Mon ange gardien

***

У того, что она нашла таких друзей, как Рон и Гарри, было много преимуществ, например, то, что она больше не чувствовала себя одинокой, что она проводила с ними весь день, что она много смеялась и что она любила Хогвартс еще больше, чем раньше. Однако минусы заключались в том, что время летело ужасно быстро, она училась гораздо меньше и, самое главное, попадала в совершенно иррациональные ситуации. Она была права, когда считала Гарри и Рона не самыми способными учениками. Они не были такими безрассудными, как Фред и Джордж Уизли, но у них был талант заводить ее в места, которые были опаснее любых других. Сначала появился Пушок, потом тролль в ванной, а потом она буквально подожгла мантию учителя. Что ж, возможно, она не была полностью невиновна в той ситуации, и на самом деле это была ее идея. Однако, когда Гермиона была с Гарри и Роном, она становилась совсем другой. Она думала, что стала сильнее и храбрее, и никогда еще так сильно не чувствовала себя гриффиндоркой, когда проводила время со своими новыми друзьями. Она не была уверена, хорошо это или плохо, но она не хотела останавливаться. Чем больше времени проходило, тем больше она привыкала к своей жизни в Хогвартсе. Она постепенно осваивалась и вырабатывала привычки. Каждую неделю она писала письмо своим родителям и всегда отправляла его как можно скорее, иногда с запиской для Дэнни или Мэри. Она все больше и больше помогала Невиллу, заставляя его учить уроки, и помогала Гарри и Рону с домашними заданиями, не давая им слишком много ответов. Она также сблизилась с лесничим Хагридом, с которым Гарри познакомил ее, и часто проводила дни в его маленьком домике на окраине Запретного леса, попивая чай, который был немного крепковат. Она вообще перестала разговаривать с Драко Малфоем, и он, похоже, понял, что дружба между ними теперь невозможна. Она не сказала об этом Рону и Гарри, хотя и не была уверена, почему. Она хотела сохранить их разговоры в тайне, как будто хотела защитить его от секрета, которым они делились. Малфой тоже притворился, что не знает ее, и это было хорошо. Ей было трудно справиться с ним, и он заставлял ее чувствовать себя немного неуютно, особенно из-за того, как он разговаривал с Гарри и Роном. Казалось, он действительно ненавидел их. У нее были такие же взгляды на профессора Снейпа. Он был единственным профессором, которого Гермиона недолюбливала в Хогвартсе, особенно после того, как он пытался убить Гарри на метле во время его первого матча по квиддичу. Как бы она ни старалась прокрутить ситуацию в голове, ничего не имело смысла. Зачем учителю нападать на конкретного ученика без веской причины? Движимые желанием узнать больше, она, Рон и Гарри вскоре стали одержимы идеей установить личность этого Николаса Фламеля, единственного ключа к разгадке предмета, который Пушок охранял на третьем этаже. И именно тогда, погрузившись в свои занятия, домашнюю работу, Николаса Фламеля, Драко Малфоя, Снейпа, Гермиона осознала, что до Рождества осталось всего несколько дней, а время пролетело так быстро, что она не насладилась осенью.

