Пепельный реквием

Мне нужен голос в этой тьме за спиной. Мне нужен голос, что приведет домой. Если ты слышишь, просто скажи: «Я здесь!» Если ты здесь, скажи, что это не конец. Oksana Fluff — A Voice

Аякс тонул. В голову вкручивался кинжал боли. Грудную клетку сдавливало, как если бы над Аяксом простирались километры моря. Он пытался открыть глаза, но тело не слушалось — Аякс будто оказался внутри куклы, управляемой чужой волей. Все, что ему оставалось — это покорно опускаться на самое дно. Со всех сторон его омывали потоки пространства и времени. А может, на самом деле пространство и время уже сплелись воедино, образовав новый, не подвластный осознанию поток. Аякс чувствовал, что выпал за пределы знакомой реальности. В этом аномальном месте привычные законы физики искажались, а связь с Воображаемым Древом, которой Аякс обладал благодаря азотиту, не ощущалась. Аякс уже понимал. Здесь он обретет свою могилу. Затем в затуманенном сознании раздался голос. От этого давно позабытого звучания горло сдавил тяжелый ком. Голос принадлежал самому Аяксу. Он звучал надменно, даже холодно, а от его требовательных интонаций хотелось подтянуть колени к груди и закрыть уши руками. <Долго ты собираешься здесь прохлаждаться?> Ему ответил второй голос: <Говоришь так, будто сам никогда не был в Квантовом море>. Этот голос звучал так же — с той лишь разницей, что казался не таким сердитым, как первый. Будто его обладатель сидел, небрежно подперев подбородок рукой, и по-кошачьи ухмылялся. Первый голос фыркнул, не скрывая презрения: <У меня, по крайней мере, хватило сил держать глаза открытыми. Жалкое зрелище. И этот парень рассчитывал в одиночку победить Царицу?> Царица. Ненавистное имя пронзило сознание, словно спущенная с тетивы стрела. Стиснув зубы, Аякс усилием воли попытался продрать глаза. Веки казались неподъемными. Не желая выпускать добычу из своих жадных лап, темные волны этого одинокого места придвинулись ближе. Аякс неистово бился в их крепкой хватке, а два невидимых зрителя наблюдали за его борьбой с долей скептицизма — и разочарования. <У него нет ни шанса>, — сказал злобный голос. <Вынужден признать, ты прав, — ответил его более мягкий собеседник. Затем его голос зазвучал приглушенно, будто он незаинтересованно отвернулся. — Есть новости насчет Одиннадцатого?> <Все те же, что и раньше. Охота продолжается>. <Хм… Знаешь, у меня есть предчувствие, что…> Мягкий голос не успел закончить предложение. Аяксу удалось справиться с давлением окружающего пространства. С резким вдохом, от которого стало больно легким, он открыл глаза. И наконец увидел, где именно оказался. Это была бесконечная пустота. Иногда в ней возникали темные завихрения. Где-то на недостижимой высоте виднелось Воображаемое Древо, которое казалось отсюда маленькой розовой точкой. Вокруг мерцали серебристые проблески, подобные звездам. Аякс даже подумал, что, быть может, именно здесь все это время жила судьба, которую астрологи читали по тейватскому небу. Он невольно выдохнул, потянулся к звездам рукой… Но, конечно, не сумел к ним прикоснуться. Он вспомнил. Однажды он уже видел это пространство. В те дни все было иначе. В те дни Аякс только вырвался из плена скверны и, стоя на пороге неизведанного будущего, был переполнен наивными надеждами.               Это случилось, когда Аякс следом за товарищами отправился в Мондштадт — город, ставший отправным пунктом его изнурительного марш-броска во имя отмщения. Шагнув в портал, Аякс очутился в пространстве между мирами. Исполинское древо, с которым он теперь чувствовал особую связь, подпирало купол вселенной. Некоторое время Аякс неподвижно стоял, наблюдая, как на великих ветвях вместо листвы качаются целые миры, а затем перевел взгляд вниз. Там, за прозрачной платформой, по которой от каждого шага разбегались концентрические круги, плескалось звездное море. — Впечатляющее зрелище, не правда ли? Аякс повернул голову и обнаружил рядом с собой Кевина. Тот стоял, спрятав руки в карманы, и тоже глядел в бездну. В уголках его губ таилась улыбка. Он казался уставшим, но в то же время удивительно умиротворенным. Аякс кивнул и вопросительно указал на звездное море. — Многие думают, что Воображаемое Древо выросло в пустоте. Но на самом деле еще до появления Древа вселенную от края до края наполняло море, которое называют Квантовым. — Улыбка Кевина приобрела печальное выражение. — На протяжении тысячи вечностей Морю снился сон об одиночестве. Море ненавидело этот сон. Оно не хотело быть одиноким. Затаив дыхание, Аякс слушал. Остальные друзья уже давным-давно прошли через портал, а они с Кевином все еще стояли под сенью великого древа, связанные особо тонким восприятием вселенной. — Однажды, когда сон в очередной раз начался заново, Море не выдержало — и пролило первую во вселенной слезу, из которой возникло Воображаемое Древо. «Это правда?» — хотелось спросить Аяксу, но голос не слушался. Он никак не мог с этим свыкнуться и каждый раз безмолвно шевелил губами, после чего неизменно преисполнялся ненависти к собственному бессилию. Кевин поднял взгляд. Он хорошо понимал Аякса даже без слов и всегда отвечал таким тоном, словно они вели полноценный диалог. — Это лишь одна из легенд. Он повернулся и зашагал к порталу, в котором угадывались очертания знакомых черепичных крыш и мельничных винтов. Аякс двинулся следом. Море по-прежнему притягивало взгляд. — А что до правды, не так уж она и важна. Главное другое. — Кевин обернулся и одарил Аякса взглядом человека, повидавшего бесчисленные уголки галактики. — Разве это не завораживает? Если даже у самой одинокой сущности во вселенной в конце концов появился кто-то, способный ее понять… Разве можем мы быть беспросветно одинокими?               Эти слова до сих пор звучали в сознании Аякса так отчетливо, словно Кевин тонул рядом и говорил их вслух. Но, конечно, повернув голову, Аякс никого не увидел.

Этот фрагмент можно читать под музыку: Aviators — They'll Never Find Us. Ставьте на повтор

Зато он наконец заметил алую струйку, которая сочилась из раны на его груди. Капли крови застывали вязкими сгустками. Отмечая траекторию падения Аякса, их вереница тянулась до самого Воображаемого Древа. Если бы не азотит, Аякс наверняка бы давным-давно умер от кровопотери. Он попытался посмотреть вниз, но быстро убедился, что в Квантовом мире не существует подобных понятий. Он не падал. Будто отвергнутый реальностью, он бесконечно дрейфовал в пустом звездном пространстве. От мысли, что именно так ему предстоит провести свою тысячу вечностей, сердце охватил страх. Аякс часто задышал, забился в отчаянной попытке толкнуть тело обратно к Воображаемому Древу, но Квантовое море затягивало его все глубже и глубже в свои объятия — до тех пор, пока розовая точка вдали не померкла. Аякс окончательно остался один. Ну, или почти один. Два его невидимых наблюдателя по-прежнему обменивались комментариями. Они напоминали то ли болельщиков, то ли зрителей пьесы. Один волновался, второй беспрестанно ворчал, но оба были одинаково захвачены развернувшимся действием. Для полной картины им не хватало только флажков с подписью: «Аякс, вперед!» <Не повезло, — сказал тот, что помягче. — Почти все были низвергнуты в Квантовое море вместе со своими мирами. Все-таки придерживаться мира, даже разрушенного, гораздо проще, чем дрейфовать в неизвестности>. <Только дураки полагаются на везение, — отозвался злой голос. — Если хочет жить, пусть успокаивается и пробует вырваться в какой-нибудь ближайший мир>. Мягкий голос вздохнул: <А иначе закончит, как Второй. Это же он застрелился из Милосердия Екатерины?> <Нет, идиот. У тебя правда плохая память на числа. Второй был разъеден Квантовым морем. А застрелился Четыреста Второй>. Мягкий голос впервые зазвучал несколько недовольно: <Ну, знаешь ли! Второй, Четыреста Второй… В пределах вечности это не такая уж и большая разница>. <Идиот>. Они оба замолчали. Аякс не мог увидеть их, но чувствовал, как их незримые взгляды обратились к нему в молчаливом ожидании развязки. Вдох. Выдох. Вдох… Выдох… Аякс дышал, стараясь успокоить разум. Первая волна паники схлынула. Меньше всего он хотел повторять судьбу «Второго» и «Четыреста Второго». Кем бы ни были эти двое, их смерть станет для Аякса тропой, по которой он пройдет к жизни. К возвращению в родной мир. К Царице, к желанной мести… К долгожданной точке в затянувшейся истории его кошмаров. Преисполненный мрачной решимости, Аякс тщательно обдумал слова своих невидимых зрителей. «Почти все были низвергнуты в Квантовое море вместе со своими мирами». «Если хочет выжить, пусть успокаивается и пробует вырваться в какой-нибудь ближайший мир». Но ведь все миры остались на Воображаемом Древе, разве нет? Квантовое море находится за пределами обитаемой вселенной. По сути, это галактический аналог Нави. Навь… Аякс сдвинул брови. Он думал, что за пределами обитаемых земель нет жизни. Но ведь даже там, в краю беспощадных зим и вечной мерзлоты, сохранялись осколки цивилизации. Так может, это верно и для Квантового моря? Принято считать, что все миры находятся на ветвях Воображаемого Древа. Но что, если в Квантовом море все-таки существует жизнь? Низвергнутые миры, выжившие, прямо как изгнанные из Снежной мары. Аякс лихорадочно рылся в памяти, но так и не смог вспомнить ничего полезного. Люмин никогда не рассказывала о Квантовом море — она вообще не распространялась о своих путешествиях по другим мирам, а Аяксу, ум которого занимали битвы и задания Фатуи, не было до них дела. Устройством вселенной он заинтересовался уже позже, когда благодаря азотиту обрел связь с артериями земли. Да только в то время Люмин было не до разговоров. И Аяксу, если уж на то пошло, тоже. Итак, он знал о Квантовом море лишь легенду про одинокий сон, который стал причиной появления Воображаемого Древа. <Любая легенда лжива, но в то же время отражает кусочек правды>, — заметил мягкий голос. <Больно уж ты добренький, Девятый, — проворчал злой голос. — Зачем подсказываешь? Нельзя же вечно вести человека на свет. Порой ему нужно просто встать и пойти на свет самостоятельно. Только в этом случае он сможет вырасти над собой>. Мягкий голос, нареченный Девятым, засмеялся. <Если бы все жили по такой логике, мой дорогой Сороковой, я бы повторил судьбу Второго>. По какой-то причине молчание, которое последовало за словами Девятого, показалось Аяксу печальным. Хватит! Пора перестать слушать перепалки этих дураков. Нужно сконцентрироваться. Девятый сказал, что любая легенда отражает крошечный фрагмент правды. Сороковой назвал это подсказкой. Выходит, в легенде о Квантовом море, плачущем по своему одиночеству, кроется путь к спасению. Аякс не знал, сколько он дрейфовал, размышляя о легенде. Жаль, Кевин никогда не рассказывал ее целиком. Жаль, они вообще мало говорили. Пожалуй, больше всего они взаимодействовали, когда Аякс, сорвавшись после смерти отца, сбежал на Пестрый остров, затерянный между Ли Юэ и Инадзумой. Он прожил там две недели. За все это время Кевин, носивший данное ему островитянами имя Вильдальмандар, ничем не выдал своего истинного происхождения, но нередко подходил, чтобы принести еду или позвать на центральную площадь. Как и Аякс, он укрылся от прошлого вдали от цивилизации. Как и Аякс, он не смог обрести в этом свое исцеление. Они никогда не были близки. Но в критические моменты Кевин всегда оказывался рядом. Он не прогнал Аякса с Пестрого острова. Он сидел с Аяксом на берегу моря, когда тот в яростном молчании швырял в воду камни и старался не думать о прощальном письме отца. Он не побоялся встречи с альтернативным Отто и протянул ему руку, лишь бы спасти Аякса от гибели. Может, Кевин не был ему другом. Но он стал человеком, без которого Аякс вдруг особенно остро ощутил свое одиночество. Аякс поднял руки. Одна, увитая шрамами, мелко дрожала. Другая, металлическая, оставалась такой же бездушной, как и все годы с момента ее получения. Судорожно выдохнув, Аякс спрятал лицо в ладонях. Сердце терзали противоречивые чувства. Он хотел отдохнуть — но не мог, пока не отомстил Царице. Он мечтал вернуться домой — но в то же время считал, что заслужил свое изгнание. Раньше его окружало множество людей, с которыми Аякс мог поделиться своими проблемами, но он молчал, не зная, как выразить боль через жесты или слова на бумаге. А теперь рядом не осталось никого, кто мог бы с ним поговорить.

«Пожалуйста, кто-нибудь!»

