Дневники апокалипсиса

Я улеглась на койку: от укола клонило в сон, глаза слипались, а мозги потихоньку превращались в горячую вату. Почти сразу я отключилась и проспала, видимо, довольно долго: за окном сгущались сумерки, когда меня разбудили громкие голоса и, местами, недовольные возгласы ругающихся в нашем фургоне людей. Я разлепила веки, яростно протирая глаза ладонями, лишь бы снова не вырубиться и нашла источники шума: Джон, Аня и та женщина из дома делили наши запасы. Осознав, что сейчас происходит натуральный грабеж я сползла с койки и, слегка пошатываясь, направилась к спорящим. - Познакомься, мадам Мэделин, - представил Джон высокую худую женщину с идеальной прической и надменным выражением лица, - хозяйка дома и директриса школы. Я скривила губы в некоем подобии улыбки, больше похожей на оскал, она же, смерив меня типичным учительским взглядом, равнодушно кивнула и вернулась к разграблению наших припасов. Скрестив руки на груди и сцепив зубы я недовольно наблюдала за тем, как она выгребла все сладости, консервы, макароны и кофе. Ее плетёная корзина уже было до верху наполнена, а она все продолжала деловито копаться в наших продуктах, выискивая, чем же еще можно поживиться. Неприятно удивило, что у нас осталось не так уж и много еды, но мои попытки вставить хоть слово и вернуть награбленное обратно были быстро пресечены Джоном, который довольно болезненно ткнул меня локтем в бок, призывая заткнуться и не встревать. Я сжала челюсти, понимая, что нам ох как не легко придется дальше путешествовать с таким скудным запасом пищи. Аня, в отличие от Джона, который, как мне показалось, с каким-то равнодушием смотрел на происходящий беспредел, и находясь вне досягаемости Джоновых конечностей, все же возмущалась и таки смогла отвоевать несколько банок бобов и консервированного супа. Искренняя радость появилась на лице нашего предводителя, когда мадам Мэделин, презрительно скривившись, двумя пальцами брезгливо взявшись за горлышки, переложила бутылки с алкоголем в сторону и совершенно не проявила к нему никакого интереса - скромный запас выпивки остался нетронутым. Деловито осмотрев напоследок остатки наших припасов она удовлетворенно кивнула мальчишке, топтавшемуся неподалеку - он тут же схватил корзину и поспешил на выход. Когда паренек забрал ее добычу, она, к моему огромному удивлению, вслед ему приказала подать нам ужин, после чего они с Джоном еще некоторое время разговаривали на улице и, когда спустя десять минут, уже другой пацаненок прикатил тележку с кастрюльками, она довольно сдержанно пожелала нам приятного ужина и вернулась с ним в дом. Джон, как восторженный парнишка, с горящими глазами потирал руки и тянул носом, пытаясь уловить ароматы блюд, скрывающихся под алюминиевыми крышками. Он проворно внес все в фургон и с нетерпением открыл: в одной кастрюле был густой суп, дурманяще пахнущий грибами, в другой - толченая картошка и четыре длиннющие копченые сосиски. На единственной, но большой тарелке лежал крупный помидор, порезанный на восемь частей, большой ломоть мягчайшего, только из печи хлеба, с хрустящей корочкой, четыре пакетика чая, а на тележке так и остался стоять дымящийся чайник с кипятком и персики. - До чего щедрая женщина, - радостно приговаривал Калеб, раскладывая еду по тарелкам. Он с самого начала назначил себя главным по кухне и теперь с видимым наслаждением накрывал на стол. Еще бы - это вам не опостылевшие макароны с сардинами, которые мы ели вот уже четыре дня подряд. Мгновенно опустевшие кастрюли и чайник он вынес на улицу, оставил на тележке и, радостно напевая под нос, вернулся за стол. Чего скрывать, на еду мы набросились, как оголодавшие псы. Ели молча, жадно, гремя ложками по тарелкам и шумно проглатывая пищу. Не успев начаться, трапеза наша была окончена и лишь вылизанные до блеска тарелки, да все еще витавший в воздухе аромат свежего хлеба напоминали о нашем неожиданном пиршестве. Джон довольно откинулся в кресле и зажмурил глаза. - Ради таких