Упала, очнулась - султанша!

Ж-о-п-а. Мне отчаянно хотелось тщательно, по миллиметру буковок, выписать это слово на бумажке и прилепить её Сулейману прямо на лоб. Потому что по-другому до этого твердолобого идиота не дойдёт. Да тут ещё, будто назло, всё стало из рук сыпаться - за что ни возьмусь, то превращается в говно, а если до говна дотронусь, то просто трачу меньше сил... И сны. Сраные, ублюдские, но такие желанные сны вернулись. Не каждую ночь, и на том спасибо, но всё же проблем они стали доставлять немало. Сладкие, сносящие напрочь голову поцелуи, жаркие объятия, нежные слова... Однажды Сулейман опустился на колени, раздвинул мне ноги, нагнулся, и... За одно только "я люблю тебя", с лёгкой, чуть заметной хрипотцой звучавшее из его уст, можно было продать душу. И с уверенностью сказать - оно того стоило. А по утрам я просыпалась усталая, разбитая, один раз даже со слезами на глазах - так горько ощущалось пробуждение после марева царства Морфея. Буквально через несколько стен вставал и брат... Я ходила на завтраки вместе с ним, мило улыбалась, как будто ничего не было, а потом, спустя всего полчаса, смотрела за балующимся Махмудом, капризничающим Мурадом и понимала - это тупик. Если ты любишь, по-настоящему любишь женщину, у тебя не возникнет желания вставить хуй в другую. Да что там, даже поцеловать. Всё. Точка. На меньшее я не согласна. Любишь человека - одна мысль, что к тебе прикоснётся другой, вызывает отвращение. Есть желание наложниц - нет любви. И пусть другие говорят, что она у каждого своя, что для восточного мужчины изменять - это нормально, я терпеть не стану. Пусть другие терпят. А значит - Сулейман пролетает мимо, будто сверхзвуковой истребитель. И мне срочно нужно на кого-то переключиться... чтобы вытравить это дерьмо к чёртовой матери. Искандер, вон, с сочувствием смотрит, даже не спрашивает, что происходит, и мне от этого только горше. Либо в целом плевать, либо понял. Оба варианта не ахти. - Гюльбахар, будь осторожней, слышишь? Пару раз чуть не прокололась, назвав её Махидевран, но, к счастью, успевала прикусить язык. А то как потом объяснять? Да и роды уже вот-вот, не следует волновать девушку. - Да, госпожа, я стараюсь. Сука, у тебя в распоряжении целый гарем. Десятки, сотни красавиц со всего света. Неужели так сложно найти женщину, от которой не тянет гулять налево? Зачем ты плодишь наследников от разных женщин, зачем собственными руками подготавливаешь кровавую бойню своим детям, увеличиваешь змеиный клубок из наложниц? Ты же не можешь не понимать, что, спуская в другую женщину, подвергаешь опасности уже рождённых детей. Своих, блять. СВОИХБЛЯТЬДЕТЕЙ. Или считаешь, что твоё слово (если, конечно, хватит мозгов отменить закон Фатиха, подготовив хоть что-то адекватное на его замену) перевесит столетия кровавой резни? Ты не настолько наивен, братец. Я, конечно, тоже не святая, но не до такой же, блять, степени! Похоже, тут вступает в действие принцип "после нас - хоть потоп". Я раздражённо щёлкнула языком. В какой-то степени это было правильно: решения султана не должны зависеть от настроения его женщины, от того, поругались они сегодня или нет, и так далее. Но против человеческой природы не попрёшь. - Госпожа, больно, - испуганно