***

— Ты знаешь, что я проведу Рождество у тебя дома? — бросил Теодор, входя в купе Хогвартс-экспресса. Драко кивнул. В этом году его родители устраивали большую рождественскую вечеринку в Малфой-мэноре и пригласили практически всех чистокровных в стране, согласно тому, что его мать рассказала ему в одном из своих писем. Драко привык к большим аристократическим вечеринкам в Поместье, они ему не особенно нравились, но если это означало, что там были его друзья, для него этого было более чем достаточно. За те недели, что он провел в Хогвартсе, он по-настоящему подружился с Ноттом и теперь проводит большую часть своих дней с ним, Пэнси и Блейзом. — Мы тоже, — ответил Гойл, указывая на себя и Крэбба. Нотт закатил глаза и, ничего не ответив, быстро открыл книгу. Ему совсем не нравились Крэбб и Гойл, и он не стал притворяться, что они ему нравятся. Пэнси села рядом с Драко на сиденье движущегося поезда: — Тогда, наверное, мой отец тоже был приглашен. Они с отцом Пэнси никогда не переписывались, и Пэнси часто говорила, что предпочитает это, хотя Драко часто замечал, как она с надеждой смотрит на сов в Большом зале. Она почти никогда не рассказывала слизеринцам о своих отношениях с отцом, но Драко знал, что они были очень сложными и что он никогда не выражал своей любви к дочери. Блейз сел по другую сторону от Драко и достал из сумки свиток. — Что ты делаешь? — спросил Драко. — Я делаю домашнее задание. — Уже?! Но каникулы только начались! — огрызнулся Нотт, отрываясь от книги. — И что? Я хочу сделать заранее, чтобы не делать этого во время каникул, когда вы все будете волноватся, потому что вам осталось закончить три эссе! А я тем временем буду наслаждаться вкусным яблочным пирогом и наблюдать, как вы занимаетесь. — с улыбкой ответил Блейз, доставая перо. — Ты уверен, что это единственная причина? — спросил Нотт. — О, и еще есть тот факт, что я хочу превзойти тебя по всем предметам с начала года. — тихо ответил Блейз. — Невозможно, я слишком высоко стою над тобой. Ты никогда не сможешь догнать меня. — Это мы еще посмотрим. — Ты уже знаешь, на каком ты месте в рейтинге? — удивленно спросил Драко. Оба мальчика повернулись к нему: — Да, это указано в кабинете трансфигурации. Есть рейтинг двадцати лучших учеников в школе, во всем классе и на каждом факультете. — И Нотт первый? — Нет, второй. — нахмурившись, ответил обеспокоенный ученик. — Забини четвертый, после когтевранца, чье имя я забыл. — Нейтан Конли. — рассеянно ответила Пэнси, лицо которой было скрыто за журналом. — Откуда ты это знаешь? — спросила Блейз. — Потому что у него такое лицо, которое трудно забыть. — сказала она с огоньком в глазах и ухмылкой. — Ты запомнила его имя только потому, что он красивый? — со смехом спросил Нотт. — Да, у тебя с этим проблемы, Натти? Заинтересованный человек сразу перестал смеяться. — Итак, Нотт второй, Натан, как-его-там, третий, а Блейз четвертый? — спросил Драко, — Я, где я? — Думаю, десятый. Ты один из первых по зельеварению. — ответил Блейз. — Кто первый по зельеварению? Они все посмотрели друг на друга, ожидая, что кто-нибудь ответит. Нотт ответил после долгого молчания: — Грейнджер. — Грейнджер? — Да… Она единственная гриффиндорка в списке. Последовало долгое, неловкое молчание. Драко знал, что Грейнджер умна, он понял это с тех пор, как впервые встретил ее. Об этом свидетельствовали ее манера говорить и тот факт, что она постоянно читала книги, но он никогда не думал, что она может быть первой во всей школе. Эта мысль разозлила его, ему вдруг тоже захотелось заняться домашним заданием в надежде обогнать ее. — Где я? — спросил Крэбб, не замечая внезапной перемены в атмосфере. — Ты далеко, Крэбб. Слишком далеко. — раздраженно выдохнул Нотт. Когда они подъехали к Лондону, Драко снял свою черную мантию и положил ее в чемодан. Поезд подошел к станции, и Драко возглавил группу, за ним последовали Блейз, Пэнси, Нотт, Крэбб и Гойл. Он поискал ближайший выход и сошел с поезда на платформу. Он обвел взглядом толпу в поисках своей матери и заметил Грейнджер, которая выходила одна. На ней было длинное коричневое пальто, фиолетовая шляпка и белые перчатки безразмерного размера, явно самодельные. Один ее вид раздражал Драко, он все еще не мог переварить ее резкую смену «облика». Ее растрепанные волосы выбивались из-под шапочки и падали на плечи. Она что, никогда не причесывалась? Внезапно он заметил свою мать, и все мысли о Грейнджер улетучились. Нарцисса широко улыбнулась. Когда Драко подошел к ней, она не решилась обнять его, но, поскольку делала это редко, просто поцеловала его в лоб и взъерошила волосы: — Драко! Вот вы где. Как прошла ваша поездка? — Здравствуйте, миссис Малфой, — поздоровалась Пэнси. Она подошла к Драко сзади, за ней последовали Теодор и Блейз. — О, вы как раз вовремя, я предложила вашим родителям забрать вас вместе с Драко. Не хотите ли присоединиться к нам на чаепитии в поместье? — Я бы с удовольствием, — ответила Пэнси с вежливой улыбкой. Драко незаметно заглянул Нарциссе через плечо, и она перехватила его взгляд. Она слегка нахмурилась. — О, прости, Драко. Он не смог прийти. Дела в министерстве, понимаешь… — Нет, все в порядке, — перебил Драко. — Я совсем не против. Он не обращал внимания на выражения лиц своих друзей. Он не хотел, чтобы они знали, как сильно он надеялся, что отец встретит его на вокзале. Ему нужно было сделать и другие вещи. Вместо этого он сосредоточился на том, чтобы провести время со своими друзьями в их доме, и передал свой чемодан Добби, чтобы тот отнес его домой.

