Два командира

Рарш что-то стряпал у окна и, видимо, по старой привычке полушепотом проговаривал все, что делает. Зверек, перебиравшая на полу травы, без интереса слушала его одним ухом. Причем буквально: она просто повернула левое к столу и продолжила сортировать по кучкам корешки и листики. Йорвета забавляло ее скучающее лицо. В полуприкрытых глазах тоска размером с Континент, губа прикушена, а руки, словно отдельно от мрачной хозяйки, поднимали с пола очередное растение и клали его к таким же. Все в ней от кисточек полуопущенных ушей до кончика едва шевелящегося хвоста кричало, что она хочет быть где угодно, но не здесь. И Йорвет ее прекрасно понимал. Он тоже вместо того, чтобы искать других скоятаэлей, которые могли угодить в портал вместе с ним, или магов, способных если не вернуть его обратно на Континент, то хотя бы восполнить утраченные воспоминания, был вынужден бездействовать. И это раздражало. Но здравый смысл был сильнее: перед тем, как лезть в болото, надо узнать об этом болоте все, что можешь. Поэтому сейчас он без особого интереса наблюдал за тем, как Зверек сортировала собранные лекарем травы, и изредка пытался «помогать», подкладывая нужные в ту или иную кучку. Позже он спросит у Рарша что из этого для чего применяется: лишними эти знания точно не будут. Взяв в руки очередной корешок странного розоватого цвета, Йорвет без сомнений решил положить его к таким же, но Зверек перехватила его руку и, молча забрав его, бросила к каким-то листьям. — Почему? — спросил ее Йорвет. Та посмотрела на него, чуть приподняв брови. — Почему ты положила его сюда? — медленно повторил он, пытаясь выстроить фразу на местном языке. Девчонка лишь пошевелила ушами. — Она плохо понимает ло-зивар, Ёрвет, — влез в их разговор Рарш, повернувшись к ним. — Она знает только язык арио, наш язык, а в ло-зивар — лишь пару фраз. Йорвет нахмурился. Двуязычие? Это может стать проблемой. — Ло-зивар? Что это? И ты и… другой ара говорили с ней, и я понимал вас. «Арин, ари», «ин рори», «унда», — перечислил он услышанные когда-то фразы, адресованные маленькой лисе, которые перевел для себя как «спасибо», «не торопись» и «подожди». Рарш, добродушно улыбаясь, скрестил руки на груди и спросил: — И что же они по-твоему могут значить? — «Ин рори» — не делать быстро, «унда» — просить не делать быстро, а «арин»… — он остановился, подбирая слова. Почему всегда труднее всего объяснять самое простое? — Так говорят, когда… делают что-то, и это что-то было нужно другому. Лекарь закашлялся и отвернулся к столу. Йорвету послышался в этом кашле смех. — Арин, ари. Ли фарка, — через минуту выдавил он из себя, и Зверек, радостно встрепенувшись, начала превращаться лису. Ее тело быстро уменьшалось, пальцы укорачивались, превращаясь в лапы, через кожу пробивалась шерсть, волосы становились загривком, а лицо вытягивалось в лисью морду. Оборот занимал считанные секунды — спустя мановение ока на полу остались только недоразобранные травы да одежда Зверька. Быстро из нее выпутавшись, маленькая лиса лихо выбежала за дверь. Сколько бы раз Йорвет ни видел такое превращение, не переставал удивляться. Рарш недовольно покачал головой и, подняв одежду Зверька с пола, проворчал: — Ну сколько раз, ну сколько раз ей говорить, чтоб не обращалась при посторонних? Неприлично это. Ари-ари… И ты прав, Ёрвет, ты сказал правильно. Но «ин ро́ри» и «у́нда» — слова на ло-зива́р, а «ари́н» — на нашем языке, языке ар, а «Ари» — это имя. Я пытаюсь научить ло-зивар Ари, как и тебя. Понимаешь? — Что значит «ло-зивар»? — То, что принадлежит зи́вар. Зивар — это… большое-большое