Призрак, медиум, отшельник

Некобаа стала выпускать Хитоми из комнаты в тюремную душевую, где слабым напором вперемешку с грязью шла ржавая вода. Через несколько дней, когда женщина убедилась, что её подопечная больше не намерена чудить, она отдала ключ от душевой лично Хитоми и приходила только чтобы принести еду и мелочи, которые просила девушка. Она молилась. Усердно, искренне, но кое-что всё-таки утаивала от Наоби. Он её игнорировал в любом случае, но было страшно думать, что он мог услышать её мысли о заключении контракта с шинигами. Ему бы точно это не понравилось. Перегоняя чакру по телу, Хитоми радовалась и гордилась своими достижениями, не говоря об этом Шисуи. Он бы сказал, что она всё делает неправильно и попытался опять учить. Они мало говорили, и Хитоми чувствовала ясность ума, своего ума. Воспоминания об уроках, наставления учителей, которые она слушала вполуха — всё это начало всплывать в памяти. Хитоми не просто обливалась холодной водой в душевой, а играла своим сознанием, удерживая половину в собственном теле, но в то же время будучи по другую сторону. Проход Ёмоцухира появлялся и звал её, но вместо этого она бродила вокруг своего тела, замершего по струёй ледяной воды, и чувствовала, что её сила растёт. Чётки светились ярче, когда она покидала тело. Чтобы призвать шинигами, ему надо что-то предложить. Он не встанет на её сторону просто потому, что Хитоми нужна подстраховка на случай опасности. У шиноби всё было проще: призвал шинигами — получил несокрушимое оружие на некоторое время — распрощался со своей душой и умер. Итако для шинигами были кем-то вроде кухарок, которые могли приносить им души, чтобы те их пожирали при любом удобном случае. Но для этого нужно быть бродячей итако, которой не жалко людей. И обладать несметными запасами чакры и идеальным контролем. «Ни в коем случае не заключайте никаких контрактов ни с какими спектральными сущностями. У вас есть покровитель, с которым установлена связь. Её нельзя разорвать, в отличие от контракта. Ваш бог никогда вас не оставит. Шинигами же обманчивы. Они поселятся в предмете, который вы предложите им в качестве обители, и будут питаться не только душами других, но и вашей. Пища нужна им постоянно. Вы можете думать, что история про собирательницу душ…» Собирательница душ Рэн — история о ней, рассказанная Инори-сенсей, так впечатлила Хитоми, что она до сих пор не могла поверить, что это было правдой. Даже когда учитель показала своим ученицам выдержки из очень старых газет и архивов. В них писалось о том, как неприметная добрая женщина оказалась серийной убийцей. Она бродила по дорогам разных стран и пожирала души случайных путников, которые казались ей подозрительными. Она считала, что очищает мир от потенциальных убийц и насильников, расправляясь исключительно с мужчинами. Рэн заключила контракт с шинигами, когда ещё училась в храме Кладбища Гор, и это было пятном позора по сей день. О ней говорили исключительно с осуждением. Но что подтолкнуло её на этот шаг на самом деле? Если бы Наоби был хоть чуточку добрее к Хитоми, она о таком и не подумала бы. Может, Рэн тоже не повезло с богом. Хитоми видела в контракте с шинигами своё спасение, потому что вселения Шисуи дорого ей обходились. Он пожирал её разум, а шинигами будет питаться душами других людей, которые хотят её обидеть. Так думалось Хитоми. Она должна стать сильнее, непоколебимой и твёрдой, чтобы шинигами это почувствовал и согласился. У неё должно быть много контролируемой чакры. — Ну что ты делаешь? — вздохнул Шисуи, наблюдая за тем, как Хитоми пытается встать на руки, упираясь ногами в стену. — Меди… — ничего не вышло, и она упала на пол, — …тирую. — Ты неправильно распределяешь вес. — Разберусь без сопливых, — Хитоми убрала с лица растрепавшиеся волосы и сделала глубокий вдох. — Я сама справлюсь. Я научусь. — Знаешь, Хитоми, когда-то я верил, что учиться никогда не поздно. Ты полностью перевернула мои убеждения. Ты или сидишь днями напролёт в одной позе, или читаешь какие-то шарлатанские книги про внетелесный опыт, или торчишь в душевой под ледяной водой. И совсем меня не слушаешь. Чему это тебя научит? — Не забывай, я ещё молюсь. Некобаа принесла хорошие книги. Да, авторы сомнительные, но тут всё как будто про меня. — Тебя не смущает это название? «Как шинигами продал мне душу»? — Да, это роман. Но он хотя бы интересный. И там описаны реальные обряды. — Ты читаешь лёжа. И ешь одновременно с этим. — И? — Хитоми села в позу лотоса и потянулась вперёд. — Что в этом плохого? — Ты засыпаешь с едой во рту. Ты запустила себя. Ты толстеешь ещё со времён Храма Огня. — Что в этом плохого? Ты сам говорил, что я слишком тощая. Теперь я толстая? — Во всём нужна мера. Даже сейчас, когда ты сидишь, у тебя живот выпирает. Ты растолстела. Да, Хитоми набрала вес. У неё никогда не было ни грамма лишнего жира, но теперь, стоя под душем, девушка с удовольствием натирала свои мягкие бока и бёдра, всё ещё дряблые, но хотя бы не костлявые. Она