***

Ее родители ждали за платформой 9 ¾, стоя в стороне и нервно поглядывая между двумя панелями. Увидев вдалеке Гермиону, они широко улыбнулись и бросились к ней: — Мими! Они долго обнимались, и Гермиона почувствовала, как ее переполняет неудержимая радость от встречи с родителями. — О, я так по вам скучала! — И мы тоже, Мими, мы так рады тебя видеть. Она снова обняла отца, и они пошли к машине, стоявшей на парковке у вокзала. Ее отец долго настаивал на том, чтобы нести ее чемодан, в то время как мать Гермионы с сияющими глазами то и дело заправляла ей за ухо выбившуюся прядь волос: — Ты так выросла. — Мама, я уехала четыре месяца назад… — Ты все равно выросла, ты уже не та маленькая девочка, которую мы оставили на платформе в сентябре. — В любом случае, мне есть что вам рассказать! Они нашли маленькую красную машину на парковке, и Гермиона села на заднее сиденье. Несмотря на усталость от поездки, она начала рассказывать им о Хогвартсе и рассказала обо всем, что произошло, о чем она еще не написала в своих письмах. Ее родители внимательно слушали всю дорогу, потом дома, потом во время ужина, пока часы не пробили полночь. — Звучит фантастически! — сказал отец, спросив ее о занятиях по чарам. — И ты первая в школе? Как такое возможно? — Я не знаю, я думаю, что я много работаю и изучаю темы, которые еще не включены в учебную программу, поэтому мне всегда есть, что сказать в своих свитках. — объяснила она. — Мы так гордимся тобой, — сказала ее мать, складывая тарелки в кухонную раковину. — Кажется, тебе действительно нравится в Хогвартсе. — А у вас как дела? Они избегали ее вопросов с тех пор, как она села в машину, пробормотав несколько слов о тренировке, прежде чем вернуться в Хогвартс с новыми вопросами. — Нечего интересного, все самое интересное происходит с тобой! — с улыбкой ответил ее отец. — Здесь все точно так же, как и было. Дэнни и Мэри учатся в Лондонском колледже, и, похоже, им там нравится, хотя ты, должно быть, уже читала об этом в их письмах… Что еще… — Миссис Портер ждет ребенка, — крикнула мать Гермионы из открытой кухни. — А родители Дэнни приняли наше приглашение на рождественский ужин, так что нас будет всего девять человек. — О, здорово! Бабушка тоже приедет? — Да, она приедет на Новый год и Рождество. Гермиона пила травяной чай, слушая, как родители рассказывают ей последние новости из окрестностей. Когда ее отец закончил рассказывать о пациентах своей клиники, мама Гермионы вернулась с пряничными человечками с корицей. — Ты получила все наши письма? — внезапно спросила ее мать. — Да, конечно. И те письма от Дэнни и Мэри, которые ты переслала. Гермиона снова отпила немного травяного чая, прежде чем кое-что поняла: — Кстати, как вы это сделали? — Это как раз то, что нам кажется странным. На первые несколько писем, которые мы получили от тебя, мы не смогли ответить, потому что… В Хогвартсе нет «почтового отделения», — объяснил ее отец, изображая пальцами кавычки. — Мы были расстроены, что не смогли ответить тебе, поэтому все равно написали письмо, думая, что, возможно, сможем отправить его в Хогвартс каким-нибудь другим способом… и… — На подоконнике появилась сова. — Мать Гермионы продолжила. — Как будто она знала, что мы тебе что-то написали! Она долго ждала, так что я повесила письмо и посылку с твоим днем рождения, и она знала, куда лететь. Гермиона смеялась вместе с родителями, представляя себе сову на окне гостиной. Для нее все так сильно изменилось, и все же здесь все было совершенно нормально. Она почти ожидала, что мир Лондона перевернется с ног на голову, как и ее собственный, но нет. Возвращение домой было полезно для морального духа, но она должна была признать, что уже немного скучала по Хогвартсу.

