Режет кожу остриё

Звук расстёгивающейся пряжки ремня дяди Вернона прорезал воздух кухни, словно удар хлыста. Гарри, четырёхлетний мальчик со шрамом в форме молнии, вздрогнул всем телом, его изумрудные глаза расширились от ужаса. Ремень в огромных руках дяди был не просто кожаной полосой — он был воплощением страха, символом жестокости, которую слишком хорошо познал маленький волшебник. — Ты, никчёмный мальчишка! — прорычал дядя Вернон, его лицо наливалось багровым цветом с каждым словом. — Как ты посмел испортить наш ужин?! Гарри попятился, его спина упёрлась в холодную стену. Сердце колотилось так сильно, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Он судорожно сжимал в дрожащих руках мокрое кухонное полотенце — жалкую защиту от надвигающейся бури. — Я… я не хотел, дядя Вернон, — пролепетал Гарри, его голос дрожал как осенний лист на ветру. — Кастрюля была слишком тяжёлой, я просто… Но его слова потонули в рёве дяди Вернона. Огромный мужчина надвигался на мальчика, как грозовая туча. Каждый его шаг отдавался дрожью в половицах, каждое движение заставляло Гарри вжиматься в стену сильнее, словно надеясь просочиться сквозь неё. Тётя Петуния застыла в углу кухни, её тонкие пальцы впивались в столешницу. Её лицо, обычно искривлённое презрением, теперь выражало странную смесь эмоций — от молчаливого одобрения до проблеска сомнения. На мгновение их глаза встретились, и Гарри увидел в них что-то… Сожаление? Страх? Но тётя отвернулась, поджав губы. Воздух в кухне, пропитанный запахом подгоревшего картофеля, казалось, сгустился до консистенции патоки. Время растягивалось, как резина, превращая секунды в мучительную вечность. Гарри чувствовал, как каждый удар сердца отдаётся болью во всём теле, а ужас сковывает его тело, не позволяя сдвинуться с места. Внезапно раздался грохот — это Дадли, поглощённый зрелищем, опрокинул стул. Звук разбил напряжённую тишину, и всё пришло в движение одновременно. Дядя Вернон замахнулся ремнём. Воздух засвистел. Гарри инстинктивно вскинул руки, защищаясь, но было слишком поздно. Удар обрушился на него с ошеломляющей силой. Острая боль пронзила всё тело, вырвав из груди Гарри крик, который он тут же подавил, зажав рот ладонью. Слёзы брызнули из глаз, затуманивая зрение. — Это научит тебя уважению, мальчишка! — прогремел голос дяди Вернона, и ремень вновь взвился в воздух. Второй удар пришёлся на спину. Гарри упал на колени, задыхаясь от боли и страха. Он свернулся в клубок, пытаясь защитить голову и живот, а удары продолжали сыпаться на него, каждый словно огненная полоса на коже. Где-то далеко, словно сквозь толщу воды, Гарри услышал испуганный вскрик тёти Петунии: — Вернон, остановись! Соседи услышат! Но дядя Вернон, казалось, не слышал её. Его лицо исказилось от ярости, глаза горели безумным огнём. — Ты будешь делать то, что тебе говорят! — рычал он, продолжая наносить удары. — Ты будешь благодарен за всё, что мы для тебя делаем! Гарри уже не мог сдерживать рыданий. Каждый вдох отдавался болью во всём теле. Он чувствовал, как горячие струйки крови стекают по спине, пропитывая рубашку. В какой-то момент, сквозь пелену боли и страха, Гарри почувствовал, как что-то внутри него начинает пробуждаться. Что-то горячее и мощное, словно спящий вулкан, готовый к извержению. Это чувство нарастало с каждым ударом, с каждым всхлипом, с каждой каплей пролитой крови. И вдруг, без предупреждения, это «что-то» вырвалось наружу волной чистой энергии. Ремень дяди Вернона, занесённый для очередного удара, вдруг выскользнул из его руки и упал на пол, словно брошенный невидимой силой. Наступила оглушительная тишина. Дядя Вернон застыл с поднятой рукой, его глаза расширились от шока и ярости. Тётя Петуния прижала ладонь ко рту, подавляя крик. Гарри, дрожащий и окровавленный, медленно поднял голову. Его глаза, полные слёз и боли, вдруг вспыхнули ярким зелёным светом. В этот момент все стёкла в кухне одновременно треснули, осыпая