стала похожа на живого человека, а не на ходячий труп. Ей нравилось, как забавно перекатывался её живот, когда она перебирала жир на нём пальцами. Шисуи это не забавляло. — Пища — это энергия. И ты копишь её неправильно. — Тебя послушать, так я всё делаю неправильно, — Хитоми бросила попытки медитировать и залезла в кровать, где её уже ждал недоеденный пирожок и открытая книга. — Было бы здесь зеркало, ты бы поняла, о чём я говорю. Когда Итачи вернётся, тебя придётся выкатывать отсюда. Некобаа носит тебе слишком жирную и питательную еду. И ты всё сразу съедаешь. — Испортится же! — плюнув крошками в сторону призрака, девушка обтёрла пальцы об одежду и перелистнула страницу, поудобнее расположившись на боку. — И ты бы сам не смог остановиться, если бы попробовал те конфетки. Надо будет ещё попросить. — Она тебя жалеет, а ты этим пользуешься. Мы тут сидим уже полторы недели, ты только ешь и спишь. Почти не двигаешься. До душевой и обратно. Нельзя просто заедать проблемы, надо их решать. Лучше хорошее настроение, чем сладкий пирожок. — Ты можешь и сам пройтись, раз тебе так скучно. А я готовлюсь. — К чему это? — Скоро узнаешь. Я коплю силы. А пока ты мог бы мне рассказать кое-что. — Что же я ещё тебе не рассказал? Только и делаю, что говорю. — Шисуи, — Хитоми похлопала по месту рядом с собой, — не злись. Я уже смирилась с тем, что схожу с ума запертая с тобой. Расскажи мне про Итачи. — Зачем тебе? — сложив руки на груди, Шисуи всё же сел рядом с Хитоми. — Просто интересно, — она пожала плечами и легла на спину. — Он сказал, что мы уйдём, как только он вернётся. Хочу знать, что он за человек. — Не надо его злить. Это всё, что тебе нужно знать. — Ну Шисуи! — Я понятия не имею, что у него в голове. Вернётся ли он. — Он же не всегда был таким злобным и серьёзным. Таким загадочным… — девушка вздохнула. — Он не загадочный, Хитоми. Он настолько же загадочный, что и Какаши-сан. В их жизни было слишком много потрясений. В том возрасте, когда ты ещё боялась туалетной девочки Ханако. Его странности были с ним всегда, просто он умел с ними справляться. Мог иногда… — Шисуи посмотрел перед собой и улыбнулся. — Знаешь, он мог иногда прятаться и следить за мной, когда я приходил с миссии. Хотя прекрасно знал, что я его вижу. Это была наша игра. Он оставлял мне всякие безделушки. Конфеты, печенье. И следил за моей реакцией. Так мы с ним общались, без слов. А я порой мог подразнить его… У него уже тогда был длинный хвост, и я приподнимал его, когда Итачи задумывался. — И как же он решился убить всю вашу семью… — Зачем ты всё испортила? — вздохнул Шисуи. — Это не он. Это его руками. Я думал об этом. И, боюсь, поступил бы так же на его месте. Ты не видела войны, Хитоми. Это бессмысленная мясорубка ненависти и подозрений… Чего ты плачешь? Стало очень грустно. Хитоми не знала, как объяснить внезапное чувство сострадания и сожаления, охватившего её. Хотелось всё исправить, не допустить того, что случилось с Итачи. Но она бессильна. Шисуи был бессилен. Её ли это грусть? — Не знаю, — девушка вытерла слезу и моргнула. — Сначала я почувствовала тепло от твоего рассказа об Итачи, а потом, когда ты заговорил о войне… — Цель Акацки — развязать войну. Но как они собираются противостоять союзным странам? Им нечего им противопоставить. Даже если они рассчитывают на Итачи, им всё равно не справиться. Хотя не знаю, состоит ли Итачи теперь в этой организации после его выходки с Данзо. И вернётся ли он целым после встречи с Джирайей. — У меня другой вопрос: зачем им война? Чего они хотят добиться? В моей стране конфликт продолжался довольно долго, но в итоге мы как жили, так и живём. Просто погибли люди и сменилась власть, но для нас ничего не поменялось. Только родители обеднели. — Ты такая простая, Хитоми, — Шисуи усмехнулся и покачал головой. — Хотя я не знаю ни целей, ни сил, которыми располагают Акацки… В коридоре послышались быстрые шаги. Замок щёлкнул, и дверь открылась. Уперевшись рукой в косяк, Итачи ввалился в комнату, пытаясь отдышаться: — Мы уходим. — Ой… — Хитоми вскочила на ноги, достала сумку из-под кровати и стала сгребать туда свои незначительные пожитки. — У меня нет на это времени! Итачи подошёл к Хитоми и остановился. Он странно улыбнулся, почти незаметно. Девушка завязала шнурки на ботинках и подошла к двери вместе с ним. — Я отведу тебя в безопасное место. Но ничего не спрашивай, — Итачи шагал по коридорам, не оглядываясь. — И не болтай. В его походке было что-то странное. Вся его осанка изменилась, выпрямилась. Он был очень бодрым и расторопным, хотя до этого Хитоми всегда казалось, что он думает всякий раз, прежде чем совершить любое движение. Но сейчас осторожности в нём не было, Итачи просто очень торопился. — С ним что-то не то, — Шисуи следовал за Хитоми. — Что-то произошло, наверное. Он никогда так себя не вёл. — Не отставай, — поторапливал Итачи. Они перешли на бег. Итачи открыл тяжёлую входную дверь. Хитоми наконец-то увидела солнечный свет и прикрыла глаз от