Грешная страсть, или сын Первосвященника

      После того самого вечера на крыше ни принц, ни Се Лянь не вспоминали произошедшее. Во всяком случае, вслух, и каждый просто делал вид, что ничего не произошло.       Се Лянь пребывал в полнейшей растерянности и предпочёл думать, что случившееся — его вина, ведь это он взволновал Сань Лана своими речами. Хуа Чэн же с огромным облегчением заметил, что отношение гэгэ к нему почти не изменилось. По крайней мере, во время уроков. Потерять Се Ляня в такое непонятное и тревожное время в сознании принца было равносильно катастрофе.       Молодые люди всё так же встречались на занятиях, но вот за пределами классной комнаты почти не пересекались. Се Лянь вечно где-то пропадал, и где бы Хуа Чэн его ни искал, он не мог застать своего Наставника.       С каждым днем юноша видел, что Наставник казался всё отстраненнее, будто физически он был в классной комнате, а мыслями где-то очень далеко. Сидя вечерами в их месте на крыше, Хуа Чэн с тоской смотрел на город, ощущая щемящее чувство вины. Ему было горько оттого, что он еще так юн и ничем не может помочь своему гэгэ.

***

      Близился день суда. Се Лянь был почти уверен, что расследование уже давно остановили. Самое неприятное — послушник даже не мог связаться с отцом, так как никто не имел права общаться с главным подозреваемым.       Се Лянь всячески старался что-нибудь предпринять и не нашёл ничего лучше, чем напрямую переговорить с Цзюнь У. Молодой человек понимал, что это опасно и, скорее всего, ничего не даст, но не попробовать он не мог. На кону стояла судьба его семьи.       Собравшись с силами, юноша отправился в приемную министра. То, что он собирался сделать, вызывало у него отвращение, но он должен был попытаться.       Стоило Се Ляню попросить слугу доложить о своём визите, его тут же приняли. Цзюнь У сидел в высоком, обитом дорогим шёлком кресле и что-то писал. — Ваше Превосходительство, — поприветствовал Се Лянь министра, входя в приемную.       Альфа поднял на него взгляд своих серых стеклянных глаз. Се Лянь внутри весь съёжился от этого взгляда. — Послушник Се, — министр коротко кивнул и поднялся со своего места. Он подошёл к Се Ляню и опустился перед ним на колени в ожидании благословления. Молодой человек совершенно растерялся и замер, изумленно глядя на альфу перед ним. — Министр… — Вам стоит привыкать к такому, послушник, ведь совсем скоро Вы станете Первосвященником, — проговорил Цзюнь У.       Се Лянь вздрогнул. Коснувшись плеч и макушки министра, он попросил того подняться. — Я хочу поговорить с Вами об этом. — Да, давайте поговорим, — довольно добродушно ответил Цзюнь У. — Кажется, между нами пару дней назад возникло чудовищное недопонимание в приемной Его Величества. Прошу, садитесь.       С этими словами альфа выдвинул стул и буквально усадил на него Се Ляня. Сам же он сел напротив. — Позвольте разъяснить: в тот день я пошёл к королю, потому что мне хорошо известна Ваша тяга к риску. Вы можете называть это смелостью, если хотите, но я бы всё-таки счёл это за импульсивность, — начал Цзюнь У.       Се Лянь старался придать своему лицу бесстрастное выражение в то время, как внутри все клокотало от гнева. — Я понимаю, что значит сыновья любовь, но поймите, Вы — единственный потомок Вашего рода, кто не является подозреваемым. — Есть ещё одна ветвь — настоятели Северо-восточного монастыря, — спокойно возразил Се Лянь. — Они лишь побочная ветвь. — А Вы хорошо осведомлены, — заметил омега, стараясь скрыть своё раздражение.       «Он ещё и справки навёл», — пронеслось в мыслях юноши. — Разумеется, я хорошо осведомлен, это моя работа, — Цзюнь У слегка приподнял уголки губ. — Но я знаю, зачем Вы пришли, послушник. Должен предупредить — никогда больше не делайте так в будущем. Это все мы должны приходить к Первосвященнику, а не Он к нам.       «Он еще думает, что имеет право учить меня, не зная ни строки из Священного Писания», — подумал Се Лянь. Его терпение было на исходе. Отец никогда бы не сказал ему подобного.       «Они в самом деле хотят контролировать Церковь, — пронеслось в мыслях юноши. — Иначе бы он не посмел со мной так разговаривать и давать мне указания. Он делает это специально, он знает, что я пойму». — Похоже, у меня нет иного выбора, кроме как согласиться со всем, что Вы говорите, министр, — горько улыбнулся Се Лянь. — Именно так, — Цзюнь У сложил руки в замок и наклонился чуть ближе. — Но давайте не будем делать друг из друга врагов. Я всегда буду придерживаться тех слов, что говорил ранее: я поддерживаю Вас. Все, что происходит сейчас, может быть Вам непонятно или идти вразрез с Вашими убеждениями, но поверьте, все это ради высшего блага. Мы перестраиваем устаревшую систему, что давно отжила себя, и создаем новую. Она откроет нам двери к прогрессу и светлому будущему. Давайте же рука об руку пройдем этот путь! Роль Церкви будет изменена, да, но это нормально, что изменения всегда встречаются негативно, это в человеческой природе. Посмотрите на это с другой стороны!       