Габриэль

      С каждым днём её состояние ухудшалось. Вчерашняя ночь, когда она решила помочь вампиру, оказалась особенно тяжёлой. Габриэль старалась не подавать виду, но чувствовала себя ужасно. Её мучила слабость во всём теле, головные боли стали невыносимыми, а к этому добавилась тошнота.       В голове сразу начали появляться тревожные мысли. Она боялась, что её время пришло. Что паразит наконец проснулся, и теперь она превращается в мозгоеда.       Наступила ночь, и все они, как обычно, разбили лагерь. Однако эта ночь отличалась от других: страдали все, не только она. Габриэль уже потеряла надежду и, недолго думая, направилась к Астариону. Он обещал ей помочь покончить с жизнью, если этот день настанет. Именно поэтому она держала его рядом и так ему помогала. Теперь пришла его очередь помочь ей. Девушка не могла вынести мысли о том, что, превратившись однажды, причинит боль кому-то из близких. Её семья не заслужила такой участи. Никто не заслуживает.       Астарион выглядел не лучше неё. Согнувшись пополам, вампир кашлял, и кровь падала ему на руки.       — Не здесь. Не… не сейчас, — молился он. Заметив подошедшую к нему Габриэль, мужчина в гневе скривился. — Да оставь ты меня в покое, ад тебя побери!       Когда девушка увидела вампира, она на мгновение забыла, зачем пришла. Её охватило острое желание помочь, облегчить его страдания.       — Давай попробуем лечение. Может, так я смогу помочь тебе… — тихо сказала она.       В тот момент она действительно надеялась на свои способности исцеления. Возможно, она не может помочь только себе? Или её бог всё же отвернулся от неё и поэтому не хочет помогать? Может быть, в последнее время она была слишком эгоистичной? Но если она попытается помочь страждущему, Ильматер обязательно откликнется.       — Мне? Ты себе-то помочь не можешь, — без тени улыбки сказал Астарион. — Глянь на себя. Ты дрожишь от слабости. И я чую запах крови у тебя изо рта. Мы оба знаем, что это означает.       Его слова глубоко ранили её. Будучи жрецом, она никогда прежде не сталкивалась с подобным отношением. Никто и никогда не отказывался от её помощи, тем более так решительно. Но она не станет настаивать, если он не хочет.       — Ты сказал, что убьёшь меня, если до этого дойдёт, — напомнила она ему.       — Я бы и рад, но у меня голова кружится. Понятия не имею в кого из троих тыкать, — будто насмешливо ответил он ей. — Найди кого-то другого, чтоб тебя убил. Я спасаю свою шкуру.       — Ты же… обещал, — чуть отшатнулась Габриэль, словно от удара. — Говорил о доверии. Вот я и…       — Доверии? — усмехнулся он. — Дорогуша, это просто слова. О каком доверии может идти речь? Даже я никому не доверяю: ни тебе, ни им, никому. Кроме себя самого. А теперь оставь меня в покое.       После этих слов вампир даже не взглянул на неё и сразу отвернулся. И тогда Габриэль поняла, что значит потерять последнюю надежду. Он обещал ей помочь, но когда она попросила его о помощи, он просто ушёл. Возможно, будь они друзьями, он бы согласился, но они никогда ими не были и никогда ими не станут. А другие… они точно не помогут. Зря тогда Уилл остановил Лаэзель, когда гитьянки хотела напасть на неё.       Девушка медленно подошла к своему месту у костра. Вокруг раздавались только кашель и стоны. Её зрение затуманилось, а в ушах звенело. Не в силах больше терпеть, она опустилась на землю. Силы были на исходе, ноги совсем не держали. Ей необходимо было отдохнуть, но уснуть никак не удавалось.

