Дневники апокалипсиса

Утром Майя проснулась от очередного приступа тошноты, и удивилась какой-то абсолютной тишине в спальне - обычно этот жуткий дед стонет, хрипит, скрипит зубами и издает еще бог весть какие звуки, которые сильно ее раздражали и пугали, но сейчас все было тихо. Она встала с кресла и потянулась, распрямляя затекшую спину. Ей надоел этот дед, эта квартира, этот заносчивый Рон, который никогда с ней не разговаривает, но все таки она понимала - здесь безопасно. Зевая во весь рот она подошла к кровати - старик был мертв, его лицо теперь было такое спокойное... - Эй, Рон, твой папаня гляди того, помер что ли, - входя на кухню сообщила она парню. Рон поморщился - его давно уже бесила эта деваха: беспросветно глупая и абсолютно безграмотная - он ужаснулся, когда узнал, что Майя читает по слогам и пишет с такими чудовищными ошибками, от которых даже у не самого образованного человека волосы зашевелились бы не только на голове. Ее речь состояла из слов-паразитов, мата, какого-то жаргона и такого жуткого акцента, что сперва он даже не понимал, что она говорит. "Кокни", - брезгливо кривя губы, называла таких бабушка. В добавок ко всему она отвратительно чавкала и сербала из кружки. Это слово "сербала" Рон узнал от нее, и никакое другое не смогло б идеально описать это действие. Сербала! Вот и сейчас она с противным звуком втянула в себя чай, сваренный на небольшой газовой горелке и, громыхая ложкой по стенкам кружки, начала размешивать сахар. Рона передёрнуло и на секунду он пожалел, что не разделил снотворное на двоих - на нее и отца. Убил бы двух зайцев сразу...Ему было невыносимо жалко отца, но пока тот был жив, он для Рона словно якорь в этом доме, в котором оставаться было уже нельзя. А Майя... А ведь сперва она ему даже понравилась, ровно до тех пор пока не открыла рот. И пусть Рон живет в таких условиях, он все таки оставался аристократом до мозга костей и присутствие этой раздражающей девицы его невероятно бесило. Умудриться залететь от клиента, так еще и не знать от кого именно, хотя... Чего еще ожидать от дочки наркомана, который умер еще до ее рождения, и матери-алкоголички. Рон снова поморщился, глядя как Майя пьет чай и облизывает ложку. Ее вообще не волновала беременность, будущие роды да и в целом она крайне легкомысленно относилась к своему положению. Черт, возись теперь с ней. Раздражение Рона нарастало и он, дабы не сорваться, вышел из-за стола и подошёл к окну. На улице ярко светило солнце, а значит отличный день, чтобы уйти и начать новую жизнь в этом новом мире. Еще дня четыре назад Рон убрал от двери стол, т.к понимал, что шум привлечет тварей. Так оно и получилось - они несколько дней шатались и шкреблись в их дверь, и вот сегодня впервые было тихо. Он посмотрел в глазок - пара монстров стояло в коридоре словно в анабиозе, не сильно раскачиваясь. Спиной к ним, это хорошо, отметил он, ведь прорываться через темный коридор на первый этаж это самоубийство, а умирать он совершенно не собирался, не сегодня так уж точно. А вот вылезти в окно в коридоре и воспользоваться пожарной лестницей казалось отличной идеей. - Ну, че там,- раздалось над его ухом, он обернулся и снова поморщился. Майя стояла, одетая в свой "рабочий" костюм, другой одежды у нее не было, и жевала прядь своих волос. Рона чуть не стошнило - это зрелище было еще омерзительнее, чем твари в коридоре. - Вытащи изо рта волосы, сколько можно говорить,- процедил сквозь зубы он. Нет, так не пойдет, этот ее блядский вид точно привлечет к ним ненужное внимание каких-нибудь отморозков... Он снова мрачно окинул ее взглядом и прошел в спальню. Порылся в шкафу и вынес свои спортивные штаны и футболку. Рон всегда был стройным парнем, а сейчас тем более сильно исхудал, и его одежда почти подошла девушке, только велика по росту - выглядит как овер-оверсайз. Рон смотрел, как Майя с кислой миной вертится перед зеркалом - конечно ей не нравится - ни одной открытой части тела. А вот с обувью проблема - у Рона 44 размер, и для Майи у него ничего не нашлось, и она снова влезла в свои отвратительные туфли на огромных каблучищах, которые ну никак не гармонировали с подкатанными спортивками и длинной