the heart wants what it wants

— Надеюсь, ты уверен в том, что делаешь, потому что я — нет. В этот раз они собрались намного раньше, чем обычно — во вторник. Неделя только начиналась, и Доён посчитал это отличным поводом выпить. В последний раз. — Пожалуйста, Чону, — Доён потёр переносицу. — Мы уже обсуждали это. Они вдвоём уже сидели в баре, ожидая главных героев, ради которых Доён всё и устроил. Чону этот план изначально не нравился, но ничего поделать он не мог, раз ситуация была настолько безвыходной. — Это реально обязательно? Неужели нет других вариантов? — Чону с остатками надежды посмотрел на старшего. — Хён, мы правда не можем... Доён отрицательно помотал головой и ответил: — Не можем. Я не могу смотреть на них снова и снова, ты же понимаешь. Вздох последовал за этими словами. Чону отвернулся, глядя на вход в бар, желая поскорее увидеть ту самую парочку и закончить как можно раньше нелепое, но неизбежное представление. — Обманывать, как бы, нехорошо... — Чону задумался о той роли дурачка, которым ему придётся прикидываться. — Чону, — Доён взял его за руку и виновато взглянул на друга. — Я правда сожалею, что заставляю тебя всё это делать, прости меня. Я бы хотел сохранить нашу дружбу, но я буду только вредить вам. — Ты никогда не вредил, хён, о чём ты говоришь, — сейчас Чону был эмоционален, как никогда, казалось, он готов был расплакаться, — всё же было хорошо... Доён улыбнулся, но без какой-либо радости. Вот именно, что «было». Но больше не будет. Он устал притворяться, он устал любить пустоту. Лучше быть вдалеке и не погружаться в неё вновь. — Я согласился на это только ради тебя, хён. Я не хочу, чтобы ты так страдал и дальше. — Чону теперь знал, понимал, что творилось с Доёном. Он был одним из немногих, кого Доён посвятил в своё безумие. Только его и брата. — Но мне тоже больно, понимаешь? — Понимаю. Если бы я мог, то никогда бы не полюбил Харуто, чтобы всё разрушить. — Доён прикусил язык. Ложь. Он нагло врал, ведь ни за что бы не променял это чувство на другое, хоть и мучился от него. Он старался отгонять мысли о Харуто, думая, что поступает правильно, отрезая его от себя, и это действительно было так. Но что-то разрывало его: он вправду страдал и желал забыть Харуто, но это приносило ему странное, необъяснимое удовольствие. Как будто он жил этой болью, как будто без неё жизнь становилась вполовину скучнее, как будто слова брата ничему его не научили. Но Доён всё же пообещал себе: он отпустит Харуто сейчас и постарается забыть. Навсегда. Он решился больше никогда не пересекаться с японцем. Возможно, так Доён быстро сотрёт его из памяти, и о сумасшествии можно будет не беспокоиться. «Ты сам не знаешь, чего хочешь, идиот», — критично прозвучало в голове, и Доён согласился с этим. Он до сих пор метался между разумом и чувствами, хоть уже и сделал выбор. Спасибо Джункю, который так уговаривал подумать о себе, и Чону, который проникся историей друга и поддержал его ненормальную затею. Если бы их не было рядом, Доён вряд ли бы что-то предпринял. План был прост и в какой-то степени глуп: Чону выведет Чонхвана из бара, и Доён останется наедине с Харуто. Доён скажет правду и навсегда исчезнет из их с Чонхваном жизни. Он явно был лишним в этой компании, и мог позволить себе продолжать общение только с Чону. Тот должен делать вид, что ничего не знал о решении Доёна, и удерживать ребят выяснить что-то подробнее. Харуто им сам расскажет то, что посчитает нужным. На всякий случай он оставит записку с извинениями и просьбой не тревожить его. «Как будто это поможет», — думал Доён. Зная Чонхвана, он был уверен, что тот помчится к нему домой за объяснениями. Смешно. Его друг, которого он терпеть не мог, будет волноваться больше всех. А что подумает Харуто? Это тревожило так сильно, что Доён нервно прикидывал в голове сценарии их разговора. Поймёт ли он? Оттолкнёт ли сразу? Успеет ли Доён сбежать? Он надеялся, что да. Хотел частью себя, чтобы Харуто схватил за руку и не отпускал, но тогда бы их вряд ли ждал милый разговор. Поэтому бегство — единственный его выход. — Вот и они, — Чону прервал размышления Доёна, и тот поднял голову, увидев Харуто и Чонхвана. Они выглядели не так счастливо, как в тот день, видимо, опять успели