Дневники апокалипсиса

Я задохнулась от боли, раскаленными иглами пронзившей тело и особенно больную руку, закашлялась и зажмурилась, с секунды на секунду ожидая нападения заражённых. Черт, я точно сегодня концы отдам, просто фестиваль невезения, как еще это можно назвать? Зараженные копошились подо мной, несколько подошли совсем близко и... никак на меня не среагировали. "Прекрасно, процесс обращения уже запущен и они чуют во мне свою" - обречённо подумала я, медленно переворачиваясь на бок и поднимаясь. Парочка мертвяков повернулись в мою сторону, так же равнодушно отвернулись и продолжили бесцельно бродить в яме. Я, придерживая руку, осмотрелась и увидела, что из ямы есть проход - узкий и совершенно темный коридор. Можно проверить - а вдруг там есть выход. Я медленно, даже осторожно двинулась в эту сторону, стараясь обходить заражённых и не привлекать к себе внимание, но при этом рассматривая их. Так близко и так много вряд ли мне еще удастся увидеть. Я вглядывалась в жуткие лица и странное дело - хоть они все и были в разных стадиях повреждений: у кого-то оторваны конечности, у кого-то внутренности гирляндами болтаются из распоротых животов, от кого-то вообще мало что осталось, один больше походил на ходячий скелет, чем на зараженного, но ни на одном из них не было следов разложения. Даже наоборот, их раны затянулись, кости срослись, а края особо крупных ран словно сгладились и обросли кожей. Иначе, как регенерацией, я это назвать не могла. Может, они не мертвые и поэтому многие твари мутируют? А может все зараженные мутанты? Какая-то новая альтернативная форма жизни? Это было так странно и любопытно, что я остановилось, чтоб разглядеть одного поближе, как вдруг он высунул язык и начал ощупывать воздух, а после, издав глухой рык, потянул ко мне свою шею. Божечки! Страх, липкий и удушающий, отступивший на время, моментально вернулся - я почувствовала тепло на своей руке: рана открылась, из нее сочилась кровь и зараженный ее унюхал. За спиной послышалась оживленная возня и, не долго думая, я пнула стоящего передо мной мертвяка ногой в живот, перескочила через него и побежала в темноту коридора, молясь, чтоб никто из недо-покойничков на пути мне не встретился. Со всего размаху врезалась в стену, увидела поворот и свет в конце. Подгоняемая ничем хорошим не предвещающим шумом за спиной я рванула на свет и оказалась в просторной комнате, заставленной грудой металлических коек и поваленными стеллажами. Всюду валялись осколки стекла, ампул и колб, какие-то медицинские материалы. И кровь. Ох, как же тут было много запекшейся, старой и потемневшей крови. Даже потолок был заляпан бурыми пятнами и брызгами. Похоже, что именно отсюда и началось падение нашего маленького больничного мирка. Я становилось перевести дух и поискала глазами целые ампулы или хоть какие-то лекарства: даже одна порция антибиотика была бы сейчас совсем не лишней. Но ничего подходящего на глаза не попадалось, шум за спиной усилился, и я рванула к лестнице, заметив, что в помещении уже находятся несколько зараженных, кроме тех, что преследовали. Они не сразу меня заприметили и я получила фору, взбегая на крутую лестницу. Вот что это за место? Морг? Лаборатория? Очевидно доктор Мартин проводил здесь свои опыты над людьми и зараженными... Я в три прыжка поднялась, толкнула покосившуюся дверь, выскочила в очередной коридор и побежала. А вот это место мне знакомо, я остановилась, переводя дух - именно здесь мы жили. Однако и тут ситуация была не лучше - одна стена, где находились наши комнаты, просто отсутствовала, пол так же грозился рухнуть в любой момент, впереди вообще был обвал и никаких следов игровой - эта часть здания была разрушена. Напротив стена была покрыта трещинами, но стояла на месте и, к огромной моей радости и не менее огромному удивлению, несколько комнат уцелели. Одна дверь приоткрыта, вторая болталась на частично вырванной петле. Я бочком, спиной к стене добралась до этой двери - аскетичная комната