Running through the golden field

В конце концов, проходит неделя, а может быть даже и больше — Диппер даже не пытается следить — с тех пор, как он практически не выходит из комнаты. Пытается пару раз, но все зря. Даже просто стоять за кассой и улыбаться натянуто в один момент становится невыносимо: ноги не держат и голова кругом идёт, руки кажутся слишком тяжёлыми, чтобы их поднимать. Даже Стэн начинает переживать достаточно, чтобы отправить его отдыхать. А это, между прочим, было ему не сильно свойственно. Но, скорее всего, всему виной было кислое выражение лица Диппера, которое, наверное, уж слишком сильно вредит их продажам. Никому не нравится покупать у недовольных жизнью людей. Диппер пытается заниматься уборкой, чтобы не чувствовать себя таким уж бесполезным, но и это получается паршиво. Видимо, он и правда ни на что не способен, раз даже такие простые дела даются с огромным трудом. От всех этих жалких попыток становится слишком тошно и в итоге ничего не остается, кроме как перестать пытаться. По итогу не остается ничего, чем бы Диппер мог себя занять и не чувствовать себя ужасно — все валится из рук и придает еще большей неуверенности. Потому он лишь читает книги — это всегда хорошо получалось — и изредка выходит из комнаты. Завтраки и ужины часто пропускает, чтобы не видеть никого лишний раз, а обедает только когда точно знает, что все заняты своими делами. Разговаривать тоже особо не хочется — терпеть на себе чужие обеспокоенные взгляды тоже. Диппер все еще периодически испытывает стыд, когда мысленно возвращается к разговору с Фордом. И каждый раз, когда Мэйбл заходит в комнату где-нибудь посреди дня, Диппер пытается притвориться спящим или просто глупо прячется от нее под одеялом. Ему нечего было сказать в свое оправдание. Ничего не меняется. Когда наступает очередной день июня — дни кажутся бесконечно-долгими и противно-похожими друг на друга — Диппер решается выйти из комнаты, чтобы украсть бутылку персиковой газировки из холодильника и, может быть, даже перекусить. Да так и замирает на лестнице, словно олень, пойманный в свет фар, когда слышит чужие, чуть приглушенные голоса с первого этажа. Ему не хочется подслушивать — это само собой получается, пока он думает о том, стоит ли вернуться в комнату и подождать момента получше. — Может быть, мы зря сюда приехали? — Раздается голос Мэйбл и Диппер решает остаться стоять на месте. Она звучит уныло — голос у нее уставший и очень легко получается представить, как она сидит, вся поникшая. Чужие слова отзываются колким, неприятным чувством где-то в груди. — Мне кажется, ему здесь только хуже становится. — Такого не было раньше? — Спрашивает уже Форд. Его внимательный и серьезный голос вызывает почему-то острое желание спрятаться куда-нибудь подальше и никогда больше не выходить. Диппер и сам не знает, почему себя так чувствует. — Не знаю, было, наверное, — вздыхает она. — Но, мне кажется, в этот раз как-то совсем… плохо. — Ты просто волнуешься, это нормально, — успокаивает ее уже третий голос — чуть более хриплый, осторожный — и это, очевидно, Стэн. — Ему просто нужно дать время. — Верно, всему свое время, — соглашается Форд. Диппер, замерев на самой первой ступеньке, продолжает вслушиваться в каждый шорох. Не хотелось сейчас привлекать внимания, а лестница, как назло, с годами только еще больше стала скрипеть, куда ни ступи. Стыд и вина с каждым вдохом опускаются ему на плечи все больше и больше. — Я все равно не могу перестать думать о том, чтобы вернуться в город, — признается Мэйбл, спустя пару мгновений. Диппер все еще не понимает, почему продолжает стоять на месте. Он раскачивается туда сюда, оставаясь стоять на краю первой ступеньки. Ему давно следовало уйти. — Такие решения он должен принимать сам, — мягко говорит Форд. — Иногда, все что ты можешь сделать — это отпустить ситуацию. — Я понимаю, но это, — она опять тяжело вздыхает. — Сложно. Мне кажется, если я перестану следить, то он просто, не знаю, исчезнет? Понимаете? Дальше Диппер слушать уже не может. Становится совсем тошно как-то. Поэтому он аккуратно делает шаг назад, затем еще один, и еще — пока спиной не прижимается к двери комнаты. Хорошо хоть дверь в