Сегунат.Инк

— И что ты уже спланировала? — протягивает Кэйа, заведомо зная, что план ему мало понравится. — Ты ведешь расследование из полиции, ищешь все, за что можно обличить эту шарашкину контору. Я же задействую всех своих информаторов от мала до велика, — она складывает руки на груди, явно призадумавшись. — Нужно действовать аккуратно, уничтожить их репутацию на корню. — У меня есть два человека, оба были воспитанниками приюта. Как минимум одному я доверяю всецело, — Кэйа откидывается на спинку стула, полностью копируя позу женщины. — Тогда что же у них первым делом не спросил? — Елан вопросительной выгибает бровь. — Не знаю, ответят ли. Как я понял, для них это травмирующие воспоминания. К тому же они не знают, что мы планируем, — припоминает Альберих тот случай с Лайлой. — Пока ты бездействуешь, люди продолжат страдать. Доберись до правды, это же наша цель, — в негодовании произносит. — Знаешь, в чем между нами отличия? — Кэйа потихоньку закипает, в прошлые разы сотрудничества он отказывал этой женщине не просто так. — Ох, — она закатывает глаза, — просвети. — Ты ради мести бывшему мужу готова по головам идти, для меня же люди не расходный материал, в котором можно покопаться — вывернуть душу наизнанку и выбросить, — мужчина презирает такие методы, а Елан им прямое олицетворение. — Так вот как я выгляжу в твоих глазах — обиженка на бывшего? — спокойно проговаривает. — То, что мы с Панталоне расстались со скандалом — правда. Но это я подала на развод, когда поняла, что творят Фатуи. Мне стало мерзко от того, что он творит, какие деньги приносит домой. Да, я построила карьеру на этих грязных деньгах, но как только я узнала откуда они берутся — я зареклась использовать их. Думаешь, я бы стала отказываться от тех доходов, что он мне отстегивал, будь я той стервой, что по головам готова ходить? Елан выглядит расстроенной и взбешенной. Видно, как его слова ее очень задели. Справедливости ради, Кэйа и не думал так выводить на эмоции. Он ведь сделал ровно то, в чем ее же обвинил. — Ладно, — Альберих сделал глубокий вдох, — прости, я не хотел тебя задеть. Мне явно не была видна вся картина. — Не важно, — успокаивается Елан, — мне уже плевать на него, я лишь хочу, чтобы от его организации перестали страдать люди. Я не говорю, что надо использовать людей, нужно уберечь остальных, кому еще Фатуи не успели навредить. — Я тебя понял, — кивает Альберих. — И, Кэйа, не доверяй Варке, какой бы авторитет ты в нем не видел. Если даже полиция сотрудничает с Фатуи, единственное, что мы можем — разрушить их репутацию.

***

На образы из статей накладывается реальная внешность Райден Эи, которую Хэйдзо увидел в той маленькой кофейне. Изнуренная и изможденная женщина совсем не похожа на ту, что редко появляется на публике, но каждый раз показывается как властная и сильная лидерша. Сомнения закрадываются сами по себе, но непонятно, как такое возможно. Это совершенно точно два разных человека, но какой смысл скрывать третью сестру? Райден Макото совершенно точно мертва, это не может быть она. Мысли из разряда «а что, если…» он старается игнорировать, ну невозможно такое, Сегунат не сотрудничает с ними. Хэйдзо откидывается на спинку стула, рука невольно тянется протереть глаза, его голова разрывается от мыслительных процессов, подкорку сознания будто иглы раздирают. Он чувствует, как подергивается глаз, как опустошение закрадывается в душу. Это страшно, но брюнет умом понимает: то, что его ждет — неизбежно. Год. Такую дату ему сказали. Может больше, а может меньше. И забвение пугающе близко, что аж руки просто опускаются. Хочется уже не томить себя ожиданиями, не разглядывать ночью потолок гадая, будет ли завтра или нет. Руки до боли натягивают волосы, лишь бы отвлечься, не думать, сосредоточиться на ощущениях, в лишний раз напомнить себе, что живой — не искусственный, и не чья-то игрушка, которой можно управлять. Хэйдзо отвлекается на звук уведомления, ах да, он же совсем забыл… В коридоре он натыкается на Кадзуху, что второпях одевается. — На работу вызвали? — ну а куда он еще на ночь глядя сматывается? — Если бы, — тот поникает, — из больницы позвонили, моя дальняя родственница скончалась. — Сочувствую… — Хэйдзо кладет руку на плечо, в надежде подбодрить. — Идем отвезу, мне все равно машину сдать в участок надо.