один в один, как наши с Аней. Еще несколько шажков и я оказалась у приоткрытой двери, и тут от удивления аж рот открылся: комната разительно отличалась от наших - нормальная кровать, застеленная хорошим бельем и теплым пледом, письменный стол с ворохом каких-то изрисованных листов и компьютером, разбитый монитор которого сейчас лежал на полу. Мягкое кресло, пушистый, хоть и грязный ковер, большой шкаф и голубые шторки на окнах. Правда стекла все выбиты и рассыпались мелкими крошками между рамами и на полу. Только решетки и железные ставни возвращали в реальность и напоминали о тюремных правилах клиники. Я вошла и прямиком двинула к туалету - там были душ, ванна и унитаз с расколовшимся бачком. Зеркало треснуло и вместе с полочкой, забитой всякими душевыми принадлежностями и косметикой, упало на холодный кафель. Ну надо же, косметика. По-любому здесь жила Кэт. Я задумчиво закусила губу: что мы имеем - стена покрыта трещинами, но держится, пол и потолок на месте, тут есть абсолютно все, чтобы дожить последние часы в комфорте - решено, я остаюсь, лучше места все равно не найти. Я закрыла дверь, подперла ее креслом, приложив для этого поистине титанические усилия и поплатившись вновь открывшейся раной и кровью, которая с глухим стуком закапала с пальцев. Выругалась и в поисках хоть чего-нибудь лекарственного распахнула шкаф - он был забит одеждой разных фасонов, моделей, стилей, размеров. Уже устав удивляться наспех порылась в шкафчиках стола - тоже пусто. Аптечка нашлась в туалете, завалилась за унитаз. Антибиотиков не было и там, но обнаружились перекись водорода, бинты, пластыри и аспирин. Не густо, однако сделать перевязку чистыми бинтами тоже казалось не самым плохим вариантом. Удерживая все это здоровой рукой, случайно заметила свое отражение в валяющемся рядом зеркале - боже, вся с ног до головы грязная, спутанные волосы в черной жиже и строительной пыли, левый рукав насквозь пропитан кровью, на лице какие-то раны, ссадины и царапины, лоб в синяках, здоровенный кровоподтек на щеке, подбитый глаз, опухшая челюсть - в общем, выглядела я именно так, как и должен выглядеть человек, переживший танковую атаку, но каким-то чудом оставшийся в живых. Я усмехнулась, в моем положении насчет внешности переживать уже нет смысла, поднялась и без особой надежды покрутила вентиль крана. Казалось, даже стены задрожали от вибрации труб, кран долго трясся, плевался воздухом и внезапно показалась желтоватая струйка воды. Я, не веря своему счастью, сунула под нее руку. Вода была холодной и, подумав, что терять-то мне особо нечего, наклонилась и припала к ней губами и, черт возьми, это была самая вкусная вода в мире. Напившись, я закинула в рот несколько таблеток аспирина, хотя и не понимала, чем он мне может помочь, запила уже заметно посветлевшей водицей, и немного поразмыслив приняла холодный душ. Такое мытье было сравни пытке, но раз решила достойно встретить смерть, значит надо терпеть. Кое-как перевязала себе руку, обработала раны, вернулась в комнату и завалилась на кровать, чувствую легкое головокружение и вновь давшую о себе знать тошноту. Спина наткнулась на что-то твердое и я подняла матрас, где обнаружила несколько упаковок с деньгами и два свёртка - с травкой и белым порошком, и пускай мои познания в наркотиках были более, чем скудными, догадаться, что это кокаин было не сложно - в кино его показывали именно так. Я озадаченно взирала на свои находки: деньги теперь ничего не значат, наверное, а вот наркотики... Те ребята, я вспомнила, как Рон обозвал их наркошами, видимо прекрасно знали куда и зачем шли. Может это даже их личная нычка. Сейчас им, конечно, все равно, ну, а мне, вдруг, захотелось попробовать травку. Никогда ничего не употребляла, но в штатах в медицинских целях травку даже выписывают, а у меня очень даже медицинский случай. Но увы, ничего, что помогло бы мне подкурить косяк в комнате не было. "Ой, нанюхаюсь кокса и помру молодой" - развеселилась я и расковыряла пакет. Все