Вторая вода

      Гарри падал в бездну собственной холодной, мстительной ярости, которая буквально разрывала его изнутри. Раньше он не хотел и не старался причинять людям вред, но после откровений Бема, скотского поведения Рона, после совершенно непонятного и неоправданного в его глазах поступка Нарциссы, единственное, к чему стремилась его беспокойная душа – это месть. Не справедливость, а именно месть, чтобы те, кто причинил Драко боль, сами корчились от боли и страха до тех пор, пока не поймут, не осознают всей мерзости своего существования.       Как камень погружается в воду, так и он тонул в своем бессильном гневе и, одновременно с этим, в переплетении галактик, газово-пылевых туманностей, белых карликов и красных гигантов, вспышек сверхновых, перерождавшихся в нейтронные звезды. Гарри даже не понял, когда стены ритуального зала Блэков, расположенного в подвале дома на Гриммо, вдруг сменились на холодный космос. На сумасшедшей скорости он проносился мимо звёздных скоплений и хвостатых комет, чувствовал пульсацию квазаров и тихий шёпот «чёрных дыр» и всё дальше уносился от реальности и от самого себя, превращаясь в кого-то нового, страстного и яростного и, в то же время, холодного и рассудочного.       Его тянуло то к одному созвездию, то к другому: сначала ‒ к небесному охотнику Ориону, потом к Гончим псам, затем к Кассиопее, ‒ и везде вокруг себя он видел людей-звезд: Регулуса, Вальбургу, Беллатрису, Сириуса, Ригеля, Арктура, Поллукса, Кастора, Проциона – прекрасных, как портреты старых мастеров, с жестокими синими глазами, сияющими потусторонним светом.       Его крутило, просеивало, распыляло на атомы и собирало обратно, и в этой бесконечной круговерти расщепления и синтеза он всё меньше ощущал себя человеком, Гарри Поттером, и вообще, теперь фамилия Поттер казалась ему неправильной, чужеродной, совершенно не соответствующей его новой сути. Вымораживающий свет звёзд пронизывал его магические каналы, накапливался в магическом ядре, пульсировал в такт дыханию Вселенной. Такого чувства распирания и всемогущества он не испытывал даже после убийства Волдеморта. Да, при всей своей недалёкости, он осознавал, что совершил убийство, оправдывая этот поступок необходимостью, благополучием магов, стоящих за его спиной, спокойствием магического мира, «всеобщим благом», но самого себя так и не смог простить до конца.       Он вспомнил позорный собственный страх, когда схлестнулся в безнадёжной дуэли с сильнейшим тёмным магом Британии, секундную эйфорию, охватившую его, когда он понял, что победил, и животный ужас, когда из вишнёвых глаз его «извечного» врага ушла живость жизни, а тело стало осыпаться мелким серым пеплом. Весенний ветер, легко проникший через разбитые окна Большого хогвартского зала, подхватил эти печальные останки и вынес за пределы здания, развеивая без следа.       Все негативные чувства, которые Гарри когда-либо испытывал в жизни, вдруг многократно усилились, словно кто-то промыл окно после долгой зимы и вернул резкость окружающему миру. Робкое недоумение от осознания собственной ненужности, годами выпестованное Дурслями, боязнь несоответствия образу «героя», что пришла на старших курсах Хогвартса, обострённое чувство справедливости и невозможность уберечь от произвола властей близких ему людей, горечь от многократного предательства (ведь не только Рон оставил их с Гермионой, но и «Великий Светлый» в погоне за собственными иллюзиями бросил их, совершенно беззащитных, перед Волдемортом и его армией).       Айсбергом в океане страстей возвышалось всепоглощающее чувство вины за то, что не смог предотвратить, уберечь, защитить. И ещё гнев, неконтролируемый гнев от того, что всё его попытки улучшить жизнь близких ему людей, как он это понимал, уходили как вода в песок.       Всё его операции, погони, стратегии, планы представились вдруг нелепыми детскими играми, разрешёнными «добрыми» магами-манипуляторами, которые в это время решали свои собственные проблемы, позволяя «карманному герою» копаться в контролируемой ими «песочнице».       Гнев и бессильная горечь разрастались, заставляя ещё большее количество энергии прокачиваться по магическим каналам, трансформируя тело, которое Гарри уже почти не ощущал. Он изо всех сил старался сохранить остатки разума, хотя и они уже готовы были раствориться в «звёздной» магии, окружившей его со всех сторон, чужеродной и недоброй.       