Упала, очнулась - султанша!

Мой дорогой брат, Я так рада, что ты хорошо добрался! Бейхан и Фатьма передают привет. Расскажи всё-всё! Как выглядит дворец Топкапы? Красив ли он? Тамошний сад больше нашего? Ты видел дедушку? Если да, то какой он? Если нет, то когда увидишь? А бабушку? А наших кузенов? Надеюсь, ты оставишь свою привычку лоботрясничать в прошлом и наконец-то возьмёшься за ум, чтобы, когда вернёшься, быть достойным вести со мной беседы. Не налегай на сладости - это вредно для тела и кожи, за минуту наслаждения будешь расплачиваться часами тренировок. Береги себя. Я начала скучать с того самого момента, как твоя задница уселась в карету, так что изволь напрячь свои, к сожалению, весьма скромные умственные способности и порадовать учителей. Так ты поскорее вернёшься домой. С любовью, Хатидже. Моя дорогая сестра, Даже не знаю, с чего начать. Мы въехали во дворец через главные ворота, которые называются Баб-ы Хюмаюн. Говорят, когда шехзаде становится падишахом, он вступает в новый дом именно через этот вход. Как думаешь, хороший знак? Они ведут в первый двор, носящий гордое название двор Янычар, где расположены бытовые помещения. Повелитель выходит на пятничную молитву в Айя-Софию именно через них. Через Хюмаюн, чертовка, я знаю, о чём ты думаешь! Ещё есть ворота приветствия, или Баб-ус Селям, там находятся канцелярия Дивана, казна, а также собственно здание Совета и башня Правосудия. В этом дворе расположен вход в гарем, очень большой, содержащий несколько сотен комнат. Он, в свою очередь, состоит из четырёх секций: первая - для евнухов, вторая - для наложниц, третья - для Валиде-султан, четвёртая - для повелителя. Третьи ворота называются воротами Счастья, или Баб-ус Саадет. Сразу за ними раскинулся вход в тронный зал, где повелитель вёдёт свои государственные дела и принимает иностранных послов. Удивительно, что в здании две двери: через первую входит только падишах, а во вторую - все остальные. Неподалёку есть второй вход в гарем, а также внутренние покои, где располагается школа, в которой обучают шехзаде и султанш по крови. Садик из самшитовых деревьев во дворе, окружающий библиотеку и сокровищницу, радует глаз. В четвёртый двор войти можно лишь из дворца, там нет ничего интересного: павильон для обрезаний, гардеробная и другие помещения. Главный сад дворца, конечно, крупнее нашего. Он очень красив, трава коротко подстрижена, аккуратные дорожки расходятся от входа к краям. Высокие кусты образуют лабиринт, в котором, однако, сложно потеряться, так как он не очень большой, но если захотеть, спрятаться вполне можно. Султан Баязид-хан Хазретлери удостоил меня чести видеть его благословенное лицо. Мы не успели провести вместе много времени, к сожалению, но, надеюсь, ещё будет время исправить это досадное упущение. Гюльбахар-султан тоже почтила своим присутствием, госпожа очень красива. Мы немного поговорили о матушке, тебе и сёстрах, а также об отце. Мне показалось, что она была чем-то недовольна, но, возможно, это напрасные опасения. Кузенов не видел, может, приедут позже, попробую разузнать. Ой, не начинай, как будто сама не любишь вкусно поесть! Мама и сёстры наверняка уже подвергают тебя родственной заботе, так что просто не сопротивляйся. Твой любящий брат, Сулейман. Иногда мне хотелось его придушить.