поссориться, однако пришли всё же вместе. «Держись, Ким Доён, ты не такой слабый, как в тот день». Он волновался. Пытался поддержать разговор, но смысл фраз проходил мимо него, он успевал лишь смеяться над шутками Чону и улыбаться, чтобы никто его ни в чём не заподозрил. — Кстати, хён, сегодня ты в порядке? Мы не видели тебя пару дней, я беспокоился, — Доён определённо не заслуживал такой заботы со стороны Чонхвана. Это было ещё одной причиной, почему он больше не хотел с ними общаться. Он поднял банку с пивом и, отхлебнув, бодро ответил: — Конечно, Хвани, иначе бы я здесь не сидел. Видимо, эти слова успокоили Чонхвана, и тот расслабленно прильнул к Харуто. — Кстати, по какому поводу сбор? Я, конечно, не против, но хотелось бы знать, за что пьём. — Харуто обвёл глазами друзей и задержал их на Доёне. Они встретились взглядами, и Киму стало немного не по себе. — Разве нужен повод? Просто я захотел повидаться с вами, — Доён так хотел пробить себе голову от лицемерия, что исходило от него и этих фраз. Они поймут совсем скоро, какая это мерзкая ложь. Они расслабленно обсуждали учёбу, свои проблемы и пили пиво, совершенно не подозревая, что больше они так не соберутся. Чону ещё на что-то надеялся, но Доён знал, что этого не будет. В последний раз он находился в этом спокойствии, он старался отпустить ситуацию и не злиться ни на Харуто, ни на Чонхвана. В чём они виноваты, в том, что он влюбился? Они ему ничего не сделали, сейчас Доён начал это понимать. Тёплый свет от одной лампы над столом еле освещал компанию, но Доён видел каждого ясно и чётко. Чону надел сегодня очки вместо линз, Хэрин всегда говорила, что такая тонкая оправа ему шла, и она была права. Он то и дело поправлял их, ему до сих пор было тяжело к ним привыкнуть. Наверняка Чону обидится на него и долго не сможет разговаривать, ведь он так любил их дружбу вчетвером, а теперь из-за Доёна им придётся разделиться. Он не понимал, чем заслужил доброту Чону, который выслушал его истерику и согласился пойти на это. Доён знал, что поступает эгоистично и наплевательски по отношению к друзьям, но жить так дальше было просто невозможно. Чонхван весь вечер смеялся, глаза его ярко светились радостью. Совсем недавно он постригся и вернул родной цвет волос. Как и всегда, он выглядел мило, даже очаровательно. Смотря на него, Доён понимал, что ему жаль. Искренне жаль, что он возненавидел этого доброго мальчика, которого сам нашёл и привёл в компанию. Хван так влюблённо глядел на Харуто, что Доён опять начал завидовать. Надо остановиться. Только не здесь и не сейчас. Однако если бы не совет Доёна Чонхвану тогда, в середине второго курса, то, возможно, всё сложилось бы по-другому. — Доён-хён, что делать, когда ты влюбился? Чонхван позвал его, чтобы поговорить наедине, но Ким и не думал, что они будут разговаривать на такую тему. — Ты спрашиваешь об этом меня? — Доён засмеялся. — Я не лучший советник в любви, честно. — Просто... Тебе я доверяю больше всех. — Это тронуло Доёна. Он любил младшенького, и всегда старался помогать ему и быть для него хорошим хёном. — Я полюбил... кое-кого, — Чонхван отвёл взгляд, — и не знаю, что делать. Стоит ли признаваться? Доён, немного поразмыслив, ответил: — Знаешь, я большой трус. Реально, — Чонхван улыбнулся, и Ким потрепал этого парня-переростка по голове. — Но не будь, как я. Не будь трусом, признайся этому человеку. В любом случае, тебе станет легче, даже если это невзаимно. А потом Доён узнал, кому признался в чувствах Чонхван. Харуто. Его сердце в тот момент разбилось на мелкие осколки, что как будто вонзались в кожу где-то в груди. Доён помотал головой. Не время об этом думать, да и не следовало вообще ворошить воспоминания. Больше он не станет тревожить себя подобными мыслями. Он взглянул на свою главную слабость — на Харуто. Доён жадно рассматривал его, ведь понимал, что это последний раз, когда они так близки. Чёрные, как смоль, волосы сильно отросли, но Харуто это только было к лицу. Большие карие глаза зачаровывали Доёна, ужасные мысли посещали его, стоило окинуть взглядом сильную шею и кадык. Он старался избегать губ, таких пухлых и красивых, но это было невозможно. Больно, что они никогда не будут принадлежать ему. Сердце билось чаще, ведь