Его беззвучный крик остался без ответа. Здесь не было никого — только бескрайняя пустота, которая тоже плакала от своего одиночества, да крошечные капли крови, сопровождавшие Аякса в его лишенном надежды дрейфе по Квантовому морю. Именно в этот момент Аякс услышал слабый треск. Изумленный неожиданным изменением, он спешно отнял руки от лица и осмотрелся. Теперь его окружали взявшиеся из ниоткуда осколки. Края осколков мерцали, и в каждом из них отражался кусочек знакомой реальности. Аякс видел Тевкра, который, облокотившись на стол, вел серьезный разговор с Кли. Видел и Антона — устроившись в саду, тот читал, подперев подбородок рукой, и ветер трепал его волосы, сильно отросшие за минувшие месяцы. В одном из осколков показалась Тоня. Она сидела у стола, обняв колени руками. В ее ухе мерцал огонек прибора для связи. Глаза, лишенные привычного света, опустошенно глядели перед собой. В осколке напротив сражался с Пьеро Самуил. Из многочисленных ран по его телу сочилась кровь, но Самуил снова и снова перерезал Пьеро дорогу, не позволяя добраться до тронного зала. И наконец… Аякс невольно потянулся к этому осколку рукой. В нем отражался Матвей. Надев Трансцендентный Лик, маску Самуила, он яростно сражался с Царицей. «Мне нужно туда». Пальцы Аякса ухватили осколок — и в ту же секунду невидимая, но мощная пульсация отбросила его прочь. От силы удара в ребрах разгорелась боль. Парящих в воздухе капель крови стало больше. Аякс потряс головой, пытаясь прийти в себя. <Ну да. Если бы вернуться было так просто. Так ты даже в пузырьковую вселенную не попадешь>, — с горечью сказал Девятый. Пузырьковая вселенная? <Так мы называем миры, которые сорвались с ветвей Воображаемого Древа и начали свое погружение на дно Квантового моря>, — охотно объяснил Девятый. <Миры, которые прекратили свое существование и теперь влачат его жалкое подобие, отчаянно пытаясь казаться целыми, — добавил Сороковой. — Но рано или поздно они либо утонут, либо окажутся разъедены Квантовым морем>. Наверное, будь они видимыми, Девятый бы сейчас заинтересованно повернулся к нему и нарисовал на лице хитрую улыбку. <Я думал, ты не собираешься помогать>. <Помолчи, идиот>. <Грубо. Как, впрочем, и всегда>. Оправившись от боли, Аякс вновь устремился к осколкам. Девятый и Сороковой говорили об обреченных, уничтоженных мирах. Но мир, который отражался в осколках, не был уничтожен. Он пережил Сентябрь Катастроф. И прямо сейчас под сводами Заполярного Дворца случалась еще одна — самая последняя в этой затяжной войне длиной в шесть лет. И Аяксу нужно было попасть туда. Не дать Царице убить Матвея. Закончить список. Убить Царицу. Так началась его борьба с Квантовым морем. Аякс подлетал к осколкам — а они отталкивали его, снова и снова, по кругу, выход из которого означал бы вечное поражение. Аякс отлетал в глубины моря, а потом, собирая скудные остатки сил, выталкивал свое тело обратно. Сопротивление Квантового моря не ослабевало ни на миг. Аякс не сдавался, но ни за десять, ни за тридцать попыток так и не сумел даже прикоснуться к заветной цели. С каждым ударом об невидимую стену, отделявшую Квантовое море от отраженного в осколке мира, подниматься становилось все труднее. Аякс и сам понемногу рассыпался. Капли крови становились фрагментами его поврежденного «я». Его прошлое, его личность, даже его имя — все превращалось в осколки, которые в конце концов пропадали в темных завихрениях Квантового моря. Некоторые из них обращались в звездную пыль. Когда очередной фрагмент Аякса разрушался, разум прошивали стрелы боли, а тело сводило судорогой. Но он не сдавался. Он верил, что если вбежит в невидимую стену с достаточной силой, то рано или поздно она наконец разобьется. Она наконец позволит ему вернуться домой. Девятый и Сороковой, наблюдавшие за этим зрелищем, притихли. Кажется, они оба были шокированы. <Я больше так не могу>, — сказал Девятый — и исчез из сознания Аякса. Сороковой остался. Аякс чувствовал на себе его внимательный, тяжелый взгляд. Сороковой, не терпевший слабости, ждал исхода этой неравной битвы со спокойствием, которому могли бы завидовать камни. Аякс чувствовал, что обязан соответствовать этому взгляду. Поэтому он пытался. С каждой попыткой он становился все меньше, и меньше, и меньше… Пока в конце концов не стал похож на наивного ребенка, каким много лет назад провалился в Бездну. Сороковой тихо вздохнул. Маленькое худощавое тело Аякса с разбегу влетело в стены реальности — и на сей раз не сумело справиться с последствиями удара. Его отбросило так сильно, что осколки миров превратились в едва различимые точки. Мерцающие серебром… словно звезды. Оглушенный, Аякс с трудом осознавал происходящее, но далекое сияние до сих пор манило к себе. Завороженный, он глядел на осколки, не отрывая затянутого пеленой взгляда. Его маленькие руки — настоящие, человеческие, как если бы он откатился назад во времени — потянулись к этому желанному, столь недостижимому свету. И вдруг неподалеку возник силуэт юноши. Юноша казался не старше двадцати. Он во многом напоминал самого Аякса, но в то же время разительно от него отличался — например, был ниже и обладал худощавым телосложением. Рыжие волосы, забранные в хвост, были элегантно переброшены через плечо. Юноше повезло сохранить оба глаза целыми, но под левым виднелась темно-синяя татуировка в виде слезы. Юноша был одет так, как мог бы выглядеть представитель мужской версии Шабаша Ведьм, в изысканный чародейский наряд и плащ. Под его воротом, отороченным белым мехом, с помощью броши в виде синицы был закреплен Глаз Бога. Только вместо конкретного элемента он отражал лишь звездную пустоту — воплощение Квантового моря. В момент его появления Аякс ощутил, как сознания коснулась уже знакомая сила. <Девятый! — в голосе Сорокового впервые проскользнули испуганные нотки. — Что ты там делаешь, идиот? Зачем ты… ради этого ублюдка…> Девятый. Верно. Тот, кто обладал голосом Аякса. Тот, кто был им — но вместе с тем не был. Девятый был одной из множества альтернативных версий Аякса, его копией, упавшей в Квантовое море вместе со своим уничтоженным миром. Теперь его мягкий взор наблюдал за Аяксом с помесью интереса и сожаления. — Этот ублюдок — часть нашей огромной истории, — спокойно отозвался он. В одурманенном сознании Аякса раздались другие голоса — десятки других голосов. Все они принадлежали его копиям. Вместе с Сороковым и Девятым они неотрывно следили за Аяксом. Одни восхищались храбростью Девятого. Другие считали его наивным или даже порицали за глупость. <Ты совершаешь ошибку. — Голос Сорокового, прежде грубый, теперь звучал отчаянно. — Одиннадцатый найдет тебя>. Обладатели других голосов, казалось, закачали головами. Аякс не мог видеть их, но чувствовал, как нервно колышутся их силуэты, как трепещут в страхе их сердца. «Одиннадцатый». Они боялись этого имени. Они ненавидели его. <Найдет…> <Убьет…> <Никому не спастись…> Одиннадцатый нес каждому из них участь пострашнее смерти. Но Девятый не выказал ни малейшего признака страха. Напротив. Его глаза светились гармонией. Мягко улыбнувшись, он сказал: — Все в порядке, мой дорогой Сороковой. Ни о чем не волнуйся. Мы с тобой всегда выживали, помнишь? Со стороны Сорокового донесся протяжный, тяжелый вздох. <Мы никогда не сталкивались с Одиннадцатым>. Девятый оставил его высказывание без ответа и, обведя пространство сосредоточенным жестом, медленно поднял руки. Подчиняясь ему, Квантовое море вздыбилось. В звездной пустоте перед лицом Аякса начал стремительно формироваться силуэт кита с длинным витым рогом. Нарвал. Существо, которое нередко вторгалось в сны Аякса, неся за собой печальную песнь из глубин вселенной. У Аякса не осталось сил на вопросы. Рассекая плавниками Квантовое море, нарвал приблизился, подставил свой рог, и Аякс крепко за него ухватился. Девятый по-прежнему парил на фоне звездной пустоты. Бросив наблюдать за Аяксом, он теперь всматривался в пространство за его плечом, в недра Квантового моря. Судя по взгляду, ставшему вдруг напряженным, он ожидал появления того самого «Одиннадцатого». Аякс чувствовал, как за его спиной собирается тьма — кто-то пытался проникнуть в Квантовое море и превратить Девятого в звездную пыль. — Мой дорогой друг, которому еще только предстоит получить свой номер. — Голос Девятого звучал ласково. — Пожалуйста, выживи. <Девятый!> Голос Сорокового исчез из сознания — по всей видимости, он тоже решил воплотиться в Квантовом море, чтобы прийти на помощь товарищу. Желая осознать, чего же так боятся все его копии, Аякс попытался обернуться, но Девятый не позволил. Одним резким движением его палец рассек воздух, и нарвал, затянув свою песнь, устремился к осколкам. Совсем не к тем, к которым пытался попасть Аякс. «Подожди! — хотел закричать он. — Но мне нужно домой!» С его губ не сорвалось ни звука. Нарвал нес его сквозь Квантовое море. Обернувшись, Аякс успел заметить, как рядом с Девятым, хранившим удивительное спокойствие, возник крепкий рослый мужчина. В отличие от Девятого, он был полностью седым — за исключением нескольких рыжих прядей, которые выдавали в нем еще одну копию Аякса. Сороковой. Мужчина сжимал в руках тяжелое копье. Девятый и Сороковой встали плечом к плечу. Квантовое море перед ними разорвалось. Сквозь рваную рану его звездных волн просочилась тьма, которая начала быстро сплетаться, образуя человеческую фигуру. А затем нарвал ускорился, и поле грядущей бойни исчезло.

Конец музыкального фрагмента

* * *

Из груди вырвался тихий стон. Все тело болело, как будто Аякс свалился с дерева, пересчитав собой каждую ветку. Раненное Царицей место неприятно пульсировало, но крови больше не было — не осталось даже разрыва на одежде. Складывалось пугающее ощущение, что события в Заполярном Дворце привиделись Аяксу во сне. Зажимая гудящую голову, он медленно сел и, сморгнув пляшущие перед глазами искры, осмотрелся. Вокруг белели сугробы и толпились ели, необычайно огромные и раскидистые. От тяжести снега их верхушки кренились к земле — из-за этого ели напоминали копии Аякса из Квантового моря, которые тоже украдкой придвигались, желая понаблюдать за незваным гостем. Где-то в ветвях кричала ворона. Кроме нее да северного ветра, гнавшего по верхушкам сугробов снежную взвесь, в лесу никого не было. Аякс, поморщившись, поднялся. Сколько времени он провел без сознания? Где очутился? Куда подевался нарвал? Какая судьба постигла Девятого и Сорокового? Бесчисленные вопросы крутились в голове, но отвечать на них было некому. Даже голоса других копий, и те исчезли — или же просто затихли, не то заинтригованные, не то напуганные таинственным существом по кличке «Одиннадцатый». Одиннадцатый. Желая отвлечься от мрачных догадок, Аякс осмотрел свое тело. Оно по-прежнему оставалось маленьким — сейчас он выглядел не старше четырнадцати лет. Обе руки были на месте. Левый глаз тоже оказался настоящим. Не в силах в это поверить, Аякс опустился на корточки. Некоторое время он просто прижимал ладони к лицу, трогал его, наслаждаясь забытым ощущением тепла и мягкой человеческой кожи. «Стоп». Если к нему вернулось прежнее тело… Аякс не меньше минуты простоял, пытаясь на это решиться. А затем, когда от страха уже стало нестерпимо жечь сердце, все-таки шевельнул губами, пытаясь издать хоть один короткий звук. Заслышав голоса Девятого и Сорокового, он сразу задумался, насколько сильно и сам в нем нуждается. О, если бы только у него получилось, он остался бы здесь на целый день, бродил бы по лесу и без остановки кричал, пугая белок и ворон. Он бы засмеялся. Он бы спел песню, с которой мама обычно начинала утро Праздника Зимы. Он бы здоровался с каждым прохожим. Да что там? Он бы приветствовал в этом лесу каждое чертово дерево. Если бы только… Он снова и снова напрягал связки, но так и не сумел ничего сказать. Плечи сгорбились. Обхватив себя руками, Аякс склонил голову. Ничего не изменилось. Он погибнет здесь… безголосым. Одиноким. Оторванным от родного мира, от семьи и друзей. По щекам заструились слезы. Добираясь до кончика подбородка, они становились настолько холодными, что жгли кожу. Теперь, когда тело вновь стало человеческим, а по жилам потекла реальная кровь, Аякс ощущал, как быстро им овладевает мороз. Ноги, обутые не по погоде, быстро деревенели. Покрасневшие руки и щеки щипало почти до боли. Куртка, уменьшившаяся вместе с Аяксом, для такой погоды решительно не подходила. Нужно двигаться. Нужно идти. Хоть куда-нибудь. Только не стоять на месте. Только не сдаваться раньше времени. Торопливо утерев слезы задубевшим от холода рукавом, Аякс двинулся по лесной тропе. Она была совсем узкой, но главное, все-таки была — это значило, что кто-то недавно здесь проходил. Может, однажды Аякс сможет выйти к поселению. Или хотя бы к маленькому домику, вроде того, в котором жила Галина. Кружка горячего чая. Теплое одеяло. Треск дров в печке. Вещи, которые Аякс перестал ценить в облике машины, теперь вновь обрели значение. Мысли о них стали единственной ниточкой, способной провести через этот парализующий мороз. Он не знал, сколько времени брел, спотыкаясь и растирая замерзшие руки. При каждом выдохе изо рта вырывались облака пара. Щеки замерзли до такой степени, что Аякс напрочь перестал их чувствовать. Тело постепенно сковывала слабость. Аякса начало клонить в сон. Будучи уроженцем Снежной, он хорошо знал, что означают эти симптомы. Если он так и не найдет убежище, он останется в этом лесу навсегда. Тропинка вывела его к реке. Переводя дух, Аякс остановился. Сосредотачивать взгляд не хотелось, но он, опасаясь потерять сознание, стал намеренно всматриваться в детали представшего глазам пейзажа. У кромки заледеневшей воды росли ели. Мороз оплел снегом все до единой иголочки, и потому ели напоминали причудливые, но изысканные скульптуры. Над рекой висел туман. С каждой минутой солнце, которое почти не проглядывало сквозь серые тучи, опускалось все ниже к горизонту, и туман становился гуще. Противоположный берег быстро таял в его плотных клубах. Завороженный этим печальным и мистическим зрелищем, Аякс ненадолго утратил связь с реальностью. Казалось, весь остальной мир просто застыл в плену всеобъемлющего холода, и потому Аякс спустился к берегу без него. Пока он стоял, вдыхая морозный воздух, туманное небо над рекой прочертила длинная черная полоса. «Что это?» — удивился Аякс. Он сделал шаг вперед, прищурился, разглядывая странную полосу… И вдруг его глаза изумленно расширились, а сердце, испуганное знакомым образом, пустилось галопом. Аякс уже видел подобный разрыв раньше, в Квантовом море — за долю секунды до того, как его, ослабевшего, унес созданный Девятым нарвал. Одиннадцатый.

Этот фрагмент можно читать под музыку: Arkadiusz Reikowski — The Throne (Remastered). Ставьте на повтор

Волосы встали дыбом. Прежде Аякс непременно попытался бы дать бой тому ужасному существу, которое сейчас сплетало в воздухе свое искаженное тьмой тело. Но сейчас он чувствовал себя ослабевшим и больным. Впервые за долгое время ему стало по-настоящему страшно — так страшно, как бывало только в лаборатории номер восемь, когда он ненадолго приходил в себя и видел стоявшую рядом Сандроне. «Я должен…» Мысли путались. В голове не было ни Сорокового, который мог бы строгим окриком вывести из оцепенения, ни Девятого, который обогрел бы мягким словом. Взгляд Аякса метался. Плечи мелко затряслись. В этот момент он услышал голос, от которого оборвалась душа. <Вот и ты, неизвестный номер. Игра в прятки окончена. Наказание за поражение…> Темная человеческая фигура, в которой, казалось, отчаянно бились и кричали сотни других фигур, вооружилась огромной косой и двинулась по воздуху навстречу Аяксу. Всемогущественная. Неотвратимая. Будто… <…смерть>. Коса, сплетенная из мрака, взметнулась. Аякс понимал, что должен уйти с траектории удара, но не мог шевельнуться. Из горла толчками вырывалось тяжелое дыхание. Застывший, будто ледяная скульптура, он беспомощно наблюдал, как острие косы несется навстречу. Одиннадцатый был жнецом, который явился забрать положенную ему душу. — Не стой столбом! — раздался крик. — Беги, если хочешь жить! Крепкая рука в отороченной мехом перчатке ухватила Аякса над локтем и рывком потащила за собой. Издав безмолвный крик, он чуть не влетел в сугроб, но рука уже перехватила его за шкирку, выдернула из снега и потянула дальше, к лесу. Аякс с трудом успевал переставлять ноги. Впереди маячило пятно. Сморгнув выступившие от ужаса слезы, Аякс обнаружил перед собой женщину. Ее длинные серые волосы с белыми проблесками развевались за спиной. Когда женщина оглянулась, оценивая обстановку за спиной, Аякс мельком разглядел ее молодое, лет тридцати, лицо и сосредоточенный синий глаз. На другие подробности времени не оставалось: коса Одиннадцатого взмахом отсекла верхушки елей, и сверху посыпались колючие ветки. — Беги, беги, не останавливайся! — вскричала женщина. Аякс покорно следовал за ней. За спиной раздался вой. Обернувшись через плечо, Аякс увидел, как из многочисленных темных разрывов в пространстве появляются создания, похожие на деформированных псов. Легко взрывая снег когтистыми лапами, они неслись, припадая к земле, и просачивались между деревьев. Их черные зубы жадно клацали. Глаза, пылавшие холодным белым светом, ни на миг не выпускали жертв погони из виду. «Гончие», — шепнула себе под нос женщина. И немедля ускорила шаг. Вскоре они выбежали на поляну, где Аякс увидел огромную машину, похожую на металлического альбатроса. Белый корпус сливался со снегом. Размах крыльев потряс бы любого инженера Снежной. За стеклом в передней части машины виднелись очертания комнаты — Аякс отчетливо различил два кресла, перед которыми располагалось нагромождение кнопок и рычагов. Даже в руинах Каэнри’ах он не видел ничего подобного. — Шевелись! — прикрикнула женщина. — Давай, быстро к кораблю! «Корабль»? Нет уж. Аяксу доводилось плавать на кораблях. Уж чем-чем, но кораблем машина точно не являлась. Женщину не интересовали такие тонкости. Заметив, как потрясенный Аякс замедлил шаг, она грубо толкнула его вперед себя и рывком развернулась, встречая подступающих гончих градом ледяных вспышек. От ее могущества затрещал воздух. Сраженные атаками, гончие отлетали прочь, ударялись об деревья и с жалобным скулежом падали в снег. В этот момент со стороны машины донеслось протяжное шипение, и на оцарапанном корпусе проявился контур двери. — Быстро внутрь! — велела женщина. Аякс торопливо перемахнул через ступеньки металлической лестницы. Его встретило живительное тепло. Искушение отдаться в его власть было велико, но Аякс не мог отплатить спасительнице равнодушием. Он развернулся и, взяв на прицел ближайшую гончую, хотел атаковать ее водяным кинжалом… Погодите-ка. А куда подевался Глаз Бога? Аякс принялся судорожно рыскать по карманам. Пусто. Пусто… Пусто! Черт! Для победы над Предвестниками сил Глаза Бога было недостаточно, и Аякс на долгое время утратил к нему интерес. И вот теперь, когда Глаз Бога наконец понадобился, он бесследно исчез. Элементальные силы больше не слушались. Но как такое возможно? Неужели Аякс потерял его в Квантовом море, пока пытался вернуться в родной мир? Да возможно ли вообще потерять Глаз Бога? Впрочем, у Аякса оставалось еще одно средство. Нервно облизнув потрескавшиеся губы, он вытащил на свет Глаз Порчи. Вот только… «Если я использую Глаз Порчи без Глаза Бога, мне крышка». К сожалению, кровавая история Фатуи знала немало печальных примеров. Пришлось Аяксу сунуть Глаз Порчи обратно в карман и осмотреться в поисках другого оружия. Ему на глаза попался приставленный к стене лук. Вот оно! Пускай Аякс снова стал ребенком, пускай он не обладал прежней силой, а в его жилах больше не тек азотит, тело помнило отработанные годами навыки. Схватив лук, он спрыгнул на нижнюю ступеньку и, одним уверенным движением оттянув тетиву, спустил стрелу. Та с пронзительным свистом рассекла поляну и пригвоздила гончую, нападавшую на женщину, к дереву. Женщина не упустила шанс и рванулась от разъяренной стаи к «кораблю». За стеной леса появился Одиннадцатый. Пространство вокруг него гудело и вибрировало, деревья со скрипом кренились к центру поляны, будто намеревались стать для беглецов крышкой гроба. Коса в его руках дрожала, изнывая от жажды крови. За спиной неистово плясал истрепанный плащ, порожденный переизбытком тьмы. Повинуясь воле господина, упавшие гончие встали. Из их ран сочилась вязкая черная субстанция, но они лишь оскалили злобные пасти и бросились за женщиной. Аякс снова натянул тетиву. Женщина, не оборачиваясь, повела рукой, и посреди поляны в мгновение ока выросла вздыбленная ледяная стена. Коса, которая как раз закончила описывать в воздухе широкую дугу, ударилась об ее поверхность и гулко задрожала. Стена выстояла. Впрочем, Аякс уже видел, как ее поверхность стремительно покрывается трещинами. От ярости Одиннадцатого лес содрогнулся. — Серафина! Она споткнулась, упала коленом в снег, чертыхнулась, поднялась, из последних сил припустила к лестнице. Отбросив лук, Аякс потянулся навстречу. Как только женщина оказалась достаточно близко, он со всей силы, которую только смог собрать в своем четырнадцатилетнем теле, втащил ее внутрь, и женщина сильным ударом кулака по кнопке закрыла дверь. Она не сказала ни слова. Радоваться было рано: они еще не спаслись. В легких скопился морозный воздух. Хрипло дыша, Аякс двинулся следом за Серафиной в глубины корабля, по длинному коридору, каждый шаг в котором разносился гулким эхом. Осматриваться было некогда. Серафина вбежала в комнату, которую Аякс приметил снаружи. Наверное, это было подобие кабины пилота, какие строили в своих колоссальных големах жители Каэнри’ах. Первым делом Серафина бросилась к кнопкам и рычагам. Ее пальцы запорхали над панелью управления. Поскольку Аякс решительно не понимал смысла ее действий, он бестолково топтался в углу — до тех пор, пока Серафина не велела ему нажать большую синюю кнопку на стене. Как только Аякс подчинился, пол корабля сильно дрогнул. Необычайная машина начала взлет. Потрясенный, Аякс опустился в свободное кресло рядом с Серафиной. Корабль с ревом поднимался над лесом, и совсем скоро в окне появились очертания окутанной туманом реки. Аякс даже не думал, что они с Серафиной пробежали такую огромную дистанцию. Внезапно корабль содрогнулся от сильного удара. Раздался оглушительный скрежет: коса Одиннадцатого прочертила на металлическом боку длинную глубокую полосу. Он пытался вскрыть корпус, но тот оказался крепким, и Серафина, потянувшая еще пару рычагов, все же сумела оторваться от преследования. На время. За спиной Одиннадцатого распахнулись черные крылья. Его жуткий темный силуэт взмыл над лесом и устремился за кораблем. «Нам не уйти», — в ужасе осознал Аякс. Серафина сохраняла спокойствие. Неотрывно глядя на приборную панель, она бормотала себе под нос: — Так… Координаты, координаты… Черт возьми, какие координаты? — Она резко выдохнула и тряхнула головой. Судя по всему, она привыкла говорить сама с собой. — Надо оторваться. Сбежать в другую пузырьковую вселенную? Нет, с ним на хвосте это слишком рискованно. Значит, надо прыгнуть прямо в Квантовое море, но как можно дальше отсюда. В таком случае… Она нажала несколько кнопок, и корабль начал набирать скорость. — Пристегнись, — бросив мимолетный взгляд на Аякса, строго велела она. Опустив глаза, Аякс обнаружил встроенный в кресло ремень. Он напоминал ремни на военной форме Фатуи, тоже застегивался на плотную защелку. Аякс торопливо сделал так, как сказала Серафина. Уже через пару мгновений ошарашивающее давление вжало его в спинку кресла. Приборная панель тревожно заискрилась. — Знаю, знаю! — вскричала Серафина. — Давай, развалина ты старая, потерпи еще немного! Даже не думай ломаться, а не то я сдам тебя Асте на металлолом! Машина, казалось, задумалась над своим поведением — и больше не искрилась. Пространство вокруг начало стремительно меняться. Небо раздвинулось, обнажив уже знакомую Аяксу звездную пустоту. От воспоминания о дрейфе в Квантовом море сердце испуганно сжалось, но Серафина действовала без колебаний, и у Аякса не оставалось другого выбора, кроме как довериться ей. Перед тем, как корабль вошел в Квантовое море, Аякс повернул голову. Сквозь боковое окно был виден силуэт Одиннадцатого. Он летел рядом с кораблем. Острие его косы оставляло в небе разрывы, из которых появлялись крылатые гончие. Облик Одиннадцатого был воистину ужасающим — сплетенный из тьмы человек неестественных размеров и форм, в котором беспрестанно сталкивались тысячи образов. Тот, кого боялись все копии Аякса. Тот, кого в мрачном смирении ждали Девятый и Сороковой. И… Только сейчас, когда от грозного противника Аякса отделял корпус корабля, он наконец смог осознать, кто именно его преследует. В сплошном мраке разглядеть это было непросто, но Аякс все же узнал и очертания доспеха, и рогатую маску с круглым оком, и меховой ворот, который напоминал скорее гриву хищника. Одиннадцатый был Королем Демонов. В голове Аякса наконец утвердился факт — очевидный, но оттого не менее пугающий. Одиннадцатый был еще одной его копией. И он, похоже, вел в Квантовом море охоту за другими своими версиями. За Девятым. За Сороковым. За Аяксом. Голос Одиннадцатого зазвучал у Аякса в голове. <Я найду тебя, неизвестный номер, — посулил он. — У меня тысячи глаз. Во всем Квантовом море не существует ни одного места, где ты бы мог скрыться>. Сознание обожгло. Аякс безмолвно вскрикнул. Серафина наградила его изумленным взглядом, а затем, решительно хлопнув по ближайшей кнопке, наконец направила дребезжащий корабль прямиком в звездный разрыв. Им удалось ускользнуть.

