Королева пентаклей

— Господин Ли, не переживайте, прошу вас! Он обязательно отыщется, — равнодушно, сидя на кресле и сложив руки на животе, сказал Джихёк. — Что вы, Сонджэ не знаете? Наверняка потерялся где-нибудь, телефон зарядить забыл, теперь вот бродит где-то по переулкам, появится часам к двум ночи. Бросьте, сядьте и поешьте! Зря я, что ли, еду в номер заказал? А то эти там всё наряжают. Однако Феликс столь оптимистичного настроя не разделял. Квачхон днем-то казался жутковатым и чуждым, а уж ночью — тем более. Пальцы уже были искусаны до легких кровоподтеков, кусок еды, даже аппетитной и ароматной, в горло не лез, а телефон лежал перед глазами с включенным экраном. Абонент временно недоступен — вот и всё, что было оттуда слышно при каждой попытке набора номера. Когда Джихёк, отключившись в кресле, наверняка начал смотреть третий сон, Феликс не выдержал, поспешил надеть то, что первым под руку попалось, и поспешил вниз — сообщать о пропаже администрации и просить номерки полицейских, которым можно заплатить за быстроту работы. Сонджэ — это тот человек, от которого так и веяло добротой и теплом, по крайней мере, Феликс чувствовал их по отношению к себе. А теперь он пропал. Может быть, Джихёк и прав, может, действительно просто заблудился, но заблудиться в этом городе — всё равно что заплутать где-то в аду. Здесь всё ненормально и практически все ненормальные: кто-то в хорошем смысле, кто-то в плохом, но все одинаково безумны. Спускаясь вниз на лифте, Феликс успел прокрутить в голове множество сценариев: что Сонджэ избили какие-нибудь воры или гопники; что кто-то заманил его в притон; что очередная небесная бабуля нагадала ему смерть, а он теперь сидит и плачет где-нибудь возле мусорного бака; что он кормил котенка консервами, а потом на него кто-то напал с ножом. Да столько всего могло произойти с этим наивным и доверчивым бедолагой Сонджэ! Вдруг вообще встретил бывших одноклассников, напился с ними, а теперь лежит на скамейке, ёжась от холода! В этом городе могло действительно произойти всё что угодно. А может Сонджэ вообще уже лежит со вспоротым животом, как та женщина, и… Нет, лучше вообще об этом сейчас не думать! Наконец-то спустившись вниз и заозиравшись по сторонам, Феликс нашел только пару новых постояльцев, увидел одного уборщика, но ресепшен, за которым, казалось, двадцать четыре часа в сутки сидел только Бан Чан, оказался пуст. Теперь к страху и тревоге прибавилась еще и колкая, душераздирающая злость. Хотелось то ли рвать волосы на голове, то ли кричать. Жутко разболелась голова, а потом и вовсе в ушах зазвенело. Всё произошло как-то за пару мгновений: Феликс был здоров, разве что слишком обеспокоен, а теперь на его белый пушистый тапочек капнула кровь, прокатившаяся сначала по нижней губе. Рефлекторно зажав нос и рот ладонью, а второй схватившись за голову, Феликс закачался на месте, силясь устоять на дрожащих ногах. Перед глазами вместо интерьера фойе и нескольких, кажется, обеспокоенных человек, замельтешили яркие картинки, из-за чего к горлу подступила тошнота, а во рту образовался вкус, похожий на мыльную пену. Чей-то знакомый крик, удар, визжание колес, звук разбитого стекла, воронка из нескольких серо-черно-белых полосок, разгоряченный лоб, вновь крик, но уже другой, пустота, запах мокрых осенних листьев, затем дыма — всё это пронеслось в голове Феликса, вызвав у него протяжный болезненный стон. — Выпустите меня с улицы! — раздалось где-то сбоку, и Феликс, немного совладав с собой, нашел в себе силы повернуть голову, хотя из носа всё еще хлестала кровь, а глаза жутко резало. Что это вообще такое?.. — Ура, мы дошли! Меня выпустили с улицы! — Сонджэ… — протянул Феликс, едва заметно улыбнувшись, а потом и вовсе ощутив, как по его щеке бежит слеза. — Сонджэ! — он попытался рвануть к двери, но тут же грохнулся на ковер, впрочем, почувствовав, что кровь постепенно останавливается. — Где ты был?! Что с ним?! — Господин Ли! Господин Ли! — воскликнул кто-то, но это был явно не Сонджэ — голос женский. — Господин Ли!.. Феликс! — его затрясли за плечи, дали несколько слабых безболезненных пощечин, а потом приложили к носу какую-то ткань, на которой тут же осталось несколько капель крови. — Кто-нибудь, скорую вызовите! — Н-не н-надо… — возразил Феликс, покачав головой и следом подняв ее. Русые растрепанные волосы, намагнитившиеся от ткани, засияли при свете лампочки нимбом, приоткрытые, чуть пухлые губы продолжили что-то шептать, а образ постепенно переставал становиться расплывчатым, начав обретать четкие контуры. — Соён, это ты… Сонджэ… Что с ним? — Феликс наконец-то почувствовал, что