Уголок Грейнджер

      У Рональда Уизли все было хорошо — впервые, кажется, за два года войны. Он ходил по школе вразвалку, прекрасно осознавая, что вздохи за спиной предназначались либо ему, либо плетущемуся рядом Гарри. Разбираться в конвейере восхищения не было смысла. Там, где цветет любовь к герою, всегда греется симпатия и к его другу — и Рона это более чем устраивало. В конце концов, он это заслужил. Все эти очарованные взгляды девчонок, уважение парней с факультетов и место вратаря в команде Гриффиндора. Слишком уж много выпало на судьбу восемнадцатилетнего парня, чтобы после не получить никаких привилегий. И Уизли искренне верил: пока дают, нужно брать в достатке. Так, чтобы хватило с запасом на те времена, когда жизнь собьет позолоту с успеха. Поэтому он греб двумя руками — и особенно его интересовало все, что касалось Гермионы.       Подумать только: ярчайшая и, с его точки зрения, одна из красивейших ведьм столетия почти принадлежала ему. Все равно что поймать снитч в самом конце игры, когда надежды на победу почти не осталось. Обладать Грейнджер в сознании Рона значило то же, что получить главный приз в бесконечной борьбе за счастье. Просто потому что это была Гермиона. Такую любовь не объяснить, она чувствуется желудком и нескончаемыми импульсами по всей коже. Поэтому он ждал ее у кабинета МакГонагалл, хотя обещал этого не делать. Рону было необходимо снова увидеть эти беспечные кудри, которые вихрем спускались на плечи с оттеняющими ключицами, нужно было почувствовать этот умиротворяющий запах чего-то молочного. От Грейнджер всегда пахло печеньем с шоколадной крошкой и теплым молоком с медом. Такой родной аромат, который ассоциировался с рождественскими праздниками и скромными подарками от близких. И он готов был на все, лишь бы загрести последний и оттого еще более желанный золотой слиток.       Постукивая носком ботинка, Рон огляделся по сторонам. Он ждал уже двадцать минут, и это начинало напрягать. Как и изначальная просьба Гермионы не вмешиваться и идти с Гарри, потому что ему может стать нехорошо в любую минуту. Но у Поттера была Джинни, а у Грейнджер — никого, кроме нее самой. «Справедливость», — думал Рон, поднимаясь по лестнице и открещиваясь от нахлынувшего чувства вины.       На самом деле он просто волновался. Волновался сильнее, чем одобрила бы Гермиона. Все из-за ее исчезновения на месяц во время войны, когда почти каждый из Ордена ставил на смерть Грейнджер. Одни лишь Уизли с Поттером верили, что подруга жива. Она не могла умереть так глупо, так непростительно быстро без трогательных речей и мягких потрепываний их обоих по головам. Наверное, в этот момент Рон и понял, что любовь кроется не в фантазиях, а в конкретном человеке. И стоило ему только увидеть выплюнутое из камина тело Гермионы, все в ссадинах и синяках, как он чуть не разрыдался от облегчения. Его мечта оказалась жива, а опасения покрылись коркой и отпали, словно высохшая рана. После восстановления Уизли зацепился за Гермиону, как за спасательный круг в море отчаяния, и с тех пор не отходил ни на шаг. Вечно боялся, что она снова пропадет на месяц и вернется покалеченной. Или не вернется вовсе.       Рон спрыгнул с подоконника и сложил руки на груди. Он выхаживал по коридору, прислушиваясь к тихим голосам за дверью. Даже прикладывал ухо к стене, но не добился ничего, кроме неодобрительных вздохов от портретов и любопытных взглядов от проходящих мимо студентов. И пусть это вгоняло в краску, а щеки болезненно пульсировали, по крайней мере, он делал хоть что-то.       Немного информации, о чем они говорят. Совсем чуть-чуть.       Уизли вновь приложился щекой к массивной деревянной двери и прикрыл глаза, концентрируясь на слухе. И ровно в тот момент, когда голоса стали громче, а поток бесконечного жужжания стих, дверь распахнулась. Рон свалился вниз, чертыхаясь.       — Мерлин, Рон! — Гермиона присела на корточки рядом с парнем. Она с беспокойством оглядела веснушчатое лицо и поджала губы. — Ты что, подслушивал?       — Я… — Пухлые щеки Уизли покрылись густым румянцем. Грейнджер только закатила глаза и встала, протянув холодную ладошку Рону. Он ухватился и поморщился. — Ты замерзла?       — Нет, — Гермиона нахмурилась.       — У тебя руки ледяные.       — О, ты про это… — Аккуратные брови Грейнджер дрогнули, стоило взгляду соприкоснуться с кожей ладоней. Она отдернула руку и тут же размяла костяшки. — Это… вегетососудистая дистония.       — Чего? — Рон потер ушиб на скуле.       — Магловская болезнь. Ничего страшного, просто нервы.       Гермиона, прижав сумку к груди, двинулась вперед. Она торопливо проходила мимо подоконников и не поднимала взгляда от пола, поблескивающего в ленивых лучах солнца. Рон плелся позади, совершенно растерянный и смущенный. Он ожидал совсем иной реакции, но подобное поведение было более чем предсказуемо. Грейнджер ненавидела, когда он поступал не так, как она просила. Парень виновато пригладил рыжую копну на затылке и пожевал пухлую губу.       — А это не смертельно?       Грейнджер нервно хохотнула. Она обернулась через плечо и покачала головой, отчего кудри лозами коснулись обеих щек.       — Нет, Рон. Такое встречается у каждого третьего магла, и все живы. Просто плохая циркуляция крови, не более. К тому же, — Гермиона пожала плечами, не отрывая взгляда от растерянного лица Уизли, — она никак не влияет на мое само…       — Осторожно!       Грейнджер влетела в чей-то силуэт. Она тут же выставила палочку вперед, сжимая древко дрожащей ладонью, и с оленьим испугом оглядела человека перед собой.       — Грейнджер, попей успокоительное.       Блейз Забини растянул губы в кошачьей ухмылке и безобидно поднял ладони. Гермиона глубоко дышала, и зрачки карих глаз постепенно сужались. Ведьма опустила палочку и расправила спину, устремляя взгляд на носки ботинок. Ее брови были плотно сдвинуты.       — Привычка.       Она попыталась обойти высокого слизеринца, но каждый ее шаг встречал ровно такое же движение в ту же сторону. Гермиона предприняла две попытки вырваться, прежде чем раздраженно выдохнуть и прислониться спиной к стене. Блейз не отрывал плутовского взгляда от бледного лица.       — Проходи, Забини.       — Почему ты уступаешь ему дорогу? — Рон с отвращением скривился, встречаясь глазами с мулатом. — Это он должен сторониться, а не ты.       Блейз гоготнул и двинулся вперед. Он сдавил ремень сумки, натягивая ее плотнее на плечо, и улыбнулся наблюдающей Грейнджер. Было в этом жесте что-то жутковатое, поэтому Гермиона не отрывала карих глаз от его темных, напоминающих бездонную пропасть. Забини поравнялся с мрачным Роном и стрельнул самодовольным взглядом прямо в рыжее лицо.       — Грейнджер слишком умная.       — Что это еще значит, Забини? — Рон сжал кулаки, подаваясь вперед. Между парнями было сантиметров двадцать пять в росте не в пользу Уизли, и от этого тот выглядел еще более нелепо. Гермиона надавила холодными пальцами на виски. Блейз оглянулся на прикрывшую глаза ведьму и шустро, словно отыскивая ответ в ее напряженном лице, окинул взглядом каждую черту. Затем вновь обернулся к Рону и прошептал:       — Разумная овечка не та, что избежала смерти, а та, что вовремя сдалась.       Гермиона распахнула глаза. Она уставилась на ухмыляющегося Забини, быстро-быстро следуя внимательным взглядом от одной части лица к другой. В голове вспыхнуло яркое пятно, и Грейнджер сильнее сдавила палочку, пытаясь вытащить удочку догадки. Прозвучавшие слова были ей слишком знакомы. И скрывали больше смысла, чем могло показаться на первый взгляд.       — Ты, гребаный придурок!       Рон толкнул Блейза в грудь и покраснел — но уже совсем не от стыда, а от закипавшей в каждой жиле ярости. Забини с хохотом отошел назад и подмигнул наблюдающей со стороны хмурой Грейнджер. Уизли снова сжал вспотевшие ладони в кулаки.       — Извинись перед девушкой, Забини.       — Прошу…       — Блейз, мать твою! — издалека послышался недовольный женский голос. Гермиона обернулась и закатила глаза.       — Отлично…       Пэнси Паркинсон неслась к ним на огромных каблучищах так, словно это не составляло ей никакого труда. Она летела на троицу, свирепо разглядывая то одного парня, то другого, но совершенно не обращая внимания на вытянувшуюся и бледную Гермиону. Паркинсон подошла почти вплотную к Забини, подхватила его широкую ладонь и без лишних комментариев удалилась, таща мулата за собой. Рон пораженно смотрел слизеринцам в спину.       — Что за чертовщина происходит?       Блейз обернулся на напряженную Гермиону. Ведьма стянула тонкие губы в нитку, щурясь им вслед.       Это было не странно. Это было подозрительно. И тот факт, что Забини, удаляясь, оглянулся и вновь подмигнул не отрывающей от него взгляда Грейнджер, заставлял мозг кипеть от накала мыслей. Слишком знакомые образы. Слишком знакомые обрывки фраз — но все, что могла только выдвинуть на стол предположений Гермиона, было абсолютно жалким. Кусочки воспоминаний сложно было воспринимать всерьез или хотя бы отголоском правды, поэтому ведьма лишь несколько раз моргнула и покачала головой.       — Забудь, Рон. Им сейчас непросто. — Гермиона сделала шаг в сторону коридора. Рон побежал за ней.       — Непросто? Мерлин, Гермиона, это предатели! Они были на стороне Волдеморта и убивали членов Ордена, они не заслуживают твоего сострадания!       — Я им не сострадаю, — Грейнджер ударила каблуком ботинка по полу, — я пытаюсь забыть про предрассудки и жить дальше. Если мы продолжим делить окружающих на друзей и врагов после войны, она снова повторится.       Рон скривился и возмущенно, с характерным звуком вытолкнул воздух через приоткрытый рот. Он развел руками, отчего сумка соскочила с плеча на сгиб локтя. Гермиона даже не моргнула. Она задрала подбородок выше и прижала сумку плотнее к груди.       — И что, теперь ты благосклонна ко всем слизеринцам? Даже к слизню Малфою?       Грейнджер остановилась. Она глубоко вздохнула, не отводя сурового взгляда от мелькающей в конце коридора толпы, и покачала головой. Затем повернулась к Рону.       — Нет. Кое-что должно остаться неизменным — для баланса.       — Ну хоть что-то… — он скривил губы. — Но мне не нравится, как ты к ним относишься. Их отцы…       — Они не их отцы, Рон.       Гермиона двинулась вперед, вдавливая пальцы в потрепанную сумку. Уизли раздраженно стиснул челюсть, но спорить не стал: по одному только взлохмаченному, неспокойному виду подруги можно было собрать анамнез. И он явно неутешителен: что-то с Грейнджер происходило. Происходило долго — кажется, с того самого момента, как она вернулась через камин. Она становилась все худее. Волосы тоньше, а кожа холоднее. Гермиона была похожа на комок нервов, который, если тронешь, тут же разлетится к чертям собачьим, как от Бомбарды. Рон волновался. Волновались все: из той сказочной нормальности, что ежедневно выстраивалась по крупицам, образ Грейнджер выбивался если не катастрофически, то по меньшей мере заметно. И это цепляло взгляд. Чувствовалось каждой жилкой.       — О чем вы… э-э… говорили с МакГонагалл? — Рон покраснел.       — Ничего интересного. Обсуждали вопрос префектов.       — Так ты будешь старостой?       Уизли хотел было закинуть руку Гермионе на плечи, но та увильнула в сторону, как-то криво улыбаясь.       — Навряд ли. Мне нужно готовиться к экзаменам, так что это будет лишним. Ты голоден? — Она повернулась к Рону и хлопнула ресницами, глядя, как тот расплывается в довольной улыбке.       — Еще бы.

