Подкидыш

Лето, 1981 г.

21 июня вошло в историю Великобритании как день, когда родился будущий король. Праздничный звон Вестминстерского аббатства и артиллерийские залпы торжественно сообщили о его появление на свет. Папарацци, которых едва сдерживали полицейские, сутками дежурили у входа в госпиталь Святой Марии в надежде запечатлеть чету Уэльских с новорождённым сыном. Британцы праздновали рождение принца, молили бога о здоровье ребенка и матери и несли подарки с цветами к дворцу. Вся Англия ликовала и радовалась в этот счастливый день. 21 июня вошло в историю семьи Дурсль, как день, когда они наконец получили опеку и ожидали приезд племянника. Но праздничная атмосфера, царившая в стране, обошла стороной дом номер четыре на Тисовой улицы. Настроение Петуния после бессонной ночи, из-за режущихся зубов Дадли так и не дал ей поспать, вполне ожидаемо было отвратительным, а осознание того, что после появление второго малыша ей станет еще тяжелей, только добавляло нервозности. Петунии было тошно от всеобщего веселья, к которому они были не достойны присоединиться, наблюдая за королевской семьей сквозь экран телевизора, и от мысли, что ее минутная прихоть практически разрушило идеальную жизнь Дурслей. Женщине было ужасно стыдно, что она так и не нашла в себе силы признаться Вернону, который потратил тысячи фунтов, что желание оформить опеку было ее избалованным желанием, непонятно откуда взявшемуся и быстро улетучившемуся из ее глупой головушки. Не смогла Петуния рассказать и про причины своей неприязни к Беннету, да и Вернон, привыкший к резким переменам ее настроения, молча смирился с обществом юриста. Женщина обвела взглядом комнату сына, которую он будет вынужден делить с кузеном. Вторая кроватка, купленная за смешную цену на распродаже, была втиснута между диванчиком и комодом, поглощая единственное свободное пространство. Теперь детская казалась маленькой из-за нагромождения мебели и душной, словно свежий воздух посчитал себя здесь лишним. Но зато здесь, как и во всем доме, было идеально чисто: вымытый пол сверкал, на махровом ковре, по которому ездили нарисованные машинки, нельзя было обнаружить ни пылинки или крошки, детская одежда аккуратно висели на вешалках, а игрушки убраны в корзину. Петуния заглянула в каждый угол дома, заставив Вернона разобрать гараж, выбросила старые вещи, хранившиеся со времен переезда на чердаке, и несколько раз проверила остальные комнаты. Ей хотелось, чтобы они с мужем предстали перед социальными работниками людьми положительными, солидными, благонадёжными и аккуратными, которые готовы дать детям все самое лучшее. Она хотела быть хозяйкой их незавидного положения. Петуния спустилась в гостиную, где ее уже ждала мужская часть их семьи. Вернон, которому для встречи с опекой был куплен новый костюм-двойка с солидным двубортным пиджаком, с умилением наблюдал за возней Дадли с кубиками. Сначала малыш с задумчиво разглядывал их, а потом начал кидаться игрушками в отца, чем вызвал улыбки у родителей. Все-таки их сын рос настоящим маленьким мужчиной, способный бросить вызов любому. Этому качеству, по мнению Дурслей, нельзя было научить, только сам человек с рождение мог быть лидером или неудачником. — Ух, какой боец! — с гордостью протянул Вернон и кивнул Петунии на окно. — Беннет приехал. Действительно на дороге перед домом затормозил знакомый белый внедорожник. Петуния со слабой надеждой наблюдала за тем, как юрист вылез из машины и потянулся, разминая шею. Неужели в последний момент сделка с опекой сорвалась и Гарри останется в приюте или где он жил все это время. Но, нет, разумеется, Дурслям не могло так повезти: пассажирская дверь открылась и на улицу вышла смутно знакомая кореянка, держащая на руках Гарри. Малыш был намного меньше Дадли, хотя у них и была совсем смешная разницы в возрасте. Слишком строгая одежда явно из благотворительного фонда для такого маленького мальчика, неаккуратная короткая стрижка и совершенно пустой взгляд выдавали в нем никому ненужного ребенка Системы. Вернон встретил гостей и проводил в гостиную. Беннет извлек из своего портфеля целую стопку документов, нудным голосом отчитываясь перед мистером Дурслем за каждый лист. Соцработник, представившаяся Хелен, опустила