ослепляющих лучей. — Сюда. Хитоми последовала за Итачи к какой-то подворотне. Хотелось взять его за край плаща, потому что она явно за ним не поспевала. Он ничего не объяснил, ввалился в комнату, не дал собрать вещи. — Стой здесь, — Итачи прыгнул куда-то вверх и исчез. Оглядев окружавшие её руины, девушка почувствовала необъяснимый страх. Она покосилась на Шисуи. Тот тоже выглядел напряжённым, и глаза его бегали по старым зданиям. — Что-то не так, Хитоми. Он оставил нас. — Итачи! Ты где? — позвала Хитоми. — Не кричи! — шикнул Шисуи. — Я уже сомневаюсь, что это был… — …я привёл её… привёл… нашёл… она… внизу… — Вот так встреча. Хотел бы я сказать, что не ожидал тебя увидеть, маленькая сука. На место, с которого только что исчез Итачи, спрыгнул человек в странной маске. На нём был тот же плащ, что у Итачи. Такой же плащ, в который было когда-то завёрнуто тело Канако. Такой же, как у того мужчины в Храме Огня. Он сделал шаг в сторону Хитоми, и она попятилась. Вот и её конец. Никакого океана. — Так что, ответишь на мой вопрос? — К-какой вопрос? — На кого ты работаешь? — голос мужчины был низким и грубым, он не пытался скрыть свою злобу. — Я не понимаю, о чём вы говорите, — от страха перехватило дыхание, и Хитоми потянулась к чёткам. — Тебе конец. Зря ты туда сунулась. Как ты там сказала? Видней всего то, что пытаешься скрыть? Словно молнией Хитоми пронзило осознание. Она слышала этот голос. Наоби предупреждал её об этом ещё в самом начале. Этот мужчина в маске повторил её слова, сказанные в убежище, пока она осматривала алтарь. Это был он. Обито. — Итачи! Итачи! — развернувшись на пятках, Хитоми перепрыгнула через поваленную колонну и побежала. — Итачи! Сзади донёсся смех. Обито смеялся над её жалкими попытками сбежать. Разумеется, он её догонит. Но Шисуи отчего-то не вмешивался, а просто следовал рядом. — Хитоми, это очень странно, но я видел ещё одного призрака. Ты видела? — Чего?! — запнувшись об обломки, Хитоми упала на колени и обернулась. — Надо сматываться! — Посмотри на него. У него на спине сидит призрак, — Шисуи указал на приближающегося Обито. Хитоми закрыла глаз и сжала чётки. Чакра напитала каждую бусину, и сознание разделилось на две части. Открыв глаз, девушка посмотрела прямо на мужчину. Шисуи был прав. У него на спине, обняв его за шею и обхватив ногами, сидел призрак. Юная девушка. Её голова с закрытыми глазами покоилась на его плече, она улыбалась. — Кто это?! — ткнув пальцем в призрака, Хитоми предприняла отчаянную попытку оттянуть момент своей смерти. — У тебя на спине! — Ну и ну, а ты не поумнела с нашей первой встречи. Но прежде, чем я тебя убью, я хотел бы знать, кто ты такая. Нет, мне, правда, интересно. Просто скажи, я даже не… — У тебя на спине сидит призрак девушки! — кричала Хитоми во всё горло, не опуская руку. — С метками на щеках! Ты кто?! Призрак поднял голову и открыл глаза, улыбнувшись: — Я Рин. — Рин?! — голос понижать было нельзя, потому что Хитоми видела, что её крики забавляют Обито, и он не торопился её убивать. — Заткнись! Может, крики и не забавляли Обито. Назвать это имя было ошибкой. Рука Обито превратилась в острый белый клинок, и он, сделав один прыжок, воткнул его в ногу Хитоми. Она взвыла от боли и схватилась за рваную рану на ноге. Удар повредил икру, но девушка чувствовала, что это несерьёзное ранение, и она — пока что — не при смерти. Делать было нечего, только гнуть свою линию до конца. Громко и надрывисто, молясь, чтобы хоть кто-нибудь её услышал. — Она сама мне сказала! Ты носишь её с собой! Ты носишь её на своей спине! — теряя сознание от боли, Хитоми то и дело хватала ртом воздух. — Она держится за те… — Всё, — Шисуи возник перед лицом Хитоми. Никаких больше глупостей. Никаких контрактов с шинигами. Хитоми не знала, куда и каким образом её несёт последствие самой главной глупости, совершённой ею в жизни, но она полностью ему доверилась. Она сидела в темноте своего сознания, сходя с ума от страха. В таком состоянии ей не стоит приближаться к Шисуи. А что, если это его страх? Нет, это всё-таки её страх. Шисуи был где-то далеко. Это Хитоми забилась в самый тёмный угол своего сознания, чтобы не видеть, что творится с её телом, и ничего не чувствовать. Её ранили, по-настоящему. Проткнули ногу невесть чем. Ранил тот, с кого и началась вся история. Из-за него Хитоми теперь не было места нигде в этом мире. — Хитоми, он не отстаёт. Я использую и твою чакру, — донёсся голос Шисуи. — Он совсем рядом. У него… — Мне всё равно. Просто… Спаси меня, Шисуи… — пробормотала Хитоми и заплакала. Все её потуги запоздалого самообучения обернулись разочарованием. Она снова жалкая и беспомощная, способная только надеяться на других, на Шисуи, который ей вообще ничем не обязан. — Господи, помоги… Прошу тебя, помоги… — сцепив пальцы, Хитоми зажмурилась и стала быстро шептать. — Прости мне мои… — Хитоми, помоги мне! — крикнул Шисуи издалека. — Как?! — дрожащим голосом крикнула Хитоми в ответ. — Я… Не справляюсь с твоей чакрой! Помоги! Меня