всех градом осколков. — Ты… ты… — прохрипел дядя Вернон, отступая на шаг. — Ты и твои проклятые фокусы! Гарри не понимал, что происходит. Он просто знал, что должен бежать. Сейчас же. Собрав последние силы, он вскочил на ноги и бросился к двери. Каждое движение отзывалось болью, но страх придавал ему сил. Он слышал за спиной крики дяди Вернона и тёти Петунии, но не оглядывался. Выбежав во двор, Гарри не остановился. Он бежал, спотыкаясь и падая, пока не достиг живой изгороди на краю участка. Там, забившись в самую гущу ветвей, он наконец позволил себе расплакаться по-настоящему. Боль пульсировала во всём теле, кровь сочилась из ран, оставленных ремнём. Но сквозь физические страдания пробивалось новое, незнакомое чувство. Что-то изменилось. Что-то пробудилось внутри него. Сквозь слёзы и листву Гарри смотрел на звёздное небо и шептал: — Пожалуйста, кто-нибудь, помогите мне. Пожалуйста, заберите меня отсюда. Тьма обступала со всех сторон, словно живое существо, готовое поглотить маленького Гарри целиком. Тяжёлые шаги дяди Вернона грохотали всё ближе, сотрясая землю под ногами мальчика. Сердце Гарри колотилось как безумное, каждый удар отдавался болью во всём теле. — Ты не сможешь убежать, мальчишка! — рёв дяди Вернона прорезал ночной воздух, заставляя Гарри бежать ещё быстрее. Но усталость и боль брали своё. Ноги Гарри подкосились, и он рухнул на землю, царапая колени и ладони о жёсткую траву. В следующее мгновение огромная рука дяди Вернона схватила его за шиворот, поднимая в воздух, словно тряпичную куклу. Бросок. Удар о землю. Крик. Гарри лежал, ощущая, как руку пронзила боль. Вернон схватил мальчика за шиворот и бросил вновь. Раз удар. Два удар. Три, четыре, пять. Вернон пинал Гарри по животу, груди, спине. Гарри уже не мог кричать. Слишком больно. Слишком страшно. Всё слишком. Мир вокруг Гарри закружился, превращаясь в размытое пятно из теней и страха. Он почувствовал, как его тащат по земле обратно к дому, каждый удар о щебень отдавался болью во всём теле. Вся футболка была пропитана багровыми пятнами. Кровь. Знакомая дверь чулана под лестницей распахнулась перед ним, зияя, как пасть чудовища. — Это научит тебя уважению! — прогремел голос дяди Вернона, и Гарри почувствовал, как его швыряют в темноту чулана. Дверь захлопнулась с оглушительным треском, и щёлкнул замок. Гарри остался один в кромешной тьме, окружённый запахом пыли и отчаяния. Боль пульсировала в каждой клеточке его тела, словно огненные змеи, извивающиеся под кожей. Гарри свернулся в клубок на своём тонком матрасе, пытаясь сдержать рыдания. Он знал, что любой звук может вызвать новый приступ гнева дяди Вернона. Время, казалось, остановилось. Гарри не знал, сколько часов или дней прошло. Реальность и кошмары смешались в один бесконечный водоворот страданий. Он балансировал на грани, чувствуя, как жизнь утекает сквозь пальцы, словно песок в часах. В моменты, когда сознание прояснялось, Гарри думал о другом мире. О месте, где нет боли и страха, где нет Дурслей. Месте, наполненном теплом и любовью, о которых он только мечтал. — Пожалуйста, — шептал он в темноту, его голос был едва слышен. — Пожалуйста, кто-нибудь, заберите меня отсюда. Куда угодно, только не здесь. И вдруг, словно в ответ на его мольбу, воздух в чулане начал сгущаться. Гарри почувствовал странное покалывание по всему телу, как будто тысячи крошечных искр танцевали на его коже. Темнота чулана вдруг расступилась, уступая место яркому, ослепительному свету. Он был таким ярким, что Гарри пришлось зажмуриться. Свет окутал его, тёплый и нежный, словно объятия, о которых он всегда мечтал. Гарри почувствовал, как его тело становится лёгким, почти невесомым. Боль отступала, сменяясь ощущением невероятного покоя и безопасности. А потом… Гарри исчез. Чулан под лестницей опустел. Только примятый матрас и несколько капель крови на полу свидетельствовали о том, что здесь когда-то жил маленький мальчик со шрамом в форме молнии.