взялась за живот Гюльбахар, заставляя выбираться из мыслей в мир насущный. - Как именно? Сильно? - встревожилась я. Блять, пятнадцать лет девочке, а у брата, которому двадцать один минуло, на неё встал! Ну ладно, скоро шестнадцать, но забеременела-то раньше. Пиздец. И ведь Валиде в своё время того же возраста была... - Да, и тянет, как при лунной крови... с утра ещё слабо было, а сейчас уже не стерпеть! - Лале - срочно повитуху! Мёге - сообщи матушке! Быстро отбив положенный по этикету (чтоб его, никак не вытравлю) поклон, девочки ринулись к целям. Думаю, часа два у нас ещё есть, но всё ж таки следует поторопиться. Чёрт! Что это?! - Воды отошли, - просипела до смерти напуганная наложница, бессильно сползая на подушки сбоку. Диванчик был достаточно длинный. - Так! Гюльбахар, Гюльбахар, девочка, смотри на меня, в глаза смотри! Девочка... я ж тебя и впрямь тут на четыре года старше, а вообще - страшно подсчитывать. - Дыши, слышишь меня? - наседала я, передвинувшись к её лицу и обхватывая его руками. Девочка кивнула, послушно уставившись в мои глаза своими. Испуганный оленёнок, ни дать, ни взять. Жалко как... - Вдо-о-о-х, вы-ы-ы-ы-дох, вот так, молодец, умница. Всё у нас хорошо будет, родишь здоровенького ребёночка. Если сильно больно, попробуй дышать чаще, но более поверхностно, вот так, - я принялась показывать, но подопечную, кажется, попустило. - Легче, госпожа... - Ненадолго, - мрачно отозвался внутренний голос, - роды, даже с учётом начала с утра, ещё несколько часов продлятся. Заткнись, уёбок. - Вот и хорошо, что легче. Ты силы не трать, они тебе пригодятся, даст Аллах, уже сегодня возьмёшь на руки ребёночка, - старалась я подбодрить пациентку. Она нервно улыбнулась, но снова напряглась. Так, сколько там промежуток был... около минуты? Чёрт, надо было считать. Тут, пожалуй, часа два ещё будет, а потом всё - либо жизнь, либо смерть. А, блять, родовая горячка же ещё, критические две недели после родов - инкубационный период... тьфу ты, вроде и хочется самой родить, а так посмотришь - ну его нахер, в среднем сражении шанс выжить больше. И так и так страдай. Первой в покои вломилась более активная и быстрая Лале, таща лекаршу чуть ли не на буксире. В одной руке - повитуха, в другой - чемодан! Картина маслом. Впрочем, сейчас не до того. Я отступила, освобождая место хоть какому-то, но профессионалу. - Скоро ещё будут, - отдышавшись, доложила Лале. - Готовят чистые простыни, воду, в общем, помощь в пути! - Молодец! - похвалила я. - Останемся пока тут, скоро должна подойти Валиде.

***

Несколько часов назад. - Почему ты спрашиваешь? Бейхан, Бейхан... я же тебя знаю. Вижу, что сама не своя, что гложет что-то, а не скажешь. - Потому что хочу помочь, - честно ответила я. - Ты же моя родная сестра. - Брак - это счастье, я рада, что выйду замуж. - Твои глаза говорят другое, - наобум брякнула я, но, видимо, попала в цель. Бейхан очень внимательно посмотрела и раздражённо вздохнула. - Чего ты добиваешься, Хатидже? - Я хочу понять, как ты относишься к Ферхату, - медленно, как малому ребёнку, разжевала я. - Чтобы понять, с чем мы имеем дело и действовать исходя из этого. Блять, блять, БЛЯТЬ, ДУРА! ЭТО ПОЧТИ НАМЁК! - Я не... не ненавижу его, если ты