Конец музыкального фрагмента

              Когда разрыв затянулся, Одиннадцатый остался парить в воздухе. Плащ за его спиной развевался без единого порыва ветра. Длинные пальцы в металлической перчатке с заостренными концами сжимали рукоять косы. <Упустил>, — сказал один голос в голове. <Поглотить столько сил — и все еще быть не в силах одолеть Серафину. Это позор>, — ответил другой. <Это прелесть охоты! Прелесть, прелесть, прелесть! Охоты, охоты, охоты!> — заладил третий. Свободная от косы рука Одиннадцатого с лязгом сжалась в кулак. <Заткнитесь. Вы все… просто помолчите>. Они послушно притихли, но длилось это недолго. Каждому фрагменту Аякса, поглощенному Одиннадцатым, хотелось высказать свое мнение о ситуации. Они пререкались, суетились, осуждали, насмехались — и говорили при этом все одновременно, так громко, что в висках вспыхнула боль, а тьма, из которой Одиннадцатый состоял уже почти целиком, принялась неконтролируемо расползаться по серому зимнему небу. <Я сказал вам ЗАТКНУТЬСЯ!> — вскричал он. Единственным способом утихомирить их было припугнуть каждого своей личной болью. Погруженные в кошмары, они наконец смолкли. Наступила блаженная тишина. Одиннадцатый взялся за голову. Каждое движение причиняло немыслимую боль — как снаружи, так и изнутри. Но он давно научился с этим жить. Лишь бы только… <…> …это поскорее закончилось.

* * *

Аякс и Серафина долго молчали, не решаясь даже переглянуться. Аякс прокручивал в голове встречу с Одиннадцатым. Что, черт побери, происходит в Квантовом море? Почему одна из его копий внезапно стала… такой? Тьма, из которой состоял Одиннадцатый, отличалась от всех знакомых Аяксу субстанций. Она напоминала скверну, но точно ей не являлась — эту заразу Аякс узнал бы из тысячи. Пальцы нервно впивались в подлокотники кресла. В голове засел иррациональный страх: что, если Одиннадцатый все еще за окном? Летит рядом с кораблем, готовит для удара косу… — Эй. Аякс невольно вздрогнул. — Не переживай, — Серафина, прежде строгая, смягчилась. — Пока что ему нас не догнать. Звучало не слишком обнадеживающе. Аякс не представлял, что будет делать, если снова столкнется с этим монстром. Он лишился подходящего оружия, стал маленьким и слабым. Уровень навыков попросту не соответствовал физической подготовке его нынешнего тела — плечи до сих пор ныли, хотя он сделал всего два выстрела. К тому же без Глаза Бога Аякс остро ощущал на себе воздействие темной энергетики, из которой состоял Одиннадцатый. Он чувствовал себя так, словно опять стал ребенком, свалившимся в Бездну. Дрейф или осмысленный полет — это все еще было путешествие по неизвестному пространству навстречу неизвестному будущему. Отвернув голову, Аякс взглянул в боковое окно. К счастью, Одиннадцатого там не было. «Смогу ли я когда-нибудь покинуть это место?» Серафина нажала еще несколько кнопок и ушла в заднюю часть корабля. Аякс остался один. Подтянув колени к груди, он беспомощно глядел сквозь стекло на Квантовое море и пытался выйти на связь с Девятым или Сороковым. Оба молчали. Остальные копии после встречи с Одиннадцатым и вовсе исчезли — наверное, испугались, что Одиннадцатый обнаружит через Аякса их присутствие. — Вот, — подала голос возникшая на пороге Серафина. — У тебя замерзший вид. Я подумала, тебе стоит переодеться и выпить чаю. Обернувшись, Аякс обнаружил в ее руках две кружки, над которыми поднимался пар. Одна кружка была простой, черной, а по второй тянулась надпись на незнакомом языке. Под мышкой Серафина принесла стопку чистой, а главное, теплой одежды. Перед тем, как принять сменную одежду, Аякс еще раз внимательно изучил свою спасительницу. Пускай она выглядела молодо, ее глаза выдавали человека, повидавшего на своем веку немало испытаний и лишений. К тому же ее лицо и руки были сплошь покрыты шрамами: один тянулся через губу, второй — через бровь, третий рассекал щеку, а уж количество мелких царапин на пальцах невозможно было пересчитать. Серафина явно оставила за спиной немало тяжелых битв. Впрочем, ее опыт и мастерство Аякс оценил еще во время драки с гончими. Длинные серые волосы, заправленные справа за ухо, спадали до лопаток тяжелыми волнами. Из-за проблесков тонких белых прядей казалось, что Серафина постоянно озарена серебряным светом. Ее синие глаза были холодными и ясными, как замерзшая родниковая вода. Над губами, приоткрытыми в молчаливом ожидании, темнела озорная родинка. Внутри корабля было тепло, поэтому Серафина скинула шерстяное пальто, пострадавшее от гончих, и осталась в облегающих черных брюках, заправленных в высокие сапоги, белой кофте с широкими рукавами и приталенном коричневом жилете. Аякс так и не заметил нигде Глаза Бога. Впрочем, он не удивился. Кевин тоже не обладал Глазом Бога, но при этом владел стихией Крио на уровне, о котором никто из обитателей Тейвата не мог и помыслить. Миры Воображаемого Древа отличались друг от друга. Возможно, Серафина прибыла оттуда, где о Глазах Бога даже не слышали. Приняв одежду, Аякс благодарно кивнул. — Переодеться можешь в соседней каюте, — указав большим пальцем себе за спину, сказала Серафина. — Поговорим обо всем, как вернешься. «Поговорим». Аякс улыбнулся, не сумев сдержать горечь, и спешно покинул кабину пилота. Одежда, которую выдала ему Серафина, выглядела непривычно: штаны с наколенниками из прочного, но податливого материала, высокие ботинки на шнуровке, черная кофта с воротом, короткая куртка с капюшоном и вставками из того же материала, что и наколенники. Вдобавок Серафина дала длинный красный шарф. Такая одежда не спасла бы от холода предыдущей пузырьковой вселенной, но на корабле ее хватало с лихвой. Переодевшись, Аякс метнул быстрый взгляд в зеркало и вдруг подумал, что такой прикид мог бы понравиться Тевкру. В уголках губ обозначилась слабая улыбка. Аякс прихватил с собой куртку с шарфом и вернулся в кабину пилота, где его терпеливо дожидалась кружка с чаем. Серафина сидела на своем месте, изучала книжку, от которой пахло сыростью и древностью. Аякс заметил на страницах карандашный текст — кто-то дополнил книгу своими заметками. — Меня зовут Серафина. А ты?.. Аякс показал несколько жестов, но Серафина их не поняла. Что ж, попробовать стоило. Тогда он выставил ладонь и принялся водить по ней пальцем, будто что-то писал. — Ах! — воскликнула, едва не облившись чаем, Серафина. — Погоди-ка. Она отложила свой пахучий талмуд и отошла в дальнюю часть кабины, к узкому шкафу. От Аякса не укрылось сложное выражение ее лица. Серафина жалела его. Аякс скрестил руки на груди и отвернулся к боковому окну. Конечно, он понимал. Серафина не знала его предыстории и видела перед собой немого четырнадцатилетнего мальчишку. Но что бы она сказала, разглядев под этим невинным обликом монстра? Какое бы лицо сделала, узнав обо всех грехах, которыми Аякс оброс за шесть лет эксперимента «Одиннадцать»? Стала бы предлагать чай человеку, который голыми руками пытал солдата Фатуи, чтобы узнать об убежище Сандроне? Его душа была запятнана тьмой и кровью. Облик ребенка мог скрыть эти следы, но не стереть. Даже если бы Аякс целиком сменил внешность, он бы так и остался чудовищем. Серафина вернулась с блокнотом и ручкой. Аякс, поразмыслив, написал свое настоящее имя. Все равно в Квантовом море секреты Предвестников никого не интересуют. Здесь не было Фатуи, не было Царицы, не было даже ненавистной железной руки. Словно кто-то ластиком стер жизнь Аякса и решил нарисовать ее заново — только в уголке страницы осталась незамеченной память. Серафина, прочитав написанное, кивнула. Поскольку она ничего не спрашивала, лишь молча изучая Аякса с ног до головы, он склонился над блокнотом, задумчиво постучал ручкой по носу и спросил:

Ты знаешь, кто нас преследовал?

Он хотел понять, как много ей известно. — В Квантовом море его называют Мрачным Охотником, — ответила Серафина. «Наверное, Одиннадцатым его называют только мои копии», — догадался Аякс.

Откуда он взялся?

— Никто не знает. Возможно, пузырьковая вселенная, из которой он прибыл, давно опустилась на дно Квантового моря. Говорят, теперь он странствует по разрушенным мирам, поглощая силы собственных копий. В результате он обрел могущество, сравнимое с божественным, но утратил человеческий облик. «Вот оно что». Аякс сдвинул брови. Это объясняло, с какой целью Одиннадцатый охотился за своими копиями, как объясняло и неконтролируемый страх остальных Аяксов. Если Серафина права, Девятый и Сороковой уже наверняка мертвы. «И зачем они только решили помочь? Они ведь явно могли видеть мое истинное нутро. Неужели не понимали, что спасают монстра?» Задумавшись, Аякс не сразу заметил, как пристально его изучает Серафина. — Мне больше интересно, — сказала она, кивком напомнив Аяксу про чай. — Откуда в Квантовом море взялся ты? Обычно люди оказываются низвержены сюда вместе со своими мирами. Но ты одиночка. Редкое явление, а тебе, ко всему прочему, еще даже пятнадцати наверняка нет. Прежде, чем написать ответ, Аякс взволнованно постучал ручкой по странице.

Упал.

Серафина опечаленно улыбнулась. — Не повезло тебе с местом падения, Аякс. Прежде, чем она отвернулась, чтобы проверить приборы, Аякс успел написать еще одну фразу. Серафина прочитала ее, слегка приподняв брови. Аякс подметил, что она всегда делает такое выражение лица, когда внимательно всматривается.

Ты можешь рассказать о Квантовом море? И об этой машине? Никогда не видел ничего подобного.

Серафина засмеялась. — Да уж, если бы я рассказала о ней в своем мире, меня бы сочли сумасшедшей. Пей чай. — Уголки ее губ дернулись в усмешке — по одному лишь их изгибу было ясно, насколько Серафина привыкла к одинокому странствию по Квантовому морю. — В этом месте все равно не существует конечных целей, а значит, и спешить некуда. Успеем поговорить обо всем на свете. Она прожала несколько кнопок — по ее словам, направила корабль к пузырьковой вселенной, где можно было найти укрытие и пополнить припасы. Аякс наблюдал за ее движениями. В этом мире не существует конечных целей. Значит ли это, что Серафина пыталась выбраться из Квантового моря и потерпела неудачу? А ведь Аякс надеялся, ее удивительный корабль, способный свободно перемещаться по этому аномальному измерению, станет ключом к несуществующей двери. Серафина коротко рассказала Аяксу о Квантовом море. Большую часть этой информации он знал и так. — Несчетное число пузырьковых вселенных — обломков миров, упавших с Воображаемого Древа — медленно погружается на дно Квантового моря. Я слышала даже, что Древо поглощает из моря то, что остается от разрушенных миров, и использует эту энергию для создания новых. Аякс вздернул брови. Удивительно. Шесть лет назад он и подумать не мог, что однажды окажется в подобном месте да к тому же будет обсуждать столь сложные материи. — Предупреждая твой вопрос… Да, выбраться из Квантового моря возможно. Только никто не знает, как. — Серафина неотрывно глядела за окно. В ее глазах, внезапно оцепеневших, отражался свет звезд. — Я долгое время думала, что эта машина сможет проложить мне дорогу обратно, но она подходит лишь для путешествия по Квантовому морю, а не за его пределы. Они синхронно потянулись к кружкам и сделали по глотку. По телу расползалось живительное тепло. Откинувшись на спинку кресла, Аякс наконец почувствовал себя расслабленно и на время даже забыл об Одиннадцатом. Интересно. «Проложить мне дорогу обратно». Имела ли Серафина в виду Воображаемое Древо — или свой родной мир? Но в таком случае она тоже попала в Квантовое море одна? Аякс хотел спросить, но передумал. Выражение лица Серафины было слишком сложным — ему показалось, она не настроена об этом говорить. Хоть она и выглядела молодо, она явно прожила гораздо больше трех десятков лет. И, возможно, большую часть своей жизни провела здесь, в Квантовом море, без надежды вернуться домой. Не слишком-то хочется рассказывать о таком первому встречному. — Я нашла ее в одной пузырьковой вселенной, достаточно большой и стабильной, — продолжила Серафина. — Поскольку машина помогала перемещаться по Квантовому морю, я решила назвать ее кораблем. Не удержавшись, Аякс написал:

А название у него есть?