приходит в себя, даже перед глазами почти перестало плыть. — Чан, посади его уже! — скомандовала Соён, обернувшись через плечо, а потом тряхнула волосами, подхватила Феликса под мышки и помогла добраться до диванчика, на котором сидел и Сонджэ, на шее и под ухом которого осталась прилипшая и наполовину высохшая кровь. — Я бежала сюда, чтобы уточнить кое-какие детали праздника, увидела, что кто-то лежит на земле, узнала ва… твоего водителя и тут же позвала Чана. У меня нет твоего номера. — Господин Ли! Я вообще не знаю, как это вышло!.. Честно, я!.. — начал было оправдываться Сонджэ, прикладывая руку к ушибленному месту и дрожа, но Феликс остановил этот поток непрерывной речи одним жестом руки. — Простите… Я правда не знаю, что случилось. — Что-что, в полицию звонить надо, — вздохнул Бан Чан, задрыгав ногой и закусив пухлую губу, словно переживал тут больше всех. — Сначала в медпункт, у нас здесь есть, а сейчас я позвоню офицеру Ким Сынмину, пусть разбирается. Нужно подать заявление, сдать анализы, наверное, какие-то… Характер раны определить. Как вы сами? Что произошло? — Сам не знаю, давление, видимо, упало… Или наоборот. Без понятия, — устало ответил Феликс, чувствуя злость вперемешку с облегчением от того, что Сонджэ хотя бы жив и его не похитили. — Не знаю, сможем ли мы вообще соображать и что-то внятно рассказать офицеру. — Да че рассказывать! Шел, шел и потом как вдруг — хрясь! И ничего не помню до тех пор, пока меня не подняла прекрасная Мин Соён, — промурлыкал Сонджэ, радушно заключив ее в объятья и похлопав по спине, как какого-то старого друга, с которым он давно не виделся. — Спасибо, вы спасли меня! — Я сделала бы это для любого… Пойдемте, я отведу вас обоих к врачу. Точно не нужно вызывать скорую и полицию? — спросила Соён и получила в ответ синхронное мотание головой из стороны в сторону. — Как хотите. Чан, — обратилась она к Бан Чану, так и не переставшему дрыгать ногой и пристально смотреть в окно, — возьми Сонджэ, а я помогу Феликсу. Только сейчас Феликс обратил внимание на то, что Соён забавно произносит его имя: с большим акцентом, совсем не выговаривая букву «Ф», которая скорее звучала как отчетливая «П», а в конце — «Ы». Истинная коренная кореянка. Но это забавно и даже мило. А еще Соён оказалась невероятно сильной девушкой: практически без труда волокла Феликса на себе, позволив опереться на свои плечи, и шла уверенной походкой. Удивительно, что еще не на руках, как даму в беде. На них обернулась пара постояльцев, и Соён одарила их неприязненным взглядом, после чего те отвернулись и сделали вид, что их очень заинтересовал потертый канделябр с одной прогоревшей лампочкой. А Сонджэ что-то трындел не переставая, жалуясь на произошедшее, пока Бан Чан активно с ним соглашался, кивая и приговаривая что-то вроде «о да, времена нынче неспокойные», «счастье, что не ограбили», «хорошо, что вы живы остались» отеческим ласковым тоном. Слишком много времени осмотр Сонджэ не занял. Врач, тряхнув ядерно-рыжими волосами, сказал свое «пу-пу-пу…», после чего сделал перевязку и порывался вызвать полицию, и если бы не Бан Чан, отведший его в сторону и побеседовавший с глазу на глаз, так бы и случилось. Да, это стоило сделать, позже, но сейчас Феликсу хотелось просто порадоваться тому, что Сонджэ цел и почти не вредим, а потом лечь спать… …или же напиться. — Сядьте вот так. Задерите голову. Ага, хорошо… Глазки не отворачиваем, угу… — приказывал врач, а Феликс послушно держал глаза открытыми, когда туда зачем-то светили фонарем. — Слабость, недомогание чувствуем? Теперь наденьте-ка вот это, — он подал электронный тонометр, который надевался на запястье. — Да вроде сейчас нормально… Феликс и сам поразился, что после былого полуобморока-полуприпадка он чувствует себя хорошо. О случившемся теперь напоминали только капли крови на одежде и на платке Соён, что сейчас лежал в кармане. Тонометр показал вполне себе адекватные цифры, никакого пониженного или повышенного ни пульса, ни давления — всё хорошо. Врач задал еще несколько вопросов, и когда Феликс не нашел что ответить, так как был в норме, снова издал свое «пу-пу-пу». — Господин Ли, вы в норме. Глаза в порядке, давление и пульс в порядке, на коже каких-либо следов нет. Вы точно уверены, что вам не привиделось? — с недоверием спросил он, сложив руки на груди так, что бейдж выпятился вперед. Сон Минги. — Просто я ничего такого не вижу, — добавил он и принялся наводить порядок. — Да я своими глазами!.. Какое там привиделось!.. — воскликнула Соён, взмахнув рукой. — У него из носа кровь хлестала только так, вон, следы остались! — Это я вижу, — безразлично