Гарри почувствовал, как его засасывает гигантская чёрная дыра, а люди-звёзды, собравшиеся к её краю, с холодным любопытством наблюдают за его свободным падением. Поттер, или уже-не совсем-Поттер, понял, что ещё чуть-чуть ‒ и он просто исчезнет в этой чёрной шепчущей бездне, навсегда перестанет существовать, быть.       И вдруг звёздный дракон – знакомый и недовольный – подхватил его переполненное энергией тело своими когтистыми лапами, обвил гибким хвостом, расправил сияющие крылья, колкие, как зимние звёзды, и буквально выдрал из чёрного колодца отчаяния и безнадежности, в который он с таким упорством погружался. Не обращая внимания на ропот и проклятия людей-звёзд, он равномерно махал своими мощными крыльями, унося Гарри всё дальше от «чёрной дыры». Как в обратной киносъёмке пронеслись перед ними уже знакомые созвездия, кометы и туманности.              На горизонте возник объёмный шар теневой Земли, рассечённый световыми линями ночных материков: словно гигантские ёлочные гирлянды они образовывали запутанные узоры мегаполисов, скоростных автострад, железных дорог, морских и речных портов, которые становились всё ближе, ближе и ближе.              Гарри не понял, как и когда, но дракон упал с огромной высоты вниз, пронёсся над ночным Лондоном и, не иначе волшебным образом, зависнув прямо над алтарём в ритуальном зале древнейшего и благороднейшего дома Блэк, аккуратно возложил на него свою ношу. Гарри всем телом ощутил под собой твёрдый и теплый алтарный камень и услышал над собой возмущённый голос Драко Малфоя:       ‒ Ну и придурок ты, Поттер! А, нет, уже не Поттер – Блэк! Это же надо додуматься, довести себя до такой степени, чтобы внутренняя тьма сама к алтарю потянулась! Нечего изображать из себя Спящую красавицу! Никто тебя целовать не будет! Вставай, всё почти закончилось, мордредов Лорд Блэк!       Гарри с трудом разлепил веки, тело болело, словно после Круциатуса, перед глазами расплывалось, руки и ноги тряслись. Первое, что он увидел ‒ алтарный зал, полностью освещённый. Света было столько, что на одной из стен отчетливо стала проступать византийская мозаика, изображающая момент основания рода. На ней рыцарь в окровавленных доспехах, явно древненормандских, возлагал на алтарь голову поверженного врага и улыбался при этом безумной улыбкой берсерка.       Едва сумев повернуть раскалывающуюся от боли голову в сторону, откуда слышал голос, он увидел Драко Малфоя, тоже с трудом стоящего на ногах, бледного до синевы и злого, как дементор.              – Вставайте, ваше Лордство! Благодарственный ритуал завтра проведём, а то боюсь, сейчас весь британский аврорат будет стоять под дверями вашего особняка.       – Драко, почему ты так странно со мной разговариваешь? И как ты здесь оказался? – с недоумением спросил Гарри, усаживаясь поудобнее на горячем алтарном камне.       – Я оказался здесь, потому что ты начал ритуал Испытания, – Малфой зло сверкнул глазами. – Твой эльф позвал меня на помощь, так как в одиночку испытания не проходят! С испытуемым обязательно должен быть Хранитель, хотя и это не всегда спасает. Потому что недоумки, которые не готовились к ритуалу, могут в нём потерять себя, и тогда место в его теле займёт достойнейший из предков. И, видит Мерлин, ты знаешь, о ком я сейчас говорю!       Гарри всего передернуло. Выходит, если бы не Драко, он бы растворился в этой звёздной бездне, а его тело позаимствовал бы кто-то из древних Блэков?        ‒Что касается того, как я здесь оказался, то ты сам дал мне доступ в дом, поэтому я смог спокойно в него пройти.       – Я это помню, но никто, кроме меня, не мог войти в алтарный зал, даже Кричер!       Драко смутился, опустил голову и пробубнил:       – Иногда так бывает, что магический особняк сам призывает Хранителя.       Гарри осторожно покрутил головой, всё ещё не в силах сползти с алтаря, внимательно посмотрел на смущённого и уставшего Драко и, поймав его взгляд, с выражением процитировал:       «Общее Дело, Слёзы и Кровь,       Общая Битва, Смерть и Любовь,       Общая палочка, магии свет       Объединит до скончания лет».              – О, так ты тоже догадался? – облегченно выдохнул Малфой.              Поттер, который уже не был больше Поттером, усмехнулся:              ‒ Так странно осознавать, что я сам начал обряд магического побратимства. Знаешь, я до сих пор ужасно жалею, что из-за своей несдержанности чуть не убил тебя в туалете плаксы Миртл.       ‒ Но именно тогда мы и смешали кровь, ‒ возразил Драко, вскидывая поникшую голову. – Я только не понял про палочку и про последнюю битву.       ‒ Боярышник, десять дюймов с сердцевиной из волоса единорога? - Драко заторможенно кивнул. ‒ Тогда, после битвы, я отнял её у тебя и все эти годы хранил здесь, на Гриммо, не смог отдать в аврорат, хотя это и было с моей стороны прямым нарушением Устава.       Драко, и так обессиленный ритуалом, побледнел ещё сильнее, хотя казалось, что сильнее уже невозможно. Надежда, затеплившаяся в глазах, осветила его заострившееся лицо.       ‒ Почему? – вскинувшись, спросил он новоявленного лорда Блэка.       ‒ Не знаю, ‒ отвёл было глаза Гарри, но всё-таки продолжил: – На память, наверное. Ты не думай, я верну.       Свет в алтарном зале стал гаснуть. В углах снова поселились тени, мозаика стала едва различимой, и только алмаз алтарного камня сиял ослепительным белым светом, точно таким же, как звёзды, привидевшиеся Гарри.       Он хотел уже наконец-то сползти с горячего и твердого алтаря, но Драко его опередил:       ‒ Подожди, – остановил он Гарри, – ты ещё не обрел свою анимагическую форму как глава рода.       – Не знал, что анимагическая форма идет бонусом к титулу Лорда.       – Ну, прямо скажем, бонус сомнительный. Если бы отец мог выбирать, то он бы выбрал какого-нибудь льва или тигра, но никак не белого павлина, – грустно улыбнулся Малфой. – Думаю, долго ждать не придется, магия рода тебе благоволит.       Конечно, Малфой оказался прав. Бархатистая, плотная тьма из углов ритуального зала потянулась к своему лорду, скрутилась в мохнатый комок, укутала тело, сплелась с холодноватым белым светом в его магических каналах, и вот на алтаре уже возвышается ужасающих размеров баргест.              Адская гончая уверенно стояла на длинных худых, немного узловатых лапах, поводила из стороны в сторону узкой мордой с оскаленной пастью, полной острейших зубов, круглые глаза цвета Авады с любопытством смотрели на мага у подножья алтаря, а синеватые сполохи очерчивали контуры призрачного гибкого тела.       ‒ Поттер?‒ неуверенно проговорил Драко.       Гончая насмешливо фыркнула и помотала головой с оскаленной пастью, что, видимо, должно было означать улыбку.       ‒ Блэк? – сделал Драко второю попытку.       Адский пёс радостно взлаял и прыгнул с алтаря в сторону Драко, в полёте превращаясь в новоиспечённого лорда Блэка, но так как Гарри впервые оказался в форме призрачной гончей, то он не смог верно рассчитать силу инерции и всей тяжестью вновь обретённого тела рухнул на Малфоя, подминая его под себя.       ‒ Поттер, придурок! – завопил Драко.       ‒ Не-а, теперь уж точно не Поттер! – парировал Гарри, поднимаясь с каменных плит и протягивая руку своему Хранителю и побратиму, помогая встать. – Здорово, правда! – Он словно бы повзрослел после ритуала и смотрел на Драко внимательно и серьёзно. ‒ Ты спас меня! Если бы не ты, я бы точно развоплотился, сгинув в «чёрной дыре» собственных чувств и мыслей. Это уже второй раз, когда ты меня спасаешь, ‒ Гарри потянул руку побратима на себя, притягивая его, и осторожно положил вторую на плечи, приобнимая. Он был готов к бурной реакции, но Малфой не замер, как обычно это бывало при прикосновениях, а как-то судорожно выдохнул и крепче стиснул Гарри в объятиях. Магия вокруг них всколыхнулась и опала яркими синими искрами.       Неизвестно, сколько они так простояли, отходя от противоречивых впечатлений. Драко пошевелился первым, и Гарри поспешно расцепил руки.              ‒ Значит, Десница Судьбы?! ‒ сверкая глазами, произнёс Малфой.       ‒ Что прости? – Гарри совершенно ничего не понимал.       ‒ Похоже, ты так и не дочитал до конца Кодекс рода Блэк?              