моментов хочется жить, - довольно лыбился он, ставя дымящуюся кружку с earl grey'ем на стол и вытирая рукой рот. Я же, не смотря на столь прекрасный ужин, продолжала злиться, что нас бесцеремонно ограбили, и никакой симпатии к мадам Мэделин у меня так и не появилось, в отличие от остальных. Как мне показалось, они все уже смирились с произошедшим и просто плыли по течению, принимая все, как должное. Аня, зевая, извинилась, что не составит нам вечером компанию, радуясь, что, наконец, сможет спокойно выспаться не дергаясь и не вскакивая от каждого шороха, легла на свою кровать и мгновенно уснула. Ну а я, выспавшись днем, не чувствовала сонливости, наоброт, хотела общения, а точнее, выяснить у Джона, какого черта у нас отобрали продукты! Ну не могла я это принять и, тем более, смириться. Калеб, который всегда спал в кабине, чтоб на случай атаки можно было сразу вскочить и завести машину, последовал Аниному примеру, но в этот раз улегся в салоне на месте Кэт и вскоре зычно захрапел. Мы остались с Джоном одни и ощущая от этого неловкость, я собрала тарелки и переложила их в мойку. Гремя посудой я поняла, что впервые нахожусь с ним наедине с тех событий в супермаркете и сердце вдруг трусливо вжалось в ребра. Вот же угораздило влюбиться в разгар зомби-апокалипсиса. Я мысленно сделала фейспалм, тяжело вздыхая и ополаскивая тарелку в чуть теплой воде. Ее мы набрали пару дней назад в какой-то речке и я каждый раз молилась, чтоб вода не оказалась зараженной или непригодной для пищи. Недавно мы прокололись и лишь чудом никого из нас не сожрали, когда мы постоянно останавливались и бегали то в лесок на обочине, то в кусты, а то и просто на дорогу, не в состоянии удерживать рвущуюся наружу стихию, растревоженную непригодной для питья водой, пока наш туалет был занят другим страдающим членом нашей группы. Но та вспышка диареи неплохо сэкономила нам продукты и, как сегодня выяснилось - не для нас. Я усмехнулась, вспоминая события недельной давности. Ту воду пришлось вылить, но, слава богу, в Англии полно водоемов и уже следующая речка пополнила наши запасы нормальной водой на долгое время. Пока я возилась у мойки, Джон решил прикончить одну из початых бутылок виски и со стаканом в руке подошёл ко мне. - Эх, сюда бы пару кубиков льда, - мечтательно произнес он, отхлебывая и блаженно щурясь. - Будешь? - он хитро на меня уставился, протягивая второй стакан с янтарным напитком. Да чтоб тебя, подумала я, с сожалением: выпить мне хотелось. Но меня чем-то укололи и я не знала наверняка, можно ли мешать с этим лекарством алкоголь или нет. Хотя, разве есть на свете лекарства, с которыми можно? Я скорчила равнодушную гримасу, вытерла об себя руки и прошла мимо него в "гостиную", уселась в кресло, взяла книжку и демонстративно начала читать. Джон не отставал, расположился в соседнем и некоторое время молча пил. Я замечала, что он на меня поглядывает, но делала вид, что сильно увлечена чтением. Джон же, прикончив два или три стакана, решил прервать наше молчание. - Сколько тебе лет? - вдруг спросил он. - Пф, какая теперь разница? - буркнула я, не поднимая глаз от страницы, которую пыталась прочитать наверное уже раз десять и все безрезультатно. - Да ладно тебе, мы еще живы, - ухмыльнулся Джон. - Хочешь знать, что написать на моем надгробье? - я отложила книгу. Бесполезно, в его компании я не то, что читать, соображать плохо начинаю. Джон вскинул на меня внезапно серьезный взгляд и произнёс, поднося стакан к губам: - Надеюсь не придется. Так все же? - Тайна, - внезапно игриво ответила я, широко улыбаясь. - Так прям и тайна, - подхватил мой тон Джон. - Ага, такая же, как и то, какие вы там мутные делишки с Мартином проворачивали! - рискнула я, озвучив давно уже терзавшие меня мысли. Ну а вдруг алкоголь развяжет ему язык, почему бы и не попробовать?! - Дай угадаю, - Джон снова проигнорировал расспросы о тех событиях. - Тебе... - он нарочито задумался, разглядывая мое лицо словно оценивая. Господи, я же сейчас