сейчас выкинет! Всё затряслось, темнота затряслась под ногами девушки. Она вскочила и побежала на голос призрака. Шисуи еле стоял, когда Хитоми его нашла, и держал печать контроля чакры. — В этот раз я могу не справиться, — проговорил он и посмотрел на Хитоми. — Держи меня. От очередного сильного толчка Хитоми упала и на четвереньках подползла к Шисуи. Он кивнул, чтобы она встала, и протянул ей руку. — Давай, Хитоми. Нам нужно сохранять спокойствие, — Шисуи подтянул её к себе и сильно прижал к своему боку одной рукой. — Давай руку. Левая рука Шисуи и правая рука Хитоми соприкоснулись и сложили печать совместной концентрации. Девушка не верила, что это сработало. Но её направлял Шисуи, и она послушно выполнила его указания. Рука Шисуи запылала зелёным светом, выпуская чакру наружу. Рука Хитоми источала красное свечение, смешиваясь с чакрой Шисуи. — Какой-то неприятный цвет получается, — Хитоми вцепилась левой рукой в плечо Шисуи. — Я сейчас упаду… — Цвет моих штанов, будь я сейчас жив, — Шисуи пропустил смешок. — Держись. Сейчас нам не помешал бы мой шаринган. Их чакры слились и смешались, образуя грязно-коричневую плотную оболочку. Эта оболочка медленно ползла вверх по рукам, покрывая собой Хитоми и Шисуи. С каждой секундой она умиротворяла разум Хитоми, будто гладила и успокаивала. Девушка качнулась от ещё одного толчка и навалилась на Шисуи, уткнувшись лбом в его лоб. — Спокойно, Хитоми, — он улыбнулся и посмотрел на неё своими добрыми глазами, так, будто ничего не происходит. — Я рядом. — Тебе же самому страшно, — Хитоми шумно выдохнула и закрыла глаз, продолжая упираться в лоб Шисуи. — Шисуи-и-и… — она начала подвывать. — Так, ну-ка, соберись, — он боднул её и отстранил от себя. — Позже я похвалю тебя. Но чтобы узнать, за что, ты должна выжить. Смесь чакры покрыла их полностью. Теперь она растекалась по чёрному пространству вокруг, слабым свечением разгоняя мрак. — Смотри на меня. Только на меня. И Хитоми смотрела только на Шисуи, в его глаза, такие же чёрные, как у Итачи. Но у Шисуи они были добрыми, распахнутыми и всегда тепло смотрели на Хитоми. Итачи смотрел на неё так, будто от убийства голыми руками его удерживал только господь бог и связь с Шисуи. Если они когда-нибудь встретятся, он её точно прикончит. Она его не послушалась, чем-то выдала себя и попала во внеплановую смертельную переделку. — А вдруг Итачи уже убили? — Хитоми, смотри на меня. Я отведу тебя в храм, туда, где всё началось. Там тебе помогут. Мы выберемся. Вот же… Настырный! — Шисуи цокнул. — Что там происходит? Шисуи, дай посмотреть! — Нет. Сейчас лучше мне держать контроль над телом. Нельзя сбивать поток чакры. Мы просто бежим. — Просто бежим? Тогда зачем тебе моя чакра?! Чернота затряслась и загремела. Шисуи промолчал и стиснул зубы, сосредоточенно глядя на Хитоми. — Почему тут всё грохочет? Шисуи! Что с моим сознанием? — Я впервые вижу такое… Что-то не так с этим Обито. Он не просто шиноби… — Не пугай меня! Что с нами?! — Помнишь, как мы играли с Джирайей в карты? — Да! Что за вопросы? Всё тряслось. Хитоми крепко держала Шисуи за плечо, а его пальцы впивались в её бок и прижимали к груди. Грудь Шисуи вздымалась от тяжёлого и интенсивного дыхания, но его лицо было спокойным. — Я тогда… — пошатнувшись от толчка, Шисуи притянул Хитоми к себе ещё ближе, — …хотел, чтобы ты проиграла. Хотел проучить за Куренай-сан. И не помогал тебе на самом деле, а только давал плохие советы. Но ты всё равно каким-то образом победила. — И?! — Нам всегда везёт. Тебе всегда везёт. Успокойся наконец! Не дрожи! Это отражается и на твоём теле! — Да скажи уже, что там происходит со мной! — Тихо, — строго сказал Шисуи и закрыл глаза. Больше он не говорил. Стоял, надёжно удерживая Хитоми на месте, и молча сопел. Девушка была так близко к нему, что чувствовала, как их сердца под грудными клетками бьются одновременно. Шисуи был жив, у него билось сердце. От того, что они так долго держат руки в печати, ладони вспотели у обоих. Хитоми не может подвести ни его, ни себя. — Шисуи, ты мой единственный друг… Господи, помоги нам, спаси нас… Ах! — крикнув от острой боли в плече, Хитоми попыталась двинуться, но Шисуи держал. — Мне больно! — Пропустил. Чёрт! Что же творилось снаружи, с её телом? Шисуи сражается? Бежит? Что он делает? Он не отпускал её. Он захватил её сознание, но на этот раз делал это для её же блага. — Всё, Хитоми, — через гром и гул она расслышала тихий голос Шисуи. — Я не успею. Но я приму удар за тебя. Шисуи разорвал печать и обеими руками обнял девушку. Хитоми обречённо опустила руки и, закрыв глаз, слушала дыхание и сердцебиение своего друга. Чернота вокруг стала трескаться и пропускать свет, всё дрожало. Её сознание разрушается. Она умирает? — Шисуи, мне страшно… — Я надеюсь, ты умеешь плавать. — Чего?! — она отодвинула Шисуи от себя и ошарашенно оглядела его. Сознание швырнуло её прямиком в ледяную воду. Её тело, секунду назад безвольно плывшее по течению, стало барахтаться. Хитоми