***

      Пробуждение оказалось гораздо приятнее, чем он ожидал. Хотя ночью его мучили кошмары, а потом появилась странная женщина, поклявшаяся защищать его, утром всё это словно исчезло. Боль прошла, и он чувствовал себя бодрее, чем когда-либо. Кроме того, он получил новую силу, и это было самое приятное известие за долгое время. Даже сон с Касадором не смог бы омрачить это замечательное утро.       Однако возникла одна небольшая проблема. Вчера он не очень вежливо прогнал их жреца Ильматера, единственную, кто разрешил пить свою кровь. Он, конечно, был уверен, что эта добрая душа простила бы его, даже если бы он не попросил прощения. Но прошло уже некоторое время, а девушка так и не подошла к нему. Она осмотрела всех их спутников, и он слышал, как она расспрашивала их о вчерашнем. Но когда он остался последним, то просто прошла мимо, даже не взглянув на него. Это было ново. За всё время их знакомства он ещё ни разу не видел, чтобы она обижалась. А ведь они как только друг с другом не общались!       Когда они собрались вместе, чтобы обсудить планы на день, Габриэль решила остаться в лагере, сославшись на плохое самочувствие после вчерашней ночи. Она отдала им зелья здоровья и свитки воскрешения, которые у неё были, и пожелала им удачи. Однако он чувствовал, что всё не так просто. Он тоже остался в лагере, и Габриэль это знала. Ему казалось, что она что-то замышляет. Возможно, она надеялась, что он подойдёт и извинится за вчерашнее? С одной стороны, это было необходимо, если он хотел, чтобы его план сработал, но с другой…       Но вскоре Астарион осознал свою ошибку, когда услышал её пение. Пела она крайне отвратительно, часто не попадая в ноты. Хотя девушка находилась в своём обычном месте, из-за эха и громкого голоса её пение было слышно очень отчётливо. Теперь он понял, что она просто решила отомстить ему, мучая его таким образом. Однако она просчиталась. Всё, что ему нужно было сделать, — это уйти из лагеря, и проблема решилась бы сама собой. К тому же, он был очень голоден.       Он вернулся только к закату. Их спутники всё ещё отсутствовали, и что-то подсказывало ему, что они, как обычно, вернутся ближе к ночи. В лагере было тихо, если не считать надоедливый лай белой собаки. Он был изначально против этого мохнатого чудовища, которого привёл Уилл, но, четыре голоса против двух, сами понимаете. Габриэль нигде не было ни видно, ни слышно.       «Наверное, она там», — подумал вампир. Возможно, она пела, пока не уснула, или, как обычно, молилась. Ему было всё равно, что она делала. Однако его раздражал громкий лай собаки и её постоянное движение туда-сюда.       Заметив эльфа, собака бросилась к нему и, громче лая, принялась кружиться у его ног.       — Чего тебе нужно, глупая псина? — спросил Астарион, уже готовясь нанести удар ногой. Но пёс вовремя отбежал, показывая куда-то в сторону водопада и продолжая громко лаять.       Эльфу показалось, что собака пытается что-то ему показать, но, в отличие от их колдуна, он не умел разговаривать с животными. Сдавшись, мужчина всё же решил пойти туда. Чем ближе он подходил, тем дальше отбегала собака, пока он не достиг края водопада, к поваленному бревну.       Перебежав через бревно, пёс снова начал громко лаять, указывая носом куда-то в сторону. Со своего места он видел лишь небольшой участок, а водопад скрывал практически все запахи, которые доносились оттуда.       — Я туда не пойду, — ответил ему эльф. — Пусть Уилл с тобой разбирается, когда вернётся.       Вампир уже собирался вернуться, но его внимание вновь привлекло поведение пса. Пёс вцепился во что-то и пытался вытащить. Астарион ожидал увидеть белку или какое-то более крупное животное, но его удивление усилилось, когда он разглядел человеческую ногу в сапоге — это была Габриэль.       