покраснею... - Двадцать семь! - наконец изрек он. Я фыркнула вслух и хохотнула в душе. Ну спасибо тебе, Джонни, что скинул мне целых 5 лет. - А вот и нет, - весело сказал я, показала ему язык и, взяв из его рук стакан, сделала большой глоток. Джон, улыбаясь как чеширский кот, все так же продолжал меня разглядывать и, видимо, совершенно не собирался отводить глаза. Черт, черт. Игра выходит из под контроля. Я почувствовала странное жжение в животе, и оно было вызвано совершенно не алкоголя. "Смотрит он" - размышляла я, отвернувшись от него и наливая себе виски. "Знаю я эти ваши взгляды. С Кэт не натрахался, что ли" - не к месту всплыло в памяти событие из супермаркета, хотя, будем откровенны, об этом я могла только догадываться. Настроение мгновенно испортилось, я залпом осушила стакан и наполнила его снова. - Может не стоит? - Сама разберусь! - и, не рассчитав, сделала чрезмерно большой глоток. Я закашлялась, а на глазах выступили несколько слезинок. Хорошо хоть из носа не потекло, запоздало подумала я, сквозь прищуренные веки замечая, как Джон заливается смехом. Однако виски сделал свое дело, согрел внутренности и мгновенно расслабил. Никогда не любила вино в отличие от крепких напитков, а уж такой, как этот виски, сам бог велел пригубить, тем более в такое неспокойное время. Ладно, играем дальше, я пришла в себя и кинулась в атаку: - А тебе сколько? - Сорок девять, и это никакая не тайна, - ответил Джон и снова уставился на меня. Я видела как блуждали его глаза, разглядывая мое лицо. Остановившись на губах он на несколько секунд задержался и снова усмехнулся. - Сколько? Серьезно, сорок девять? - искренне удивилась я, стараясь не замечать взглядов Джона. - А сколько по-твоему? Пятьдесят девять? - его веселил наш разговор. - Ну... Честно, я думала тебе около сорока, не больше, но чтоб почти полтос...Ты хорошо сохранился! - Я пью кровь юных дев, - он снова захохотал, не думая, что мы таки рискуем разбудить Аню с Калебом. - Ну, тут я тебе не помогу, я ж не Кэт - скривила я губы в ехидной гримасе. Не удержалась, каюсь. Дурацкий алкоголь, черт. Я поставила стакан на стол, отодвигая его подальше и уже жалея о сказанном. Глаза Джона моментально сузились : - В каком смысле "Ты не Кэт"! - резко спросил он. Что сказать, виски способствовал диалогу и меня понесло. - О-ох, действительно, как будто это не вы там с ней трахались в супермаркете, пока меня чуть не сожрали! - неожиданно, но я, наконец, вывалила на него свои догадки. - Что? Скажешь нет? Нечего возразить? - А даже если и так, тебе не все равно?? Ревнуешь, да? - и губы Джона снова растянулись в улыбке, но глаза все так же продолжали впиваться в меня. - Ой, да было б кого ревновать, - я пыталась равнодушно ответить, но голос мой дрогнул и я нервно сглотнула, скрестила руки на груди и отвернулась к окну, ругая себя и алкоголь, что затеяла этот разговор. Дура я, дура! Аня пошевелилась и сквозь сон попросила нас заткнуться. Я тут же вскочила, на мгновенье замерла над столом, потом залпом допила свой виски и выбежала на улицу. Джон неспеша последовал за мной, прихватив бутылку. Разговор был не окончен. "Да что ж такое" - я раздраженно постучала костяшками пальцев себе по черепу. "Ну почему если мне кто-то нравится, то я начинаю вести себя как имбицил" - едва не застонала я, вдыхая прохладный вечерний воздух. На улице стемнело и появились первые звезды. Джон спрыгнул на землю и остановился в метре от меня, облокотившись о стенку фургона. - Ладно, проехали, не мое это дело...