***

Пэнси, Блейз и Теодор остались в Поместье до ужина, который они провели все вместе за большим обеденным столом. Они провели вечер, разговаривая о Хогвартсе и съедая гораздо больше, чем требовалось. Нарцисса молча слушала и время от времени рассказывала истории о том, как она училась в школе. Люциус весь вечер не возвращался домой. Когда тарелки были наконец убраны и четверо слизеринцев почти заснули на своих стульях, Нарцисса мягко отправила их домой, а Драко отправился спать в ту кровать, с которой он расстался четыре месяца назад. Все было в точности так, как раньше. По-видимому, никто не заходил в его комнату, кроме Добби, чтобы прибраться. Домашний эльф положил сундук Драко на его кровать, и Драко начал готовиться ко сну. Измученный долгим днем, он со вздохом удовольствия лег в свою огромную кровать и заснул, как только его голова коснулась подушки. Ему приснился очень странный сон. Сначала все начиналось хорошо, он был в Хогвартсе, в теплицах, которые напоминали те, что были на уроках гербологии, но также и те, что были у Пэнси. Они смеялись с Блейзом, в оранжерее было тепло, пока сон не изменился и картинка не стала немного более размытой. Улыбка Блейза угасла, и внезапно в оранжерею вошел Люциус. Они были только вдвоем, и у его отца было суровое, замкнутое лицо, которое не предвещало ничего хорошего. Драко хотел уйти, но растения в теплице внезапно проснулись, и огромные стебли обхватили его за талию и торс, удерживая на месте, когда Люциус потянулся к нему и протянул руку, но это была не его рука, а белая ладонь с длинными пальцами, которая собиралась протянуться и… — Аахх! Драко какое-то время боролся в темноте с одеялом, пока не понял, что руки больше нет, а он лежит в своей постели, в своей комнате, в Поместье. Он снова лег и попытался унять бешеный стук сердца в груди. Он вытер лоб, он был весь в поту. Сон казался таким реальным, ему казалось, что он все еще в той оранжерее… и эта рука… — Мистер Малфой? — пискнул тихий голос. Драко снова задохнулся. В изножье кровати над одеялом виднелись кончики двух длинных ушей Добби. — Добби? — позвал он сухим голосом. — Я подумал, что вам, возможно, захочется воды, мистер Малфой. Добби подошел к кровати Драко, обойдя ее стороной. Он протянул ему большой стакан воды, и Драко откинулся на подушки, чтобы выпить его одним глотком. — Который час? — Три часа ночи, сэр. — Я разбудил своих родителей? Он не был уверен, что кричал достаточно громко, чтобы его услышали родители, которые спали в другом крыле особняка. К счастью, маленький эльф кивнул «нет»: — Это нормально, что иногда вам снятся кошмары, мистер Малфой. У Добби они тоже иногда бывают. Драко как-то странно посмотрел на эльфа. Он никогда не видел Добби спящим. — Добби уйдет, — продолжил домовой эльф, забирая стакан с водой. — Чтобы дать вам отдохнуть… — Нет, Добби… — тихо сказал Драко. Ему было так стыдно просить домашнего эльфа остаться в его комнате после ночного кошмара, что он уже представлял себе насмешливые улыбки Пэнси или Блейза, если бы они это услышали. Поэтому он ничего не сказал и просто посмотрел на эльфа умоляющими глазами. Они долго смотрели друг на друга, и уши Добби поникали все больше и больше, когда он уставился на Драко. — Добби непременно должен вязать. Мистер Малфой хотел бы, чтобы Добби