Из параллельного мира в Класс Элиты

      Вступление –Guten tag! –Ответили мне 7 голосов. 5 из них принадлежали взрослым: отцу семейства, его жене, его матери и двум охранникам. Другие 2 приветствия издали юноша восемнадцати лет и девушка шестнадцатилетнего возраста. По всей видимости, брат и сестра Клод и Агата Шлюмбер. Но перед анализом новых соседей я вошёл чуть дальше в прихожую и пожал абсолютно все руки, которые были ко мне протянуты на следующей секунде. Так вышло, что сейчас я самый младший в окружении, так что по правилам этикета не имею права подавать руку кому либо из присутствующих первым. Хотя до старшей школы я не знал этого нюанса. Не могу сказать, что мне сильно понравился опыт открытия этого секрета, но всё-таки было лучше узнать как можно раньше.       Впрочем, неважно. Перед тем, как испытать бомбардировку светскими вопросами, ответы на которые едва ли мне известны, за несколько десятых секунды удалось изучить каждого, кто их задаст. Как уже можно было убедиться в процессе академических занятий в больнице, в санатории и в пути, глаза Георгия Питерского привыкли быстро передавать по нервным связям точные данные головному мозгу. Это может не раз меня спасти в будущем, особенно в таких опасных ситуациях. Пусть передо мной стоят редкие свидетели проявлений характера прошлого хозяина тела, они всё ещё свидетели. И слова Михеля о моём откате к 2017-му году вряд ли помогут, т.к. визуально я всё равно могу произвести совсем не то впечатление, которое сейчас ожидается. Если подумать хорошо и принять всё как есть–я в говне. Но не время капитулировать! Как говорилось, внешняя разведка донесла полезные сведения и перед фиаско можно попытаться его избежать, проверив их. Итак:       Клод Шлюмбер–молодой хорошо сложеный человек арийской расы с овальной формы лицом, прямым и коротким пухлым носом, выступающими на фоне выбритых висков ушами размера чуть больше среднего, с серыми глазами, щетиной и светло-русыми волосами, подстриженными под маленький горшок. Одет свободно: чёрная футболка с бурым медведем в области живота, серые треники, красные носки на ногах, а кроме них оранжевые тапки. Рост: 176 см. Вес: около 65 кг. Смотрит на меня с подозрением. Возможно, пока собирается молчать.       Андреас Шлюмбер–коренастый немец пятидесяти лет, круглолицый бритый лысый мужчина с серыми глазами навыкате, толстым носом, такими же выступающими ушами. На нём чёрный пиджак, белая футболка, широкие штаны, полосатые чёрно-белые носки и прямоугольной формы серые тапки. Рост: 180 см. Вес: 90 кг. Направил мне навстречу более приветливый взгляд, в котором всё же замечается отношение к гостю именно как к посетителю, а не как к родственнику. Вероятно, заговорит первым, исполняя роль отца семейства.       Шарлотта Шлюмбер–моложавая полноватая женщина в квадратных золотых очках. Прибалтийской внешности. Чёрно-серые волосы в пучок на затылке, гармоничная фигура, большие си… достоинства, старомодная классическая одежда. Чем-то напоминает бабушку по материнской линии. Впрочем, неудивительно–мы являемся родственниками семьи Шлюмбер именно по ней. Созерцает меня тёплым взглядом. Гостеприимна. Определённо не останется в стороне. Рост: 159 см. Вес: 66 кг.       Берта Шлюмбер–свекровь предыдущей. Миловидная круглолицая бабушка с небольшим седым волосяным покровом, на вид тянет на 80-87 лет. Рост: 157 см. Вес: 50 кг. Возможно, подойдёт ко мне лично немного позже, если пожелает, а пока предпочтёт уступить дорогу в деле приветствий молодым.       Охранник 1–усатый лысый мужчина с мрачным взглядом. По производимому впечатлению типичный секундант или дворецкий, если так можно описать. Рост: 180 см. Вес: 77 кг. Следит за мной, имея возможность уебать об кафель в совершенно любую секунду при возникновении опасности. Уважаю. Полагаю, не скажет ничего.       Агата Шлюмбер–младшая сестра Клода и Михеля. Черноволосая леди с причёской в стиле каре, овальной формой лица, острым носом и дерзким взглядом, выражающим при этом удивление. Выглядит довольно зрелой во всех смыслах. Кажется, стесняется моей компании из-за долгой разлуки с Георгием Питерским, но это ненадолго. Рост: 170 см. Вес: 61 кг.       Охранник 2–рыжий высокий джентльмен 20-30 лет. Напоминает американца. Рост: 186 см. Вес: 69 кг. Я ему безразличен, а потому отвечу взаимностью. Одной проблемой меньше.       Значит, на две неизвестные фигуры больше, чем ожидалось. Но по идее это ничего не должно изменить, во всяком случае пока я не занимаюсь ничем подозрительным или криминальным. Очень надеюсь, что у них за спинами нет лишних связей, которые меня затрагивают. Все остальные, чьи имена и взаимоотношения известны по перепискам, представляются мне хорошими людьми и неплохими объектами для взаимодействия, однако я постараюсь как можно меньше участвовать в межличностных контактах. Всё таки как в нынешнем мире, так и в прошлом в 2017 году я вовсе не был общительным человеком. И поэтому резкий и нетактичный ответ перед «бомбардировкой», обламывающий весь протокол, впишется в принятую тактику. –С вашего позволения, могу ли я сейчас переодеться? –Вопрос был задан на немецком. Ведь он будет моим рабочим языком до самого окончания немецкого этапа пути до школы. От необходимости его тренировать никуда не деться. Реакции присутствующих можно было описать двумя словами: «разочарование» и «ожидание». Но это не заставит меня переобуться. Тем не менее, один человек игнорировать не решился. –Конечно.–Дала разрешение Шарлотта.–Мартин, сопроводите гостя до его комнаты.       Оказалось, дворецкого зовут Мартин. Но вряд ли мне потребуется когда либо обратиться к нему за помощью или вообще упомянуть данное имя. Надеюсь, другие члены новой семьи оказывают ему больше внимания или предоставляют достаточно отпускных дней и свободных часов в будни для встреч со своей. Хотя, наверное, он, как и его молодой коллега, знал, на что пошёл, когда нанимался, и вполне привык.       Изнутри особняк семейства Шлюмбер не менее величественен, чем снаружи. Спустя 5 шагов по расчищенной домочадцами линии коридор разошёлся в 3 направления, каждое из которых оканчивалось манящей темнотой, контрастирующей с торжественным освещением центра. В нём располагались холл и лестничная спираль до третьего этажа, архитектура которого абсолютно совпадала с предыдущими. Холл представлял из себя дубовый стол и круг из диванов, а также массивную библиотеку из книг, рассортированных по полкам в углу пространства, выделенного под этот Эдем для уставших от суеты и пенсионеров, окружённый стеклянной пуленепробиваемой стеной, которую и обволакивает лестница. А защита тут на высоком уровне! Справа от него туалет на несколько персон, а слева обыкновенная ванная комната. Чуть дальше неё наблюдается дверь в столовую, а напротив туалета вход в хранилище инвентаря. Остальное свободное пространство занимают две комнаты (параллельно ванной и по соседству с туалетом). Стены первого этажа завешены картинами домашнего производства. На втором же располагаются портреты предков по обеим линиям владельцев здания. Третий содержит классические изображения без смысловой нагрузки, предназначенные для расслабления и красоты. Судя по убранству, я в небольшой семейной гостинице, где в сумме около четырнадцати комнат, из которых Шлюмберы и их люди занимают не больше десяти, если предположить совместное проживание с увиденным лицами ещё одной бабушки и двух дедушек. А прочие, получается, сдают посторонним на время или используют для знакомых посетителей. В целом, интересное распоряжение собственностью. Но имеется проблема. Не могу поручиться за то, что другие их гости не будут действовать вразрез с моими планами. А ещё гарантирую себе полное отсутствие спокойствия. Хотя, если подумать, это может быть ещё относительно удобным вариантом. К тому же, не так долго мне суждено тут простоять, в течение месяца можно потерпеть все неудобства при их возникновении. Заодно получится хорошая тренировка на выносливость.       Я продвигался без промедления, понимая, что поставлю себя в невыгодное и неловкое положение в противном случае. И в результате усилий оказался на втором этаже и дошёл до места пребывания и сна на ближайшие времена. Пёс в обличии волка, что пребывает в шкуре овцы, ступил на территорию своего логова. Оно содержало единственную кровать, тумбочку неподалёку, лакированный шкаф, розетку в углу, небольшой столик со стулом, старинный ночник над ними, а также лампы в потолке для верхнего света. И изображение Ласточкиного Гнезда. А точнее картину, состоящую из стразов. Ту самую, что мы всей семьёй в безмятежных 20-х годах выполняли ради того, чтобы она в 2023-ем повисла над моей кроватью. Честно говоря, приятный сюрприз. Единственная вещь, отсылающая напрямую к прошлому. Причём к счастливым его периодам. Однако на этом приятные мелочи не завершились. Моя новая комната имела окно, а значит, визуальный выход на улицу и непосредственный доступ к свежему январскому ветру и остальной погоде. Ну что я могу сказать, всё оформлено в лучшем виде и выделено в соответствии с потребностями. Похоже, об этом позаботились заранее. Кому то было настолько важно создать комфортные условия. К слову, есть одно сомнительное совпадение. Само Ласточкино Гнездо. Только в конце 2023 года в своём мире я заметил, что на единственной фотографии прапрадеда Алексея был силуэт этого здания. Конечно, можно сказать, что он снимался со своей женой на фоне заготовки, созданной специально для подобных целей. Но хозяева дома не могли не знать, что Ласточкино Гнездо связывает нас с ним через эти картины. Я склонен искать в этом подвох. Возможно, суть в идее намекнуть, чтобы я не забывал о происхождении и предназначении, каким бы оно ни было до обмена телами. Но мне есть о чём думать помимо этого.       