С этими словами Цзюнь У поднялся и подошел к окну. — Вы молоды и наверняка полны идей. Старые церковные устои, могу сказать с уверенностью, не дадут Вам реализовать их. А новый государственный устрой позволит Вам это сделать, я почти могу обещать это! Так станьте же на нашу сторону, посмотрите на все происходящее иначе! — Да Вы смеетесь?! — воскликнул Се Лянь и вскочил на ноги, не в силах больше сдерживаться. — То, что Вы творите — настоящий государственный переворот! Вы рушите то, что строилось веками! — И оно давно уже не работает, послушник Се, — сурово проговорил Цзюнь У. — Да где оно не работает?! Где недовольства?! Ради кого Вы все это делаете, если не для того, чтобы усмирить свою собственную гордыню?!       Раздался громкий хлопок, и Се Лянь почувствовал, как его щеку словно обожгло огнем. Цзюнь У стоял напротив него и тяжело дышал, его взгляд яростно сверкал. — Да как ты смеешь, мальчишка, так говорить со мной! Ты ничего не смыслишь в политике. Вы монахи только и можете отсиживаться в четырех стенах и вмешиваться в государственные дела, когда ваша левая пятка того пожелает — лишь бы не урезали Церковную долю в казне! Да как бы не так!       Се Лянь с ужасом слушал речи министра, и его глаза становились все шире и шире. — Да кто Вам такое ска…?! — Я давал тебе слово? — Цзюнь У в гневе схватил Се Ляня за горло.       Молодой человек резко извернулся и почти было вырвался из крепкого захвата, но тут альфа перестал скрывать свой запах и выпустил большое количество ферономов. Се Лянь уловил, что министр был не просто зол, он был в ярости. Стоило феромонам альфы начать взаимодействовать с феромонами в теле Се Ляня, он почувствовал, как силы покидают его каждый раз, когда он хотел предпринять какие-нибудь действия против воли альфы. — Ты думаешь, я позволю какому-то омеге повышать на меня голос? — угрожающе прорычал Цзюнь У.       Глаза Се Ляня в ужасе расширились, когда альфа убрал свою руку с его горла и с силой оттолкнул его. Послушник, будучи не в силах сопротивляться, упал на спину. — Вам лучше быть со мной заодно и не мешать мне, послушник.       Откашлявшись, Се Лянь поднялся. Его лицо пылало не столько от нехватки воздуха, сколько от гнева. И тут он сделал то, чего еще не делал никогда, — выпустил свой запах, позволив клокочущему гневу и ненависти проникнуть в него. — Как я могу быть с Вами, когда Вы рушите мою семью! Я знаю, это Вы подставили мою мать!!!       Почуяв запах, альфа ошеломленно уставился на Се Ляня. Его собственный запах тут же изменился: гнев и раздражение почти сошли на нет, уступив место заинтересованности и настороженности. — Вы не можете делать таких заявлений, не имея никаких подтверждений, — более спокойно возразил Цзюнь У. — Но Вы не отрицаете, — Се Лянь зло прищурился. — Но и не подтверждаю. Как Вы заметили, дворцовый переворот проходит довольно мирно. — Мирно?! Да вы хотите заключить под стражу невиновных! А моя матушка, если узнает об этом, может… Может… — из глаз послушника против его воли потекли слезы. Он ненавидел себя за то, что проявил слабость перед врагом.       В запахе альфы тут же отразилось сочувствие, и Се Лянь почуял — оно было искренним. Юноша удивенно поднял заплаканные глаза на министра. — Мне жаль, Се Лянь, — тихо проговорил Цзюнь У. — Но да, такие масштабные события не могут происходить без жертв. Я сам потерял жену, и мне… Жаль. — «Жаль»?! Раз Вы понимаете, как это больно, помогите мне! — вскричал молодой человек. — Единственное, чем я могу помочь здесь, — так это прислать к Вашей матушке врачей из-за границы, как только нынешнего Первосвященника возьмут под стражу.       Цзюнь У вплотную подошел к Се Ляню. — Взамен обещайте мне не выступать против меня на суде. Даже если и сделаете это, ничего не изменится, но тогда погибнет вся Ваша семья и Вы вместе с ними. А я этого не хочу. Вы могли бы стать мне ценным союзником. Я никогда еще не встречал столь сильных омег, обладающих повадками альфы. — Ни-за-что! — сквозь плотно сжатые зубы процедил Се Лянь. — Никогда я не стану Вашим союзником. Не в этой жизни! — Тогда не становитесь моим врагом. Этого будет достаточно. Я не хочу Вас убивать, — Цзюнь У отвернулся от Се Ляня и направился к своему письменному столу. — Закончим на сегодня. Я думаю, мы еще не раз будем говорить об этом. Я даже буду ждать новой встречи, — с этими словами министр отодвинул стул и сел за стол. — Надеюсь, я ясно дал Вам понять, чего делать не нужно, — он многозначительно взглянул на Се Ляня.       У юноши на щеках заходили желваки от напряжения. Он резко развернулся на каблуках и почти выбежал прочь из приемной министра. Альфа усмехнулся.       «А ты намного занятнее, чем кажешься на первый взгляд, мой дорогой Первосвященник. Знал бы ты, что раньше я, не раздумывая, убивал каждого, кто посмел косо посмотреть на меня, а ты устроил здесь такое представление. Но ты хорошо развлек меня. Занятно», — пронеслось в мыслях министра. Усмехнувшись только половиной рта, он вновь принялся за работу.