королевство. Королевство из многих королевств. Ты помнишь слово «королевство»? — Империя, — тихо произнес Йорвет слово на Всеобщем. Значит, его учили имперскому. — Как называется империя, где мы находимся? — Крагонкрин. Слово, похожее на птичий клекот, неприятно резануло слух. — Раганрин? — Крагон. Крагонкрин. Крин — это… — Рарш постучал ногой по земляному полу и указал подбородком на оставленные Зверьком кучки листьев и корней. Трава?.. Скорее земля. Йорвет кивнул. — А крагон… — лис развел руки в стороны и сделал несколько медленных махов, после чего, взяв со стола зажженную свечу, подул на нее так, что пламя наклонилось вперед, но не погасло. Дракон? Земля драконов? Варево, которое неосмотрительный лекарь не снял с огня, решило, что сейчас самое время убежать. Рарш, услышав шипение позади себя, вздрогнул и, причитая, принялся снимать котел. Йорвету же вспомнилась Саския. Она была не простым драконом, а золотым драконом-метаморфом. Ее вид считался почти вымершим. Другие крылатые ящерицы не были разумны и могли стать причиной больших бед. А местные драконы?.. Это не главоглаз, которого можно прикормить. Если ганза столкнулась с разъяренным драконом, то вряд ли уцелел хоть кто-то. Если все же найдутся «счастливчики», попавшиеся сюда как Йорвет. Проклятье. Что стало с его памятью? Откуда взялся этот портал? Почему он открылся в Лок Муинне? Или между засадой и перемещением в эту Сферу было что-то еще? Йорвет поморщился: он ненавидел ощущать себя беспомощным, хотя, как ни иронично, это чувство в последнее время стало его постоянным спутником. Если уж на то пошло, то откуда вообще в Лок Муинне могли взяться реданские охотники? Их там вовсе не должно было быть — о тропе, по которой вел отряд Йорвет, знали лишь единицы. Случайность? Вот только Йорвет никому не говорил до последнего, по какой дороге поведет отряд, потому что сам до последнего сомневался — путь был сложным, особенно осенью. Значит, реданцам помог кто-то, кто очень хорошо знал Йорвета, настолько хорошо, что мог предугадывать его действия. «Это же ведь лучше для ганзы, не так ли?» — вспомнились ему последние произнесенные Саскией слова. Саския?.. Неожиданно Рарш робко предложил: — Мне нужно сходить к гончару. Если хочешь, то идем со мной. Только, пожалуйста, не убегай в лес и скажи сразу, если станет хуже, — резко добавил он. Йорвет, усмехнувшись, кивнул. Хоть лекарь быстро отошел после того случая с белыми духами, как здесь этот туман с призраками называли, но припоминать его он, судя по всему, будет еще долго. Немного подумав, Йорвет спросил: — Как будет на имперском «арин»? Лис тихонько хмыкнул. Чуть погодя, он повернулся к нему и, глядя глаза в глаза, медленно ответил: — Я сейчас думал, почему не заметил раньше, что ты смешиваешь имперский с арио. И я понял. Просто ты раньше никогда не звал Ари, как «Ари», и никогда не говорил «спасибо». На имперском «спасибо» это «за́ро», — он замолчал, не сводя с Йорвета прямого взгляда. Тот так же спокойно и прямо смотрел в ответ. Он по-прежнему не доверял местным, а потому благодарности не испытывал. Йорвет был уверен: помогая ему, они преследуют свои мотивы. И он брал от них все, не тревожась муками совести. О «спасибо» речи идти не могло, так рассудил Йорвет, наблюдая за откровенно напрашивающимся на признательность лисом. Лекарь первым отвел взгляд. Взяв со стола собранную корзинку, он, как ни в чем не бывало, уточнил: — Ну что? Идем? — Идем, — коротко ответил Йорвет, взяв с сундука повязку и один из мечей на всякий случай. Пока еще раз сбегать он не собирался, а в тихой деревушке, оторванной