занимался этим в его комнате? — спросил он после долгой паузы. Драко молча кивнул. Добби поставил стакан с водой на прикроватный столик и сел в одно из кресел в своей комнате, которое было таким огромным по сравнению с маленьким эльфом, что его уши едва доставали до верха сиденья, а ноги не доставали до края. Он достал две толстые спицы, чтобы связать что-то вроде разноцветной скатерти. Драко долго наблюдал за домашним эльфом, что подействовало на него успокаивающе, и он заснул во второй раз, убаюканный звуком щелкающих иголок Добби. Драко сидел на полу в одной из гостиных Поместья, прислонившись к низкому столу, на котором он разложил несколько свитков и учебников, чтобы нарисовать астрономическую карту неба к новому семестру. Нарцисса сидела в кресле рядом с ним, внимательно читая «Ежедневный пророк» и время от времени переворачивая страницы. Но Драко не думал о расположении планет или цвете Плутона на своей карте, он был на седьмом небе от счастья. Он думал о Хогвартсе, о занятиях, о Блейзе, о своей Комете 260 в сарае, о Поттере, Уизли и Грейнджер. — Мама? — он спросил. — Хм? — ответила она, не отрывая глаз от текста. — Ты знаешь кого-нибудь из семьи Грейнджеров? — Грейнджеры… Хм, нет, что-то не припоминаю… Это для твоего домашнего задания? — Нет, нет… Просто девочка из Хогвартса, я хотел спросить, не знала ли ты ее родителей. — Среди двадцати восьми чистокровных святых семейств нет Грейнджеров, если это твой вопрос. Я никогда не слышала этой фамилии. — А-а… Ладно. Нарцисса положила свой дневник обратно на кофейный столик, за которым сидел Драко, и вздохнула: — В сегодняшнем выпуске нет абсолютно ничего интересного. Она посмотрела на дверь гостиной, внезапно почувствовав легкое беспокойство: — Твой отец скоро вернется. Вчера он вернулся домой поздно из-за встречи… Он должен скоро вернуться. Нам нужно начать планировать завтрашнюю рождественскую вечеринку. — Добби! Домашний эльф сбежал вниз по лестнице, услышав, что его зовет хозяйка, а Драко взял свои свитки, чтобы закончить домашнее задание в своей комнате.

***

— Счастливого Рождества, Мими! — воскликнул ее отец, входя в комнату Гермионы, чтобы раздвинуть шторы и впустить свет. — Хммм… — Спускайся вниз, завтрак готов! Гермиона с трудом приоткрыла один глаз и увидела, как ее отец выходит из комнаты. Она перевернулась на другой бок в постели, издала еще одно утреннее ворчание и потянулась. Когда она спустилась вниз, стол действительно был накрыт и ее родители уже сидели за столом. На них были рождественские джемперы с оленями и санями. — Иди сюда и поешь, здесь всего вдоволь! Они приступили к завтраку, и через полчаса к ним присоединилась бабушка Гермионы. Ее бабушка была невысокого роста, с короткими седыми волосами, которые подчеркивали ее улыбающееся лицо. Гермиона любила свою бабушку, ей нравилось бывать в ее доме в Эдинбурге, и тот факт, что она приехала в Лондон на Рождество, сделало ее счастливой. Вся семья открыла свои чулки, висевшие на камине в гостиной, и Гермиона обнаружила в них медовые конфеты, ручку, чайные пакетики и леденец. Ее отец получил шляпу с оленьими рогами, которую тут же надел и не снимал до конца дня. После рождественского завтрака родители Гермионы предложили прогуляться, и они вчетвером отправились в парк Хэмпстед-Хит, который за ночь