его любовь была так рядом. До жути хотелось схватиться за ладонь, не хотелось отпускать, хотелось кричать: «Ты мой». Усилием воли он отвернулся, чтобы не показаться странным. «Больше не смотри на него». Пора было покончить со всем. Он подал Чону знак. Тот всё понял и начал с самого лёгкого: — Выйдем покурить? — Неплохая идея, — проронил Доён, кивнув. Чонхван уже потянулся за сигаретами в карман. Вдвоём с Чону они встали и пошли к выходу из бара. Доён тоже поднялся, но пошёл в сторону туалета. — Сейчас я к вам подойду, подождите меня там. — Окей, — Чону знал, что Доён к ним не явится, поэтому схватил Чонхвана и поторопил. — Пойдём, Хвани. — Пепельницы, — фыркнул Харуто в их сторону. Он был единственным в компании, кто не курил, но не был против, когда его оставляли одного. Ким улыбнулся. Харуто никогда не любил сигареты, не мог даже дышать возле курящих. Из-за этого он и Чонхван часто ссорились, ведь тот выкуривал по нескольку штук в день. Доён подошёл к раковине и умылся холодной водой. Ему нужно было набраться смелости, чтобы сделать то, что он задумал. Он достал телефон и заблокировал номера Харуто и Чонхвана и их социальные сети, чтобы они не могли нигде до него добраться. «Какой же я жалкий». Что-то как будто вдарило в голову, видимо, от волнения она заболела. Доён ещё раз вымыл руки и протёр ими лицо, он наконец решился. Пульсация во лбу раздражала, но его теперь ничто не остановит. Он вернулся к Харуто, что спокойно лазил в телефоне и отхлёбывал пиво. Японец заметил подошедшего Доёна, который присел рядом, на место Чонхвана. — Передумал курить? Тебе же лучше, — не отрываясь от телефона, сказал Харуто. Голова, казалось, стала зудеть ещё сильнее. Пульс бил в висках, становилось всё страшнее начать разговор. Доён набрал воздуха в грудь и, собравшись с духом, произнёс: — Харуто... — Тот отозвался, подняв голову. — Мне нужно кое-что сказать тебе. — Что-то случилось, хён? — Руто повернулся в его сторону и посмотрел в глаза. «Красивый. Ты такой красивый». Доён вздохнул. Харуто даже не представлял, что случилось. — Да. Понимаешь, я... Я больше не буду с вами общаться. — Что? — В голосе Харуто было явное недоумение, что отразилось и на лице. — В смысле, не будешь общаться, что за... «Я так и знал, что ты начнёшь возмущаться». — Пожалуйста, не перебивай меня. Понимаешь, я так больше не могу. — Харуто точно хотел спросить, почему, но Доён его опередил. Чем быстрее, тем лучше, верно? — Я влюблён в тебя, Харуто, и не могу больше скрываться. — Он выпалил это, наблюдая, как японец меняется в лице, становлясь всё шокированнее. Удары в голове становились сильнее, пульсируя где-то на макушке. Руками Доён вцепился в колени, он готов был затрястись от страха, что бился где-то внутри.— Нам просто нельзя общаться. — Харуто открыл рот, намереваясь сказать что-то, Доён придвинулся ближе, глядя на растерянного японца. — Надеюсь, ты простишь мне это. Он прижался к губам Харуто своими, быстро, но крепко, так, чтобы запомнить этот поцелуй навсегда. Последнее, что у него останется. Это эгоистично, неправильно по отношению к Харуто, но Доён хотел сделать что-то для себя. Губы японца действительно оказались мягкими, как и думал Доён. Сухие, но очень мягкие, возможно, вкусные, но этого он уже не узнает. Всего лишь несколько мгновений, которые Ким урвал для себя. Харуто эти пару секунд смотрел на Доёна так ошарашенно, словно тот признался в убийстве, а не в чувствах. Случилось то, о чём Доён так долго мечтал, только он не ощущал никакого счастья, а одну горечь от этого вынужденного, невзаимного поцелуя. Голова как будто раскалывалась надвое. Доён резко оторвался и бросил на стол записку из кармана, поспешно уходя прочь. Он ничего толком не объяснил, поставил перед фактом и сбежал. Ким ушёл из бара, обернувшись лишь раз, чтобы взглянуть на застывшего на месте Харуто. «Как трус, даже не смог нормально поговорить». Доён быстрым шагом направился к отцовской машине, что стояла неподалёку. За рулём уже ждал Джункю. — Как ты? — Это было единственное, что спросил брат, как только Доён сел в автомобиль. — Очевидно, что хуёво, хён, — Доён попытался так «пошутить», но сдержать слёзы всё равно не смог. Тихо всхлипнув, он попросил: — Давай скорее домой.

