Бесконечный стрим

Он умер. Это была первая мысль в голове Ю Джонхъюка, когда он открыл глаза и увидел бесконечное звёздное небо, раскинутое прямо перед ним. Сам он стоял на прозрачном, но затемнённом покрытии, которое казалось гладью озера, отражающей ночное небо. Больше в этом месте не было ничего. Он также был один, хотя мерцающие созвездия и создавали жуткое ощущение чужого присутствия. Здесь не слишком темно, чтобы подумать, что он находился в поглощающей тьме, но, подняв руки, Ю Джонхъюк не сумел разглядеть их. Хотя при этом все ещё мог дышать, моргать и ощущать давление и тепло на коже, когда собственноручно прикасался к своему телу. — Где я? — тихо спросил непонятно у кого Ю Джонхъюк. Его голос утонул в слишком давящей тишине этого места. После одной попытки он прекратил говорить вслух и пошёл вперёд. Он не знал, куда идти и сможет ли он продвинуться, но и стоять на одном месте смысла почти не видел. Когда он двинулся, звёзды начали двигаться вместе с ним, и вскоре стали единственным признаком его движения. Созвездия мерцали, будто живые, и он на мгновение ощутил укол беспокойства из-за их холодного сияния. Это слишком сильно было похоже на огоньки зрителей на его прошлых стримах. Особенно когда он отключал комментарии и уведомления о донатах — и они просто мерцали, показывая число наблюдающих за ним безликих незнакомцев. Может быть, это был переход на другую сторону. Не зря существовало так много легенд о проводниках, тех, кто помогал преодолеть рубикон: через суд, эфемерные врата или реку мертвых. Ему же предстояло какое-то звёздное шествие. Только вот Ю Джонхъюк был совершенно один. Возможно, судьба всё ещё насмехалась над ним. При жизни Ю Джонхъюк потерял родственную душу, и хоть после у него были отношения, он никогда не чувствовал себя готовым полностью отдаться другому человеку, разделить с ним чувства и ощущения, и таким образом всегда был один. Он не мог сказать, что любил когда-либо после смерти своего соулмейта. Что первой, что второй его смерти. Но он не мог и сказать, что успел полюбить свою родственную душу… он просто был один. И сейчас тоже — даже переход на ту сторону судьба предоставила ему одному. Будто наказание за то, что сделал. Ю Джонхъюк остановился. Свои же собственные мысли показались ему донельзя печальными и жалкими. Он так мечтал о забвении, но вместо этого его страдания всё продолжались. Почему он не мог навсегда закрыть глаза и просто исчезнуть из этого мира? Он даже не встретился… не встретился с ним… со своей родственной душой. Хотя в момент смерти большая часть его мыслей была именно об этом. Он так хотел увидеть Ким Докчу, но вместо этого увидел лишь равнодушные звёзды. Он был обманут своими же ожиданиями. И снова был один. Ю Джонхъюк думал и вспоминал многое. Он не знал, сколько так шёл, но со временем окружающее пространство начало меняться. Постепенно в отражении Ю Джонхъюк стал видеть различные картины. Это не было что-то статичное — миражи с людьми, пейзажами и событиями на них двигались и были живыми. Многое он узнавал, многое понимал, что давно забыл. Это были пласты его воспоминаний, которые непроизвольно всплывали тут и там на поверхности покрытия, по которому он шел. Когда такое случилось в первый раз, Ю Джонхъюк на некоторое время остановился, чтобы посмотреть на своё воспоминание. На картинке была видна Ю Мия, его сестра, которая случайно разбила его телефон и разрыдалась из-за этого. Тогда у Ю Джонхъюка не было собственных денег, тем более на дополнительные расходы, — он ещё учился в школе, стримы и доходы с них представлялись лишь далёкими мечтами, — и ему долгое время пришлось обходиться без мобильника. В отражении было видно ее лицо и ладони, которыми Ю Мия растирала слёзы по собственным пухлым детским щекам. Ю Джонхъюк долго смотрел на эту картину, но чем больше времени проходило, тем больше он понимал, что делает что-то бессмысленное. Он стоял на месте и мог делать это бесконечно. Это не