— Название? — удивилась Серафина. — Я никогда о таком не думала. Он работает. Этого мне достаточно.

Знаешь, очень зря. Говорят же: как корабль назовешь, так он и поплывет. Может, если бы ты дала ему какое-нибудь крутое имя, вроде «Квантовый беглец» или там «Разрушитель границ», у тебя бы все получилось.

Серафина взглянула на него, как на идиота. А потом засмеялась. Немного горько, но это все же помогло ей отвлечься от мрачных мыслей. — Может, ты и прав. Я подумаю. Название должно быть очень точным, тебе так не кажется? А то иначе можно нечаянно вывалиться из Квантового моря. Или попасть в мир, который очень похож на твой, но на самом деле совершенно противоположный. Аякс улыбнулся. Они с Серафиной несли чушь, но обсуждали ее на полном серьезе.

Знавал я человека, который случайно перепутал вероятность и в каком-то смысле спас таким образом оригинальный мир.

— Ха, — отозвалась Серафина. — Для человека твоего возраста у тебя была удивительно насыщенная жизнь. Аякс отложил блокнот на подлокотник кресла. «Ты даже не представляешь». Отвернув голову к окну, он принялся изучать однообразные виды. Интересно, бывал ли Кевин в Квантовом море? Знал ли, как можно отсюда выбраться? И… Рука Аякса невольно легла на карман, куда он переложил прощальное письмо Кевина. К счастью, оно не выпало даже после ожесточенной борьбы с Квантовым морем. Сама история Аякса едва не разлетелась вдребезги — а письмо осталось. Словно, за исключением Глаза Порчи, было последней ниточкой, которая связывала с реальностью. Что бы сказал Кевин, узнав, какой путь в итоге избрал для себя Аякс? Задумавшись, он не сразу заметил, что его правая рука покрылась странными мерцающими частицами. Они напоминали квадраты, которые то тускнели, то снова вспыхивали. В месте, где они возникали, кожу неприятно покалывало. Удивленный, Аякс поднял руку, пытаясь рассмотреть квадраты поближе, как вдруг все его тело охватила боль. Квадраты перекинулись на вторую руку, на ноги, опутали шею, засияли на лице. Казалось, они пытались разорвать Аякса на части. Он то рассыпался, то собирался снова — но уже не таким целостным, как раньше. Будто был не человеком, а скоплением записанных в Ирминсуль данных. И понемногу стирался. Аякс пришел в себя уже на полу. Рядом на корточках сидела обеспокоенная Серафина. Кружка слетела с подоконника и разлетелась осколками. Аякс чувствовал себя схожим образом. Его будто разорвали на фрагменты, а собрать обратно в первозданном виде уже не смогли. Из груди вырывалось тяжелое дыхание. Левую руку до сих пор опутывали квадраты. Их мерцание казалось теперь зловещим. «Что… Почему я…» Это маленькое тело было слишком слабым. Аякс покачнулся. Пол рванулся навстречу. Серафина потянулась вперед, попыталась перехватить его, но Аякс уже ударился лбом об пол — и лишился сознания.

* * *

<Нет цел□стно□ти>. Тихий вдох… <Ра□ще□□ение не□збе□□□>. Сознание рассыпалось. Голоса других копий, прежде столь отчетливые, теперь звучали приглушенно, и к тому же Аякс никак не мог понять смысл их слов. Будто вместе с фрагментами его личности в глубинах Квантового моря сгинула и способность воспринимать буквы. <Эй, неизвестный номер>. Эти слова Аякс разобрал на удивление хорошо. <Ты до□жен жить. В□ что бы то ни □та□□>. Резкий импульс — и Аякс вновь обрел способность воспринимать окружающий мир. В висках пульсировала боль. Ощущение было таким, будто к сознанию приложили раскаленную железку. Поморщившись, Аякс кое-как разлепил глаза. На него безразлично уставился высокий белый потолок. — А, вот и твой пацан очнулся, — раздался поблизости девчоночий голос, довольно грубый и к тому же нахальный. — Мы как раз тебя обсуждали, дорогуша! Хотя погоди-ка. Мы обсуждаем тебя часа два. И я, если честно, уже устала и хочу жрать. Аякс повернул голову. Он лежал в просторной белой комнате, до отказа набитой немыслимыми приборами и машинами. Аякс невольно поежился: эта россыпь разноцветных лампочек напомнила о лаборатории номер восемь. Пытаясь отвлечься, он отыскал взглядом Серафину. Та стояла, привалившись спиной к стене, и следила за третьим человеком в комнате — девчонкой с двумя высокими розовыми хвостами и раскосыми голубыми глазами. Девчонка носила просторную черную кофту с рисунком попугая, окунавшего клюв в кружку с кофе, рабочие штаны с множеством карманов и высокие ботинки на массивной подошве. Аякс не сумел точно определить ее возраст, но решил, что девчонке около восемнадцати лет. — «Жрать»? — выгнула бровь Серафина. — О, всевышние боги, Аста… — Что? — возмутилась та. — Я всего лишь называю вещи своими именами. Я же не виновата, что вы двое ворвались ко мне прямо перед обедом! Аякс потихоньку сел. Серафина хотела помочь, но он жестом дал понять, что все в порядке. Из побочных эффектов осталась только ноющая боль в висках — с этим можно было примириться. — Не спеши, дорогуша, — выступила вперед Аста. — Давай-ка прежде всего обсудим твое состояние. Пока она двигала стул и устраивалась с таким видом, будто опускается на королевский трон, Серафина сложила руки на груди. От Аякса не укрылся ее беззвучный вздох. Серафина выглядела непривычно обеспокоенной. А ведь эта женщина не дрогнула даже перед ужасающим ликом Одиннадцатого. — Меня зовут Аста, — закинув ногу на ногу, представилась та. — И кстати, ты должен мне две тысячи кредитов за консультацию. Аякс вопросительно вздернул брови. — Не обращай на нее внимания, — посоветовала Серафина. Аста хмыкнула. — Вот так и получается, что я вечно остаюсь на мели. Ладно. Шутки в сторону. Новости у меня не радужные: если говорить коротко, твое сознание умирает. Вздрогнув, Аякс невольно обхватил себя руками. По левой до сих пор тянулась вереница мерцающих квадратов. Стараясь не думать о них, Аякс жестом попросил блокнот и ручку, а когда Серафина передала их, торопливо, с трудом сдерживая дрожь, написал:

А если все-таки поподробнее?

Порывшись в карманах, Аста отыскала соломку, сунула одну в зубы, вторую предложила Аяксу. Тот замотал головой. Аста пожала плечами и перебросила пачку на стол. — Если говорить длинно и заумно, ты находишься в состоянии, которое называется «квантовым несоответствием». Оно возникает при нарушении целостности истории. Ты ведь понимаешь, что я имею в виду? Аякс задумался. Он вспомнил о Трансцендентном Лике — маске Капитано, которая поглощала силу человеческих историй. Аста по-своему истолковала его молчание. — Дилетанты, — пробормотала она. Затем, потрясая перед носом Аякса соломкой, принялась терпеливо разъяснять: — Видишь ли, однажды ученые всерьез задумались, почему мировое древо называется Воображаемым. Неужели кто-то его воображает? А раз так, чем на самом деле являются миры? А люди, которые их населяют? Быть может, мы всего лишь персонажи истории, которую прямо сейчас кто-то придумывает. В таком случае каждый из нас — это лишь созданный автором образ. Набор данных, который обрел самосознание, но все еще остается скован вводными значениями. Заметив, как челюсть шокированного Аякса медленно, но верно ползет вниз, Аста покровительственно взмахнула соломкой. — Ай, расслабься, не думай об этом слишком уж усердно! Я это так, для общего развития. Просто чтобы ты понимал, почему я говорю о каких-то там историях. История — это совокупность прошлого, воспоминаний, личности, внешнего облика… Короче, всего, что делает тебя тобой. Аякс нахмурил брови. Он вспомнил, как сражался с Квантовым морем, пытаясь вернуться в реальность, и как от него понемногу отлетали осколки.

Выходит, с моей личностью — с моей историей — что-то произошло?

Аста кивнула. — Как я уже сказала, ее целостность нарушилась. Некоторые фрагменты потерялись, и без этих фрагментов части расколовшейся истории стали противоречить друг другу. Пытаясь осознать услышанное, Аякс потер переносицу. — Давай продолжим аналогию с авторами и персонажами, — предложила Аста. Аякс не пришел от идеи в восторг, но все же согласился. — Представь, что про тебя написали книгу. В начале ты был наивным слабым мальчишкой, а к концу стал… ну, допустим, королем. Если прочесть историю целиком, такой поворот событий покажется логичным. Ты прошел многочисленные испытания, вырос, поумнел, многому научился, а корона стала твоей заслуженной наградой. Но что, если вырвать из книги несколько десятков страниц?

Мальчишка станет королем за пару глав без единой на то причины.

— Именно! — щелкнула пальцами Аста. — Ты наверняка сочтешь такую историю дурацкой и захочешь от нее избавиться.

Получается…

Рука Аякса на пару секунд замерла над страницей.

Мир хочет избавиться от моей истории, потому что считает ее дурацкой?

— В общих чертах, — вздохнула Аста. — Твое физическое состояние не соответствует твоей истории. Возникает диссонанс. Как может такой юный пацан столько всего помнить? Откуда у него такие навыки? Такие знания? Подобно читателю, вселенная задается этими вопросами — и хочет всеми силами исправить неудачную историю. Но она не может дописать недостающие страницы, поэтому вынуждена пользоваться теми, что уже есть. Она будет переставлять буквы в твоей истории до тех пор, пока ты не станешь кем-то совершенно другим. Иными словами, пока сама твоя личность не рассыплется на кусочки. По рукам Аякса пробежались мурашки. Он вспомнил то странное ощущение, которое охватило его перед пробуждением — ощущение того, что больше не способен понимать слова, утрачиваешь само знание о том, что такое буквы. Так страшно ему не было даже во время встречи с Одиннадцатым. Он не знал, что сказать. Поэтому написал лишь короткое:

Я понял.

— Соображаешь, — похвалила Аста. — Серафине понадобилось не меньше часа и штук сто дополнительных вопросов, чтобы наконец во всем разобраться. Та вздернула подбородок. — Я просто люблю понимать детали. Давай лучше обсудим самое важное. Что мы можем со всем этим сделать? Как помешать расщеплению сознания? — Ну, я могу временно стабилизировать состояние Аякса. Что касается остального… — Аста развела руками. — Квантовое несоответствие можно разрешить лишь одним способом — устранить диссонанс. Восстановить целостность истории. Собрать хотя бы наиболее крупные ее осколки и попытаться склеить воедино. Серафина встревоженно потерла шрам, пересекавший губу. — Аякс, милый, у тебя есть идеи, где можно их найти? — Как ты вообще ухитрился нарушить целостность истории? — подхватила Аста. Аяксу не хотелось писать столько текста, но делать было нечего. Он коротко поведал о том, как провалился в Квантовое море (упустив подробности о мятеже в Заполярном Дворце и о сражении с Царицей), как дрейфовал там, пока не увидел фрагменты родного мира. Как после попытался вернуться в реальный мир, но терпел неудачу за неудачей — до тех пор, пока не привлек внимание Девятого. Наконец, он с неохотой рассказал о пришествии Одиннадцатого. Серафина прочитала все это с привычно вскинутыми бровями. Аста же нахмурилась, взглянула сначала на Серафину, затем на Аякса. Постепенно ее лицо озарилось пониманием. — Обалдеть! Я-то думала, Мрачный Охотник явился за Серафиной. А его, оказывается, заинтересовал ты, дорогуша. Ты одна из его копий. Он приметил тебя в Квантовом море, а когда не смог закончить начатое, последовал за тобой в пузырьковую вселенную. До чего же жуткий тип. Аякс подметил в словах Асты деталь, о которой не задумывался раньше.

Почему ты думала, что Мрачный Охотник пришел за Серафиной?

— Потому что он преследует меня с тем же остервенением, что и собственные копии, — со вздохом объяснила Серафина. Ей явно не хотелось, чтобы Аякс об этом знал, но тайну уже выставили на всеобщее обозрение. — Нет, я не одна из его копий. И причину преследования не знаю. Могу сказать лишь, что мы сражаемся уже много десятков лет, и как видишь, пока без победителей. «Одиннадцатый преследует Серафину? — удивился Аякс. — Может, хочет заполучить ее корабль для путешествия по Квантовому морю? Но зачем? Он и сам неплохо по нему перемещается. Или Серафина знает о возможностях корабля не все?» — Мрачный Охотник! — неожиданно вскричала Аста. — Объясни причину такой бурной радости, — попросила Серафина. Аста вскочила со стула и принялась наматывать круги по комнате. Теперь, когда ее захватила новая идея, она и думать забыла об обеде. — Как ты сказал? Сороковой испугался, что Девятый, появившись в Квантовом море, привлечет внимание Мрачного Охотника. Но почему он так подумал? И как Мрачный Охотник узнал, в каком мире следует тебя искать? Припомнив о голосах своих копий в голове, Аякс написал:

Между всеми моими вероятностями здесь существует связь.

Аста закивала. — Да-да, это распространенное для Квантового моря явление. Мои копии тоже со мной разговаривают. Поэтому я и стала такой умной. — Серафина с Аяксом синхронно закатили глаза. — Истории разных версий одного человека резонируют друг с другом. Мрачный Охотник научился улавливать этот резонанс — и таким образом находить свои копии. Мы можем воспользоваться тем же приемом. — Осколки истории Аякса вступят в резонанс с уцелевшей частью, — догадалась Серафина. — И таким образом Аякс сможет их найти. Аста победоносно усмехнулась. — Дайте пару дней. У меня есть один прибор, но нужно довести его до ума. Я соберу вам нечто вроде локатора. Он будет улавливать волны, возникающие в результате резонанса основной истории Аякса с осколками. — А я займусь починкой корабля, — вздохнула Серафина. — Мрачный Охотник и его гончие повредили добрую половину корпуса. Летать в таком состоянии по Квантовому морю, да еще в неизвестные пузырьковые вселенные, слишком опасно. Затем они одновременно взглянули на Аякса. — Что касается тебя, дорогуша, — медленно проговорила Аста. — Тебе нужно срочно начать строить себе новую историю.