комнату не скрипит. Диппер возвращается в свою кровать и зарывается под подушку и одеяло с головой, игнорируя тот факт, что в комнате жарко и душно, пытается спрятаться ото всех чувств, разом на него навалившихся. Пожалуй, он попробует выйти из комнаты в другой раз. Вдруг его охватывает еще один страх — что если вслед за собой Диппер на дно незаметно тянет и Мэйбл — что если она не может из-за него двигаться дальше? Что если она чувствует себя уж слишком обязанной? Да они выросли вместе, да они были самыми лучшими братом и сестрой на свете. Но это совершенно не было причиной, из-за которой Мэйбл должна была спускать свою жизнь, переживая, что ее глупый брат не сможет жить без нее. И Диппер думает — правда не сможет. Но ей этого знать нельзя. С огромным трудом и тяжелым сердцем, он заставляет себя спуститься на ужин — Мэйбл по этому поводу не устраивает никакого шума, только едва заметно улыбается и ставит дополнительную тарелку на стол. Он отвечает ей вялой, вымученной, улыбкой и ничего не говорит весь оставшийся вечер. Никто и не пытается с ним разговаривать. Больше ничего не меняется. *** Проходит еще парочка монотонных дней, в течении которых Диппер пытается взять себя в руки — с переменным успехом, пока в один момент Мэйбл наконец не решается ворваться в комнату где-то посреди дня. Она резко дергает дверь и Диппер даже на секунду умудряется испугаться. — Нам нужно поговорить, — говорит Мэйбл захлопывая за собой дверь также быстро и громко. Плечи ее расправлены и немного напряжены: она смотрит прямо на Диппера и тот старается не чувствовать себя вдруг загнанным в угол зверем. Он определенно догадывается, о чем конкретно она собирается сейчас говорить и это, если честно, последнее, что хотелось сейчас обсуждать. И Диппер заранее знает — его попытка избежать серьезного разговора таким способом — достаточно дешевый и детский трюк, но ему правда не хочется сталкиваться с этим сейчас. Да и желательно, вообще никогда. Поэтому он набирает воздуха в грудь, немного небрежно откладывает книгу в сторону — даже не переживая о том, чтобы оставить закладку — и приподнимается с кровати, складывая руки на коленях, пытаясь выглядеть расслабленным. С Мэйбл они говорят практически одновременно: — Может быть, прогуляемся сегодня? — Может быть, вернемся в домой? Мэйбл говорит вполне ожидаемые слова — и даже если бы Диппер тогда не подслушал случайно отрывок чужого разговора, подобный вопрос его навряд ли удивил. Но вот Мэйбл выглядит немного растерянной — так и замирает на месте, совсем забывая все, что хотела сказать. — Еще раз? — Может быть, хочешь немного прогуляться? — спрашивает Диппер опять, в этот раз уверенности в его голосе становится значительно меньше. Он вопросительно приподнимает бровь, пытаясь выглядеть непринужденно. Мэйбл берет себя в руки и в ответ смотрит на него недоверчиво, слегка прищурившись, руки скрещивает на груди. Она подходит чуть ближе, чтобы не стоять нелепо посреди комнаты. Мэйбл пытается пошутить, но все равно на лице у нее остается след беспокойства: — Кто ты и что сделал с моим братом? Диппер вяло улыбается в ответ, качая головой. — К сожалению, все тот же, — отвечает чуть охрипшим голосом. Долгое время он молчал и от того говорить стало вдруг непривычно. Диппер тянется за бутылкой воды, пока Мэйбл лишь вздыхает и плечи ее опускаются, она осторожно садится на край кровати и вытягивает ноги. На брата не смотрит. Некоторое время они сидят в тишине. Диппер не знает, что еще ему следует говорить и что делать, поэтому просто ждет, выпрямив спину, будто бы ожидая своего приговора. — Не думал о том, чтобы вернуться в город? — спрашивает вновь Мэйбл. Это волнует ее слишком сильно, чтобы так просто отступить от этой темы. Она была слишком упертой, если что-то действительно было ей нужно. И ощутимые нотки уныния в голосе заставляют Диппера чувствовать очередной болезненный укол вины. — Почему ты спрашиваешь? — уточняет Диппер. Просто так, для галочки. Будто бы он не слышал того разговора на кухне пару дней назад и не чувствует себя сейчас неловко и неуютно. Ну, и ему хотелось лично услышать, что по этому поводу думает Мэйбл. — Ты не выглядишь особо счастливым здесь, знаешь, — печально