- махнула я рукой. Герой моих грез молчал, а я смотрела на него, чувствуя, как щемит сердце и корчатся в предсмертной агонии бабочки в животе. Я подняла голову к небу - может признаться, что влюбилась в него? Спасибо, виски, хреновая идея! Я перевела взгляд и уставилась в свой пустой стакан, который все еще сжимала в кулаке. Как там раньше говорили? Пьющая женщина - горе в семье? Да уж, еще то горе. Джон услужливо наполнил стакан, очевидно совершенно неверно прочитав мои мысли, а я передернула плечами и демонстративно поставила его на землю. А когда выпрямилась, то Джон стоял уже почти вплотную ко мне и эта близость совершенно выбила меня из колеи. Я ничего не слышала, кроме громкого стука своего сердца и не видела ничего, кроме его темных глубоких глаз, сливающихся с небом, но вздрогнула, когда он вдруг поднес руку к моему лицу и приподнял его за подбородок. "Слишком близко, господи, как же он близко" - одна единственная мысль металась в моей голове, снося все на своем пути. "А вдруг он меня сейчас поцелует" - робкая мысль высунулась наружу в надежде, что хоть ее Джон сможет правильно трактовать, но... - Ты права, - сказал он, убрав руку, развернувшись и уперевшись спиной в фургон, - мы с ней и правда там... и ты прости, что подвергли тебя опасности. Я замерла, пытаясь переварить услышанное и подавить слезы, навернувшиеся на глазах. За что боролась, на то и напоролась! Получи, фашист гранату и все остальное по списку. Ну вот, значит, все таки было. Было. Что ж, примем это, как факт и смиримся. Ага, легко сказать, да не легко втягивать в себя слезы, которые душили меня так сильно, что я почти перестала видеть. Я отвернулась, только бы он не заметил моего состояния. В глубине души я надеялась, что ничего не было, но раз уж он сам все подтвердил. Поздняк метаться. Черт, ну когда я успела в него влюбится-то, Господи-и-и... "В тот самый день, когда он вступился за тебя и забрал у Томаса часы" ехидно подсказала память. Ну да, точно, спасибо, что напомнили. Я обречённо вздохнула и вздрогнула, когда почувствовала, что Джон снова почти вплотную подошёл ко мне со спины, развернулась и застыла в паре сантиметров от его лица. Так мы простояли пару мгновений, а по ощущениям целую вечность, когда я, не выдержав напряжения, поцеловала его в губы. Джон стоял не шевелясь и я едва не отпрянула, чувствуя себя последний идиоткой, когда он, слава богам, наконец-то правильно меня понял, сгреб в охапку и ответил на поцелуй. Земля ушла из под ног, коленки подкосились, а в голове взорвался фейерверк. - А...как ...же Кэт? - задыхаясь ляпнула я, отстраняясь от мужчины. - Умеешь ты испортить момент, - он покачал головой, закусив губу. - Кэт здесь нет! - притянул меня к себе, а я...а я не в силах была сопротивляться. Джон вмял меня в стенку фургона, впиваясь губами в шею. Я полностью поддалась ему, судорожно сжимая в кулаке его волосы на затылке. Вскоре я уже лежала на земле, томясь в мучительном желании. А он томил, гад, томил. Я была в таком состоянии, что мне вдруг стало совершенно все равно, испытывает он ко мне какие-то чувства или просто решил воспользоваться ситуацией. Не в то время живём, чтоб оставлять что-то на потом, на авось и на как получится. Неизвестно, проснемся ли мы завтра и все ли доживут до понедельника! Так что приходится жить здесь и сейчас. "О, Боже, просто заткнись и получай удовольствие" - мой внутренний голос оказался куда разумнее меня. Увлеченные страстью мы не сразу услышали тихий шорох шагов, и заметили, что кто-то крадётся по двору, лишь когда увидели ноги в черных сапогах с другой стороны фургона. Джон мгновенно замер, натянулся как струна и повернул голову, впившись глазами в эти самые сапоги из под машины. "Как хорошо, что мы лежим на земле" - подумала я, с медленно наполняющим меня страхом. Человек остановился и снова медленно пошел вперед. "Он же обойдет фургон и увидит нас!" Холодный пот прошиб мою спину и едва отступивший страх с удвоенной силой заструился по венам. Однако Джон оказался более проворным - он бесшумно заполз под машину и втянул меня следом, не издав практически ни единого звука. Лишь едва уловимый шорох песка с мелкими камнями утонул в глухом эхо тяжёлых шагов. Джон зажал рукой мне рот, и в слабом свете луны мы продолжали наблюдать за тихо крадущимися сапогами. Они были старыми, потертыми, заляпаны грязью, словно кто-то только что прошел по мокрой глине, и они явно принадлежали живому человеку, а не зараженному. Человек хоть и крался, но