пожал плечами Сон Минги. — Он буквально идти не мог! — продолжала, не слушая, Соён. — Я его тащила! И вы хотите сказать, что всё в норме?! А вы точно врач?.. — Белый халат, очки, кабинет — всё как у самого настоящего врача. Простите, госпожа как-вас-там, понятия не имею, что не так, и никак не могу это объяснить. Разве что злая ведьма пришла, наколдовала и улетела на метле. Больше я ничего не могу вам сказать. Господин Нам, — обратился Сон Минги уже к Сонджэ, — вы должны завтра прийти ко мне на осмотр и перевязку. Держите вам таблеточки, — он подал пластиковую баночку, в которой что-то пошуршало, — а теперь все кыш! Кыш! — Минги не кричал, но руками махал в сторону выхода. — Моя смена закончилась. — А как же клятва Гиппократа и все дела? — Клятва… Как будто я помню, что говорил! Всё! Кыш! Кыш-кыш! Феликс едва не стукнул себя по лбу кулаком. Даже его ангельского терпения не хватало для того, чтобы переваривать всех этих крашеных всеми цветами радуги и не только людей со странностями — это мягко говоря! — и всяким отсутствием дружелюбия или такта. Но было приятно, что Соён так заступается… Кажется, они с Хёнджином здесь и правда единственные нормальные. Бан Чан пока что под вопросом. Отчаянно стараясь спрятать подальше свою злость, Феликс попросил помочь ему унести Сонджэ в его номер, где он сразу же и отрубился, а сам понял, что ужасов на сегодня достаточно. Если Феликс и сам ляжет спать, ему снова будут сниться кошмары, от которых он пробудится в поту и ощущением, словно за ним кто-то наблюдает. — Господин Ли… Всё в порядке? — участливо спросила Соён, положив ладонь на его плечо. — Выглядишь неважно. Надо было тебе тоже лечь в кроватку и… — она изобразила ладонями подушку и легка на них щекой, издав притворный тихий храп, что позабавило Феликса. — Для нашей завтрашней встречи вы должны быть бодры, господин Ли, особенно если собираетесь идти в полицию. — Господин Ли? Мне казалось, что мы перешли на «ты», — с улыбкой и хрипотцой в голосе проговорил Феликс. Вышло как-то грубо, и Соён тоже это заметила. — Знаю-знаю, лицо — ангел, голос — демон. Мне многие так говорят, — он беззаботно пожал плечами и взглянул в сторону Бан Чана, который опять зачем-то смотрел в окно, сложив руки в карманы. — Хм… Я думаю, не демон, но близко к этому, — ответила, усмехнувшись уголком рта, Соён, после чего широко развела руки со сжатыми кулаками, потянувшись ими в диагонали, и зевнула. — Поеду я домой, спать… Нужно будет отработать немного, а потом гулять. Ты носишь при себе ту монетку? «Опять начинается…» — Нет, не ношу. Забываю. — Поставь себе будильник, чтобы не забывать, — назидательно, как воспитательница, проговорила Соён и тоже выглянула в окно. — А вот и машина такси! Оппа! — позвала она Бан Чана и зажала его в крепких объятьях, что-то шепнув. Тот только устало кивнул и вывел ее на улицу, после чего вернулся и опустошенно опустился на диван. Растерянный Феликс, не знающий, что ему делать сейчас — играть в «Лигу легенд», смотреть фильм или всё же пойти выпить, — сел рядом. — Да, дела… — на выдохе, поджав губы, промолвил Бан Чан. — Угу… — согласился Феликс, состроив такую же рожицу и непроизвольно сев в ту же позу — со сложенными на груди руками и опершись на спинку дивана. — Я только что-то сегодня понял кое-каких две вещи: что Соён очень забавно произносит мое имя и что вы говорите с каким-то интересным и очень знакомым акцентом. Вы что, тоже из Австралии? Услышав это, Чан тут же поглядел по сторонам, что-то проверяя, а потом шепнул: — Давайте не здесь… Мой рабочий день на сегодня всё. Хотите выпить? Феликс думал, что ему уже не предложат. И вот уже через несколько минут они сидели у барной стойки в столовой, погруженной в практически полную темноту. Светили лишь пара канделябров да неоновая желтая лампа над хрустальными бокалами, висящими донышками вверх. Бармен пустил по лакированной поверхности рюмки с янтарным коньяком и принялся расслаблено протирать посуду фартуком, думая о чем-то своем. Сам не зная зачем, уже скорее по привычке, Феликс взглянул на бейдж — Чон Уён какой-то. Сам себе на уме и крашеный в красный, но с другим отливом, нежели Хёнджин. — Зря вы называете здесь всем свое австралийское имя, — сказал Бан Чан практически в полной тишине, нарушаемой только ненавязчивой музыкой с радио. — Квачхон город такой… Уж очень привержен традициям. Здесь не любят чужаков и еще больше не любят полукровок, — он закончил говорить с уже поднесенным к губам бокалом, а потом полностью осушил его. — Я этнический кореец, — возразил Феликс, повторив за собеседником и с громким стуком поставив свой бокал на