усмехается Мэйбл, поворачиваясь к Дипперу. Взгляд у нее понимающе-уставший. — Даже наоборот. Так что, мы можем вернуться, если тебе здесь только хуже. — Это не имеет значения, — честно признается Диппер. Он долго думал об этом после того, как подслушал чужой разговор. Ответ был достаточно очевидным: это все равно было идиотским замкнутым кругом и нет смысла разменивать одну проблему на другую. Он все равно останется несчастным. — Здесь или где-то еще — ничего не изменится. Мэйбл выглядит отчасти раненой его словами — открывает рот, чтобы что-то сказать, но Диппер прерывает ее, качая головой, давая понять, что ничего в ответ он слышать не хочет. Сейчас будет куда лучше эту тему не продолжать — в этом нет никакого смысла и итог разговора будет все тот же. Бесконечный круг. — Так что, может быть лучше сходим куда-нибудь? — меняет тему Диппер, подтягивая колени к груди. Кровать протяжно скрипит в ответ. — Пойдем, — соглашается Мэйбл, при этом голос ее звучит глухо. Она выглядит немного недовольной и расстроенной, но Диппер изо всех сил пытается не акцентировать на этом внимание сейчас. — Есть конкретные предпочтения? — Не знаю, я об этом не думал, — честно признается Диппер, пожимая плечами. — Да и мне, если честно, без разницы. Опять и опять. Его уже самому от себя тошно. Мэйбл покачивает ногами, и откидывается немного назад, упираясь руками о кровать. Она задумчиво мычит какую-то мелодию некоторое время, размышляя. Диппер следует за ее взглядом, рассматривая комнату — она не сильно изменилась с тех пор, как они заехали. Не считая того, что в углу над кроватью Диппера опять появилась паутина и небольшой беспорядок из вещей и книг образовался со временем на его части комнаты. Он приложил достаточно усилий, чтобы это не превратилось в катастрофу. Благодаря Мэйбл в комнате постоянно пахнет сладкими духами и разными свечками — чаще всего фруктовыми. Это успокаивает, время от времени, поэтому Диппер не возражает. Но следит за тем, чтобы ничего вдруг не загорелось. — Как насчееет, — тянет Мэйбл последний слог, все еще раздумывая. Ей, на самом деле, никогда не нравилось все тщательно обдумывать, прежде чем что-то сказать. Диппер не считал ее глупой, нет. Скорее вспыльчивой немного и неусидчивой. Мэйбл не нравилось сидеть на месте, долго над чем-то думать и ко всему в жизни происходящему она пыталась относиться с оптимизмом, пускай и излишним. Она просто была такой — счастливой, беззаботной. И не было в этом ничего плохого. Вот почему видеть ее грустной и знать, что причина в этом именно он — невыносимо. — В лес? — В лес? — переспрашивает Диппер и он чувствует, как внутри у него тут же противно закручивается беспокойство. На секунду он даже задерживает дыхание, но пытается взять себя в руки, выдыхая. Ему не хочется посвящать Мэйбл в свои страхи — которые, спустя такое долгое время, вновь кажутся ему глупыми и бессмысленными. И совершенно точно не хочется, чтобы и она с чем-то страшным столкнулась. — Ага, — кивает Мэйбл. — Мы здесь уже сколько? Недели три почти, а я все еще ни разу там не была. А мне очень интересно, изменилось ли там что-нибудь. Как будто что-то могло измениться в лесу, кроме листьев на деревьев и популяции животных. — Ты уверена? — Немного обеспокоенно уточняет Диппер. Он судорожно думает о возможных причинах, чтобы отказаться от этой идеи, но в голову, как назло, ничего не приходит. Мэйбл, кажется, замечает его колебания и нервозность. — Ты не хочешь? — Да нет, просто, — запинается Диппер на секунду, отворачиваясь в сторону окна и пожимает плечами, в руках сминая края одеяла. Он чувствует себя дураком. Нужные слова так и не находятся. — Просто… Выбор неожиданный, вот и все. Я думал, ты в город захочешь. — Я была там на днях, ничего интересного, — отвечает Мэйбл, отмахиваясь от этой идеи и потягивается, а затем поднимает ноги чуть выше и начинает с напущенной внимательностью рассматривать свои цветные носки. На каждой ноге разный. — Да и слишком жарко сейчас чтобы вот так по улицам бродить. — Думаю, ты права, — выдыхает Диппер, в конце концов принимая свое небольшое, очередное, поражение. Ему ничего не остается, кроме как надеяться на удачу и случай: что ничего