о чём тоскуют ласточки

Целитель Фэй примерно подобного и ожидал. Вопрос девы Шэнь не смутил его, в отличие от раздосаваной служанки. Он не хотел обсуждать это прямо сейчас, когда ослабевшая Яньлинь заторможенно поглядывала по сторонам, словно впервые видела свои покои, которых не покидала долгие годы. Она подтянулась на дрожащих руках, опираясь на резную спинку кровати, не обращая внимания на съехавшую подушку. Соне откровенно не нравилось находиться в этой комнате с незнакомыми людьми. Окружение всё меньше походило на привычную в обывательском понимании больницу. Даже самая дорогая палата едва ли могла выглядеть как декорации исторического фильма со всей этой вычурной мебелью, расставленными по комнате бумажными фонариками и костюмированным персоналом. Она внимательно слушала вкрадчивую речь «дядюшки Фэя», отсаживаясь от мужчины как можно дальше, больно врезаясь позвоночником во что-то неприятное, имеющее острые грани. Мгновенная вспышка боли отрезвляла. Срываться с мягкой постели прямо сейчас не имело смысла: её ноги кое-как гнулись в коленях, помогая подтягивать тело в сидячее положение, а об возможности твёрдо на них встать — даже не было шанса. Когда мужчина заговорил, а за его спиной на каждое слово бестолково кивала позабытая девушка, это напрягло Соню, неосознанно выгибая плечи немного вперёд. Она почти не моргая смотрела на говорившего, не забывая держать в поле зрения Джи-Джи. — Юная госпожа, Вас зовут Шэнь Яньлинь. Вы единственная дочь и наследница уважаемого торговца шелком, Шэнь Ливея. Фэй Жонг видел как такой маленький обрывок информации утомил больную — худые плечи осунулись, взгляд осоловел и она слушала его с ярко различимой усталостью в каждом медленном движении век. Но он так же знал характер Яньлинь, что не оставлял ему возможности закончить именно на этом: — Пару недель назад Вы попали в немного... сложное положение. — Он тяжело вздохнул, когда ни один мускул на бледном лице не дрогнул, продолжая сверлить его требовательным взглядом. — Скажем так, Вы упали в озеро на празднике, который посещали с семьёй. Из-за многослойности вашего парадного ханьфу, ткань потяжелела, что стремительно потянуло Вас ко дну. Если бы не внимательность наследника Син, дело могло закончиться трагично. А так Вы немного хлебнули воды, но находились там достаточно долго, чтобы тело ослабло. Все эти хлопоты, что Вам пришлось вытерпеть в тот день, подорвали здоровье окончательно, поэтому Вы впали в беспамятство, подкрепляемое лихорадкой. «Беспамятство от утопления? Логичнее, если бы умерла упав в воду, я же не умею плавать». — Праздник... провалился из-за меня, да? — поддерживать бессмысленный разговор было лучше, чем позволять панике кусать себя изнутри. Соне казалось, что она больше не сможет сделать вздох: желудок прилип к позвоночнику, а кожу изнутри щекотали волны накатывающего волнения. В комнате не хватало свежего воздуха, несмотря на распахнутое настежь окно. Тюль, являющаяся балдахином кровати, мерно покачивалась в такт лёгкому ветру. Волоски, которые выбивались из кое-как собранной причёски, падали на лицо, липнув к влажной от пота коже, но Соне не было до этого никакого дела. Внутри неё жила зима. Обжигающие волны прокатывались вверх, подступая к горлу, заставляя её задерживать дыхание, ведь казалось, что её сейчас вывернет на такие прекрасные простыни с вырисованными на них горными пейзажами, проплывающими облаками и пролетающими кое-где росчерками условно обозначенных птиц. Тюль колыхалась вперёд, возвращалась назад и иногда пыталась вылететь в окно с особенно игривыми волнами воздуха, и делала многое, чтобы держать сознания Сони в настоящем. — Ну, что Вы, принцесса. Никто