Дневники апокалипсиса

Заходя в столовую я никак не ожидала увидеть скрюченную спину Джона, сидевшего на своем месте. Кэт с нескрываемой ненавистью смотрела на меня, как на врага народа, сжав губы и расширив ноздри. Казалось, ещё чуть-чуть и она кинется разъяренной тигрицей, вырвет мое сердце и сожрет его на месте. Я села, взглянула на Джона и непроизвольно вскрикнула. Все его лицо... Да у него практически не было лица: глаза скрыты под отекшими веками таких размеров, словно под них засунули по крупной сливе, свежие кровоподтеки и раны, на виске над ухом запекшаяся кровь, распухшие разбитые губы. Нос вроде цел, хотя тоже заметно припух. Какой пи*дец, товарищи: мужика жестоко избили вообще ни за что, так это еще и полностью, мать его, моя вина. У меня волосы встали дыбом, а по коже пробежалась толпа мурашек: неужели это Томас его так? Или Калеб тоже поучаствовал? А может оба? Что же тогда ожидать за действительно серьезный проступок? Мысль о кормежке недо-покойничков провинившимися гражданами теперь не показалась смешной или безумной. А может дело не только в часах, может есть и другой повод? Ну никак я не могла поверить, что за такую мелочь можно так покалечить человека. - Добилась своего? - прошипела Кэт, испепеляя меня взглядом. - Кэт, - начала я, но она перебила, процедив сквозь зубы "Сука", и переключила все внимание на Джона. Эмма просто покачала головой, хотя такой ненависти, как у Кэт, я к себе не заметила. И только Томас самодовольно посмеивался, и даже отпустил гадкую шутку в адрес Джона. Однако запал его быстро поутих, когда Кэт влепила ему звонкую пощечину. Парень схватился за щеку и замолчал, хотя нет-нет, да и мелькала мерзенькая ухмылка на его физиономии. Ого, шоу продолжается. Я ждала, что Томас кинется жаловаться на Кэт, однако он и словом не обмолвился, когда пришли доктор Мартин и Калеб. Доктор задержал взгляд на его пылающей щеке, обвел взглядом всех собравшихся. Внезапно Кэт ему кивнула и доктор Мартин мгновенно потерял к алому отпечатку пятерни на впалой щеке всяческий интерес, и разрешил приступить к трапезе. Моя тарелка снова была пустой, как и тарелка Джона, но самое удивительное, что и Аню оставили голодной. Глотая слюни мы смотрели, как троица напротив нас за обе щеки уплетает картофельное пюре с горошком и кусочками свинины. В стакане аппетитно желтел апельсиновый сок и я подумала, что сегодняшний ужин тоже является частью наказания. Мол, вот чего мы лишаемся благодаря своему поганому поведению. Мы стоически дождались окончания ужина, доктор поднялся и заговорил. - Ханна, потрудитесь объяснить, почему вы сорвали вылазку и где прятались весь день? Если вы боитесь или по каким-то другим причинам не хотели ехать, то должны были подойти с этим ко мне. Анька побледнела. - П-простите, сэр. Я была в комнате Джулии, когда заблокировали дверь. - Ах, вот оно что. - тень улыбки тронула лицо доктора. - Вот оно что, - повторил он никак не заканчивая фразу, прошел мимо замершей Ани и встал напротив меня. - Надеюсь, вам хватило времени, чтобы обдумать свой поступок? Или присутствие подруги вам помешало? - Я все поняла, - через силу выдавила из себя, выдержав змеиный взгляд доктора. - Чудесно, я так и думал, что вы не стремитесь снова оказаться за воротами. Что ж, думаю, ваш вынужденный больничный подошёл к концу. Утром заступаете на дежурство. Эмма введет вас в курс дела. Ханна, - он повернулся к ней, - следуйте за мной. Аня так побледнела, что я бы не удивилась, хлопнись она в обморок сию же секунду. Я растерянно и, чего греха таить, испуганно смотрела им вслед. Куда и зачем он забрал Аню можно было только догадываться и догадки у меня рождались все сплошь кровожадные. Я мысленно пожелала ей держаться не смотря ни на что и обернулась на остальных, но в столовой кроме меня никого уже не осталось. Я поспешила в игровую - получать новые нагоняи мне как-то перехотелось. "Вот так и делают из людей послушных и запуганных рабов" - услужливо подсказал внутренний голос. "Молчи уже, я ни перед кем не прогнулась, просто