об этом. Он мне не противен, но мы ведь и виделись-то всего один раз. Вряд ли он будет очень плохим мужем. Как и предполагал Сулейман. Не в восторге, но явного отторжения нет, а риск слишком высок. Ну что ж, вот и начинаются перепутья. Новый груз на совести, добро пожаловать. - Понятно, - вздохнула я, - в таком случае, позволь дать тебе несколько советов, как замужняя женщина незамужней... Здесь меня никто не просвещал в том, что должно происходить между мужчиной и женщиной в спальне, только Валиде уронила пару фраз вроде "это может показаться необычным", "нужно потерпеть", но я, занятая предсвадебной суматохой, обратила на это мало внимания. Очень вряд ли младшая сестра, да ещё и такая скромная, получила какую-то другую информацию, поэтому, чтобы хоть как-то снизить шок в первую ночь, я планировала рассказать ей то, что знала сама. Как просвещала бы десятилетнего ребёнка на тему секса несколько веков вперёд. Кстати, Сулейман, хотя на тот момент уже далеко не раз был в постели с наложницами, и явно не просто рядом с ними спал, тоже не соизволил. Говнюк. Мог и забыть, конечно, других забот полно, да и не планировалось между мной и Искандером ничего, но на всякий-то случай можно было соломку подстелить. Вряд ли прям специально утаивал, но всё равно... Всё равно говнюк. Пока я сжигала кусочек пергамента с нарисованными членом, яйцами, семенниками, влагалищем, клитором, маткой и прочими анатомичискими пояснениями, Бейхан сидела красная, словно рак. Спасибо, хоть в угол не забилась, а слушала. Сопротивлялась, конечно, сначала, но я объяснила, что так и так ей с этим столкнуться придётся, и лучше уж подготовленной, чем нет. Если бы начала задавать вопросы, мол, откуда? - отбрехалась бы книгами из библиотеки и ссылками на натуральное, так сказать, пособие в виде Искандера, но пронесло. Не до того было. Правда, про овуляцию, её связь с месячными, а также яйцеклетки и сперматозоиды (здесь лучше было использовать слово "семя") рассказывать не стала, ограничившись пояснением, что в яичниках женщины, видимо, что-то там происходит, но мы не знаем, что именно, и таинство зачатия остаётся таинством. Блять, надо бы это ещё Фатьме поведать, вот уж кто рад будет. Неизвестно ведь, получится ли приехать на её свадьбу. Впрочем, что откладывать в долгий ящик? Уезжать же уже скоро. После долгого разговора по душам с открывшейся наконец Бейхан я встала, тяжко вздохнула и направилась на экзекуцию. Отпустили меня только спустя два часа - причём выслушали с таким внимательным интересом и каверзными вопросами, что очень сложно было не сболтнуть чего-нибудь лишнего, но, кажется, пронесло. Шах же... Шах я бы в этот же день попросту не выдержала, так как уже чувствовала себя высосанной до капли оболочкой, лишь силой ветра удерживающейся на ногах. Кроме того, её брак ещё достаточно далеко, раньше первой крови она замуж не выйдет. А там уже разберёмся, не получится так далеко загадывать. Вернее, получится, но всё равно что на кофейную гущу смотреть - всё равно нихрена не пойму. Слишком много неучтённых факторов. Поэтому я доползла до наших с Искандером покоев (муженёк снова куда-то смылся, странно), взгромоздилась на кровать и с приятным чувством выполненного долга отрубилась.