не мог даже предположить такое. Ни люди, ни Вы тем более. Не берите всю вину на себя. Мастер прикрыл веки не в силах смотреть на то, с каким смирением Яньлинь перевела взор в распахнутое окно. Сколько же он мог сделать, чтобы не допустить трагедию, но не сделал, малодушно ссылаясь на предназначенное. Как же просто было жалеть деву Шэнь, продолжая заниматься своими делами, уделив мысли ровно мгновение, когда для другого это было пыткой. Конечно же, Жонг не был настолько простодушным, чтобы не понять, что именно пыталась сделать Яньлинь в тот злополучный день. Возможно, попытка утопиться не была удачной, за что он благодарил Архонтов, ведь теперь у него был шанс поступить по-другому, не остаться в стороне. Мужчина сожалел о том, что для понятия такой простой истины потребовались страдания и возможная смерть. — Будет Вам, дева Шэнь. Смотрите как всё хорошо складывается: Вы очнулись, скоро поправитесь, для чего я приложу все усилия. Цветёт весна, а значит Вам необходимы прогулки на свежем воздухе, когда это станет возможно. Я дам распоряжение на кухне, чтобы там готовили питательный бульон, пока организм окончательно не окрепнет. Отдыхайте, госпожа, и дайте знать Джии, если что-то понадобится. В случае чего, она вызовет меня. На этом мужчина удалился, поманив пальцем Джи-Джи, чтобы дать той пояснения по некоторым моментам в уходе за больной. Соня осталась одна. Чёрное небо за окном с россыпью звёзд ясно обозначало время суток. Ночью ей обычно всегда становилось легче: уходила лишняя суета, город погружался в тишину, когда засыпали шумные люди, прожигающие будни на работах, уверенные в том, что делают что-то важное, чтобы за закрытыми дверьми говорить о том, как устали от всего этого. Нынешняя тишина отличалась от привычной — стрекотание насекомых, уханье совы, шуршание листвы, какое бывает в высоких ветвях старых деревьев. «Я не могу оставить всё так».      Иногда даже умные люди совершают глупые поступки, потому что уверены в том, что поступают правильно. Соня сомневалась в разумности своего решения. Бездействовать – ещё хуже. Она прикрыла глаза, прислушиваясь к голосам за пределами комнаты. Тот самый названный дядюшкой Фэем что-то втолковывал Джи-Джи, иногда замолкая, чтобы усиленно продолжить отвечать на вопросы девушки. В какой-то момент раздался вздох и удаляющаяся пара шагов. Когда девушка спустила ноги с кровати, неуверенно опираясь на руки, её повело назад вслед за кружащейся головой. Слабость одолевала больную, нашёптывая еле различимым гулом вернуться в постель, накрыться одеялом, отвернуться к окну и остаться так до конца своих дней. Босые ступни коснулись прохладного от проветривания тёмного дерева пола. Первые пару попыток подняться провалились. Соня держалась на ногах с помощью высокой резной спинки кровати. Её полотно отображало фантастический сюжет: изящный дракон парил в небесах, извиваясь кольцами между искусно вырезанными облаками; за ним, ступая по земле, следовали не менее причудливые фигуры благородного оленя с мощными рогами, увитыми цветами; ступающие на стройных ногах цапли с наитончайшей вязью перьев на крыльях, волки, лисы, даже несколько змей различалось в густой толпе изображенных мастером на своём твердом холсте. Особенно выделялось несколько абстрактных силуэтов, представляющих людей, но людьми не являющимися, если судить по некоторым деталям – наличию четырёх рук, рогов, хвостов, звериных ушей и сложно опознаваемых деталей. Среди этой разношерстной толпы на вершине одной из высоких гор шествие сторожил одинокий юноша с копьём в руке величественный в своём молчаливой службе и отстранённости от суеты под его ногами. Его разлетающиеся от