Часть 1       Переодевшись за 6 минут в лёгкое одеяние из болотного цвета футболки без рукавов с родовым вензелем семьи Шлюмбер, неотъемлемой бело-бежевой брони поверх неё под названием «корсет», облегающих чёрных штанов и коричневых носков, я решил высунуться за пределы обжитой берлоги, к которой за очень короткое время успел привыкнуть. Вообще я собственник в том, что касается вещей. Стоит обозначить какую-нибудь новую чашку как мою и я буду вечно считать её таковой, ревниво подглядывая в её сторону при использовании другим человеком, кем бы он ни был. И так со всем материальным и безличным в обоих мирах. Прямо не могу предположить, как буду расставаться со своей новой одеждой, когда отправлюсь в Японию навстречу приключениям. Так что лучше постараться не привязываться.       Стоило только выйти, как мной было обнаружено встречное движение Клода. Он выглядел взволнованно, будто боролся с сомнениями после решения начать разговор, которое его и привело в коридор. Однако прошло довольно мало времени и он взял свои эмоции под контроль. Настолько, что смог обратиться ко мне на немецком. –С новосельем! –Спасибо. Надеюсь, не помешаю. –Будь как дома! Как твоё здоровье? –В пределах нормы. Не о чем волноваться. Ты как? –Тоже в порядке. Но скоро будет второй завтрак и я голоден. Тебе тоже надо бы поспешить к столу. –А, хорошо! Сейчас приду в столовую. –Не, я имею в виду наш стол на троих в комнате Агаты. Она хотела провести заседание. Мы давно так не делали… ты же помнишь? –Тут его взгляд стал ещё более обеспокоенным, чем он сам не так давно. Так он проверяет меня на степень амнезии? Значит, надо ответить с минимальным разглашением информации. –А, а да? Совсем из головы вышло. Ну тогда пойдём! –Хорошо! За мной.–Клод при развороте на 180 градусов махнул рукой, как бы зазывая меня, и быстрыми шагами пошёл на другой край этажа.       Интересно конечно, на какую тему будет «заседание». В моей голове всплыло воспоминание об атмосферных посиделках за миниатюрным столиком, которые разбавлялись настольными и прочими интеллектуальными играми. Ну, раз меня ожидает спокойное времяпрепровождение, не о чем волноваться. И даже если вдруг под определением «заседание» имеется в виду допрос, то есть большие шансы не потерпеть фиаско. Главное аккуратно уходить от ответов на неудобные вопросы и достойно реагировать на удобные. Возможно, за счёт встречи получится сформировать у родных такое мнение о себе, которое будет наиболее выгодным. Но для такого потребуется постараться. Впрочем, для меня нет ничего невозможного.       Комната Агаты закрыта на дверь, на ней табличка, где на немецком написано «Без причины не беспокоить. Если она есть–постучитесь». Из любопытства я перевернул её на другую сторону, на которой увидел надпись «Готова принимать гостей». Довольно странно, что не эта сторона была представлена на первый план. Возникает 2 варианта. Или она не собиралась заседать с нами в этот момент времени, или табличка направлена на ограничение контакта с другими родственниками. Учитывая слова Клода и количество человек в доме, последняя версия выглядит правдоподобно. Однако у меня хватило вежливости постучаться вместо того, чтобы с лёгкой руки самостоятельно устранить преграду на пути. Раздалось несколько слабых глухих ударов костяшками правой кисти по тёмной лакированной сосновой поверхности. Клод покосился на меня неодобрительно и недоуменно. Но почему?.. А. Потому что, видимо, в дверь тут положено стучать исключительно ближайшим родственникам. Наверное, именно поэтому Клод сопроводил меня, а не только из необходимости напомнить местоположение комнаты. Хотя есть и вариант, что нам стоило просто подождать Агату. В любом случае складывается всё страшно. Надо же было обконфузиться. Я неосознанно сделал пару шагов назад. Но Клод понял мой план спрятаться за него и тоже отступил. Блять. Тогда столкнёмся с бурей лицом к лицу.       Через несколько секунд по ту сторону послышались уверенные шаги человека с носками по гладкому полу. Ещё спустя 3 секунды они прервались. В одном моменте ручка двери дёрнулась, владелица комнаты по-немецки не слишком заинтересованным тоном задала вопрос: –Кто там?       Клод предпочёл молчать, что я понял в течение мгновения по его выражению лица, достаточно чётко призывающему меня ответить за содеянное путём самопредставления. Ну, я не отказался от такой возможности и пропел заученную мемную фразу, которую пускаю в оборот как раз в таких случаях: –It's mee, MAAARIO! –Ааа.–Её голос звучал понимающе. Будто бы поняла, почему прилично отстающий в развитии младший брат сделал что-то именно так, а не как ожидалось. Следующая фраза прозвучала более весело.–Ну заходи       Дверь открылась, а впустивший нас человек отошёл куда-то за угол комнаты. Таким образом я получил возможность бегло осмотреть её перед началом разговора. Обитель Агаты почти не отличалась от моей, только по всем стенам были расклеены пёстрые обои, на части из них висели художественные работы любительского уровня (который, впрочем, был выше моего). Кроме того кровать, кажется, немного просторнее и элегантнее. Но это ли важно?.. В дальнем углу наблюдается 2 больших окна. Из них, должно быть, удобно созерцать закаты и прохожих. Тут и балкон не особо нужен. Впрочем, довольно об окнах. К кровати уже был расчищен проход для передвижного круглого стола, опять-таки похожего на бабушкин. Оставалось только совершить перепланировку. Именно это мы с Клодом и сделали после того, как скромно помахали руками обитательницы комнаты в знак приветствия, заметив её в том углу, в каком она, очевидно, скрывалась. Как я и думал. Когда работа была окончена, витавший в воздухе вопрос решили озвучить: –Ну и кто стучал в дверь? –Агата оценивающе смотрела на нас обоих. Её лицо было серьёзным, однако в глазах я заметил вялую озорную искру человека, который уже приготовил наказание для известного ему виновника и сейчас проверяет кандидатов на честность. –Ну я.–Решил сразу отозваться, чтобы не тратить время понапрасну. –Действительно, чего тянуть кота за хвост? –Ответила она, показав снисходительную, но пугающую улыбку и добрыми усталыми глазами поглядев на меня, как на любимую игрушку, которую нужно успокоить перед началом фарша.–Молодец… Но ты же знаешь, что за это положено?       Агата приблизилась на 3 шага из трёх, что разделяли нас, дотронувшись своей грудью до моей и своими носками до моих. А затем нанесла серию тычков указательным пальцем и мизинцем правой руки в живот и отвесила фофан, как только я чуть-чуть согнулся под их влиянием. А она сильна. Я был совсем немного дезориентирован, пока её левая рука придерживала мою голову, а сама Агата с самодовольной и шаловливой физиономией победителя любовалась зрелищем, смотря мне прямо в глаза. Они не выражали ничего, кроме внимания в холодном и притом расслабленном взгляде. Я так реагирую на всё, что не представляет ни опасности, ни интереса. Такой бессловесный ответ заставил кузину почувствовать себя глупым нашкодившим ребёнком, несовершенство которого снова подтверждено. Правда, если так подумать, в этом мире никто не может назвать себя совершенным, поскольку не достиг своего предела или, в абсолютном большинстве случаев, не может не иметь кого-то лучше себя. А потому вопрос «а судьи кто?» из монолога Чацкого всегда останется актуальным. И соответственно, мне нет смысла особенно долго воздействовать на неё нейтрально-холодным взором. Я отвёл его.       Клод заметил появление напряжённости между нами и поспешил разрядить обстановку, за что я ему по гроб буду благодарен. Он отошёл от шкафа Агаты с английской монополией в руках. Получается, хочет сразиться с нами в это? Ну, как хочет. Я не имею ничего против. Не могу сказать, что абсолютно рад, поскольку язык игры не родной для меня, но в общем то мне крупно повезло, раз монополия не на немецком оказалась. Хотя… на самом деле разница невелика. Роль играют только свойства улиц и смысл текстов на картах типа «шанс» и «общественная казна». Кстати о последней. Вспомнил я одну историю, как в мои руки несколько раз за одну игру попались карты с похожей задумкой и обанкротили хозяйство до падения в минусовые значения. Дело в том, что у меня были тогда отели на всех улицах, а карты обязывали платить крупные суммы за их ремонт. Буду по возможности избегать такого варианта развития событий. Наверное, это будет не сложно, если иметь в виду мой нынешний аналитический потенциал. Однако не думаю, что будет честно использовать его. Впрочем… другого не остаётся, если от меня ожидают интересной игры. Ну посмотрим тогда, к чему это приведёт. Я, высвободившись из «высокоуровневых объятий» Агаты и получив за это настороженный зырк, решил поддержать Клода: –Хочешь сыграть в монополию? –Мм… ну да.–Неуверенно ответил он.–Всякое обсуждение веселее во время игры, правильно же? –Угу.–Отозвалась Агата. А потом решила перейти сразу к делу.–Кто банкир? –Давайте я им буду.–Клод снова проявил инициативу, что на первый взгляд казалось неожиданным и для меня было наиболее удобным.–Кто против? –Нет таких.–Сказал я, по бездействию Агаты поняв, что с её стороны возражений не ожидается. И раз перехватил ведение беседы на себя на короткий период времени, то посчитал себя вправе задать свой вопрос.–Быстрая игра или классическая? –Я за классику.–Шустро отреагировала Агата. Клод оказался того же мнения. Ну что ж. Думаю, объективно это более справедливый вариант, где всё зависит исключительно от удачи. Ведь в быстрой игре в результате раздачи изначальных территорий может возникнуть случай, когда кто-то окажется в более выгодном положении на старте. А этого допускать не особо хочется. –Классика так классика.–В нейтральном тоне заключил я и сел на самый далёкий край дивана. Кузен притащил табуретку и поставил её напротив оккупированной мной мебели, а кузина заняла пространство на другой её части. Таким образом удобно было всем.       