* * *

Следующие дни прошли в суете, но в то же время стали для Аякса островком спокойствия и умиротворения. Пожалуй, впервые с окончания Сентября Катастроф он позволил себе взять паузу. В Квантовом море не было Фатуи — а значит, не было и объектов для мести. Тело снова стало обычным, и Аякс, наслаждаясь этим, активно помогал Серафине с починкой корабля. Он вспомнил, каково это — чувствовать холод, делать после мороза глоток горячего чая, прятать замерзшие руки в варежки, ощущать, как лицо покалывают снежинки. Иногда он подолгу стоял на балконе большого здания, которое Аста называла станцией «Хорс-8», и смотрел на заснеженные горы, размышляя, не стоит ли ему остаться в Квантовом море навсегда. Эта мысль возникла случайно. Глядя на свое отражение, Аякс задумался, что произойдет с его обликом после сбора недостающих фрагментов истории. Неужели он снова станет машиной? Этот живой синий глаз исчезнет, сменившись пустым провалом, в глубинах которого проглядывают шестеренки. Вся левая половина тела станет механической, а по жилам пополам с кровью снова потечет азотит. Аякс ненавидел тело, созданное для него мучителями. Он не хотел снова становиться уродливой машиной, от которой шарахаются даже близкие. Наверное, если бы не квантовое несоответствие, Аякс наплевал бы на месть. Он остался бы здесь. На «Хорсе-8». Или начал бы путешествовать с Серафиной по просторам Квантового моря, изучая такие странные, такие отличные от Тейвата миры. Ему нравилось снова быть ребенком. Исследовать базу, дурачиться с Астой на кухне или после утомительных часов работы над кораблем лепить с Серафиной снеговиков, всегда кривых и каких-то сердитых. Он отдал бы все, чтобы такой беспечный мир стал для него реальностью. Но его личность рассыпалась, а по пятам шел воплощенный кошмар — Одиннадцатый. Аяксу оставалось признать: хочет он этого или нет, ему придется восстановить свою историю. Вместе со всеми пережитыми ужасами, с болью, с чувством вины, с разбитым сердцем и разорванными в клочья мечтами. И раз уж это было неизбежно, он принял решение: он не позволит Квантовому морю сбить его с пути. Он посвятит отмщению Царице всего себя. Всю свою историю, от первой буквы и до точки. А для этого нужно было прежде всего разобраться с квантовым несоответствием. Метод Асты стабилизировать состояние Аякса заключался в том, что ему нужно было как можно скорее создать множество мелких кусочков истории. — Новые знакомства, разговоры, время, проведенное с товарищами — это все части истории! — наставляла Аста. — Чем более значимые элементы тебе удастся создать, тем стабильнее станет твое состояние. Попробуй наладить контакт с Серафиной. Дружеские связи — неотъемлемая часть любой истории. Сказать оказалось проще, чем сделать. Нет, Серафина по-прежнему относилась к Аяксу с мягкостью и добротой. Ее не смутил даже истинный возраст Аякса. «А какая разница? — сказала она, когда Аякс решился спросить об этом. — Знаешь, будь тебе хоть четырнадцать, хоть двадцать пять, с моей точки зрения ты все еще ребенок. К тому же ребенок, которому нужна помощь». Возможно, знай она подлинную историю Аякса, она бы считала иначе. Но Аякс, конечно, не стал ничего рассказывать. Проблема заключалась в другом: Серафину решительно невозможно было вывести на откровенный разговор. Иногда она рассказывала о мирах Квантового моря, иногда молча занималась починкой корабля, напевая отдаленно знакомые мелодии — наверное, реальности копировали друг у друга даже фрагменты песен. Проводить время в ее компании было уютно, но за несколько дней Аякс не узнал решительно ничего нового. Кем Серафина была до того, как попасть в Квантовое море? Как очутилась здесь? Всегда ли путешествовала одна? Человеком, который приоткрыл для Аякса завесу тайн новой спутницы, оказалась Аста. — Серафина-то? О, об ее появлении в этом мире на «Хорсе-8» рассказывают по меньшей мере легенд десять, и все разные. Но тебе повезло. Видишь ли, человеком, который нашел Серафину, была я. Взгляд Асты затуманился. Откинувшись на спинку стула, она взглянула сквозь окно на заснеженные горы — и погрузилась в воспоминания.              

Этот фрагмент можно читать под музыку: РАССВЕТОВ, Юлия Кошкина — Лорелея. Ставьте на повтор

Серафина всегда напоминала Асте звезду, упавшую с неба. Звездой Серафина, конечно, не была, но вот с неба действительно упала. Однажды вечером, когда Аста привычно вышла на балкон «Хорса-8», попить чай и подумать о грядущих проектах, над заснеженными горами появился звездный разрыв. Сквозь эту тонкую расщелину в реальности упала девушка. Ее длинные волосы серебряным знаменем развевались на фоне зимней темноты. Тело, которое с такого расстояния казалось маленьким, почти кукольным, беспомощно неслось навстречу вечным льдам. Аста отставила кружку с нетронутым чаем на перила — и вспомнила о ней только на следующий день. Уже через несколько часов спасательный отряд поднялся в горы. Никто не верил, что можно выжить после падения с такой высоты, но Аста всегда считала пессимистов людьми недальновидными. Ее ставка оказалась верной: девушка-звезда в самом деле уцелела. Аста увидела ее еще издалека. Девушка-звезда стояла, приложив обе ладони к глыбе льда, одному из главных объектов интереса станции «Хорс-8». За морозной толщей виднелись очертания странной машины, похожей на металлического альбатроса. Девушка смотрела на машину, позабыв даже о необходимости моргать, и по неведомой причине по ее бледным, почти белым щекам катились слезы. За ее спиной трепыхался на ветру плащ, похожий на изорванные крылья. Обнаженные руки не замечали ни холода, ни снега, который оседал на коже колкими хлопьями. «Какое же созвездие решило избавиться от столь прекрасной звезды?» — удивилась Аста. Не замечая спасательного отряда, девушка-звезда закрыла глаза, судорожно выдохнула, прижалась к глыбе льда щекой. Аста изумленно застыла. Ее коллеги тоже не решались шевельнуться — все оказались заворожены странными действиями чудной незнакомки. — Так вот оно что… — прошептала девушка-звезда. — Всевышние боги, почему же ты никогда об этом не рассказывал? Вокруг нее начало концентрироваться облако ледяной энергии. Аста хотела подойти, но ближайший коллега перехватил ее запястье и покачал головой — в Квантовом море к любым могущественным существам нужно было относиться с осторожностью. Так что Аста наблюдала издалека. Край плаща девушки-звезды засиял холодным голубым светом. От ее рук по ледяной глади расползлась паутинка трещин. Сначала поверхностные, они с каждой секундой становились все глубже и глубже, пока не прорезали застывшую толщу до самого корабля. Аста не могла поверить своим глазам: «Хорс-8» потратил годы, пытаясь пробиться сквозь этот древний лед, но не сумел даже легонько его надрезать. Незнакомка же управляла им так легко, словно лед был продолжением ее руки. Старая машина, оставленная в горах неизвестным пилотом, освободилась из своего многовекового плена. Девушка-звезда взмахом руки отправила обломки ледяной глыбы прочь, а сама двинулась вперед сквозь снег — и не останавливалась до тех пор, пока ее пальцы не коснулись потрепанного белого корпуса. Аста замерла. Она всегда считала теории о разумных машинах глупыми, но в тот раз невольно задумалась, нет ли между машиной и незнакомкой какой-то особенной, духовной связи. Девушка долго стояла, положив ладонь на бок корабля. Казалось, она молча слушает его скорбную песнь, повествующую о сотнях лет одиночества. Затем, моргнув, девушка обернулась — и наконец впустила в свое сознание образы людей, которые в изумлении толпились на расстоянии нескольких десятков метров. Их присутствие неподдельно ее удивило. «Неужели вы стояли здесь все это время?» — вопрошали ее синие, похожие на январское звездное небо глаза. Так Аста познакомилась с Серафиной. Упавшей с неба звездой.               По словам Асты, Серафина долго не хотела оставлять машину в горах, но все же поддалась на уговоры спасательного отряда и отправилась в тепло. Аста осталась, чтобы позаботиться о транспортировке корабля на «Хорс-8». Позже она выбила проект на восстановление корабля себе. Ей хотелось не только поближе изучить таинственную машину, но и познакомиться с девушкой-звездой, целиком занявшей со дня встречи ее мысли. Поскольку Серафине, как и всякому попавшему в Квантовое море одиночке, некуда было идти, Аста предложила ей работу ассистента. Серафина согласилась. Так девушки стали трудиться бок о бок. — Она и правда не любит говорить о себе, — посетовала Аста. — Но однажды рассказала, что в Квантовое море ее отправил близкий человек. Аякс удивленно вздернул брови. — Уж не знаю, что конкретно произошло, но если это правда, то он настоящий мудак, — рассудила, надкусив соломку, Аста. — Квантовое море — это кладбище всех историй, Аякс. Пускай мы и пытаемся поддерживать их существование, они ведь были отправлены сюда доживать свой век. И рано или поздно непременно исчезнут. Не знаю, кем надо быть, чтобы отправить своего близкого в такое ужасное место. Аякс тоже посмотрел на заснеженные горы. Отсюда мир, в котором находился «Хорс-8», казался полноценным. Частью Воображаемого Древа. Но Аякс знал, что за горами лежит звездная пустота, которая с каждым годом подвигается все ближе к станции. Однажды все здесь — и заснеженные горы, и «Хорс-8», и даже Аста с ее друзьями — сольется с Квантовым морем. И, словно напоминая об этом, в голове то и дело возникал голос: <Расщепление неизбежно>. <Ра□щепление неизбеж□□>. <Р□□щепле□□□ н□изб□ж□□>. Еще немного, и вместо букв Аякс услышит одно сплошное: <□□□□□□□□□□□ □□□□□□□□□>. И не останется ничего. Ни прошлого, ни будущего, ни мести, ни стремлений. Разрушенная история обратится звездной пылью — и станет едина со вселенским морем, из которого не существует выхода.

Конец музыкального фрагмента

* * *

Прошло несколько дней. Следуя советам Асты, Аякс сумел немного улучшить состояние своей истории. Квадраты на левой руке не исчезли, но хотя бы перестали распространяться. — Больше тут ничего не поделаешь, — осмотрев Аякса в последний раз, сказала Аста. — Давай надеяться, вы с Серафиной успеете найти крупный осколок твоей истории прежде, чем Квантовое море опять примется тебя «переписывать». Аякс лишь беззвучно вздохнул в ответ. Серафина уже ждала у корабля, сидела на трапе, изучая экран собранного Астой прибора. Изредка она отрывалась от работы и направляла взгляд в небо — вполне обыкновенное, если не считать нескольких звездных полос в едва различимой дали. Светило солнце. Вернее, «воспоминание о солнце» — на самом деле каждая пузырьковая вселенная была лишь набором данных, утративших свою целостность и не имевших к реальности никакого отношения. Так или иначе, солнечный свет танцевал в серебряных волосах Серафины и отбрасывал на ее бледное лицо причудливые блики. Она не улыбалась, но в глазах плескалась теплота. Наверное, Серафина вспоминала что-то приятное. — Готов? — завидев Аякса, спросила она. Вопрос был риторическим. Серафина поднялась, протянула Аяксу прибор. Аста в подробностях объяснила, как следует с ним работать. К счастью, прибор был таким простым, будто его собирали в допотопной научной лаборатории — Аякс навидался подобных, когда еще работал в Фатуи. — Спасибо за помощь, — обратилась к Асте Серафина. — Мы поехали. Аста с ухмылкой откинула назад волосы. — Да уж. Столько лет прошло, а прощаться ты так и не научилась. Знаешь, что я думаю? Ваше совместное путешествие пойдет на пользу не только Аяксу. Серафина сдержанно улыбнулась и, ничего не сказав, поднялась на борт корабля. Аякс собирался последовать за ней, но тут Аста придержала его за запястье. Аякс пристыженно осознал, что забыл попрощаться. — Вы оба друг друга стоите, — цокнула языком Аста. Затем она неожиданно посерьезнела и взглянула на Аякса едва ли не строго. — Послушай, дорогуша. Серафина… Ну, она натура нежная. Но до невозможности упрямая. А потому не расскажет о своей боли даже под страхом смертной казни. Береги ее. У нее ведь нет ни одной значимой причины помогать тебе — она делает это просто потому, что такой уж она человек. Никогда об этом не забывай. Аякс кивнул. Он и правда ценил помощь Серафины. И Асты тоже. Просто не мог толком выразить это — ни жестами, ни на бумаге. — Вот и молодчина. — Аста хлопнула его по плечу. — Бывай. Надеюсь, ты найдешь способ выбраться в реальность. А если нет, я всегда рада видеть тебя на «Хорсе-8». Ну, до тех пор, пока наш мир не растворится в Квантовом море. Вместо ответа Аякс ухмыльнулся и, показав большой палец, взбежал по трапу следом за Серафиной. Дверь закрылась. Корабль готовился ко взлету. Серафина уже ждала Аякса в кабине пилота. Пока его не было, она расчистила приборную панель от кружек и книг. Теперь там покоился дневник со вложенной между страниц ручкой. Будто приглашение начать разговор. Пускай Серафина не рассказывала о себе, она все еще оставалась приятной собеседницей, и Аякс с готовностью опустился в кресло второго пилота. Они взглянули друг на друга. — Давай восстановим твою историю, — просто сказала Серафина. Он положил на колени локатор Асты, взял блокнот и ручку. Серафина же привычно пробежалась пальцами по кнопкам и потянула несколько рычагов. Корабль вздрогнул. «Хорс-8» стремительно отдалялся, пока в конце концов не превратился в едва различимую полосу. Аякс взглянул в боковое окно. За горами плескалось звездное море. Его волны беззвучно накатывали на заснеженные склоны, но в каждом их движении слышалось: <Расщепление неизбежно>. Затем Серафина направила корабль в глубины Квантового моря.               Так началось их путешествие. Первые несколько дней локатор молчал, зато Аякс успел увидеть немало потрясающих воображение миров. В одном вместо людей жили одушевленные камни. В другом среди руин, похожих архитектурой на гавань Ли Юэ, сновали поросшие желтыми листьями люди — Серафина, забормотав про «опасные порождения», даже не стала совершать посадку. Третий мир и вовсе напоминал Тейват. Правда, вскоре оказалось, что вместо Архонтов им управляют гигантские разумные коты. — Не так уж и плохо, — усмехнулась Серафина. Аякс до сих пор находился под неизгладимым впечатлением от кота, подозрительно напоминавшего Властелина Камня. — Похожие пузырьковые вселенные часто находятся рядом, — стала рассуждать Серафина. — Это даже логично: различные вероятности одних и тех же миров растут на одной ветви Воображаемого Древа. А значит, и в Квантовое море опускаются близко друг к другу. Это ведь аналог твоего мира, верно? Аякс успел рассказать Серафине о Тейвате, а потому она без труда его узнала.

Они очень похожи. Только в моем не было котов. И вообще, у Анемо Архонта моего мира аллергия на кошек. Почему вселенная не считает такое за квантовое несоответствие?

Серафина засмеялась. Как и всегда, ее смех звучал недолго, но искренне. — Начнем отсюда и будем двигаться по ближайшим пузырьковым вселенным, — предложила она. — Некоторые из них могли быть вынесены из-за дрейфа в другие участки Квантового моря — их поиском займемся потом. С этого момента Аякс погрузился в самое странное приключение в своей жизни. Бесчисленные Тейваты напоминали отражения в кривых зеркалах. Некоторые были похожи на родной мир Аякса вплоть до мелочей. Другие разительно отличались. Особенно Аякса впечатлил тот, где древнейшие цивилизации, уничтоженные в его мире из-за прорывов скверны или кары Небесного порядка, уцелели. На месте Мондштадта по-прежнему стояла Валентия, в землях Ли Юэ властвовала империя Цзинь, а к западу от нее раскинулась необъятная Индамерия, предшественница Сумеру. На Драконьем Хребте сохранилась похороненная в снегах цивилизация Сал Виндагнир. Еще в одном мире Аякс услышал легенду о двух звездах — светловолосых близнецах, которые пришли в этот мир плечом к плечу и через несколько лет совместных странствий покинули его, навсегда попрощавшись с обретенными друзьями. Нашелся мир, где Сяо остался пленником Самигины. В результате он превратился в яростного демона, которого позже убили другие Яксы. Аякс видел множество удивительных версий своих друзей и врагов. На улицах Порт-Ормоса он встретил счастливую Лизу. Ее сопровождал человек, который несколько лет назад навсегда отказался от маски Доктора и решил остаться рядом с той, что читала ему сказки. В Пуэрто-де-Флорес, портовом натланском городе, Аякс увидел Пиро Архонта Мурату — без глаза, но зато живую, да еще и с сигаретой в зубах. На главной площади Фонтейна давал представление странствующий театр, где выступали с парным номером местные звезды, Скарамучча и Мона. А в другой реальности вместо Уиллоу погиб Габриэль, и Мона так и не сумела простить Скарамуччу, из-за чего тот не стал Аделардом. Его путь бесславно оборвался в водах между Ли Юэ и Инадзумой. В следующем мире Пепельного Бедствия не случилось вовсе — в этой вероятности Люмин согласилась на просьбы Альбедо оборвать его жизнь. Аякс не смог точно узнать, что произошло с Люмин. Говорили, она покинула Тейват, а погруженный в Сон Адепта Якса так никогда и не проснулся. Знакомые образы согревали сердце, но все же были чужими. Аякс с особой силой ощутил, насколько же скучает по родному миру. Тот не был идеальным, и для Аякса в нем почти уже не осталось путей к счастью, но… Это был его мир. С родными Тевкром, Тоней и Антоном. С Матвеем. Даже с Люмин — хоть она и осталась для Аякса недостижимее звезды, она все-таки выжила и обрела свое счастье. Порой Аякса пугало, как причудливо текла судьба. Одна мельчайшая деталь, один выбор, одно оброненное слово — что угодно могло породить целую вероятность, совершенно новую историю с непредсказуемым исходом. Правда, финал конкретно этих историй был предопределен. Все они показались Воображаемому Древу неудачными и были сметены в Квантовое море. Кладбище историй. Кладбище отвергнутых сюжетов. «Что, если наш мир однажды тоже станет просто очередной неудачной историей?» Но Аякс думал не только об этом. Он пытался представить бесчисленные развилки собственной судьбы. Что, если бы он не получил Глаз Бога? Если бы вместо Фатуи отец отдал его в обычную школу? А если бы отец выжил? А если бы Аякс никогда не встретил Люмин? А если бы он никогда не полюбил ее? А если бы Люмин ответила на его чувства взаимностью? В каком из этих бесчисленных «что, если» Аякс мог быть счастливым? В каком из них он остался бы человеком? В скором времени он получил шанс узнать это. Впервые с начала путешествия по пузырьковым вселенным локатор Асты подал сигнал: осколок истории Аякса наконец нашелся.               По мере того, как красная точка на локаторе становилась больше, внутри Аякса все сильнее нарастало странное чувство. Казалось, в сознании наслаиваются друг на друга две реальности. Одна была хорошо ему знакома. Вторая же… Аякс видел себя самого. Мальчишку, который стоял у границы ночного леса и вглядывался во мрак, пытаясь представить, что его там ждет. Аякс хорошо помнил тот день. Не так давно ему исполнилось четырнадцать. Он жил, отчаянно тоскуя из-за рутины обыкновенных будней. Он думал, что его никто не понимает, и мечтал скорее стать взрослым. Это был день, когда он решил сбежать из дома. В тот же день он провалился в Бездну. Мысленно Аякс не раз возвращался к этому самому моменту. К перепутью между домом, погруженным в сон, и темным лесом. Он не колебался, пока собирал вещи — маленький рюкзак, над которым он нынешний только посмеялся бы. Он не колебался, пока писал записку Тоне, пока перепрыгивал через подоконник навстречу ночи и полной луне, пока шагал по двору, стараясь ступать по вычищенным от снега тропам беззвучно. Но там, на границе, он усомнился. Перед ним вдруг открылся огромный неизведанный мир. Мир, который мальчишка четырнадцати лет просто не мог покорить. В своей реальности Аякс принял решение двинуться навстречу тому, что ошибочно считал свободой. Уже через несколько часов он заблудился. Еще через час его легкие раздирал морозный воздух, а он сам бежал, с трудом выдергивая ноги из сугробов. За спиной раздавался волчий вой. Хищная стая гнала Аякса к смерти. Но до смерти он так и не дошел. Оступившись на полпути, он провалился в трещину реальности — и очутился в измерении, которое навсегда перечеркнуло его прежнюю историю. В каком-то смысле Аякс действительно так и не вернулся из того темного леса. И вот он снова очутился на перепутье. Тот же дом. Та же калитка. Тот же ветер в расщелинах между досками. Тот же рюкзак за плечами. Тот же темный лес. Только выбор совсем другой. — Не, — сказал маленький Аякс. — Ну его к черту. Нашли дурака, ночью в лес идти. Особенно зимой. Я ж не бессмертный. С этими словами он развернулся и, бросив на лес прощальный взгляд, перемахнул через подоконник обратно в дом. Ставни закрылись. Скинув рюкзак, Аякс вернулся в постель — и на следующее утро открыл глаза не в Бездне, а в своей спальне. Взрослый Аякс горько усмехнулся. Его маленькая копия из другой реальности повела себя разумно — в отличие от него самого. Аякс же действительно был дураком. И через несколько лет даже получил в честь такого маску, которую долгое время носил с гордостью. Символ дурака. Символ ошибочного выбора. — Смотри, — окликнула Серафина. Аякс моргнул, и наваждение рассеялось. Он снова сидел в кабине пилота, глядел сквозь стекло на земли, которые напоминали привычную Снежную, но все же ей не являлись. Аякс даже представить не мог, что за мир открылся их с Серафиной глазам. Его путь пересекал пути множества других людей. Даже если допустить нелепую мысль, что единственной отличавшейся в этой вероятности судьбой была его собственная, привычная история все равно должна была претерпеть изменения. Без Бездны Аякс не оказался бы в Фатуи. Без Фатуи он не присягнул бы на верность Царице. Не стал бы частью чужих планов в Ли Юэ. Не встретился бы с Люмин. Не полюбил бы ее. Заметил ли Тейват эти перемены? Была ли история одного человека хоть сколько-нибудь значима с точки зрения целого мира? Аякс не знал. Но он видел остатки пузырьковой вселенной, рожденной иным выбором.