то, чего он хотел. Поэтому снова пошел вперёд, не оглядываясь более. Он всё равно уже умер, и не хотел сейчас заниматься такими бесполезными вещами как ностальгия, грусть и сожаление. Вскоре каждый его шаг сопровождался новым всплывающем воспоминанием. Их было так много, что постепенно некоторые пласты начали всплывать из отражения наверх, к звёздам. За ними — следующие. И так вскоре начали образовываться множественные обратные водопады. Ю Джонхъюка окружил целый лабиринт из его же воспоминаний. …Намгунг Мьонг, его тренер по боевым искусствам, которая дала ему крышу над головой после смерти родителей и взяла опеку над Ю Мией… Ли Сольхва, что наплевала на предрассудки и на состояние Ю Джонхъюка, и подарила ему серебряное обручальное кольцо… его квартира в центре Сеула на шестьдесят третьем этаже, где он ночевал месяцами напролет, прячась от окружающих чрезмерной заботой «друзей», коллег и родных… просторный белый зал с технологиями полного погружения, где он со своей командой проводили тренировки в motion capture suit… Экран компьютера с его стримами, на которых он играл в уже устаревшие, но так расслабляющие его шутеры, RPG, стратегические игры… Каждое воспоминание было отдельной историей, имеющей свои глубину и характер. Это бы то, что делало Ю Джонхъюка таким, каким он был. Формировало его. Он шел, предаваясь воспоминаниям, пока вдруг не наткнулся на что-то странное. …тёмные глаза, которые улыбались только ему. Это было воспоминание о каком-то парне в деловом костюме. Его внешность не была примечательна, в его лице не было каких-либо уникальных, цепляющих черт. Уголки его губ были опущены, но слегка напряжены, будто он из последних сил сдерживал улыбку. Ничего примечательного. Однако было то, из-за чего Ю Джонхъюк остановился так резко, будто врезался в каменную стену. Тёмные глаза незнакомца, когда на его лицо упал луч света, внезапно стали светлыми. Это изменение заставило Ю Джонхъюка слегка задержаться рядом с этим пластом, а потом он просто погряз в этих глазах. Они утягивали его на самое дно и отражали тщетно спрятанные смешинки. Было понятно, что это воспоминание о том, как парень насмехался над ним, пытаясь держать серьёзное выражение лица. Но кто это был? Это бессмысленный вопрос. На самом деле Ю Джонхъюк понял, кто это, в ту же секунду, как увидел его. Ким Докча, да? По его венам потекли струи холодной воды. Сердце застучало с перебоями. Это ведь был он, это точно был он. Просто Ю Джонхъюк забыл внешность своей родственной души — все из-за посттравматического забвения. Это же было также одной из причин так отчаянно желать встречи с ним здесь, за гранью жизни и смерти. Жаль, что это было всего лишь жалкое воспоминание. Но удивительно то, что оно появилось здесь, среди других. Когда связь соулмейтов разрывалась, у оставшегося в живых воплощения стирались вспоминания о родственной душе. Ю Джонхъюк долго ходил среди своих всплывающих воспоминаний, но только сейчас понял, что может найти пласты и того, что когда-то давно забыл. Он быстро приблизился к картинке с Ким Докчей. Воспоминание начало подниматься вверх, и грозило вскоре уплыть далеко к звёздам, вне досягаемости Ю Джонхъюка. Но пока оно поднялось лишь на уровень его груди, и Ю Джонхъюк с болью в глазах вглядывался в него, запоминая черты такого важного для него человека. Он не ошибся, он был уверен в этом. Да, он забыл его, и связь стёрла его из головы Ю Джонхъюка. Но это не значит, что его стёрли из мира в принципе. Ю Джонхъюк за последний год своей жизни позаботился о том, чтобы узнать и имя своей родственной души, и его внешность — бюро доккейби, к которому он обратился, любезно предоставили ему Ким Докчу в виде его фотографии со школьного выпускного. Но разве могла одна неприметная фотография отобразить целую личность? А вот воспоминание могло. И Ю Джонхъюк все смотрел, смотрел на уголки глаз этого человека, его длинные черные ресницы, эти тонкие сжатые от напряжения губы. И