страшного не произойдет, что у них получится выбрать самый безопасный, из возможных в принципе, маршрут, и все будет в порядке. — Я всегда права, — ухмыляется чуть более весело Мэйбл, поднимаясь с кровати, решая, что на этом разговор закончен. Она выглядит не такой мрачной, как несколько минут назад, когда только зашла в комнату. Диппер вымучивает улыбку ей в ответ. — Собирайся, пещерный человек, пора перестать смотреть на тени и увидеть свет. Диппер закатывает глаза и невольно улыбается совсем немного и заставляет себя наконец подняться с кровати. Мэйбл же, прежде чем выйти из комнаты, говорит напоследок, все так же легко улыбаясь: — Ты только в душ сначала сходи, мистер вонючка. Диппер кидает в нее подушку, но она уже успевает закрыть за собой дверь с очередным громким хлопком. С дверной рамы отлетает кусочек дерева. Диппер тяжело и устало вздыхает, оставшись один. Собирается он медленно, позволяя себе сильно не торопиться, растягивая время — впереди еще был целый день. Выходит это не то чтобы сильно специально — рассеянно он бродит по комнате, ищет чистые вещи в шкафу; кое-как достает кроссовки, которые все это время провалялись под кроватью, там же находит и рюкзак — весь пыльный; пару пустых бутылок из-под газировки, да целую стопку чистой, пожелтевшей бумаги. Ему определенно стоит прибраться. Затем, некоторое время Диппер стоит у окна, как в трансе, с опаской всматриваясь в деревья за окном и лишь сильнее сжимает в руках чистую рубашку, упорно пытаясь прогнать все навязчивые страхи и мысли из своей головы. Ведь не было же ничего страшного в том, чтобы пытаться выглядеть так, будто он и в самом деле в порядке. Ему нужно постараться — по крайней мере ради Мэйбл. Иначе придет время и она не сможет его отпустить. С собой он как-нибудь и сам разберется потом. Наверное. Проходит еще около получаса, когда он наконец выходит из комнаты, все еще чувствуя себя не в своей тарелке — помятый и с тяжелой головой — он так много времени провел не двигаясь и от того каждый шаг отдавался болью в голове и тяжестью во всем теле. Ему уже хочется прилечь. Мэйбл, тем временем, ждет его внизу, развалившись на диване в не самой удобной, странной позе, и без интереса просматривая что-то на телефоне. Диппер останавливается перед ней — чистый и свежий. Она осматривает его с головы до ног, убирая телефон в карман. — Так-то лучше, — улыбается Мэйбл, одобрив чужой внешний вид. — Выглядишь уже не таким мертвым. — Спасибо, — сухо усмехается Диппер, направляясь в сторону выхода. Но Мэйбл хватает его за руку, останавливая. — Не-а, сначала ты поешь, — говорит она, в этот раз уже более серьезно и тянет брата в сторону кухни. — Я хочу увидеть это своими глазами, потому что если ты вырубишься посреди леса от истощения, я не стану тащить тебя обратно. Диппер в ответ лишь закатывает глаза. — Хорошо, мам, как скажешь, — ворчит он, не имея сегодня никакого желания сопротивляться. Мэйбл ставит перед ним тарелку хлопьев и апельсиновый сок, вместо кофе — ну прямо реклама по телику, а не завтрак. Диппер недовольно ворчит, жалуясь на то, что ему жизненно необходим кофе, но Мэйбл даже слушать это не желает. — Еще слово, и я заставлю тебя съесть еще и яблоко. Диппер кривит лицо, а Мэйбл лишь довольно улыбается. Когда они выходят из дома, на часах уже около трех часов дня — солнце все еще где-то высоко в небе, но тень от деревьев встречает приятной прохладой. Диппер пытается не колебаться, когда Мэйбл идет куда-то в сторону запада, молча следуя за ней. В этот раз у него нет ни времени ни возможности стоять перед лесом и трястись от страха, словно ребенок. Поэтому он старается затолкнуть все свои волнения и страхи как можно глубже, игнорируя слабость в ногах. Мэйбл идет уверенно, не вздрагивая при каждом шорохе и оглядывается по сторонам время от времени — с восхищением, что ли, а вовсе не от тревожности. — Мы идем куда-то в конкретное место? — Диппер же, в свою очередь, по сторонам оглядывается чуть чаще — куда более нервно и обеспокоенно, упорно продолжая про себя повторять, что все в порядке. В порядке. Все это глупости, да и только. — Не особо, — признается Мэйбл, пиная один и тот же камень уже пару минут. Они идут по