Грешная страсть, или сын Первосвященника

      Пропустив ужин, Се Лянь и Хуа Чэн направились прямиком на кухню, чтобы хоть как-то подкрепиться. Кухарка, улыбчивая бета средних лет, до отказа набила молодым людям карманы свежеиспеченными булочками и дала бы ещё чего-нибудь мясного, если бы юноши попросту не сбежали.       Смеясь, они остановились у классной комнаты, чтобы отдышаться. Хуа Чэн поднял взгляд на Се Ляня — тот прислонился спиной к стене и продолжал хохотать. Заметив на себе взгляд альфы, послушник посмотрел на него в ответ и удивленно замолк.       Взгляд юного принца был каким-то… странным. Хуа Чэн смотрел так, будто пытался вобрать в себя каждую деталь облика омеги. И этот взгляд затягивал - Се Лянь вдруг осознал, что ему не отвести глаз. Почувствовав себя неловко, омега поспешил прервать затянувшуюся паузу. — Спасибо за сегодня, — от души поблагодарил Се Лянь. — Надеюсь, когда-нибудь я смогу показать тебе территорию нашего монастыря. Пусть такой великолепной оружейной там нет, зато есть немало таинственных мест, которые, думаю, тебе интересно будет увидеть.       Во взгляде Хуа Чэна блеснул живой интерес. — Я буду с нетерпением ждать этой возможности, — улыбнулся принц.       Попрощавшись с Сань Ланом, Се Лянь вернулся к двери своих покоев и с удивлением обнаружил, что она была не заперта. Напряжённо выдохнув, послушник вошел в комнату. В ноздри тут же ударил чужой запах.       «Альфа…», — сразу понял Се Лянь.       И в самом деле, дверь на балкон была приоткрыта и сквозь окно виднелась фигура высокого мужчины в серебряно-голубых одеждах. — Кто позволил Вам войти во время моего отсутствия, министр? — строго спросил Се Лянь, подойдя к двери, ведущей на балкон. Он узнал этот запах.       «Цзюнь У». — Послушник Се, прошу простить мою дерзость, я очень хотел поговорить с Вами, — министр преспокойно обернулся и вышел с балкона. — Мне ничего не оставалось, кроме как остаться ждать Вас здесь, ведь на ужине Вы так и не появились. Да, и с Вашего балкона открывается чудесный вид. Я пробыл здесь лишь минут десять. Надеюсь, Вы позволите мне загладить мою вину позже.       Се Лянь с каменным лицом продолжал смотреть на министра. — О чем Вы хотели поговорить? — О деле Первосвященника.       Се Лянь затаил дыхание. — Я боюсь, у меня для Вас плохие вести, — покачал головой Цзюнь У. — Видите ли, делом Вашего монастыря занимаюсь я, ведь, как Вам, наверно, известно, я представляю пострадавшую сторону. Моя жена скончалась от запаха трав, которые были добавлены в свечи, привезённые из Вашего монастыря. — Это… — Прошу, дайте мне закончить, послушник Се, — министр приподнял ладонь, призывая Се Ляня замолчать. — При последней проверке территории монастыря был найден участок, где растёт тот самый ядовитый дурман, от которого скончалась моя…       Голос Цзюнь У дрогнул и сорвался. Альфа вытащил из кармана платок и шумно высморкался. — Прошу меня простить… — Так это Вы ведёте «расследование»?! — воскликнул омега. — Скорее, мои люди. — Но Вы же прекрасно понимаете, что дурман растёт не только на территории монастыря. Это совершенно ничего не доказывает! Вы же сами говорили, что знаете моего отца! Тогда Вы должны знать и то, что моя матушка — великолепная травница и она не в силах навредить кому-либо! — с каждой произнесенной фразой голос Се Ляня повышался против его воли. — Я знаю, послушник Се, — с горечью в голосе ответил министр. — Однако тот факт, что дурман растёт на территории монастыря, усугубляет положение вещей. Верховным Судом было выдвинуто постановление закрыть монастырскую пасеку, а всех оставшихся работников отправить по домам. — Но причём тут пасека? Неужели того, что свечное производство уже закрыто, недостаточно?! — Мы не можем рисковать, — покачал головой Цзюнь У. — На следующей неделе во дворце будет проведено слушание по делу Первосвященника. Ваш отец прибудет сюда. — Я говорю это Вам как друг, — добавил альфа. — Я в самом деле уже много лет знаю Вас и Вашу семью, поэтому хочу поддержать Вас. То, что Вы провели последние три года в Королевском дворце практически безвыездно, доказывает, что Вы не причастны ко всему происходящему в монастыре. Как видите, ситуация сложная, но Вас можно спасти. Этого я и хочу.       Се Лянь стоял как громом поражённый, пытаясь переварить услышанное. Он догадывался, что Цзюнь У замешан в этом деле, но он не ожидал, что министр был тем, кто все это время вставлял Первосвященнику палки в колёса. — Должен ли я присутствовать на слушании? — неожиданно спросил омега. Он не совсем отдавал себе отчёт в том, что говорил. — Вы можете. При желании, — Цзюнь У внимательно посмотрел на Се Ляня. — Я вижу, что мои слова очень взволновали Вас. Пожалуйста, не предпринимайте никаких необдуманных действий. Я желаю Вам только добра, поэтому и пришел предупредить Вас. Поймите, как бы ход дела в дальнейшем ни изменился, Вас можно спасти, и Ваше имя запятнано не будет. Для этого Вам стоит быть на стороне тех, кто окажется прав.       Услышав эти слова, Се Лянь округлил глаза, но тут же одернул себя. Он едва удержался от того, чтобы не накричать на министра за то, что он говорил такие вещи. Цзюнь У, по сути, пытался донести до Се Ляня мысль, что ему не стоит вставать на сторону отца и мешать расследованию дела.       Стиснув кулаки, послушник зло посмотрел на министра. — Этого я и боялся, — со вздохом проговорил Цзюнь У, поймав взгляд Се Ляня. — Я оставлю Вас. Прошу, подумайте над моими словами. Я понимаю, как все это сейчас звучало. Но я сказал Вам так, как есть, без утайки. Ни к чему кормить Вас ложными обещаниями.       С этими словами министр подошел к двери и, обернувшись, добавил: — Пожалуйста, примите мой подарок в качестве символа моей поддержки.