думал. Думал, что же это был за момент, о чем они разговаривали и шутили… если когда-то между ними правда были такие неформальные отношения… Он прерывисто вздохнул — это большее, на что хватило эмоций. Как внезапно прямо за пластом этого воспоминания послышался странный искаженный голос: — Мне. Нравилось. Наблюдать. Ю Джонхъюк. Он быстро отступил на шаг, прежде чем остановился, понимая, как бессмысленно было делать это здесь. Все тело Ю Джонхъюка дрогнуло, почувствовав на себе взгляд кого-то, находящегося за пределами разумности всей этой жизни, за пределами нормальности… И, казалось, этот кто-то отражался прямо с пласта воспоминаний о Ким Докчи. Ю Джонхъюк нахмурился. По картинке прошла рябь, и через неё тихо проплыл небольшой сгусток бесформенного существа. Первая ассоциация, которая возникла у Ю Джонхъюка, была связана с кальмаром — небольшой светящийся комок со множеством протуберанцев. Существо выплыло из воспоминаний и остановилось на месте, будто ожидая каких-то реакций или действий от своего собеседника. Но Ю Джонхъюк почти ничего не чувствовал, смотря него. В первую секунду, как оно подало голос, внутри вспыхнула искра удивления и настороженности, однако сейчас он просто смотрел без каких-либо эмоций. Страх? Ему было нечего терять, он мёртв. Трепет? Его жизнь была самой что ни на есть насмешкой судьбы, ему было не за чем возносить богов, если то существо относилось к ним. Благоговение? Смешно, просто смешно… — Кто ты? — Ты. Сам подумал. Проводник. Но я. Пришёл не вести. Пришел поговорить. Если бы мог, Ю Джонхъюк бы рассмеялся. Вместо этого он просто решил плыть по течению. Что ему ещё оставалось делать здесь, в этом странном месте? — Говори. — Ты. Сильный. Ведомый. Да, он был ведомым. Так называли созависимых от своей половины соулмейтов, тех, кто не мог чувствовать связи со своей родственной душой, кто был вынужден ожидать их неумолимой встречи. Но он не дождался. Ю Джонхъюк был вынужден жить в мире неполноценным, бракованным, без родственной души из-за своей же ошибки… Ю Джонхъюк не хотел слушать об этом сейчас. Не имея понятия даже, с кем именно он говорил. — К чему это? Статус этого некоего существа казался вне досягаемости, и он не ответил на вопрос Ю Джонхъюка. — Но. Твой соулмейт. Причинил тебе боль. Соулмейт Ю Джонхъюк совершил самоубийство. Внезапно эта мысль заставила Ю Джонхъюка встрепенуться, будто мотылек, увидевший свет. — Он был здесь? — внезапно спросил Ю Джонхъюк. Он не мог объяснить иначе, почему с ним вдруг решили заговорить именно о Ким Докче. Существо перед ним будто глубоко вздохнуло. — Ему жаль. Он. Не смог остаться. Ему. Плохо. Что причинил боль. — Он был здесь? — просто повторил Ю Джонхъюк. — Да. Все. Приходят и уходят отсюда. — Уходят... он не захотел увидеть меня даже после смерти? Ю Джонхъюк оглянулся, будто пытаясь снова найти кого-нибудь. Но его окружали лишь текущие вверх воспоминания и мигающие над головой звёзды. — Ему жаль. За твою боль. Ю Джонхъюк улыбнулся, чувствуя волны горечи и истеричного смеха, что пробегали по нему. — Хватит. — Нет. Нет. Ему. Жаль. — Перестань. — Жаль. Ему. Жаль… — Хватит говорить эту чушь! — внезапно вспыхнул Ю Джонхъюк. — Он никогда не пытался причинить мне боль намерено, он не должен жалеть! Он хотел броситься вперёд, схватить своего собеседника за глотку, чтобы заткнуть его, и донести свои слова и мысли. Когда существо только заговорило, оно назвало его сильным, но Ю Джонхъюк никогда не считал, что достоин таких слов… Ю Джонхъюк убегал от правды, хотел быть слепым. И на самом деле он был слабаком, разрушившим собственную судьбу. Это ему было жаль. Было то, в чем он обвинял себя всю жизнь. В чём корил себя каждую секунду своего проклятого существования. «Почему я не защитил его?» «Почему я не защитил его?» «Почему я не защитил его?» «Почему я не защитил его?» «Почему я не защитил его?» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . «Почему я не защитил Ким Докчу?» — Ему так. Жаль. Ему. Плохо. Что ты страдаешь. Ю Джонхъюк. — Почему я ещё жив? — наконец спросил Ю Джонхъюк, закрывая глаза. — Ты хочешь. Забвения? Конечно, Ю Джонхъюк хотел забвения. Он был мёртв. Он освобождён от собственного бремени, от боли, от страданий, от жизни без родственной души… что бы не ждало его там, за рубиконом, он просто хотел оставить прошлое в прошлом. Он был честен с собой здесь, сейчас, потому что в ином случае все это было бы бессмысленным. — Да. — До. Этого. Могу. Показать тебе то. Что. Связь стёрла. Из твоих воспоминаний. «Этап рыбы-солнечника». И второй эпизод. Ю Джонхъюк испуганно распахнул глаза, но после быстро пришел в себя. «Этап рыбы-солнечника» — это был термин, придуманный Ким Намвуном, который Ю Джонхъюк хорошо запомнил из-за нелепости звучания. Вначале он испугался, откуда это существо перед ним знало такие слова, но после он просто в который раз посмотрел на окружавший его вихрь воспоминаний. В конце концов, всё то, что он знал и пережил, было выставлено этому существу напоказ, так чего было удивляться? Когда его соулмейт совершил самоубийство, он хорошо это «ощутил». Да, ведомый не чувствовал связи, но когда она разрывалась посредством смерти родственной души, особенно если это происходило в сознательном возрасте, то… другой соулмейт буквально ощущал, как разрывалась его душа. А после начиналось посттравматическое забвение — термин, скрывающий за собой по-настоящему ужасающую пытку, которую невозможно предотвратить. Выживший соулмейт терял любое воспоминания о своей родственной душе — будь то разговор, соприкосновение или даже случайная встреча без узнавания друг друга. Это было больно. Стирались действительно огромные пласты воспоминаний, у некоторых людей — вся их личность… Ю Джонхъюк потерял несколько лет своей жизни. Он не помнил ничего с пятнадцати до девятнадцати лет. Видимо, в то время Ким Докча был тесно вплетен в его жизнь. И тогда Ким Намвун назвал это самым глупым способом, который только мог придумать — «этап рыбы-солнечника»… Он не хотел вспоминать это. Состояние, в котором он пребывал после произошедшего, было самым отвратительным в его жизни. Не говоря уже о последних годах. Второе падение Ким Докчи не сопровождалось такой большой потерей памяти, но воспоминания Ю Джонхъюка начали путаться. И это было хуже, намного хуже... Теперь же, поняв эту простую истину, он задумался над словами существа. И быстро осознал, что не хотел бы знать об этом. Он всё равно был мертв, ему некуда было возвращаться, чтобы что-то исправить. И потому слышать это даже так было выше его сил. Он знал, что примерно тогда произошло. Но Ю Джонхъюк был честен с собой. Он слабак. Он не был сильным, не мог найти в себе силы посмотреть правде в глаза. — …не надо, пожалуйста. Ведь ему буквально предлагали показать самого себя, что довел до самоубийства свою родственную душу. Ю Джонхъюк не знал, было ли живо его тело, но он чувствовал, что не сказал бы этих слов твёрдым голосом, и каким-то образом его предложения начали озвучиваться едва уловимым шепотом. Он долго сдерживался, держа эмоции под контролем, но в конце концов, встретившись с этим существом, понял одну истину — ему не от кого сейчас прятаться. Уже поздно. Он был мертв, и он был один. Ю Джонхъюк хотел отпустить себя хотя бы сейчас. — Но то. Что наложилось. Друг на друга. Само. По себе. Вернёт тебе утерянное. Ю Джонхъюк мотал головой, не слыша. Не желая слышать. Однако это стало совершенно не важно из-за последующих после этого слов… — Ты. Не встретишься с ним. Если пойдешь. Дальше. Ю Джонхъюк распахнул глаза. — Что? Перед ним внезапно вспыхнул свет, а после Ю Джонхъюк почувствовал, как к его руке теперь прикасается маленькое существо. Свет, что касался его кожи, был теплым. — Вы никогда больше не встретитесь, смерть не поможет тебе. Окружающая среда перед глазами подозрительно сильно поплыла. Он был мертв… так почемубылотакбольно?! ПОЧЕМУ? Он не сразу понял, что последнее прокричал. Конечно