдохнув, Шаст кидает Контейнер на своё кресло. Крутанувшись, оно проходит в миллиметре от одной из фигурок из его коллекции Супергероев. Миллиметраж — это однозначно его тема. Немного отпустившая его боль снова напоминает о себе. Антон рассматривает ткань худи и однозначно констатирует: «Ему конец». Вдоль рукава тянется прожжённый след. Ему ещё повезло, что обгоревшие клочки ткани не застряли в ране.       Он копается на полке и с удивлением находит эластичный бинт. Лучше, чем нихуя. Резаком он отрезает небольшой клочок и кладёт его на кожу. Потом фиксирует его на несколько оборотов прямо вокруг худи. И так заживёт.       Теперь дело за малым — продемонстрировать Лясе пойманный Объект и отвоевать обратно своё личное пространство. Парень кидает взгляд на часы — если он уложится до восьми, будет вообще шикарно. Уже представляя удовлетворённое поимкой лицо начальницы, он кидает взгляд на Контейнер и… Почему он такой тихий?       В неустанном гомоне пробки — музыке, звучащей из отрытых окон, гудков самых нетерпеливых водителей и шуршании пробирающейся по сугробам машины, он не прислушивался, но теперь… Он же не ударил его настолько сильно? Просчитывая степень недовольства Ляси гибелью Объекта, Шаст берёт в руки Контейнер и переворачивает вверх дном. Он приглядывается к матовой защитной стенке, пытаясь разглядеть силуэты мышки, но тщетно. Антон предпринимает ещё одну попытку и трясёт коробку из стороны в сторону — внутри ничего не стукается о стенки.       Ни на что не загадывая, он открывает Контейнер и утыкается в пустое пространство.       Пиздец.       Единственное слово, ёмко описывающее произошедшее застревает на выдохе. Примерно два часа он простоял в пробке. Все два часа с приоткрытым окном. И все два часа, он и не думал кидать взгляд на Контейнер, который мирно лежал на заднем сидении.       Парень замирает посреди кабинета, пытаясь выработать хоть какое-то решение. Ещё несколько минут назад, он был уверен, что день прошёл дерьмово, но терпимо; а теперь он стремительно приближается к званию «Самый ебанутый день». Антон хаотично пытается ухватиться за обрывки возможных решений, но все они далеки от возможности воплотить их в реальность.       Шаст выдыхает. Когда мир разваливается на части, всегда есть человек, который будет достаточно спокоен, чтобы предложить что-то дельное. Хорошо, что такой человек у него есть.       Он тупит несколько секунд, думая позвонить по телефону или быстрее дойти до кабинета, в итоге остановившись на последнем. Захватив с собой Контейнер, только чтобы убедиться, что другие тоже ничего там не видят, он снова выходит в коридор. Тесные Контейнеры с Объектами нависают со всех сторон, будто издеваясь. Блядь, может ему просто украсть другой Объект, а? В конце концов, БУ-3101 один из самых распространённых — одним больше, одним меньше. Или может ему вообще закинуть туда обычную мышку. Одно предложение тупее другого, но он теперь не сможет спустить поимку на тормозах. Этот чудаковатый Попов ведь видел, что Шаст уносил Контейнер с мышкой. И хуй там он не пойдёт докладывать Лясе.       Оказавшись около четвёртого кабинета, он старается успокоиться и отдышаться. Скользит взглядом по позолоченной табличке «Екатерина Добрачёва» и полустёртому званию «Следователь». Сейчас она уже старший следователь, но кому есть дело до этих табличек, если у них даже общий коридор выглядит как барахолка.       Он поднимает руку, чтобы постучать в дверь, но его прерывает звонкий смех девушки. Не одна — но не то, чтобы у него был выбор. Мысли лихорадочно мечутся, у него совершенно не получается совладать с ними. Шаст толкает дверь от себя и с порога выпаливает:        — Я в дерьме.        — Интересно, — протягивает парень, поднимаясь с краешка Катиного стола и потягиваясь.       Насколько Шаст знает, этот один из нудных работников Научного Отдела, но вот его имя…        — Дима, кстати, — протягивает тот ладонь для рукопожатия. — Ладно, я пойду, звони, Катюш, — мужчина кивает Шасту и выходит за дверь.       Антон на несколько секунд даже забывает о масштабах случившегося пиздеца, пытаясь переварить услышанное:        — Катюша?       Девушка довольно улыбается:        — Ну а ты бы ещё чаще заходил, уже бы и дети появились.       Шаст старается вспомнить, когда последний раз заходил к ней, но его так затрахали за последние недели, что он даже затрудняется сказать, когда последний раз звонил домой.        — Ну давай выкладывай, а, — торопит Катя, — мне ещё пять Объектов описывать, — девушка ведёт рукой в сторону сгромоздившихся в углу Контейнеров. Один из них — на самом верху импровизированной башни, вибрирует каждые несколько секунд. — И даже не думай спрашивать, что в том Контейнере, — вздыхает следовательница, проследив за его взглядом.        — Кать, у тебя нет лишнего Объекта, а? — измученно выдыхает Антон и падает на стул в углу кабинета. — Иначе мне Ляся голову оторвёт.       Девушка фыркает:        — А потом пусть прикрутит нормально. Ты ёбнулся? Что значит лишний? Типа как третья нога?        — Скорее как вторая жопа, — Шаст нетерпеливо подскакивает со стула и подходит к окну. Пальцами он барабанит нестройный ритм на металлических решётках. — Блядь, я приезжаю на место — а там Попов! Я нахуй всё забыл мгновенно, Кать.       Он услышал, как девушка раздражённо выдохнула:        — Ну послали его вместе с тобой на одно место, ну что такого-то. Поймали Объект, зафиксировали и…        — Как у тебя всё просто, а? А то, что он второй по раскрываемости, а мне до майора осталось…        — Стоп, хватит, — прервала его поток мыслей Катя. — Куда Объект-то делся?        — Да я ебу! Похоже, Контейнер был неплотно закрыт, он и свинтил, — Шаст закрывает ладонями лицо и трёт глаза. — Сука.        — Ну ты же понимаешь, что надо рассказать Лясе.       Не то чтобы Антон ждал от девушки другого ответа. Её ответственность и исполнительность всегда стремились куда-то к горизонту занудства. Так что нет ничего удивительного в том, что она начала встречаться с кем-то из Научного Отдела. Но когда Шаст слышит подтверждение мысли, которая и без того набатом стучала в голове, ему не становится легче. Наоборот, неизбежность последствий случившегося обрушивается на него всей тяжестью.        — Чё, других вариантов же нет, да? — риторически уточняет Антон, отворачиваясь от окна.        — А Арсений где?        — Не знаю, за моей машиной не бежал, — раздражённо цедит Шаст. — Наверно скоро приедет, но вряд ли он по дороге сбил Объект, — Антон проходит к выходу. — Хотя было бы классно, если бы от него остались только дурацкие кусочки.       Катя окликает его, когда его рука ложится на дверную ручку:        — Тош, — Шаст оборачивается, и она улыбается ему немного вымученно. — Тебе бы отпуск.        — Ну точно, щас пойду и спрошу, — девушка усмехается. — Всё, давай.       Звук захлопывающейся двери ставит жирную точку в констатации единственного правильного решения. Антон знает, что Ляся устроит ему часовую занудную лекцию. Или будет кричать, если не выпила вечернюю дозу таблеток. Поставит ему дополнительные дежурства. И накидает бумажной работы. Но у него хотя бы остаётся право на последнюю сигарету.       Антон хлопает по карманам и понимает, что оставил сигареты в куртке. В вечернем полумраке, который поглотил коридор с небольшими узкими окошками под самым потолком, он снова протискивается между многочисленных Контейнеров к своему кабинету.       Раздражённо он пинает дверь кабинета и… слышит возмущённое фырканье.       Да блядь.       Прямо на него смотрит Утяшева. В руках она держит пустой Контейнер, в котором должен был находиться БУ-3101:        — Это же не значит, что вы не поймали Объект?       Шаст открывает рот, и тут же его закрывает. Ему стоит отнестись к формулировке осторожно. Было бы классно, если бы у него был коллега, который мог выгородить его, придумав невероятную историю, но, к сожалению, в кабинете они вдвоём. За плечом женщины в окне разыгрывается обычная зимняя картина — снег мечется в рассеянном свете уличного фонаря, и Антон выпаливает первое, что пришло в голову:        — Пробки.       Ляся удивлённо смотрит на него, но кивает, ожидая продолжения. Продолжения, которое Антон ещё не придумал.       Он даёт себе пять секунд до того, как выпалить правду. Если у него отняли возможность выкурить сигарету перед казнью — хотя бы на пять секунд молчания у него было право?        — Пробки, капец! — дверь за его спиной громогласно ударяется о стену, и, чуть не сбив парня с ног, в кабинет влетает Арсений.       Шаст удивлённо оглядывается на своего коллегу. Каштановые волосы припорошены снегом и чуть завиваются от влаги. Он трясёт головой, отчего противные брызги воды попадают на Антона, и скидывает пальто. Из его кармана он неловко выуживает маленький Контейнер.        — БУ-3101 собственной персоной, — улыбается он Лясе и протягивает коробочку.       Женщина берёт в руки Контейнер и хмыкает:        — Значит, сработались.       