Безумные будни Учиха

                              За несколько дней до описываемых событий. Академия Ниндзя.       — Напыщенный уродец! Он ещё пожалеет!       — Что–то случилось, онэ–чан?       — Генго! Вообще–то принято обозначать своё присутствие, если ты не враг!       — Ой, прости–прости. Опять проблемы с этими Учиха.       — Что на сей раз?       — Младший из этих засранцев избил троих. А мне отвечать.       — Поделом. Видимо, не рассчитали сил.       — Увы. Эти шкеты куда сильнее простых малолеток. Чёрт, а ведь я только договорился с Рю.       — С ребят Рю давненько не сбивали спесь. Парни просто потеряли осторожность.       — Верно. Спасает только то, что Учиха не горят идиотизмом выстраивать царство вселенской справедливости. Младший мог бы, но его вовремя оттащит от этой идеи старший. Кроме того, у младшего завелась подружка, и ему будет не до защиты обиженных соплежуев.       — Кто–то посмел меня обставить?       — Ха, ты даёшь! Этот Шисуи — дитя дитём, даром что Учиха. Тебе нравятся парни совсем другого сорта.       — Этот Итачи посмел меня отвергнуть! Да ещё наплёл какой–то вздор о своих предках!       — О Рикудо–сеннине, что ли?       — Ну... да...       — Сестрёнка, Рикудо действительно существовал. Глаза Бога были у Пейна, разрушившего Лист. Так что если ты хотела впечатлить Учиха нашим прадедом — ты явно нашла не тех ребят.       — Проклятье! Он выставил меня дурой!       — Говорил же я тебе — не пренебрегай информацией.       — Этот твой Шимура — склизкий тип. Он мне не нравится.       — Ну, знаешь ли, змей тоже держат в клетках ради сбора яда.       — Но это не отменяет того, что мне нужно разрушить жизнь этому малолетнему ублюдку. Чтобы он подох девственником, как и его поганый дядя.       Девушке тут же зажали рот.       — Тс–с–с! Совсем страх потеряла, дура?!       — Мгмм!!! — это возмущённое мычание можно было бы перевести воплем «Что ты себе позволяешь!».       — Ты смерти своей захотела? Не знаешь главного указа Седьмого? Никаких сплетен и слухов, порочащих этих красноглазых тварей.       — Плевать! Моя месть — всё для меня, а потом — хоть Шинигами в глотку.       — Мэй, одумайся. Если узнают, что за этим стояли мы — это опорочит клан. Нас могут официально изгнать. И тогда мы переселимся пятидесятые районы. Хо-чешь спать в ночлежке и удовлетворять подёнщиков за несколько пакетов заварной лапши?       Этот диалог прервало вежливое покашливание.       Двусмысленно выглядевший со стороны староста второго А класса дёрнулся, едва не свернув шею сестре, в последний момент отведя руки. За что тут же получил по скуле с разворота.       — Ты меня чуть не убил, скотина.       Сам Сарутоби Генго повернулся лицом к зачинщику переполоха.       — Шимура, твою мать. Я тебе велел не лазить за мной.       — Тише, мёртвых разбудишь, староста.       — Сгинь. Ты ничего не видел, ничего не слышал.       — Сгинешь ты, Генго. Когда твой отец узнает, чем вы тут занимались.       — Только посмей...       — Не волнуйся, посмею.       Староста–младшекурсник выдохнул сквозь зубы, сжав и разжав кулаки.       — Чего ты хочешь, Камбэй?       — Я тут случайно проходил мимо и услышал...       «Мимо проходил, ага... Да ты и на Шинигами компромат накопаешь».       — К делу.       — Приятно работать с деловыми людьми. Враг моего врага — мой друг, так?       — Учиха?       — Именно. Я готов помочь вам в вашем маленьком предприятии.       — Тебе от этого какая польза?       — Скажем так... Один из их дружков мне нахамил, — тот подмигнул Мэй. Та улыбнулась в ответ.       Вскоре все трое уже обсуждали детали плана в укромном уголке — в подсобке для уборщиков, от которой у Шимура оказался дубликат ключа.       — Итак, всё упирается в возможности распространения информации. У нас нет таких каналов, которые могли бы сделать это анонимно и не привести к нам, — ска-зал Генго, когда детали плана были в общих чертах ясны.       — Зато эти каналы есть у меня, — ровно заявил Камбэй. — Но всё упирается в деньги... Никто не будет работать бесплатно, увы.       — Ты ещё и вымога... — хотела было напуститься на того Мэй, но младший брат резко её прервал, жестом попросив тишины.       — Он прав, сестра. Эти люди будут рисковать, ведь они идут против указа Хокаге. Им нужно некое возмещение вполне ожидаемых неприятностей.       — Да, но...       — В таком случае... Просто избавься от тех завалов драгоценного хлама, что у тебя накопились. Эти вещи тебе уже ни к чему, а вот деньги, вырученные за них, пойдут для благой цели.       — Хм–хм... — «звезда» Академии скептическим жестом потёрла подбородок. — Можно даже на отца надавить, вроде как я занялась благотворительностью и мне нужны деньги... Могу подруг подключить... Даже несколько богатых бесклановых клуш, так и быть, допустить в своё общество. Не бесплатно, конечно. Плюс несколько богатеньких сынков новоявленных промышленников... Могу немного поиграть с ними «в любовь».       — Очень неплохо, Мэй.       — Как я могу быть уверенна в том, что ты не прикарманишь эти средства, Шимура Камбэй? — красавица крайне пристально посмотрела в глаза пареньку с достаточно невыразительной внешностью прирождённого шпиона.       — Всё просто, — на лице потомка Шимура Данзо не дрогнул ни один мускул, оставив его бесстрастной маской. — Нерациональное расходование уменьшить эффективность работы. Учитывая, что нам нужно не просто распустить слухи, а втоптать этих тварей в говно, из которого они никогда не поднимутся... Денег нужно много. Но уйдут они в дело до последнего сена.       Девушка оценивающе посмотрела на парня.       — Вижу, твоя решимость — не фальшивка. Ты предельно искренен.       — Всё для блага общего дела, Мэй–химэ. Наши прадеды сообща уничтожили клан Учиха один раз. Пора продолжить традицию.       Рукопожатие скрепило договор.       Неделя была проведена в подготовке. Накапливались деньги. Шимура брал их и таинственным образом исчезал. Что он делал и где пропадал — неясно, но по воз-вращению в руки Мэй всегда передавался подробнейший отчёт об трате средств, сходящийся до последнего сена. Причём с указанием услуг и товаров, приобретённых за потраченные деньги. Принцесса Сарутоби была вынуждена уточнять стоимость всего, описанного в документе, через своего отца, работающего главным счетоводом клана, а также двоюродного деда, занимавшего пост до него и имеющего обширную практику в работе с чёрными рынками и заказами весьма специфических услуг. Как бы она ни хотела полностью довериться союзнику, но недоверие и не-приязнь к «шестёрке» брата никуда не делись. Но тут будущую куноичи ожидал приятный сюрприз — траты были вполне приемлемыми, даже больше — на некоторые весьма специфичные услуги была сделана вполне неплохая скидка. Не говоря уже о том, что любая оптовая партия шла с пропорциональным снижением цены в зависимости от объёма покупки. Наследник всемогущего главы контрразведки и внутренней безопасности Скрытого Листа оправдывал грозную репутацию предка. Скорее всего, именно связям, перешедшим по наследству в руки Камбэя, нужно быть признательным за скидки. Подпольные типографии, чёрный рынок услуг, на котором можно заказать всё — от предметов роскоши до специальных товаров для шиноби и от анонимной курьерской рассылки по указанному адресу до заказов на убийство, похищение или пытки в обход официальных заказов на миссии ниндзя... Всё это существовало не просто так. Если нужно было подготовить спецоперацию, не проходящую по официальной отчётности, что было незаменимо для действий против ситуационного союзника, что буквально на следующий день мог стать врагом — подобные заведения были бесценны. Война всех против всех, которой жили Великие Скрытые Селения, в том числе и Лист, не говоря уже о малых, фактически от своего основания и совсем до недавнего времени, породила их. А ещё шаткое взаимное доверие не давало возможности сразу отмереть за ненадобностью. Получив очередной отчёт и вновь убедившись в порядочности уже без всяких допущений союзника, Мэй предалась расслабленному времяпровождению с очередным кавалером, применяя на практике навыки гейши. Да, клан Сарутоби никогда не позволял своим женщинам опускаться до примитивной торговли своим телом в качестве медовых куноичи. Даже те, кто рождался без дара чакры или со слишком слабым очагом, чтобы думать о карьере шиноби, проходили подготовку у клановых наставниц и становились гейшами. Появляясь везде, где клан находил подходящие для получения прибылей места. Слишком уж много полезной информации могли выболтать расслабившиеся и немного ошалевшие от пьянящей игры в любовь, разбавляющую серые семейные будни, влиятельные и богатые мужчины. А женщинам, в которых никто не заподозрил бы шпионок одного из самых влиятельных кланов шиноби Скрытого Селения Листа, оставалось только внимательно слушать... и запоминать.       И Мэй подобное нравилось. Хоть она и не хотела в дальнейшем карьеры «человека искусства»*. Беря уроки и практикуясь исключительно для собственной выгоды и из желания сохранить традиции клана. Которые, увы, уходили в прошлое — Альянс Шиноби диктовал совсем другие, прозрачные правила игры с жёстким пресечением любых подковёрных интриг и «непрямых методов влияния на принятие решений». Старики, в том числе и дед Мэй, ворчали, но поделать ничего не могли. Новый мир — новые порядки. А что приходится поступаться интересами и прибылями — так у всего есть своя цена. В том числе и у отсутствия войн. Но нельзя сказать, что подобное несло только убытки. Вклады денег в совместные предприятия, конверсию военных предприятий, научные исследования, высокотехнологичные производства, сферу услуг и развлечений, транспорт и средства связи давали ощутимую прибыль.       «Нет безвыходных положений — есть упущенные возможности» — негласный девиз клана Сарутоби был актуален во все времена. Хоть их и не любили, считая, что торгашам, мол, плевать на человеческие жизни, им важнее деньги — но из этого клана были родом очень многие талантливые шиноби. Потому что работа с деньгами научила этих людей пониманию, что лучшие инвестиции — это инвестиции в людей. Будут люди — сильные, здоровые, умные, талантливые — будут деньги. Не будет людей — и все богатства станут бесполезнее кучи мусора.       К сожалению, не все понимали, что не бывает неликвидных активов — бывают лишь неверные способы вложения средств. Не все могли действовать совершенно трезво, отрешившись от мелочных обид и сиюминутных сильных желаний. Как Сарутоби Мэй.