футболкой, хотя вряд ли такое уродство вообще может хоть с чем-то смотреться хорошо. - Сними это! Как ты собираешься в них бежать, если придется? Лучше босиком иди! - приказал он Майе, но та скрестила руки на груди и отрицательно покачала головой. Ещё и смотрит так нагло. Рон закрыл глаза и потер переносицу, пытаясь успокоить поднимающееся внутри него раздражение. Да ради бога, пусть идёт в них - скорее убьется, быстрее сожрут. Обе эти перспективы его полностью устраивали. Он отвернулся от девочки, закинул на плечи рюкзак со скудными пожитками - пара литровых бутылок с водой, тонкий плед, полотенце, перочинный ножик, ложка с вилкой, металлические миска и кружка, расческа, мыло и зубная паста с щеткой и две последние пачки растворимой лапши. Что собрала у свой рюкзак Майя он не интересовался, ему было наплевать. Рон приоткрыл дверь и высунулся, давно несмазанные петли жалобно застонали, привлекая внимание тварей. Те зашевелились, но он размахнулся и закинул далеко вперед кастрюлю, которая с оглушительным грохотом поскакала по полу. Твари, издав отвратительный рык, направились на звук. Рон выскочил, в мгновение ока добежал до окна, перелез через подоконник, перескочил на лестницу и нехотя помог перелезть Майе. Она пошла первая, громыхая своими каблуками по железной лестнице и Рон с трудом подавил в себе желание столкнуть ее вниз. Они шли по улице, не встречая ни единой души, ни живой, ни мертвой. Майя ныла, что устала, что ей тяжело идти, что она натерла ногу, но Рону было все равно. Он даже не удосужился сказать ей "я же говорил!" И просто шел вперед. Он знал куда идет - к бабушке. Но идти придется долго, через весь Лондон, а потом ещё несколько километров за городом. Надо найти машину и Рон, наконец , остановился. Майя, издав какой-то то ли стон, то ли плач, повалилась на землю и сняла туфлю - пятка и мизинцы были стерты в кровь и сверкали огромными волдырями. Рон вздохнул, досчитал до десяти и приказал сидеть и ждать его, а в случае опасности спрятаться, например, в те большие мусорные контейнеры, где ей самое место, про себя подумал он, а сам пошел к машинам, стоящим на обочине. Его немного удивляло, что улицы были относительно чистыми, хотя кровь и всякие разбросанные вещи были повсюду, но ни жутких скелетов или разлагающихся тел особо не было. Рон видел несколько трупов, но лежали они далеко, и подходить к ним он считал неразумным. Машины, в основном, были брошены как попало, хотя в целом выглядело всё совсем не так, как в фильмах про зомби-апокалипсис. Он подергал ручку двери одной из машин - открыта, но ключей нет, а угонять их путем соединения проводков, он не умел. Но зато нашел зажигалку, сигареты и жвачку. Тоже хорошо, думал Рон, переходя к следующей машине. Здесь уже были ключи, и почти полный бак бензина, и Рон махнул рукой Майе, подзывая ее. Она, с удивительной скоростью для человека с такими растертыми ногами, влетела в машину и хлопнула дверью. Стая птиц поднялась с крыши и противно заорала. Рон стиснул кулаки, лишь бы не влепить этой дуре, сел за руль и аккуратно прикрыл дверь. - Еще раз хлопнешь - пойдешь на хрен отсюда! Майя что-то буркнула себе под нос, растянувшись на заднем сидении, но Рон не расслышал. Он выехал на дорогу, и чем ближе подъезжали они к центру, тем печальнее становилась картина. Тут были и трупы, и кровь, море какой-то черной дряни, брошенные машины. Рон притормозил возле одного тела - совсем молоденькой девчонки и, высунувшись наполовину, стянул с нее кроссовки. - На, примерь, - он закинул их назад, не без удовольствия заметив, что попал Майе в лицо. Но она, к удивлению, промолчала, натянула себе на ноги: - Вроде норм, но без носков больно! Рон закатил глаза, выдохнул, снова высунулся и рывком снял с трупа еще и носки: - Вот, ни в чем себе не отказывай, - и так же, как и кроссовки, перекинул через сиденье. Майя скривилась, осмотрела их со всех сторон, и не найдя на них ни крови, ни чего-то другого надела, а следом кроссы. - О, рили четко!! - и она довольно закинула ноги на спинку пассажирского сиденье рядом с Роном, а тот едва сдержался , чтоб не переломить ей эти самые ноги. Проехав еще несколько километров им пришлось