Glaube an Liebe_Том II

      Разработка материала для состава имплантатов действительно отнимала много времени. По факту, они отвлекались от этого процесса редко, лишь по очень важным причинам. И годовщина приезда в Ромашково была вполне достойной причиной для недолгого перерыва.       –... Отпразднуем и продолжим дальше наши разработки, – делился с Бертилем накануне празднества Винтерфельд текущими планами. – В случае успеха эти импланты¹ и их состав помогут тебе стать более гибким и крепким.       – Но мне и эти, что стоя́т, подходят! – упрямился парнишка чисто из принципа, ибо ложиться в клинику минимум на месяц не хотелось. – Я нормально бегаю с ними, поднимаю тяжести...       – Это хорошо, сынок, но я хочу, чтобы тебе наверняка ничего не угрожало!       – Я и так осторожен, папа!       – Понимаю. Ты не бойся, Биби, операция не означает, что друзья перестанут к тебе приходить, – уверял того инженер. – Костя и остальные наверняка будут бегать к тебе каждый день.       – Но лежать наверняка придётся недели три минимум!       – Без этого никак. Но я уверен, что наши труды оправдают себя.       – Ладно, папа, – дал согласие Бертиль. – Когда вы с учителем закончите, скажи.       – Непременно! – его крепко по-отечески обняли и затем отпустили.       * * *       На празднике в честь годовщины приезда не говорили о делах. Все веселились, шутили, вспоминали различные случаи за этот год. Затронули и тему свадьбы, свершившейся в этом мае, правда, косвенно.       –... До сих пор помню, как Карыч чудил в церкви! – вещал Карпатьев, помогая себе жестами и щедро набираясь медовухой. – Борода – во! Важный – во! Настоящий поп!       – Ну, что вы, милейший! – Рабэнхерц посмеивался в кружку с глинтвейном. – Я всего лишь исполнял свой долг: помогал двум одиночествам найти общий язык!       – Ага, уж его они нашли! Сразу, как мы этих...       – Гошка, закусывать не забывай! – Софья Викторовна проворно и очень вовремя сунула агроному в рот постное пирожное.       Тот что-то невнятно прогундосил, но взялся с аппетитом жевать пирожное.       – Но согласитесь! – храбро продолжил начатую тему Лосев. – Признание наших с Пимом общих интересов только помогло работе! Мы порой ночами напролёт обсуждаем самые разные темы. Вчера, например, прорывы в нейрохирургии, позавчера...       – Да, да, Алекс, мы знаем! – деликатно прервал его Рабэнхерц, заодно бросив выразительный взгляд на племянника. – Но по ночам, откровенно говоря, надо спать, а не обсуждать всякие... нарывы.       – Прорывы, друг мой, научные прорывы! – мигом завёлся учёный. – За один только сентябрь в медицине столько всего нового... Так, Пим!       Не слушая его возражений, Винтерфельд сумел ловко заткнуть коллеге рот виноградинами. Прибавив напоследок:       – Дома о работе. Сейчас – отдых.       Судя по взгляду Лосева, дома скорее будет ожидать выяснение отношений. Не где-то, а в постели, долгое и с привкусом алкоголя. Что полностью устраивало Винтерфельда, ибо как раз в интимной сфере ему эксперименты нравились не меньше, чем в кибернетике.       Неплохо знавший склонности опекуна, Бертиль тоже это сообразил. И понял, что тот не станет возражать, попросись его приёмыш провести время с друзьями.       Об итогах текущего проекта рискнули заговорить, когда большинство гостей разошлись, а Никитина с Анютой отправились мыть за всеми посуду.       –... Новый состав мы уже испытываем, – после объяснений, чем они заняты в последнее время, поделился Лосев. – Однако моей лаборатории и мастерской Пима откровенно мало. Нужна какая-нибудь профессиональная клиника, где бы согласились испытать наш состав.       – Да, – подтвердил слова коллеги Винтерфельд. – Я уже пообещал Биби, что в случае успеха мы заменим импланты в его костях на новые.       – Идея многообещающая, – пощипывая себя за мочку уха, признал Рабэнхерц вполголоса. – Медицина не должна стоять на месте. Если итог вашей работы поможет сделать прорыв в ней, многие пожалеют, что вы не состоите в профессиональном штате какой-нибудь компании!       – Компании?! – Лосев сперва ошалело уставился на него, потом переглянулся с инженером: – Друг мой экспансивный, вы хотите, чтобы нас с Пимом разделили? У нас ведь прекрасный рабочий тандем! Если нас, не дай бог, разведут по разным отделам, или, того хуже, по разным конторам, это хуже не представишь! Мало того, что мы будем двигаться по разным направлениям, так ещё и развивать совершенно...       – Я понял! – Рабэнхерц выставил перед собой ладонь, вынуждая учёного умолкнуть. – Алекс, дружище, не забывай: я вполне могу устроить вас на работу в одну контору. Я лишь прошу не злоупотреблять этим! В городе своя администрация, а я лишь вхожу в совет старейшин. Если там поймут, что я позволяю вам больше вольностей, чем кому-либо другому, меня могут выкинуть из совета! А насчёт клиники я быстро договорюсь. И так послезавтра ехать в город на очередное собрание. А вы пока дальше разбирайтесь со своим составом.       