***

- Твоё имя Мустафа. Твоё имя Мустафа. Твоё имя Мустафа. По случаю рождения третьего сына Сулейман нарёк и его, и его мать - так что в игру уже официально въехали шехзаде Мустафа и Махидевран-султан. Что побудило его на этот поступок, я не знала, но Гюльфем и Фюлане такой почести не удостоились, а значит, бывшую Гюльбахар брат чем-то выделяет. Впрочем, кажется, я знала, чем. Роды, к сожалению, были тяжёлые, жизнь юной матери висела пусть и не на волоске, но достаточно близко к тому, и очень повезло, что она выжила. Младенец был в норме, насколько я помнила, чуть крупнее среднего, но ещё в норме, а вот для шестнадцатилетнего организма эта верхняя граница нормы чуть не стала фатальной. Видимо, в награду за труды и опасность брат пожаловал наложнице новое имя. Тьфу. Махидевран мне было откровенно жаль - такая боль в таком юном возрасте, вероятно, поэтому в начале сериала она и говорила, что долго зачать не могла. А потом, когда поправилась, уже всё было кончено - Хюррем пришла. И вот пожалуйста, по вине грёбанного патриархата такая очаровательная (по крайней мере, с виду) девушка была вынуждена вести чуть ли не монашескую жизнь. А ведь могла бы себе такого мужчину найти, что Сулейман землю бы от зависти и ревности сгрыз - красавицей Махидевран была отменной, это уже видно. Даже у самой последней рабыни есть маленький шанс выйти на свободу, да не босой, а хоть с чем-то накопленным, встретить свою любовь, завести семью, детишек нарожать, а вот у брошенной матери наследника этого нет... и не будет, если султан отвернётся, а сын жив останется. Правда, вероятно, она, как Гюльфем, и сама не захочет, но ситуация, тем не менее, весьма печальная. Вопрос номер раз: предпринимать ли мне меры по спасению племянников, ибо оспа уже не за горами? Не поверну ли я этим историю в какую-нибудь жопу? Не должна, они ведь Сулейману пока не соперники, а наоборот, подспорье, но всё-таки. До поры до времени это благо, а вот что дальше? Если к моменту прихода Хюррем у брата будет не одна женщина и один сын, а сразу по трое, ей придётся значительно сложнее. Кроме того, очень сильно поменяются события, ведь начнётся рубилово "все против всех". Аналитик-то из меня от слова анал, в этой каше совершенно точно не разберусь. Но, блять, это мои родные племянники!! Я их нянчаю, я с ними играю, это же моя семья! Если я буду бездейственно смотреть на их смерть, то, вполне возможно, от внутренней боли просто рехнусь! И сама помирать от своего яда не собираюсь, и за Ибрагима не знаю, выйду или нет! Попытайся спасти - многое всё равно сделать не в состоянии, а вот тряпочки там на лицо, изоляция и всё такое... вряд ли поможет, но это всё, на что ты способна. Кроме того, Сулейман и Бейхан заинтересуются, почему это в детстве ты тканью лицо их заставляла прикрывать, а сейчас нет. Нехорошие подозрения могут закрасться. Пожалуй, так и сделаю, а об остальном, как говорила незабвенная Скарлетт О'Хара, подумаю завтра. То есть - уже потом. Вопрос номер два: стоит ли мне помогать Гюльфем и Махидевран? Нужен ли мне личный секретарь-прихлебатель-жополиз, а также, возможно, надсмотрщик? Вроде бы Валиде она не стучала, ту же любовь с Ибрагимом не открыла, но тем не менее. Мотивация-то у Гюльфем как раз понятная - она не приоритетная цель по убийствам, а выходить замуж за другого и снова рожать она вполне могла не хотеть из-за психологической травмы после смерти сына. Но и ежедневно смотреть на других женщин бывшего, других шехзаде - это ж как ножом по сердцу, наверняка. Нет, если всё-таки не получится, Гюльфем надо куда-то устраивать, возможно, недалеко, ибо женщина она неглупая. А Махидевран? Это же вторая лошадка по сравнению с Хюррем, они обе друг друга стоят. Под сводами дворца невинных нет. Так сказать, запасная педаль, если с другой женщиной брата разругаюсь. Да и жалко её по-человечески, по-женски... Хотя - если она усилится, она же детей Хюррем вырежет? Да похуй, они же и так все передохли, кроме Михримах и Селима. Ну... Поняли, приняли. План А - спасаем племяшков и тогда по обстоятельствам. План Б - сплавляем первую и вправляем мозги второй. Ну, насколько получится, потому что пока она ничего особо не сделала. Так, напуганная девчонка. Я улыбнулась, глядя на сонно моргающего Мустафу и уставшую, болезненную, но радостную Махидевран. Поехали.