от мира, вряд ли понадобиться драться. По той же причине он не стал надевать всю верхнюю одежду и кольчугу, выйдя на улицу как был — в штанах и рубахе. Да и лето же. Пусть и более холодное, чем в его мире, но лето. Последний раз, когда Йорвет выходил из дома, это был побег. Состояние было далеким от нормального, Йорвета толкала вперед только навязчивая идея покинуть эту деревню без долгих прощаний. Зато сейчас, неторопливо следуя, за семенящим впереди Раршем, он мог спокойно осмотреться. Деревня и впрямь была маленькая, если не сказать крошечная. Йорвет насчитал не больше десятка домов, скрытых от взглядов посторонних массивными стволами сосен. От них друг к другу шли едва заметные тропинки, протоптанные местными. Вряд ли это звериные тропы. Их было так много, что они опутывали покрытую редкой растительностью землю, как паутина. Судя по тому, что срубы от чащи никак не огораживались, никаких ее обитателей ары не боялись. Хотя, может быть, дело в их второй сущности, для которой пуща — дом родной. Рарш прилежно здоровался со всеми, кого встречал, но те, завидев Йорвета позади, как-то сразу зажимались и обходили их стороной. — А я говорил, чтоб ты свою повязку не надевал. Она же красная — ее за тысячу шагов видно! — фыркнул лекарь на третьем сошедшим с тропинки лисе. — По-твоему шрам на половину лица они не увидели бы? — Да вы, сидхи, почти все поголовно в шрамах: кто сильно, кто не очень. Поглазели бы, да и привыкли, а так ты только страху навел. Непонятное слово показалось смутно знакомым. Кажется, он его уже слышал. — Как ты меня назвал? — переспросил Йорвет. — Сидх, — повторил Рарш. — «Ан аре ара, Рарш», «Ан аре сидх, Ёрвет». Помнишь? Точно, первый день в этом мире. Сидх значит «эльф». Здесь все эльфы в шрамах?.. — А здесь много сидхов? — Да их везде много. В любом королевстве много. Много эльфов? Эта мысль не могла уложиться в голове, одновременно вызывая и недоверие, и радость, и непонимание. Если здесь так много представителей их расы, то скоятаэли из его отряда, которые, возможно, перенеслись сюда вместе с ним, не останутся без помощи, как и он сам. Йорвет верил, что два эльфа (пусть даже если один из них и будет магом) быстрее договорятся, чем эльф с человеком. Но в голове стояла сцена, увиденная в первый же день: отряд людей угрозами и силой выбивал из лисов ответы. Расовая травля здесь точно есть. Тогда как эльфов может быть настолько много? — Ёрвет, чего молчишь? Все в порядке? — Что значит слово «сидх»? — все-таки решил уточнить он. Рарш по-доброму усмехнулся: — Сидх это ты, — после чего начал объяснять. — Гляди, есть птичка, а есть лиса. Это разные животные, так? А среди тех, кто ходит на двух ногах и говорит, есть разные лир-хи. — «Расы», как понял Йорвет. — Говорят, разных лир-хи в разных королевствах очень-очень много. Но в Крагонкрине их только три: сидхи, ары и драгу́лы. Ары обращаются в животных, драгулы пьют кровь, сидхи… Они ни ары, ни драгулы. Их просто много. Поэтому мы живем по их законам… Йорвет не понимал. Ары, вампиры и… Многочисленные эльфы? Где же тогда люди? Или… Он замер. — Ты чего там встал? Сидх значит «человек». Удивление и гнев смешались так крепко, что Йорвет не мог подобрать слов. Все, что он смог из себя выдавить, это презрительное: — Я не сидх, я Aen Seidhe. Рарш от тона прижал уши к голове и втянул ее в плечи. — Ты… не человек? — неуверенно переспросил он. — Конечно, я не dhoine, — Йорвет сам не понял на каком языке сказал эту фразу. — Тебя… — он указал на свои уши. — …не смутили? Рарш выставил перед собой ладони: — Прости, прости. Я не хотел обидеть, извини. Уже