Шаст удивлённо смотрит на Лясю и поворачивает голову на сияющего, как ёбаное солнышко, Арсения, стараясь переварить информацию. Подождите, ему показалось, или начальница говорила «вы»…        — Что? — тупо спрашивает он, отказываясь верить всем фактам, которые в ряд выстраиваются перед ним.       Он не знал, на какой именно вопрос хочет получить ответ. Почему Ляйсан говорит так, будто они напарники? Откуда у Арсения сбежавший Объект? Или может… почему в его кабинете стоит ещё один стол, и Попов…        — Блядь, нет, — потрясённо выдыхает он, уставившись на начальницу.        — Хочешь звание, значит — да, — просто отвечает Ляйсан, видимо, читая весь поток сознания, написанный у него на лице. — На Отдел званий не выделили. Могут повысить только по квоте раскрываемости — так что перед вами, — она ведёт рукой по папкам с делами на столе Шаста. — Безграничные возможности «висяков» и «серий». Без жертв и ущерба, естественно, это тоже показатели.       Антон отчаянно пытается найти в её словах иной, отличный от очевидного смысл, но с каждой секундой это становится всё труднее.        — Это — описать, — она стучит красным ноготком по Контейнеру и отдаёт его обратно Арсению, — И в следующий раз не стойте в таких пробках, езжайте на метро, — она проходит мимо парня, усмехнувшись его попыткам переварить только что произошедшее, и выходит из кабинета, тихо притворяя за собой дверь.        — Значит она послала тебя на место, — констатирует Шаст, оборачиваясь к Арсению. Тот в это время, достаёт из-под стола коробку со всякими мелочами и начинает раскладывать их. Антон следит за его руками: ярко-оранжевый пенал, дырокол, цветные стикеры.        — Ага, — не оборачиваясь к парню, кивает Попов.       Несколько папок с делами. Именная печать. Настольный перекидной календарь с пейзажами.        — Так хули ты не сказал? — раздражённо выплёвывает Шаст. Ожог снова вспыхивает болью.       Арсений разворачивается к нему и в наигранном удивлении разводит руки:        — Ну пардоньте, уважаемый, был занят поимкой Объекта.       Интенсивность болезненных ощущений на коже продолжает расти, и Антон закусывает губу в попытке отвлечься от них:        — Как он оказался у тебя? — парень кидает пустой Контейнер к себе на стул.       Большая синяя прозрачная кружка. Несколько USB-проводов. Складная расчёска.        — Не знаю, может ты плохо закрыл Контейнер, — протягивает Арсений, и Шасту так отчаянно хочется его ударить.        — В метро, наверное, нашёл, да? — по руке горячими прожилками разливается сжирающий кожу огонь. Антон знал, что стоит ему дойти до кончиков пальцев, и он въебёт Попову.       Но тот так же спокойно продолжает выкладывать вещи на стол, а со спины бить как-то не по-пацански. Да и совсем не по-следовательски, будем честны.       Арсений ничего не отвечает, только начинает тихо насвистывать какую-то мелодию. Но Шасту и без ответа всё кристально ясно. Попов, пока парень отвлёкся на месте, перекинул Объект в свой Контейнер.        — Долбоёб, — кидает Шаст Арсению и выходит из кабинета.        — Иди в жопу, — последнее, что слышит Антон.       Пока парень пробирался через Контейнеры, он чуть не снёс несколько десятков, но упорно игнорировал звуки шуршания и протирания о худи. Теперь, сука, этим худи только полы мыть. Он пытался успокоиться, но его пальцы неконтролируемо дрожали, а сердце колотилось так, что он даже не услышал, что крикнули ему коллеги на крыльце. В морозном вечере пальцы на руках мгновенно превратились в ледышки, но он всё равно закурил перед тем как войти в машину. Ему ещё предстояло искать окольные маршруты, чтобы не стоять в пробке до завтрашнего утра, — за это время он успеет согреться.       Весь путь он раздражённо сигналил автомобилистам, стоило им тронуться на секунду позже загоревшегося зелёного или затормозить чуть резче ожидаемого. Но даже такое мудаческое поведение не смогло дать выход накопившемуся раздражению. Оно постепенно сходило на нет, но ожог на руке с новыми приступами боли вызывал новые воспоминания о произошедшем, и Антон снова начинал беситься. На подъезде к дому, он был вымотан, обессилен и просто не способен делать что-то кроме механического передвигания ног к подъезду, но всё ещё невероятно зол.       