***

— Вот сволочь! — возопил Се Лянь, сметая со стола книги и вместе с ними подаренный Цзюнь У меч. Юноша позорно терял терпение и невозмутимость, натренированные годами. Омега прекрасно понимал, что на самом деле хотел сказать министр: вставай на сторону министров (читай: врагов твоего отца) и сможешь сохранить монастырь и свой статус.       «К черту все это! — в ярости думал Се Лянь. — Если дело в Суде будет проиграно, то какой смысл в том, что я жил здесь три года вместо того, чтобы помогать отцу! Какой смысл этой «дружбы» отца с Его Величеством?!»       «Его Величество! — Се Лянь вдруг замер. — Как король может не знать обо всем этом?! Его Величество далеко неглупый человек… Я должен увидеться с ним как можно скорее».       Се Лянь вихрем выбежал из своих покоев.       «Он наверняка убежден, что напугал меня до смерти, — думал послушник по пути к королевской приемной. — Он уверен, что я не посмею и приблизиться к Его Величеству с просьбой о защите. Моя первоначальная реакция сыграла мне на руку!».       Время было послеобеденное. Се Лянь надеялся, что сможет застать короля одного. Послушник так спешил, что совсем запыхался. Остановившись на минуту, чтобы восстановить дыхание и поправить свои одеяния, он подошел к высоким дверям, по бокам которых стояли два суровых на вид стражника.       Услышав шаги, солдаты тут же скрестили свои копья, загородив ими двери в приемную Его Величества. Однако, как только стражники узнали Се Ляня, их позы тут же стали более расслабленными и они опустили оружие. — Я прошу личной аудиенции Его Величества, — учтиво проговорил Се Лянь, обращаясь к одному из стражников. Мужчины были такими высокими, что молодой человек чувствовал себя ростом с ребенка по сравнению с ними. — Послушник Се, Его Величество занят. Идет аудиенция, — абсолютно ровным, лишенным каких-либо эмоций тоном ответил стражник. — Давно ли? — поинтересовался Се Лянь, стараясь сохранять невозмутимость. — Нет. — Могу ли я, в таком случае, узнать, сможет ли Его Величество принять меня после окончания настоящей аудиенции?       Вместо ответа стражник с силой ударил копьем о пол. Се Лянь чуть не подскочил на месте. Спустя мгновение за дверьми личной приемной короля послышались шаркающие торопливые шаги, и из приоткрывшейся двери высунулась седая голова секретаря. — Что опять? — пожилой альфа раздраженно уставился на стражников. — Говорили же, никого не… — тут секретарь наконец увидел Се Ляня. — Послушник Се! Мое почтение.       Старик вышел из-за двери и склонился перед Се Лянем, как это обычно делали мирские перед представителями духовенства. Омега поначалу опешил, но тут же спохватился и коснулся двумя пальцами плечей, а затем макушки мужчины, как это всегда делал его отец.       Распрямившись, королевский советник открыл дверь и жестом пригласил Се Ляня войти. С замиранием сердца послушник шагнул в богато обставленную приемную. У высокого окна в противоположном конце комнаты стояли двое мужчин. Услышав шаги, они обернулись. Это были Его Величество и Цзюнь У.