***

      — У Скитер явно талант, — Джинни встряхнула «Пророк», чтобы расправить страницы газеты. Гермиона подняла туманный от долгого наблюдения за пламенем свечи взгляд и нахмурилась. Рыжая покачала головой с совершенным непониманием. — Талант извращать новости.       — Ты о чем? — спросил Рон, пережевывая сочную курицу.       — Скитер пишет, что мы с Гарри собираемся жениться.       Молчавший до этого Поттер поперхнулся тыквенным соком. Он быстро взял протянутую Гермионой салфетку и утер капли с подбородка. Джин раздраженно закатила глаза и отложила смятые от излишне напористого сжатия страницы.       — Не сочти меня грубой, но я не хочу выходить замуж. Не сейчас, — Уизли беспечно пожала плечами.       — Я… рад это слышать, — Гарри неловко улыбнулся.       — А я бы женился, — Рон ненавязчиво провел по белоснежной ладони Грейнджер жирными от еды пальцами. Гермиона нервно приподняла уголки губ.       — Это мило, Рональд, но свадьба не входит в мои планы на ближайшие… — она осеклась.       Ближайшие семь лет?       Скорее, полгода.       Прошло пять месяцев с растекшегося ядом проклятия, и от каждого дня Гермиона ждала спокойствия. Чего-то такого мягкого, как перьевые подушки, на которые только положишь голову, как сразу проваливаешься куда-то ближе к матрасу. Она каждые сутки просыпалась с мыслью, что реальность без войны, без этого запаха мертвых тел — та самая реальность, о которой она мечтала часами, засыпая, принесет ей чувство удовольствия и легкой щекотки. Этого не случилось. Гермиона оказалась не в сказке, которая должна была наступить по всем законам жанра. Вместо этого она попала в ад с детально прорисованным реквизитом нормальной жизни. И тот факт, что ей оставалось не более шести месяцев, если верить колдомедикам и собственным же анализам, заставлял выть.       Война, которая закончилась, набирала новые обороты. Только теперь для самой Грейнджер, и сражаться ей предстояло в одиночку.       Она смотрела на друзей, как на застывшие статуи. Все с теми же лицами, поврежденными дыханием битвы, все с такими же парадоксально дурацкими шутками, которые в обычный день вызвали бы смех. Грейнджер смотрела на них и видела в истории их войны точку, тогда как в ее отражении все активнее проявлялся хвостик запятой. И это ломало, ломало каждую чугунную кость в теле, потому что было совершенным непотребством.       — В ближайшее время… — Грейнджер опустила поникший взгляд на пюре. Сорок минут назад ей казалось, что желудок прилипает к позвоночнику от голода, а теперь, глядя на еду, она чувствовала только приступ тошноты.       — Я считаю, что мы заслужили пожить для себя. Хотя бы какое-то время, — Джинни откинулась на стул и сложила покрытые шрамами руки на груди. — Я планирую провести последний учебный год как можно веселее. Ты тоже, Гермиона? — Уизли пихнула засмотревшуюся на тарелку подругу. Грейнджер вздрогнула.       — Да. Да, конечно.       — Только у вас разные представления о веселье, — Рон широко улыбнулся, облизывая пальцы. — Для тебя это тусовки с ребятами, а для Мионы — с книгами.       Гермиона возмущенно повернулась к парню. Улыбка тут же спала с пухлых губ, и Уизли опустил глаза, сутулясь.       — Потрясающе, Рон. Спасибо, что так высоко оцениваешь мои способности веселиться.       — Я не хотел тебя обидеть, — проблеял он, краснея. — Просто я же знаю, как тебе некомфортно может быть на вечеринках. В этом нет ничего такого, просто…       — Ешь свою курицу и не позорься, Рон, — Джинни страдальчески скривилась. Она поднялась из-за стола и пересела ближе к Гермионе, отодвигая притихшего брата. — Забей. Мне кажется, когда Мерлин раздавал мозги, Рональд стоял в очереди за чувством голода.       Грейнджер фыркнула. Притянув ближе свежий номер «Пророка», она засмотрелась на колдографию улыбающихся Джинни и Гарри. Провела аккуратным ноготком по странице.       — Вы хорошо смотритесь вместе.       Джинни хмыкнула, одергивая джемпер.       — Может быть.       Гермиона внимательно посмотрела на подругу, сводя брови. Джин еле уловимо покачала головой, как-то меняясь в лице, и отвела встревоженный взгляд на преподавательский стол.       — Если хочешь об этом…       — Хочу, — Джинни повернулась к Грейнджер. — Хочу, потому что у меня скоро волосы завьются от этих мыслей.       — Значит, будем вместе думать, как привести прическу в порядок.       — Я думала, короткая стрижка поможет. Разве нет? Они выглядят более ухоженными, — Джин опустила уголки рта в оценивающем жесте. Гермиона пожала плечами, заправляя тугую кудряшку за ухо.       — Отчасти.       — В любом случае я дум…       — Проблядки пришли.       Сидевший рядом с Роном Симус скривил лицо. Его широкий, несколько безобразный нос дернулся, и гримаса стала совершенно отторгающей. Вся компания зацепилась взглядом за размеренно шагающих слизеринцев, и, кажется, у каждого в груди толкнулось что-то донельзя отвратительное — такое, что хочется выплюнуть вместе с собственными легкими от неприязни.       Этот квартет не любили. Один вид Малфоя, Забини, девчонки Паркинсон и Нотта вызывал ощущение зуда под кожей, и чем дольше они находились в одном помещении с кем-либо из Гриффиндора, тем плотнее становился воздух от витающего в нем напряжения. Не то чтобы от них ждали чего-то плохого — суд уже давно причислил их к разряду «невиновных», пусть и с отягощающими условиями нахождения в Британском магическом мире. Никто из этой четверки не имел права оступиться, иначе каждого ждала бы незавидная участь: Азкабан или дементоры. Но тот легкий тремор, что тянулся за квартетом стойким шлейфом, заставлял желудок сжиматься. Они были безоружны, но это не делало их безопасными.       Гарри сжал кулаки, сталкиваясь взглядом с Малфоем. Джинни предупредительно положила ладонь на плечо Поттера, чуть сдавливая выступающую ключицу и перетягивая внимание на себя.       — Ненавижу, — Симус выплюнул виноградную косточку на тарелку, кривясь от наигранно-дружелюбного кивка Блейза.       — Отстаньте от них, — Грейнджер равнодушно отпила теплого молока, — это просто дети.       — Дети предателей, — процедил Рон.       — Мы не выбираем, в какой семье родиться. Я уже говорила об этом, Рональд.       — Как ты можешь их оправдывать, Гермиона… — Уизли агрессивно проткнул вилкой остатки белого мяса на тарелке. Грейнджер закатила глаза, перекрывая вид на стол напротив поднятой газетой.       За время, пока стены Большого зала наполнялись студентами, Гермиона взглянула на слизеринцев трижды. Максимум четырежды — и то, скорее, машинально, реагируя на вспышку смеха Паркинсон или громкий голос Забини. Ей не было любопытно рассматривать изменившиеся лица, не было интересно наблюдать за попытками подстроиться под мир, который ненавидел каждый их вдох. Да и сама четверка, что уселась с края стола и практически не подавала признаков жизни, лениво ковыряя еду вилками, представлялась Гермионе кем-то вроде агрессивных собак, которых выкинули на улицу.       Одинокие, злые и бесконечно ненужные.       Парадоксально, как быстро можно потерять власть, основанную на страхе. И все же…       Под шипение гриффиндорцев Гермиона опустила страницы «Пророка» и испепеляюще-подозрительным взглядом уставилась на четверку. Паркинсон и Нотт сидели к ней спиной, а Малфой и Забини — лицом. Оба выглядели паршиво — настолько плохо, насколько это возможно. Грейнджер не очень хорошо помнила Блейза, но была наслышана о его репутации. Навряд ли кто-то со столь пустыми глазами мог очаровать хоть одну девчонку. Забини что-то тихо говорил Малфою, когда случилось это.       Драко посмотрел на Гермиону. Волна чего-то леденящего окатила распрямленную спину, и плечи болезненно заныли, отчего Грейнджер едва заметно скривилась и приложила холодные пальцы к шее. Малфой смотрел на нее острым взглядом, как ножом резал. Широкие брови на несколько тонов темнее алебастровых прядей были сведены, и серость глаз медленно исчезала во тьме зрачка. Слизеринец дернул губой, насмехаясь над тяжестью взгляда Гермионы, и как будто хотел что-то произнести, чтобы та считала, но Пэнси Паркинсон сдвинулась левее на лавке, прерывая зрительный контакт.       — Ты боишься их? — прошептала еле слышно Джин. Грейнджер скептически изогнула бровь, моргая.       — Я никого не боюсь.       Джинни улыбнулась.       — Что было твоим боггартом?       — Заваленные экзамены, — Гермиона нахмурилась. — Ты же знаешь, зачем… — Грейнджер под столом нащупала палочку, сильнее стискивая пальцы. — Джинни, какое прозвище мы дали Дину после вашего расставания?       