стойку. — Просто жил очень долгое время в Австралии, но у меня двойное гражданство. — И в глазах здешних всё равно полукровка, — закусив щеки так, что проступили ямочки, покачал головой Чан. — Впредь новым знакомым называйтесь вторым именем, оно же у вас есть? — Ёнбок, — кивнул Феликс. — Будем заново знакомы. Кристофер, — Чан издал легкий смешок и протянул ладонь для рукопожатия, тут же радушно принятую. — Чего эти церемонии?.. Мы здесь одни такие. Можно на «ты». Я тоже не местный, долго жили в Австралии, а потом моя семья снова переехала в Сеул, ну я что-то и решил в пригород рвануть… Так, проездом. А потом решил остаться. Теперь всё никак уехать не могу, как бы ни хотел. — Бармен, повторите! А лучше дайте бутылку, пожалуйста, чтобы мы вас не отвлекали. — Слушаюсь, — с яркой, хоть и усталой улыбкой кивнул Чон Уён и поставил бутылку всё с тем же коньяком. Чан закатал и без того не длинные рукава, из-за чего проступили синие линии вен, и разлил по бокалам. — А почему не уедешь? Что останавливает? — спросил, наконец, Феликс. — Не знаю. Это как рецидив — вроде собираешься завязать, а оно снова тянет… Не могу объяснить, просто город странный. Вообще чувствую себя везде чужим. Слишком кореец для Австралии, слишком австралиец для корейцев. Слишком странный для всей Кореи, недостаточно странный для Квахона. Можно сказать, здесь, в отеле, и живу. У меня квартира недалеко, но так не охота туда возвращаться… Сразу накатывает какая-то пустота, — Чан тяжело вздохнул и невидящим взглядом посмотрел в стену. Феликс же внимательно слушал, не зная, как этому человеку удалось описать то, что он чувствовал сам на протяжении длительного времени. — А хуже всего то, что я — как бы это сказать? — слишком чувствительный к чужим эмоциям. Это очень гнетет. Простите, я… — Чан опустил взгляд на практически опустевший бокал. — Я вообще обычно не пью, а тут что-то разговорился. Показалось, будто вы можете меня понять. — У меня всё так же, кроме одного… Скучаю по своей квартире в Сеуле. Я здесь меньше недели, а такое ощущение, что уже месяц, как в тюрьме какой-то. Тяжело жить, когда даже дома ты хочешь домой. Это значит, что у тебя нет места, в котором тебе по-настоящему хорошо, — договорив, Феликс сделал большой глоток, поморщился от горьковатого вкуса и поиграл остатками коньяка, помотав их по бокалу. — Радует только то, что я почти закончил все свои дела и смогу уехать. — Зря ты вообще приезжал… — Чан облизнул губу и снял очки, осторожно положив их на стойку. — Этому городу не помочь, Феликс, как бы ты ни старался. Его отравляет нечто большее, чем ты можешь себе представить, и к сожалению, скоро Квачхон сожрет сам себя. А хуже всего то, что… Что он может не отпустить тебя, если ты такой, как я о тебе думаю. Я был на твоем месте, а ты просто повторяешь мой путь. — И какой же я, на твой взгляд? — на сей раз Феликс разлил коньяк по бокалам. — Добрый… и очень светлый. Это лакомый кусочек для всех прогнивших душ, которые тут живут, они так и тянутся к этому свету, чтобы оттяпать себе кусок, а потом проглотить, не понимая, что рано или поздно есть будет нечего… — загадочно объяснил Чан, но Феликс, нахмурившись, отчаянно пытался найти смысл в его словах. — Хуже всего, знаешь, то, что я сам становлюсь таким же, потому что иначе не выживешь. А уехать я не могу. Говорил Соён, чтобы она это сделала, но у нее всё с этим тяжко. Мать и бабушка возмущены, мол, а кто будет о семейном бизнесе потом заботиться? Да и вообще типа потомственная шаманка, должна быть привязана к месту. — А ты во всё это веришь? В этот шаманизм, праздники, проклятья? — Я верю тому, что видел и чувствовал. — И что же это? — Слишком сложно объяснить, — Чан причмокнул губами и постучал по стойке всеми пальцами по очереди. — Верю, не верю… Ничего не поменяется ни в том, ни в другом случае. Всё останется на своих местах. — А мне тетя говорила, что у нас просто может не быть нужного органа, чтобы видеть что-то потустороннее, — внезапно встрял в диалог Чон Уён. — Ну вот в космос раньше тоже никто не верил, а потом научился, потому что спутники и ракеты полетели. Может, когда-нибудь научно докажут присутствие всяких духов и темной энергии. Но не в наш век, видимо. У меня вот вечно носки пропадают, думаю, может их сончжусин украл, а? — спросил он и замялся под неоднозначными взглядами. — Ну что? Пошутил просто. Вы еще долго здесь будете? — Наверное. У тебя смена заканчивается? — спросил Бан Чан. — Да нет, просто почиллить охота посидеть. Если что, я в коморке. Зовите, налью что надо, — сказал Чон Уён, оттряхнул форму и убежал в подсобку, заниматься своими делами. — Странный