равно ничего не теряю, какая разница-то, сделала дорожку, свернула купюру и, не думая вообще, что за дичь я творю, втянула полоску. Немного полежала, однако, чего именно я ждала не знала и не придумала ничего умнее, чем приодеться. Одежды в шкафу было достаточно и порывшись нашла для себя прекрасное пыльно-розовое платье в легкомысленный цветочек, туфли на каблуках, шикарное нижнее белье, уж очень похожее на то, что мы с Аней прикарманили в бутике, под конец еще и макияж навела, и даже попыталась загримировать все повреждения на лице. Разглядывая свое отражение я решила, что буду очень красивым зомби. Жаль, что Джон меня никогда такой не видел и не увидит. Я снова вздохнула и, оглядывая комнату, подошла к столу, взяла в руки одну из бумажек, которыми он был засыпан и остолбенела. Это был портрет - с листка на меня смотрел улыбающийся Джон. Отлично, к слову сказать, нарисованный. Я бросила взгляд на другие - на них везде был Джон. Я судорожно сгребла их со стола, подняла с пола, перенесла на кровать и пересмотрела все - он был изображен на всех : в полный рост, портреты, какие-то зарисовки, скетчи, но всегда и везде - это был мой любимый Джон. Ну дела, я и не догадывалась, что Кэт рисовала. Интересно, он ей позировал или она по памяти? На самом деле я ведь совсем ее не знала и в этот момент мне стало немного стыдно перед ней за свое поведение. Я как-то никогда серьезно не воспринимала ее чувств к Джону. По телу разливалось какое-то странное, липкое тепло, казалось, не только мои движения, а даже само время начало превращаться в нечто тягучее и вязкое. Словно в замедленной съёмке я вернулась к столу, но ничего интересного там больше не нашла, кроме зернового батончика в одном из выдвижных шкафчиков под какой-то папкой, торжественно, с мыслями, что это моя последняя трапеза, его съела. Воздух обволакивал тело тягучими горячими объятьями, я едва доплелась до кровати, завалилась и незаметно уснула. Ночью проснулась от сквозняка, холодный воздух противно задувал прямо в ухо. Долго не могла понять кто я, где я и как тут оказалась. Так и сидела битый час в полумраке на кровати, попутно не понимая, почему на мне платье и почему так тяжело держать глаза открытыми. Их словно засыпали песком и залепили пластилином. Постепенно память вернулась и с некоторым удивлением обнаружила, что пока со мной ничего не произошло, я жива. Ведь зараженные вряд ли умеют вот так сидеть и размышлять о судьбинушке своей несчастной. Не сразу, но отметила, что больше не тошнит, прислушалась к своему внутреннему "я" и тоже никаких изменений не обнаружила. Странно, ну может еще рано. Голова казалась такой тяжело, что ее сложно было удерживать в поднятом состоянии, она словно налилась свинцом и так и норовила упасть на грудь, веки вскоре захлопнулись и открываться отказались, тело стало ватным и я, от греха подальше, улеглась обратно, укутавшись в теплый плед и без единой мысли провалилась в сон. Утро далось тяжело: я еле сползла с кровати, едва передвигая ноги дотащилась до туалета, хотела попить, но воды уже не было и так же, почти ползком вернулась обратно. Несколько капелек крови выступили на губах, когда я разлепила намертво слипшиеся уста. Снова прислушалась к организму - голова гудела, руки-ноги словно из ваты, глаза закисли, но в целом сказать, что мне было очень уж плохо я не могла. Самое главное - не тошнило, а это вселяло хрупкую надежду, что я, может, и не заразилась. К вечеру я так и не обратилась и не было даже намека, что это произойдет в ближайшем будущем. С этими вполне себе радужными мыслями я отправилась спать, хотя именно этим весь день и занималась, но сонливость и странная усталость были слишком сильны и срубили меня еще часов на двенадцать. Проснулась днем в довольно сносном состоянии, и опять живой. Или меня таки пронесло, или инкубационный период у всех разный и все самое интересное ждёт впереди. Я заметила, что все еще одета в платье и решила не переодеваться и некоторое время просто