***

В городе Марибор, что в Темерии, ночь опустилась на узкие улочки, окутывая их бархатной тьмой. Тихий дом Йеннифэр был укрыт от бурь внешнего мира, его стены будто впитали тепло и покой, создавая уютное пространство, пропитанное ароматами трав, высушенных на солнце, и лёгким дымком свечей. Воздух был густ и насыщен смесью чар и естественной магии, словно сам дом дышал в такт с ними, мягко подталкивая их друг к другу. В этот момент мир за пределами этого уединённого уголка перестал существовать, погружённый в глубокую, почти мистическую тишину. Лунный свет касался их кожи, словно тонкая вуаль, обволакивая сплетённые тела. Йеннифэр, лежа на кровати, вся была отдана этому моменту. Её тёмные волосы разметались по подушке, а лёгкий пеньюар лишь подчёркивал её обнажённость, мягко касаясь её тела. Геральт склонился над ней, его дыхание обжигало её кожу, каждая мышца его тела была напряжена от подавляемого желания. Его руки нежно скользили по её талии, в каждом прикосновении было столько силы и страсти, что её тело откликалось на малейший его жест, словно резонанс. Геральт и Йеннифэр словно тонули в этом чувственном моменте, в котором каждый жест, каждое касание обретало особую значимость. Их дыхание звучало в унисон — тихое, прерывистое, наполненное скрытым напряжением, растущим с каждым новым прикосновением. Их губы вновь и вновь находили друг друга в этом медленном, почти ритуальном танце. Сначала робко, словно проверяя, затем с нарастающей уверенностью и теплотой. Поцелуи были мягкими, но в них скрывался заряд, огонь, который разгорался с каждой новой секундой, захватывая их целиком. Йеннифэр приподнялась, обвив его шею руками, её пальцы зарылись в его белые волосы. Она подтянула его ближе, их губы вновь встретились в жарком поцелуе, полном не только страсти, но и давно копившихся чувств. Поцелуй стал глубже, более требовательным, когда их тела слились в движении. Геральт чувствовал её тепло, её ответ на каждый его жест — то, как она выгибалась навстречу, заставляя его двигаться сильнее, но всё ещё сдержанно. Он хотел растянуть этот момент, смакуя каждый миг, пока их сердца бились в унисон. Её пеньюар легко соскользнул с плеч, оставляя её тело полностью открытым для него. Геральт провёл рукой по её спине, его прикосновения были одновременно и мягкими, и уверенными. Йеннифэр выгнулась, сдавленно выдыхая его имя, когда его губы спустились к её шее, оставляя горячий след поцелуев, а затем вниз, к груди. Её дыхание стало частым и рваным, каждое его движение отражалось в её теле, словно волна, отзываясь едва сдерживаемым стоном, когда его губы коснулись соска. В её взгляде было не только желание — это была магия, та, что связывала их и влекла друг к другу каждый раз, когда они встречались. Время будто застыло. В этом моменте не было ни прошлого, ни будущего — только настоящая, непреодолимая близость, разгорающаяся в их сердцах, как пламя свечи в темной комнате. Каждое их движение, каждый вздох был наполнен молчаливой страстью, смешанной с нежностью, как два элемента, сливающихся в единое целое. Тепло от их тел будто отталкивало холод мира снаружи, и в этой уединённой, закрытой вселенной не было никого и ничего, кроме них. Геральт прижался к Йеннифэр, чувствуя, как её пульс бьётся под его пальцами, и понял, что это мгновение принадлежало только им — редкий, мимолётный момент в их жизни, полной хаоса и опасностей. Но внезапно, словно холодный ветер прорвался через щель в окне, их мир был разбит звуком резкого хлопка. Тишина сменилась тревожным эхом, растёкшимся по комнате. Геральт и Йен замерли, взгляды