Этот фрагмент можно читать под музыку: Cœur De Pirate — Final Breath. Ставьте на повтор

Бескрайние зимние земли таяли в звездной пустоте. Эта вероятность была отсечена с ветви Воображаемого Древа довольно давно и почти целиком исчезла, оставив лишь маленький участок хвойного леса да возвышенную башню среди одиноких снегов. Место, где красная точка на локаторе заполнила собой практически весь экран. Серафина посадила корабль. Натянув куртку, Аякс первым спрыгнул с трапа в рыхлый снег, по которому тянулась цепочка давних следов. Пускай этот мир был близок к своему краху, кто-то навещал его, словно смертельно больного человека. Поравнявшись с Аяксом, Серафина ободряюще сжала его плечо, и они бок о бок двинулись следом за сигналом локатора к башне. — Порой я забываю, что в Квантовом море не существует вечных историй, — с легкой горечью заметила Серафина. — Этот мир проживет еще год, может, два. А потом… Она поймала на ладонь снежинку, направила к руке ледяную энергию, чтобы снежинка не растаяла раньше времени. Аякс тоже решил поймать свою. Правда, его кожа была теплой, и рассмотреть причудливые узоры как следует не получалось. Серафина наблюдала за его суетой с мягкой улыбкой. Все же она, как ни крути, не могла отделить внешний облик Аякса от настоящего возраста, а потому обращалась с ним, как с ребенком. — Знаешь, — сказала она. — Говорят, двух снежинок с одинаковыми узорами не бывает. Наверное, это правило верно и для миров. Как бы ни старался, найти мир, в точности похожий на твой, не получится. Аякс посмотрел на нее. Возможно, за словами Серафины прятался смысл, который он, поглощенный собственными проблемами, просто не мог считать. Будь у него голос, он бы спросил. Но Квантовое море решило вернуть ему все, кроме голоса, а блокнот с ручкой остались на корабле. — Пойдем, — предложила, протянув руку, Серафина. Аякс вздохнул. Серафина отправилась в это путешествие только ради него. И даже сейчас прятала свою боль, лишь бы помочь ему собрать фрагмент истории. Она заслуживала тысячи благодарностей, а Аякс не мог высказать ни одну из них. Он крепко обхватил ее ладонь, и они наконец поднялись к подножию башни. Дверь оказалась не заперта — в этом мире уже не осталось никого, кто мог бы вторгнуться сюда без спросу. Серафина окликнула хозяина башни, но никто не отозвался. Башня пустовала. Аякс и Серафина двинулись по обледеневшей винтовой лестнице на верхний этаж. Аякс рассматривал портреты на стенах. Все они изображали великих деятелей этой версии Тейвата. Аякс с изумлением обнаружил ученого, похожего на Аль-Хайтама, писателя с личиной Син Цю и даже художника по прозвищу «Мел». На ступенях то тут, то там попадались книги, и из каждой торчало с десяток разноцветных закладок. Кажется, владелец башни искренне любил читать. Это место выглядело одиноким, но в то же время рождало ощущение уюта. Ненадолго покинутого дома. Верхний этаж служил просторным кабинетом с панорамными окнами. Под потолком кружили сплетенные из золотого сияния синицы. Порожденные ими блики танцевали на изумрудно-белых стенах, на опрятной мебели из светлого дерева, на корешках книг по элементальной магии. Завороженный зрелищем, Аякс медленно прошел по мягкому зеленому ковру в центр комнаты. За окном простирался лес. А перед ним стоял стол, заваленный записями. Владелец кабинета явно был увлечен своими идеями куда больше, чем уборкой. На краю стояла рамка с фотографией. Аякс приблизился. Взял рамку в руки. Губы приоткрылись — с них сорвался беззвучный выдох. С фотографии смотрела родная семья. Живые родители. Счастливый Тевкр — не мара, а обычный парнишка, уже повзрослевший. Тоня, румяная от мороза и смешная. Антон, привычно сдержанный, но с легкой, искренней улыбкой. Посередине кадра, перед раскидистой, празднично украшенной елью, стоял человек, которого Аякс уже встречал раньше. Длинные рыжие волосы, перекинутые через плечо. Озорной взгляд и мягкая усмешка. Татуировка в виде слезы. Странный костюм и брошь в виде синицы, под которой был закреплен Глаз Бога, не отражавший элемента. Девятый. Мальчишка, который сделал на границе темного леса верный выбор, стал человеком, спасшим Аякса в Квантовом море. <…> Аякс поднял голову, зачем-то взглянул сквозь окно на фальшивое небо. Девятый хранил молчание с той самой встречи с Одиннадцатым. Возможно, в Квантовом море уже не осталось никого, кто мог бы вернуться сюда, в этот залитый светом кабинет, и взглянуть на эту проникнутую счастьем фотографию. Вздохнув, Аякс прижал рамку к груди. «Я всегда думал, что обрел в Бездне великую силу. Что без нее я был бы просто скучным мальчишкой, который день за днем выходит в осточертевший двор, чтобы заняться осточертевшими делами. Но в моей силе нет никакого величия». На стол опустилась сотканная из света синица. Аякс потянулся к ней рукой. Синица, испугавшись, вспорхнула — и рассыпалась золотыми искрами. «Девятый никогда не был в Бездне. И все же он стал по-настоящему выдающимся». Аякс знал это благодаря резонансу историй. Перед глазами проскальзывали фрагменты истории Девятого. Вернувшись в ту роковую ночь домой, он принял решение изменить свою жизнь другими способами. Он начал много читать. Упорно учился. Искал знания. В конце концов Девятый получил свой Глаз Бога — и после вместо клинка взял в руки катализатор. Он получил образование в Снежной, уехал в Фонтейн, где несколько лет исследовал артерии земли и элементальную энергию. Вернувшись в Снежную, Девятый отыскал способ исцелить отца. Позже он спас множество людей. Его магия оберегала их от скверны. Девятый никогда не был воином, но все равно сражался, защищая родной мир до самого конца. А потом скверна победила. Реальность Девятого обратилась листом, отсеченным с ветви Воображаемого Древа. Девятый был силен, но даже он не мог обратить вспять законы, написанные самой вселенной. Даже когда его мир почти целиком поглотило Квантовое море, Девятый остался человеком — и потому не побоялся выступить против Одиннадцатого. «Вот оно — истинное величие. А сила Бездны…» Аякс обернулся, взглянул на паривших под потолком синиц. Быть может, он не мог дотронуться до них, потому что пополам с кровью по его жилам струился первородный хаос — сила, которая навсегда переплелась с его естеством. С его историей. «Сила Бездны — это фальшь, которая приносит только разрушение. Я приношу только разрушение. Таково ядро моей истории». Стоило Аяксу подумать об этом, как в центре кабинета из золотой вспышки появилась книга. Как и синицы, книга была соткана из чистого света. Ее раскрытые страницы легонько дрожали, будто в нетерпении ожидая своего читателя. Притихшая Серафина взглянула на Аякса. А тот неотрывно глядел на обложку, где на языке Снежной было выведено название — имя той части его истории, без которой он стал бы Девятым, жителем одинокой башни, хранителем последнего осколка умирающего мира. Вернув фотографию на стол, Аякс зашагал навстречу фрагменту своей истории. Между ними золотой нитью протянулась связь, от которой задрожала душа. Аякс ощущал, как фрагмент истории сливается с ним. Страницы книги разлетались, обращались мерцающими точками, вплетались в нить, будто разрозненные эпизоды, образующие единое повествование. Осколок под названием «Мальчик, услышавший песнь китов» стал полноценной главой его истории. Серафина тихо выдохнула. Когда золотая нить угасла, а книга в центре кабинета окончательно исчезла, она взглянула на Аякса глазами, в которых стояли слезы. В тот миг, когда страницы, желая вернуться к хозяину, покинули книгу, Серафина соприкоснулась с историей Аякса. Она увидела мальчика, с криком бежавшего через лес. Мальчика, который, провалившись в Бездну, изучал ее сияющими глазами — а вышел оттуда с потускневшим, почти омертвелым взглядом. Мальчика, которому пришлось вырасти за три дня — но который так и не сумел покинуть детство как следует. Аякс не считал, что заслуживает сочувствия. Он спешно отвернулся, надеясь скрыть от Серафины выражение лица, но она уже сделала робкий шаг навстречу. — Аякс… Едва ли на свете нашлись бы слова, которые можно сказать упавшему в Бездну. Поэтому Серафина ребром ладони утерла слезы и одним решительным движением, от которого Аякс не успел увернуться, прижала его к себе. Ее ладони легли ему на голову. Пальцы бережным движением зарылись в волосы. Долгое время Серафина ничего не говорила — в тишине было слышно лишь биение ее опечаленного сердца. А потом, когда Аякс, бросив попытки оградить сердце от чужой теплоты, уткнулся ей в плечо, Серафина мягко сказала: — Ты вырос. — ?! Серафина тихо засмеялась. — Раньше ты не доставал мне даже до плеча. — Она отстранилась, заглянула ему в глаза, так мягко, как раньше умела смотреть только мама. — Это работает, милый. Если мы найдем остальные фрагменты, ты восстановишь свою прежнюю форму. Аякс отвел взгляд. Серафина ласково потрепала его по щеке. Аякс беззвучно вздохнул. Она была так добра… Но как она поступит, когда увидит его истинное лицо? Когда поймет, что все это время помогала чудовищу? Он нарисовал на лице фальшивую улыбку, а затем последовал за Серафиной к лестнице. Вскоре башня Девятого осталась позади. Корабль взмыл над заснеженными землями и, описав над ними прощальный круг, устремился к звездному разрыву — к другим мирам и новым осколкам истории.

Конец музыкального фрагмента

* * *

Аякс и Серафина продолжили свое путешествие по многочисленным версиям Тейвата. Со временем Аякс научился спокойнее реагировать на собственные копии. Он видел мир, в котором не получил Глаз Бога. В котором не стал Предвестником. В котором не встретил Люмин. Еще ему запомнился мир, в котором Люмин узнала о его чувствах — и ответила взаимностью. Аякс долго вглядывался в картины, порожденные резонансом историй, и проклинал собственное сердце, не способное забыть отвергнутую любовь. В том мире он восстановил фрагмент истории под названием «Недостижимая звезда». Им с Серафиной удалось собрать уже около пяти осколков. Последний они получили в той вероятности, где Аякс не допустил еще одной фатальной ошибки.               — …в Заполярном Дворце меня ждут кое-какие дела. Что будет после, я не знаю. Семь человек сидели в «Народном выборе». Покинув прибывший из Инадзумы «Алькор», они пришли сюда, чтобы попрощаться перед тем, как надолго разойтись разными дорогами. Дилюк, к удивлению Кэйи, заказал одуванчиковое вино. Аято, все еще с перебинтованной из-за Кольца Изнанки шеей, теперь с интересом его дегустировал. Бэй Доу, вальяжно откинувшись на спинку стула, в задумчивости потрясала бутылкой рома. Кадзуха рисовал на салфетке кленовые листья. То наблюдая за элегантными движениями его руки, то бросая взгляды на посетителей «Народного выбора», рядом покручивал бокал Кевин. Аякс даже вздрогнул от того, насколько живым он ощущался. Казалось, еще немного — и Кевин поднимет глаза, посмотрит сквозь полотно воспоминаний прямо на Аякса. Но вместо этого Кевин повернул голову к той версии Аякса, что сидела за столом и рассказывала о своих планах отправиться в Заполярный Дворец. После пережитого в Инадзуме в нем зародилась мрачная решимость навсегда оборвать связи с Фатуи. Буквально через полчаса после этого разговора он отправился в ритуальное бюро «Ваншэн», где столкнулся с Люмин, которой так и не решился рассказать о своих чувствах. Дальше они отправились навстречу своей судьбе разными тропами. Ступив в полумрак маленького кабинета, Аякс вполголоса попросил Чжун Ли приютить его семью в Ли Юэ. Под присмотром Властелина Камня. А пока Аякс сидел вместе с друзьями, пил одуванчиковое вино и в последний раз наслаждался компанией, которая помогла ему ступить на путь перемен. — Ты уверен, что тебе не нужна помощь? — спросил Кевин. Аякс покачал головой. — Ты хотел держаться подальше от великого зла, вот и не надо лезть в дела Фатуи. Не хочу заставлять кого-то копаться в грязном белье Снежной. Друзья обменялись многозначительными взглядами. А Кевин продолжал смотреть. Настоящий Аякс закрыл глаза. Он уже понял, что это будет за мир. Под прицелом ледяных глаз Кевина другой Аякс не выдержал и, засмеявшись, поднял руки. — Ладно, ладно, сдаюсь! Можем отправиться в Снежную вместе. Только предупреждаю: приключение будет не из приятных. Я… — Он поколебался, но все же решил говорить честно: — Я намерен уйти из Фатуи. И даже не представляю пока, чем именно это может обернуться. Настоящий Аякс не сдержал усмешки. Он-то прекрасно знал, чем обернется для его копии это самоотверженное, но глупое решение. Вот только в этой вероятности события развивались совершенно в другом ключе. Едва заслышав о плане Аякса предъявить Дотторе обвинения в инадзумском инциденте, Кевин вздернул брови и сказал, что в жизни не слышал более самоубийственной идеи. «А жизнь у меня, между прочим, была долгой». Впрочем, он тоже светлыми мыслями не отличался. Его план устроить в Заполярном Дворце диверсию граничил с безумием. Заслышав его предложение, Кадзуха забормотал молитвы Архонтам и даже нечаянно ругнулся. Но все-таки согласился. Благодаря обеспеченному Кевином прикрытию, Аякс вернулся в столицу незамеченным. Кадзуха помог ему тайно вывезти семью. Человек из «Холодного огня» — теперь Аякс знал его под именем Сампо — позаботился о поддельных бумагах, из которых следовало, что одиннадцатый Предвестник, Чайльд Тарталья, погиб во время миссии, а его семья решила покинуть Снежную. Спешная ложь не могла надолго сбить Фатуи с толку, но все же позволила благополучно сбежать в Ли Юэ. И хотя Аякс был разочарован из-за несостоявшейся конфронтации с Дотторе, он сумел выжить. И не стал подопытным эксперимента «Одиннадцать». Оставив семью в Ли Юэ, он отправился в Мондштадт, следом за Люмин, где присоединился к ее отчаянной борьбе с Орденом Бездны. Пускай он так никогда и не рассказал о своей любви, они сражались бок о бок, и Люмин ценила его поддержку — а Аякс утешался тем, что может хоть немного ей помогать. В конце концов он узнал о заражении Альбедо скверной. Однажды ночью, когда Аяксу не спалось, он отправился в Долину Ветров. И там увидел под деревом Веннессы Альбедо — измотанного, больного, жаждущего освободиться из-под влияния скверны и наконец обрести покой. Его потухшие глаза глядели на Аякса с мольбой. Он целыми днями оставался стойким, но в ту ночь позволил себе заплакать и с искаженным от немыслимой боли лицом сказал два коротких слова, которые врезались в разум Аякса раскаленным прутом. «Убей меня». Альбедо знал, что Люмин никогда не решится поднять на него руку. Люмин бросалась из страны в страну, из одних древних руин в другие, но способа уберечь Альбедо от неизбежного попросту не существовало. Поэтому он попросил об услуге человека, который умел дарить милосердную смерть. На рассвете лодка с телом Альбедо покинула Побережье Сокола. Аякс долго стоял, провожая ее взглядом. Освободившись от власти оцепенения, он поджег кончик стрелы и выстрелом, в который вложил все свое сожаление, отправил ее навстречу небесам. Описав широкую дугу, пылающая стрела вонзилась в доски, и вскоре лодка исчезла во всполохах пламени. Вернувшись в Мондштадт, Аякс рассказал о содеянном Люмин. Она так и не сумела его простить. Благодаря действиям Аякса День Пепла удалось предотвратить. Мондштадт не был разрушен. Кэйа, Барбара, Рэйзор, Август, Люмин — никто не пропал. Никто не стал марионеткой Принца Бездны. Кэйа первым делом приютил у себя малышку Кли, потерявшую брата. Барбара вернулась в собор, где заботилась о пострадавших. Когда Ордо Фавониус под совместным руководством магистра Варки и его сына Августа удалось оттеснить остатки Ордена Бездны, Рэйзор вернулся в Вольфендом — но все же нередко навещал в Мондштадте друзей. И, конечно, свою выжившую наставницу, Лизу. Кэйа застал рождение племянницы. Рэйзор все лучше адаптировался к миру людей и понемногу научился составлять сложные предложения. Барбара с Венти вместе написали сборник песен, благодаря которым люди постепенно смогли оставить Пепельное Бедствие позади. Август получил новый рыцарский титул, а когда Джинн ради дочери ушла из ордена, стал заместителем магистра. Жизнь текла своим чередом. Но уберечь мир от катастрофы не вышло. С момента провала в Мондштадте методы Ордена Бездны и Фатуи стали еще жёстче. Принц Бездны не бросал попыток отыскать Небесные ключи. Вместо проекта «Одиннадцать» был реализован проект «Марионетка»: Сандроне по доброй воле позволила заразить себя скверной, поскольку к тому моменту уже отчаялась найти лекарство. Дотторе успешно довел проект до конца. Вместо Аякса чудовищем стала Сандроне. И в конце концов мир, погруженный ее действиями в хаос, потонул в скверне — и был отсечен с ветви Воображаемого Древа. Всего несколько слов. Всего один шаг навстречу протянутой руке помощи. Аякс понимал, что судьба этого мира оказалась незавидной. Но если бы в каждой точке своей жизни он принял лучшее из возможных решений… Что случилось бы с Тейватом тогда? Был бы Аякс счастлив в нем? Имел бы такой мир право остаться на Воображаемом Древе? Фрагмент истории, который он собрал в той угасающей вероятности, назывался «Один в поле не воин».              