узкой и едва различимой тропинке — эта часть леса светлая с огромными кустами и травой по щиколотку. Солнце то и дело слепит глаза, мелькая между деревьев. — Сам знаешь, не обязательно что-то конкретное искать. Все что нужно находит тебя само. Диппер спотыкается, пропуская шаг, не специально, и кое-как удерживается на ногах. Мэйбл идет чуть впереди и этого не замечает. Как бы хотелось, чтобы Диппер и правда знал все это. Даже тошно становится от того, что большая часть вещей, о которых все кругом говорят — для него звучит как самая настоящая загадка. И издевательство. В попытках переключится с тревожных мыслей, Диппер вдруг вспоминает: — Подожди, а кто вообще работает сегодня, если мы здесь? — Спрашивает он, серьезно задумавшись об этом только сейчас. Все это время в лавке они работали втроем — Форд не сильно стремился этим заниматься, поскольку все еще не разделял увлечение своего брата. Стэн, тем временем, не очень любил работать один. Слишком много возни. — Стэн нанял каких-то местных ребят. Я его уговорила, — говорит Мэйбл, не оборачиваясь. Это звучит как повод для гордости, если честно. — Тебе стоит с ними познакомиться, они неплохие. — Мм, посмотрим — тянет Диппер, не сильно в подобном заинтересованный. Но с другой стороны он хотя бы чувствует облегчение от того, что не нужно больше испытывать вину за то, что он отлынивает от работы. Даже не верится — чтобы Стэн пошел на такое. Возможно, некоторые люди и правда могут меняться. Идут они долго — по крайней мере время тянется невыносимо медленно и у Диппера уже начинают болеть ноги от непривычки — он чувствует себя уже слишком уставшим. Ему жутко хочется спать. Мэйбл о чем-то рассказывает, Диппер изо всех сил пытается участвовать в разговоре, но в итоге только и делает, что издает странные звуки и лишь изредка вставляет свое слово. И все, вроде бы, идет хорошо, пока Мэйбл вдруг не останавливается. — Ой, что это там? — спрашивает вдруг Мэйбл, указывая куда-то в сторону и Дипперу приходится некоторое время всматриваться между деревьев, чтобы понять, о чем она говорит. Глаза болят от яркого Солнца и он не сразу понимает, на что именно смотрит. Странная дрожь расползается по спине, когда он понимает, что смотрит на пещеру. Мрачную, жутко-выглядящую пещеру. — Выглядит жутко, — честно признается Диппер, делая шаг назад. Ему хочется убраться отсюда как можно скорее. У него почему-то вновь появляется это ужасно плохое предчувствие. — Ага, — соглашается Мэйбл, но вопреки своим словам, идет вперед, пробираясь сквозь кусты. — И интересно. — Постой, ты уверена, что туда стоит идти? — спрашивает Диппер, хватая Мэйбл за руку, чтобы остановить. Зябкий страх сковывает его ноги, мешая двигаться. — Вдруг в этой пещере спит медведь… Или еще что хуже, а? Мэйбл смотрит на него внимательно, ухмылка вдруг появляется на ее лице: — Испугался? — спрашивает она, прищурившись. Диппер отпускает ее руку и хмурится, а она лишь едва-едва пихает его в плечо. — Да ладно тебе, не водятся здесь медведи. И волки тоже, забыл уже что ли? — Мне все равно кажется это не очень хорошей идеей, — Диппер скрещивает руки на груди, оставаясь стоять на месте. — Да ладно тебе, все в порядке будет, — пожимает Мэйбл плечами. — Можешь здесь меня подождать, если сильно страшно. И еще раз хитро улыбнувшись, уходит. Диппер стоит, растерянный, наблюдая за тем, как она исчезает в темноте пещеры. Он знает — понимает — что будет неправильно вот так отпускать ее одну. Сделав парочку тяжелых вдохов и выдохов, ему приходится заставить себя идти. — Подожди! Он следует за ней — в пещере прохладно и темно. Диппер даже принюхивается невольно: пахнет в основном только сыростью и песком, чем-то очень старым таким — это помогает ему успокоиться. Немного. По крайней мере не было никаких запахов гниения, разложения, смерти — шансы быть съеденным каким-нибудь животным значительно уменьшаются. Но все еще остаются не равны нулю. Диппер ругается про себя, думая о том, какая же все-таки Мэйбл бывает порой безрассудной. Особенно если вдруг оказывается чем-то увлечена, вот как сейчас. Неожиданный дух исследователя, проснувшийся в ней, Дипперу не сильно импонировал. Медленно и осторожно продвигаясь вглубь