У его племянника в глазах сверкнул огонь радости, тогда как Лосев открыто улыбнулся, торжествуя от их очередной значимой победы.       В лаборатории они потом сидели до полуночи. Несмотря на гуляющий пока в организме хмель, учёный умудрился удачно завершить опыт на свойства их состава. Оставшись в восторге не один.       – Крепкий и гибкий, – коротко суммировал Винтерфельд, едва заметно улыбаясь результатам. – Биби будет рад.       – Только ли ваш сын, друг мой сдержанный?! – сзади повис на нём Лосев, обхватив за шею. – Это поможет многим больным, у которых переломы или искривления костей! Ваша идея насчёт добавления фторкаучука в смесь биостекла с полиметилметакрилатом² была гениальной! Даже малый процент фторкаучука сделает эту смесь более устойчивой к нагрузкам!       – Насчёт гибкости упоминал ты, – на миг осадил того инженер. – Я лишь додумал мысль.       – И как додумал! Да нам должны Нобелевку за это выдать! Тебе – за идею, а мне – за успешную реализацию!       Если бы не последовавший за столь пылкой речью не менее страстный поцелуй в щёку, Винтерфельд точно возмутился бы на такое перераспределение ролей. Однако искренность чужих эмоций успокоила, равно как и напомнила о ранее обещанных планах на ночь.       – Алекс, – повернул он лицо к учёному. – Страсть предлагаю перенести в постель.       Тотчас в глазах того зажёгся голодный огонь.       – Я только "за"! – с выражением произнёс нараспев Лосев и за поясницу потянул супруга на выход из лаборатории.              В спальне они развлекались долго, не меньше часа. С учётом перерывов, ибо перегружать сердце Винтерфельда частыми вспышками адреналина не хотелось, да и возраст сказывался. Всё же, когда под сорок или чуть больше, не всегда получается кончать часто и быстро. Одно утешало: со специфическими болезнями проблем не имелось в силу вполне активной половой жизни.       – Как думаешь, – отдыхая после четвёртого раза, лениво заговорил Лосев. – Удастся ли Карлу договориться не только насчёт хирургического отделения в наше пользование?       – Какое ещё хочешь прибрать к рукам помимо лабораторного? – по голосу Винтерфельда любой бы распознал, что кого-то вовсю тянет спать.       – Всё диагностическое полностью, – поделились с ним. – Физиотерапию бы, чтобы отслеживать процессы восстановления. Вроде всё.       – Много.       – Не настолько уж! – извернувшись, учёный пристроил голову на груди супруга так, чтобы улавливать биение сердца того. – Другие вполне могут заниматься своими делами, лишь бы нам с исследованиями не мешали!       – Изменяешь астрономии?       Сказано сие было с налётом шутливости, однако Лосев разом приподнялся, серьёзно посмотрел на собеседника.       – Пилимунд, астрономия была и остаётся моей главной страстью! – с выражением заговорил он. – Но науки в целом – благодатный край для развития! В одном месте узнать что-то интересное, в другом... Всё, что я узнаю́, пойдёт на пользу в развитии космических технологий! Там многое требуется, и ты это знаешь!       – Всё – ради науки?       Уловив, с какой интонацией выделили первое слово, учёный сдал назад.       – Многое, – поправился он, с налётом вины нежно погладил супруга по груди поверх сердца. – Ту же больницу я бы полностью снял ради того, чтобы тебе помочь с сердцем. Пим, у меня самого оно обливается кровью, когда тебе становится плохо! Я мечтаю заменить его тебе на кибернетическое, но где гарантии, что не начнётся отторжение тканей или не нарушится обмен веществ?! – В порыве эмоций Лосев с силой врезал кулаком по матрасу. – Да я бы полжизни отдал, чтобы найти способ тебе помочь! Чёрт! Если бы у нас были технологии инопланетян, если бы они помогли тебе!..       Уловив горечь в родном голосе, Винтерфельд вытянул руку, прижал любимого к себе. Ощутил, как судорожно, на порыве чувств, обхватили и стиснули в ответных объятиях.       – Ты очень добр, Алекс, – прошептал он, чувствуя, как дрожат в его руках. – Спасибо, что не забываешь про меня.       Судорожно усмехнулись сперва, потом сглотнули комок в горле.       – Паршиво, что мы так поздно познакомились, – повторил Лосев хриплым шёпотом давнее признание. – Случись это лет пятнадцать назад, скольких проблем удалось бы избежать!       – Прошлое, увы, не изменить, – вздохнул инженер, чувствуя исходящую от знакомой гривы волос под его правой рукой смесь аромата шампуня и пота. – Но повлиять на будущее мы можем всегда.       Звук благодарности, потом поцеловали его между ключиц. Лихорадочными беглыми поцелуями начали подниматься вдоль шеи до щеки, скользнули наискось по ней губами, добравшись ими до его губ.       – Я найду его! – после судорожного страстного поцелуя, отдающего горечью, прошептал ему Лосев. – Пим, я найду способ улучшить тебе сердце! Даю слово.       Ответа не последовало. Вербального, во всяком случае. Зато одарили поцелуем, где легко угадывались благодарность и просьба успокоиться. Чему учёный остался сильно рад.