Этот фрагмент можно читать под музыку: SYML — Where's My Love (Piano Solo). Ставьте на повтор

И вот теперь они с Серафиной очутились в очередном умирающем мире. Над заснеженным хвойным лесом опускалось солнце. Мягкие лучи широкими полосами падали на стол — Аякс и Серафина решили провести ночь на постоялом дворе в нескольких милях от столицы, куда их вел красный огонек локатора. Аякс стал уже почти взрослым. Теперь для полноты образа ему не хватало лишь механической половины тела. В глубине души до сих пор жила робкая надежда, что этот осколок истории сгинул в Квантовом море безвозвратно. Впрочем, Аякс понимал, что без него избавиться от квантового несоответствия не сумеет. В последнее время он много думал о разных вероятностях, о причудливых дорогах, которые избирала судьба. О том, как хотел бы хоть одним глазком взглянуть на идеальный мир, где каждая история окончилась так, как нужно. Эти мысли вгрызались в сердце. Аякс уже устал бороться с ними наедине, а потому спросил:

Ты когда-нибудь задумывалась над своими «что, если»?

Серафина ответила лишь после того, как ей принесли кружку хвойного чая. От этого запаха сердце Аякса болезненно сжалось — он вспомнил прощальное чаепитие перед финальной битвой за Мондштадт. — Я много раз делала это и до того, как очутилась в Квантовом море, — призналась Серафина. — Однажды моя реальность начала тонуть в бесчисленных «что, если». Аякс нарисовал знак вопроса. Серафина опечаленно улыбнулась. — Когда сталкиваешься с трагедией, волей-неволей начинаешь задаваться вопросом, что мог бы сделать по-другому. Так и не прикоснувшись к чаю, она отвернула голову к окну. Закатный свет отразился в ее синих глазах, подчеркнул многочисленные шрамы, с особой нежностью озарил родинку под губой. Однажды Аста сказала, что Серафина похожа на звезду. Но Аяксу она напоминала уставшего ангела. Сорвавшись с небес, Серафина провалилась в Квантовое море — и странствовала по нему до тех пор, пока не оказалась на постоялом дворе, где теперь беседовала по душам со смертным, сжимая в руках кружку горячего чая.

Квантовое море состоит из сплошных «что, если». Ты пыталась найти среди них историю, которая бы тебе нравилась? Остаться там?

Серафина взглянула на страницу блокнота, склонив голову набок. — Да. Аякс молча ждал продолжения. Серафина задумчиво обводила ногтем край кружки. — Когда мы с Астой починили корабль, я отправилась в путешествие. Вообще-то я надеялась найти выход, но… Возможно, в глубине души я чувствовала, что мне больше нет места в реальности. — Свободной рукой она принялась наматывать на палец пряди серебряных волос. — И потому я задерживалась в каждой пузырьковой вселенной, пытаясь разобраться, чем именно она отличается от моего мира. Какие решения я в них принимала? Какой жизнью жила? Стала ли счастливее? Смогла ли предотвратить череду трагедий, из-за которых и оказалась в Квантовом море? Когда Аякс выводил на бумаге ответ, его рука дрожала, и слова получились неровными.

Ты пыталась найти идеальный мир.

Серафина мягко улыбнулась, но на дне ее глаз притаилась горечь. — Искушение велико, не правда ли? Но в Квантовом море не существует идеальных историй. Они все были отправлены сюда умирать. Вспомни мир Девятого. Он был довольно неплох — и все равно оказался здесь. Наверное, это просто невозможно. Прожить целую жизнь, не совершив ни одной ошибки. Желанная, но недостижимая утопия. Они одновременно посмотрели в окно. Над лесом кружилась поднятая ветром снежная взвесь. В лучах заката она казалась облаком золотых искр. Волшебной пыльцой, за которой Квантовое море пыталось спрятать трагедию этой пузырьковой вселенной. — И потом, — продолжила Серафина. — Ты можешь овладеть историей, которую не писал, но никогда не станешь ее автором. Обхватив кружку, она сделала задумчивый глоток. Над столом расплывался аромат хвои, меда и специй. Аякс опустил глаза и теперь молча глядел, как на поверхности чая дрожит его отражение. — Взять, к примеру, Мрачного Охотника. Одиннадцатого. Он поглощает свои копии из других вероятностей, наращивая благодаря этому могущество. Его сила уже настолько велика, что он может пересекать Квантовое море без всяких кораблей. Но знаешь ли ты, сколько страданий причиняет ему поглощение копий? Аякс вопросительно вздернул брови. — Помимо силы, Мрачный Охотник вбирает в себя и фрагменты их историй, — объяснила Серафина. — Его душа сплетена из множества противоречий. В его голове беспрестанно звучат чужие голоса. Чтобы удерживать их под контролем и сохранять целой собственную личность, Мрачный Охотник постоянно жертвует своей физической оболочкой.

Вот почему он выглядит как воплощенная тьма.

Серафина кивнула. — Это невероятно мучительно. Я не хочу для себя подобной судьбы. Не хочу собирать свой идеальный мир по кусочкам. В конце концов, что бы я ни делала, как бы рьяно ни мечтала, сколько бы осколков историй ни собирала, я никогда не смогу исправить уже допущенные ошибки. Не смогу переписать свершившуюся историю, как не смогу вернуть своих де… Она осеклась. Приоткрытые губы застыли, будто заледенев. На короткий миг ее глаза обрели колкое выражение. И хотя она так и не закончила фразу, Аякс понял, что она собиралась сказать. — Даже если моя жизнь в каком-то из миров сложилась лучше, это не моя история, — хрипло добавила она. — И не мой мир. Остается жить с тем, что у меня есть. Некоторое время они молчали. Серафина пила чай. Аякс, обхватив кружку, смотрел на исписанную страницу блокнота. Впервые отсутствие голоса ощущалось не мучением, а спасением. Законным поводом помолчать в ответ на такие печальные откровения. Но все же в последние дни Серафина разделила с Аяксом немало боли — бросать ее наедине с мрачными мыслями казалось несправедливым. Поэтому Аякс все же подтянул к себе блокнот и, постучав ручкой по странице, написал:

Мне жаль. Насчет твоих детей.

Серафина вздрогнула. — Ох, я… Я не знаю, что сказать, милый. Спасибо. Теперь Аякс понимал. Раньше он не раз задавался вопросом, почему Серафина относится к нему с такой теплотой, почему отправилась с ним в путешествие без единой на то причины. Она ведь не только пропускала темную историю Аякса через свое сердце — из-за Одиннадцатого она подвергала себя вечной опасности. И судя по тому, как Одиннадцатый кричал ее имя… Он приложит все усилия, чтобы убить Серафину. И все же Серафина не боялась. Она безропотно вела корабль от одной вероятности к другой, лишь бы Аякс собрал осколки своей истории. Возможно, в каком-то смысле она видела в нем собственного ребенка. Поразмыслив, он дописал:

Уверен, ты была хорошей матерью. Будь я твоим сыном, я бы тобой гордился. Ты столько раз спасала меня…

Серафина выдохнула. Вглядываясь в ее дрожащие черты, Аякс вдруг осознал одну вещь, от которой душа сжалась, как обиженный миром ребенок. Он почти не помнил лицо своей матери. Когда он наконец освободился из-под влияния Ордена Бездны, она уже умерла, и Аякс так и не успел ее увидеть. Воспоминания до проекта «Одиннадцать» казались размытыми, неточными. Аякс сомневался в подлинности большинства из них. Скверна необратимо повредила сознание каждого исчезнувшего — что-то стерлось, а что-то перемешалось, и некоторые моменты прошлого превратились в череду не связанных между собой фрагментов. Будто книги, где все буквы перепутались местами, утратив первоначальное значение. Забота Серафины не могла вернуть воспоминаний о матери, но все же бережно исцеляла потрескавшееся сердце. Поэтому Аякс написал:

Спасибо.

Серафина, тихо засмеявшись, стерла подступившие слезы. — Аста была права. Это путешествие оказалось необходимо нам обоим. Знаешь… Хоть я и сожалею о твоем падении в Квантовое море, я рада, что из всех пузырьковых вселенных ты решил упасть именно в ту, где была я. Аякс улыбнулся. Может, они с Серафиной оба были упавшими звездами. Но по крайней мере даже здесь, в Квантовом море, у них оставались мечты о небе, которые они могли разделить на двоих.

Конец музыкального фрагмента

* * *

Следующий мир, в который Аякса с Серафиной привела красная точка локатора, отличался от предыдущих до неузнаваемости. Пузырьковые вселенные оказывались в Квантовом море по разным причинам. Большинство из них разрушала скверна. Однако в основном такие вселенные превращались в крошечные осколки, вроде башни Девятого или кусочка Мондштадта, где Аякс отыскал фрагмент «Один в поле не воин». И вот, спустя полторы недели странствий между вероятностями, Аякс с Серафиной впервые увидели последствия заражения скверной в большом мире. Они очутились в разрушенных землях Снежной. От самой границы с Фонтейном и до Заполярного Дворца тянулась широкая черная полоса, вдоль которой бесцельно бродили порождения скверны. Многие из них были бывшими людьми. Ни Серафина, ни Аякс ничего не сказали. Аякс только тихо вздохнул, припомнив последнее сражение в Долине Ветров, и сосредоточил взгляд на показаниях локатора. По мере приближения к Заполярному Дворцу красная точка на экране становилась все больше, а Аякс все лучше ощущал влияние резонанса историй. Вскоре перед глазами снова — в который раз за последнее время — заскользили чужие воспоминания.              

Этот фрагмент можно читать под музыку: Grissini Project — Call of Silence. Ставьте на повтор

Найди то, за что будешь сражаться. Аякс стоял на берегу острова Наруками. Деревня Конда была охвачена пламенем — огненные шары, порожденные воскресшей Синьорой, градом сыпались с неба. Рядом что-то кричала Паймон. Ее слова тонули в бешеном реве пламени. Не обращая на нее внимания, Аякс оттянул тетиву и взметнул лук к небесам. По рукам настоящего Аякса невольно промчались мурашки. Он помнил этот момент. Тогда, сплетенный из его решимости, любви к отцу и энергии Глаза Бога, над деревней Конда появился гигантский кит. Благодаря этому, а также своевременному вмешательству Кевина и Итто, жителей деревни получилось спасти. Вот только… Эта реальность отличалась от знакомой. Из-за аномалий в артериях земли огромный поток энергии неконтролируемо рвался из рук. У Аякса не получилось с ним совладать. Окатив водой лишь половину деревни, кит разбился о берег — а вместе с ним угасла и надежда на спасение. В этой реальности у Венти и Яэ Мико не получилось освободить сёгуна из-под власти Кольца Изнанки. Как следствие, Аято погиб, так и не сумев его уничтожить. Артерии земли по всему берегу рвались. Будучи о́ни, Итто слишком ясно ощущал их боль, а потому не добрался до Отто и Кевина вовремя. Кевин не смог убить Отто. И в конце концов над островом Амаканэ в ужасающей фиолетовой вспышке воспарил силуэт, который протянул свои деформированные демонической энергией руки навстречу возлюбленной. Отто и Синьора воссоединились, из-за чего Синьора стала практически непобедима. Похоже, дальнейшие события травмировали копию Аякса до такой степени, что он запомнил их только выборочно. Настоящий Аякс наблюдал за его кошмаром в молчаливом ужасе. Тело Сяо, рассеченное мощным ударом, безвольно устремилось к земле. Он потерял оба крыла. Люмин пыталась добраться до него, но Синьора успела перехватить ее хлыстом, и Сяо рухнул на землю с такой силой, что переломал и руки, и ноги. Люмин вскричала. Ей вторила Синьора — вынужденная жизнь после смерти причиняла ей немыслимую боль. Артерии земли продолжали рваться. Вскоре из них столпами начала вырываться уже знакомая настоящему Аяксу субстанция. Скверна. В этот момент Тейвату был подписан смертный приговор. Сяо выжил, но погрузился в Сон Адепта. Люмин смогла одолеть Синьору — но под воздействием сильнейшего шока и давящей тьмы скверны не выдержала. Произошло то, чего все так старались избежать во время битвы в Долине Ветров. В Люмин пробудилась Судья Скверны. Идеальное оружие разрушения, чья истинная личность безвозвратно сгинула во мраке чужеродной силы. Прежде, чем Аякс успел хотя бы позвать ее по имени, мимо промчался чей-то силуэт. Высокий человек с волосами белее снега и глазами холоднее льда взмыл в небо. Его плащ неистово хлопал за спиной. Клинок, насыщенный ледяной энергией, оставил в воздухе длинный голубой след, похожий на хвост падающей звезды. Кевин и новоявленная Судья Скверны наставили друг на друга клинки. Последующие воспоминания потонули во тьме. Долгое время Аякса преследовало ощущение, будто он тонет, захлебываясь в скверне. Душу разрывало на кусочки. По щекам катились слезы — Аякс не мог отделить себя от собственной копии, как не мог сказать, почему именно плачет. Затем из мрака вынырнули очертания знакомого острова. Над выжженным берегом Наруками поднималось солнце. В рассветных лучах столпы скверны казались застывшими кошмарами, памятником ужасающей ночи. С деревьев облетала зараженная листва. Ветер обращал ее в пепел, и черные хлопья взмывали к разрыву между грозовыми тучами, где в конце концов бесследно исчезали. Бешеная пляска пожара улеглась, но среди пепелища не осталось тех, кого можно было спасти. Таков был мир, разрушенный любовью Отто Апокалипсиса. А среди его печальных руин близко друг к другу стояли два человека. Плащ Кевина, сотканный из ледяной энергии, спадал до самой земли. На руках и лице остались рваные белые полосы — следы обледенения. Глаза омертвело глядели перед собой. В одной руке Кевин держал обломок клинка. Второй он крепко прижимал к себе Аякса. Сгорбившись под грузом потери, Аякс стоял, уткнувшись лбом в грудь Кевина. По его лицу градом бежали слезы. Дрожащие губы раз за разом пытались назвать любимое имя, но одно его звучание причинило бы нестерпимую боль — и поэтому Аякс молчал. В его правой руке до сих пор покоился лук. Левая сжимала водяной кинжал, который он в порыве отчаяния вонзил Кевину в плечо. Как акт бессильной мести. Как единственный способ совладать с чувствами, которые изничтожали его сердце яростнее скверны. Кровь сбегала по руке Кевина, капала на землю, собиралась там, мешаясь со скверной и пеплом. Кевин ничем не выдал боль. Только закрыл глаза и тихо сказал: — Прости. Чтобы остановить катастрофу, Кевину пришлось убить Люмин. Спасение чего-то одного нередко шагало рука об руку с разрушением чего-то другого. С того дня жизнь Аякса изменилась навсегда. Он целиком посвятил себя сражению со скверной. Битвы, в которых ему теперь доводилось участвовать, не приносили ни удовлетворения от процесса, ни радости от победы. К тому же поражения случались гораздо чаще — в противостоянии такой силе шансы человечества были невысоки. Он потерял семью. Сначала родителей. Потом Тоню с Антоном. И даже Тевкра. Затем его один за другим стали покидать товарищи. Кто-то становился порождением скверны. В ком-то пробуждался очередной Судья. Кому-то просто не удавалось вернуться с поля боя. Людей, с которыми Аяксу пришлось попрощаться до срока, было так много, что в какой-то момент он бросил вести счет. Последним, кто покинул его, был Кевин. К тому моменту он стал молчаливым и отстраненным — как и сам Аякс. Но все же… — Доживи, — коротко сказал он перед тем, как отправиться навстречу своему финалу. …он никогда не переставал быть Человеком. Несмотря на годы борьбы, несмотря на все принесенные жертвы, эту версию Тейвата не удалось спасти. И теперь она — полуразрушенная, медленно умирающая, будто бабочка с оборванными крыльями — медленно погружалась на дно Квантового моря. На руинах обреченного мира осталось так мало людей, что их не хватило бы и на одно королевство. Многие не знали, куда им теперь идти. Как жить дальше с пониманием, что долгая война окончилась смертельным поражением. Как смириться с худшим из возможных финалов. Тогда перед ними выступил человек, который за прошедшие годы изменился до неузнаваемости. Его седые волосы с редкими проблесками рыжих прядей развевались на ветру — а вернее, теперь уже на «воспоминании о ветре». Крепкая рука сжимала тяжелое копье. Лезвие покрывали многочисленные сколы и царапины. Так же выглядело после проигранной войны и сердце Аякса. Той его версии, которая станет известна среди других копий под именем «Сороковой». — Если не знаете, куда теперь следовать… Он вонзил копье в землю — будто поставил точку отсчета новой истории. Ветер трепал оборванный красный шарф. Тот развевался на фоне посеревшего неба кровавым росчерком. — Следуйте за мной.