Дома, после того как Шаст перебинтовал ожог нормально, он смог немного выдохнуть. Его всё ещё раздражали все видео на ютубе, все домашние дела, которые скопились у него за последний месяц, и тем более его раздражала перспектива просто лечь спать пораньше, но ему хотя бы не хотелось никого убить. Хотя перед глазами так и стояло самодовольное лицо Попова, когда тот протягивал начальнице Объект. И ухмылка Ляси, которая нашла как усложнить жизнь Антону. Да что уж там, имел место заговор всей государственной структуры, которая не выделила квоты на звания, но на такой горизонт его злости уже не хватало.       Несколько раз он порывался набрать Кате и рассказать, как разрешилась ситуация с Объектом, но правда состояла в том, что она нихуя не разрешилась, а ещё больше запуталась.       Шаст тыкнул в плейлист на основе своих рекомендаций, чтобы немного отвлечься. В динамичной английской речи он выхватывал только отдельные слова, которые не собирались в цельную картину, и в конце концов он отпустил попытки понять смысл. В такт музыке он закачал головой, встряхивая объёмной причёской как настоящий рокер.       В комнате было не очень много места, чтобы устроить танцевальный баттл, но достаточно, чтобы в её уголках прятались несколько десятков предметов одежды, забросить в стирку которые у Шаста не хватило инициативы. Под музыку он проскользил к рабочему столу и достал из-под него носок, снял со спинки компьютерного стула рубашку и закинул её на сгиб локтя. В прыжке обернулся к кровати и вытащил из-под неё спортивные штаны, в которых клятвенно обещал себе начать бегать неделю назад. Заглянул за телевизор и с удивлением нашёл там носок другого цвета. Шифоньер проверять не стал, так как это было самым неочевидным местом, где могли обитать потерянные носки.       Под танцевальные ритмы прошёлся до ванной, воображая себя одним из героев клипа, и, скомкав вещи, закинул их в стиральную машинку. Не то чтобы он собирался их сегодня стирать, но когда-нибудь точно.       Прямо перед соло гитариста, он выскочил в коридор и в порыве вдохновения схватил вешалку. Наклонив корпус вперёд и закрыв глаза, перебирал воображаемые струны. Может его гитара и не была настоящей, но играла отменно! Когда трек закончился, Шаст, довольный своим исполнением, выпрямился и потянулся. Может ну их эти Объекты и в музыканты?       Уют его квартиры, привычная музыка и несколько грядущих часов, когда он может не думать о работе, начинали приятно согревать его душу. Маленький созданный им мир укутал его и успокоил. Он даже позволил себе улыбку украдкой, когда кратким взглядом пробежался по бабушкиному интерьеру, к которому он так привык.       Короткая вибрация уведомила о сообщение, и Шаст опустил вниз «шторку» с уведомлениями.

      Коллеги! Убедительная просьба разобрать все Контейнеры, которыми сейчас заставлен коридор Отдела, в свои кабинеты. Я понимаю, что у вас нет места, но рассчитываю на вашу смекалку. Через месяц проверка, и втык дадут всем.

      Антон хотел смахнуть сообщение, но случайно открыл чат. Некоторые следователи уже ответили на сообщение, возмущаясь в который раз возникающей проблеме. На памяти Шаста такие выяснения всегда заканчивались обещанием руководства решить что-то на уровне Архива, где хранились улики, сразу как проверка закончится. Не то что бы хоть раз было найдено долговременное решение, но на несколько месяцев коридоры, действительно, очищались. Контейнеры около кабинета Антона тоже коротали там время только из-за того, что места для них в Архиве не было.       В неожиданном порыве он тыкнул на список участников чата и пролистал, скользя по именам своих коллег. Он остановился на имени контакта Попова и открыл его аватарку. Половина его лица была закрыта каким-то зубчатым листом от большого растения. Прищурив глаз, мужчина смотрел прямо на Шаста. На самом деле парень был заочно знаком с Поповым не только из-за его раскрываемости, о которой можно было не знать, только если ты глухой, но и из-за слухов о его чудаковатости, что было не так далеко от правды, как оказалось. Их кабинеты были недалеко и в душный день, когда открытая дверь была единственным шансом не задохнуться, он слышал, как Арсений разговаривает сам с собой, а иногда насвистывать дурацкие мелодии. Тишина личного кабинета будто нарушалась невежественным интервентом, мешая сосредоточиться на работе. Может даже тогда Попов специально саботировал его работу? Мог ли он специально её саботировать?       Шаст тяжко выдохнул и упал на кровать. В любом случае — теперь они в одной лодке. И ему придётся нормально общаться с Арсением. Может завтра, когда его руку уже не будет болезненно жечь, они смогут нормально общаться?