же, звёзды остались равнодушны к его мольбам и мукам. Но существо перед ним внезапно обрело почти человеческие черты. Протуберанцы, которыми оно обвивало руки Ю Джонхъюка, превратились в маленькие ладошки, светящийся шар удлинился и превратился в тело ребёнка. Теперь на Ю Джонхъюка смотрела не бездна чего-то страшного, а самые настоящие живые глаза. Глаза, так сильно похожие… Дыхание спёрло. Бюро показывало ему и другие фотографии. Например, детские снимки Ким Докчи. И сейчас... больнобольнобылотакбольно. — Ким Докча… Существо снова сжало ладони Ю Джонхъюка, на его лице была улыбка, а в глазах стояли слёзы. Не задерживаясь, они потекли по его щекам. Ю Джонхъюк почувствовал, что он тоже теряет контроль. Тепло обожгло его кожу на лице. Как это возможно? — Ким Докча… Ю Джонхъюк упал на колени перед мальчиком. Он больше не мог. Он больше не мог… — Прости меня… пожалуйста, прости меня… Сколько бы это ни продолжалось, звёзды так и оставались равнодушными и ужасающе далёкими. Где бы он ни был, его голос звучал набатом, но бесконечно одиноко. Что бы с ним ни случилось дальше, он чувствовал, что распадается на атомы прямо здесь и сейчас, стоя перед маленьким мальчиком, чью жизнь разрушил, чью жизнь не принял и оттолкнул… — Ты не встретишься с ним впереди. Ю Джонхъюк поднял голову. Внезапно мальчик, что сжимал его ладони, переместил руки на его торс, прижимаясь, будто для объятий. Ю Джонхъюк стоял на коленях, и если бы нашёл силы обхватить руками маленькое существо в ответ, оно бы утонуло в его объятиях. Но он был безвольным, никаким, просто мёртвым, у него не было сил поднять руки… пока маленький Ким Докча внезапно не отступил от Ю Джонхъюка, держа в руках цепочку с часами, которые незаметно вытащил из его пальто. Ю Джонхъюк даже не заметил, как материализовалось его тело. Но и сейчас ему было на это плевать — он не мог отвести взгляда от часов. Часов, что подарил ему Ким Докча перед своим вторым падением. Последним. Существо открыло крышку механизма. Слёзы с его глаз текли на его глупую улыбку, а с нее — на циферблат, который здесь, в этом непонятном месте вдруг остановился на месте. Будь у Ю Джонхъюка здесь сердце, оно бы дрогнуло. Но отсутствия тела как такового не помешало ему почувствовать тошноту вперемешку с головокружением. «Ты не встретишься с ним впереди». То, что сказало маленькое существо. Это ведь была фраза, которая так явно подразумевал продолжение в виде «но»… или же Ю Джонхъюк просто отчаянно нуждался в этом. Он готов молиться, хотя никогда не верил в богов. И верит, что... — …но можно вернуться назад. Маленький мальчик прикоснулся к циферблату пальцем и повел стрелку назад. — И я могу помочь. Помочь тебе встретиться с ним ещё раз. — Ты вернёшь меня в прошлое? Ю Джонхъюку казалось, что мир, в котором он находится, начинает дрожать. — Да. Он был мёртв. Но при этом мог дышать — свободно, не чувствуя боли. В его голове было множество вопросов. Но он понял, что не должен спрашивать о чём-либо сейчас. Время будто утекало сквозь пальцы. Джонхъюк только сейчас заметил, что снова находился в пугающей пустоте этого мира — один на отражающей поверхности «озера», в окружении дрожащего неба. Все воспоминания давным давно утекли наверх, и сейчас последние из них исчезали, растворяясь между звёзд. Исчезнет ли и он так же, когда всё закончится? Ю Джонхъюк с жутко колотящимся сердцем повернулся назад к существу. — Ты вернёшь меня назад. Ты сможешь вернуть меня к жизни. Когда? За день до моей смерти? — Нет. Я верну тебя в то время, когда он ещё не умер. Это не будет слишком далеко. И ты также вернёшь себе потерянные из-за его смерти воспоминания. Не все... лишь эпизод до второй попытки. У Ю Джонхъюка кружилась голова. — Зачем? Что мне нужно будет сделать? Существо улыбнулось ещё шире. Созвездия над ними будто тоже начали смеяться, напевать, и Ю Джонхъюк слышал это за какой-то странной пеленой. — Просто встретиться с ним. Это ведь то, о чём ты