старалась ухватиться за проплывающие мимо обломки деревьев и куски земли, которые то и дело ударяли её и тащили под воду. Вдалеке, над лесом, клубился дым и выглядывали языки пламени. Бурное течение уносило девушку всё дальше, температура воды была такой, что Хитоми едва могла шевелить конечностями. — Господи! Наоби! — крикнула она, захлёбываясь водой. — Шисуи! Надо плыть к берегу, но Хитоми не умела плавать. Ей хотя бы на плаву удержаться, уже повезёт. В конечном итоге, она смогла уцепиться за бревно с торчащими ветками и повисла на нём без сил. Всё тело дрожало и немело. Вода утяжелила одежду и стягивала Хитоми с бревна, но та держалась. — Что мне делать, что мне делать, — всхлипывала девушка, оглядываясь. Шисуи не было ни рядом, ни на берегу, ни в её сознании. Чакры тоже оставалось очень мало, он израсходовал всё — и свою, и Хитоми. Она не хотела знать, что привело к тому, что сейчас она плывёт по ноябрьской холодной реке, вцепившись чуть ли не зубами в бревно. Девушка покосилась на своё плечо и увидела разорванную ткань и кровь. Нога тоже болела. До этого им всегда удавалось обойтись без ранений. Но этот Обито был кем-то непростым, даже Шисуи об этом сказал. — М-м-м! — замычала Хитоми, потому что сил даже открыть рот у неё не было — из бревна на неё смотрело лицо. Вопреки здравому смыслу, она вцепилась в дерево ещё крепче, закрыв лицо рукой, чтобы просто его не видеть. Бревно стало смещаться вправо, ударяясь об обломки, и неслось к берегу. В конце концов, пропахав вместе с бревном грязь, Хитоми вынесло на илистый берег. Она сползла со своего судна и заплакала, растянувшись на вонючей влажной жиже. — У! — раздался голос из бревна. — Спасибо тебе, спасибо… — девушка похлопала бревно ладонью. — Спасибо… — У! — ответило бревно, и из него вылетел маленький неровный светящийся шар. Хитоми видела много вещей похуже за последнее время, поэтому не испугалась странного видения. У шара появились чёрные точки, образовав собой подобие глаз и рта. Ещё раз издав звук «у!», существо отлетело подальше от девушки и, паря в воздухе туда-сюда, будто звало следовать за ним. В самую чащу леса у горы. Река унесла Хитоми к подножию высоких гор за лесом. Она представления не имела, где находится, но солнце уже садилось, и нужно было найти укрытие. Это существо явно хотело ей помочь. Или заманить в ловушку. Но лучше испытать удачу, чем замерзать на берегу реки. Шисуи не появлялся. — Ты хочешь, чтобы я пошла за тобой? — У! Сделав первый шаг, Хитоми тут же рухнула на колени, потому что рана на ноге невыносимо тянула и болела. Плечо тоже ныло, но не так сильно. — У! — Да иду, иду, — Хитоми хотела начать плакать, даже сморщила лицо, но одумалась и взяла себя в руки — так сделал бы Шисуи. — Иду, — сейчас она должна быть сильной. Переваливаясь с больной ноги на здоровую и сжимая кровоточащее плечо, Хитоми медленно дышала носом, чтобы хоть как-то держать сердцебиение под контролем. Существо прыгало в воздухе от нетерпения и вело девушку всё дальше в лес. Когда они подошли к подножию горы, шарик запрыгнул на уступ рядом со скалой, на которой была узкая тропа. — Туда?.. — У! — Ты же Кодама? — У! — Я думала, Кодама выглядит по-другому, — Хитоми сделала первый шаг и подняла голову кверху: путь ей предстоял неблизкий. — Бог леса, всё-таки. — У-у-у! — осуждающе провыло существо. — А что? Ты же бог. У меня тоже есть бог, но он не такой добрый. Ты хороший, — стараясь задобрить расстроенный шарик, девушка через силу улыбнулась. — Вот бы ты меня выбрал. — У! Когда Хитоми взобралась на очередную скалу, солнце почти скрылось за горизонтом. Одежда покрылась тонкой коркой льда и сковывала движения. Жизнь медленно покидала тело Хитоми, и она это с ужасом осознавала. — Хижина? Ты вёл меня сюда? На поляне, чуть дальше высокого обрыва, стояла неприметная избушка. Хитоми поковыляла к ней, стараясь разглядеть очертания своего убежища на эту ночь. Светящийся шарик издал своё последнее «у!» и исчез. Навалившись на дверь, девушка услышала зловещий скрип и от боли в ноге упала на пол. — Есть кто?! — крикнула она, но никто не отозвался. В маленькой печи тлели угли, а на столе беспорядочно валялись разные миски и ложки. Стены были увешены странными картинами, амулетами и фигурками. В полумраке больше ничего не удалось разглядеть. Хитоми унюхала еле различимый запах еды и трав со стороны печи и поползла к ней на четвереньках. — Шисуи… — позвала она, стягивая с себя заледеневшую одежду. Полностью нагая, Хитоми прижалась к тёплой печи и обняла себя. На плече был глубокий порез, вся нога была в крови. Она должна обработать раны, но для этого ей нужна хотя бы вода. И еда. И сон. Возможно, это хижина охотников. Если они вернутся, то она попросит о помощи. — Шисуи, где ты, — спину приятно грел шершавый камень. — Где же ты… Сон одолел Хитоми, и она так и закрыла глаз, сидя у печи на полу. В хижине было очень тепло, она вселяла ощущение безопасности. Но девушка чувствовала чьё-то присутствие. Не в помещении, но совсем