взявший себя в руки Йорвет, мысленно отметил новое слово, которое никогда до этого не слышал. «Обидеть». Да, по формулировке это точно «обидеть»… — Но согласись, что в остальном ты выглядишь как человек. — Йорвет снова недовольно глянул на решившего идти по опасной дорожке Рарша. — А уши… острее, круглее — мало ли. Да и какая разница? — примирительно произнес он, выдавив из себя улыбку. — Ты был просто тем, кому нужна помощь, и не важно человек ты или нет. Йорвет внимательно смотрел на говорившего лекаря — он не лгал. Побаивался Йорвета, тщательно подбирал слова, но говорил искренне: в его глазах не было цепкой внимательности, присущей лжецам. Не отводя взгляда, Йорвет спросил прямо: — Зачем ты мне помогаешь? Рарш был ошеломлен таким вопросом. Глаза расширились, уши удивленно разъехались в разные стороны. — Как зачем? Если можешь помочь — помоги. Добро возвращается добром. Иначе в Драконьих горах не выжить. Уголок губ Йорвета дернулся вверх. Вот так вот просто и без затей, никакого обмана и подковерных игр. Тетива недоверия, натянутая Йорветом между лекарем и им самим, лопнула. Немного помедлив, Йорвет негромко, но от всей души сказал: — Спасибо, Рарш. *** Пока лекарь возился с заболевшим гончаром внутри его дома, Йорвет ждал его снаружи, опершись на стену избы и от скуки рассматривая вырезанные над порогом узоры. Удивительно, но это были не цветы и даже не многохвостые лисы. Какой-то геометрический рисунок: волнистые линии, треугольники и кружки. А еще дерево дома пахло какой-то травой. Запах был сильным настолько, что перебивал аромат древесины, а еще он точно был знакомым: так пахло у лекаря. За стеной шел разговор на непонятном Йорвету языке. Что-то Рарш долго. Вдруг на тропинку степенно вышла крупная лиса и, замерев прямо перед Йорветом, посмотрела на него. Взгляд желтых глаз был очень осмысленным, полным подозрения и недовольства. Решив, что это кто-то из смелых местных, Йорвет медленно кивнул. Лиса ушла. Вскоре вышел и Рарш. Не глядя на Йорвета, он негромко сказал: — Ну вот и все, идем домой. Пока они шли, лекарь молчал, задумчиво глядя вперед. Это не было на него похоже, но Йорвет не стал лезть с расспросами. Захочет — сам скажет. И верно: — Шеррар не приходил? — Это кто? — Это мой… — Рарш произнес какое-то непонятное слово. Увидев вопрос в глазах собеседника, он вздохнул и принялся объяснять: — Ари — кат-ра. У каждого кат-ра есть мужчина и не-мужчина, женщина. Они дали ему жизнь. Если кат-ра двое, и они оба мужчины, то они друг другу… — Я понял. Братья. Рарш улыбнулся. — Да, братья. Шеррар мой брат, мы живем все вместе: он, Ари и я. Ну и ты теперь. Ари его кат-ра… Дальше Йорвет не вслушивался. Значит, седого зовут Шеррар, Зверек — его дочь, а лекарь — брат. Матери Зверька нет. — Приходила какая-то лиса и ушла, — перебил он Рарша. — Шерстка была немного седой? — Не разглядел, — даже особо не напрягая память, ответил Йорвет. — Жаль. Если она была седой, то это Шеррар. Он у нас один седой на всю деревню. Весь поседел после… — Рарш умолк на полуслове и снова переменился в лице. Йорвет все-таки решил спросить: — «После»?.. — Неважно, — махнул лис рукой и попытался отшутиться: — Седой, потому что с нашей деревней и вправду поседеешь. Он староста нашей деревни… К этому моменту они как раз дошли до дома братьев. Дверь была открыта нараспашку, а изнутри тянуло теплом: седой что-то стряпал у очага. Рарш, переступив порог, тут же с ним заговорил о больном гончаре, как всегда, выдавая много ненужных сведений. Из его болтовни Йорвет мало уловил: понял только то, что хворь не заразна и связана