Гарри виновато понурился, но нашёл в себе силы сказать:       ‒ Ты же знаешь, какая у меня работа: только соберусь читать, как тут ‒ экстренный вызов. Все бросаю, аппартирую – и так каждый день…       ‒ Кто-то совершенно не умеет делегировать полномочия и поэтому несётся на каждый вызов сам, ‒ не мог не подколоть Драко.       ‒ Нет, не поэтому, ‒ тихо ответил Гарри. – Просто я не хочу больше никого терять.       ‒ А ты что, бессмертный? – с вызовом спросил Хранитель.       ‒ Нет, конечно, но только если я выезжаю, то всё всегда хорошо складывается, а если я не могу по каким-то причинам, то бывают неприятные сюрпризы, ‒ поморщился Гарри, видимо, вспоминая как раз эти самые сюрпризы. ‒ Так что ты там говорил про судьбу и кодекс рода Блэк? ‒ с любопытством спросил он Малфоя.              ‒ У рода Блэк много специфических талантов: тёмное целительство, боевая магия, ритуалистика и даже некромантия, – начал Драко. ‒ Одним из самых редких считается «Рука Судьбы» ‒ это своего рода магический третейский суд, к которому прибегают, если все судебные инстанции уже пройдены, а решение никого не удовлетворяет.       ‒ Что-то вроде олицетворённой магической Фемиды? – решил уточнить Гарри.       ‒ Не совсем так… ‒ продолжил Малфой. – Суд выносит решение, а «Рука Судьбы» меняет судьбы людей, меняет их жизнь ‒ в буквальном смысле слова, как живое воплощение идеи справедливости. У магов справедливость долгое время прочно ассоциировалась с кровной местью, так вот «Рука Судьбы», решая судьбы магов, как бы берёт на себя право кровной мести. Это огромная ответственность и колоссальное могущество.       ‒ Почему ты решил, что я именно «Рука Судьбы»? ‒ Гарри встревоженно обратился к Драко.              ‒ Семейные хроники рода Блэк говорят, что аниформой всех «рук» была адская гончая, так как это мифическое существо способно отыскать истину где угодно. Для него нет рамок времени и пространства, границ и сторожевых чар. Она одинаково хорошо чувствует себя как в магическом, так и в маггловском мирах, отсюда у простецов огромное количество легенд о встрече с баргестами, – увлечённо рассказывал Драко.       – А второй признак мы с тобой сейчас проверим! – глаза Хранителя загорелись таким восторгом, что Гарри невольно попятился. ‒ «Рука Судьбы» может призывать легендарное астральное оружие. Причём у каждого оно своё: у кого-то была секира, у кого-то меч, у кого-то копьё. Интересно, что будет у тебя?!       Малфой, казалось, забыл об усталости после ритуала и буквально подтащил лорда Блэка к сияющему и всё ещё тёплому алтарному камню.       ‒ Так, для первого призыва ты должен оставить свободной ведущую руку, а вторую положить на алтарь и подумать о том, что хочешь творить справедливость и навести порядок в волшебном мире.       Гарри покорно встал у камня и сосредоточился. Воздух вокруг него засветился и стал слегка потрескивать. Драко, стоя на месте, почти подпрыгивал от нетерпения.       Сила магии отражалась от стен и возвращалась к алтарю, напряжение нарастало все сильнее и сильнее, так что подернувшийся было пеплом алмаз в центре алтаря начал разгораться с новой силой. Магия гудела, лорд Блэк стоял, Малфой уже почти бился в истерике, но оружие так и не призывалось.              ‒ Ты не о том думаешь! – завопил Драко, пытаясь перекричать гул магии.       ‒ Что? – в ответ проорал Гарри. – Говори громче, я ничего не слышу!       ‒ Вспомни, о чём ты думал, когда коснулся алтаря и начал Испытание!       Лицо лорда стало сосредоточенно-злым, глаза сузились, ноздри раздулись. Раздался оглушительный треск, и в его правой руке соткался метровый фламберг со светящимся тёмно-фиолетовым клинком, как будто из грозового пламени, с витой удобной рукоятью для двух рук и небольшим аккуратным навершием. Не ожидавший оружия такого размера лорд Блэк ухватился за рукоять второй рукой, но не смог удержать меч и потому опустил его перед собой, едва сумев повернуть плашмя. Меч негромко блямкнул.       ‒ Драко, а дара фехтования среди талантов Блэков случайно нет? – ошарашенно спросил Гарри.       Малфой покачал головой так, что волосы у него распушились:       ‒ Тебе помогут только ежедневные тренировки, ‒ ответил он, разводя руками.              Глава рода Блэк, и по совместительству «Десница Судьбы», тяжело вздохнул и произнёс:       ‒ Так и знал, что Кричер чего-то недоговаривает…