прощупываю обстановку" - ведя мысленный диалог я догнала Джона. Он ковылял, держась за стенку, Кэт вилась вокруг него, то подставляя плечо, то подавая руку, то пытаясь подхватить под локоть, но Джон стоически отвергал ее помощь. Я обогнала их, стараясь с Кэт взглядам не пересекаться и вошла комнату. Томас уже вальяжно развалился в своем любимом кресле и, словно ждал только меня, начал демонстративно крутить часы на пальце. - Вот же кусок дерьма, - довольно громко, на русском произнесла я, в упор глядя на парня. Он не понял слов, но правильно оценил интонацию и резко вскинув руку показал мне фак. - В задницу себе его засунь, - на великом и могучем огрызнулась я и отправилась в другой конец комнаты подальше от этого кретина. Есть хотелось ужасно, и я бессильно опустилась в кресло. Наконец до комнаты доковыляли Кэт с Джоном, она опять начала всячески ему помогать, но тот слабым движением отстранил ее от себя и практически упал на диван. И в ту же секунду девушка накинулась на Томаса и снова влепила ему пощечину. - Какого хрена, Том! Ты же обещал не бить его сильно! - Ну извини, сложно было сдержаться, - издевательски ответил парень, однако улыбаться перестал. Кэт была взбешена, ее щеки раскраснелись, волосы выбились из-под кепки и торчали вокруг головы, что змеи у Горгоны. - Ты еще за это поплатишься! - и она плюнула в лицо Томаса. Вау, я аж подскочила со своего места, не веря увиденному. Что-то горячее и невероятно приятное растеклось в грудной клетке, видя, как Томас утирает лицо и молча, скрипя зубами, уходит в самый дальний угол. Ох, до чего же месть сладка, пусть даже чужими руками. Окей, Кэт, плюс один тебе в карму. Хм, интересно, она точно находится на каком-то особом положении здесь, раз не боится и пощёчины лепить, и в морды плевать. Может она родственница доктора Мартина или любовница? Тьфу-фу-фу, сама подумала, сама скривилась. Какая любовница, она же ему во внучки годится! Слушайте, а точно, внучка. Тогда понятно, почему Томас на нее не настучал. Хотя на наказания других она, все таки, никак не влияет. Уж не знаю, ценная это информация или нет, но галочку в своих мысленных заметках я поставила. Голодный мозг живо генерировал идеи и вскоре я переключилась на то, что начала представлять, как Томас сражается с заражённым Калебом и непременно проигрывает, погибая страшно и мучительно. Периодически я поглядывала в сторону Джона, где Кэт крутилась вокруг него юлой, но при любой попытке прикоснуться он убирал ее руку, непроизвольно морщась от боли. Мне хотелось его как-то поддержать, но я и помыслить не могла что говорить, как извиняться да и надо ли это вообще? Если подумать, то Джон скорее всего знал, что его ждёт после подобной выходки, и мне не оставалось ничего другого, как решить, что сделал он это специально. "Теперь мы квиты" - пробормотала я, машинально прикасаясь к шраму на затылке. Жестоко? Эгоистично? Цинично? Возможно, но именно в этот момент я отпустила все то плохое, что чувствовала к нему и, как бы это глупо не прозвучало, начала испытывать что-то похожее на уважение. Вошла Эмма, держа в руках стакан с водой, вложила его в руки Джону и тот жадно припал к нему, судорожно глотая. Он подавился, закашлялся и вода в стакане окрасилась кровью с его губ. Я отвернулась, однако внезапно появилось новое и странное желание: обнять Джона. Аж сердце защемило, когда он снова закашлялся и алые капли выступили на губе. Тонкая корка на виске тоже треснула и показалась очередная струйка крови. "Только этого мне не хватало! " - зажмурилась я, тряхнув головой. Мне для полного счастья только в любовный треугольник нужно вляпаться. Нет, нет, спасибо, как-нибудь без меня! Кэт вытащила платок и не реагируя на слабые протесты Джона начала вытирать кровь. - Видишь, как тут бывает? - спросила Эмма, подойдя ко мне чуть ли не вплотную.  - Слушай, я ж не знала... - Теперь знаешь. Томас, конечно, перестарался, но все могло бы быть и хуже, как... - Эмма осеклась, едва не сболтнув лишнего - Как...? - вцепилась я в ее последнее слово. - Никак. Просто соблюдай правила и все, мой тебе совет. В ее голосе я не услышала ни злобы, ни ненависти, ни издевки. Это действительно был совет от чистого сердца. Итак, я оказалась права - его избил Томас. Мне стало жарко, я начала закипать от злости и непроизвольно сжала и разжала кулаки, так захотелось врезать ему по наглой морде. Эмма заметила это и прикоснулась к моему плечу: - Не трогай его, просто не обращай внимания. Он у доктора в любимчиками, ему многое позволено. "А вы все это терпите, ну-ну", однако пришлось согласиться. Я кивнула и Эмма вернулась на диван к Джону. Настроения ни у кого не было, мы пробездельничали до самого отбоя. Когда прозвенел звонок весело насвистывающий Том вышел первым, Эмма и Кэт помогли встать Джону, хотел - не хотел, а без их помощи он никак не справился бы, и повели его к выходу. В коридоре, что оказалось довольно неожиданным, Джона ожидало кресло-каталка и довольно резво девчонки доставили его к палате. Мы молча разошлись по комнатам, и на этот раз я успела переодеться в пижаму и лечь до того, как отключился свет. Лёжа в полной темноте я думала о разговоре, который услышала в коридоре: Эмма говорила Джону, чтобы тот не повторял судьбу какого-то Сэма. Кэт вторила ей и бесконечно повторяла, как она любит его и не хочет потерять.  "Еще какой-то Сэма нарисовался! Валить отсюда надо, вот что" - думала я. Потом мысли переключились на Аню: где она, что с ней происходит? Дверь к ней была заперта, а это означало, что ночь она проведет где-то за ее пределами. Вот только где и как? С такими нервами уснуть было тяжело, но я справилась, хотя и не надолго. Всю ночь меня бил озноб, бросало то в холод, то в жар, иногда я просыпалась и мечтала, чтоб скорее наступило утро. И когда в очередной раз я открыла глаза и уставилась в потолок, а потом так и не смогла уснуть, то просто лежала и считала секунды до наступления утра. Но когда и это надоело, я встала, умылась, сделала какое-то подобие зарядки и наконец услышала заветный щелчок. Можно считать, что день официально начался. Я высунулась наружу и нос к носу столкнулась с Эммой. - Отлично, встала. Если нужно - прими душ и я жду тебя на кухне. - А где она? - спросила я, совершенно не представляя куда идти. Одна из бровей Эммы удивленно приподнялась, но потом, видимо вспомнив, что я на дежурстве впервые, вернула лицу прежнее выражение. - Видела синюю дверь перед столовой? Это она и есть. - А, да, хорошо. Я тогда ополоснусь и приду. Эмма кивнула, а я пошла дальше по коридору. Дверь в душевую была приоткрыта. Закинув полотенце на плечо, я взялась за ручку и вдруг заметила в отражении зеркала Джона. Он стоял, опираясь на раковину, обмотав полотенце вокруг бедер. Тело, как и лицо его, было покрыто следами побоев. Затаив дыхание я разглядывала Джона и вдруг поняла, что то дурацкое чувство, посетившие меня накануне в игровой, вернулось. "Это жалость, это просто жалость" - отогнала от себя глупые мысли. Однако, как ни крути, а Джон обладал хорошей фигурой, худоват правда, но рельефные руки и широченные плечи это с лихвой компенсировали. А уж множество татуировок и подавно - все это теперь сложно было выкинуть из головы. - Привет, - внезапное появление Ани заставило меня вздрогнуть, покраснеть и обрадоваться одновременно. -Д-даа, привет, - черт, у меня аж дыхание сбилось, будто я тут чем-то постыдным занималась, - вот душ решила принять, пока время есть. Господи, Аня, где ты была? С тобой все в порядке? Аня выглядела мягко говоря не веселой, я б даже сказала мрачной. - Нормально, - ответила она так, что стало понятно, что ни хрена не нормально. - Ань, он с тобой что-то сделал? Но подруга проигнорировала вопрос, ответила лишь, что примет душ попозже и направилась к себе. Глядя ей в след никаких позитивных мыслей у меня не рождалось, кроме той, что надо валить, пока еще можем. - Я иду на кухню. Надеюсь, узнаю что-нибудь о Лиззи, - крикнула я ей, но она даже не обернулась. Как вышел Джон я не заметила. Лицо мое вспыхнуло, я посторонилась, пропуская