больше с какими-то старыми травмами. Пока лисы болтали, Йорвет наблюдал, стоя у порога в углу, как вдруг его несильно, но очень настойчиво подергали за штанину. Вернувшийся из леса и уже одетый Зверек требовала его внимания. Она до сих пор исправно таскала ему из чащи всякую мелочь, но уже за просто так. Йорвет присел на корточки перед лисой и чуть приподнял бровь. Зверьку слова были и не нужны. Шевеля от нетерпения ушами и усердно подметая хвостом полы, она с выражением огромной гордости на лице раскрыла зажатую ладонь. На ней лежали два обломка стрелы: металлический наконечник и серо-золотистое в белую полоску оперение. Йорвет потерял дар речи. Это была скоятаэльская стрела. Тут есть кто-то еще из белок. Он поднял взгляд на улыбающуюся во весь рот девчонку. Та тут же схватила его за руку и потянула на выход. Он вскочил на ноги, шагнул вслед за Зверьком на порог и, не заметив там оставленного маленького блюдца, задел его, да так, что оно ударилось об косяк и молоко, что было в нем, расплескалось. Зверек остановилась и с ужасом уставилась на треснувшую по краю посуду. Седой, в одну минуту оказавшийся рядом, оттолкнул Йорвета в сторону, заорав: — Вместе с глазом и половину ума потерял, что ли?! Под ноги смотреть надо! Люди… Ничего святого нет! — и, бережно подняв с пола блюдце, принялся внимательно его осматривать. Йорвет опешил от такой реакции, но нашел в себе силы промолчать. То, как лис держал кончиками дрожащих пальцев треснувшую посуду, подсказало, что он сделал что-то, по местным меркам сравнимое для скоятаэля с осквернением могилы Аэллирэн. Слева зашмыгал носом Зверек. Повернув к нему голову, Йорвет увидел, как девчонка, закусив губы, смотрела, не моргая, на отца с блюдцем в руках. Видимо, почувствовав его взгляд, она резко повернулась к нему. В ее глазах сияла чистая, ничем не замутненная ненависть. Громко шмыгнув носом, она убежала прочь. Только детских истерик еще не хватало. — Ари! — окрикнул ее Рарш. — Ари, вернись! Седой уже было шагнул вперед, чтобы догнать дочку, но его попридержал за плечо Рарш: — Я… то есть мы с Ёрветом, — сказал он, не глядя на него, — вернем ее, Шеррар. Правда вернем. Пока проведи лонуз еще раз, ладно? Не гневи предков. Седовласый смотрел на Йорвета с тем же выражением лица, что и его дочь. Ничего не ответив, он сбросил руку брата и зашагал вместе с блюдцем к очагу. Рарш же, стараясь не смотреть Йорвету в глаза, позвал его: — Идем, Ёрвет. Шли в полном молчании. Уже сильно отдалившись от дома, Йорвет спросил: — Куда мы идем? Рарш, не поворачиваясь, ответил: — Туда, куда пошла Ари. — Очень понятный ответ, — съязвил Йорвет. Лис вздохнул, нахмурившись, но ничего не ответил. Спустя пару минут Йорвет снова попытался разговорить лиса: — Трудно понять, где ошибся, если тебе не объясняют в чем ошибка, — с трудом построил он фразу, которую хотел произнести. Рарш опять тяжело вздохнул и, все еще не глядя на него, выдавил из себя: — Тебе стоит быть более аккуратным, когда ходишь. О том, что странно это слышать от того, кто спотыкается на ровном месте, Йорвет решил промолчать. Раздражение росло, и дальше оба шли молча. Вскоре лес стал редеть. Все чаще стали попадаться обожженные пожаром стволы деревьев, и все навязчивее становился запах сажи. За ветвями сосен вдали показались крыши домов, покосившиеся и полуразрушенные, тоже местами черные от когда-то бушевавшего огня и тронувшей дерево гнили. И что Зверьку здесь надо? Как только Йорвет и Рарш вышли к пепелищу, лис замер, словно собираясь с духом, а Йорвет бегло осмотрел местность. То, что это был намеренный поджог, у него