ветра одежды струились по гибкой фигуре, один из рукавов растворялся в воздухе, становясь частью неба, вырезанный кропотливыми руками мастера. Соня бы не смогла с точностью сказать сколько лет юноше, или же мужчине, – его лицо скрывала маска, но и описать её она не решалась, различая в профиле только острые рога. Фокусирование на панно помогало девушке немного прийти в себя, дать телу привыкнуть к слабости, которая никуда не ушла. Комната, в которой она очнулась, поражала утончённым достатком. Ей никогда в жизни не доводилось бывать в настолько обескураживающей своей диковинностью и сбивающей с ног чуждости обстановке. Семенящими шагами Соня направилась к одной из закрытых дверей, не решаясь выйти в коридор, где скрылись её надзиратели минутами ранее. Потянув на себя кованую ручку, она оказалась перед мраком незнакомого помещения. Не успев ничего предпринять, по глазам девушки резанули холодным светом звёзд вспыхнувшие кристаллы, отражая свет из спальни. В этой комнате теперь немного обозреваемой в голубых бликах, Соня различила необъятное количество одежды. Не было сомнений, что всё это принадлежало настоящей Яньлинь, и помещение оказалось гардеробной, где даже в приглушённом ледяном освещении в глазах рябило от отблесков ложащегося света бликующей ткани. Она дотронулась до ближайшего лоскута, робко потянув тот на себя. Он определился как непомерно длинный рукав, почти касающегося пола. «Определённо вход, но не выход». Соня почти развернулась назад, когда размывающимся боковым зрением уловила кровавый росчерк на полу. Не следовало ей так резво двигаться, поддавшись мимолётному страху: от движения только успокоившиеся головокружение вернусь, принуждая её одеревеневшими пальцами вцепиться в дверной проём, ведь почудившаяся кровь на полу, оказалось всего лишь шёлковыми складками ниспадающего с манекена платья, кровавыми лепестками струящегося по полу. Голубое свечение мёртвым заревом ложилось на ткань, углубляя багрянец, что в складках темнел, как горстка семян граната. У девушки не было времени стоять на месте. Звук разбивающейся вдали посуды вернул её из колдовского трепета перед великолепием не сколько наряда, столько произведением искусства, расположенного на видном месте не случайно. Плотно прикрыв за собой дверь, Соня вернулась в главную комнату, лихорадочным взглядом ища выход. По ступням потянуло прохладой. «Окно!» По пути к кровати, она приметила серую накидку на кресле. Соня и не надеялась найти хотя бы неприметное покрывало, чтобы скрыть белые волосы Яньлинь и неудобный лёгкий халат, в который её завернули вместо пижамы. Развернув ткань, девушке показалось, что всё-таки удача не отвернулась от неё в этом море тревоги, потому что неприметная тряпка оказалась длинным плащом с глубоким капюшоном, и тяжёлыми полами, волочившимися за ней следом. Глухой стук и приглушённое ворчание в коридоре сбили Соню с мысли и она, накинув плащ, со всей возможной для своего состояния скоростью, преодолевая то и дело проскакивающую дрожь в коленях, поковыляла к открытому окну. Свесившись с толстой рамы, девушка обречённо выдохнула. У неё не было опыта побега через окна. В фильмах это всегда выглядело легко. Со стороны многое кажется простым, особенно боль и обстоятельства. Герои на экране всегда брали свой страх под контроль, преодолевали сложности, невзирая на физические или душевные раны, а Соня — всего лишь творение двадцать первого века, где многие проблемы за тебя могут решить другие, стоит только открыть кошелёк. Отбросив не вовремя клубящиеся размышления, она перекинула ногу через лакированное дерево. Головокружение повело тело в сторону. Неловко покачнувшись, беглянка полетела