шел уверенно, понимая, зачем он здесь. Может это кто-то из обитателей школы, сперва подумала я, но размер ноги был слишком большой, чтоб принадлежать подростку, да и откуда у них может быть такая видавшая виды обувь. Других мужчин, кроме вполне себе интеллигентного врача, с которым подобные сапоги совершенно не вяжутся, я здесь не видела. Вдруг мы почувствовали, как в салоне кто-то тихо прошел и, судя по тяжести шагов, это был Калеб. Спустя пару секунд он снова прошел, но уже обратно, едва уловимый шорох - и он снова пошел по направлению к кабине. Вот черт! До меня вдруг дошло, что наша дверь не заперта и что мы чересчур расслабились, находясь под мнимой защитой высокого забора. Вот что значит потерять бдительность! Мы увидели, как ноги остановились на уровне кабины и услышали, как кто-то подергал дверь. Сомнений нет - это живой и, готова дать руку на отсечение, очень чужой человек. И сдается мне, явился он сюда не с добрыми намерениями. Дверь не поддалась и этот кто-то обошел машину и принялся дергать ручку двери со стороны пассажира - она оказалась открытой. Мы почувствовали, как он залез в кабину, и тут же рывок Калеба, сдавленный стон, пол над нами чуть дрогнул и снова наступила тишина. Тишина, в которой мы опять услышали шаги - много шагов, и все они, как и первый незнакомец, направлялись со стороны сада, но теперь уже не к нам, а по направлению к дому. Джон несколько секунд рассматривал их из-под машины, потом дал мне знак вылезать, сам быстро выполз за мной, мгновенно открыл дверь и мы... мы были просто втянуты внутрь огромными ручищами Калеба, которой тут же запер дверь на замок. Аня не спала, и все ставни на окнах, как и в кабине, были закрыты В салоне горел приглушенный свет, хотя включи мы его на полную мощность все равно никто бы не увидел, а возле кабины, с неестественно вывернутой головой лежал тот самый неизвестный. Калеб сломал ему шею. С чувством страха и любопытства я разглядывала мертвого мужика. Совершенно обычный деревенский тип лет сорока, в клетчатой рубахе, с рыжей бородой и грязных джинсах. Однако он был вооружен двумя здоровенными ножами, а на поясе висел топор. Я почти отвернулась, как заметила на полу рядом с его головой порванную верёвку, на которой, как ожерелье, были развешены пальцы. Маленькие и большие, детские и взрослые, с маникюром и обломанными ногтями. Не меньше полутора десятка страшных посиневших пальцев. Хотя вот с краю висит парочка крохотных бледно-розовых. Все они источали просто таки отвратительную вонь. Я сглотнула, тело словно пронзило миллионом ледяных игл, причиняя невыносимую душевную и физическую боль. Я попятилась и уперлась в Джона, который так же рассматривал "бусы" мертвеца. На его лице отразилась жуткая смесь из отвращения и ненависти и...страха? - Э-эт-то что, каннибалы? Или просто маньяки какие? - заикаясь прошептала я, обращаясь ко всем одновременно и ни к кому конкретно. Ответом мне послужила тишина, но взгляды всех членов нашей маленькой группы говорили сами за себя: скорее всего именно людоеды к нам и заглянули. Возможно они отследили нашу машину, все таки фургон у нас более, чем приметный. А может их целью были не мы, а беззащитные детишки да горстка явно не сумеющих за себя постоять взрослых? А может мы не были целью, но невольно привели их сюда? А может они вообще не знали, что мы тут? Черт! Я силилась вспомнить, кого же мы встречали по пути, но никого похожего на этого мужика мы не видели. Да, были отдельные группы выживших, а иногда и большие толпы зараженных, мимо которых мы проезжали значительно ускоряясь, не желая вступать в бой и тратить такие ценные нынче патроны. Одиночки тоже были, но точно не такие. Никого похожего. Может они нас как-то засекли? А может и правда тут случайно оказались? Или не случайно? Мысли хаотично метались в голове и, пока я донимала своими размышлениями Аню, Джон и Калеб смотрели на экраны небольших мониторов в кабине. Изображение передавалось благодаря трем камерам на крыше, двум в