***

      Сарада нервничала. В Академии что–то происходило. И это «что–то» ей не нравилось. Категорически.       Всё началось со странных шепотков. И если к шёпоту — в основном завистливому — она привыкла, то этот шёпот был другим. Испуганным, а иногда — и злым. И если раньше её просто провожали взглядами, то теперь упорно прожигали взорами спину — причём именно там, где гордо был нашит герб Учиха.       «Шимура привёл в действие свой план, не иначе, — подумала она, направляясь в столовую, когда прозвенел звонок на большую перемену. — И действует он куда тоньше...».       То же самое ощутили и братья–близнецы. Если раньше на них смотрели просто заинтересованно, то сейчас зыркали исподлобья. Особенно много откровенно неприязненных взглядов на себе замечал Итачи. Впрочем, он не подавал виду — его ледяная маска спокойного безразличия оставляла смотрящим лишь догадываться об его истинной реакции. Шисуи же эта изменившаяся атмосфера откровенно нервировала — мальчик начал беспокойно крутить между пальцами мелкую монету, чтобы попытаться отвлечься. По приходу в класс гнетущее чувство надвигающейся грозы только усилилось. Даже девочки, что раньше пялились на него с немым обожанием, теперь смотрели испуганно, будто на кого–то крайне опасного, кто скрывался под маской дружелюбия и открытости.       Впрочем, их друзья — Сатоши и Намико — не поддались всеобщему настроению и оставались искренними и приветливыми. Это было хорошо и снижало уровень беспокойства, позволяя не слишком забивать голову сменой отношения окружающих. Провожаемые неприязненным молчанием четверо неформальных изгоев спокойно проводили малые перемены в своём маленьком кружке, чтобы на большой перемене последовать в столовую, где их на подходе перехватили сестра и брат Сайто.       — Небольшое дело есть, — коротко сказала Джунко, как только они обменялись приветствиями. Впрочем, на этой встрече Намико осталась — повинуясь жесту от старшего из близнецов, просящему не уходить. Также как и Сатоши. Благо, они перезнакомились ещё во время первого для учащихся второго «А» межкурсового спарринга.       — По поводу всего этого? — Шисуи, нервно облизнув губы, сделал охватывающий жест рукой.       — Угум, — коротко прокомментировал Дан, сделав жест, намекающий на скрытую передачу. Шисуи кивнул в знак готовности и буквально через мгновение из рук в руки перекочевал незаметный документ, напоминающий рекламный буклет.       Они обменялись благодарственными кивками.       — Присоединяйтесь, с нами весело, — добавил младший из братьев, видя, как ребята, раньше сидящие за соседними от «учиховского» столиками, плавно «переезжают» за другие. Прихватывая с собой сидения, образуя вокруг того угла своеобразную «санитарную зону». И пофиг, что столик был у окна, открытого ради яркого солнца и притока свежего воздуха с улицы — что уже выглядело странным. Фраза мелкого Учиха в этом контексте прозвучала как–то двусмысленно.       — Почему бы и нет? — задорно улыбнулась Джунко. Став мишенью неприязненных взглядов буквально от всех присутствующих, но относясь к нему с вселенским равнодушием каменного обелиска. — Мы на минутку.       И тут же вместе с братом заняв очередь к раздаче. Вслед за ними, после условного знака, поданного Итачи, пристроились он с Шисуи. Тут же вокруг них образовалось свободное пространство, словно вокруг прокажённых.       — Чего это они?       — Т–с–с...       Даже друзья Учиха почувствовали на себе прелести непонятной изоляции. Впрочем им было не привыкать — они и до этого были неофициальными изгоями, с которыми общаться считалось «невыгодно».       Впрочем, взрослые, трудящиеся на раздаче, не разделяли странного поведения учеников и обслужили ребят как положено.       Когда все устроились за столом вместе с подоспевшей Сарадой — Дан и Итачи уступили свои места девочкам, оставаясь стоять — старший из близнецов заметил, что рационы знакомых оказались ещё более скудными.       — Что у вас случилось, если не секрет?       — Да так... — Дан беспомощным жестом взлохматил волосы. — С работой проблемы. Хозяин опасается серьёзной проверки в этот месяц, выдал нам единоразовый платёж и не велел соваться на работу в ближайшие четыре недели.       — Вот и думаем, как растянуть, — мрачно гипнотизируя вычищенную до последней крошки тарелку, заметила Джунко.       — А поменять работу? — влез Шисуи. Впрочем, никто не собирался его одёргивать.       Беловолосый парень покачал головой:       — Не вариант.       — Мда...       Повисло неловкое молчание, которое нарушила Сарада:       — Ребят, у вас с тайдюцу и другими дисциплинами шиноби как?       Сайто удивлённо переглянулись, а потом внимательно посмотрели на Учиха:       — Вроде бы неплохо...       — Контракт на тренировочные спарринги? — уловил идею Шисуи.       — Он самый, — кивнула старшая сестра близнецов.       Настало время бесклановых сирот задуматься. Практика, когда старейшины кланов заключали контракты с бесклановыми бойцами или представителями других кланов на спарринги для младшего поколения, была достаточно распространена. И варьировалась от найма почти бесправных ходячих мешков для битья с работой чуть ли не за еду до полноценных контрактов на вдумчивое обучение и чуть ли не передачу секретов мастерства с итоговым предложением войти в клан — как через ритуал приёмного родственника, так и через брак. Другое дело, что когда они хотели этим воспользоваться, их ждал капитальный облом — в самых приемлемых случаях их просили предоставить рекомендательные письма или спрашивали, стали или они уже генинами. Наниматься же живыми боксёрскими мешками за миску похлёбки и без права пожаловаться в случае увечья или жестокого обращения, брат и сестра посчитали слишком неоправданным риском.       — А достаточно ли у вас полномочий делать такое предложение, Сарада–химэ? — холодно взглянула на неё Джунко.       — Вполне достаточно, Джунко–сан, — твёрдо, но не резко ответила Сарада. — Если вы хотите удостовериться — я принесу официальное разрешение от нашего отца.       — Что ж, решено, — с оттенком безбашенной весёлости усмехнулась беловолосая девушка, ударив кулаком об открытую ладонь. — Мне это нравится.       Сарада кивнула братьям, и те тут же исчезли. Буквально через минуту вернувшись уже с двумя подносами.       — В честь твёрдости наших намерений, — кивнула она хотевшим было запротестовать знакомым.       — Спасибо за угощение.