***

Айше-султан начинала что-то подозревать. Хатидже была порой наивной, ошибалась, безобразничала, ругалась-мирилась с сёстрами и братом, ленилась, в общем, вела себя, как обычный ребёнок. Вот только не по-детски тяжёлый взгляд карих глаз до сих пор не желал выходить из памяти. Девочка приходила в бешенство каждый раз, когда её свободу в чём-то пытались, по её мнению, несправедливо ограничить. Если причина запрета, неважно, являлся ли тот наказанием, объяснялась или была очевидной, она была недовольна, этого не отнять. Но подчинялась. С младшими сёстрами ей было попросту неинтересно - Хафса много раз замечала скучающий взгляд, направленный на щебечущих малышек, и желание деликатно, но быстро избавиться от их общества. То есть нет, было понятно, что и любит она их, и ценит, но всё-таки до уровня Сулеймана им далеко. Единственной безумно крепкой привязанностью был брат - его Хатидже обожала, это было видно невооружённым глазом. Впрочем, и шехзаде души не чаял в сестре, даже идя наперекор матери ради её желаний, что пугало Хафсу больше всего. Пока дочка разумна, но когда-нибудь должна выкинуть фортель, такова природа взрослеющих детей. - Я наказана, потому что не хочу быть украшением вроде тебя, да, мама?! - Я член династии Османов! Султанше крови приказывать может только принадлежащий к правящей семье и находящийся выше по положению! - Если вы дотронетесь до меня хоть пальцем, я пожалуюсь отцу! И оставит ли он вас, мама, управлять гаремом, если вы даже с собственным ребёнком справиться не можете?! Говорят, если где-то дано больше требуемого, то где-то будет и меньше. Чудесный талант в арифметике, правильные рассуждения в обмен на непослушание, вспышки агрессии и лень. Валиде резко выдохнула, приходя к печальному выводу. Хатидже не совсем здорова душевно. Потянувшись за стаканом с водой, султанша вдруг замерла. Внезапно стало холодно, и женщина слегка подрагивающей рукой набросила на плечи шаль. Она вспомнила, у кого ещё были похожие признаки. Из чьих покоев при плохих новостях однажды вынесли труп слуги. - Аллах помилуй... - прошептала она. Стоящая неподалёку джарийе бросила на госпожу вопросительный взгляд, но промолчала. Так их учили - пока к тебе не обратились, веди себя как можно тише, не отсвечивай. Глядишь, и в живых останешься. Хафса меж тем постаралась сосредоточиться, чтобы не прийти к неверным выводам. Раз Хатидже унаследовала бешеный темперамент и неуравновешенность Селима, то обращаться с ней следует соответственно - в мелких просьбах потакать, окружать лаской, теплом, но не излишней заботой. Если возникнут крупные противоречия, поступать по-своему, но потом объяснять решение и доносить свою точку зрения. Разобравшись с пугающей неопределённостью, женщина вздохнула чуть свободнее. - Пусть приготовят бани. Присев в положенном поклоне, служанка попятилась и отправилась выполнять поручение.

***

Полгода спустя. - Знаешь, - начала я, балансируя с двумя чашками воды в руках и одной на голове, - по-моему, мы что-то делаем не так. Бейхан хихикнула. - Тебя никто не заставлял спорить, - подметила она. - Как это? А Фатьма, которая меня намеренно провоцировала? - Это её обычное поведение. - Соболезную, - проворчала я, чуть шевельнувшись и пытаясь сохранить хрупкое равновесие. Сестра закатила глаза. - Она ещё ребёнок. - Ты себя слышишь? Тебе и десяти нет! Чашка на голове покачнулась и с грохотом опрокинулась на ковёр, попутно окатив меня водой. На шум из прилегающей к покоям комнатки выскочила Фатьма - мы договорились, что мерзавка не будет присутствовать на моём унижении, а за тщательностью исполнения спора проследит Бейхан. - Три минуты, - язвительно произнесла она, - слабовато, сестра. Я была мокрая. Я была злая. И в руках у меня были две чашки воды. Облитая Фатьма завизжала.