сидела на кровати в ожидании не пойми чего. Но вскоре такое бездействие надоело и меня посетила занятная идея - я развесила по стенам портреты Джона, приклеивая бумагу пластырем. В такой компании коротать время намного приятнее. Потом смотрела в окно на унылый дождик и шатающихся по улице зараженных, выискивала глазами живых, но увы. Так "продуктивно" прошел день, к вечеру никаких этапов обращения замечено не было, и я легла спать. Потом еще один день. И еще. И я перестала ждать смерти, а если точнее, то от заражения. А вот смерть от обезвоживания и голода мне вполне грозила. И я очень пожалела, что сожрала тот батончик сразу, не оставив хотя бы кусочек на потом. Делать было нечего и я переоделась в нормальную одежду - серые джинсы, футболку и толстенное, на пару размеров больше, чем надо, худи, очень теплое и уютное. Пушистые тапки в виде кроликов стояли на ковре, а я, забравшись с ногами в кресло, уже битый час рассуждала о своей ситуации. Очевидно, я уже не превращусь, а значит есть два варианта - или от животных нельзя заразиться, или я какая-то дохренища особенная и у меня иммунитет, и первый вариант казался намного правдоподобнее второго. Возможно, опасны только люди, или опасен только свой вид, т.е звери от зверей, люди от людей. Возможно, есть и третий вариант, например, вполне вероятно, что вирус мутирует и для заражения теперь надо укусить, нужен непосредственный контакт с кровью, а не просто прикосновение, как раньше. Шатаются же они теперь днем, значит с ними происходят какие-то изменения. Так, все это надо законспирировать, да и вообще все, что я знаю и что об этом думаю. Времени у меня было даже больше, чем полно и поэтому я думала, например, о том, почему зараженные не разлагаются, а скорее наоборот, восстанавливаются. Возможно, формально они считаются мертвыми, но на самом деле нет, может этот вирус влияет на генетическом уровне? Или наделяет своего носителя сверхспособностями, не убивая, а вылечивая его? Может это не вирус, а грибок какой-нибудь, который подчиняет себе носителя. А вдруг этот процесс обратим, и можно как-то вылечиться, хм... Значит надо себя беречь, ведь логично предположить, что зараженный с обширными повреждениями, с вывернутыми наружу внутренностями, с обгрызанным лицом и прочими несовместимыми с жизнью повреждениями вряд ли выживет, если вдруг снова станет обычным человеком. А вот тот, кто более менее целенький, у кого раны не шибко серьезные могут после обратного превращения и выжить. Вот только мне ещё не доводилось встречать не сильно покалеченных мертвяков. В основном все они выглядели, как после мясорубки. Хотя те в яме были вполне себе зажившими. Господи, помоги мне понять что происходит.... А кстати, почему на меня не напали в яме, если я не заражена? Ой, да понятно почему - я ж с ног до головы была испачканы в этом "дерьме" и воняла не меньше заражённых, вот и попутали они немного, пока не учуяли запах свежей крови. История вырисовывалась крайне занимательная, я усмехнулась и перенесла свой мысленный монолог на бумагу. Записала на нескольких оборотах портретов Джона, перечитала и подумала, что все это звучит, как антинаучный бред. Хотя, почему бы и нет, как одна из версий вполне себе сойдет, других все равно, думаю, ни у кого и нет. От бурной работы мозга снова заболела голова, сквозь прикрытые веки выглянула в окно - смеркалось. Надо уже перебираться в кровать, чтоб успеть до темноты устроиться в своем "гнезде". По ночам внезапно очень похолодало, один плед больше не спасал и я соорудила себе некую гору из пледа и кучи разных теплых вещей, в которую и зарывалась каждую ночь, не рискуя замёрзнуть до мозга костей. Рука все еще болела, периодически сочилась кровью, но я могла шевелить пальцами и это вселяло надежду, что конечность еще можно спасти. Было б кому спасать. Из неприятных сторон моего отшельничества был голод и жажда. Вода в кране больше не появлялась и все, чем я могла утолить жажду - это конденсат, собиравшийся на прутьях