пещеры, Диппер осматривается, не замечая ничего необычного. Здесь было довольно просторно, пускай и дышать было тяжело, а волнение тяжело сдавливало грудь с каждым шагом. Пещера длинная — в один момент и вовсе приходится достать телефон, чтобы освещать дорогу — слишком далеко было от входа, чтобы солнечный свет мог сюда добраться. Мэйбл находится быстро — пещера, к счастью, оказалась без развилок и множеством ходов — та застыла у стены, с телефоном в руке. — Мэйбл, нельзя же так, — начинает возмущаться Диппер, чувствуя облегчение от того, что наконец ее нашел, но тут же прерывается на полуслове, когда подходит ближе и наконец замечает, что привлекло ее внимание. — Что это? На стене оказываются странные рисунки: они выглядят довольно старыми, местами краска, или чем это было нарисовано, стерлась. Но в целом, они хорошо сохранились — на неровной поверхности пещерных камней можно было разобрать странные надписи — точно не на английском — и круг. Большой круг, в центре которого изображен треугольник. Он выглядит знакомым. — Что это? — спрашивает Диппер еще раз, так и не дождавшись в ответа. Он переводит взгляд на Мэйбл: та едва заметно вздрагивает, уж слишком сильно она задумалась. — Что? — переспрашивает она, медленно отворачиваясь от стены и смотрит на Диппера потерянным взглядом. Будто бы она спала и ее резко разбудили посреди ночи. — О чем ты? — Про это, — кивает Диппер в сторону стены, осматривая рисунки еще раз. Нет правда, он уже видел эту штуку где-то, разве нет? Мысли вдруг оказываются слишком хаотичными, чтобы за них зацепиться. Мэйбл все еще выглядит растеряно — эмоции на ее лице сменяются быстро, а затем она хмурится, возвращая внимание к рисункам на стене. — Ну, знаешь, старая городская легенда, — говорит она странным голосом, некоторое время спустя. — Что-то про демона съедающего твой разум и кошмары, я плохо помню. Она вздыхает, качая головой. Что-то в ней меняется. В ее взгляде, в ее движениях — что-то неуловимое. Диппер не понимает что именно, поэтому тоже переводит взгляд на рисунки. Довольно жуткие, если честно. О, постойте, это разве не тот- — Пойдем, здесь ничего интересного, — произносит вдруг Мэйбл, и хватает Диппера за руку, тянет за собой, чтобы он в этот раз не отставал. — Наверняка либо какие-то подростки, либо культисты, что не сильно лучше. Они куда страшнее животных — у вторых хотя бы есть благое намерение тебя убивать. Диппер невесело усмехается. И правда. В отчаянном погоне за счастьем, люди готовы верить в любую чушь. Но что-то не дает ему покоя, пока они выходят из пещеры обратно — он оборачивается, чтобы последний раз взглянуть на рисунок в темноте. Когда выходят — дышать сразу же становится легче, будто тяжелые тиски тревоги наконец его отпустили, а Диппер благополучно успевает забыть, какая мысль пришла ему в голову еще пару мгновений назад. Это было странно — вот и все, что остается у него в голове. Оставшееся время пролетает стремительно — все остальные события этого дня сливаются в неразборчивое пятно обычного летнего дня: прогулка по лесу закончилась тем, что они каким-то боком вышли к озеру и теперь у них мокрая обувь и у Мэйбл смешно завиваются влажные волосы; Дипперу становится плохо от количества выпитой холодной газировки, которую они купили по пути домой. По итогу возвращаются только ближе к закату. И оказавшись наконец в окружении четырех стен Диппер чувствует облегчение — пускай в этот раз ему и не чудилось, будто бы он вот-вот умрет, он все равно ужасно устал от волнений и переживаний. И если Мэйбл и кидает на него обеспокоенные взгляды весь оставшийся вечер, Диппер этого абсолютно не замечает. *** На следующий день Диппер вдруг просыпается, по его меркам, рано утром, и в попытке сбежать от очередного кошмара проявляет чуть больше упорства и заставляет себя выйти из комнаты вновь — делает это, если честно, без особого желания и сил, но выбора особого и правда не остается — есть шанс, что он снова застрянет там, словно в болотной трясине. Поэтому не остается ничего, кроме как притворяться, что у него есть силы двигаться. Как там говорят — притворяйся, пока это не станет правдой? В хижине толком делать все еще было нечего: от магазина