покрылся инеем. на улицах было тихо, но все было красиво украшено приглушенными уличными фонарями. Это было фантастическое Рождество. Ближе к вечеру приехала семья Дэнни. были родители Дэнни, невысокая круглолицая женщина и довольно высокий, очень сдержанный мужчина. Они сидели за большим столом Грейнджеров, а за ними — двое их сыновей, Дэнни и Томас, и дочь Леони. Ей было 7 лет, она была очень маленькой, и у нее были большие голубые глаза. Они раз двадцать поблагодарили родителей Гермионы за приглашение, прежде чем приступить к трапезе. Они готовили весь день, так что стол ломился от блюд: индейка, фаршированная фруктами, жареный картофель, шпинат, запеченный пастернак, клюквенный соус, поросята и много другого… Гости расспрашивали ее о школе, и Гермионе удалось сочинить историю, о которой она думала в Хогвартс-экспрессе, используя элементы Хогвартса и лжи, чтобы рассказать о своем опыте в новой школе во Франции. Когда Гермиона уже не могла есть, принесли десерты: пудинг, пирожки с начинкой и печенье с корицей. Гермиона и семья Дэнни обсуждали так много разных тем, что было трудно уследить за разговором, поэтому Гермиона провела вечер, беседуя с Дэнни и Томасом. Было так приятно пообщаться с людьми, которых она так хорошо знала. Дэнни рассказал ей о новостях из колледжа, о своих новых преподавателях и о некоторых друзьях, которых он завел. — все обо мне! Скажи нам, ты завела там друзей? — спросил Дэнни. — Да, Гарри и Рон, они очень забавные. Я думаю, они бы тебе понравились. — Гарри и Рон? Но я думал, что это школа только для девочек? — нахмурившись, спросил Дэнни. Гермиона почувствовала, как взгляд матери на мгновение переместился на нее, когда она услышала размышления Дэнни. — Э-э-э… Да, это так, но Гарри и Рон учатся в мужском колледже по соседству, и мы встречались на переменах… Только уроки и общежития рассчитаны для девочек. Гермиона была очарована своей способностью выдумывать ложь на ходу. Дэнни кивнул, продолжая есть свой пудинг: — ах! Я понимаю. Ты все еще дружишь с мальчиками! — Да, ты же меня знаешь! Когда пришло время подарков, Гермиона, на удивление, была очень избалована. Родители Дэнни подарили ей настольную игру, Дэнни — красивый бледно-розовый браслет, а Томас — пазл с изображением птицы. Она много раз горячо благодарила их и смотрела, как мама Дэнни разворачивает свой шарф, прежде чем ее мама окликнула ее: — Открой наш! Гермиона порылась в куче подарков, чтобы найти те, на которых было написано ее имя. Сначала она развернула подарки своего отца — белый джемпер, который они с ним видели в лондонском магазине, и красивое коричневое гусиное перо. Бабушка подарила ей энциклопедию лекарственных растений, страницы которой были заполнены рисунками цветов, сделанными от руки, и гербарий для их сбора. Но лучшим подарком за весь вечер, пожалуй, был подарок от ее матери. Огромное одеяло, сшитое в стиле пэчворк всех цветов радуги вручную ее мамой, которая любила вязать. Оно было огромным, в нем было с десяток маленьких квадратиков пастельных тонов, и самое приятное, что оно пахло ее мамой. — Это для того, чтобы во Франции в нем можно было спать. — сказала она, подмигнув. — Значит, ты не забудешь меня, когда будешь рядом. Гермиона бросилась к ней в объятия и крепко обняла ее: — Я никогда не забуду тебя, мама.