не было никаких сомнений: Йорвет с трудом представлял насколько сильным должен быть ветер, чтобы быстро разнести пламя по настолько большой деревне. Да и въевшиеся в горелое дерево подтеки крови говорили сами за себя. Кто-то приложил руку, чтобы эта местность опустела. Печальное зрелище. Рарш, тихо вздохнув, двинулся вперед, забормотав что-то на незнакомом языке, Йорвет — следом за ним. Они шли по широким, но заросшим травой улицам. Ветер, негромко завывая, гулял между несгоревших оснований домов, торчащих из земли, как гнилые зубы. Около каждого сруба были самодельные могилы: вскопанная земля и камни над ней без надписей. Рарш замолчал, остановившись не доходя самого большого дома. Там у покосившегося обожженного порога с обвалившимися ступенями перед камнем-«надгробием» сидела Ари. — Это?.. — начал Йорвет, но лис не дал договорить: — Да, могила ее матери, — отстраненно произнес он. — Сегодня прошел ровно год с ее смерти. Мы верим, что духи умерших приходят на землю каждый год после своей смерти, и оставляем им угощения. Для нас это очень важно, — Рарш впервые за время поисков посмотрел ему в глаза. И там была только горечь и боль. Йорвет глянул на сидевшую у могилы лису, которая то ли делала вид, то ли вправду не слышала их разговор. — Как она умерла? — спросил он. Рарш долго молчал, после чего наконец-то сказал: — Это был отряд воултанских карателей. Ты их видел в тот день, когда только открыл глаза. Они тогда приехали в первый раз, а мы… мы всего лишь маленькая деревня ар в Драконьих горах. Мы даже не знали, что Империя воевала с Воултаном, что Империя проиграла… — «Воевала»? — переспросил Йорвет слово, которое раньше не слышал на имперском. Рарш объяснял быстро и путанно — надо было не потерять смысл отдельных слов. — Да, «воевала». Это когда много-много людей убивают друг друга. Йорвет кивнул: определения войны по сути везде одинаковы. Рарш продолжил: — В общем, когда они приехали, мы даже не понимали, кто они. Они искали отряд Айрин Сол и требовали, чтобы мы дали обыскать свои дома. Шеррар… Он думал, что это просто разбойники с той стороны гор, или что это какой-то мелкий воултанский дворянин послал отряд, чтобы заставить нас платить дань… он отказал. А каратели сожгли деревню и вырезали половину. Он тогда и поседел, а Ари после этого полгода не говорила, — под конец голос у лиса совсем сел. Йорвет смотрел в спину маленькой лисе, сидевшей, не шевелясь, на могиле матери. — Прежнее Старолесье похоронено здесь, — грустно улыбнулся Рарш. — Мы постарались предать тела земле, но… жить в месте, где столько погибло, нельзя. Те, кто выжил, ушли… Йорвет! Ты куда? Йорвет, не обращая внимания на окрики, подошел к Зверьку. Та, услышав голос своего дяди, обернулась, но, увидев Йорвета, напряглась. В заплаканных глазах плескалась уже только остывшая глухая злоба. Подошедший Рарш принялся ей что-то объяснять. Йорвет не понимал ни слова: видимо, лекарь перешел на язык ар. Чем больше он говорил, тем меньше и меньше становилась злость и обида на лице лисенка. Под конец она просто грустно кивнула, посмотрела на Йорвета тоскливым взглядом и протянула ему наконечник и оперенье стрелы, которые все это время сжимала в кулаке. Он благодарно кивнул, а она отвернулась к надгробию. Рядом с ней аккуратно присел на колени Рарш и зашептал что-то очень похожее на то, под что они с Йорветом двигались по пепелищу. Сам он просто остался стоять рядом, размышляя, что в его мире и мире лисов, помимо странного совпадений названий гор, одинакового понимания слов «благородство», «благодарность» и «добро», схоже кое-что еще. Люди.