***

      Неприязнь к Учиха мгновенно перекинулась на их новых знакомых — когда Джунко пробиралась к выходу, её грубо толкнул один из старшеклассников.       — О, малолетняя шалава уже пристроила п...ду на золотой х...й?       За что тут же получил с разворота в зубы, с добавкой из подсечки, вынудившей упасть.       — Завали хлебало, урод.       — Э ты чё, блядина пегая! — товарищ матерщинника полез было с кулаками на Джунко, но тут же получил одновременно в печень и по челюсти от Дана.       — Проблемы?       — Бей белобрысых козлов! — крикнул некто, и резко налетело ещё двое, но один тут же застыл, будто приклеенный к полу, а второй остановился в нелепой позе, уставившись на всех обессмыслившимся кукольным взором.       — Я не понял, ты что против Яманака имеешь, безродный? — почти ласково спросил крикуна один из Нара, вытаскивая из его из толпы Теневым Подражанием. Шею того очень красноречиво обвивала Тень–Душитель.       — Н–ни–чего...       — А, прости, обознался... Но в следующий раз не обобщай так круто, лады?       — Л–ла–ды.       — Хорошо. Отбой, ребятки.       Теневой Захват отпустил первого буяна, а второй ошарашенно заморгал, пытаясь понять, что происходит.       Но прежде чем уйти, Нара криво усмехнулся:       — Надо же, Учиха уже начали заводить себе цепных собачек...       — Повтори, что сказал, хероволосый, — прошипел Дан, стискивая кулаки.       — О, ребят, а кого это он так назвал?       — Хватит! — на всех резко дохнуло обжигающей «ки». Столпившиеся студенты резко расступились и замолкли. — Дан, не ведись. А вам, Нара Хаго, не следует выражаться в такой манере. Вы же сын старейшины.       — Простите, если оскорбил ваш слух...       — Дело не во мне, а в вас. Говоря это, вы оскорбляете не только наших товарищей, но и клан Учиха. Не стоит вам, право, рушить взаимопонимание между нами своей невоздержанностью в речах.       — Удачи вам с новыми союзниками. Собственно, ничего иного от вас и не ожидалось.       Ответом было гробовое молчание. Которое было красноречивей любого самого высокопарного вызова. Ибо немногие могли знать, что если в ответ на резкость Учиха молчит — значит, быть войне.       Под это же настороженное молчание Сайто и Учиха вышли из столовой и направились на второй этаж.       — Кто это был? — спросила Сарада Джунко.       — А... Парень один из пятикурсников. Клинья ко мне подбивал, думал, что я немного поублажаю его за деньги. Только хер ему.       — Сестра, может, мне ему пару раз по причандалам прописать? Для профилактики?       — Брат, не марай о говно ноги.       — Мгм.       — Извините, что изменившееся отношение к нам перешло на вас в более разнузданной и грубой форме, Джунко–сан, — обратилась к той Сарада на правах старшей.       Беловолосая пожала плечами.       — Оно почти всегда таким и было. Нас считают нищебродами, готовыми продаться за пачку рё на каких угодно условиях.       — Но... — попыталась возразить Намико.       — Намико–чан, у тебя хотя бы родители есть.       — Папа умер, только мама.       — Соболезную... Так вот... Мы с братом — круглые сироты, остальным на нас глубоко плевать. Никто за нас не заступится, кроме нас самих.       — Простите.       — Брось, за что?       — Кстати, если увидите нашего ровесника по имени Шимура Камбэй, — Итачи коротко описал того, — не вздумайте ему доверять — наверняка это он подзудил того урода и его дружков.       — О, спасибо. Не приминём чутка вытрясти из него говно.       — Лучше не стоит. Он очень злопамятен и имеет обширные связи.       — Спасибо, учтём.       Перед одним из кабинетов новые союзники распрощались, поспешив на занятия.       — Слушай, может, возьмём их собой к Тентен–сан? Пусть если не тренируются с нами, то хоть понаблюдают?       — Неплохая идея.       Следующим уроком было тайдютсу. Которое проводил классный руководитель второго «А».       Ловя неприязненные взгляды направленные на Учиха и их друзей, Кихэй огласил следующее:       — Бой одиного против двух. Для начала. Первый кандидат — Учиха Итачи. Противники — двое добровольцев, — и тут же ухмыльнулся, увидев лес рук.       — Это пахнет дерьмом, — шепнул Шисуи на ухо брату.       — А ты думал, ты в сказку попал? — невозмутимо ответил старший.       — Да ну это же уродство! — младший вышел вперёд. — Сенсей! Я отказываюсь в этом участвовать!       — Отказываешься, значит, — нехорошо сощурился ветеран. — Тогда твоей подружке достанется вдвое больше противников. Сбежишь — втрое больше. Пожалуешься — и я спущу на неё всех девочек, — судя по злобным ухмылкам и предвкушающим жестам, женской половине класса пришлись по душе слова наставника.       — Не имеете права!       — Имею, поверь.       — Ксо... — парнишка нахмурился, сжал кулаки и сцепил зубы. Казалось ещё миг — и он бросится на преподавателя. Это подтверждало возрастающее давление «ки» — с намерением убить, причём явно серьёзным.       Но на плече паренька почти до физической боли сжалась рука старшего.       — Брат, остынь. Ты — ниндзя и не должен вестись даже на такие мерзкие провокации. Иначе однажды я буду стоять у твоей могилы. А я этого не хочу. Как и Намико, — тихий и почти шипящий голос был похож на звук, с которым раскалённая заготовка меча опускается в масло.       — Хорошо. Ради всех вас, — Шисуи изрядно потряхивало, особенно при одном взгляде на ухмыляющегося в бороду ветерана. Мальчик предпочёл увидеть это лицо оплывшей буро–фиолетовой массой, залитой сверху запёкшейся кровью из ран, добивающих прямо до кости.       — Превосходная реакция, Итачи–кун, как от тебя и ожидалось. Дополнительный поединок в награду.       — Сво...       — Брат!       — Прости.       — Забыли.       — А теперь — приготовились. Первый бой — Учиха Итачи против Хьюга Рю и Сарутоби Генго!       — Удачи.       — Спасибо.       «Нужно попробовать спровоцировать их. Генго сильно недолюбливает Рю».       — Староста, может, не будем усердствовать в бою?       — Хорошая попытка, но нет.       «Скверно. Но и чёрт с ним».       Сразу было видно, что Рю использует Мягкий Кулак, судя по вздувшимся венам вокруг глаз. Просить сенсея прекратить поединок было бесполезно. Значит, пришлось уклоняться от атак сразу с двух сторон. Сарутоби принял верное решение и своими выпадами как бы подгонял противника под выстреливающие по рукам и животу удары Хьюга. Причём Генго был очень хорош — его хлёсткие размашистые удары перемежовывались с почти обезьяньими падениями, прыжками, поворотами и перекатами, подножками и неожиданными финтами. Ещё непонятно было, как тот мог сохранять серьёзное, почти как Хьюга, выражение лица, а не корчить рожи**.       Иногда приходилось идти прямо на кулаки главы класса, зная, что в другом случае удары бледноглазого соперника достигнут цели, и сражаться станет гораздо тяжелее. Ибо лучше всё же потерпеть боль от ударов, чем от внутренних спазмов, мешающих концентрации и нарушающих координацию движений.       А потом, подстроившись под удары обоих, неожиданно вывернулся из–под встречных атак противников, заставив их нанести урон друг другу. Рю зарычал от боли, когда удар Генго попал ему по опорной ноге, а последний скривился от боли в парализованной руке.       — Что ты творишь, слепошарый?       — Смотри куда бьёшь, шерстяной мешок!       И это было зря — подножка от Итачи заставила Рю полететь прямо головой в союзника, и оба упали в объятия друг другу — Генго не успел отреагировать из–за онемения и боли в руке — а затем и на землю.       — Победитель — Учиха Итачи!       — Знай Учиха! — восторжено подпрыгнул на месте Шисуи, торжествующим жестом поднимая к небу сжатый кулак. Но тут же напрягшийся под множеством откровенно злобных взглядов.       — Победа, значит... Ладно, следующий бой — Учиха Итачи против Абураме Яоки и Яманака Йомэй.       — Но как же... — хотел было возмутиться Шисуи. И снова — преграждающий жест от Итачи.       — Не стоит. В реальной жизни схватки не ведутся по правилам.       — Похвально, что ты это понимаешь, Итачи–кун. Так и быть, эта схватка — последняя для тебя.       — Благодарю, сенсей.       Старший из близнецов вышел в круг, где уже стояли призванные к схватке.       — Не хотели бы мы причинять вреда тебе, сдавайся, — сказал Абураме.       — Простите, но пусть это решает судья.       — Сам избрал ты поражение, — был ответ.       «Перенос Сознания или же высасывание чакры? Скорее второе, а потом, при истощении — первое».       Хоть это и не входило в правила боя, Итачи решил перестраховаться. Случай с Рю показал, что сенсей даёт слишком уж вольное трактование заданию «схватка без оружия». Тело шиноби, особенно изменённое с помощью тайных техник и наследственного генома — оружие само по себе, без дополнений вроде острых железок и стихийных дзюцу.       «Неплохо, сенсей, — мрачно подумал Итачи–старший. — Мы когда–нибудь поблагодарим вас. Когда хлебнём дерьма настоящей жизни шиноби».       Поэтому без затей атаковал будущего менталиста, едва была дана отмашка. За-ломив бьющую руку на болевой, младший Учиха беззастенчиво использовал противника как щит. Светловолосый пытался вывернуться, но пара достаточно сильных нажимов очень прозрачно намекнула тому, что сопротивление бесполезно. Жуковод попытался обойти необычного противника с флангов или атаковать спину, но все его атаки попадали по неудачливому напарнику, словно по макиваре, которую Итачи держал за руку.       Через пять минут поединка Кихэй вынужден был прервать схватку.       — Стоп! Достаточно.       Наследник шарингана отпустил Яманака, но тот, едва почувствовал свободу, напал. За что и поплатился, отлетев прочь от удара ногой в живот.       Абураме подхватил напарника, но сенсей вовремя вмешался.       — Отставить. Яманака Йомей, схватка была завершена. Ты нарушил правила поединка и получил взыскание от соперника. Пусть это будет тебе уроком.       Кривящийся от боли блондин молча кивнул. Начать скандалить и придираться к словам учителя означало выставить себя слабаком.       — Очень неплохо, Итачи–кун, — довольно улыбнулся классный руководитель второго «А». — Обратите внимание на то, что он учитывал возможности соперников и правильно построил стратегию поединка, если бы он неожиданно перешёл в плоскость клановых техник. Также он был бдителен даже после завершения поединка — это крайне важно для шиноби. Шиноби, даже самый сильный, может погибнуть по причине простой невнимательности. И недооценки якобы уже поверженного, а значит неопасного соперника.       