мгновенно стали настороженными, страсть уступила место напряжению. Они одновременно повернули головы к чулану, откуда исходил слабый, мерцающий свет, который быстро угасал под дверью. — Это точно не я… — пробормотала Йеннифэр, нахмурившись. Геральт вскочил на ноги, его тело, ещё недавно расслабленное и поглощённое страстью, теперь напряглось, как у хищника, готового к атаке. Его мускулы, чётко выделявшиеся на фоне тусклого света, были готовы к мгновенному движению. Ведьмак схватил свой меч, стоящий у изголовья. Йеннифэр в этот миг была не менее стремительной: ее пальцы прочертили воздух, и её тело было одето в чëрное платье с белой вышивкой. Геральт шагнул к двери. Йеннифэр встала позади него, магическая энергия, невидимая глазу, медленно окутывала её пальцы. Геральт резко распахнул дверь чулана, готовый к любой опасности. Но то, что он увидел, заставило даже бывалого ведьмака замереть в изумлении. На полу чулана, свернувшись калачиком, лежал маленький мальчик. Ему было не больше четырёх лет. Чёрные, взъерошенные волосы обрамляли бледное личико. На лбу виднелся странный шрам в форме молнии. — Мелитэле… — выдохнула Йеннифэр, опуская руки. — Это же ребёнок! Геральт осторожно приблизился к мальчику, его обострённые чувства улавливали слабое биение сердца и едва заметное дыхание. В нос ударил запах крови. Геральт осторожно поднял мальчика на руки. — Йен, он ранен. Серьёзно ранен. Йеннифэр мгновенно оказалась рядом, её руки уже светились целебной магией. — Положи его на кровать, быстро! Геральт бережно опустил Гарри на постель. В тусклом свете свечей стали видны многочисленные синяки, ссадины и даже несколько глубоких ран на теле ребёнка. — Кто мог так поступить с ребёнком? — выдохнула Йеннифэр, её глаза расширились от ужаса. Не теряя ни секунды, чародейка начала плести сложное заклинание исцеления. Её руки двигались над телом Гарри, оставляя за собой след золотистого света. Геральт стоял рядом, его лицо было мрачнее тучи. — Я чую запах страха, — проворчал он. — Этот мальчик прошёл через ад. Йеннифэр кивнула, не прерывая заклинания. — Его внутренние органы повреждены, несколько костей сломано. Если бы он не оказался здесь… — она не закончила фразу, но Геральт понял и без слов. Прошло несколько напряжённых минут. Золотистое сияние окутало маленькое тело Гарри, постепенно затягивая раны и снимая отёки. Наконец, Йеннифэр опустила руки, тяжело дыша. — Я сделала всё, что могла… Геральт осторожно присел на край кровати, внимательно изучая лицо мальчика. Шрам в форме молнии по-прежнему выделялся на бледном лбу. — Кто же ты, ребёнок? — прошептал ведьмак. — И какая судьба привела тебя к нам? Маленький Гарри Поттер продолжал спать, не подозревая, что его жизнь только что сделала крутой поворот. Впереди его ждал новый мир, полный опасностей и чудес, но теперь у него были защитники — ведьмак и чародейка, готовые встретить любую угрозу ради этого таинственного ребёнка со шрамом в форме молнии. Йеннифэр отошла от кровати, где лежал раненый Гарри, и повернулась к Геральту. — Мы сделали всё, что могли, но мальчику нужна более серьёзная помощь. Я свяжусь с Трисс через мегаскоп. Геральт кивнул, не отрывая взгляда от спящего ребёнка. — Хорошая мысль. Если кто и может помочь, то это она. Йеннифэр подошла к мегаскопу. Её руки быстро двигались, активируя сложное заклинание. Через несколько мгновений в воздухе появилось мерцающее изображение рыжеволосой чародейки. — Йен? Что случилось? — голос Трисс звучал обеспокоенно. — Трисс, нам нужна твоя помощь, — быстро заговорила Йеннифэр. — У нас тут… необычная ситуация. Маленький мальчик, лет