выйти и снова идти пешком - дорога была вся загромождена брошенными машинами, видны были следы от пуль, ямы от взрывов, останки людей и зараженных. На этот раз даже Майя шла молча, испуганно озираясь и держась поближе к Рону, едва не вплотную касаясь его плеча. Он скосил на нее глаза, ведь красивая ж, но какая дура... И это самое "дура" сильно перевешивало на чаше весов всю ее красоту, но пока молчит - даже приятно. Рон не стал ее отгонять от себя, и так они прошли еще какое-то время, пока на их пути не показался большой черный внедорожник, с сидящим на крыше мужиком с винтовкой, и парочкой таких же рядом с машиной. Рон и Майя не сразу их увидели, отчего и стали легкой добычей. Один из них свистом привлек внимание Рона, а тот даже не успел сделать рывок, чтоб убежать, как они взяли их в кольцо. Рон не любил вспоминать этот день, когда он повел себя как сопливая девчонка, и разрыдался от вида приставленного к его лицу пистолета. Но тут, совершенно неожиданно, пригодилась Майя. Она так ловко разрулила ситуацию, что мужики не только их не тронули, но даже приняли в свою банду. "Шлюха и чертов педофил" - каждый раз думал Рон, видя, как Майя в обнимку ходит с главарем, мужиком старшее ее лет на двадцать. Рон только мог себе представлять, чем и как они занимались по ночам, если спустя месяц у нее случился выкидыш, о чем она, к великому его отвращению, очень радостно с ним поделилась. Она была ему отвратительна, он ненавидел всех этих псевдо-брутальных мужиков, их женщин, детей, уклад и законы в группе, но с ними действительно было безопасно, была еда, лекарства, крыша над головой и толстые стены. Они обосновались на нескольких этажах одного из бывших ТЦ, полностью зачистив территорию. "Ковчег" вот как они себя называли. Основатели общины забаррикадировали все входы и выходы в здание, то же самое сделали с подходами сверху и снизу, полностью изолировав этажи, который заселили, а сами выходили на вылазки через окна и хитрую систему спуска, которую не посвященному человеку сложно было отличить от просто болтающихся вдоль стен кусков штор, клеенки и бог весть чего еще. Они были свидетелями, как из психушки для богатеев, которую "Ковчег" все никак не решался ограбить, т.к никто не знал сколько там точно человек, оружия и вообще. Однажды утром оттуда выехал фургон, потом, тем же вечером, из здания слышались выстрелы, а следующим утром уехал еще один фургон, раза в два, а то и в три больше предыдущего. Выждав несколько дней они обшарили бывшую клинику, но ничего полезного не нашли. Все было или вывезено, или уничтожено. И вот, спустя несколько месяцев, Рон, в крадущихся на улице людях, узнал нескольких обитателей этой клиники. Правда красивой блондинки с ними уже не было, зато была бабка и ребенок, которые потом печально кончили. Внезапно он почувствовал странное желание помочь этим людям, но не от доброты душевной, а скорее назло своим соплеменникам. Обитатели клиники не видели, что там, вдалеке, стоит танк. В полной боевой готовности, самый настоящий танк и Главарь давно мечтает опробовать этот самый танк на ком-нибудь из живых. Убивать заражённых ему с недавних пор неинтересно, а живых людей они давненько не встречали, и когда девушка с короткими волосами случайно заметила Рона, то он и показал ей пальцем на танк. А она.. Черт, она, испугавшись толпы тварей на другой стороне улицы, танк не заметила... Верно говорят, все бабы дуры! И когда его соплеменники начали, смеха ради, гнать их к воротам больницы, он присоединился и снова, встретившись с ней взглядами пытался указать на танк, но она снова ничего не поняла... И теперь Рон сидел и слушал, как Главарь, радостно потирая ладони, собирался со дня на день пострелять по больнице. Что ж, он сделал все, что мог, считал Рон, и если те люди погибнут, то такова их судьба. Хотя, конечно, интересно, почему они вернулись, ведь жить здесь невозможно - заражённые мутируют, он видел странных монстров, только отдаленно похожих на людей, слышал разговоры о заражённых, которые вроде как могли говорить, к тому же они перестали бояться света, в общем, он сам давно уже хотел свалить из города и все таки попытаться добраться до бабушкиного дома.