он… — промолвил Феликс. — Хотя я обо всех так говорю. — А для них всех странный ты, потому что то, что ты сейчас считаешь странным, для здешних нормально, — проговорил Чан и налил еще. — А тебе чего не спится, кстати? Снова кошмары? — Слабо сказано. Жуть какая-то, которая как будто наяву происходит. Просыпаюсь и еще долго прихожу в себя, уговариваю, что всё в порядке, но нет, я не в порядке… Последние две ночи стараюсь вообще не спать, чтобы ничего из этого не видеть, а потом как с ума схожу весь день, — пожаловался Феликс, нисколько не приукрашивая. В последнее время крепкий кофе стал его верным другом. — Встречи, поездки, дела, эти бесконечные дела… Так хочется простого — лечь и отдохнуть, а потом уснуть и так, чтобы в глазах темнота. Один Сонджэ здесь дрыхнет спокойно, Джихёк тоже постоянно просыпается. — Кхм… Может, город просто его принимает, так как он здешний, насколько мне известно от Соён, — кивнул Чан. — А тебя нет. Мне поначалу тоже снились одни кошмары, чуть в психбольницу не загремел, да и сейчас на грани. Чужие чувства и эмоции буквально сводят меня с ума, вообще ничего не могу делать и ни с кем говорить. — Тогда зачем устроился на работу, на которой вечно приходится общаться с людьми? Почему вообще так происходит? Я слышал, что у людей с… — Феликс не знал, как это сказать более осторожно. — Что у людей с непредсказуемыми родителями так бывает — они просто привыкли отслеживать чувства и эмоции других людей по мимике и жестам. У тебя так? — Да нет, нормальная у меня семья… Не знаю, как я таким родился. Они сидели до самого утра, выпив по меньшей мере две бутылки коньяка и прибавив ко всему этому виски. За окном начало светать, когда решили разойтись, а потом Феликсу, который надеялся уснуть без задних ног, было уже не до сна — адски рвало от выпитого. Надо было заедать… Но пусть так, так даже лучше. Тошноту и похмелье можно потерпеть, а вот эти проклятые ужасы — уже невозможно. Меньше двух дней осталось, чтобы продержаться в таком ритме, а потом всё, наконец-то свобода!

─── · 。ﾟ☆: *.☽ .*: ☆ﾟ. ───

В глазах мелькали солнечные зайчики. Голова лежала на чем-то очень твердом и неудобном. Приоткрыв веки, Феликс тяжело и со стоном вздохнул, а потом сморщился из-за запаха рвоты, только затем поняв, что умудрился уснуть головой на унитазе. Откуда-то в сознании мелькнула очередная кровавая сцена, только на этот раз какое-то поле, кажется, даже знакомое и усеянное разложившимися сгнившими трупами, среди которых было множество знакомых. Но кроме этого, Феликс не вспомнил ничего. Он отмахнулся от дурацкого наваждения, с трудом встал и оттряхнул коленки, поняв, что те аж посинели от того, в насколько неудобной позе находились всё это время. На лоб опустились теплые капли, но такое ощущение, будто маленькими молоточками прилетело — настолько раскалывалась с похмелья голова. Но к счастью, воспоминания обо всем, что было ночью, целы. С Чаном в бутылочку не целовались, концерты ни под чьими окнами не устраивали, посуду не били и даже на барной стойке не танцевали. Культурно посидели, поговорили, и Феликсу на душе даже как-то полегчало. Соён и Хёнджин — люди хорошие, они добры к нему, но вполне понять его мог только Чан, тоже имея за спиной какую-то тяжелую историю, о которой говорил только намеками. Пусть так, главное, что хоть с кем-то наконец-то удалось вот так просто взять и поговорить по душам. Интересно, а который, собственно, час?.. Субботу Феликс себе освободил ото всяких деловых встреч с кем бы то ни было, как чувствовал, что так и следовало поступить, а то неловко было бы сидеть и общаться с важными людьми, хватаясь за больную от недосыпа и похмелья голову. Ах, и да!.. Сегодня полицейский участок ждет гостей. Постаравшись не думать об этом, Феликс как следует вычистил зубы, будто собирается сегодня целоваться, а потом сверху прибавил еще и освежитель рта. Сам не зная почему, сегодня Феликс хотел быть красивее обычного. Может, потому что знал, что Соён будет при всем параде, и не хотел ударить в грязь лицом? Интересная она, эта Соён. Виделись всего ничего, а он уже о ней думает без конца и края в отрыве от кошмаров, тревог и деловых встреч. Феликс бы соврал, если бы сказал, что не хотел бы сегодняшнюю прогулку сделать свиданием и завершить его где-нибудь… Нет, не в этом номере, где всё напоминает о страхе, но в любом другом — вполне. Просто так и без обязательств. Но отчего-то казалось, что Соён не из тех, кто поддается сиюминутному порыву и бросается в омут с головой, скорее напротив — продумывает если не каждое свое движение и слово, то близко к этому. Главное — не шутить про привороты и карты