четырёх, появился из ниоткуда. Он серьёзно ранен. Лицо Трисс мгновенно стало серьёзным. — Насколько серьёзно? — Я залечила самые опасные раны, но ему всё ещё плохо. Множественные переломы, внутренние повреждения… Трисс, я никогда не видела ребёнка в таком состоянии. Трисс нахмурилась. — Звучит ужасно. Я сейчас же отправляюсь к вам. Пока подготовьте следующее: отвар из календулы и тысячелистника, компресс из арники, и… — она продолжала перечислять ингредиенты и инструкции, которые Йеннифэр быстро записывала. — …И самое главное, держите его в тепле и покое. Я буду у вас через пару часов, — закончила Трисс. — Спасибо, Трисс, — с искренней благодарностью сказала Йеннифэр. — Мы будем ждать. Изображение Трисс растаяло, и Йеннифэр повернулась к Геральту. — Нужно подготовиться к её приезду. Ты можешь сходить за травами? Геральт кивнул и направился к двери, но остановился, бросив взгляд на спящего Гарри. — Йен… Кто бы ни обидел этого ребёнка, они заплатят за это. Йеннифэр подошла к ведьмаку и положила руку ему на плечо. — Обязательно, Геральт. Но сейчас главное — помочь мальчику. Пока Геральт отправился за травами, а Йеннифэр начала готовить всё необходимое для лечения, маленький Гарри продолжал спать.

***

Рассвет забрезжил в Мариборе, окутывая город плотным покрывалом утреней дымки. В доме Йеннифэр воздух был наэлектризован напряжением ожидания. Геральт, прислонившись к стене, не сводил глаз с маленькой фигурки на кровати, его жёлтые глаза поблёскивали в полумраке комнаты. Йеннифэр, сидя у изголовья, нежно гладила чёрные непослушные волосы Гарри, её фиалковые глаза были полны тревоги и сострадания. Внезапно воздух в комнате начал мерцать, словно северное сияние спустилось с небес. Мерцание усилилось, превратившись в вихрь голубого света, из которого шагнула Трисс Меригольд. Её огненно-рыжие волосы, казалось, танцевали в магическом свете портала. — Трисс, — голос Йеннифэр был полон облегчения. — Хвала богам, ты здесь. Трисс окинула комнату быстрым взглядом, мгновенно оценивая ситуацию. Её изумрудные глаза остановились на маленьком теле Гарри, и она решительно направилась к кровати. — Расскажите мне всё, — потребовала она, уже склоняясь над мальчиком. Пока Геральт кратко излагал события ночи, руки Трисс двигались над телом Гарри, оставляя за собой шлейф зеленоватого света. Её лицо становилось всё более хмурым по мере того, как она изучала раны мальчика. — Клянусь Мелитэле, — прошептала она, её голос дрожал от сдерживаемых эмоций. — Кто бы ни сделал это с ребёнком, у него нет души. Йеннифэр и Геральт обменялись мрачными взглядами. Ведьмак сжал кулаки так сильно, что костяшки побелели. — Что нам делать, Трисс? — спросила Йеннифэр, её обычно уверенный голос звучал непривычно уязвимо. Трисс выпрямилась, её лицо было решительным. — Нам понадобится всё наше мастерство. Геральт, ты приготовил отвар из календулы и тысячелистника? Неси. Йен, подготовь энергетический круг — мы объединим наши силы. Пока Геральт и Йеннифэр готовились, Трисс снова склонилась над Гарри. Её пальцы легко коснулись шрама на его лбу, и она резко отдернула руку, словно обжегшись. — Невероятно, — пробормотала она. — Этот шрам… он пульсирует силой. Древней и… чужой. Вскоре всё было готово. Трисс, Йеннифэр и Геральт встали вокруг кровати, образуя треугольник. Воздух в комнате загустел, наполняясь магией. — Начинаем, — скомандовала Трисс, её голос звенел от концентрации. Комната наполнилась гудением магии, словно рой невидимых пчёл. Зелёный свет, исходящий от рук Трисс, окутал тело Гарри, проникая глубоко под кожу. Йеннифэр добавила свою