кабине типа видео-регистратора, и еще двух с каждой стороны фургона. Мужчины смотрели видео с боковой камеры, изображение перешло в режим ночного видения и мы заметили группу из пяти человек, крадущуюся вдоль стены дома в полной темноте. У людей были ружья, ножи и топоры. У одного на спине висела пила. Обычная двуручная пила, вид которой нагнал на меня такого ужаса, что я зажмурилась и осела на пол. Джон вытер ладонью влажный лоб, выругался и переглянулся с Калебом. Они явно раздумывали, что со всем этим делать и Джон начал вслух рассуждать, как же нам быть. Предупредить жильцов дома не привлекая внимания никак не получится, это и понятно. Но у нас было преимущество - те люди не знали, что мы знали про них. А значит удача пока на нашей стороне и этим надо грамотно воспользоваться. Джон продолжал рассуждать, что если возле дома ВСЯ шайка, то мы с легкостью их перебьем за минуту, с нашим-то арсеналом, даже не выходя из машины, но если нет, и их больше и остальные вооружены лучше, чем эти, то привлечем к себе ненужное внимание и не факт, что мы сами останемся невредимыми. Однако, бросать детей на произвол судьбы никто не собирался. Джон и Калеб снова уставились в экраны уже всех мониторов, но никого больше не увидели. Камеры давали почти стопроцентный обхват территории перед домом, и будь там кто-то еще, мы бы обязательно заметили. Джон задумчиво смотрел на Калеба, который продолжал изучать мониторы, и пожал плечами, указывая головой вверх. Джон, секунду поразмыслив, согласно кивнул. - Попробуем по-тихому их убрать. Он вытащил сумку из ящика под одной из кроватей, достал две винтовки, одну отдал Калебу, и пошел вглубь фургона. Фургон был огромный, в нем было сразу три люка на крышу. В крайние из них и полезли мужчины - Джон в конце салона, а Калеб прямо над кабиной. Аня хотела их как-то подстраховать, даже предлагала занять средний люк, но Джон лишь отрицательно покачал головой и попросил вообще никак не проявлять своего присутствия и существования на этом уже совсем не белом свете. Мы с Аней кинулись к мониторам, брезгливо обходя мужика и стараясь не смотреть на отрезанные пальцы, хотя взгляд непроизвольно то и дело возвращался к ним. Однако сейчас картинка на экранах была намного важнее и мы смотрели в них во все глаза, выискивая еще бандитов. Как в кино, в каком-нибудь шпионском боевике, пятеро мужиков, двое из которых уже стояли у входа, а трое заглядывали в окна, один за другим попадали на землю, тихо, без лишнего шума и криков. Джон и Калеб почти сразу спустились обратно и снова прильнули к мониторам, внимательно выискивая новых непрошеных гостей. Но ни они, ни мы не видели даже малейшего шевеления. - Возможно, больше никого нет, но не будем торопиться. Вся ночь впереди, - задумчиво произнес Джон и экран снова завладел его вниманием. "Да уж, вся ночь, которая должна была быть нашей" - не к месту вспомнилось мне. Не судьба, что еще сказать. Я бросила взгляд на самый крайний монитор, в который сейчас никто не смотрел и.. -Джо-он, - затрясла я за его плечо. Мы видели самый дальний и самый темный угол двора, в котором едва-едва можно было угадать очертания силуэтов. Джон как коршун принялся изучать картинку, но было слишком темно, луна почти не давала света и было довольно проблематично что-то там в темноте разглядеть. -Ты уверена? - медленно спросил он, все еще рассматривая экран.- Я ничего не вижу! Я указала, а потом обвела пальцем на экране сразу несколько силуэтов, которые почти слились со стеной. - Есть! - громким шепотом вскрикнул Калеб, едва не напугав нас до полусмерти. - Вижу, да! Их там тоже не меньше пяти, а то и больше. Fuck, - Джон ругнулся, - наблюдаем! Долго ждать не пришлось, несколько теней отлепились от стены и, на мгновенье показав нам свои очертания, скрылись за углом дома. Джон тихо и беспрерывно матерился, а после и вовсе начал нервно ходить по салону туда-сюда. "Ну конечно, там же Кэт" - моя дурацкая ревность снова подала голос. - Господи, Юля, ты в своем уме!? Что