***

Это был ужасный рождественский день. Драко проводил большую часть времени, избегая комнат, где находилась его мать, чтобы не слышать, как она отдает приказы Добби, который должен был подготовить поместье к рождественскому ужину. Домашний эльф бегал вокруг, расставляя тарелки, развешивая последние украшения, мыл полы и особенно тщательно готовил огромное блюдо, которое должно было быть подано во время приема. Даже из своей комнаты Драко слышал пронзительные крики матери. В пять часов он услышал слабый стук в дверь: — Мистер Малфой, — слегка прерывающимся голосом объявил Добби, входя в комнату Драко. — Прием вот-вот начнется. Ваша мама советует вам надеть этот наряд и прийти как можно скорее. Добби положил наряд на стул. это был черный костюм с белым галстуком, можно было подумать, что он собрался на похороны, а не на рождественский ужин. Он надел его и спустился в главную комнату, которая была украшена по такому случаю: комнату украшали зеленые и белые гирлянды, в центре комнаты стоял огромный обеденный стол, изящно украшенный вышивкой и движущимися украшениями по всему столу. Добби превзошел самого себя, но Нарцисса все еще выкрикивала из кухни угрозы расправы в адрес эльфа. Драко зашел внутрь и увидел, что его мать склонилась над эльфом, который, несмотря на крики, готовил пудинг: — Поторопись! Он слишком сухой! ты следовал рецепту, который я тебе дала, или у тебя действительно ничего не получается? Какой смысл держать эльфа, если у нас все равно будет такая небрежная работа? — Извините, госпожа, — пропищал Добби, доставая пирог и ставя его на стол. — Добби собирается засунуть пальцы в духовку, чтобы наказать себя за неаккуратную работу. — Очень хорошо, и ты сделаешь это дважды, причем тихо, — резко ответила Нарцисса, прежде чем повернуться к сыну. Ее голос снова стал спокойным. — Ты готов, Драко? Тот кивнул, хотя у него не было ни малейшего желания посещать рождественскую вечеринку. Прибыли первые гости, которых приветствовала Нарцисса. Драко никого не узнал. У него сложилось впечатление, что у всех гостей его родителей было одинаковое выражение лица, то есть сморщенные носы и глаза-бусинки, как будто они оценивали каждую мелочь в убранстве, что, вероятно, так и было. Он пожал руки, казалось, сотне человек, прежде чем, наконец, узнал одного из них — своего учителя зелий Северуса Снейпа. — А, Северус! — воскликнула Нарцисса, увидев, что он приближается. — Входи, входи… Драко сказал, что занятия по зельеварению проходят успешно? Они его любимые! — Рад это слышать. — сказал Снейп с подобием улыбки. Внезапно в гостиную вошел Люциус. Драко впервые увидел своего отца с тех пор, как тот вернулся из отпуска. На его лице сияла широкая улыбка, и он был одет в тот же костюм, что и Драко. Он поспешно поприветствовал каждого гостя рукопожатием, обменявшись несколькими фразами, прежде чем подойти к Нарциссе и поприветствовать Снейпа. — Добрый вечер, Северус, как дела? сладким голосом спросил его отец. — Надеюсь, Драко не доставляет тебе слишком много хлопот с тех пор, как начались занятия в школе? — Нет, совсем наоборот. Он очень хороший ученик, особенно хорош в зельеварении. Лучший в своем классе. Нарцисса гордо улыбнулась и положила руку на плечо Драко. Затем Снейп присоединился к одной из групп, образовавшихся в зале. Все присутствующие гости были чертовски скучными. Нарцисса настояла на том, чтобы познакомить своего сына со всеми, и Драко подумал, что он взорвется, если ему придется вести светскую беседу хотя бы с одним человеком. После десятков одинаковых вопросов («Как Хогвартс?» «Тебе нравится Слизерин?» «Какой он, Гарри Поттер?» «Ты с ним уже разговаривал?» «Какой он?»), Драко решил постоять у входной двери и дождаться прихода своих друзей. Пэнси появилась первой, за ней последовал ее отец. На нем был серый костюм большого размера, и Драко подумал, что никогда не видел его в другом наряде, кроме этого. На его лице все еще было то же слегка злобное выражение, и ни намека на улыбку, когда он приближался к поместью. Пэнси, напротив, была прекрасна. Она собрала волосы в замысловатый пучок, заплетенный в косу, и надела длинное черное платье. Ее макияж был таким же удачным, как и наряд: черные тени и матовая черная помада, которая гармонировала с ее прической и платьем. — Добрый вечер. — Драко поприветствовал отца Пэнси. Он сдержанно кивнул ему и вошел в Поместье, где Люциус