Я подорвался, чтобы смастерить напитки, но оставил эту затею, когда увидел чайник на одной из полок. Агата, предупреждая очередное нарушение этикета с моей стороны, сама его взяла, достала 3 чашки и разлила по ним ароматный свежий чёрный чай. С виноватым выражением лица и скромным «спасибо» я сел обратно и отпил из чашки, что стояла ближе всего. И правда вкусно получилось. Тем не менее, стоило обратить внимание на начало игры, подготовка к которой шла во всю. В частности, Клод уже расставил по порядку улицы в отделы коробки, сгруппировал купюры одного номинала, перемешал казну и заканчивал с шансом, поглядывая на пространство с доступными фигурами. Его выбор остановился на корабле. Агата взяла горячо любимую мной шляпу, а я соответственно ухватился за «миномёт» или, как это ещё называют некоторые, «мортиру». Есть конечно более вульгарное название для особо одарённых–стальной болт–но, думаю, не стоит вспоминать о нём вслух. Удивительно, как одну вещь можно поименовать множеством разных слов. И по необъяснимой для меня причине ко всему можно подобрать название в неприличном контексте, если хватит мозгов… Как бы там ни было, своим миномётом я собираюсь разгромить конкурентов максимум за 30 ходов. Много? Да. Безумно? Совершенно верно. Реализуемо? Пожалуй, тоже да. Так что я беру этот квест в работу. Стоит прибавить, что с моим статусом младшего игрока и гарантированным первенством при перемещении задача упрощается. Вероятность победы увеличивается с сорока до шестидесяти шести процентов. Почему 40? Потому что удача равная у всех, но я не могу исключать из расчётов своего интеллектуального превосходства, которое и добавляет 7, (6) процентов. А почему 66? Потому что потому. Будем честны, числа поставлены от фонаря. Просто удобнее всё воспринимать в численном выражении, пусть оно и получается весьма условным.       Начинается. Беру кубики, ощущая многогранность и резкость их формы. Контраст тепла в ладонях и этих нервных импульсов вынуждает поторопиться. Перетряхиваю в закрытом кулаке правой руки, чтобы наверняка обеспечить случайный результат. Я не сторонник мухлежа и разбоя, ибо так играть не интересно. Важно даже для себя сохранять интригу, что кроется в непредсказуемости твоего хода. Раз-2-3-4. Бросаю. По-хорошему благоприятными событиями будут выпадения чисел от 2 до 9, 11 и 12. То есть, 10 из 12 возможных вариантов. Следовательно, вероятность события–⅚. В десятичной системе будет 0,8(3). Ебучий период. Ну да ладно, не это должно волновать. Вероятность-то большая. Этим и нравятся мне первые 2 хода–выбор хороших территорий велик, шансы попасть на одну из них равны, и в таком случае уже не так важно, какое число выпало на кубиках. Хотя это, конечно, и отразится на последующей игре, в первое время не стоит думать настолько вдаль. Всё таки игра завязана на удаче и абсолютной случайности, ты при всём желании не повлияешь на длину своего хода честным путём, а какой-либо иной неприемлем. Итак, мне выпадает 5.       Следом идёт Агата, исходя из её возраста. Она подбирает кубики, забирает в свой кулак и решительно смотрит на поле. Ей теперь есть что анализировать, ведь предыдущий игрок уже внёс изменения в исходный расклад. Однако пока я не наблюдаю в ней азарта. Возможно, он разгорится ближе к активным действиям. Ей выпадает число 8, что вызывает слегка самодовольное выражение лица и взгляд, направленный на Клода.       Кузен замыкает круг. Он боится случая, при котором окажется на чужой земле, и вполне обоснованно. Нерешительность так и просвечивается. Наконец принимает кубики, перемешивает в сложенных кистях рук и через низ высаживает в центр поля. Там 11. Судьба спасла Клода от позорной участи, забросив дальше всех нас. Теперь у него явно есть преимущество. Но монополия–это такая игра, где всё может сильно поменяться в момент, если в невыгодных условиях действовать достаточно разумно. Так что «ещё не вечер».       ...Будем честны, эта игра вышла заурядной и недолгой. Сначала Клод попытался обанкротить Агату, потом много заплатил ей, а дальше остался без штанов (в переносном смысле), после чего я (так же не буквально) пустил по миру Агату, что заняло не больше 5 ходов. Игра закончилась на ход раньше, чем я прогнозировал. Азарт пылал в каждом из нас, но спустя 12 ходов в сумме исход был предрешён. Я автоматически делал наиболее разумные гипермувы, не утруждая себя их объяснениями. Можно было бы скрывать часть своих способностей, но не таков масштаб поля боя, чтобы бояться крупных последствий. К тому же, в этой игре Фортуна способна внести очень большой вклад, а победа гарантируется тому, кто умело воспользуется всеми подкинутыми ею благами и избежит проблем. Так что в случае оценки моей тактики в далёких от самой игры целях не получится прийти к правильному выводу и открыть то, что я был бы не против внести с собой в могилу.       После сокрушительного поражения разговор не клеился. Мы были способны только обсуждать каждый шаг, произведённый на игровом поле, и строить теории о том, что было бы если бы... Однако это занятие вскоре наскучило. Клод и Агата вызвались сопровождать меня до будущего места восстановления увечной ноги. Хорошее начало прогулки. Старшие члены семьи Шлюмбер рационально поступили, связав меня сейчас с более менее знакомыми и даже близкими лицами, тем более с учётом того, что мы уже успели провести приличное количество времени в нынешней компании. Внутренне благодарю их за гуманность.       К сожалению, всё было не совсем радужно. Я ещё не забыл, что самостоятельно переодеваться сложно. Прошли времена санатория и больницы, когда я находился в особо уязвимом положении, нуждаясь в абсолютной помощи, как младенец, однако ограничения пока имеются. Поэтому пришлось в своей комнате дождаться Михеля, пришедшего на помощь добровольно. Чувство наличия долга перед кем-то–действительно неприятная вещь. Однако мой кредитор предпочёл не усиливать данное ощущение. К тому же его роль сводилась к страховке и минимальному пособничеству, так что на этот счёт Михель не высказывал никаких претензий. Мы вообще ни о чём не говорили, выполняя каждый свою маленькую работу, если воспринимать это слово соответственно определению из физики. Происходит уже второй раз, когда я радуюсь отсутствию диалога. Что-что, а необходимость косить под свой местный аналог сопровождается заметным внутренним давлением. Потому не вижу в избегании ничего предосудительного в данном случае. И за счёт этого избегания я раньше времени был «мобилизован» и готов к походу.       Часть 2       Не слишком близкие родственники младшего поколения появились через пару минут, ждать не пришлось. Да и если бы потребовалось–можно было потерпеть. Мы не гордые и комплексов превосходства не имеем. В общем, благодаря моей неприхотливости выживаемость в спокойных условиях уже обеспечена. А сейчас проверю, как данное свойство будет сочетаться с совершенно новой окружающей средой, которая, впрочем, тоже может быть названа спокойной. По крайней мере по сравнению с Белой Комнатой или той же японской старшей школой. Снова миновав разговоры со старшими сожителями, я ретировался за дверь чёрного хода в компании Агаты, Михеля и Клода. Наверное, сейчас был последний раз, когда удалось провернуть такой фокус. Во время общего ужина мне этого завуалированного игнора точно не простят. Получается, за время ознакомительной прогулки есть возможность морально подготовиться к той части нового круга, которую я от себя сразу же отрезал.       Почему-то атмосфера величественности и грациозности нового дома наложилась и на окрестности, в частности на асфальтированные тропы для простых крестьян нашего времени, ведущие неведомо куда, но точно не в Рим. Да и спокойное облачное небо над головой тоже производит впечатление сродни подавляющей и недосягаемой благородной блистательности, присущей образу истинной высшей аристократии каждого уважающего себя государства в 19 веке. Возможно конечно, что так на меня влияют прежние рассказы о чистой и организованной Германии, но как-то не хочется добавлять в свой список личных диагнозов шизофрению. Впрочем, сейчас не о том. Я в самом деле покорён местным воздухом, если можно таким образом назвать всё учуянное в Вольфенбюттеле заложенным в каждом индивидууме чувством прекрасного. И, надеюсь, прилив позитивной энергии далеко позволит мне на себе уехать тогда, когда каждый день до начала учёбы в школе представляет ценность. А точно между тем могу сказать, что вдохновение определённо заставит вынести за передний план болевые ощущения и устремиться к покорению новых горизонтов, как бы не были малы и с какой бы скоростью не увеличивались расстояния между ними в зависимости от времени пребывания в городе и пропорционального ему увеличения так называемого кредита доверия. Значит, надо новое «второе дыхание» после затяжной поездки и утомительной интеллектуальной битвы вовсю эксплуатировать. Чем я и занимался, сзади Михеля делая шаг за шагом по братскому маршруту. Правда снаружи оказалось по-янвански прохладно. Хорошо, что мой корпус спасал слой из кофты, корсета, шарфа и куртки, ноги покрывали тёплые толстые зимние штаны, а голову–импортированная из дома ранее чёрная короткая восьмиклинка. Остальные гуляющие были экипированы в таком же духе, кроме шапок на головах. Значит, я один выебнулся. Что ж, ладно.       Поскольку особняк находился в некотором отдалении от остальных городских построек, появление на горизонте небольшой компании из четырёх молодых людей на фоне бросающегося в глаза своей вычурностью здания на подсознательном уровне вызывало вопросы у прохожих, в чём мне довелось убедиться в момент случайного пересечения с парой типичных граждан Германии. Мы не обмолвились ни словом, но по их взглядам всё было очевидно. Эмоцию удивления не спутать ни с чем. Однако никого из моих спутников данное обстоятельство не смутило. Скорее всего, они привыкли к повышенному на 1 процент от положенного вниманию со стороны абстрактной улицы. К тому же, не могу я поверить, что фамилия «Шлюмбер» не является в широких кругах известной, если глава семьи есть магнат местного разлива, о чём красноречиво говорит наличие должников, готовых прислушаться чуть ли не к любому указанию кредитора. По крайней мере именно такое впечатление образовалось у меня при оценке общего положения с учётом причины, сделавшей моё дальнейшее лечение возможным. И пока ни одного опровержения ему найдено не было. Вот интересно, а как самим членам семьи живётся под сенью такой репутации? Каково быть в привилегированном классе?       