решетки. А вот еды не было совсем, я даже сходила в соседнюю комнату, все там перерыла, но увы, ничего съестного на руинах клиники не осталось. Все эти дни я упорно выглядывала хоть кого-то живого на улице, но даже монстр-Тоби не появлялся, и я пришла к выводу, что в этом районе никого, кроме зараженных не осталось, моему монстро-песику нечем питаться и он перебрался в другое, более оживлённое место. А это значит, что и мне тут делать нечего и пора прощаться с клиникой, приютившей меня уже второй раз. Но все снова пошло не по плану и меня вырубила внезапная лихорадка. Точнее, это случилось не внезапно, сама виноватая: нюхнула напоследок дорожку-другую, а потом провал в памяти и лишь жесткая рвота на следующее (ли?) утро и лихорадка, которая свалила меня с ног на несколько дней. Я периодически приходила в себя, но почти сразу отключалась, к температуре и ознобу прибавилась дичайшая боль в плече. От раны ужасающе воняло и я мысленно, а иногда и вслух, прощалась с жизнью. Сквозь бред и лихорадку мне однажды почудилось, что я слышу собачий лай и голос, вроде даже мужской. Не известно откуда взявшейся силой я подняла себя, дотащила до окна, где, как мне тогда показалось, увидела рыжую собаку и мужика. Вроде даже пыталась их позвать, но очевидно, безуспешно, т.к не выдержала напряжения и свалилась в обморок прямо под окном. Сколько я еще болела неизвестно, периодически я приходила в себя, мне мерещился Джон, сидевший то в кресле, то склонявшийся надо мной, иногда он исчезал, иногда появлялся размытой дымкой. Я звала его, но он не отзывался, пропадал. В более менее адекватном состоянии однажды я очнулась ночью, дрожа всем телом и рискуя ненароком прикусить себе язык от той барабанной дроби, что отбивали мои зубы. Обнаружила себя на полу, стянула с кровати плед, укуталась и так и провалялась до утра. "Наркотики зло" - была моя первая мысль, когда я поняла, что чувствую себя неплохо, хотя и очень слабой. Осторожно поднимаясь вскрикнула от боли: рука была каменной, словно ее закатали в цемент. Я стащила худи с насквозь влажным рукавом и ужаснулась - рана почернела, из нее ручьем тек гной, рука обрела пугающий серый цвет, и я не могла пошевелить ни одним пальцем и острая боль, пронзающая конечность при каждом движении. И тут я не сдержалась, всей моей выдержке, силам и терпению пришел конец. Я заплакала, а через минуту уже сотрясалась в самой натуральной истерике. Я рыдала так, что казалось вот-вот задохнусь от удушающих всхлипов и потока слез, заливающих нос и рот, и не сразу услышала знакомый мне собачий лай. Я замерла на полу-всхлипе, прислушиваясь. Неужели? Действительно собака! Значит то был не бред моего воспалённого сознания, и собака, а значит и мужик, ее хозяин, реально существуют? Пошатываясь, я поднялась и ткнулась лбом в решетку в надежде разглядеть, что там происходит. Сперва ничего не было видно, но потом я заметила рыжее пятно, бегущее по улице. Я следом и ее человека, он показался из-за угла, окликнул пса и тот подбежал к нему, виляя хвостом и повизгивая. Да они так всех мутантов в округе соберут, нервно подумала я, и мужчина, очевидно решивший так же, потрепал собаку по холке и зажал ей рукой пасть. Собака успокоилась и села, тарабаня хвостом по дороге. "Надо их позвать" - и я закричала быстрее, чем взвесила это решение. Страшно представить, если этот кто-то окажется похожим на Стива, и что он может со мной сделать, учитывая мое более, чем плачевное состояние. Крик получился слабый, скорее сиплый шепот, и мужчина с собакой никак не среагировали на него. В отчаянии я ударила ладонью по решетке, получился довольно громкой звук, мужик повернул голову в мою сторону, а собака приняла боевую стойку. Я испугалась и рухнула под подоконник. Не знаю, увидели ли они меня, но вдруг стало очень страшно. В голове шумело, я туго соображала и не могла собрать свой мозг в кучу. Черт, я облокотилась спиной о стенку, вытянула ноги и уткнулась затылком в край подоконника. Что же мне делать...?