Уизли расширила глаза, хлопая ресницами.       — Ты меня проверяешь?       — Какое прозвище?       Гермиона не нервничала. Она просто чувствовала, как иней кусает лодыжки, а древко нагревается от искрящихся импульсов магии. Джинни облизала губы и тяжело вздохнула, ставя кружку кофе перед собой на тарелку.       — Корнишон. Как магловский огурец.       — Мерлин, Джин… — Грейнджер убрала палочку в рукав мантии, после чего накрыла лицо руками. Подруга пораженно покачала головой. — Я думала…       — Знаешь, тебе стоит сходить к Помфри за успокаивающим зельем. А то того и гляди дар ясновидения проявится. — Джинни приблизилась к уху подруги: — Или начнешь видеть мозгошмыгов.       — Ну тебя, — Гермиона с улыбкой закатила глаза. — К чему вообще был вопрос про боггарта?       — Не знаю. Может, я хотела узнать, изменилась ли ситуация после войны.       — Едва ли моим боггартом стала бы эта троица, если ты об этом, — Гермиона скептически подняла брови и улыбнулась. — Они жалкие, а не устрашающие.       — Но, стоит признать, у Паркинсон отменное чувство стиля, — Лаванда Браун громко постучала ложкой о стенки кружки перед тем, как облизать нагревшийся металл. — И Малфой…       — Если ты хочешь сказать что-то хорошее о нем, тебе лучше замолчать, — Симус сдавил вилку в руках, стискивая зубы. — Малфой урод, как и его мертвый папаша. Надеюсь, этот придурок скоро повторит судьбу отца.       Гарри с громким звуком поставил тыквенный сок на стол и ожесточенно посмотрел на Симуса. За столом притихли.       — Хватит. Чем больше внимания мы им уделяем, тем бессмысленнее их наказание.       — Наказание? — Гермиона нахмурилась.       — Их игнорируют не просто так, Миона, — Рон потянулся к сложенной треугольником салфетке, но осекся под строгим взглядом Грейнджер.       — Я просила не называть меня так. К тому же вы что, дети? — она неодобрительно покачала головой. — Их репутация и так худшее наказание, прекратите вести себя как второкурсники. Это по меньшей мере глупо.       — Они это заслужили, — Гарри отхлебнул из кубка, съеживаясь. Он опустил глаза на израненные пальцы рук и только нервно дернул шеей.       — Это какое-то варварство. Я вас не узнаю, — Гермиона встала из-за стола, перехватывая увесистую сумку. Вздернув подбородок и поджав губы, она укоризненно взглянула на ребят.       — Война никого не щадит, Гермиона, — Поттер сухо посмотрел на подругу и кивнул, вжимая шею в плечи. Грейнджер потерла ноющее место на спине.       — Это явно не оправдание такому поведению. Война должна была объяснить, что мы равны.       — Мы не равны с этими ублюдками, Грейнджер, — Симус тоже поднялся из-за стола и, не отрывая взгляда от натянутой ниткой Гермионы, бросил вилку на деревянное покрытие. Ведьма покривила губами. — Не ставь нас в один ряд с ними.       Финниган вышел из Большого зала, оставляя сидящих за столом в звенящей тишине. Гермиона оглядела друзей и покачала головой, все сильнее ежась от резкого покалывания, разлетевшегося по телу десятибалльной волной. По коже пробежали мурашки. Ведьма плотнее обвила себя руками в защитном жесте и тряхнула головой, не сводя глаз с присмиревших лиц.       — Вы тоже так считаете?       Рон поднял виноватый взгляд на Гермиону и облизнул поблескивающие губы. Она фыркнула.       — Ясно. Видимо, война все еще продолжается.       — Хватит! — Гарри стукнул кулаком по столу, отчего Гермиона механически потянулась к палочке. Вены на его лбу вздулись. — Хватит… — он понизил голос, — упоминать войну.       — Конечно, — Грейнджер закивала, иронически приподнимая брови, — ведь гораздо легче притвориться, что ее не было, да?       — Гермиона, ты… — начала было Джинни.       — Война позади, Гермиона, — Гарри встал из-за стола и подошел почти вплотную к Грейнджер. — Что ты пытаешься доказать?       — Я пытаюсь вытащить вас из этого инкубатора, Гарри, — Гермиона с силой сдавила губы. — Жизнь не будет нормальной, если мы продолжим притворяться.       — А что, по-твоему, нам делать? — парень растерянно огляделся. — Демонстрировать каждому, как на нас отразились чертовы столкновения с такими, как они? — Поттер ткнул пальцем в наблюдающую четверку. Гермиона вскинула руки и возмущенно выдохнула.       — Это цирк, Гарри! То, что вы делаете, — это настоящее ребячество! Мы вышли из войны победителями, мы заслужили нормальной жизни, а они? — ведьма кивнула в сторону притихших слизеринцев. — Они даже не сражались. Их отцы уже мертвы, какого правосудия вы еще ждете?       — Может, милые перейдут браниться в спальню?       Гарри и Гермиона одновременно повернулись к добродушно подмигивающему Нотту. Тот елейно улыбался отвешенной шутке и покачивал закинутой на колено ногой. Остальная троица слизеринцев поднялась из-за стола, ухмыляясь с каким-то извращенным удовлетворением на лицах. Происходящее, очевидно, доставляло им удовольствие, и это злило до такой степени, что хотелось расцарапать на себе кожу. Гарри иронически приподнял брови, закивав.       — И вот это ты защищаешь?       — О, Грейнджер, так ты нас защищаешь? — Паркинсон накрутила темный локон на палец, кошкой подбираясь ближе. — Потрясающая новость для Скитер. Прямо представляю эти заголовки: «Героиня войны поссорилась с друзьями, чтобы выгородить предателей». Как иронично.       — Я никого… — Она почти взревела, но осеклась, чувствуя, как перехватывает дыхание.       Слабость.       По обратной стороне коленок словно ударили кувалдой, и ведьма пошатнулась. Перед глазами не просто плыло — все вокруг расслаивалось, разбивалось на атомы, и глаза Гермионы в полумраке цепляли каждое движение воздуха. Грейнджер ухватилась ладонью за протянутые руки Гарри и рвано вздохнула, чувствуя, как тело покрывается мелкой колющей дрожью — такой, словно кожа коснулась битого в крошку стекла. Она слепо моргнула, борясь с накатывающим мраком.       — Гермиона? — Поттер встревоженно похлопал подругу по бледным щекам. Грейнджер то открывала глаза, то закрывала в бессилии.       — Я в порядке, — она с трудом сглотнула, отталкиваясь от крепкого предплечья. — Все нормально…       — Что, Поттер, не осталось больше врагов и стало скучно? Решил побороться со своей подружкой?       Гермиона вяло огляделась. Практически опустевший Большой зал, и каждая пара глаз устремлена на них с Гарри. Четверка слизеринцев была рядом — хватит пары шагов, чтобы свалиться им в руки, умоляя прикончить как можно скорее. Рон стоял за спиной Гарри и как-то неловко переминался с ноги на ногу, оглядываясь на вскочившую Джинни. Гермиона усмехнулась.       Цирк. Настоящий цирк.       — Забини, советую закрыть рот, — Джинни твердым шагом прошла мимо квартета, грубо толкая Нотта в плечо. Она схватила Грейнджер за локоть, отдергивая от Поттера, и предупредительно обернулась к растерявшимся Рону и Гарри. — Еще раз заговорите с ней в таком тоне, и я лично приду и придушу вас ночью.       — Смотри-ка, от Уизлетты больше толку, чем от вас двоих, — Паркинсон хохотнула, обходя группку гриффиндорцев. По залу разносился цокот каблуков. — Вот поэтому я и не вожусь с гриффиндорскими мальчишками. Вы слишком… как это по-магловски, Грейнджер? — Она остановилась рядом с Гермионой и сузила глаза, щелкая пальцами в такт крутящимся мыслям. — Тряпки. Точно. Достаточно было всего лишь вспомнить твои вылазки в Хогсмид, чтобы подобрать верное слово.       — Как мило. Искренне рада, что ты не заразишь кого-то с Гриффиндора лобковыми вшами, — Гермиона вздернула подбородок, скривившись, когда с Пэнси поравнялась остальная змеиная троица.       — Ничего, маглорожденная, когда-нибудь и на тебя встанет у какого-нибудь бедняжки.       — Передавай наши соболезнования, — Нотт широко улыбнулся. — Ему явно нелегко придется.       Рон дернулся к ним, но Гермиона оказалась быстрее. Опустив голову, она сделала маленький шаг вперед и вкрадчивым взглядом скользнула по одежде Нотта снизу-вверх, соприкасаясь жгучей ненавистью с озорством в карих глазах напротив. Теодор с легким прищуром расплылся в довольной улыбке, и от этого зубы Грейнджер непроизвольно сжались. Ведьма хмыкнула и склонила голову набок. Короткие кудряшки коснулись левого плеча.       — Скольких ты убил на войне, Нотт?       — Гермиона…       — Одного маглорожденного? — Уголки ее губ опустились, бровь приподнялась. — Двух?       Тео не отрывал от нее взгляда. Никакой улыбки больше не было.       — Я прокляла несколько десятков Пожирателей. Возможно, кого-то из твоих друзей. Или даже твоего отца. Или отца Малфоя, — она издевательски улыбнулась, чувствуя, как подкрадывается волна истощения. — И после этого ваша шайка находит смелость разговаривать с нами подобным образом? — Гермиона покачала головой. — В таком случае вы либо умалишенные, либо крайне тупые.       — Что бы ты ни сделала, Грейнджер, ты все еще грязнокровная сука, — плюнул Малфой.       Только сейчас Гермиона заметила, как, оказывается, близко он стоял. И как вырос за все те месяцы, что они не виделись. Грейнджер едва доставала макушкой до его носа, поэтому ей пришлось задрать подбородок, лишь бы не проиграть в этой негласной борьбе взглядов. Малфой сжал кулаки. На бледном лице застыла все та же вызубренная ею за годы совместной учебы гримаса ненависти.       Гермиона легкомысленно поджала губы и передернула плечами. Она мягко улыбнулась.       — Может быть. Зато я выиграла в войне и не потеряла все, что у меня только было.       Это был ее максимум. Весь тот запал, что облизывал изнутри минуту назад, испарился, оставляя вертеться на языке бесконечную усталость. Толкни Грейнджер на постель, и она уснет на сутки, если не больше. Ссора, разгоревшаяся спичкой, сейчас охватывала весь Хогвартс колыхающимся пламенем. И Грейнджер едва выносила это ощущение бессилия — такого сумасшедшего вихря «нихера», которое с каждой отбитой секундой затягивало душу в самый центр разрастающейся бури.       Ей просто нужно отдохнуть. Зарыться где-нибудь в библиотеке и помолчать минут сорок, чтобы прийти в себя.       Гермиона почти физически ощущала клубящуюся ненависть Малфоя. Он смотрел на нее так опустошенно-морозно, так колюче, что по пояснице прошлась рябь мурашек. Не от вида асфальтной серости, тонущей в черных зрачках, — отнюдь. Рядом с Драко Грейнджер постоянно мерзла. Всю неделю она чувствовала, что любой контакт, будь то случайное пересечение взглядов или открытая перепалка, как сейчас, морозит сердце. Каждая встреча отдавалась изморозью, вдалбливая сосульки в нежную кожу рук молотком ненависти. Если однажды она решит прикоснуться к Малфою, то тут же сляжет с простудой от переохлаждения.       Грейнджер вздернула подбородок и толкнула парня плечом, пытаясь пройти к дверям Большого зала, но вдруг пошатнулась от крепкой хватки на вороте гриффиндорской рубашки.       Этот засранец схватил ее за шкирку.       Джинни, Рон и Гарри направили палочки на Малфоя, и трио слизеринцев моментально вторили их движениям, указывая древком на виски Грейнджер.       — Малфой, еще одно движение, и ты на месяц сляжешь в Мунго, — Джин предупредительно двинулась вперед.       — Еще одна угроза, Уизлетта, и грязнокровку ждет та же учесть.       Гермиона попыталась ударить Малфоя по спине, но парень с отвращением откинул тонкие руки, кривясь. Он агрессивно дернул задник воротника на себя, заставляя ведьму почти задохнуться от врезающегося в глотку галстука, и с ненавистью прошептал ей на ухо:       — Смотри, как бы твой острый язычок не поранился об отрощенные клыки, Грейнджер.       — Пошел ты! — Гермиона со всей силы заехала локтем Малфою по ребрам. Парень разжал хватку, заходясь в кашле, и Грейнджер в панике обернулась на вытянувших палочки слизеринцев.       Она пыталась выдавить из себя хоть что-то, помимо разглядывания напряженных лиц. Выкрикнуть ядовитое «ненавижу», пригрозить — да хотя бы разоружить, но та темнота, что по пятам следовала за худым телом Грейнджер, с тройной силой накинулась на кости, придавливая тяжестью. Гермиона болванчиком кивнула, роняя голову на плечо. Глаза закатились, и все кануло во тьму.