рядом. В полудрёме Хитоми сжала амулет и произнесла имя Наоби. Сама не зная, сколько проспала, девушка очнулась от скрипа в тёмном углу. Лунный свет уже в полную силу бил в засаленное окно, и Хитоми увидела, как в полу открылся люк. Ей это снится. Проход Ёмоцухира не может открыться и явить себя без всякой на то причины. Из люка медленно высунулась рука с длинными пальцами и когтями, ощупав пол вокруг себя. Сонливость сменилась бодрящим ужасом. Хитоми сжалась и уставилась на лохмотья, которые показались следом за костлявой рукой. Затем вылезла лохматая голова с длинными чёрными волосами и светящимися глазами, которые тут же нашли незваную гостью. — Ты ещё кто? — раздался тихий женский голос. — Я сейчас уйду, — Хитоми подтянула к себе насквозь мокрую одежду. — Простите. — Ты почему голая сидишь в моём доме? Женщина была высокой, долговязой и очень тощей. Её непропорционально длинные когтистые руки свисали чуть ли не до колен, когда она встала в полный рост и выпрямилась. Чуть не теряя сознание от испуга, Хитоми глядела на неё и слушала барабанящее в ушах сердце. — Чётки? Ты итако? — светящиеся глаза рассматривали Хитоми. — Что ты здесь забыла? — М… М… — заикаясь, девушка прикрыла себя одеждой. — Меня зовут Хитоми. Я тут… Меня сюда привёл светящийся шарик… — Ах, Кодама. Снова пожалел путника в беде, — женщина села рядом с Хитоми и протянула руку над её головой, что-то ища на печи. — А вы… — Меня по-разному называют, — женщина чиркнула спичками, и искра осветила её лицо. Вытянутое, бледное и с раскосыми глазами. Оно было нечеловечески странным. Женщина встала и поднесла спичку к свечам на столе. — Кто-то называет старухой. Другие — ведьмой и чудовищем. Кем же я окажусь для тебя? — загадочно протянула женщина. — Не бойся. Ты можешь провести эту ночь здесь. В тусклом огне свечей стало видно одежду женщины. Грязное бордовое кимоно старомодного фасона. Хитоми видела такие только на обрядах, когда все обитатели храма собирались вместе. — Ямауба. Можешь так меня называть. Когда-то у меня было другое имя, но я уже не помню, — женщина села за стол. — За печкой сундук. Там ты найдёшь сухую одежду. Боясь двинуться с места, Хитоми рассматривала женщину. Она тоже смотрела в ответ и улыбалась, обнажая кривые жёлтые зубы. — Тебя сюда привёл бог. Так чего ты боишься? — Я не боюсь, — Хитоми указала на рану на ноге. — Я ранена. — И кто же это с тобой сделал? От тебя несёт кровью, — женщина шумно втянула воздух широкими ноздрями. — Один человек… — Один? Он следует за тобой? — Надеюсь, что нет. Я упала в реку, и течение принесло меня сюда. — Ты появилась в странное время. Возможно, сама судьба привела тебя ко мне. Скоро я уйду. — Куда?.. — Я не знаю. Никто не знает. Куда отправится ёкай? Скажи мне, итако. — М… может, в Страну Жёлтых Вод? Женщина рассмеялась, запрокинув голову. Её растрёпанные волосы взметнулись вверх, создавая зловещий силуэт. Хитоми поползла к сундуку у печки и последними силами подняла тяжёлую крышку. В нос ударил запах старины. — Это мои вещи. Ещё с тех времён, когда я была обычной женщиной. Как же меня звали? Так и не припомню. — Вы были богаты? — Хитоми вытянула из-под груды вещей расшитое золотыми нитями платье. — Этого я тоже не помню. У меня был сын, золотой мальчик. Плод большой любви. Только… Кого же я любила? Хитоми нашла шерстяную кофту и плотные штаны. Она с трудом натянула одежду на себя, постоянно задевая раны, и села за стол напротив женщины, когда та позвала. Ямауба подвинула к девушке деревянную кружку. — Пей. Выпьешь, и наутро боли пройдут. А пока… Хочу рассказать тебе свою историю. Люди здесь редкие гости. Обеими руками подняв кружку, Хитоми сделала несколько глотков. Пойло было ужасное, с кусочками чего-то твёрдого, но она даже не поморщилась. — Моя память подводит меня. Но я помню своего сына. Золотой мальчик. Я родила его под присмотром духов леса, Кодама принимал роды. И почему я оказалась в лесу? — женщина хмыкнула и пожала плечами. — Когда же это было… Ты, наверное, думаешь, почему я тебе это рассказываю? Хитоми быстро замотала головой и улыбнулась, припав губами к кружке. — Я тоже человек. По крайней мере, была им. Тебе не нужно меня бояться. Я не всегда была такой. Одиночество обесчеловечивает. Ты боишься моих рук? Моего лица? — Я видела вещи и похуже, — выдохнула Хитоми, допив содержимое кружки. — И даже если вы ёкай… То не самый ужасный. — Силы покидают меня. Поэтому ты сейчас сидишь здесь, всё ещё живая. Я чувствую, что скоро уйду. И хочу сделать доброе дело напоследок. В моей жизни совершено много добра и зла. Невзначай глянув на кофту Хитоми, Ямауба замолчала и задумчиво уставилась на картины на стене. Хитоми опустила голову на то место, куда только что смотрела женщина, и увидела тёмно-коричневое пятно на животе вокруг маленькой дырки. Это давно засохшая кровь. Это мужская кофта: на груди было вышито «Нобу». — Этого я помню. Тогда гремели войны, и отряд местных забрёл в лес, — женщина заметила, что Хитоми потихоньку