Гарри на ковер к Дадли, который с подозрением смотрел на кузена и на всякий случай отполз поближе к своей маме. — Гарри повезло, что он будет жить в таком красивом доме, — сделала комплемент хозяевам Хелен, не скрывая зависти в голосе. — Знаете, сейчас из-за рецессии детские центры и фостер-семьи переполнены, и мы всегда рады, когда у детей находятся родственники. — Сейчас действительно сложные времена, — кивнула Петуния и неожиданно осознала, что Вернон совершил настоящие чудо, выведя свою фирму из долговой ямы, когда более крупные предприятия массово закрывались по всему Королевству, а численность безработных пугающе быстро достигала рекордных отметок. — Знаете, все равно стало куда спокойнее после того, как поймали Йоркширского Потрошителя и Лэмба, — доверительно сообщила Хелен, которой, видимо, очень хотелось поболтать с новыми людьми. — Таких как они нужно повесить, а не кормить в тюрьме за счет наших налоги, — влез в разговор Вернон, ставя очередную подпись в документе. Петуния прекрасно понимала, что причина в резких высказываниях мужа кроется в его беспокойстве за сестру, которая жила в получасе езды от Тонтона, но все равно наградила Вернона выразительным взглядом. Ей не хотелось, чтобы у Хелен сложилось плохое впечатление о них (например, она могла подумать, что они были из тех радикалов, поддерживающих беспорядки в Брикстоне), даже если бы это негативно отразилось на ее решение передать им на воспитание Гарри, который начал жутко раскачиваться в разные стороны. Дадли подполз вплотную к кузену и, интересом рассматривая его, задумчиво взял Гарри за шею. Тот не заплакал и даже не пытался вырваться, а извернулся и по-звериному вцепился зубами в руку Дадли. В гостиной молниеносно раздался пронзительный детский рев, который, как казалось, способен перебить все стекла в доме. Дадли плакал, размахивая ручками и требую утешений. Петуния сразу же подхватила сына на руке и стала его покачивать, надеясь успокоить. Вернон тоже вскочил на ноги и попытался осмотреть место укуса, а по его решительному виду было ясно, что он готов самостоятельно оказать первую помощь, если скорая задержится. Но осмотреть извивающегося Дадли оказалась сложной, практически невыполнимой задачей и Дурсль, получив пару ударов от сына, перевел свое внимание на Гарри. Тот продолжал пугающе раскачиваться, словно и не он стал причиной драмы, развернувшейся в гостиной. Вернон, наградив племянника брезгливым взглядом, немного постоял, не зная, чем мог бы помочь жене, и вернулся к документам. — Мальчики обязательно подружатся, — одобряюще улыбнулась Хелен, в которой Петуния с жалостью разглядела в ней женщину, смертельно уставшую от нервной работы. Наверное, ей самой не терпеться сбагрить Гарри, покинуть «красивый» дом Дурслей и провести хоть немного времени со своей семьей. — Нельзя зат…успокоить ребенка? — раздражённо бросил Беннет, потирая виски. Хоть адвокат и выглядел не лучшим образом, его жалеть Петуния не собиралась. В конце концов, Беннет — многодетный отец и должен был привыкнуть к детским истерикам. А если плач ребенка вызывает у него такую негативную реакцию, значит слишком мало внимание уделяет семье. Петуния мстительно улыбнулась: пусть лучше кривиться от громкого воя малыша и поймет какого его жене, которая вынуждена становится свидетельницей подобных сцен каждый день, чем заигрывает с клиентками. Миссис Дурсль уже подумывала нагрубить юристу, но ее отвлекла Хелен. — Давайте Вы попробуйте уложить ребенка, а мы пока закончим с бумагами? — предложила соцработник. Такой вариант устроил всех, кроме Дадли. Он продолжать вопить и брыкаться на лестницы. В какой-то момент Петуния, пытавшая поудобнее перехватить его, едва не уронила сына вниз. Она испуганно прижала сына к груди, ругая себя за спешку и неаккуратность, а тот ущипнул ее за плечо. В детской настроение Дадли не улучшилось, несмотря на все попытки Петунии его успокоить. Она предлагала ему на выбор все имеющиеся игрушки и погремушки, подносила к выключателю и торжественно разрешила грызть ножку кроватки и вырвать страницы из книг. Ничего не помогло и Дадли не перестал капризничать (как только у него хватало сил после бессонной ночи!). Петуния тяжело вздохнула и решила прибегнуть к военной