вниз. Падение на спину выбило из неё дух. Сопутствующее тому шуршание обрадовало только тем, что лететь вниз было невысоко, в своём роде даже мягко, учитывая её приземление на холодную ночную землю. Соня не торопилась вставать, прислушиваясь к громкой тишине. Её не хотелось, чтобы сейчас сюда сбежались все, кто слышал странный шум. С местных обитателей не убудет поднять ещё больше гула и, вцепившись в неё руками, затащить обратно в чуждые стены. Она может никогда не увидеть солнечный свет. Но вокруг было всё так же спокойно. Продолжала ухать сова. Где-то совсем рядом журчала вода. Ни звука топающих ног, ни голосов. Ей нельзя было терять драгоценное время, пока Джи-Джи не вернулась в комнату: Соня сомневалась, что дядюшка Фэй сможет надолго задержать горящую энтузиазмом девушку и та вернётся продолжить заботиться о своей госпоже, не спрашивая мнения самой больной. Соня перевернулась, вставая на колени, раздвигая ветки куста, растущего под окном. Весь двор погружен во мрак. Редкие фонари не зажигались прислугой глубокой ночью, поэтому мощенные дорожки сада подсвечивались бледным светом луны, скрывающейся за рваными тучами. Сырая после дождя земля вымазала руки и ступни девушки. Цепляясь озябшими пальцами за комки грязи, Соня неуверенно встала на ноги, прислушиваясь к шелесту травы. Крадучись она последовала вглубь сада, стараясь держаться душистых рядов цветущих кустарников. Соня не слышала собственные шаги – их глушил набат клокочущего сердца, закладывающий уши. Короткая трава колола ступни. Беглянка не смогла бы вспомнить, когда в последний раз ощущала это диковатое чувство. При других обстоятельствах, она бы с удовольствием на миг отпустила все заботы, отдаваясь моменту спокойствия, которое могла принести прогулка босиком. Листва редких деревьев шуршала над головой, перешептываясь между собой. Может, они обсуждали ночного нарушителя их покоя или то, как с первыми лучами солнца птицы снова расскажут им много интересных историй о том, как где-то там поживают их братья и сёстры. Запутанные хитросплетения тропинок ничего не говорили о местонахождении выхода. Каждый куст или клумба выглядели абсолютно одинаково. Она бродила в потёмках, судорожно дёргая плащ, цепляющийся за ветки. Злые слёзы наворачивались на глаза, когда, не разбирая куда Соня семенящими шагами ударялась о небольшие камни пальцами ног, сильно хмурясь, сдерживая болезненный стон. Так могло продолжаться долгое время, если бы не шуршание гальки вымощенных дорожек под степенными шагами. Судя по звуку, шли двое. — А я тебе говорю, пора увольняться, пока не стало только хуже, — первый голос, пропитанный раздражением, увещевал молчаливого слушателя. – Или ты думаешь, всё наладится? Да, работать на Шэней до недавних пор было хорошо: они платят вовремя, никогда не скупятся, бесплатно кормят и дают койку в доме охраны во время службы, чтобы не таскаться в гору каждый раз из города. Дальше что? Наследница подгадила всем своей выходкой. Спрятавшись за дерево, беглянка краем глаза выглянула на приближающийся фонарь по одной из дорожек. Двое мужчин неспешно приближались к месту, где спряталась девушка. В этом месте тропинка разделялась надвое. Соня прильнула щекой к стволу, затаив дыхание. — Не наговаривай. Никто точно не знает, что там случилось. А все пересуды людей редко бывают правдой. Слушай всё и дели смело на два, а то и на четыре, тогда хотя бы приблизишься к правде. Всё, что люди точно видели, как наследник Син на руках нёс бессознательную деву Шэнь, приказывая вызвать целителя. Тех, кто видел, как госпожа упала в воду и того единицы. Считай, что нет. Та глухая служанка всё равно ничего толком не написала на бумаге, когда