таро… В ожидании вечера Феликс пытался успел сделать многое: отвел Сонджэ к врачу на перевязку, разобрался вместе с Джихёком с кое-какими документами, проведал Бан Чана, тоже страдающего от похмелья, а уже потом направился наводить марафет, к своему облегчению поняв, что у него вроде как уже даже перестала болеть голова. Несмотря на все ужасы, последние два дня в Квачхоне хотелось провести спокойно и приятно, а что поможет в этом лучше, чем хорошая компания? Как и договаривались, Феликс надел пальто и вышел в сквер неподалеку от отеля, в тот самый, в котором в первый день своего пребывания в Квачхоне встретил небесную бабулю. И взять этот несчастный оберег опять забыл… Но да неважно уже. Сегодня погода была довольно пасмурной, однако ветер, несмотря на это, теплым и каким-то даже приятным. Видимо, многие решили сегодня провести свой день на улице, невзирая на надвигающийся дождь. Соён практически не опоздала, от силы на пару минут, и Феликса ее образ… слегка удивил. Вернее, очень напомнил о том ужасном сне. — Дождь этот мерзкий, — пожаловалась она, тряхнув красным зонтом и постучав его кончиком по бордовым ботфортам длиной выше колена. Юбка тоже была в той же расцветке. — Хотела такую шикарную экскурсию провести, а оно скоро как польет!.. И перенести встречу некуда, ты скоро уезжаешь. — Что ж, тогда и не надо оно, — пожал плечами Феликс. — А карты дождя не предсказывали? Ну вот, не сдержался. — А ты думаешь, я каждый день на всякую херню расклады делаю? — Соён буквально прожгла его взглядом. — Иногда так наработаюсь, что голова потом еще очень долго болит. Не то что наша встреча — херня, а просто это не то, для чего я буду использовать карты. Энергию отбирают будь здоров. — Почему тогда продолжаешь ими заниматься? — спросил Феликс и галантно предложил свой локоть, за который Соён тут же ухватилась и повела в знакомую одной ей сторону. — Разве это не утомляет? — Иногда ко мне приходят с такими дикими запросами типа «проверьте, девственница ли моя девушка» или «стоит ли мне покупать стиральную машину по акции». Хозяин — барин, конечно, мне деньги — я расклад. Но подумываю уже выставить список запрещенных вопросов, чтобы не тратить свои силы и энергию на такую ерунду. В день по пятьдесят человек проходят, так устала… Еще и «Тароллы». У меня даже нет ощущения, что я возвращаюсь домой, потому что на первом этаже ресторан, а на втором мы живем с мамой и бабушкой. Да, вроде как и добираться никуда не надо — поднялась, да и всё, но рабочая атмосфера не отпускает. — Тогда список станет хорошим решением. У меня тоже есть. Поначалу сотрудничали в плане строительства со многими, а потом пару раз до судебных разбирательств дошло, потому что в тех зданиях открыли какие-то игровые азартные клубы и прочее незаконное… А я вроде как деньги выделил, не проверяя толком, ну и понеслось… — поделился Феликс, а Соён понимающе закивала. — Сейчас очень тщательно подходим к заказчикам и к местам, которые я сам выбираю для благоустройства. Понятно, что сто процентов гарантии это не дает, но лучше перестраховаться. — А как ты вообще решил заниматься именно строительством? Что-то конкретное сподвигло? Они уже вышли на проспект и прогуливались вдоль него мимо витрин и симпатичных зеленых кустиков. Эх, если бы еще мусор на дороге не валялся… Больше, чем могло бы быть. То тут, то там встречались переполненные донельзя мусорные баки, умершие голуби, хлам, который вынесли из квартир. Но скоро это, наверное, изменится. — Феликс! — Соён щелкнула перед его носом пальцами. — Извини, задумался… — Феликс помотал головой. — Начал заниматься, потому что… Не знаю, искал варианты для развития какого-то бизнеса, насмотрелся на все эти старые здания, а любому человеку хочется идти по красивой улице, жить в хорошем ухоженном доме и отдавать детей в приличную школу. Хочу, чтобы это было доступно каждому, поэтому стараюсь в меру своих возможностей. — Ты молодец, Феликс. Не все думают о столь возвышенном, — тепло и с нотками уважения проговорила Соён. Он знал, что она поняла, что в его словах есть потаенный смысл, что-то еще от него, личное, но расспрашивать и лезть в душу не стала, поэтому просто попросила рассказать о последних проектах и, если захочется, показать. Но чуть позже. Соён привела их к небольшому симпатичному кафе, в котором не продавалось ничего, кроме разнообразного кофе и нескольких видов пирожных, зато было кое-что куда более привлекательное — множество оборудованных для чтения столов. Несколько из них были заняты: у окна сидела милая старушка и листала ветхие страницы; две девушки тихо хихикали, читая современный, судя по