Неплохая тема для философских рассуждений, ведь она актуальна до тех пор, пока существуют экономика и вместе с ней экономическая дифференциация населения. И спустя столетия в ответе на вопрос почти ничего не меняется, поскольку само общество в общем-то остаётся неизменным, теряя или приобретая лишь мелочи. Если взглянуть правде в глаза–человек современный едва ли не десяток шагов отошёл от человека пещерного. Можно до бесконечности болтать о цивилизации, гуманизме, культуре, науке, технологии, но только вот это всё является оболочкой человеческой жизни. А сама эта жизнь в сути своей не поменялась. У homo sapiens нет возможности соответствовать избранной оболочке, покуда они остаются homo sapiens. Для этого надо отбросить в себе всё животное–агрессию, человеческий фактор, жадность, эгоистичные стремления в масштабах одного индивида–что УЖЕ представляется непосильным. А такого шага будет мало даже в случае его выполнения. Почему? Потому что, к великому сожалению, в случае успеха человек перестанет быть в полной мере земным существом. Он уменьшит шансы на своё выживание, лишая себя земных инстинктов и части естественных потребностей. Получится выстрел в ногу, без которого, тем не менее, невозможно из животного превратиться в нечто принципиально другое. Кажется, что имеет место быть замкнутый круг и выход из него отсутствует. Но он есть. Требуется найти нечто эквивалентное на замену отброшенному. Однако есть также и маленький нюанс. НИЧТО из нового не может иметь право на существование и шансы на выживание, пока не имеет ничего общего со старым. Весело, правда? Весь мир состоит из логически обоснованных взаимосвязей, построенных именно по этому принципу. Вот поэтому человек ещё нескоро сможет отпочковаться от прочих существ родной планеты. Бесспорно, он может создавать что-либо новое. Но он, как и все прочие создания, не в состоянии сконструировать что-то принципиально отличное от того, что в природе уже имеется. Он вынужден опираться на объективную реальность, ибо полное абстрагирование от неё бессмысленно и на самом деле невозможно! Соответственно, человек развивается по предсказуемым и запланированным кем-то свыше путям, используя изначально данные инструменты для саморазвития. Следовательно, он просто не может радикально измениться. Вот почему в обществе, не отрешившемся от связей с привычным миром и не нашедшем им достойных альтернатив, всегда будет элита. И отношения её будут всегда схожими. Тогда выходит, что в общих чертах впечатления моих родственников от их социального статуса совпадают с его восприятием личностями прошлых лет.       Что я знаю о влиянии социального статуса на его владельца? Он более чем в половине случаев принуждает к исполнению определённой социальной роли–поведения, ожидаемого от человека, имеющего конкретный статус. Однако у высшего слоя таких ролей целых две: благородные эталоны и передовики общественного прогресса и всемогущие пидорасы, способные совершить всё ради достижения личного счастья или приумножения капитала. И каждый член мировой элиты вынужден в войне с соблазном выбирать один из представленных путей. Притом менее благополучные члены общества будут ожидать от него проявления признаков любой из социальных ролей, а значит, не торопиться показывать доверие и уважение. Ибо в современности, впрочем, как и несколько веков назад, место под солнцем можно заслужить двумя способами: трудом и грехом. Если первое не всегда можно доказать, то второе достаточно лишь домыслить. Таков наш мир. Однако в результате отношение к элитному человеку зависит только от того, как он сам себя позиционирует и насколько внутри близок к исполняемой социальной роли. Не могу с уверенностью утверждать, по какому маршруту из двух возможных пошли мои четверо родные сестра и братья, но на первый взгляд к ним ближе идея честно достигать всего своим руками. А если так, то и репутация, связанная с честными именами этих молодых граждан, будет светлой. Следовательно, можно предполагать, что они не стесняются своего положения, уже не боятся ненависти и получают умеренную долю уважения. По крайней мере хочется в это верить. –Эй! Чего задумался? –Агата легонько потянула на себя ткань куртки на моей правой руке. Ой-ёй. Мою погружённость в себя заметили, хотя благодаря повышенной скорости мышления всё обдуманное пронеслось в голове за пару секунд. –Да так, просто. А что? Вы что-то обсуждали? –Надо же, а я и впрямь выпал из внешнего мира под влиянием глубоких дум. Совсем не красящая меня привычка передалась сюда из прошлого мира, кто бы мог подумать? Надо с этим завязывать, иначе потом ох как огребу и пожалею! Хорошо хоть, что не отключил глаза во время этого позорного транса и дал мозгу возможность запомнить свой маршрут. Потом же придётся самостоятельно идти по нему до конца февраля, если я хочу восстановить работоспособность мышц правой ноги до приемлемых показателей. Всё, теперь я держу уши востро. Просчёты недопустимы. –Тебя.–По её усмешке я понял, что попался на подкол, как только автоматически изобразил удивление. Клод и Михель проявляли абсолютный нейтралитет, «краем глаза» следя за нами. Ребята, было бы неплохо получить от вас небольшую поддержку! Хотя я сам виноват, что так получилось. –Смешно. А на самом деле? –Мой ответ подразумевал негативную окраску, однако удалось озвучить его в относительно спокойном и шутливом тоне, чтобы всё-таки добиться информации и не настроить новую родственницу против себя. –На самом деле гадали, по какой же причине лечебный центр открыл тебе возможность для беспрепятственного оздоровления. Нет, я знаю, что кто-то важный оттуда чем-то обязан нашему папе и как-то с ним связан, но вот чем и как? –Вот. То, что я и хотел услышать. Честные данные от Агаты. Значит, можно и переговоры повести. –Хотелось бы и мне знать. Но, выходит, никому из вас не известно, в каких отношениях ваш отец состоит с представителем центра? –Получается так.–Вставил свои 5 копеек Клод, за пару секунд оказавшийся по другую сторону от меня. –Занятно.–Отчеканил я в ответ, понимая, что столкнулся с новой загадкой. Лишь бы она не оказалась «загадкой от Жака Фреско», то есть заведомо бессмысленным вопросом, который и решать-то не надо, ведь ответ на поверхности.–К чему бы подошла такая конспирация? –Чего не знаю, того не знаю.–Засвидетельстовала свою непригодность в решении вопроса сестра. –Но вне зависимости от содержания причины сокрытия чего-либо мы должны быть уверены, что отец оставляет что-то в секрете совсем не просто так.–Не оборачиваясь протянул Михель, шедший впереди нашей троицы. –Не нравится мне твой тон, братец.–Позволил себе заметить Клод.–Итогом нашей беседы, по твоему, должен быть отказ от измышлений, верный результат которых тебе, должно быть, вполне известен? Не верится мне, что правая рука батеньки тоже ничего не знает.       Так. Атмосфера явно накалилась. Надо сбавить градус. –Ребят! Давайте жить дружно! Мы не ссориться вышли.–Отрывисто оборвал я начавший было разгораться спор, не дав Михелю достойно ответить на провокацию. В другом мире я старался держаться подальше от чужих раздоров. Но сейчас продолжать в том же духе–есть немыслимое и бескрайне эгоистичное преступление! –Нет-нет, и в мыслях не было вздорить. Только хотел сказать вам, что, похоже, нам нет необходимости в это лезть. Касается это только тебя, а нам от информации по идее не должно быть ни холодно, ни жарко. Да и если интересно, то всё равно вряд ли будет смысл об этом знать. Лишняя трата сил и времени. И я, конечно, вовсе не думал монополизировать информацию, которой у меня нет! –Он в фигуральном смысле поднял белый флаг вместо того, чтобы воспользоваться протянутой мною рукой помощи. Достойный представитель мужской половины человечества и потомок тевтонских рыцарей и арийских уберменшей! –Но разве не интересно узнать правду? –Решила докопаться до него напоследок Агата.–Разве без неё жизнь не монохромна? –Нет, не в моём случае.–Сухо отрезал Михель.–Вы же можете сколь вам угодно копаться к истине. Только не считайте отца грязным человеком, если он что-то скрыл. –И не думали.–Ответил без заминки Клод так же холодно, однако уже в его голосе послышалось некое изумление, что свидетельствует о явной неустойчивости занятой им в начале спора позиции. Это говорит о многом… А в семье Шлюмбер интересные отношения. Надеюсь, ссоры там происходят нечасто, иначе полностью расслабиться и наконец прийти в себя перед боем не выйдет.–Нам просто хочется знать. –Ну ладно тогда.–Вставил Михель своё последнее слово, сконфузившись. Правда показывать нам он этого не собирался. На его месте я тоже всеми силами постарался бы сохранить лицо, и даже в куда худшем положении. Так что могу понять его тактику.       Повисло неловкое молчание, разбавленное притом удовлетворённостью от хорошо оконченной перепалки. Никто не хотел прощупывать собеседников на наличие острых углов, но и в полной тишине идти было как-то не комильфо. А потому я решил развить тему, хотя и в другом направлении. –Много ли должников у вашего отца? –Спросил я Агату. Почему её? Хуй знает. Наверное, она напомнила мне мою двоюродную сестру, с которой я до своей смерти в том мире был весьма близок и потому позволял себе быть откровенным и говорить свободно с ней в любой момент времени, если мы физически были рядом. Например, находились в одной и той же комнате, когда одна из двух ветвей нашей небольшой семьи гостила у другой. А впрочем, неважно. Факт в том, что Агата оказалась для меня наиболее доступным человеком для взаимодействий, вопреки неделе пребывания в обществе Михеля. Это парадокс? Нет, это феномен. Гхм. Окончив рассуждать на данную тему, я вернулся к диалогу, пока ответ ещё не был озвучен. Но долго ждать не пришлось. –Немало. Кто-то получил ценный совет в молодости, кто-то значимую сумму денег или несложную услугу. Их сложно посчитать должниками в прямом смысле. Как ни странно, но вот почему они и останутся у папиных ног до своей или его смерти. –Звучит разумно.–Отреагировал я. Почему-то ощущение того, что Андреас Шлюмбер вовсе не такой простой богач, робко вспыхнувшее в моём сознании при встрече, сполна оправдалось. Но я пока не настолько продума́н, чтобы тут же и найти причину, не имея на руках никаких уточняющих данных. Однако мне хватает головного мозга, чтобы задать резонный вопрос.