Диппер и вовсе пытается держаться как можно дальше, а по телевизору в это время идет обычно всякая скучная чушь. Все остальные были заняты своими делами и от того Диппер бродил, словно призрак — без особого дела — пока это ему окончательно не надоело. Он перемыл всю посуду, пропылесосил гостиную, даже в комнате своей все-таки прибрался — а на часах даже трех часов дня еще не было. В конце концов он вновь оказывается лежать на старом диване, залипая в своем телефоне до тех пор, пока у него не заболят глаза. Он убирает телефон в сторону и поворачивает голову в сторону леса. Невольно вспоминает вчерашний день. Странный рисунок в пещере размытой картинкой всплывает в голове и Дипперу вдруг жуть как хочется проверить кое-что, а потому он, кое-как поднявшись, тут же идет в сторону уже знакомой поляны. Если он хоть на секунду остановится — определенно передумает. Да и делать все равно было нечего и небольшая прогулка звучала как хорошая возможность убить еще немного времени. На удивление, получается даже легко — легкая тревога все еще здесь, но она хотя бы не зудит противно на первом плане. Тем более, кажется, он уже выучил дорогу, потому быстро находит эту странную статую: один в один, как тот самый рисунок в пещере. Это немного успокаивает. Отчасти. Видимо, Диппер все-таки был прав в своих догадках — это был памятник очередным не сбывшимся мечтам, вот и все. Ничего страшного. Кто-то просто в один момент был помешан на треугольниках. — Опять ты здесь, — вдруг раздается шелест листьев и вслед за ним хриплый, хмурый, голос. На поляне появляется гном. Кажется, тот же самый, только в этот раз в руках он держит белку, которую он, не переставая, поглаживает по голове. — Какая-то проблема? — спрашивает Диппер как-то уж преувеличенно безразлично, засунув руки в карманы, для пущей убедительности. Он чувствует легкое, нарастающее волнение на кончиках пальцев. — Нет никаких проблем, пока ты не ввязываешься в опасные дела, напрямую связанные с этим лесом, — говорит гном, немного прищурившись. Он внимательно следит за Диппером, не сводя с него взгляда маленьких глаз-бусинок. Диппер тоже взгляд оторвать от этого существа не может. Это неправильно. Это странно. Этого же не должно существовать. Он пытается ущипнуть себя за бок сквозь карман кофты, попутно прикусывает щеку изнутри — старается не хмурится, когда чувствует боль. Гном все еще остается на месте. Ну надо же, и правда не снится. — Эм, хорошо? — неуверенно отвечает Диппер в конце концов, чувствуя себя растерянно. Бояться гномов, наверное, совсем уже глупо. — Лучше бы тебе не приходить сюда, — продолжает тем временем маленький человек в красном колпаке. Диппер не знает как поступать в этой ситуации — в голову бы никогда не пришла мысль, что ему будет угрожать гном. Правда, угрозой этой можно назвать с натяжкой — предупреждение скорее. Ну, от этого все равно легче не становилось ни капли. Наверное, это в порядке вещей — лесные существа никогда не любили, чтобы к ним в дом врывались всякие люди и пытались что-то узнать. Диппер переводит взгляд на белку, что послушно сидела в чужих руках, даже не дергаясь. — Зачем тебе белка? — Меняет он вдруг тему — слова сами вываливаются из его рта. — Не твое дело, — вдруг неожиданно покраснев, отвечает гном и тут же скрывается в кустах. Диппер еще смотрит ему в след некоторое время, а затем ругается вслух: — Да к черту все. И точно также, не раздумывая долго, следует за ним. *** Это превращается в настоящий кавардак со стремительной скоростью и Диппер даже не успевает понять, когда он оказывается дома спустя пару часов весь потрепанный: с порванными на колене джинсах, царапинами на лице и руках, пока его кофта болтается завязанной на бедрах, а сухие листья застряли у него в волосах и еловые иголки прилипли к одежде. Какой кошмар. Он тут же берет свои слова назад — гномы могут довольно пугающими, если того захотят. Диппер пытается отдышаться, прижимаясь спиной к двери. Будучи не таким активным как раньше, вся эта беготня по лесу изрядно его утомила. Он надеется, что ему удалось от них убежать. Он выглядывает в окно, все еще прерывисто дыша, но никого не замечает. Устало он опирается руками о столешницу, пытаясь