поприветствовал его широким жестом. — Ты выглядишь очень привлекательно, — сказала Пэнси, стоя в дверях и разглядывая костюм Драко своими темными глазами. — Ты тоже. Счастливого Рождества, Пэнси. Он легонько поцеловал ее в щеку, и они вошли в бальный зал. Гостей было так много, что им приходилось то и дело проталкиваться между людьми, чтобы обойти их. Поприветствовав бесчисленное множество чистокровных, некоторые из которых, по мнению Драко, слишком долго смотрели на Пэнси, Блейз и Теодор наконец прибыли. Нотт прибыл в сопровождении своего отца, очень маленького человечка по сравнению с сыном, который уже возвышался над ним. На его лице с глубокими чертами играла злая улыбка, и единственным сходством с Теодором были те же миндалевидные голубые глаза. Блейза, напротив, сопровождала его мать, высокая, красивая чернокожая женщина, которая привлекла к себе внимание половины присутствующих в зале. Она растворилась в толпе, которая пропустила ее, как русалку, и Блейз тихо ускользнул, воспользовавшись эффектным появлением своей матери и присоединившись к группе, уже сформированной Драко, Пэнси и Ноттом. Когда Нарцисса отвернулась и была так занята своими гостями, что не заметила исчезновения сына, Драко предложил наполнить тарелки и подняться в его комнату. Они взяли все, что могли, из буфета и тихо вышли из приемной, чтобы прокрасться в комнату Драко. — Быстрее, пока Крэбб или Гойл нас не увидели! — Пробормотал Теодор, когда они поднимались по лестнице. Наконец они добрались до комнаты мальчика. Еще одним из многочисленных правил в доме Малфоев было то, что Драко не разрешалось приглашать девушку к себе в комнату, если только они не были помолвлены. Драко всегда старался соблюдать это правило в отношении Пэнси, чтобы не навлечь на себя гнев ее отца, но, к счастью, в тот вечер их было несколько. Пэнси сняла туфли на высоком каблуке, как только вошла в комнату, и вздохнула от боли. Все подарки Драко были разложены на кровати, полностью покрывая ее, и даже рассыпались по полу, где повсюду лежали зеленые и белые свертки. Драко отвел их в угол своей комнаты, чтобы они разложили еду на кровати и могли взять все, что захотят. Пэнси легла на спину, Блейз, сидя в кресле, уплетал огромный кусок яблочного пирога, а Нотт сидел на полу и открывал крекер. — Какой скучный прием, такой же, как и каждый год. — Пробурчал Драко, присаживаясь на край кровати. — В прошлом году он был у меня дома. Как раз перед загадочной смертью Валериана, моего последнего отчима. — С горечью произнес Блейз. — Кстати, а твоя мама в этом году не пришла с кем-нибудь? — спросила Пэнси, отправляя в рот орешки в глазури. — Нет, но я не сомневаюсь, что она вернется домой с кем-нибудь сегодня вечером, после того, как найдет кого-нибудь здесь, — проворчал он. — Эй, Дрей, можно мне переночевать здесь? — конечно. Вы все можете спать здесь, у нас достаточно комнат для этого. — Ты не собираешься открывать свои подарки? — спросила Пэнси. Драко посмотрел на груду подарков у своей кровати и неопределенно пожал плечами: — Ни один из них не имеет форму метлы. Она закатила глаза и встала с кровати, чтобы открыть их для него. — О, это дневник! — сказала она, открывая первый. — Кожа и все такое. Это мило. От… Берти Хиггс. — Никогда о такой не слышал. Бери, если хочешь, — сказал Драко. Пэнси положила дневник рядом с собой и начала разворачивать другие подарки. К концу Драко был окружен горой новых предметов: золотой подзорной трубой, книгами, всевозможными наборами для зелий, разноцветными перьями с чернилами, меняющими цвет, полным набором для игры в квиддичный мяч, одеждой, несколькими коробками мармеладных бобов Берти Ботта, упаковкой взрывающиехся карт, миниатюрной моделью метлы и дюжины коробок с шоколадными лягушками. он подарил несколько книг Нотту, который любил читать, и модель метлы Блейзу, потому что у него уже было две. Затем они обсудили, что получил каждый из них, поедая шоколадных лягушек и весело проводя время, подражая чистокровным, которые находились несколькими этажами ниже. У Пэнси так хорошо получалось изображать сплетничающих старушек, что Драко весь вечер покатывался со смеху. Ему пришлось признать, что его друзья сделали сочельник намного более приятным. Он чувствовал себя гораздо более уютно в праздничной атмосфере своей комнаты с шоколадными конфетами, чем среди сотен украшений в гостиной вместе с родителями.