–И какова судьба должников? –А тебе это важно? –По неизвестной причине Агата удивилась. Неужели её можно считать легкомысленным человеком, который на протяжении жизни не особо думал над связями своего почтенного родителя? Но даже если и да, то моё отношение к ней хуже не станет. Или… я расшифровал посыл неверно? Может, это Я в прошлом не интересовался в должной мере? Как много вопросов… Ясно одно. Я не хочу оставить себя без ответов! –Пожалуй, да. –Почему? –Ого-го, прямо вижу звёздочки в её глазах. Я что, НАСТОЛЬКО сильно обосрался? Нехорошо это, не-хо-ро-шо. –Не сталкивался раньше много с подобным.–Придумал отмазку в момент, не погрешив против истины. Хорошо, что я так умею. Иначе было бы совсем плохо. –Аа.–Отдающее лаской выражение лица, встреченное мною после чистосердечного признания в насилии над дверью, вернулось. Но в нём не чувствовалось подвоха. Что ж. Неплохо.–Да, много. Четверть немецких городов содержит таких. Я ещё не упоминаю Эстонию, Литву и Данию. У него много связей. –Понятно.–Интонация прозрачно намекала на то, что с моей стороны вопросы исчерпаны. Однако всё не настолько однозначно. Все побочные задачи для разминки логического отдела серого вещества можно поделить на 2 уровня: глупые и сложные. Из первых–"Какое отношение Шлюмбер-старший имеет к Дании?», «Каковы имена и фамилии всех должников?», «Почему отец не говорит детям о связях, которые будут ими унаследованы после него?» и «С чего начался рост его социальной империи?». Из вторых–"Какова мощь сети Андреаса?» и «Как родители вышли на такого подходящего человека?». Прискорбно, но я даже глупых сейчас не смогу задать. Так говорит мой личный этикет, и вторит ему опасность разжигания новой ссоры. Что ж, пока что отступлю. Но до марта таки найду ответы! В конце концов, после успешного превращения в Обаке Хорхе я автоматически пополню список должников семейства Шлюмбер. Это предрешено… Тем не менее, напоследок я ещё одну вещь попробую спросить. На этот раз обращаясь ко всем спутникам. –Вы знаете кого-нибудь из членов семей тех людей, которые близки к вашему папе?       Все трое направили на меня прямые взоры шире обычного раскрытых глаз. Непривычно. Будто несколько лазерных лучей проходят сквозь меня, травмируя органы. Такого от меня явно не ждали сегодня, в первый же день адаптации к новой среде. Оно и понятно. В 2017-м году я бы такое не спросил, скорее всего. Кишки бы не хватило. А впрочем, похуй. В мире, где информация занимает ощутимое положение, а СМИ порой зовётся четвёртой ветвью власти, я не могу простить себе добровольное уклонение от получения необходимых знаний. Но родичи понимали это лишь отчасти. А что происходит, когда кто-то кого-то не понимает в большей степени, чем знает? Правильно, появляется страх. Я вижу его в лице Клода и Михеля. Что и требовалось доказать! В голове пронеслась известная всем цитата. «Штирлиц никогда не был так близок к провалу». И она вполне верно передаёт моё положение.       И вот, когда я погрузился в отчаяние внутри и старался оставаться невозмутимым снаружи, спасательный круг был сброшен ни кем иным, как Клодом. –Члены семьи? Да, знаем. Возможно, папа организует небольшой банкет в честь твоего появления. Он будет нужен для того, чтобы представить тебя перед лицом широкой публики как нового человека. Чтобы никто не мог отождествить тебя нового с тобой настоящим, сравнить Обаке Хорхе и нашего Георга. Там и увидишь их всех. Вроде как, людей будет немного.–Похоже, кузен знал только самое необходимое, как и остальные. Но уже достаточно. –Вот как… Понял, принял, обработал. А когда он планирует это устроить? –Неизвестно. Но могу сказать, что во второй половине февраля.–Тон Клода стал более уверенным. Ну хорошо. Если бы он был учеником Кодо Икусей, то мог бы стать ценным агентом. –Буду знать, спасибо.–Я поблагодарил кратко, но искренне. В голосе только глухой бы не услышал нотки благодарности. И к счастью, среди нас глухих нет.       Часть 3       Тишина вернулась. Гуляющие обдумывали перспективы встречи с кем-либо на межфамильном банкете, а такая сложная комбинация мыслей не оставляла места для диалогов. Я тоже не горел желанием поддерживать разговоры, поскольку был уже перенасыщен данными и хотел бы насладиться уличным ветром, ландшафтом, облаками на небе, белейшим снегом, проезжающим неприкрытые места холодом и прочим, что дарит поздний январь. Подумать и мне было о чём. Но вот незадача, я совсем не хотел думать!       Вылавливать эстетику среднего немецкого города вместо этого оказалось куда приятнее. В общем-то он не слишком отличался от прочих населённых пунктов планеты. Но своя индивидуальность, несомненно, была. Иначе каждая точка на земном шаре не представляла бы никакой ценности. Благо, это не так. Но вот что особенное я заметил в Вольфенбюттеле? Начну со стойкого чувства невыразимого отдаления от родного дома. Из него проистекает иллюзия неограниченной свободы при минимальной ответственности. Как говорится, что было в Лос-Анжелесе–останется в Лос-Анжелесе. А кроме неё имеет место быть и осознание сказочности, сюрреализма и фантастичности происходящего. Будто бы я попал в роман, где я или кто-то из нынешних спутников является главным героем, или по крайней мере важным элементом. Помимо описанного могу упомянуть грубость, мрачность и резкость очертаний всех искусственно созданных декораций сцены. Влияние бессмертного духа воинственных готов и вандалов, чьи гены содержатся в крови очень многих немцев, в том числе и архитекторов? Возможно. И мне оно нравилось, мне оно не чуждо. А раз так, то есть шанс быстрее приспособиться к незнакомому социальному климату. Как бы там ни было, закончу на архитектуре. Большие дома тёмных цветов, особняки, хаты, хаты. Всё в привлекательном для меня старомодном стиле, гармонирующим с лесной природой.       Спустя ещё минут 40 мы добрались до полузаброшенного района. Здания с побитыми стёклами соседствовали с внушительными постройками крупных фирм по типу супермаркета и элегантными частными домами, в которых, должно быть, жили рачительные и знающие своё дело хозяева. Интересно, что этим хотели сказать управители района? Впрочем, это далеко не моё дело. Главное–запомнить особенность. Не каждый раз человек может встретить участок города, целенаправленно сложенный из двух равных частей–успешной и неудачной. Я вдоволь наудивлялся внутри, разделяя чувства с товарищами, показавшими их своими эмоциями, а потом подметил, что Михель весьма уверенно ведёт нас. Очевидно, он был проконсультирован перед прогулкой. Значит, она могла быть запланированной вплоть до момента своего начала. А у Ацуоми и Андреаса есть что-то общее! И вот, я исправно выполняю план немецкого аналога Аянокоджи-старшего, следуя за живым навигатором в составе маленького отряда. Вся сцена отдаёт романтизмом и классикой. Соответственно, мгновенно возникает вопрос. Подчинён ли мой новый мир канонам, шаблонам и клише ромкомов и популярных аниме, если уже своей графикой он совпадает с данным видом искусства? Если это будет так, то чувство под названием «интуиция» (оно же «знание закономерностей») очень сильно пригодится в решающий момент, а именно когда придётся делами подтверждать своё право на выживание. Но надеяться на подобную благосклонность богов как-то глупо и наивно. Не буду пока обманываться. Как там говорится? Одно явление–случайность, два–совпадение, а три–уже закономерность? Ну вот!       Искомый лечебный центр был замаскирован под обычный четырёхэтажный дом с бетонными стенами, кирпичными пристройками, крыльцом из сосновых брёвен и серо-синей крышей треугольных форм. А зачем? Бог знает, зачем. Только сверху был поставлен пластиковый на вид чёрный крест с белым контуром, напоминающий своими очертаниями крест с флага Германской империи. Это такой толстый намёк на отношение постройки к здоровью людей. Понять возможно только избранным (сарказм). Архитектор явно не был лишён потребности в пафосе. Впрочем, возможно, именно это обеспечит мне достаточный уровень секретности. А вообще, некорректно судить снаружи, пока не побывал внутри. Так что вот моя ближайшая цель.       Чтобы выполнить её, пришлось расстаться с Клодом и Агатой. Михель объяснил мне, что он является свидетельством наличия у меня доступа к посещению помещения, ведь туда ход открыт только удостоенным рекомендаций от других известных гостей больницы. Странно. При мысли об этом у меня возникает предположение, что «лечебный центр» есть сверхпродвинутая лаборатория или же всего лишь кодовое словосочетание, за которым скрывается чей-то частный спортзал небольших размеров, оснащённый нужным оборудованием. Второе вероятнее первого. Ну, как ни посмотреть, составные части моего пребывания в Вольфенбюттеле обрастают всё большим количеством тайн. Было бы весьма кстати догадаться о причине сокрытия каждой замеченной мелочи или её своеобразности, но как назло соображалка улетела на орбиту именно сейчас. Тем не менее, смысл моего появления сегодня в здании предельно ясен. Нужно отметиться и познакомиться с хозяином подозрительного заведения или его представителем. Напомнив себе об этом ещё раз, я набрал в рот воздуха и решительно открыл дверь, не защищённую замком или домофоном. Не случайно, ох не случайно она настолько доступна. Наверно, для приличия проход в центр находится в общем коридоре с обязательной развилкой, нужной для совмещения нескольких кабинетов на одном этаже одного дома. Ну теперь я узнаю, что спрятано за плотным занавесом.       