ты несёшь!? - Аня вытаращила на меня глаза. Оказывается, я сказала это вслух, и слава богу, что не по-английски. Но имя Кэт услышал Калеб, и видимо, думая, что я о ней беспокоюсь, тоже начал повторять, что ее надо спасти, что он в долгу перед доктором, что обещал никогда не оставлять ее! Мне стало стыдно и я пробормотала, что мы обязательно ее спасём. Никто меня не услышал, лишь Аня каким-то странным, совершенно чужим взглядом посмотрела мне в глаза. Под ее испепеляющим взглядом я замолчала, а Джон, прекратив, наконец, метаться по салону, принял решение идти за этими людьми, кем бы они ни были. Я не хотела, чтоб он уходили, что и поспешила озвучить, но Джон словно не слышал меня. Он вытаскивал из сумки пистолеты, патроны, автоматы и передавая Калебу. Потом из-под другой лежанки он выудил два бронежилета и две военные каски. Однако, не угадал с размером и Калеб сам нашел себе другой и профессионально, я бы даже сказала, машинально, затягивая его на себе и вооружаясь. Спустя всего минуту перед нами стояли двое до зубов вооруженных солдат. У меня промелькнула мысль, а что если они и есть настоящие военные? Это многое бы объяснило: и технику, и прекрасное владение оружием, да и все остальное... Но мои догадки прервал Джон: -Что бы ни случилось - не выходить! Если поймёте, что нас убили - уезжайте! Аня испуганно кивнула, потому что из нас двоих только она умела водить машину. Хотя я сильно сомневалась, что она сможет управлять такой махиной, как этот фургон. Да даже вырулить со двора мне показалось делом совершенно невозможным. - Запомнили - сидеть тихо, не высовываться и в случае поражения - уезжать. Про нас думать не надо! Ты поняла меня? - Джон обратился ко мне. Он смотрел мне в глаза, а моим единственным желанием было вцепиться в него и не отпускать. Я замотала головой и снова дала Ане повод посмотреть на меня с презрением: - Давайте просто уедем? Прямо сейчас! Пожалуйста, Джон, Калеб... ну... - Джон не дал мне договорить, больно зажав рот рукой. - Еще раз такое услышу....- и замолчав, кинув на меня очередной жёсткий взгляд, развернулся к Калебу. Тот оторвался от мониторов и кивнул - можно идти. Они быстро и бесшумно выскочили из фургона, а я, все еще обливаясь слезами, кинулась к компьютерам, но что я могла увидеть в этой тьме. Не все камеры были снабжены ночным видением, и мы с Аней увидели лишь быстрые тени, бегущие от машины, пересекающие двор и исчезающие за стеной дома Я не могла оторваться от экранов, мои глаза бегали с одного на другой, но нигде никого не было видно. Так прошло несколько минут. Я почти перестала плакать, просто стояла и судорожно вздыхала, а Аня, наконец, оттаяла и гладила меня по плечу и старалась хоть как-то успокоить. Мне стало стыдно за свое поведение и я решила, что когда они вернуться я извиняюсь перед каждым лично, даже перед Кэт. Но спустя еще три минуты, как показали часы на экране, распахнулась дверь и в салон вошли, нет, не Калеб с Джоном, а несколько совершенно посторонних человек. Вот так обыденно, словно к себе домой, спокойно и в развалочку! Я с ужасом поняла, что мы просто не закрыли дверь. - Мы не закрыли дверь! Мы не закрыли дверь, - спазм сдавил мне горло, и я едва могла говорить, глядя на двух незнакомых мужиков, которые вошли в фургон. Один, чуть ли не брат-близнец убиенного, остановился у двери, а второй, высокий и лысый, вальяжно, с омерзительной ухмылочкой на противной роже, подходил к нам. Он что-то насвистывал и всем своим видом наслаждался произведенным на нас впечатлением. Мы с Аней вжались в стенку, как будто хотели просочиться сквозь нее наружу. Не доходя пары шагов до нас лысый остановился и расплылся в гадкой улыбке - у него были выбиты передние зубы, на лбу красовался довольно свежий разрез в виде свастики, а половину лица покрывал уже почти сошедший синяк. Он хищно облизнулся, цыкнул и поманил нас к себе кривым пальцем с грязным обгрызанным ногтем. Я увидела татуировку "мертвой головы" у него на кисти и поняла, что нам конец.