прийти в себя. И именно в этот момент его находит Мэйбл. — Боже, где ты был? — Вздыхает она удивленно, осматривая его с головы до ног. Вместо ответа он еще раз закашливается. Мэйбл довольно быстро избавляется от оцепенения и наливает ему воды в стакан. Когда наконец становится легче, Диппер наконец-то отвечает: — Ну ты знаешь каким я бываю неуклюжим, — пожимает плечами, усмехаясь натянуто и глупо надеется, что Мэйбл ему поверит и в этот раз. — Не заметил овраг. Но чужой скептический взгляд и скрещенные на груди руки говорят об обратном. Она ничего не говорит, только молча хватает его за руку и уводит в ванну и усаживает его там. — Я и сам могу о себе позаботиться, — возражает Диппер немного недовольно, пока Мэйбл, немного нахмурившись, роется в шкафчиках, пытаясь найти аптечку. — Да уж, я вижу, — отвечает она, с явным недовольством захлопывая дверцу. — Мэйбл. — Что? Он только смотрит на нее в ответ. Взгляд у него недовольный, уставший. Мэйбл вздыхает, плечи ее опускаются и она выходит из ванной, ни говоря больше ни слова. Диппер остается один и чувство вины сжимает его сердце в грубых тисках, пока он смывает с себя всю кровь и грязь. Когда он спускается на кухню, волосы его все еще мокрые. Мэйбл пьет газировку прямо из банки, а на столе лежит упаковка цветных пластырей с котятами и звездочками. Диппер садится рядом с ней. Он берет в руки один пластырь и заклеивает особо неприятную царапину на руке. — Прости, — говорит он тихо, когда тянется за вторым пластырем. — Ты не можешь быть таким жестоким по отношению ко мне. Диппер не знает что ей сказать, поэтому просто продолжает молча сидеть рядом, позволяя ей высказаться. — Что происходит? В последнее время ты и правда сам не свой. — говорит она с заметным отчаянием в голосе, немного нервно перекатывая в руках жестяную банку. — Я знаю, что ты что-то скрываешь. Ты постоянно это делаешь. Она делает глоток газировки так, будто там было пиво. — И я совершенно не понимаю, что мне делать? — она смотрит на него тоскливо. — Что ты на самом деле хочешь, чтобы я оставила тебя в покое? Чтобы мы вернулись домой? Почему ты не можешь быть со мной честным? Диппер отводит взгляд, перекладывая одни и те же мысли с места на место. В конце концов принимает свое поражение и вздыхает, выкладывая все как есть: — Сегодня я дрался с гномами. — Дрался с… кем? — переспрашивает Мэйбл, неожидавшая такого ответа. Она отставляет полупустую банку в сторону, чтобы случайно ее не разлить. — Почему ты не взял меня с собой? — То есть тебя не волнует, что я говорю про гномов? — Диппер теряется, потому что не такой реакции он ожидал. Уточняет на всякий случай: — Про маленьких человечках в красных колпаках? Мэйбл качает головой, на лице у нее смесь эмоций, которую Диппер все никак не может расшифровать. Да и сам, если честно, не знает, что чувствовать. — Форд мне все рассказал, Диппер, — признается наконец Мэйбл, вздыхая, Она пододвигается чуть ближе и кладет руку на его плечо и сжимает, в попытке поддержать. — И может быть я самую малость разочарована, что ты так долго об этом молчал. Возможно, мне стоило догадаться и раньше, знаешь. Ты уже давно ведешь себя странно. — Я просто… боялся, ладно, — признается Диппер измученно. Он прикрывает лицо руками и надавливает пальцами на закрытые веки, наблюдая за тем, как расползаются черно-белые пятна перед глазами. Мысли в его голове разбегаются в разные стороны. Ему стыдно и все еще страшно. — Все в порядке, я не сержусь, — уверяет его Мэйбл и наклоняется еще ближе, чтобы затем заключить в объятия. — Мы со всем справимся. Диппер выдыхает и обнимает ее в ответ. — Прости, — все что он может из себя выдавить. — Не было еще ничего, с чем не справился бы дуэт загадочных близнецов, верно? — говорит она утешающе. Диппер лишь улыбается, продолжая прятать лицо, в этот раз утыкаясь в чужое плечо. В этот раз он не плачет, но все еще чувствует себя уж слишком несчастно. — Все будет в порядке. Это сложно, но Диппер ей верит — в конце концов, Мэйбл всегда была права, разве нет? И в конце концов с кухни он выходит весь заклеенный цветными пластырями. Не сказать, что ему становится легче. Но, может быть, у него и правда есть шанс все исправить.