После того, как солнце осветило раскрытое благодаря устранению препятствия в виде двери пространство, я понял, что немного просчитался. Вместо скромного расширенного коридора, который всегда существует в многоэтажках и объединяет несколько квартир на одном уровне, меня встретил небольшой ухоженный вестибюль. Он сам и был развилкой, ведь по стенам располагались дверцы, а уже за ними, несомненно, были нужные кабинеты. Правда среди них, скорее всего, моего не найдётся. Почему? Потому что уровень конспирации подразумевает, что даже спортзал будет находиться не на видном месте. Возможно, он окажется на втором или третьем этаже либо же в подвале. Не заходя в гардероб и не соизволив больше гадать, я последовал за Михелем по лестнице в конце вестибюля, ощущая влияние незримых обогревательных батарей на температуру воздуха. Из трёх теорий в результате подтвердилась вторая. Для попадения в зал потребуется пройти 34 ступеней вверх. Увы! Но я верю, что привыкну. А пока что, надеясь на прочность перил и левой руки Михеля, я взбирался по тернистому остроугольному пути, стуками трости уничтожая напрочь затишье. Если подумать, для солидного здания тишина нехарактерна. А тут она имеется. Честно говоря, мне это не нравится. Никому бы не понравилось из числа тех, кто способен думать и осознавать опасность, а также имеет инстинкт самосохранения. Напрашивается пара вариантов, при которых возможно такое явление. Или произошло феноменальное совпадение и все жильцы сейчас спят или находятся вне особняка, или жильцов попросту нет. Второе кажется слишком невозможным, чтобы можно было допустить хотя бы мысль о том, что никого нет дома. По принципу исключительно исключительного теоретика-законотворца реальным оказывается то, что изначально представляется маловероятным. Возможно, сейчас именно такой случай? Понятия не имею. Спрашивать у Михеля бесполезно–он, наверное, таких тонкостей не знает. Потому что если бы тут имелась причина для сокрытия информации, ему бы едва ли доверили такое оружие, как правда: велика вероятность утечки. А если я не прав? Если все постояльцы действительно резко замолкли? Тогда я выставлю себя параноиком и идиотом. Мне оно надо? Нет! Вот и промолчу, подожду, пока пазл не сложится.       Мы добрались до заветной двери, последней преграды на кривой «дом–зал». Я не стал повторять своих ошибок и предоставил кузену возможность постучаться. Он же является «живым свидетельством», вот ему и работать в качестве пропускной карты перед турникетом. Навстречу нам вышел молодой, черноволосый, изящный, накачанный немец с фиолетовыми глазами и хорошим телосложением, одетый в красно-белую футболку, шорты и короткие носки. Рост был около 176 см, а вес не больше 58 кг. Увидев Михеля, он за считанные секунды посторонился и на заднем плане я смог разглядеть другого человека. Похоже, он и есть ответственный за этот спортивный зал, также известный как тренер. Это седой 170-ти сантиметровый и 60-ти килограммовый бритый дед с маленькими чёрными глазками и очень мужественным лицом, испещрённым разной длины морщинами. На горле у него виден шрам, как и на кисти левой руки. Похоже, на своём веку успел поучаствовать в вооружённых столкновениях. Интересно, где ему так повезло? Впрочем, не столь важно. Он изучающе посмотрел сначала на Михеля, потом на меня, а потом явно расслабился. –Gut, gut–Сказал тренер, а затем внезапно перешёл на русский.–Получается, все на месте…       Я осмотрелся, пользуясь молчанием. Техника была немного выше той, с которой я уже имел дело в санатории, и её было больше. Однако, места между машинами было –Подписывайте.–Он указал мне на столик в ближайшем к входу левом углу, где уже лежали несколько листов бумаги с печатным текстом, а затем направился к Михелю. Похоже, они будут о чём-то говорить. Но по выжидающим взглядам, направленным на меня, стало ясно, что моё присутствие является причиной отсутствия диалога. Печально, но от меня что-то всё-таки решили скрывать. Нормальный человек после конфиденциальной беседы двух других о нём попытался бы вытащить информацию из любого бывшего собеседника, но логика мне подсказывает, что никто не станет ничего рассказывать, как бы я не пытался их разговорить. Ну тогда остаётся только спустя время методом дедукции прийти к нужному результату, не пользуясь дополнительными сведениями. Обычно эту задачу не решить, если не знаешь и половины от необходимых данных, но в условиях этого мира можно хотя бы попытаться.       Впрочем, тренер и кузен явно ждут от меня дальнейших шагов. По этой причине я мгновенно развернулся в сторону стола с документами, сделал несколько шагов, ознакомился и без тени сомнения подписал, что требовалось. В тексте не говорилось ни о чем подозрительном даже между строк, в анаграммах и по диагонали или каким-то иным образом. Я автоматически проанализировал всё напечатанное на листах на предмет шифровки и не нашёл ничего, что могло бы заставить меня выразить протест. Незачем. Откуда у меня возникла мысль искать подвох вне прямого текста, писаного «чёрным по белому» Несомненно, повлияли метры просмотренных боевиков и прочитанных книг, а также исследовательская работа по криптографии, которую я вёл до момента своей смерти. Впрочем, неважно. В договоре говорилось о предоставлении доступа к тренажёрному залу и помощи по первой просьбе на то время, пока я в Германии. Всё это в обмен на деньги, выплаченные из кармана того самого должника, который связан с Андреасом Шлюмбер и играет не последнюю роль в руководстве этого особняка. Какую именно роль–я не стал уточнять. Да и сейчас нет нужды, ведь на мой собственный план данная информация, по идее, вообще никак не повлияет.       Исполнив необходимое действие, я без тени сомнения развернулся и покинул особняк. Если хотят секретричать без меня–пусть делают, что хотят. Обидно, конечно, что мой кредит доверия настолько мал в серьёзных кругах, но что поделаешь. К тому же, я не я, если не справлюсь с загадкой самостоятельно или не смогу обойтись без поиска ответа на неё. Выйдя на ветреную морозную улицу, покрытую слоем снега, я вытянулся по стойке «смирно» справа от двери, через которую раньше проник в здание. И как только Михель вышел следом, быстрыми широкими шагами потопал в свой новый дом, не разговаривая с ним от слова совсем. Нет, не потому, что якобы обиделся. А потому, что незачем. Соответственно, выглядел я достаточно приветливо и совсем не мрачно. Но в голове гуляли не слишком дружелюбные мысли. Я не забыл, что моему старшему кузену известно значительно больше, чем другим. Он знает, откуда я пришёл на самом деле и что́ стоит у истока всех перемен в личности будущего Обаке. Очень надеюсь, что разговор с тренером не касался именно этой информации. Но даже если и так, будет гораздо хуже, если причина всех странностей как раз таки в этом. Остаётся только молиться всевышним силам, что до отъезда в Японию найдётся другая, менее опасная причина секретности отдельных нюансов моего пребывания в Вольфенбюттеле. Но будем честны, это маловероятно. Я постарался разбавить возникшую теорию ни с чем не сравнимыми ощущениями от присутствия в новом городе, и, вроде как, пока удалось заглушить параноидальный глас нейронных связей в логическом отделе мозга. Но только пока.       Часть 4       Брошенные и вынесенные силой сюжета вселенной спутники вернулись к нам, когда до особняка семьи Шлюмбер оставалось не больше двухсот шагов. Хотел бы я спросить, как они провели время, но потом тогда пришлось бы отвечать на вопрос самому, а этого было бы очень даже неплохо избежать. Дело в том, что лучше сначала расставить все точки над «i», чем с ходу пускаться в активные занятия и пресловутую разведку. А если я буду достаточно молчалив, то и ко мне будет некому придраться. Так ведь это работает?       На дворе было куда холоднее, чем днём, в начале пути. Зимнее солнце уже было объято яркими закатом, а луна прорезалась на противоположном краю неба. Я решил, что окоченею и продрогну, если сейчас не найду в карманах перчатки и не использую их. Случилось обратное, две простые бурые перчатки запросто оказались на моих руках в результате нехитрых манипуляций мышцами. Вот бы всегда всё было так просто! А между тем все родственники в степени «седьмая вода на киселе» уже ввязались в какой-то бытовой разговор. Обычно я бы так не назвал несколькоюродных братьев или сестёр, но теперь они родственники покойного Георгия Питерского, часть из которых, к тому же, скрывает от меня важные вещи и заставляет сомневаться в своей преданности незнакомцу, знакомому им в то же время на протяжении нескольких лет. Прекрасный коллектив, в котором всегда надо быть начеку. И я предпочёл пока не внедряться ещё больше в эту малую группу. Меня с них пока хватит. Пусть вспомнят светлые дни своего нерушимого трио, пока я буду наблюдать со стороны и пытаться забыть, что не принадлежу этому миру.       И вот, 4 пары ног очутились напротив парадного входа в особняк. Михель, как старший и ответственный за отряд, оповестил оставшихся внутри о нашем прибытии посредством громкого стука. Но ведь совсем рядом был звонок, почему бы его не эксплуатировать? Или у них принята своя сигнальная система, на что был сделал довольно таки толстый намёк ещё около комнаты Агаты? Значит ли, что сигналы через звонок нужны для особо важных сообщений или чужаков? Думаю, возможно. Всё возможно, что реализуемо. Через несколько секунд дверь была открыта охранником 2. Под его пристальным надзором мы все сняли верхнюю одежду, переобулись в тапки и проследовали за пределы прихожей. Михель тут же исчез, отправившись помогать на кухне. Перед тем он что-то тихо сказал Клоду, причём они осознанно встали в отдалении от меня. Затем мой младший из кузенов немного неожиданно приблизился ко мне и заявил: –Папа ждёт тебя в холле перед ужином. Желательно прийти к 18:30.–Сказал он тоном, одновременно мягким и не подразумевающим возражений. А потом прибавил куда веселее.–Мы будем скучать по тебе за общим столом! –Понял, принял, спасибо!–Ответил я и совершил полуоборот, чтобы подняться в свою временную комнату и окончательно переодеться. Посмотрев время на телефоне, хранимом в кармане штанов, понял, что имею 14 свободных минут. Если я потрачу их все на размышления, то вряд ли смогу вернуть концентрацию и закончить выполнение простейшей бытовой миссии, ведь рискую утонуть в эмоциях и сомнениях. Однако некоторые вещи стоит осветить в своей голове именно сейчас.       