понимает, откуда взялась её одежда в сундуке. — Троих я столкнула, когда они карабкались по скалам, но этот оказался упорным. Тогда я показалась, и он напал. Он не был шиноби или великим воином. И умер бесславно, хотя желал другого. — Зачем вы мне это рассказываете?.. — Но я была и милосердной, иногда спускаясь с гор, — словно не услышав вопроса продолжила Ямауба. — Тот ребёнок… — она кивнула на настенную полку, где стоял дарума. — Это подарок того ребёнка. Его мать была ранена. В другой войне. Войны, войны, войны… Людей не исправить. Но я спасла, выходила её, приглядела за мальчиком. И он отблагодарил меня. Нобу? Так его звали? Или нет? Кажется, это он напал на меня через несколько десятилетий. Я уже говорила, откуда у меня эта кофта? — Ямауба указала на Хитоми. Ямауба была безумна. Хитоми наблюдала за её рассеянными движениями, слушала странные рассказы и доедала сушёную рыбу, предложенную ей в перерыве между историями. Рыба была настолько старой, что рассыпалась, стоило надкусить её, и неприятно горчила на языке. — …наверное, две сотни лет назад? Такая же девушка, как ты, пришла ко мне, — Ямауба резко поднялась из-за стола и зашла за спину Хитоми, положив длинные пальцы на её плечи. — Я приняла её. Опять сердце ускорилось. Хитоми выдохнула и стала концентрировать чакру в груди. Чётки под одеждой засветились. — Мы долго говорили. Знаешь, она была хорошей. Первой, кто меня не испугался. Она была в отчаянии. Когти Ямаубы вжались в рыхлую ткань кофты, она надавила на рану плеча Хитоми. Девушка положила руку на кривой изогнутый нож у тарелки справа. — Она мне очень понравилась. И я решила оставить её, — женщина указала на стену. Там был череп. Хитоми вскочила из-за стола, спиной оттолкнув Ямаубу от себя. Метнулась к двери, снимая чётки и направляя всю чакру, что была, в них. Существо, уже мало напоминающее человека, на четвереньках выпрыгнуло на девушку из полумрака с раскрытой пастью. Удар чётками отпугнул её. — Ты останешься! Останешься! — зашипела Ямауба. Размахивая чётками, Хитоми вывалилась на улицу и, прихрамывая, попятилась. Вдруг длинная рука вылетела из двери и затащила её обратно в хижину, швырнув под стол. Дверь захлопнулась. Из-под стола, приходя в себя, Хитоми увидела, что Ямауба встала перед дверью во весь рост. Она была очень высокой, длинной и быстрой. — Выходи, — притворная доброта прозвучала в голосе женщины. — Ты останешься. Опираясь на скамью, Хитоми вылезла из-под стола и тоже выпрямилась, насколько это было возможно с болями в ноге и плече. С плеча по руке на чётки стекала её собственная кровь. Девушка взяла со стола нож. Ямауба посмеялась и стала наступать, опустившись на четвереньки. Она пыталась зайти Хитоми за спину и шипела, рычала, издавала жуткие звуки. — Шисуи… — Хитоми дрожала, но не от страха — его просто не было. В сознании наступило оцепенение. Все эмоции приглушились, осталась лишь злоба. Хитоми все оставили. Вплели в историю и бросили. Ямауба прыгнула, расставив руки, но Хитоми ушла от удара и хлестанула чётками ей по спине. Женщина завизжала от боли — спина задымилась на месте, где её коснулись бусины. — Ты останешься! Останешься! Ямауба гоняла Хитоми по маленькой хижине из угла в угол, стараясь задеть своими когтями. Девушке удалось порезать её руку и ещё несколько раз обжечь чётками. Но так долго продолжаться не могло. Она с трудом передвигалась, кровь капала на пол, и это, кажется, раззадоривало Ямаубу ещё сильнее. Женщина ударила по столу, и свечи погасли. Наступила темнота, разбавляемая только лунным светом и глазами Ямаубы. Только по ним Хитоми определяла, откуда на неё сейчас напрыгнут. — Перестань! Останься! Пользуясь темнотой, Ямауба всё-таки смогла схватить Хитоми за ногу и, рванув, повалила на пол. Она забралась на девушку и стала душить, кусать за лицо, обдавая зловонным дыханием, облизывала мерзким языком щёки и лоб Хитоми. Нож в руке ждал своего часа. Но Хитоми не могла найти в себе сил, чтобы воткнуть оружие в живое существо. Её сейчас сожрут заживо и обглодают череп, но она просто не может. Тупые зубы Ямаубы больно ударяли по носу и бровям. В одной руке чётки, в другой нож. Хитоми выпустила нож и, вцепившись в волосы Ямаубы, стянула её с себя здоровой рукой. У неё почти нет чакры. Всё истратил Шисуи и оставил её одну. — Ты останешься! — визжала Ямауба, щёлкая зубами. Также за волосы в борьбе перевернув существо на живот, Хитоми села на её спину и обмотала чётками шею. Ямауба взвыла и когтями попыталась разорвать удавку на своей шее. Девушка, стиснув челюсти до боли, засопела и изо всех сил потянула чётки на себя. Что-то щёлкнуло в теле Ямаубы. Она совершила ещё несколько движений и перестала бороться. Горная ведьма повисла на чётках, натянутых Хитоми, безвольно свесив голову. Только Хитоми расслабила чётки и намотала их на свой кулак, тело Ямаубы под ней стало дёргаться и светиться. Девушка поспешно слезла с него и отползла, наблюдая за тем, как длинные руки и ноги выламываются в неестественные позиции, то