силу, и свет стал ярче, приобретая фиолетовый оттенок. Геральт, хоть и не владел магией, служил якорем, его медальон волка вибрировал на груди, резонируя с магической энергией. Минуты тянулись как часы. Пот струился по лицам чародеек, их руки дрожали от напряжения. Геральт стоял неподвижно, словно статуя, его глаза были закрыты, все чувства сосредоточены на поддержании баланса энергии. Наконец, свечение начало угасать. Трисс опустила руки, тяжело дыша, её лицо было бледным от истощения. — Я… я сделала всё, что могла, — выдохнула она, опускаясь в кресло. — Теперь его тело должно восстановиться само. Но… — Что такое, Трисс? — Геральт подался вперед, его голос был напряжён. Трисс покачала головой, её взгляд был прикован к спящему Гарри. — Этот мальчик… В нём есть что-то необычное. Его магия… она отличается от всего, с чем я сталкивалась за все эти годы. И этот шрам… — она снова покачала головой. — Я не знаю, кто он и откуда, но одно могу сказать точно — он не из нашего мира. Тишина, последовавшая за её словами, была почти осязаемой. Йеннифэр и Геральт обменялись долгими взглядами, в которых читалось понимание — их жизни только что изменились навсегда. — Что нам теперь делать? — тихо спросила Йеннифэр, её рука нежно коснулась щеки Гарри. — Сейчас главное — дать ему отдохнуть и набраться сил, — ответила Трисс, её голос звучал устало, но решительно. — А потом… потом нам предстоит разгадать эту загадку. И, возможно, спасти не только этого мальчика, но и оба наших мира. Трое друзей снова посмотрели на спящего Гарри. Маленький волшебник из другого мира, он лежал перед ними, не подозревая, какие великие и опасные приключения ждут его впереди в мире Ведьмака. Шрам на его лбу, казалось, слабо светился в полумраке комнаты, напоминая о тайне, которую им ещё предстояло разгадать.

***

Позднее утро вошло в свои права, окрашивая стены мягким золотистым светом. Лучи солнца, пробивающиеся сквозь тяжёлые шторы, создавали причудливую игру теней в комнате, придавая ей почти сюрреалистический вид. Воздух был пропитан потным запахом лекарственных трав и едва уловимым ароматом магии, который, казалось, исходил от самих стен. Геральт стоял у окна, его широкие плечи напряжены, а руки скрещены на груди. Его жёлтые глаза, отражающие годы борьбы и потерь, внимательно изучали просыпающийся город. Каждое движение на улице, каждый звук привлекали его обострённое внимание. Ведьмак был готов к любой опасности, которая могла угрожать находящимся в комнате. Йеннифэр и Трисс сидели за массивным дубовым столом, тихо переговариваясь. Их голоса были едва слышны, словно они боялись потревожить хрупкую тишину, окутавшую комнату. Обе чародейки выглядели измождёнными после бессонной ночи и раннего утра, проведённых в попытках разгадать тайну появления странного мальчика. Геральт резко повернулся к чародейкам, его движение было столь стремительным, что обе женщины вздрогнули. Лицо ведьмака оставалось непроницаемым, но в глубине его глаз плескалось что-то похожее на гнев. — Если он из другого мира, как он оказался здесь? И кто его так… обработал? — в голосе Геральта звучала едва сдерживаемая ярость. — Вот это нам и предстоит выяснить, — ответила Йеннифэр, её глаза сверкнули решимостью. Она выпрямилась, и воздух вокруг неё, казалось, наэлектризовался от сдерживаемой магической энергии. — Но кто бы это ни был, они ответят за это. Трисс открыла рот, чтобы что-то сказать, но её прервал протяжный болезненный стон, донёсшийся с кровати. Все трое мгновенно оказались рядом с Гарри, движимые инстинктом защитить и помочь. Мальчик медленно приходил в себя. Его