***

На границе, как всегда, пропускают, только пропуск увидев. Линн уже привык к местной гостеприимности, потому не обращает внимание, когда к нему каждые пять метров подходят патрульные с очередной проверкой. Он знает: бояться ему нечего, слишком уж могущественные покровители на его стороне. Приют встречает веселыми детишками, они радостно приветствуют Линна, зазывая присоединиться к игре. Братец Чайдл смиряет его подозрительным взором, но быстро сменяет его — детишки оттаскивают продолжить игру. Радостно всем улыбнувшись, Линн заверяет, что присоединится позже, как только переговорит с Отцом. Внутри приюта пусто, не удивительно, все же на улице, но пустые улицы отдаются в груди тревогой. Непонятно как Отец отреагирует на его сделку с Альберихом, понятное дело, тот его из тюрьмы вытащил, дал работу и возможность стать добропорядочным членом общества, но сейчас тот копает под его семью… Они же ни в чем не виноваты, и одна лишь мысль, что эти стены в одночасье опустеют — пугает его. Здесь дети растут, не зная бед: одетые и сытые, пусть Арлекино и не самая теплая и ласковая женщина, но она любит детей и заботится о них, хоть и не показывает этого. Линн видит — у нее чистое доброе сердце, без злых намерений. Кроткий стук в тяжелую деревянную дверь, из-за которой слышен ее голос, зазывающий войти. — Отец, это я, — представляется, хотя та, наверняка, уже знает это. — Линн, рада видеть тебя без наручников, — она рукой приглашает его присесть на диван, что парень и делает. — По какому поводу ты пришел аж в саму Снежную? Далековато от твоего места работы, небось много бумаг пришлось подписать, чтобы приехать, — ее взор устремляется на ногу. Линн и сам бросает на нее взгляд — браслет все так же мигает желтым, действительно пришлось постараться, чтобы тот не запищал в предупреждении, переступи он дозволенные границы. — Хах, ну как видите, я здесь, и наряд полиции не ломится, — на лицо невольно наползает нервная улыбка, ему сейчас придется переходить к сути, а это довольно волнительно. — Как там милашки Линетт и Фремине? — Арлекино будто чувствует его настроение и позволяет оттянуть тот самый разговор на потом. — Линетт удаленно помогает мне по работе, а Фремине уже почти прошел отбор, со дня на день пойдет стажером по техническому обслуживанию. — Вот как, я рада, что вы смогли оправится после того случая, — женщина скромно улыбается, но юноша знает, это не пустые слова — ее радость искренняя. — Ко мне на днях офицер Альберих подходил… — даже не знает, с чего начать, — просил помочь по одному делу. — Интересно, продолжай. — Не так давно была убита воспитанница приюта. Возможно, поэтому он обратился ко мне… — У него подозрения на «Дом Очага», — Арлекино самолично доводит мысль до конца. — Верно, я пришел с вами посоветоваться. Я думаю, с его помощью можно разобраться с учеными, выставить вас в благородном свете, — он вскакивает на ноги. Тревога захватывает сердце, Отец всегда была строга, хоть и не жестока, но ослушаться ее всегда было страшно. — Твоя самодеятельность благородна, — она тоже встает, обходит стол и рукой подталкивает юношу к окну, — но не советую тебе лезть в это. Грязные политические игры до добра не доводят, а ты, как мой преемник, должен оставаться чистым. — Я понимаю, но вы… — ее руки тяжким грузом ложатся на его плечи, приковывая к полу, ему действительно становится страшно за все происходящее. — Я благодарна Альбериху за все, что он сделал для тебя, но он моя забота. Мы же с тобой должны помнить, что действительно важно, — она кивает в сторону улицы, детишки продолжают беззаботно играть под предводительством Чайлда. Хоть до кабинета не доходят звуки с площадки, Линну кажется, будто он и здесь слышит радостные голоса, что задорно и звонко переливаются во всеобщем галдеже. На ватных ногах он будто вываливается из кабинета, сердце стучит так, будто он стометровку на одном дыхании пробежал. Ноги складываются как карточный домик, и она оседает на пол, старается отдышаться, осмыслить все, что черт возьми только что произошло…