—

Наваждение. Всё это было словно наваждение. Когда Харуто осознал, что произошло, было уже поздно. Он только увидел выходящего из бара Доёна. Обычно он сразу понимал, что ему говорили, но в этот раз всё было по-другому. Доён, простите, что? Влюблён в него? Им нельзя общаться? Шутка несмешная, но Харуто уже стало не до смеха, когда Доён коснулся его губ. От этого неожиданного действия мозг совсем отключился, и он даже не смог остановить друга или оттолкнуть. Харуто дотронулся пальцами губ, как только Доён прервал поцелуй. Неприятно. Это было не то, как его целует Чонхван, конечно, он не чувствовал отвращение к Доёну, но и такой симпатии не было. Всё произошло так быстро, спутанно, что Харуто не знал, что думать. Доён говорил быстро, не позволял себя прерывать, но он был серьёзен, вряд ли он на самом деле решил так подшутить. Это не укладывалось у Харуто в голове. Он вскочил с места и бросился за Доёном, вдруг он ещё недалеко ушёл? До метро здесь путь был неблизкий, Ким не успел бы до него дойти за пару минут. Нужно было схватить его за руку, среагировать быстрее, но оставить здесь. Но что бы Харуто ему сказал? Что вообще говорить в таких ситуациях? «Я буду дружить с тобой, хоть ты и влюблён в меня»? Или: «Я помогу тебе, мы сможем разобраться»? Обе фразы звучали, как бред, но другое в голову не приходило. Он выбежал из бара, осмотрелся вокруг и бросился в ту сторону, где была дорога к метро. Он нигде не видел Доёна, его просто не было. Харуто уже вернулся обратно, и мимо него проехала машина. Там он увидел его. Было темно, светили лишь фонари, но Харуто был уверен, что на переднем пассажирском сидит именно Доён. Смысла бежать вслед не было, Харуто его не догонит. — Чёрт, — выругался он и поплёлся в бар. Зато теперь он мог всё обдумать. Чону и Чонхван уже успели вернуться и ждали его за столом. Они всё это время курили за углом здания и вряд ли видели, как Доён уходил. — Где ты был? Где Доён-хён? — Хван был сам не свой, он держал в руках бумажку и сжимал её. — Что это за записка? К удивлению Харуто, Чону выглядел достаточно спокойно и лишь вздыхал, смотря куда-то вниз. — Я... Я не знаю, — раздражённо ответил Харуто, присаживаясь. — Думаешь, я в курсе того, что он выкинул? Чону хмыкнул, скрещивая руки на груди. Он выглядел нахмуренным. У Чонхвана тряслись губы, он явно расстроился из-за поступка Доёна. Харуто приобнял парня, как бы успокаивая, и спросил: — Что там написано? — Он написал, что больше не будет общаться с нами, и попросил не тревожить его. — Чону был слишком сдержанным, обычно, когда что-то случалось, он достаточно сильно эмоционировал, а сейчас... Просто сидел с расстроенным лицом. Это настораживало, было что-то не так, но Харуто не понимал, что. — Это же шутка, Харуто, скажи, что шутка? — Чонхван как будто был единственным, кто так сильно волновался. — Он же не мог вот так... — Он ничего не сказал тебе, Руто? — перебил Чону, пристально смотря. Харуто не знал, что ответить. Стоило ли раскрывать чувства Доёна? Ведь признание было только для него... — Ничего такого. Никаких причин. Так будет лучше. Чону и Чонхвану не стоит знать, что случилось с Доёном. Харуто посчитал, что это касалось только их двоих, и втягивать других не имело смысла. Тем более, Хван мог лишь сильнее расстроиться, узнав правду. Чону вздохнул и произнёс: — Странно, но раз он... — Мы должны с ним поговорить, — прервал его Чонхван. — Вдруг мы что-то не так сделали, но можем это исправить? Я пытался ему написать, но он меня заблокировал... — Меня тоже, — тихо добавил Чону. Харуто проверил свой телефон, залезая в диалог с Доёном. Его также добавили в чёрный список. Ким вышел и из общего чата, видимо, отрезав все способы общения. Это лишь подстегнуло Харуто. Раз Доён не захотел по-человечески объясниться с ним наедине, то тогда они попробуют достучаться до него втроём. — Да. Нам нужно поговорить.