мечтал. То, о чём думал, когда умирал. То, чего так отчаянно пожелал, когда осознал себя здесь. Так встреться с ним и создай новую историю. Идеальную историю. Историю, в которой вы сможете дойти до конца. Ю Джонхъюк схватил существо за плечи, но оно не дрогнуло. — Идеальную... историю...? — Это ведь то, чего ты хочешь? Да. Ему было так больно думать об этом. Но сейчас его мысли и чувства были обнажены. Ему больше нечего было скрывать. Он хотел новую историю с Ким Докчей. — Да. — Я возьму с тебя справедливую плату за это вмешательство. Плату? Пусть забирает что угодно. Ему плевать. — Я отдам что угодно. — Я знаю. И я возьму твою возможность умереть. Теперь твоя вероятность будет зависеть от него. Когда он перейдёт рубеж, ты вновь регрессируешь. Это закончится, но... лишь после того, как ты создашь идеальную историю. Маленькое существо все ещё плакало, но его слова были твёрдыми и уверенными. А ещё оно улыбалось, так, будто видело перед собой что-то прекрасное. Это был ребёнок, одинокой, несчастливый ребенок, которого некому было обнять. Который всегда будет нуждаться в этом. Но сейчас Ю Джонхъюк просто смотрел на него. Он решил, что заплатит эту цену. Иллюзорное отражение в виде пола начало разрушаться. Созвездия наверху сгорали, звёзды угасали одна за другой — они умирали, падая и исчезая в своём падении. Это было так завораживающе красиво, как и по-настоящему ужасно. Мир вокруг разрушался, и Ю Джонхъюк начинал исчезать. Оставались лишь его руки, сжатые вокруг маленького мальчика, и циферблат часов со стрелками, которые существо все ещё вело назад. Ещё немного... ещё чуть-чуть... — Зачем ты делаешь это? — последнее, что успел спросил Ю Джонхъюк перед своим исчезновением. — Почему ты дало мне ещё один шанс? Кто ты? — Я Древнейшая Мечта, Ю Джонхъюк. И та история, которую ты прожил... мне не понравилась. Мне не понравился созданный тобой конец. Он должен быть другим. Я не хочу… не хочу такой судьбы для Ким Докчи… Вот почему я делаю это. Не потому ли и ты это делаешь? Твое желание всё исправить настолько велико, что разрушало тебя при жизни и продолжает разрушать изнутри и сейчас. Ты ведь так хотел забвения, но одно упоминание о том, что всё можно исправить, — и ты готов пойти на столь многое, чтобы вернуться назад. Так что... пожалуйста. Исправь то, что невозможно исправить, Ю Джонхъюк. Сделай это, пока это ещё можно сделать, пока ты... не... Стрелки встали на нужное время. Глаза мальчика потускнели, и он прошептал «прощай». Ю Джонхъюк почувствовал леденящее душу спокойствие. Циферблат пошел вперёд. Звёзды начали сгорать в обратном направлении и вернулись на небо. Ю Джонхъюк видел, как он снова отошёл от существа, мальчик превратился в светящийся шар и улетел назад в воспоминание. Пласты начали падать вниз, как настоящие каскады водопада, и отражение поглощало их в себя. Ю Джонхъюк вернулся к месту, на котором открыл глаза, и в последний раз взглянул на встретившие его созвездия. Ю Джонхъюк заплатил цену, и звёздный поток и ребенок, который назывался его мечтой, Древнейшей Мечтой, наконец растворились перед его глазами…

***

Его рука ослабла, бокал соскользнул вниз и через мгновения разбился на миллиарды кровавых из-за вина осколков. Ю Джонхъюк распахнул глаза, моргая, чтобы прогнать яркие «пятна» звёзд, что лишь недавно слепили его глаза, когда понял, что ничего такого перед ним больше нет. Он находился в просторном светлом зале, вокруг стояла целая толпа незнакомых людей, а сам он только что врезался в стоявшего перед ним человека. Краски окружающего пространства капля за каплей собирались в одну точку прямо перед лицом того, кого он желал больше своей жизни. Белые мазки стен тянулись с периферии зрения к точке горизонта, преобразовываясь в бледноту кожи; пятна черноты города за рестораном теперь отражались лишь в расширенные напротив глазах… Ким Докчи. Ким Докча. Это был Ким Докча. Циферблат перестал идти в обратную сторону. Ю Джонхъюк вернулся назад.