взмывая вверх, то ударяясь об пол. — Наконец-то, — вырвался голос из тела. С грохотом конечности упали на деревянный пол. Тело под одеждой стало рассыпаться, превращаясь в прах. Вскоре бордовое кимоно оказалось пустым. Хитоми наблюдала за происходящим, тяжело выхватывая спёртый воздух ртом. Лёгкие болели от рваного дыхания. — Проводишь меня? — из праха появился светящийся призрак женщины. — Сын заждался. Мой золотой мальчик. И мой муж. — Я надеюсь, ты не злишься, — сглотнула Хитоми. — Сотни лет я этого ждала. Я пыталась сказать тебе об этом, но все мои слова искажались, — женщина была одета в то самое бордовое кимоно. — Пожалуйста, проводи меня. — Так как тебя зовут? — Хитоми кивнула в сторону, где уже открылся проход Ёмоцухира. — Спасибо, — женщина направилась туда, словно плывя по воздуху, и обернулась в последний момент. — Меня зовут Яэгири. Хитоми упала на пол рядом с горсткой праха, прикрытой старым кимоно. Руки тряслись от перенапряжения. Теперь, когда она знала, что такое истощённая чакра, было понятно, что она снова на грани. Все остатки ушли на борьбу с Ямаубой. — Шисуи, ты мне нужен, — шепнула она, сжимая чётки. — Пожалуйста… Быть сильной — явно не её конёк. Она только что изгнала ёкая из тела, которое давно уже должно было рассыпаться в прах. Она избавила тело от одержимости. Но где её собственный дух? Неужели она сейчас совсем одна в этой страшной тёмной хижине? Истекает кровью и теряет сознание, но помочь ей некому. Страх одиночества накатил на сознание. В тёмных углах Хитоми стали мерещиться перекошенные морды Ямаубы и жёлтые глаза. Она беззвучно заплакала. Не тряслась, не всхлипывала. Просто слёзы катились из глаза и стекали по каменному лицу. — Надо остановить кровь, — сказала она сама себе, надеясь, что Шисуи отзовётся. — Надо вставать. Здесь больше никого нет. Я справилась. Сказать легче, чем сделать. С трудом сев на лавку, Хитоми нащупала коробок спичек и, расставив поваленные свечи, снова зажгла их. Она никогда в жизни не обрабатывала раны, тем более сама себе. Рядом с печью стояла бочка воды. Хитоми снова разделась и облила себя с головы до ног, уделив особое внимание горящим ранам. Промыть их удалось неважно, но это уже лучше, чем ничего. «Первое правило — не орать. Второе правило — не дёргаться. Третье правило — дождаться ирьёнина. Понятно? Шисуи, чего ты улыбаешься?» Оглянувшись на голос, прозвучавший за спиной, Хитоми в надежде всмотрелась в темноту. Это был строгий голос мужчины, и он назвал имя Шисуи. «Просто залей уже хоть чем-то. Давай сюда свою флягу, мне ногу оторвало на хер, а тебе пойла жалко? Шисуи, забери у него…» Надо обработать раны, они горели, и это плохо. Хитоми мало разбиралась в медицине, но это точно не значит ничего хорошего. Края ранений припухли и чесались, из них лилась кровь, голова кружилась. В этом доме нет ничего, что могло бы ей помочь. — Откуда она вылезла? — продолжала монолог девушка, вспомнив погреб, из которого появилась Ямауба. В полу был люк, который оказалось не так просто открыть, но Хитоми справилась. Внизу горел свет. Лестница стала почти непреодолимым препятствием для девушки. На последней ступеньке нога соскользнула, и она упала на зад. — Ого… Это было убежище Ямаубы. Кровать, много полок, уставленных разными бутылками, оружием и статуэтками. Ящики, нагромождённые один на другой. Ёкай собирал это столетиями. Но внимание Хитоми привлекла бутылка с простой надписью «сакэ». Шипя от боли, Хитоми облила раны алкоголем и накрыла какими-то относительно чистыми тряпками. Прижечь их у неё не хватило бы духу. — Что это тут у нас? — она рассматривала содержимое полок и зацепилась взглядом за металлическую коробку. Внутри, сложенные одна к одной, лежали сигареты. Хитоми вытащила одну и понюхала. Запах табака был мягким и приятным. Это, конечно, не шалфей, но девушка видела в Танзаку, как мужчины в баре курили сигареты и выпускали клубы дыма. — Твоё здоровье, Шисуи, — Хитоми отпила немного алкоголя из бутылки и полила им ткань на ранах. — И моё. Наше. Завалившись на кровать, девушка подмяла под спину одну из подушек и выдохнула, разглядывая коробочку сигарет. С алкоголем появилось чувство умиротворения и радости. Она смогла сама справиться с опасностью, да ещё с какой. Сама не знала, как у неё получилось, но получилось же. — Видел бы ты, Шисуи, как я её, — Хитоми подняла с пола бутылку и положила себе на грудь, сделав перед этим пару глотков. — Видел бы ты… После недолгих раздумий дымящаяся сигарета оказалась в зубах Хитоми. Она подожгла её от свечи у кровати. Дым и едкий запах тут же наполнили погреб, но девушку это нисколько не смущало, только кашель в первые несколько затяжек беспокоил. Она ужасно хотела спать, но боялась, опасаясь, что может прийти ещё кто-нибудь. Поэтому бутылка сакэ опустела очень быстро, сигарета словно сама собой исчезла, оставив после себя только задымлённый воздух. В такой обстановке Хитоми нашла покой. — Ты выпрямишься. — Ладно, — в полусне ответила Хитоми и махнула рукой.