обложке, роман; молодая «офисная» девушка поставила книгу на подставку и плавала глазами по строчкам, помешивая сахар в кофе. Тишь да благодать. Даже на душе словно в мгновение полегчало. Волшебство какое-то. — Место, в которое я прихожу, чтобы расслабиться, — проговорила Соён, явно довольная тем, что Феликс очарован атмосферой. — Здесь всегда так тихо и хорошо, да и уединиться можно. Захотелось поделиться этим местом с тобой. Давай сядем подальше? — предложила она, и Феликс кивнул с яркой улыбкой. Он помог Соён снять плащ, стянул свое пальто и аккуратно повесил их на вешалки, после чего заметил еще одну деталь — небольшой стеллаж с книгами, всякими — и старыми, и новыми. Скорее всего, их приносили неравнодушные люди, которым эти книги были не нужны, но от этого не менее прекрасно. Попросив подождать минуту, Соён заказала им обоим горячий кофе и взяла с полки один роман наобум и бережно положила на стол, погладив переплет. — Что за книга? Я раньше тоже читал не отрываясь, а сейчас как-то времени нет, — пожаловался Феликс, прочитав название. — «Вегетарианка»? Что, драма о том, как человека заставляют есть мясо, хотя он не хочет? — усмехнулся он. — Вот сейчас и узнаем. Взяла, что первое под руку попалось, — пожала плечами Соён и открыла первую страницу, поставив край корешка на подставку. Книга оказалась и не о вегетарианстве вовсе, скорее, это было лишь прикрытие. Феликс читал чуть быстрее Соён, которая вдумывалась в каждую строчку, а потом листал дальше. По большей части оба они молчали, но иногда указывали друг другу на какое-то предложение и рассуждали вслух, стараясь не нарушать чужой покой. Весело отнюдь не было, потому что роман оказался довольно легок в плане языка, скорее даже просто понятен, но вырисовывалась наболевшая общественная тема. В центре сюжета обычная корейская девушка, которая сама не знает, чего она хочет, а общество пытается ее убедить в том, что она хочет того же, что и все. Потом она старается идти по этой дороге, но быстро разочаровывается в замужестве. — Мне уже ее жаль… Поэтому важно формировать у ребенка понимание собственных желаний, чтобы не было вот такого. Интересно, чем кончится, — проговорила Соён и легла подбородком на свою руку, продолжив читать дальше. Их кофе уже остыл, оставшись почти не тронутым. — Я вот тоже сама порой не понимаю, чего я хочу. Вроде как иногда и понимаю, что таро и ресторан — это то, что мне нравится, но… Она поджала губы, вздохнув. — Но?.. — Но будто бы я устала от этого всего и хочу отдохнуть, а отдыха мне не дадут. Потомственная шаманка, твое призвание — помогать людям, пусть и не бесплатно, хотя я иногда и просто так расклады делаю, как тебе, но мне хочется чего-то… Ты будешь смеяться, если я признаюсь? — И вовсе нет! — Я никогда не выезжала из Квачхона, — наконец выдавила обычно уверенная в себе Соён, спрятав лицо. — Мне не разрешали. Мол, твое место здесь, а не где-то еще, но мне хотелось бы выбраться куда-то, хотя бы даже в Сеул, поехать на ближнее зарубежье, увидеть мир!.. — она провела кончиком длинного ногтя по столу. — А я не могу, потому что не выпускают. Вот и не знаю ничего, кроме этого города. — А у меня наоборот… Устал от бесконечных разъездов, хочется осесть уже в своей квартире хотя бы на месяц и никуда не выходить. — Завидую. — Не могу сказать того же… Я люблю поездки, но сейчас они стали меня очень сильно утомлять. Так хочется вернуться домой… Я даже ремонт там не доделал, — Феликс глотнул кофе и сморщился от холодного горького вкуса. — Может… Если получится… Я потом себе отпуск запланировал после возращения. Мы на машине… — он замялся, как смущенный мальчишка. — Если хочешь увидеть Сеул, то мы можем тебя забрать, я посоветую хороший отель, где можно остановиться. Проведу экскурсии, как ты мне сейчас. — Да какие там экскурсии! Дождь, вон, пошел! — разочаровано всплеснула руками Соён. — Сказала бы «в следующий раз», но очень надеюсь, что его не будет. Не надо тебе здесь находиться, правда, ни к чему это. Мне просто жаль, что после сегодняшней встречи и завтрашнего праздника мы больше не увидимся. — Если приедешь в Сеул, то увидимся. Ты говоришь мне уезжать, потому что самой надоело здесь находиться? — И вовсе не поэтому! Но это мутная тема, не буду распространяться. — Да мне тут все на это намеки делают… Только никак не могу понять, что же тут такого страшного, окромя коррупции и атмосферы. А так — город как город. — Вот и не загружай свою светлую во всех смыслах голову этими вопросами. Дождавшись, пока дождь кончится, они всё же вышли наружу и решили пройтись просто так, без экскурсий — куда глаза глядят. Всё же пешая