Стиснув зубы, Астарион бросился через водопад. Если Габриэль просто уснула, она должна была услышать лай и почувствовать, как её тянут за ногу. Однако девушка не шевелилась. Она лежала неподвижно, раскинув руки в стороны. Её грудь не поднималась от дыхания, а выражение лица было слишком умиротворённым.       — Проклятье, — выругался эльф, когда перед его глазами появилась пустая фляга, которую ей дала друидка Нетти с ядом виверны внутри. Когда Габриэль поклялась, что выпьет яд и покончит с собой, он надеялся, что она солгала. Зачем она вообще сделала такую глупость? Да, вчера она просила убить её, но им же стало легче. Или же… она не врала, когда говорила сегодня, что плохо себя чувствует? Неужели она почувствовала изменения и решила сама с собой покончить?       Как бы то ни было, Астарион не мог позволить ей умереть. Она всё ещё была ему нужна. Она сильная, умная, к тому же жрец, способный исцелять любые раны, кроме, конечно, этой личинки.       Теперь он понимал её план. Она специально отослала прочь всех, кто мог бы ей помочь. И после вчерашнего, вероятно, была уверена, что он не станет её спасать.       Если бы Габриэль была слаба, Астарион, возможно, и не стал бы вмешиваться. Но она всегда помогала ему. Она дала ему выпить своей крови. Не позволила убить того гура, который пришёл за ним, и пообещала защиту, как бы нелепо это ни звучало тогда. После всего этого он не мог оставить её умирать.       Видимо, она не знала, что у вампира тоже есть свиток воскрешения. Прочитав заклинание, вампир наблюдал, как тело девушки окутывает яркий золотой свет. И уже через минуту она снова задышала, а её глаза распахнулись. Увидев перед собой эльфа, Габриэль резко встала и отпрянула назад.       — Что ты наделал?.. — тихо спросила она. — Зачем ты это сделал?! — уже с криком.       — Потому что ты совершила глупость, — ответил ей вампир.       — Глупость? Это не глупость! Я не собираюсь ждать, пока этот паразит сделает своё дело! Лучше я сама со всем покончу, чем проведу ещё один день в муке! Сколько ещё раз я должна потерять надежду? Когда же это всё закончится?!       Закрыв лицо руками, Габриэль разразилась горькими рыданиями. Её тело содрогалось от слёз, и Астарион слышал громкие всхлипы, которые она старалась сдержать, но безуспешно. Похоже, Габриэль не смогла вынести этой боли и сломалась.       — Зачем?.. — снова спросила девушка, опустив руки. С глазами, полными слез, и мольбой во взгляде, она смотрела на него. — Просто дай мне умереть, прошу тебя.       — Прости, дорогуша, но не могу. По крайней мере, до тех пор, пока ты мне нужна.       — Да что же ты за монстр такой?! — девушка стремительно бросилась вперёд и начала бить вампира кулаками в грудь. Однако её удары были настолько слабы, что не причиняли ему никакого вреда. Схватив её руки чуть выше локтей, Астарион легко отодвинул её от себя. Чуть наклонив голову, он посмотрел ей прямо в глаза.       — Неужели ты и впрямь утратила всю надежду? Неужели ты совсем не хочешь жить? Не сомневаюсь, что такому человеку, как ты, есть к кому вернуться. Посмотри на меня! За мной гонится мой бывший хозяин. У меня совсем никого нет, и в любой момент паразит может превратить меня в ещё одного монстра. Но я продолжаю бороться. Я борюсь каждый день. Я готов на всё, чтобы выжить. И ничто не способно пошатнуть мою волю.       — …Мы другие… Я… другая… — тихо ответила Габриэль. — Ты даже не представляешь, как мне тяжело. Я так устала от всего…       — Ну, а твой бог? — стоило ему только упомянуть Ильматера, как тело девушки немного дрогнуло. — Как ты потом будешь смотреть ему в глаза? Разве твой бог приветствует самоубийства?       — Но ты мне отказал! — крикнула она. — У меня не было выбора! Мне пришлось самой это сделать… Но он меня поймёт… — тихо прошептала девушка. — Не осудит…       — Нет, не поймёт и осудит. Ты ещё стольким могла помочь, облегчить души многим страждущим, но вместо этого струсила и решила сбежать. Ильматер несёт на себе страдания стольких людей, но всё равно старается изо всех сил помочь как можно большему количеству нуждающимся. Он смог справиться со всем, а ты не можешь вынести потуги какого-то червя? Тебе самой не смешно?       — Он — бог… Я даже не…       Опустив взгляд, Габриэль уставилась на свои ноги. С легкой гримасой на лице Астарион притянул девушку к себе и заключил в объятия, чем очень удивил её. Признаться, он и сам не ожидал от себя такого жеста. Он бы никогда не подумал, что будет утешать кого-то, когда сам этого терпеть не может. Он ненавидит, когда кто-то проявляет к нему сочувствие или старается помочь. Но Габриэль — это не он. Она всего лишь молодая жрица с доброй душой и, как оказалось, совсем небольшой волей к жизни.       Обняв вампира за спину, девушка зарыдала ещё громче. Пес, который всё это время находился рядом, жалобно скулил, глядя на свою новую хозяйку. Вампиру это не нравилось, но он терпел и успокаивающе гладил её по спине. Что-то подсказывало ему, что если в этот момент вернутся их спутники и увидят эту сцену, то точно подумают, что это он довёл их добросердечную Габриэль. А тогда на его красивом лице обязательно появились бы два фингала от двух знакомых им мужчин и, возможно, ожог от второго жреца в их компашке.       Постепенно девушка начала успокаиваться. Её тело перестало дрожать, а всхлипы прекратились. Отодвинувшись от мужчины, Габриэль поспешила отвернуться от него.       — Спасибо… — тихо произнесла она.       — Я надеюсь, что мысли о суициде ушли? — спросил он, просто на всякий случай.       — Ушли, можешь быть спокоен, — произнесла Габриэль. Она подошла к водопаду и зачерпнула немного воды, чтобы умыть лицо. — Ты был прав. Я вела себя как трусиха. Не знаю, что на меня нашло. Возможно, это было связано с недосыпанием.       — Тогда лучше пей перед сном то сонное зелье, чтобы такого вдруг не повторилось.       — Точно, — усмехнулась девушка. — Ты, как всегда, прав. Но всё равно спасибо. Я это ценю.       Повернув к нему голову, девушка слегка склонила её в поклоне и поспешила к костру. Астарион последовал за ней и успел как раз вовремя: в лагере неожиданно появились их спутники.       — Наконец-то мы вернулись! — радостно воскликнул Гейл. — И не с пустыми руками, а с хорошими новостями! — он посмотрел на Габриэль и Астариона и вдруг широко улыбнулся. — О, я вижу, наша парочка недругов наконец помирилась! Это замечательно!       Гейл подошёл к Габриэль и протянул ей яблочный пирог, от которого всё ещё исходил пар.       — Мы подумали, что нашему врачу не помешает немного побаловать себя, — сказал он с улыбкой.       — Спасибо… — прошептала Габриэль, глядя на пирог в своих руках. Медленно с её глаз снова потекли слёзы. — Правда, спасибо…       — Что произошло? — одновременно воскликнули Гейл и Уилл. Темнокожий мужчина мгновенно скинул с плеч тяжёлую сумку и бросился к плачущей девушке.       — Ты опять что-то натворил? — строго спросила Шэдоухарт, подойдя к вампиру и с подозрением глядя на него. — Что ты сделал? Выпил её кровь без спроса? Или опять нагрубил? А может, и то, и другое?       — Почему ты сразу подумала, что это я виноват? — с недовольством спросил Астарион, подняв руки вверх.       — Вы были здесь вдвоём! Кто ещё?       — Вообще-то, пёс тоже был с нами. Уилл, поговори с псиной, пусть сам скажет, что я тут ни при чём.       — Только скажи, и мы побреем нашего кровососа налысо, — обратился Гейл к плачущей Габриэль.       — Вообще-то, — сказал Клинок, — он говорит, что это ты довёл её до слёз.       — Блохастый предатель! — шикнул вампир. Никогда бы он не подумал, что слово пса может быть весомее его собственного. Однако в этой ситуации он был уверен, что так просто не отделается. К тому же, ему совсем не хотелось расставаться со своими волосами.       А девушка лишь тихо, сквозь слёзы, смеялась.