Конец музыкального фрагмента

              Настоящий Аякс открыл глаза. Серафина уже посадила корабль и теперь обеспокоенно наблюдала за тем, как Аякс торопливо стирает слезы. — Ты в порядке? Аякс потянулся к блокноту.

Мы в мире Сорокового. Это ужасная реальность, Серафина.

Серафина не нашлась с ответом. Закусив губу, она взглянула на Заполярный Дворец. Вернее, на ту маленькую часть, что уцелела во время войны со скверной. Именно туда их с Аяксом звал огонек локатора. — Мы можем улететь отсюда. Аякс недоуменно вздернул брови. Он не мог поверить, что слышит от Серафины подобные слова. Неужели она… испугалась? Да, пожалуй. По неведомой причине она смотрела на Заполярный Дворец так, словно он был воплощением ее ночных кошмаров. Впрочем, Аякс ее понимал. Он тоже боялся идти в Заполярный Дворец. Что, если он встретит там Царицу? Сможет ли он контролировать себя? Или не сумеет отделить реальности друг от друга и все же нападет, пытаясь хоть как-то выплеснуть накопившуюся боль? Аякс не знал. Он не хотел идти в оплот своих шестилетних страданий. Не хотел погружаться во мрак, куда его неизбежно подталкивали воспоминания об эксперименте «Одиннадцать». Не хотел, чтобы Серафина увидела в нем монстра. Но еще Аякс чувствовал: именно там находится последний значимый фрагмент его истории. Тот самый, без которого квантовое несоответствие не могло быть устранено. Они с экспериментом «Одиннадцать» были теперь неотделимы друг от друга.

Нет. Не можем. Нам надо идти.

Серафина тихо вздохнула, но все же потянулась за пальто. Аякс первым спрыгнул с корабля, протянул Серафине руку. Спускаясь по трапу, она не отрывала взгляд от темных окон Заполярного Дворца. Аякс чуть ли не на физическом уровне ощущал, как все естество Серафины пытается отступить обратно. Оказаться где угодно, только не здесь. Да чего она так боится? — Именно здесь проходил эксперимент «Одиннадцать», верно? — не скрывая горечи, спросила Серафина. Аякс на мгновение замер. Об эксперименте «Одиннадцать» Серафина узнала в одном из прошлых миров, когда Аякс поглощал очередной фрагмент своей истории. После она пыталась вывести его на откровенный разговор, но эта тема была единственной, на которую Аякс не согласился бы говорить с ней даже под угрозой расстрела. Тем не менее, Серафина увидела достаточно. Бесчисленные дни в лаборатории номер восемь. Встроенные в тело Глаза Порчи и механические элементы. Милосердие Екатерины в не знающей милосердия руке. Пальцы Серафины едва уловимо дрожали. Возможно, она боялась узнавать полную историю. А может, просто не хотела идти туда, где зародилось такое чудовище. Аякс кивком указал ей на корабль. — Предлагаешь остаться? — догадалась Серафина. Аякс продолжал молча смотреть. В какой-то степени он даже надеялся, что страхи одержат над Серафиной верх. Ему тоже не хотелось, чтобы она становилась свидетелем подобной истории. Поглотив этот фрагмент, он вернул бы себе проклятую руку, провал вместо глаза… а вместе с тем и полную силу многолетней ненависти. Да. Вероятно, он пойдет и убьет Царицу. Даже если это будет не та Царица, которая ему нужна. Серафина качнула головой. — Думаешь, осколок истории будет в лаборатории номер восемь? — спросила она вместо того, чтобы вернуться на корабль. Аякс кивнул. Серафина опять посмотрела на Заполярный Дворец. Под влиянием скверны его былое величие давно стерлось, но даже так стены давили своей мрачной монументальностью, а многочисленные окна глядели с презрением. Когда-то Аякс считал обитель Царицы самым впечатляющим местом во всем Тейвате. Теперь же в нем не осталось ничего, кроме желания разрушить Заполярный Дворец до основания. Наконец Серафина приняла решение. — Я пойду с тобой, — твердо сказала она. — Не хочу, чтобы ты ходил там в одиночку. И потом, знаешь… Думаю, нам обоим не помешало бы принять полную историю. От «Мальчика, услышавшего песнь китов» до самой последней главы. Аякс беззвучно вздохнул. Он не знал, как поступит, если фрагмент истории поведает Серафине самые ужасающие его тайны, но решил ей довериться. В глубины Заполярного Дворца они отправились вместе. Крыло, где находилась лаборатория номер восемь, уцелело. Вместо того, чтобы осматривать хорошо знакомые стены, Аякс впивался взглядом в красную точку на экране локатора. В конце концов, эта вероятность буквально откололась от его собственной. А потому все в ней — от расположения коридоров до мельчайших царапин на полу — соответствовало воспоминаниям. Пускай в этом мире проекта «Одиннадцать» не случилось, Царица наверняка готовилась к нему. Аякс боялся, что потеряет над собой контроль даже от одного случайного напоминания. Удивительно, но по мере приближения к лаборатории номер восемь точка на экране не менялась в размерах. Аякс нахмурил брови. Либо локатор дал сбой, либо… Он остановился, дернул Серафину за рукав, показал ей экран. — Похоже, мы ошиблись, — кивнула та. — Может, это и хорошо? Тебе не придется идти в место, где тебя обрекли на ужасные муки. Тем не менее, взгляд Серафины стал напряженным, а тело сжалось, будто пружина. Острые скулы обозначились четче. Покусывая бледные губы, Серафина пристально всматривалась в темные, заброшенные коридоры Заполярного Дворца так, будто ожидала появления гончих Одиннадцатого. — Что ж, — сказала она с хрипотцой, которая проявлялась лишь в моменты тревоги. — Остается только следовать за сигналом. Долгое время они бесцельно блуждали по выстывшим коридорам, пытаясь отследить момент, когда точка на экране начнет расти. Позади оставались бесчисленные лестницы и пролеты. В конце концов они покинули уцелевшее крыло Заполярного Дворца и вышли в разрушенную часть, туда, где от былых залов остались только арки, колонны да припорошенный снегом фундамент. Тем не менее, Аякс безошибочно узнал маршрут. Он следовал им до того, как попасть в Квантовое море. Это была дорога к тронному залу. К Царице. Последней цели его списка. Тронный зал сохранился практически неизменным — наверняка из-за того, что его охраняла сложная магия. Остались даже покосившиеся двери. На створках до сих пор виднелись позолоченные гербы Фатуи, теперь уже выцветшие и оцарапанные. Завидев их, Аякс не сдержал усмешки. Упадок Фатуи в этой вероятности был закономерным исходом их собственных действий. — Аякс… — неуверенно позвала Серафина. Он обернулся. Серафина пыталась подобрать слова, но под прицелом неожиданно потемневших глаз Аякса смешалась. Опустила голову. Ее лицо исчезло за завесой серебряных прядей. Плечи слегка дрожали. В уголке губ Аякса обозначилась жесткая складка. Совсем скоро Серафина увидит самую страшную из его историй. Кем они выйдут из тронного зала? Захочет ли Серафина искать с подобным человеком выход из Квантового моря? Продолжит ли она видеть в нем сына — или образ монстра навсегда вытеснит любые теплые чувства? Аякс не знал. Серафина так мало рассказывала о себе, что он просто не представлял, как она может среагировать. Но он решил, что будет лучше заранее подготовить их обоих к разочаровывающей правде. Отвернувшись, он толкнул двери. Душа сжималась — от ужаса и предвкушения. Какая-то часть Аякса жаждала увидеть в тронном зале Царицу. Пускай будет там. Пускай взирает на мир со своего величественного трона — Аякс разрушит его до основания. А потом с наслаждением пронзит осколок льда, который служит ей вместо сердца. Он будет упиваться ее болью так, как она упивалась его. И никто — ни Матвей, ни Тоня, ни Серафина — не сможет его остановить. Да, Царица этого мира не успела реализовать проект «Одиннадцать». Но именно из-за ее приказов, именно из-за ее вмешательства Дотторе превратил отчаянную мысль Отто в одержимость. Разработка Кольца Изнанки успешно завершилась, и Отто отправился в Инадзуму навстречу своей любви. Навстречу разрушению остального мира. Из-за Царицы в этой вероятности погибли тысячи людей, среди которых были и друзья Аякса. Его семья. Люмин. И даже Кевин. Снова Кевин. Как и Аякс, Сороковой был бесконечно одинок. Под конец пути рядом не осталось никого, кто мог бы встать с ним плечом к плечу.

Царица этого мира заслуживает смерти. А может, они одинаковы во всех мирах? Ха… В таком случае я убью каждую из них.

Двери неохотно сдвинулись с места, и Аякс ввалился в зал, готовый в любой момент призвать оружие. Но в зале никого не оказалось. С губ Серафины сорвался тихий вздох облегчения. Аякс, напротив, чувствовал себя разочарованным. Ярость, которая так и не сумела выплеснуться, опять принялась пожирать изнутри. Он уже привык к этому чувству — он жил так с момента окончания Сентября Катастроф. С того момента, как все отправились дальше, навстречу своему будущему, а он застрял где-то между Долиной Ветров и лабораторией номер восемь. Стараясь не смотреть на Серафину, он прошел в зал. Перед пустынным троном парила книга. Последняя книга в истории Аякса. Книга о человеке, ставшем чудовищем. Аякс двинулся навстречу осколку.

Этот фрагмент можно читать под музыку: Eternal Eclipse — Forgotten Odes. Ставьте на повтор (до конца главы)

Приблизившись, он уже привычным жестом протянул руку. Осколок отозвался на его волю, и книга покорно распахнулась. К потолку взметнулся вихрь страниц. Каждая из них понемногу исчезала, рассыпалась частицами золотого сияния, вплеталась в узор души Аякса — а вместе с тем видоизменяла и его самого. Аякс был рад, что стоял к Серафине спиной. Левая половина тела утратила чувствительность. Руку стремительно оплел холодный металл. Глаз потерял способность видеть — а затем и вовсе исчез, сменившись провалом, сквозь который проглянули шестеренки. Монстр возвращался. Страницы, кружась, развеивались еще до того, как успевали осесть на пол. По мере того, как книга перед Аяксом становилась все тоньше, его история обретала все большую целостность. Вместе с тем возвращались и чувства, прежде приглушенные, но теперь ударившие в сердце с новой силой. Отчаяние. Страх. Критическая неспособность двигаться дальше. Жажда отмщения. Жажда найти в мести освобождение. Серафина за спиной молчала. Поначалу Аякс думал, что она поражена. Но постепенно пазл, прежде затуманенный разрушением истории, начал собираться в единую картину. На губах Аякса задрожала горькая усмешка.

Какая-то часть тебя подозревала об этом с самого начала.

Как он, обладая двумя глазами, мог быть настолько слеп? Почему не замечал этого раньше? Неужели так жаждал любви? Неужели думал, что заслуживает ее? Его плечи затряслись, но не от плача. Ему стало смешно. Наивный дурак. Как был наивным дураком, так им и остался. Он ведь никогда не говорил Серафине названия собранных осколков. Пускай по всему Квантовому морю общались на универсальном языке, порожденном, казалось, самой этой искаженной вселенной, здесь все еще оставались надписи, которые Аякс не мог прочесть. Скажем, текст на любимой кружке Серафины. То же самое касалось и осколков истории Аякса. Названия книг его жизней были написаны на языке Снежной. На языке, который Серафина могла знать, только если сама была уроженкой Снежной. Она так хорошо притворялась, что не знает о Тейвате — ради чего? Теперь все стало так очевидно, что Аякс не удержался от беззвучного смеха. Серафина не владела Глазом Бога, и тем не менее она управляла Крио элементом так, что позавидовал бы даже Кевин. Одиннадцатый — копия самого Аякса — неустанно преследовал ее в каждом из миров Квантового моря. Он жаждал ее смерти — с чего бы? Кто мог вынудить Одиннадцатого жертвовать своими копиями, физической оболочкой, даже разумом? О, он так давно искал ее. Он так жаждал убить ее. Он отдал ради этого всё, всё, абсолютно всё. А она все это время была рядом. Находила ли она в этом мрачное удовольствие? Или это был очередной эксперимент? Поэтому она так боялась идти сюда? Волновалась, что Аякс, Чайльд, Тарталья узнает ее маленький, бесчестный секрет? <История нестабильна>. <Расщепление неизбежно>. <Остановись, неизвестный номер! Ты не представляешь…>

Заткнитесь. Вы все. Просто заткнитесь.

Охваченный безумием, Тарталья медленно повернулся. Вокруг его тела концентрировалась багряная дымка — он неосознанно прибегнул к силам Глаза Порчи. — Аякс, — с мольбой шепнула Серафина. — Прошу, давай… Давай поговорим. Он тряхнул головой, отгоняя от себя ее мягкий лживый голос.

О, не волнуйся, дорогая Серафина. Мы поговорим. На единственном языке, на котором я теперь могу говорить.

Опустошенная книга с последним фрагментом истории наконец исчезла, и золотое свечение за спиной Тартальи угасло. Осколок «Человек?/Монстр?» вернулся к своему владельцу. Отозвавшись на чистейшую ярость, Теневой Глаз Порчи задрожал. Тело Тартальи постепенно сковал доспех. Лицо закрыла рогатая маска с оком, которое пылало багряным светом. Звездная тьма легла на плечи плащом. Тарталья отставил руку в сторону, и в ладонь покорно нырнуло древко копья, сплетенного из энергии Порчи. Острие указало на сердце Серафины. Словно выносило обвинительный приговор.

Ты — моя мучительница, худший из живущих кошмаров, разрушительница Тейвата, в какой бы вероятности ты ни жила. Я, номер одиннадцать, приговариваю тебя к казни. Готовься к смерти… Царица.

Вместо титров: Onsa Media — Last Stardust (Russian ver.)