Glaube an Liebe_Том II

      Рабэнхерц старался пореже использовать свои связи в городе. Однако, когда он понимал целесообразность их пользы, то пускал в ход всё обаяние и искусство оратора, дабы убедить собеседника в предлагаемых итогах. Так получилось и в этот раз.       – Да, Игорь, ты правильно всё понял, – подводил он черту под разговором. – Мой племянник и Алекс Лосев именно в твоей клинике хотят провести последние эксперименты по новому составу для трансплантатов...       – Имплантатов, – опять поправили его.       – Шут с ним, названием! – с улыбкой отмахнулся старик. – Главное – твоя клиника потом прославится именно тем, что в ней провели революцию по обновлению костей! Когда об этом узнают в столице, то станет проще добиться поставки новейшего медицинского оборудования! Дело осталось за малым – дать моему племяннику и его товарищу разрешение на опыт!       – Разрешение-то я дам, но где они найдут человека, которому требуется операция такого рода?       – Такой человек уже есть!       – Кто он?       – Ребёнок! Вернее, уже подросток. Приёмный сын моего племянника. Он уже перенёс не одну такую операцию и знает, как быстро реабилитироваться после них.       Игорь Сребряков, главный врач местной клиники, ненадолго задумался. Делая вид, что сонно щурится, Рабэнхерц отлично видел, как тот подсчитывает риски и плюсы предстоящего выбора. Который, по факту, уже сделали, судя по ранним словам.       Дверь в общий зал городского совета, находившаяся в виду их зрения, наконец открылась, знаменуя скорое начало совещания. Завидев это, Сребряков с выражением хмыкнул, протянул Рабэнхерцу руку:       – Ладно, уговорил! Даю разрешение твоим ребятам. Договоритесь только насчёт даты и предупреди потом меня! Я уж сам проинформирую персонал.       Они торжественно пожали друг другу руки и вслед за остальными участниками совета вошли в зал.              Совещание подходило к концу, когда в дверь постучали, а потом зашли. Все с недоумением и тревогой посмотрели на посетителя, коим оказался старшина полицейского отделения, Анатолий Краснов. Тот поправил фуражку, оглядел присутствующих.       – Господа, я прерываю ваше заседание по весьма деликатному поводу, – не здороваясь, начал он. – Сегодня во время обеда был произведён побег из стен тюрьмы. Кто-то смог дезориентировать моих ребят и вывести наружу двоих заключённых.       – Каким боком нас это касается? – осведомился один из совета.       – Никаким, – спокойно уверил их старшина. – Однако я должен был вас проинформировать о случившемся, как звено не последней важности в нашем городке. Бежавших двое. Дмитрий Ставронов, известный под кличкой Чёрный Митяй, и Александр Лосев. Судя по некоторым показаниям...       Далее Рабэнхерц едва вслушивался в речь полицейского. Похолодев внутри от шока и страха, старик враз вспомнил майские события этого года, которые привели брата-близнеца Алексея за решётку. Конечно, о сходстве братьев теперь не могло быть речи – провинившегося, как нередко бывает при отправлении на нары, обрили налысо. Однако старик хорошо помнил, как спокойно воспринял Александр свой арест и препровождение в участок. Помнил, каким взглядом тот смотрел на брата перед тем, как усадили в полицейскую машину. Нехорошие предчувствия, охватившие тогда, вспыхнули в груди вновь, усиленные известием о побеге. А краем глаза заодно заметил, как уже на него посмотрел Сребряков, едва услышал знакомую фамилию. Значит, теперь придётся посвящать того в некоторые майские события.       Вполне справившись позднее со столь деликатной темой, Рабэнхерц не медлил. Сотовый он всегда держал в период деловых встреч под рукой и быстро набрал номер Софьи, надеясь, что женщина не занята ничем важным. Впрочем, ответили ему лишь после повторного набора номера.       – Да, Карлуша, что там у тебя стряслось, коль звонишь как на пожар? – прозвучал в трубке голос Никитиной.       – Есть нечто важное, что я хотел бы рассказать, но это не телефонный разговор, – предупредил он. – Софьюшка, дорогая, распорядись, чтобы к моему возвращению все были у меня дома.       – Что, даже дети?!       – Они скорее подростки и вполне имеют право знать. Выполнишь мою просьбу?       – Сплошные тайны! – вздохнула женщина. – Ладно, так и быть. Надеюсь, ты расскажешь всё, что узнал. А то, судя по твоему тону, случилось нечто кошмарное!       – Вот во избежание этого я и хочу всех предупредить. До скорого, моя дорогая.       – Тебе тоже не хворать!       Закончив беседу, Рабэнхерц поспешил уже в особняк Быковых – там его ждал управляющий экскурсионной компанией на не менее важный разговор.              Слово сдержали: к моменту возвращения Рабэнхерца все жители Ромашково оказались собраны за большим столом на веранде. Софья Викторовна, весьма опытная в некоторых делах, отлично понимала, какие разговоры можно проводить в доме, а какие – на открытом пространстве. За это старик был сильно ей благодарен. Для начала выпил целиком чашку чая, а потом, когда ему наливали вторую, начал:       – Причин, по которой мы с Софьей собрали всех вас здесь, несколько. Начну с наиболее срочной. Пока я был сегодня на совете, из местной тюрьмы совершили побег. Алекс, тебя это касается в первую очередь, поскольку сбежал твой брат.       Лосев враз ощутил, как от лица отхлынула кровь, а дыхание перехватило. Зная своего близнеца как никто, он уже понял, чем грозят последствия побега того. Рывком отодвинулся было от стола, но на спину вовремя легла рука Винтерфельда и придержала его, частично вернув утерянное равновесие.       – Алекс, я был потрясён не меньше твоего, – продолжил Рабэнхерц. – Как полиции удалось выяснить, в квартале от их отделения видели машину с незнакомыми номерами. Скорее всего, на ней приехали дружки твоего брата и хитростью вызволили его из-за решётки. Кто-то подпоил дежурного, снял с него униформу и запасными ключами вскрыл камеру. Кстати, освободили ещё одного заключённого, некоего Чёрного Митьку. Возможно, его забрали в качестве сообщника. Признаться, это было бы крайне неприятно.       – И что с того?! – возмутился Костя, отлично помнивший, по чьей вине его некогда ложно обвинили в массовых бесчинствах. – Мы его в прошлый раз успешно посадили! Справимся и на этот раз!       – Костик, всё не так уж просто, как ты думаешь, – Рабэнхерц покачал головой. – Если мои догадки верны, на сей раз просто уже не будет. Некоторые люди так устроены, что если их оскорбили, то они будут мстить. Любому, даже ребёнку.       Поймав на себе взгляд старика, Лосев кое-как собрался с духом, через силу кивнул.       – Есть такое, – хриплым тоном подтвердил он. – Сашка весьма мстительный тип. Впрочем, я не лучше. Был... когда-то.       – Что было, то прошло, – поспешил успокоить его Рабэнхерц, отпил немного из второй чашки чая. – Алекс, мы все тебя знаем как приятного интеллигентного человека. К тому же, твой брат сейчас выглядит иначе. Его не только обрили, но и поставили на левом плече характерную татуировку. В случае чего, мы легко отличим его от тебя.       – Gut, – коротко отозвался Винтерфельд за коллегу, ладонью ощущая, как тот содрогается от наплыва мыслей. – Другие новости?       – Они более приятные, но в свете сказанного я не уверен, стоит ли давать вам ложные надежды, – вздохнул его дядя, жестом отказался от таблеток, предложенных ему Софьей Викторовной. – Я поговорил с главврачом одной клиники, и он дал добро на ваш проект. Однако, если Александр и его дружки засели где-то в городе, это может быть опасно.       – А что за проект? – заинтересовался Карпатьев, сидевший наискось слева от него.       Короткая пауза.       – Папа, это насчёт меня? – робко подал голос Бертиль, привычно обретаясь среди друзей.       – Да, – мгновение поразмыслив, подтвердил инженер.       – Может, перенесёте свои дела? – рискнула заговорить Никитина, по такой причине самолично решившая принести из буфета в гостиной бутыль красного вина. – Не ровен час, твой брат, Сашка, решит очередное хулиганство провернуть! Помню я прошлые его деяния – это было незабываемо! Лазарет мой с неделю восстанавливали, у Карла ремонт занял дня три.       – Трусость, – голос Винтерфельда звучал спокойно, но твёрдо. – От опасности не прячутся, её встречают. Я готов рискнуть.       – Пим дело говорит, – поддержал его Карпатьев, для верности стукнув кулаком по столу. – Чего скрываться-то? Мы ж не страусы, чтобы при каждом чихе голову в песок прятать!       – Полностью согласен! – Костя в порыве чувств вскочил со стула. – Мы отсиживаться не будем, мы такой сюрприз устроим этим хулиганам – век помнить будут!       – Ага, если тебя ещё раньше не запрут где! – скептически хмыкнул Борис, скрестив руки на груди.       – Да ну тебя, зануда! Ежан, ты со мной?       – Куда я денусь! – криво усмехнулся Тимур. – Уже не терпится устроить этим бандюгам пару хороших ловушек!       – Я с вами! – мигом вызвалась Анюта. – Давненько мы в войнушку не играли! Наверняка будет так же классно!       Эти четверо – Бертиль без слов присоединился к друзьям – мигом дали над столом друг другу пять. Борис, с вытаращенными глазами наблюдавший за этой сценой, вздохнул, выдавил из себя жалкую улыбку.       – Ладно, я тоже с вами, – согласился он. – Буду прикрывать ваши спины.       – Однако часто рисковать вами мы не станем, – решительно заявил Рабэнхерц. – Ребята, вы лучше будете нашими разведчиками. Согласны?       – Ещё как! – отозвался за всех Костя. – Только скажите, что делать надо!       – Это мы обсудим позже. И, полагаю, на сегодня всё. Больше новостей у меня нет. Можете идти по домам. Пим, ты и Алекс задержитесь ненадолго. Буквально на пару минут.       Когда в гуще сумерек растворились последние уходящие фигуры, старик пересел ближе к этим двоим, разлил на всех вино, отобранное у Никитиной.       – Алекс, у тебя уже есть мысли, как может повести себя твой брат в скором времени? – тихо проговорил он, подвигая учёному заполненный на четверть бокал.       Лосев не глядя опрокинул в себя всё содержимое, ничуть не поморщился. После минуты молчания выдал:       – Не знаю. Сашка слишком непредсказуем.       – А догадки какие-нибудь?       – Хватит! – видя, как его супруг болезненно поморщился, резким тоном выдал Винтерфельд. – Алексу нужно успокоиться. Идём.       Немец силой поднял того на ноги, приобнял одной рукой, предостерегающе глянул на Рабэнхерца. На это кивнули, давая понять, что разговор окончательно закончен. Удовлетворённый сим знаком, инженер повёл коллегу домой, однако через двадцать с лишним шагов услышал близ уха:       – Он даже убить может!       Не требовалось уточнений, о ком речь. Винтерфельд даже не притормозил, на ходу шепнув:       – Я рядом.       Его внезапно схватили за руку, вынуждая остановиться. Развернули лицом вбок, поцеловали в губы с редким неистовством.       – Я сам убью его, если он тебя тронет! – хрипло выдал затем Лосев, твёрдо глядя ему в глаза.       – Я тоже.       Обоюдный многообещающий поцелуй – и уверенные шаги затем. В направлении дома, где многое требовалось сделать.