его. Джон шел, слегка постанывая при ходьбе. Выглядел он даже хуже, чем вчера, а лицо еще приобрело голубоватый оттенок. Он прошел мимо, не одарив меня и взглядом. "Ой, да больно надо", пробурчала ему вслед и ощутила легкое покалывание в животе. "Да ну нахер" - отмахнулась я и пошла мыться. Кухня оказалось ровно такой, как я и представляла. Все хромированное, блестящее, куча посуды и разнообразие техники. Не удивлюсь, если до всего этого здесь работал какой-нибудь крутой шеф. Внимание мое привлек огромный холодильник, я приоткрыла дверцу и разочарованно вздохнула - холодильник был отключен. - Меня радует твой оптимизм, - услышала я за спиной голос Эммы, - но теперь мы пользуемся этим. И она ткнула пальцем в низенькую тумбу, которая и на холодильник не очень-то была похожа. Потом началась экскурсия по ящикам и полкам, где что лежит, что и когда готовим, показала график работ на стене и оказалось, что сегодня вообще вся работа ложится на мои плечи. И готовка, и мытье посуды, и уборка, и даже какая-то помощь Калебу. Тут меня передернуло и я вопросительно посмотрела на Эмму. Она пожала плечами: - Каждый раз по-разному. Потом узнаешь, а сейчас иди сюда, покажу, как плиту включать. Вряд ли ты знаешь, что с ней делать. - Ну конечно, мы ж в России до сих пор на костре готовим, - пробормотала я, подходя. Однако Эмма оказалась права - пользоваться индукционной плитой я не умела, внимательно прослушала инструкцию, а потом сказала, что и так все знаю. Ну не падать же в грязь лицом перед иноземцами, в самом деле. На пару мы быстро приготовили завтрак - пожарили два кабачка на всех и по одному яйцу на каждого. Желудок мой заливался любовными трелями брачующихся китов и я едва дождалась, пока мы накрыли на стол и разложили еду по тарелкам. Запах просто сносил крышу и я не удержалась и стащила один кружочек кабачка. М-м-м, блаженство! Я облизнулась, а Эмма хихикнула, расставляя напитки. Судя по запаху - растворимый кофе. Ну и бог с ним, что раньше я к нему даже не прикасалась, сейчас он - райская роса. За столом собрались все, кроме Лиззи. Я подумала, что девочку, очевидно, мы больше не увидим. Аня ела молча, Джон с видимым трудом жевал мягкий кабачок, Томас уплетал за обе щеки, собственно, как и остальные. Как обычно, после завтрака доктор остался, чтобы толкнуть речь. Он окинул нас деланно печальным взглядом и сообщил, что Лиззи умерла сегодня ночью и в полдень состоятся ее похороны. Я охнула, однако остальные чересчур ровно восприняли эту новость и лишь согласно закивали. Даже Аня не подняла головы и, как мне показалось, не удивилась. "Какого хера тут творится" - в очередной раз задала я сама себе вопрос и в очередной раз осталась без ответа. Надо потом все выпытать у Аньки, она явно что-то знает! Я домывала последнюю чашку, когда на кухне, загородив собой весь дверной проем, появился Калеб. Он поманил меня за собой и мне не оставалось ничего другого, как последовать за ним. Он привел меня на задний двор, который превратили в кладбище, сунул в руку лопату и внезапно приказал : - Копай! Я аж вздрогнула, услышав его голос. Значит, он все таки разговаривает, а то я реально начала думать, что он немой. Однако копать могилу, как не сложно было догадаться, я не спешила. Калеб был другого мнения и подтолкнул меня широченный своей ручищей. - Может перчатки какие-нибудь есть? - осмелела я. Зарабатывать себе мозоли и занозы мне хотелось ещё меньше, чем копать. Калеб мою просьбу проигнорировал и пришлось осваивать новый навык. Прежде рыть землю мне не приходилось, в деревне родственников не имелось и что делать с лопатой и землёй ограничивалось лишь слабыми воспоминаниями об играх в песочнице. Уже через пять минут ладони горели, спина отказывалась выполнять свои прямые функции и требовала немедленно уложить ее в горизонтальное положение. Пот капал с носа, черенок скользил в руках, но деваться было некуда. Калеб лениво опирался на свою лопату, наблюдая за моими страданиями сквозь полуопущенные веки. В один момент мне даже показалось, что