Начну с очевидного. Есть большая вероятность того, что Андреас отлично знает причину моего так называемого "ментального отката". Это может уменьшить мою ценность как фигуры в тех или иных его планах, но только если он в самом деле много знает о том, кем я был несколько лет назад, что по шансам уже уступает осведомленности главы семьи о нашем с Михелем секрете. В ином случае он не может утверждать, что тогда я был хуже, чем в конце 21-ого года, то есть до замены Георгия Питерского на Егора Московского. При любом раскладе моя собственная ценность остаётся неизвестной переменной в вычислениях, что может подразумевать под собой проведение каких-либо проверок в дальнейшем. В этом предположении я позволю себе зайти настолько далеко, что посчитаю нашу сегодняшнюю игру в монополию за первую проверку. Но тогда показанный результат на этот раз особой роли не сыграет, ведь всё можно списать на удачу и случайность. А значит и разжёвывать эту игру на предмет косточек под названием "подвох" нет смысла. А раз я заговорил о реальной и потенциальной ценности, то должен сказать и о возможной истинности события, которое заключается в неосведомлённости Андреаса и его окружения касательно сверхчеловеческих способностей Георгия Питерского. Скорее всего, последний никогда не показал бы всю величину своих резервов, и этим я намерен пользоваться. Потому всё сводится к конкретизации стоящих передо мной, по мнению семьи Шлюмбер, задач, определению моей мощи и предупреждению о наличии компромата на меня в случае наличия знаний о происхождении моего духа. В обратном случае–к объяснению всех конспиративных мер вместо этого.       Продолжу менее явным. Несомненно, при разговоре будет затронуто моё инкогнито. А именно то, каким образом я буду представляться всем нужным людям здесь и в Японии, насколько хорошо "меня" прежнего тут знают и на какое расстояние от самого себя и своих привычек разумнее всего будет отойти, сколько и чего мне следует о себе умолчать, о чем, наоборот, соврать (увы, но да) и вообще какая тут у меня легенда и как я при случае буду её подтверждать. Невозможно таким серьёзным людям, как дон Андреас, продвигать план, который содержит в себе огромные белые пятна. Значит, быть их не должно, и сегодняшняя встреча призвана устранить их для меня. Безусловно, при желании за пару месяцев я бы и сам себе всё придумал и за уши притянул, но это не стоило бы ни рубля без опоры на других лиц, что получить невозможно без контакта с ними напрямую или через надёжного посредника. Надёжен, как правило, всегда тот, кто в чём-либо кровно заинтересован. Шлюмбер-старший определённо подходит под критерий, выведенный из усвоенной мной в прошлом мире закономерности. Получается, вопреки сомнениям я могу пойти с ним на сотрудничество. Что ж, надеюсь, что в своих рассуждениях нигде пока не ошибся.       Закончу гипотезы на том, что лежит в середине айсберга. Есть шанс, что Андреас попробует выведать мою ценность как представителя известной династии или узнать о том, как мне жилось до Германии. Не факт, что вопросы по таким темам будут заданы напрямую. Думаю, он попытается получить косвенные подтверждения или опровержения собственных догадок обходными путями и простым наблюдением. Страшный человек. Определённо, я не стану в этой части следовать его сценарию. Мне оно нисколько не выгодно. Постараюсь в утробе пресечь завуалированный шпионаж, устроив информационную блокаду в ответ. А что, звучит как план. Надёжный, как швейцарские часы.       Чтобы сэкономить время, я поменял только теплые штаны на домашние. Пришлось извиваться ради этого, но "игра стоит свеч". Поняв, что торопиться было не обязательно (ведь осталось ещё 10 минут), я решил успокоиться и провести себя в порядок, не нагружая голову ожиданиями и дополнительными думами. По-крестьянски–ушёл в АФК. Перед этим предусмотрительно поставил будильник на 5 минут. Оказалось, что при желании мозг действительно может позволить себе погрузиться в беспросветный мрак небытия. В прошлом мире мне такое давалось намного сложнее. Радует. Видели бы меня сейчас в такой позе, присущей занятым глубокими мыслями людям! Тишина теперь не пугала, а успокаивала и приводила к внутреннему равновесию. Однако идиллия разрушилась быстро. Вернее, тогда, когда установленная на телефоне мелодия безотказно сработала. Ощущение безграничной свободы растворилось и уже спустя 10 секунд можно было сказать, что его не было вовсе. На замену пришёл страх. Что ж. Стоило этого ожидать. Руководимый данной эмоцией, я вскочил, приняв все меры предосторожности, чтобы не испытать физическую боль при резкой смене положения, и открыл дверь, чтобы затем в течение трёх минут громыхать окончанием трости по покрытию особняка. Таким образом, удалось попасть в пункт назначения, то есть холл, ровно за минуту до официального начала аудиенции.       Знаете, читать атмосферу бывает полезно, когда нужно к чему-то подготовиться. Я всегда знал, что сей навык полезен. Ну так вот. Сейчас было мрачно вокруг. В воздухе будто витал штормовой буйный ветер. Разумеется, не буквально, газы в доме не смещались больше чем, наверное, на миллиметр в секунду. Но было как-то беспокойно. Вроде давления нет, легко на душе и делать всё легко, но это как бродить по опасному переулку на побережье в полном одиночестве. Думаю, так.       Андреас Шлюмбер пришёл ровно вовремя. Значит, у него имелись более важные дела, и на их основании была определена дата встречи. Он просчитал всё в своём графике и исполнил с точностью до минуты... Кажется, это достойно уважения. Если тактичность и организованность немцев–стереотип, то глава семьи Шлюмбер–живой образец его проявления. Сейчас он тяжёлым, усталым, немигающим взглядом смотрел мне в лицо. Мы предпочли обойтись без повторных приветствий, а потому ждали, кто заговорит первым. Андреас взял инициативу на себя, чтобы предотвратить вариант, при котором разговор пойдёт не по плану. Или чтобы проявить вежливость. Кто его знает? Правда что-то подсказывает мне, что первая версия намного ближе к правде. Настолько, что является истиной. –Так, мой друг. Мы оба здесь, так что я перейду к делу. Есть что сказать перед началом?–Хм. Интересная фраза в конце. Было бы неплохо перенять. Но употреблять в разговорах на русском языке, а не на немецком, как сейчас. –Спасибо, нет. Наверно, лучше спрашивать уже потом. –Солидарен... Хотелось позвать тебя завтра, после того, как привыкнешь и отдохнёшь. Но я уеду по делам. Так что решаем сейчас... Быть может, тебе известно, зачем я тебя призвал. Так или иначе, я всё равно объясню. Для начала подчеркну: все мои утверждения будут законченными. У тебя нет права их оспорить, пока ты под моим контролем. Я полагаю, напоминать это дальше ни к чему. И первое утверждение–ты останешься в холле, пока я не скажу "свободен"... Второе. Не пробуй узнавать то, что от тебя скрывается нами, иначе можешь пожалеть. Третье. Не играй из себя того, кем не являешься–это бессмысленно. И будет полезнее, если ты примешь все изменения, и неважно, какие причины вызвали их. Мне совсем не важно. Это объясняется четвёртым. Отныне тебя зовут Призрак Хорхе, а по-японски "Обаке Хорухе", как и будешь представляться, и ты прилетел из Японии в Германию на курс лечения недуга своей конечности. Причина его не имеет значения. Ликвидацией проблемы занимается частный врач. У тебя есть родственники в Германии и России, но их имена не должны быть известны властям. Прообраз твоих документов, выведенный из переговоров с моими людьми, лежит тут, далеко ходить не надо. Ознакомься после беседы и до ужина. Пятое. Ты будешь присутствовать с нами на сходке знакомых семейств тогда, когда скажу, а именно 1 февраля утром. Тебе следует познакомиться по крайней мере с одним человеком из каждой группы лиц, что будут там. Знакомства будут идти по представлению, как принято в порядочном обществе. Твои представления начнутся с владельца зала мистера Эрхарда фон Келлерман, общим другом буду я. Шестое. Твоя отправка в Японию нужна нам для преследования своих идеалов, но ты можешь использовать её также для себя. Твоя цель–внедриться в новую элиту Японии, слиться с ней. И вернуться домой ты не сможешь, пока Мы не дадим команду "вольно". Ослушаешься–пожалеешь об этом. И лучше тебе не знать, каким образом. Пока лучше не знать. Седьмое. Если тебе потребуется знать какую-либо информацию, ты получишь её только от меня или Мартина. Другие источники ненадёжны, доверяй им на страх и риск, а лучше совсем не доверяй. Восьмое. Всё, что ты услышал, кроме четвёртого–строго секретно. За разглашение будешь пущен в расход. Не шучу. Охрана обеспечит это. И девятое. Никакой болтовни со мной. Я твой покровитель и временный союзник, но не друг и не член семьи. Разговаривать со мной только в публичной обстановке, чтобы не было подозрений, или при личных встречах. Через других людей спрашивать и выяснять не советую: можешь разочароваться...–Он взял передышку, прошёлся из угла в угол и продолжил.–Итак, вижу, ты всё понял. Поэтому до встречи. Ужин через 17 минут в твоей комнате. Извинения от твоего имени принесу сам. Отбой в любое время при условии соблюдения тишины. Подъём в 6:20 утра. Бывай!       Наверно, не стоит уточнять, что я был в ауте и на протяжении всего монолога дядюшки молча проглатывал все его откровения, а к середине его совсем выпал в осадок. Встреча прошла не по-моему, но достаточно информативно. Как только Андреас Шлюмбер, он же барон дон фон Карлеоне, покинул холл, я взял папку с набросками со стола и поднялся по лестнице на свой этаж. А затем захотел пройтись из угла в угол, чтобы неспеша переварить то, что старательно слушал недавно. Такое действие напрашивается всегда, когда я на нервах или вообще волнуюсь сильнее обычного. И не вижу причины его не совершить. Ну что ж, перед прочтением досье на самого себя, пожалуй, разберу на атомы все ультимативные утверждения покровителя.       Во-первых, он фактически подтвердил, что знает о моём с Михелем секрете или по крайней мере сильно сомневается в официальном объяснении перемен во мне. Это довольно плохо, но не думаю, что сейчас как-то повлияет на моё пребывание в Вольфенбюттеле. Как следует из закона Мёрфи, если самое страшное может случиться, то оно, вероятно, произойдёт. Или уже произошло. И зачем тогда поднимать шум? Кроме того, он ясно дал мне понять, что на данный момент времени не связывает свои планы с моей главной тайной. Да и не факт, что сможет воспользоваться ей. Ему никто не поверит. Если только у Андреаса нет точных данных и железобетонных доказательств, подтверждающих возможность перемещения между мирами, а также возможность того, что я или кто-то знакомый мне пришёл к способу раскрыть врата мультивселенной. Это как раз то самое событие, которое соответствует всем канонам закона Мёрфи. Но я не способен задать главе семьи даже косвенный вопрос, направленный на прояснение обстановки, ведь он определённо подтолкнёт к реализации наихудшего события в случае, если, вопреки моим предположениям, оно не совершилось и мистеру Шлюмбер не хватает нескольких деталей в пазле.       