***

- Госпожа! - вбежала в покои Лале. - Она сама виновата! - решительно заявила я, указав на источавшую волны злобы сестру, волосы которой вытирали служанки. Всё-таки воды ей досталось побольше, чем мне, что не могло не радовать. - Госпожа моя, шехзаде Сулейман Хазретлери прибыл во дворец! Я рванула с места со скоростью, как минимум, гоночного болида. В голове вертелись десятки вопросов: почему не предупредил, почему так неожиданно, что случилось в столице... Чуть не сбив по пути пару служанок, я пронеслась через гарем, выскочила на улицу и замерла. Реально, приехал. Стоит, улыбается. Смотрит. Руки распахнул для объятий, шаг навстречу сделал. - Что ты тут делаешь? - Хатидже... - Что. Ты. Тут. Делаешь? - Дышу, - нахально ответил он. В этот момент из дверей выбежали сёстры. - Брат! - счастливо воскликнула Бейхан. - Мы так рады тебя видеть! Фатьма не стала тратить время на приветствия и попросту кинулась Сулейману на шею. - Я тоже счастлив, что вернулся домой, - улыбнулся он, обнимая девочку. Тем временем у меня в голове с кристальной ясностью сложилась логическая цепочка. Отпустить шехзаде вполне могли для посещения дома и семьи, всё-таки мальчику лишь одиннадцать, не писал об этом по настоянию Гюльбахар-султан - чтобы убрать лишнюю возможность для покушения, ведь в дороге может случиться всякое. - Сынок! - радостно произнесла вышедшая Валиде. Хм, она долго шла или моя служанка оказалась расторопнее, чем Дайе-хатун? Интересно. - Матушка, - поклонился брат, подойдя к ней и приложившись к руке. Бросил на меня взгляд и шагнул во дворец, обнимаемый за плечи заботливой женщиной. Я осталась стоять на месте, ошарашенная. - Хатидже, - осторожно спросила Бейхан, - ты разве не рада? - Что? - Я думала, первой брата обнимешь ты, а не Фатьма. Я искоса посмотрела на девочку. Мы потеряли Орхана, и она переключила своё внимание на младшую, чтобы хоть как-то забыться, но та подрастала и с каждым годом испытывала всё меньше удовольствия от душашей опеки матери и старшей сестры. У Бейхан в природе было заботиться, сострадать - воистину идеал женщины, но она просто не знала, куда девать весь этот материал, и оттого печалилась. Вот и сейчас, увидев, наконец, что я отошла от привычного алгоритма действий, она забеспокоилась, но, почти уверена, где-то глубоко в душе обрадовалась - теперь найдётся применение её почти физической потребности помогать. - Всё в порядке, - мягко ответила я. - Просто это случилось так неожиданно... Недоверчиво посмотрев на меня, Бейхан развернулась и зашагала внутрь.

***

- Через три года я отправлюсь в санджак. - Это султан сказал? - с интересом приподнялась на подушках я. - Да. - Тебе скоро двенадцать лет, не слишком ли рано? Сулейман возмущённо уставился на меня. Конечно, сейчас ему казалось, что до этого момента целая вечность, но я-то знала, как быстро летит время. Да и блин, пятнадцать - это восьмиклассник, Карл! Максимум девятиклассник! Конечно, дадут лалу, но это всё-таки не то. Учитель не заменит взрослого человека на посту. Хотя вполне возможно, что отправят в какую-нибудь затхлую область, где при всём желании не получится сделать хуже, чем уже есть. В двери постучали. - Да! - с ноткой раздражения протянул брат, наверняка уже собиравшийся выдать пламенный спич в стиле "я достаточно взрослый мальчик, отпустите меня гулять". - Шехзаде, - склонилась Мёге. - Ваши покои готовы. - Что?? - охренел Сулейман. - А, так ты не в курсе, - хохотнула я. - Матушка приказала выселить тебя в отдельную комнату, а то вон, так щёки наел, что в нашей уже не помещаешься. - Пойдём смотреть скорее! - не обращая внимания на подкол, вскочил с дивана он. - Пусть твоя рабыня покажет дорогу! - Она свободная правоверная мусульманка, - жёстко заметила я. Брат получил второй приступ охренения. Даже про покои забыл, обернувшись. - Что?! - Что слышал. Я освободила Лале и Мёге, и даже ты не можешь звать их рабынями. Только султан может, ибо мы все рабы его. - Но почему? - Потому что безвольных рабынь и так хватает, а я хочу, чтобы со мной были по доброй воле, - ответила я. Ну, выбор у них был, так что не соврала. А ещё приятным бонусом прилагаются разные ништяки к свободе, а значит, немного большие полномочия служанок. Но тебе об этом знать не полагается, братишка. Сулейман задумался. Крепко так. Но потом, видимо, решил оставить размышления, потому что тряхнул головой и изрёк: - Рабыня или нет, пусть ведёт к моим личным покоям.

***

Помещение было небольшим, ибо тут не Топкапы, а Сулейман не первый наследник престола, но вполне достаточным для одиннадцатилетнего мальчика. Стол из тёмного дуба, такой же стул, несколько шкафов, диван, ажурная роспись на стенах. Комнаты евнухов и калф немногим хуже. - Неплохо, - оценила я. Брат плюхнулся на тахту и счастливо рассмеялся. - Войди, хатун, - с максимально надутым видом произнёс он. - Это своим наложницам говорить будешь, а я - член правящей династии Османов, Хатидже-султан! - А чего конкретно ты стоишь? Чем сама по себе знаменита? - выдал он мою же фразу, которую бессовестно спиздил. Куда подавать жалобу о нарушении авторских прав? - Убийством шехзаде с особой жестокостью! - заорала я. В очередной раз придавленный подушкой Сулейман возмущённо замычал.