её допрашивали, только головой мотала, мол, не нападали на наследницу клана Шэнь, — второй мужчина задумчиво запрокинул голову вверх, устремив взгляд на небо. Его правая рука легла на рукоятку меча. — Так, а я тебе о чём говорю? Молодая аристократка «случайно» падает в озеро в безлюдном месте. Ни свидетелей, ни служанки госпожи, которая должна ходить за ней по пятам, никого рядом не оказалось именно в этот момент. Когда служащий из Цисин, ну тот, который один из помощников четвертого секретаря Воли Небес, он ещё всегда ругается на пристани с рыбаком Хан о цене, неудачно чихнул в своём кабинете, испортив важные документы для сделки с Мондштатом, об этом судачили все, кому не лень. А здесь благородная госпожа – возмущенный мужчина оглянулся, понизив голос, - топится и никто ничего не видел, не слышал. Ты сам то в это веришь? — Не важно, во что я верю или не верю. Госпожа Гань Юй лично взялась за это дело, изучив место происшествия. Она сказала, что это - случайность, значит так тому и быть. Или ты не доверяешь словам госпожи Гань Юй? — рука воина на мече сжалась. — Да ладно тебе, А-Чжань. Зачем гневаться? Случайность, так случайность. Это дело господское, не нашего ума. Пошли лучше проверим хижину целителя. Здесь всё тихо. За южными воротами присмотрит Ю Ген. Пламя фонаря колыхнулось в такт сердцу Сони. Судя по всему, эти мужчины были охранниками. Попасться им означало поднять шум. Покоящиеся в ножнах мечи – не то, что вселяло доверие, особенно мужчина, внимательно оглядывающий сад, ни на секунду не убирая руку с рукоятки меча. — Рано поставили Ю Гена в самостоятельный патруль. Он ещё молодой, зелёный, волнуется из-за всякой мелочи, отчего часто пьёт и бегает затем в уборную каждые двадцать минут. Зря мы оставили его там одного, — А-Чжань неодобрительно покачал головой. — Хо-хо, А-Чжань, а ты себя то помнишь в первый год службы? — первый мужчина прыснул в кулак, сворачивая направо, что вынудило внимательного напарника не спеша последовать за ним. — Я был дисциплинированнее, А-Сянь. — Да-да, а вот я помню, как однажды ночью сбежал из академии в город, чтобы купить вина и так началась наша дружба… Мужчины удалялись, забирая с собой тёплый свет фонаря, под лёгкий смех одного и хмыканье второго. Соня не сразу решилась выйти из укрытия. Ей нужно было время, чтобы прийти в себя, уговорить ноги продолжить идти. Вид вооруженных в доспехи мужчин напугал её сильнее, чем она хотела бы признать. Мечи при них вряд ли выставлены на показ для устрашения. По одному виду А-Чжаня не возникало сомнений, что они оба владеют этим оружием. Скрутить одну больную девушку на две, а то и три, головы ниже не составило бы особо труда. «На южных воротах сейчас должен быть один новенький. Если они пришли оттуда, значит и идти мне нужно в ту сторону». Оторвавшись от дерева, девушка последовала по дорожке в темень, следуя направлению откуда пришли охранники. Она испытала облегчение, когда плутание по саду вывело её к широким воротам. Соня притаилась, осматриваясь вокруг. По обе стороны больших ворот стояли зажжённые факелы. Перед ними беспокойно слоняясь от одного к другому ходил невысокий юноша в одной руке держащий копьё, другую прижимая к животу. Соня бы не могла сказать точно кто из них выглядел хуже: она или сам юноша с поблёскивающей испариной на лбу и кругами под глазами. Она различала бормотание. — Нет, нет, нет, Ю Ген. Соберись! Это твой первый патруль и всё пройдет, как надо. Я не разочарую старших. Живот болит просто от нервов, да. Ничего стоящего, чтобы оставлять свой пост. А вдруг вор проберётся внутрь, пока я отойду? Да сохрани Повелитель Камня, такое допустить! — юноша уверено насупил