Во-вторых, он настойчиво, агрессивно пытается привязать меня к себе и своей охране и отрезать от всех остальных таким образом, а кроме того урезать мою собственную инициативу, что говорит о том, что Андреас боится меня... или же своего окружения. Возможно как то, так и другое. И одинаково правдоподобно. Занятно. Или он маразматичный параноик, или не всем членам семьи известны его планы, в чём я уже убедился на улице. Конечно, я не стану портить ему жизнь, пока не возникнет необходимость. Но при сильном ущемлении моих прав или возникновении угрозы для моей альтернативной семьи есть крупный шанс того, что я рассмотрю сценарии разрушения его полулегальной империи. И его окружение–наиболее слабое звено в его обороне. За исключением особо приближённого Мартина. Или же дядя Андреас мыслит на пару шагов вперёд и в случае чего намерен использовать своих близких как марионеток для непрямого взаимодействия со мной и манипулирования мной в целях свести все действия к исполнению какого-либо из его планов. Сложно. Но пока маловато сведений, чтобы строить собственные планы, так что остаётся только следить за чужими и уворачиваться от проблем, либо решать их оперативно.       Как бы там ни было, человек, с которым я беседовал, является манипулятором со стажем. Без тени сомнения говорит со мной строгим тоном, чтобы заранее обезопаситься от грубости и протестов от меня. Не даёт в своих репликах никакого пробела для превращения монолога в диалог. Заваливает фразами без пауз, эмоций и уточнений, чтобы не возникало сомнения в достоверности того, что преподносится как факты и само собой разумеющееся. Чтобы не было времени на опровержение или обдумывание. Чтобы появилось желание побыстрее с этим согласиться и избавить себя от необходимости думать. Ведь, посмотрите-ка, за вас-то уже всё подумали и передумали! И нечего париться. Да и к тому же он осознанно пытается меня запугать, сначала говоря о ненужности подчеркивания моей мыслимой зависимости от себя, а потом дважды этим и занимаясь. Хочет создать впечатление, что имеет против меня куда более убойное оружие, чем правду о транзакции между мирами. Возможно, за его бескомпромиссными заявлениями скрывается угроза безопасности моей семьи? Вполне может быть. И Георгий Питерский либо не предусмотрел этого, что маловероятно, либо придумал контрмеру, о которой я не знаю, либо участвовал не во всех этапах переговоров по поводу своей судьбы, что могло произойти. Или всё это было в его интересах, ибо он знал, что они совпадают с интересами Андреаса Шлюмбер. Тогда есть 2 варианта. Или он знал, что будет в подчинении союзников этого господина и что этот господин–человек разумный и не будет злоупотреблять властью, а только действовать по составленному плану. Или он оказался мразью, подстроившей неприятности для своей семьи, чтобы по тем или иным причинам оторваться от неё окончательно, даже сменив документы. Не хочется верить во второе. Хотя какая разница, если я–не он? Такая, что в таком случае теперь уже на меня есть огромный и реальный компромат, обнародование которого сделает меня персоной non-grata как в семье, так и в стране, в зависимости от тех, кто в состоянии напрямую угрожать семье. И я не думаю, что Георгий Питерский стал бы так подставляться. Ну хорошо, это решено. Он оправдан. А вот Андреас Шлюмбер–нет. За ним нужен глаз да глаз!       И он полагает, что я могу, нет, что я должен стать его самой большой марионеткой. Прийти ровно утром 1 февраля, поспеть к встрече в 18:30, не болтать, и тому подобное. Как и ожидалось, воспринимает меня как фигуру на своей шахматной доске. Это метод проявления заботы? Или абсурдное желание прибрать к рукам актив, который, судя по уровню заинтересованности "дяди" в моих шагах, представляет всё ещё достаточную ценность. А котируется хорошо только то, что имеет нечто за своей спиной. Это значит, что при ЧП мне тоже будет, чем играть и что использовать даже тогда, когда я буду выброшен на самое дно круговоротом социальных связей. Да! Меня сломит только круговорот судьбы! Вот что всем кукловодам стоит учитывать при работе со мной. Как и мою ненависть к тем, чья греховная жизнь и загребание жара чужими руками ничем не оправданы.       В этом случае жар загребается явно его руками. Если вспомнить историю обоих миров, то можно быстро осознать, что власть династии Гогенштольп не коснулась напрямую Японии. Следовательно, клан заинтересован в том, чтобы установить в стране восходящего солнца свою власть. И тогда разумно использовать дядю Андреаса в качестве посредника между власть имущими и мной. Так всегда случается в ответственные моменты. Появляется связующее звено между потенциальным деятелем и реальным заправилой, после чего случается историческое событие. Такова закономерность. Можно предположить, что люди действительно входят во власть с улицы. Можно допустить, что Шлюмбер в свою игру играет, желая использовать меня. Но не с теми играет, чтобы иметь меня в единоличном распоряжении как карту в своей колоде без каких-либо встречных условий, благоприятных для династии Гогенштольп. И получается, что дядя Андреас играет роль связиста, призванного обеспечить появление контактов между мной и другими участниками операции "Гогенштольп в Японии". Но какие именно Гогенштольпы стоят за ней? Боковые, как представлялось изначально, или основные? Второй или первый сорт кукловодов? Подготовленная попытка переворота против мировой власти или гнусная провокация, направленная на определение количества и силы предателей старого порядка, которые сойдутся вокруг моей кандидатуры? Хорошая серия вопросов. Но пока оставлю её без ответов.       Одно можно вывести. Мои связи в Японии не собираются афишировать. Это нужно или для того, чтобы ввести в заблуждение власти Японии, или затем, чтобы уберечь меня от участия в интригах на стороне династии. Первое, с учётом рекомендации насчёт моего инкогнито, связанных с проведением светского мероприятия, может быть возможным только при условии, что маленькая часть приглашённых осведомлена о внешней интриге с моим прошлым в этом мире, а остальная нужна в качестве свидетелей, чьи слова убедят любопытных в подлинности моего нового настоящего, в истинности существования человека по имени "Обаке Хорхе". Но выглядит это громоздко. Есть шанс предательства со стороны просвещённых. В обратном случае, если верна вторая гипотеза, то дядя Андреас всё же ведёт свою игру, что и объясняет странность моего пути следования из России в Германию. Есть и третий случай: Шлюмбер и Гогенштольпы играют в конфронтацию, чтобы посмотреть, буду ли я между ними лавировать. Гхм, слишком много вариантов. Суть в том, что никому, похоже, пока не выгодно, чтобы японское общество хотя бы догадывалось о моих связях. И кстати о лавировании. Шлюмбер, возможно, боится, что будет заменён на другого посредника, что чревато потерей побочных бонусов от ситуации. Ну тут я могу понять его как человека.       Из менее важного: моя легенда и в самом деле уже существует и, похоже, хорошо проработана. Значит, операция готовилась тщательно и явно не вчера. Возможно, финальные штрихи стали добавляться летом 2021 года, когда стало понятно, что без операции я не обойдусь. Надо бы посмотреть, что про меня понаписали... Итак, в общем виде получается вот что: Имя: Обаке Хорухе Родители: Обаке Чикако (мать), Обаке Акихито (отец) Дата рождения: 30.03.2007 Регистрация: 05.04.2007 Место жительства: Токио, ... Работа: не работает, никогда не работал Средняя школа: - Младшая школа: - Группа крови: 2 Болезни: сколиоз, брадикардия, вегето-сосудистая дистония, плоскостопие 1 степени Вероисповедание: синтоизм       Родился в Японии в семье Обаке в квартире родителей. Был отдан в семью дальних родственников по линии отца из-за неблагоприятных условий жизни с последующим уничтожением всех экземпляров документа о своём рождении. Прошёл операцию в Петербурге по месту жительства опекунов. В результате неудачи был отправлен в Германию и по доверенности опекунов передан в семью Шлюмбер до 1 марта, после чего вернётся в Японию к родителям, чьи родительские права восстановлены.       Я дошёл по коридору до окна, пока читал и вникал. А всё хорошо тут обставлено. Если и придётся врать, то совсем немного, ведь тут очень многое пересекается с правдой. Кроме домашнего обучения и семьи. Но имеется вопрос. Как такая подмена документов была или будет допущена японским правительством? И не только им, а всеми, кто задействован поневоле в операции? Такое возможно только тогда, когда у покровителей есть связи в министерствах иностранных и внутренних дел нескольких стран, а также фальшивые подтверждения и документы, созданные основными участниками плана. Это значит, что дядя Толя, супруги Обаке, Андреас Шлюмбер и затронутые министерства Германии, России и Японии согласны пойти на подлог и содействовать преступлению, подделке персональных и конфиденциальных данных. Удивительно. Или у дяди Андреаса очень широкие связи, или всё же Романовские Немцы и иные члены клана Гогенштольп изрядно приложили к этому руку. Однако пока я не смогу узнать это никоим образом, за исключением дедукции без подтверждений извне. Но сегодня я устал от этого. А потому, чтобы отвлечься от анализирования и перекручивания всех оставшихся в памяти заявлений, тупо уставился в мрачные вечерние сумерки за стеклом, разбавленные видом серых сугробов. Они так же темны и непроницаемы, как моё будущее. Но иногда в неопределённости есть не только страх и суета, но и спокойствие, и смелость равнозначного выбора, и ограниченная свобода. Свобода не отвечать в полной мере за свои действия и не иметь возможности видеть последствия каждого из них. А она обязана порождать не лень и смирение, а решимость и тяготение к реформам, преобразованиям и развитию в благоприятных условиях тихого быта. Правда сдаётся мне, что веселье вокруг только начинается.