хитрости. Миссис Дурсль, про себя сетуя о том, какая она ужасная мать, если не только чуть не угробила ребенка, но и портит ему зрение и превращает в идиота, посадила Дадли на кровать в их с Верноном спальне и включила детский канал по телевизору, по которому как раз шел «Magic Roundabout». Дадли сразу же затих, увидев ребятишек, катающихся на карусели под простую мелодию. А появление барабанщика, которого показали крупным планом, и вовсе вызывало у него смешок. Петуния пристроилась рядом с сыном, не вольно вспоминая, как они с Лили смотрели это шоу в детстве. Сложно было сказать, что они хорошо ладили, но до появления мальчишки Снейпа их отношения были сносные. Они ссорились, как все сестры, но быстро мирились не из-за привязанности к друг другу, а потому что было скучно: в их приличном районе было мало детей их возраста, а уходить далеко от дома сестры в силу возраста еще не решались. Вот и приходилось играть вместе, но Петуния тогда уже завидовала сестре. Их папа любил подкидывать младшенькую высоко-высоко, всегда разрешал садиться на переднее сидение своего длиннющего темно-зеленого мерседеса, напоминающего аллигатора Дейзи, или покружиться на его огромном офисном кресле в домашнем кабинете, и не отказывался поиграть с ней в кукольное чаепитие или почитать на ночь. Маленькая Туни не была удостоена всех этих привилегий и ее только иногда скупо гладили по волосам за отличные оценки или примерное поведение. Эту несправедливость в положении сестер могла выровнять мама, но она едва ли могла оторвать внимание от похождений мужа и сконцентрировать его на детях. Петуния устало потерла глаза, гадая как сложилась судьба ее родных. Доктор Эванс все еще живет в их старом доме и ведет прием? Когда-нибудь нужно будет съездить в Коукворт, чтобы хотя бы разузнать жив ли еще отец. Да и мальчикам будет полезно посмотреть на родину их мам. А если и Петуния найдет в себе силы, чтобы простить отца, то они смогут познакомиться с дедушкой. Забавно будет посмотреть на его реакцию, когда он узнает, что его любимая и драгоценная доченька бросила ребенка на крыльце сестры и сделала это не от хорошей жизни. Не на ту поставил, папочка. — Они ушли, — сообщил Вернон, входя в спальню и прогоняя из мыслей жены призраком прошлого. Он держал на руках Гарри таким образом, чтобы тот не соприкоснулся с его одеждой. — Беннет так нахваливал нас, что Хелен поверила ему на слово и не стала осматривать дом. Думаю, что она с ним в сговоре. — ее муж покосился на Гарри и вытянул руки, стараясь держать племянника максимально далеко от себя. — Я бы написал на ее жалобы в опеку, но тогда нас совсем замучают проверками, которые и так будут пару раз в год. Ты же знаешь, что госслужащие ужасно мстительные. Только тронь одного и обрушится все племя. — Надеюсь, что мы больше никогда не увидим Беннета или эту Хелен, — произнесла Петуния, а Вернон энергично закивал. — Видел, как она все время косилась по сторонам? Не удивлюсь, если хотела что-нибудь украсть. — Я с нее глаз не спускал, когда ты ушла, — заверил мужчина и посадил Гарри на край кровати. Петуния с подозрением следила за племянником, ожидая от него очередной гадости. Она неожиданно поймала себя на мысли, что малыш был неуловимо чем похож на Беннета и станет вечным напоминаем в ее несовершенной измене. Как будто призраков отца и сестры, живущих в Гарри, ей было мало. Дадли, заметив приближение кузена, снова поднял крик и проплакал целый день. Вечером Петуния оставила попытка уложить мальчиков спать в детской, и кроватка вместе с Гарри отправилась в гостевую, добавив миссис Дурсль новые неудобства. 21 июня запомнился Петунии Дурсль, как день, когда она едва не уронила сына с лестницы, за что будет ругать себя еще многие годы, и, скорей всего, нанесла ему психологическую травму из-за появления в их доме чужака. Она была виноватой перед родным малышом, которому из-за ее глупой прихоти теперь вечно придется делить маму и папу с кузеном. Только вот миссис Дурсль в отличие от своих родителей не позволит, чтобы сын чувствовал себя нелюбимым и ненужным. Единственное, что порадовала женщину сегодня — это то, что Джордж Беннет навсегда исчез из ее жизни. Во всяком случае Петуния надеялась на это, пытаясь уснуть на неудобном диванчике.