брови, встав по стойке смирно. Стремительно наконечник копья указал в сторону Сони. Время будто замедлилось, пока она вжала голову в плечи, стараясь стать ещё меньше, чем была. Ю Ген сделал ещё один выпад, взмахнув копьём, выписывая полукруг. Его движения, отточенные тренировками, заворожили девушку, никогда не видевшую ничего подобного в жизни. Взмах, ещё один, другой. Юноша и сам преобразился, отбросив тревогу. Во время исполнения ещё одного выпада, копьё задело фонарь, сбивая его с деревянного столба. Тот покатился по земле, затухая. Ю Ген очнулся. Неосознанно дёрнувшись в сторону движения, он чиркнул наконечником по каменной кладке, пока тот не застрял между плитами в шве. С глухим ударом оружие выпало из рук охранника. — Ох, да что же я в самом деле. Наставник Чжань будет недоволен, — сначала подняв фонарь, юноша покачал головой. — Ну, вот, сломал. Лучше заменить, пока старшие не вернулись. Следом Ю Ген поднял копьё, беззвучно ругаясь губами. Ругал ли он себя или ситуацию в целом, Соня не знала. Всё, что ей было известно – это, возможно, единственный шанс улизнуть. Был ещё другой вариант: залезть на высокое дерево, раскинувшись кроной высоко над воротами, но и самый опасный. Лазить по деревьям девушка не умела, а даже если бы смогла, не представляла как спуститься с той стороны, ничего себе не сломав. Для полноты ощущений не хватало парочку переломов, чтобы слечь в постель ещё надолго под бдительную опеку надзирателей. Когда силуэт юноши скрылся, беглянка доковыляла до ворот, тяжело к ним привалившись плечом. Она переоценила себя, когда решилась сбежать сразу после пробуждения. Целитель Фэй не врал и её состояние соответствовало понятию «проснуться после утопления«. «Или самоутопления, что ещё предстоит понять». Больше терять времени было нельзя. Игнорируя желание сесть на холодный камень вниз, Соня толкнула одну из дверей. Та не поддалась. Вдалеке послышались голоса парочки охранников и оправдывающийся Ю Гена. «Не может быть!» Ещё пару раз подёргав железное кольцо, девушка начала впадать в отчаяние. От свободы её отделяло всего ничего. От злости ударив ладонями по воротам, Соне хотелось заплакать от несправедливости. Она понимала маловероятность того, что ночью ворота вообще будут открыты, ведь это лишено логики. Здесь же не было видно засова или чего-то подобного. Бездушные полированные доски молчали равнодушные к её беде. Не зная, что ещё можно сделать, беглянка прошлась вдоль стены. За деревянным столбом, где ранее Ю Ген сбил фонарь, с первого раза было сложно рассмотреть дверь поменьше. Свет от горящего фонаря не доходил сюда, поэтому мрак мягко скрыл вход для прислуги от любопытных глаз. Ощупав дверь, Соня обнаружила на ней внутренний засов. С трудом открыв его, и толкнув дверь, она поддалась опьяняющему чувству маленькой победы, ступая прочь по единственному доступному ей пути, горной тропе, вниз, теряясь в ночи. — Ю Ген! Сколько раз тебе говорить, проверять служебный вход. Нельзя так беспечно оставлять его нараспашку. — А-Чжань строго прервал бессвязные объяснения молодого стража. — Здесь не то, что случайный зверь пройдёт, а группа воров играючи вынесут всё поместье, а ты и ухом не поведёшь, — хохотнул Сянь, закидывая руки за голову. Чеканя шаг Чжань, вышел за порог, осматривая территорию, поднимая фонарь повыше. Ночь. Шелест горного ветра в кронах деревьев. Уханье совы. Всё было спокойно. Чжань выдохнул, стараясь не наседать на юнца слишком сильно. Ничего же не случилось, чтобы поднимать такой шум, но и наказать Гена за невнимательность стоило. Беда беду накликает и такая мелочь, как незапертые ворота, для клана Шэнь могла означать только ещё больше проблем.