прогулка — не то же самое, что смотреть на город из окна автомобиля. Решив сменить тему на более нейтральную и не докапываться до Соён с вопросами, что всё-таки не так с этим городом, Феликс расспрашивал ее о искусстве приготовления и подачи суши и картах таро. Интересно всё же понять, как это работает. — У таро есть много трактовок, даже книги писали, но классика — это таро Уэйта, которым и пользуются сейчас многие, в том числе и я. А так-то там богатая история и не менее богатая… — Соён не закончила — увидела что-то интересное. Феликс проследил за ее взглядом и улыбнулся, заметив лавку со всякими детскими игрушками. — Так вот, я хотела сказать, что у таро богатые практики, но у нас здесь только молодежь их признает, а вот старшие относятся с предубеждением. И то не всегда. — Джихёк мне вообще уже мозг вынес со всеми этими вашими практиками, всё плюется на них, а вот Сонджэ всё интересно — он здесь родился и, можно сказать, вырос. Отчасти. У него семьи получилось уехать, и у тебя получится. — И в итоге где он? — с сомнением спросила Соён. — Ненадолго ведь… — возразил Феликс, но она его уже не слушала. — Что ты там увидела? Хочешь светящуюся пружинку? — Нет. Я давно не дула мыльные пузыри! — призналась Соён. — Хочешь? Я нахожу их прекрасными. Да, легко лопаются, но в детстве я любила очень это дело, надувала самые большие пузыри в классе. Посоревнуемся? В процессе этого внепланового соревнования у Феликса настолько сильно устали щеки и губы, что он уже больше не мог, пока Соён, знай себе, макала трубочку в бутылочку и надувала пузыри, сидя на скамейке и постоянно поднимая голову, чтобы посмотреть, как в них отражается серое небо. Это и правда по-своему завораживающе: то, как пузыри плавно поднимались к облакам, отдавая сиянием радуги, а потом лопались, разбрызгивая капли. Соён напряглась, набрала побольше воздуха в худые щеки. Пузырь надулся до огромных размеров, а потом вдруг… лопнул прям на палочке. — Эх, надо было отпустить, — нисколько не расстроилась Соён и пожала плечами. Она надула еще один, но тот разбила капля вновь начинающегося дождя. Феликс поймал несколько капель ладонью, сам раскрыл зонтик Соён, взял ее под руку и поспешил под какую-нибудь крышу, но как назло, все ломанулись кто куда, да так, что в толпе было толком не протиснуться. Горстка людей вдруг превратилась совсем не в горстку. Молча указав на автобусную остановку, Феликс постарался ускорить шаг, как вдруг влетел в кого-то и уронил зонт, а потом послышался звон стали. Стоило только проговорить ничего не значащее «извините» и наклониться, чтобы поднять, как взору предстал… серебряный окровавленный нож с гравировкой на рукоятке. Подняв взгляд, Феликс столкнулся им с полубезумными глазами женщины. Той, что еще недавно говорила «он больше не дарит мне цветы». — Я дала ему выбор: роза или нож… — сипло проговорила женщина, очевидно, тоже узнав Феликса и словно пытаясь найти в нем какое-то утешение. — Он сделал неправильный выбор. И она вдруг расхохоталась, хотя вскоре этот смех стал напоминать истеричные вопли. Не нужно было быть умным, чтобы понять, что к чему, но Феликса словно парализовало и он застыл на месте, не в силах пошевелиться. Небо всё еще роняло капли дождя, улица опустела, а незнакомка так и стояла, обнимая себя за плечи и пялясь на нож. — Теперь он будет вечно внутри него… — она медленно и широко растянула губы, обнажив десна в улыбке и широко раскрыв глаза. — Госпожа… Вам нужно пойти с нами. Мы отведем вас, — сказала напуганная Соён, кое-как придя в себя от изумления. — Пойдемте… — Соён! — воскликнул Феликс, меньше всего желая, чтобы она подходила к женщине, которая убила человека. — Идемте все… На улице сейчас не место, — она покачала головой, одним только взглядом прося ничем не выдавать истинные чувства, а потом вызвала такси. Как они оказались у полицейского участка, Феликс толком и не помнил, потому что всё это время наблюдал за тем, чтобы женщина не выхватила из карманов своих лохмотьев еще что-нибудь и не навредила Соён, но незнакомка только пусто смотрела в окно, на эту серость, и приговаривала что-то о том, что «этот нож теперь с ним навсегда». Но к счастью, ничего случиться не успело. Женщина даже никак не отреагировала, что они буквально собираются передать ее в руки полиции! Внутри их встретил незнакомый полицейский, взглянул на женщину, выслушал то, что ему наперебой говорили Соён и Феликс, а потом вдруг появилось уже знакомое лицо. Этот человек шел медленно и угрожающе, надвигаясь, как смерч. — Мы часто стали с вами видеться, господин Ли, — с елейной улыбкой проговорил Ким Сынмин и приподнял уголок губ.