он уснул и я попыталась присесть, но грозный его рык вернул меня к работе. Спустя адово мучительный час я вырыла яму едва ли выше своих колен и обессилено опустилась на дно. Можете меня в этой яме и похоронить, больше я копать не в состоянии. Я ожидала чего угодно, но не того, что Калеб вдруг, и довольно аккуратно, взял меня за подмышки и вытянул наружу, а потом сам спрыгнул вниз и буквально за десять минут закончил работу, я даже отдохнуть не успела. Потом дотащила свою обессиленную тушку до душа и, возвращаясь, услышала, как Аня рыдает в своей комнате. Я постучала и даже позвала ее, но она мне так и не открыла. Я не знала, что и думать, вернулась к себе, переоделась, рухнула на кровать, просто наслаждаясь этим коротким моментом отдыха. Тяжёлый труд отключает мозги, я заснула и едва не пропустила похороны. Меня бесцеремонно разбудила Кэт, просто ткнув в бок всей пятерней. Огрызаться сил не было, ноги дрожали, спина ныла, а на руках появились вполне себе видимые натертости. Отлично поработаа, думала я, идя следом за Кэт на ощутимо подрагивающих ногах. Ох, завтра я вообще не встану, не убежище, а пыточная какая-то. Кэт привела меня в игровую, велела ждать остальных и ушла, однако почти сразу явился Джон. Доковылял до своего любимого дивана, медленно в него опустился и наверное, посмотрел на меня. Почему наверное? За его глазами-щелочками и распухшими веками сложно было понять куда он смотрит и смотрит ли вообще. - Хреново я выгляжу, да? - внезапно прервал тишину он и даже попытался улыбнуться. Но слегка зажившая губа тут же треснула и Джон поморщился. Я смотрела на него и снова испытала все то же странное чувство, которое появилось рано утром и привело меня в замешательство.  - Прости меня, - что еще я могла сказать. Джон посмотрел на меня прищуренным глазом и лишь махнул рукой. - Сделай одолжение? Я что-то сил не рассчитал, боюсь, не дойду до кладбища. Привези мне коляску из моей комнаты. Я кивнула, от поездки на каталке я сама бы сейчас не отказалась. В комнате Джона было повеселее, чем в наших. Там был и стол, и пара стульев, приличное кресло, совершенно нормальная широкая кровать, а рядом капельница. Я не удержалась и заглянула в шкаф - там было несколько взрослых журналов, сигареты и бутылка виски. Ну просто полный набор одинокого джентльмена. Мило, что еще сказать. Попыталась прочитать, что ему капают, но так и не смогла разобрать мелкий почерк доктора. Что ж, ему хотя бы оказывается помощь, с долей радости отметила я, выкатывая кресло. Лихо прокатившись по коридору, ну глупо было бы идти пешком, я обнаружила, что все уже были в сборе. Мы отправились на улицу, обошли здание, оно имело П-образную форму, и вышли на задний двор. Я снова увидела ряд могил, свежую яму и тело в пластиковом мешке рядом. Доктор стоял у самого края могилы с тряпичной куклой в руках. - Эпилепсия! Чудовищная болезнь в нынешнее время. Без лекарств у бедной девочки не было шансов. Прочтем же молитву и начнем. Он что-то забормотал, склонив голову, остальные присоединились. Лишь мы с Аней молча стояли. Может "Отче наш" прочитать? Я силилась вспомнить молитву, но кроме первых строк в память ничего не приходило. Ладно, думаю и этого хватит. "Неужели ее так и похоронят, в мешке, как собаку?" - прошептала я Ане, но подруга даже голову ко мне не повернула. Это начинало раздражать. Я ей жизнь спасла, на минуточку, неужели я заслужила такое отношение? Что там произошло с ней, черт возьми!? Наконец доктор и иже с ним домолились и он кивнул Калебу. Тот легким движением поднял мешок и опустил его в яму.  Потом каждый из нас подходил, кидал по горсти земли и возвращался на свое место. "Божечки, - испугалась я, - неужели меня заставят ее не только копать, но и закапывать. Я этого не выдержу, там и помру. А что, удобно, далеко ходить не надо". Но к моему счастью могилу закопал Калеб, доктор положил на холмик куклу, перекрестился и дал команду расходиться. Что сказать, это были самые странные и самые подозрительные похороны, на которых мне довелось побывать.