***

      В коридоре Се Лянь сорвался на бег. Он мчался, сворачивая невпопад то влево, то вправо. Слезы ручьем текли из его глаз. Вдруг он почувствовал, как кто-то цепко схватил его за руку и потянул в сторону. Сморгнув застилающую глаза пелену слез, Се Лянь осознал, что оказался в чьих-то темных покоях. — Гэгэ, — услышал омега знакомый шепот. — С-сань Лан! — всхлипнул Се Лянь и тут же принялся утирать рукавами слезы.       «Наставник не должен представать перед учеником в таком виде!» — Что случилось? — принц убрал руки Се Ляня и обхватил его лицо своими ладонями, большими пальцами смахивая слезы, которые все не прекращали течь. Юноша встревоженно уставился на старшего. — Ничего, — машинально ответил Се Лянь, но, увидев, что этим он не убедил Хуа Чэна, тут же добавил. — Я не могу тебе сказать, прости.       Юноша вздохнул. — Тебе надо успокоиться, что бы это ни было.       Се Лянь всхлипнул. — Не говори со мной так, это только наоборот заставляет… — Что, плакать? Плачь. — Сань Лан! — то ли воскликнул, то ли всхлипнул Се Лянь. — Не говори так со мной, не забывай, что я твой старший.       Насколько Се Лянь мог видеть в сумраке комнаты, Хуа Чэн тут же погрустнел еще больше. — Разве пять лет — это так много? — почти прошептал принц. — Что? — судорожно вздохнув, спросил Се Лянь. — Разве пять лет — это такая уж большая разница? Особенно, если учесть, что альфы и омеги живут дольше, чем беты. Разве…? — Сань Лан, не забывай, что я твой Наставник! — Се Лянь постарался заставить свой голос звучать строго, но у него не получилось. Наоборот, тон вышел каким-то умоляющим. — Разве я тебя не уважаю как Наставника? Разве недостаточно слушаюсь? — принц начинал горячиться. Его ладони по-прежнему оставались на лице Се Ляня.       Омега опустил взгляд — ему нечего было возразить. — Гэгэ…       Всхлипывания Се Ляня снова участились. Он был растерян и не в силах сдерживаться. Омега опустил голову на плечо альфы, тот был лишь немногим ниже него. Заботливые руки обвились вокруг его плечей и притянули к себе. Се Лянь позволил себе потеряться и просто дал волю слезам и своим чувствам: страху, злости от бессилия. Он не помнил, как долго они так простояли, но он был крайне благодарен Сань Лану за то, что тот был с ним и не осудил за проявление слабости.       Омега помнил успокаивающий запах, добрые, почти нежные слова. Сань Лан гладил его по голове, нашептывая что-то утешительное.       «А ведь он не знает, что происходит, и не поймет, пока не вырастет», — пронеслось в мыслях Се Ляня. В тот вечер он пообещал себе, что во что бы то ни стало поможет Сань Лану взойти на трон и восстановить справедливость, когда придет время.