маленькое тело было почти полностью скрыто под бинтами, которые, казалось, поглощали его, делая ещё более хрупким и уязвимым. На бледном лице, испещрённом синяками и ссадинами, выделялись огромные зелёные глаза, полные страха и боли. Эти глаза, казалось, видели больше ужасов, чем кто-либо должен был увидеть за всю жизнь. Трисс осторожно присела на край кровати, стараясь говорить как можно мягче, словно обращаясь к испуганному зверьку: — Здравствуй, малыш. Как тебя зовут? Гарри смотрел на неё широко раскрытыми глазами, его нижняя губа задрожала. В его взгляде читался не только страх, но и ожидание боли, словно любое прикосновение или слово могло причинить ему страдание. — Я… я… — он запнулся, его голос был едва слышен, словно шелест листьев на ветру. — Я — чудовище. Урод. Йеннифэр резко втянула воздух, её обычно контролируемые эмоции на мгновение вырвались наружу, окрасив щёки гневным румянцем. Геральт сжал кулаки так, что костяшки побелели, а в его глазах промелькнуло что-то опасное, напоминающее о его ведьмачьей натуре. — Нет, малыш, — мягко сказала Трисс, осторожно касаясь его руки. Её прикосновение было лёгким, как пёрышко, но в нём чувствовалась сила и уверенность. — Ты не чудовище и не урод. Ты — храбрый мальчик, который многое пережил. Мы здесь, чтобы помочь тебе. Гарри недоверчиво посмотрел на неё, потом на Йеннифэр и Геральта. В его глазах мелькнуло что-то похожее на надежду, но оно тут же сменилось привычным страхом и подозрительностью. — Вы… вы не боитесь меня? Не злитесь? — Конечно, нет, — ответила Йеннифэр, её обычно резкий голос смягчился, став почти материнским. В её взгляде читалась решимость защитить этого ребёнка любой ценой. — Мы хотим помочь тебе. Геральт шагнул ближе, его суровое лицо немного смягчилось. Ведьмак, привыкший сражаться с монстрами, сейчас выглядел почти растерянным перед лицом детского страдания. — Ты в безопасности. Никто здесь не причинит тебе вреда. Гарри снова посмотрел на них, в его глазах мелькнуло что-то похожее на надежду, словно луч света, пробивающийся сквозь густые тучи. — Правда? — Правда, — подтвердила Трисс с улыбкой, в которой смешались теплота и решимость. — А теперь, может быть, ты всё-таки скажешь нам своё имя? Мальчик на мгновение заколебался, его взгляд метнулся между тремя взрослыми, словно оценивая, можно ли им доверять. Наконец, он тихо произнёс: — Гарри. Меня зовут Гарри. — Приятно познакомиться, Гарри, — сказала Трисс, её голос был полон тепла и искренности. — Я — Трисс, это Йеннифэр, а это — Геральт. Мы позаботимся о тебе. Гарри слабо кивнул, его веки начали тяжелеть. Усталость и боль брали своё, затягивая мальчика обратно в объятия сна. — Устал… — пробормотал он, его голос становился всё тише. — Конечно, тебе нужно отдохнуть, — сказала Йеннифэр, поправляя одеяло с неожиданной для неё нежностью. — Спи, Гарри. Мы будем рядом. Когда Гарри снова погрузился в сон, его дыхание стало ровнее, а лицо немного расслабилось, словно присутствие этих трёх незнакомцев каким-то образом успокоило его измученную душу. Трое взрослых обменялись тяжёлыми взглядами. В воздухе повисло невысказанное обещание — они сделают всё, чтобы защитить этого маленького мальчика и раскрыть тайну его появления в их мире. В их глазах читалась решимость, смешанная с гневом и состраданием. Геральт, Йеннифэр и Трисс, каждый со своим багажом прошлого, своими шрамами и потерями, теперь объединились вокруг общей цели. Они были готовы противостоять любой угрозе, будь то люди или монстры, чтобы защитить этого ребёнка и найти ответы на загадки, которые он принёс с собой из другого мира.