Дети, только что с немой угрозой буравящие глазами юных Учиха и их друзей, отвлеклись на слова учителя, внимательно запоминая сказанное. Ибо тот уже много раз показал, что всякого, кто пропустит мимо ушей его слова, в лучшем случае ждёт вопрос по сути сказанного и некоторые дополнительные «сверху». А в худшем — отработка после уроков и несколько добавочных заданий к «домашке», за которые будет спрос по всей строгости. Что очень сильно повлияет на итоговые баллы в семестре.       — Итак, следующий бой. Учиха Шисуи против братьев Акимичи.       Оба толстяка, ухмыляясь и разминая костяшки, вышли вперёд.       — О–хо–хо, позабавимся! — предвкушающе оскалился старший, Дзиро.       — Позабавимся! — поддакнул младший, Горо.       Шисуи, услышав это, выдал лишь короткое:       — Бля... — но остаток ругательства прервался подзатыльником от старшего брата. — Ой!       — Удачи, брат, — напутствовал младшего Итачи.       И если телохранители Рю решили, что «сила есть — ума не надо» и можно ба-нально затоптать противника — то они очень ошиблись. Шисуи вертелся между ними, словно хорёк между двумя вепрями, выскальзывая из–под ударов и несильно, но больно лягаясь в ответ. После удачной подножки, при которой Горо в падении сбил Дзиро с ног и оба образовали на площадке живописную кучу–малу, Кихэй махнул рукой.       — Достаточно! — и после паузы. — Умару Синдзи, Курама Сото, Изудзука Кобэй против Учиха Шисуи!       Младший из близнецов наградил учителя очень красноречивым взглядом, но промолчал. Взрослый лишь усмехнулся — как усмехается взрослый кобель на рычащего на него щенка.       — Ну чё, мужики, ввалим утырку п...ды?       — Ввалим!       Тут уже Учиха пришлось уходить в глухую оборону. Ибо атаки с трёх сторон сыпались градом. Особенно усердствовал Синдзи, которому в тогдашней разборке в туалете влетело по яйцам. И парень решительно вознамерился вернуть «должок» с процентами.       Всё же мстителям удалось повалить противника на землю, но и тот не сдался — в свою очередь при попытке встать пинком ноги свалил на себя уже намерившегося нанести футбольный удар в промежность бескланового. Оба начали душить друг друга, вперив горящие ненавистью глаза в соперника. При этом Шисуи резко взял в замок из ног бёдра противника, не давая тому сдвинуться и открыть напарникам свои уязвимые зоны.       — А Учиха–то — гомик!       — Ага, гомик–аклоголик!       Раздался свист чего–то тяжёлого.       — Ой, бля!       — Сенсей, за что?!       — Рты закрыли, засранцы. Отработка.       — Есть...       «Манрики–кусари...*** Это больно — явно не мел в лоб...» — подумал Итачи, видя, как сенсей поочерёдно «выстреливает» спрятанным в рукаве здоровой руки оружием аккурат в лоб матерщинникам.       Их взгляды пересекаются, и сенсей незаметно кивает. А потом резко даёт команду:       — Учиха Итачи! Бой!       Тот мгновенно оказывается рядом, ударом ноги с разворота снося увлёкшегося Кобэя. Инудзука в падении врезается в парня из клана Курама и оба они перелетают через сцепившихся поединщиков.       Следующим ходом был удар в челюсть Умару. Мальчишка резко «плывёт» и разжимает хватку. Чем пользуется Шисуи и мощным ударом распрямлённых рук в грудную клетку сносит с себя противника, предварительно разжав ноги.       — Стоп! — звучит команда сенсея, увидевшего, как Сото и Кобэй вскакивают на ноги, вновь готовые к драке.       Шисуи же хватается за протянутую руку брата, неловко принимая стоячее положение из позы на одном колене.       — Брат, ты как?       — Бывало получше...       — Победители — братья Учиха! — провозгласил классный руководитель.       — Нечестно!       — Нечестно на не честно — будет честно. Опять забываете об окружении!       — Да бли–и–ин...       — Жизнь — это поле боя, детки, — назидательным тоном ответил увечный ветеран. — Не расслабляйтесь.       Затем снова обратился к уроку.       — Сатоши Хиэй против Шимура Камбэя.       Здесь не было ничего особенного. Классический тай академического стиля. Шимура пару раз пытался провести какие–то грязные приёмы, вроде удара в кадык или тычка пальцами в лицо. Но к чести Хиэя, он «просёк» эти движения и вовремя отреагировал. Бой закончился ничьей.       Было ещё несколько боёв, которые ничем особенным не отличились. Учитель их останавливал почти сразу.       — А теперь — девочки. Сэйка Намико против Яманака Инои и Нара Лия.       Вызванные вышли в круг.       — Приготовься к трёпке, босячка.       — Давно по щам не получала, красотка?       Ответ бесклановой вызвал отдельные ехидные смешки.       — Твои дружки тут тебе не помогут.       — А тебе твои навыки против меня больно помогли...       Ответом было только утробное рычание и взгляд, с каким обещают убить.       Инои строго посмотрела на напарницу, но та не отвела глаз и утвердительно кивнула. Будущая менталистка усмехнулась и кивнула в ответ.       — Ритуальные оскорбления окончены? — вмешался Кихэй. Ответом были утвердительные кивки всех троих. Мужчина сделал отмашку. — Бой!       Инои без затей решила провести «двойку» по лицу. Атака попала в жёсткий блок.       — Предсказуемо!       И тут же отбивая атаку от Лии, заходящей справа и пытаюшейся ударить по печени.       — Неплохо.       И тут же, крутанувшись, ударом кулака в грудь отправила Нара в нокдаун.       — Прости, я тебя плохо знаю.       Пропустив удар по лицу от Яманака.       — Всегда мечтала это сделать!       — В отличие от тебя, меня примут даже с разбитым лицом, — ощерилась Намико, выразительно сплёвывая.       — Уверенна?       — Давай проверим?       Снова обмен ударами. И неожиданно Инои падает, закатив глаза — от удара по затылку незаметно вставшей на ноги Лии.       — Сенсей! Я сдаюсь, — с этим словами будущая куноичи протягивает сопернице полупечать примирения.       — Я в тебе не ошиблась, — Сэйка довершает жест.       Молча наблюдавший за этим наставник кивнул.       — Победитель — Сэйка Намико!       — Предательница... Грёбанная шалава... — раздался яростный скрип очнувшийся Яманака.       — Дура ты, Яманака, — сказала Лия.       — Ты сама подписала себе приговор.       — Мы не клановые или бесклановые. Мы носим один на всех протектор.       — Тварь продажная...       — Лия–чан права — мы все, прежде всего — шиноби Листа, а потому же делимся по разным категориям, — веско перебил её классный руководитель второго «А». — И да... отработка.       Последующие бои прошли более мирно. За исключением того, что в Учиха и их друзей вперилось ещё больше неприязненных взоров.

***

      Мрачное подземелье. Голые бетонные стены, на чьём фоне выделяется только массивная стальная дверь. Посреди комнаты — стол, на котором стоит настольная лампа, чей свет направлен прямо в лицо человеку, прикрученному к стулу цепями. Напротив присел на табурет высокий пожилой мужчина в широкополом чёрном плаще и чёрной же рубахе и штанах. Его голову полностью закрывала ткань протектора. На массивном лице, изборождённом страшными шрамами и ожогами, застыла недобрая усмешка. Глаза с выжидающим прищуром внимательно глядели на натужно стискивающего веки пленника.       Очередной рабочий день Морино Ибики. Из кажущейся бесконечной череды таких же дней. Как и калейдоскопа рож всевозможных утырков всех мастей и калибров. Очередной из которых возомнил себя героем и играет во вражеского АНБУ на допросе.       — Повторяю ещё раз — кто устроил вброс запрещённой информации об Учиха? Контакты? Внешность? Время и место встречи, пароль и отзыв?       — Ибики–сан, может не надо этого абсурда? Каждый из нас делает свою работу и получает за это деньги. Мы вам нужны, иначе зачем вы нас ещё терпите?       — Не твоё собачье дело. Вы влезли в говно, и не надо внушать остальным, что от вас пахнет розами.       — Подумаешь, слить немного инфы сопливым ребятишкам. Плёвая работа за неплохие бабки.       — М, ладно... Пойду–ка я навещу одного хорошего знакомого... Учиха Саске.       Поведение допрашиваемого сменилось резко — будто по щелчку невидимого выключателя.       — М–м–о–жет н–не н–на–до?       — Надо, друг мой, надо... Ты ж тут второй час корчишь из себя невменяемого, говорить не хочешь. А Учиха Саске с удовольствием послушает много интересного о том, что угрожает его детям...       — Н–но...       — А ещё, насколько помню, у тебя племянница рожать собралась? Так вот, я доведу до сведения Учиха Сакуры, каким способом ты зарабатываешь свои неплохие бабки на плёвой работёнке. Пара незаметных движений во время приёма родов — и твой внук или внучка становятся пожизненным инвалидом. Чтобы лечить и содержать которого, нужно найти очень, очень много жирных заказов... С которыми всё плохо, да? Вплоть до того, что приходится идти на очевидное нарушение закона.       — Пожалуйста, не надо!       — Ты меня разжалобить хочешь? — ласково спросил Ибики. И неожиданно сорвался на крик. — А ребят, которых будут втихую чморить, тебе не жалко, нет?! — И тут же ровно и спокойно добавил. — Ах да, плёвая работёнка, неплохие бабки...       И дожал, видя, как сеятеля слухов колотит настоящая паника.       — А ещё я помню, кто сливал в деревне на заказ информацию о том, что некий сирота Узумаки Наруто — джинчурики демона–Лиса. Только этому парню фартануло и он пришёл к успеху, — голос главы отдела допросов и пыток упал почти до змеиного шипения. — Но если ты думаешь, что наш добрейший и милосердный Нанадайме Хокаге забыл, каково это — жить всеми ненавидимым изгоем, то разочарую — ничего он не забыл. А уж если прознает, что ты организовываешь травлю чужих детей...       Теперь мужчина невыразительной внешности, прикрученный к стулу, буквально колотился в немой истерике.       Ибики встал с места.       — Ладно, пойду, позову Учиха Саске. Он убивать тебя не будет. — Сделав вид, что хочет открыть дверь. — Только душу из тебя вырвет, завяжет бантиком и всунет задом наперёд обратно. А потом скажет, что так и было.       — Ибики–сан! П–по–ж–жа–л–лу–йста... Не–н–на–до...       — Всё скажешь?       Мужчина закивал, мелко тряся головой, словно фарфоровый болванчик. По слегка небритым щекам текли слёзы.       — Славно, — дознаватель вернулся на своё место и убрал лампу. — Тебе водички дать попить?       Судорожный согласный кивок.       — И таблеточку дадим... Нервишки, они того... одни на всю жизнь. Нечего зазря гробить.       Ибики нажал на кнопку вызова, подведённую к столу. Через пару минут раздался скрежет открываемой двери, и в допросную зашёл ассистент. Который молча поставил на стол поднос с графином воды, стаканом, пачкой таблеток и горкой злаковых батончиков в ярких упаковках. Так же молча снял с конечностей допрашиваемого браслеты. Получив от шефа разрешающий кивок, тут же вышел.       Подождав, пока допрашиваемый запьёт таблетки — действительно обычные аптечные нооторопы, без всякой «подставы» — и утолит жажду и голод, Ибики достал из внутреннего кармана плаща коробочку диктофона.       — Я внимательно слушаю.       Щёлкнула кнопка «Запись».       Вечером того же дня. Кабинет Ибики в отделе допросов и пыток.       Скрипнули петли стальной двери. Главный дознаватель Листа поднял глаза от бумаг, чтобы увидеть входящего.       Мужчины кивком поприветствовали друг друга.       — Саске.       — Ибики.       Профессионалы. Люди, делающие грязную, но нужную работу. Цепные псы. Понимающие друг друга с полувзгляда.       — Что?       — Твои дети.       Из руки в руку перекочевало несколько подколотых листов. Несколько минут тишины.       — Хм.       — И?       — Не вмешивайся.       — Саске, это приказ Хокаге. Только то, что ты в деревне, удерживает меня. Если бы ты был на миссии, этот Шимура Камбэй хлебнул бы дерьма, заваренного по заветам его любимого прадедушки. И опробовал на своей мягкой шкурке несколько методик «Корня». Прямо здесь и сейчас.       — Понимаю. Но не нужно.       — А Сарутоби Мэй? Это же надо, пиздючка финансирует диверсию внутри своей же деревни. Ей бы тоже нужно вытрясти говно из мозгов.       — Ибики. Мои дети — не просто дети. Они — Учиха. Вернее, им надо ими стать.       — Хм.       — Им жить здесь. С этими людьми. Разными людьми. Я не могу быть вечно рядом. Могу однажды не вернуться с миссии. Пусть учатся.       — Прививаешь самостоятельность?       — Да.       — Ты уверен?       — Уверен. Родители всегда должны верить в своих детей.       — Но...       — Намикадзе Минато поверил в своего сына, когда тому было едва ли полчаса от роду. И ты знаешь, кем он стал.       — Не слишком?       — Я на своём опыте знаю, куда могут свернуть те, кому не доверяют и чересчур опекают.       — Ясно.       Повисла пауза.       — Они справятся?       Саске отложил просмотренные записи. И коротко ответил, перед тем как выйти:       — Справятся.       Лязгнула стальная дверь. Ибики только покачал головой.       — Учиха...

***

      Младшие Учиха, насупившись, сидели в комнате Сарады. На раскладном столе, вытащенного из–под кровати для общего собрания, лежала переданная Сайто Даном листовка. На которую смотрели, словно на медленно тлеющую взрывную печать.       — Вот значит как... Пропаганда.       — Теперь любое насилие против нас и наших друзей будет оправдано, — мрачно заметил Итачи. — Людей, принадлежащих к клану, виноватому чуть ли не во всех бедах Скрытого Листа и мира не просто можно, а и нужно всячески избегать и при случае — уничтожать.       — Но там нет доказательств! — аоскликнул Шисуи.       — Они и не нужны. Достаточно страха — и испуганные люди уже готовы ненавидеть.       — Проблема в другом, братцы, — сказала Сарада мрачно. — На это дерьмо купились и те, кто на третьем и четвёртом курсах. Этого не должно было быть.       — В смысле? — Шисуи.       — В том, что Учиха не виновны в большинстве из произошедшего. Я увренна в этом, потому что знаю учебники, в которых описаны эти события, — ответила девушка.       — Значит, эти люди получили совсем другую информацию или не получали её вовсе, — жестом задумчивости потёр подбородок Итачи. — Или же там была размытая формулировка, допускающая превратное толкование.       — Тогда почему ваши ровесники этого не знают? В моём учебнике была формулировка о том, что во всём виноват человек в маске! — не выдержала Сарада.       — Хм... Точно, учебники. Шисуи, принеси–ка мне учебник истории Скрытого Листа за третий курс... — Итачи ненадолго задумался. — На второй полке левой стены справа.       — Точно?       — Резня Учиха случилась после Третьей Мировой, а периодизация истории для второго курса заканчивается временным отрезком между окончанием Второй Миро-вой и началом Третьей…       — А учебных пособий АНБУ у тебя в библиотеке нет случайно? — решил поддеть брата Шисуи.       — Сомневаюсь в том, что они мне понадобятся в ближайшие лет пятнадцать–двадцать.       — А я–то думал...       — Многие знания — многие печали, брат. Ты ступай.       Сарада сделала несколько шагов и открыла окно.       — Всё же я не понимаю...       — Это всего лишь догадка. Посмотрим, справедлива ли она.       Вскоре вернулся Шисуи с означенной книгой. Итачи почти безошибочно открыл нужную страницу и показал где читать. Старшая сестра братьев принялась читать вслух:       — «Самой же большой трагедией после нападения Девятихвостого Лиса–демона стала резня клана Учиха, случившаяся в ночь с восьмого на девятое июля семьдесят второго года от Основания Листа. Количество нападавших, а также их принадлежность не были установлены из–за отсутствия улик. Вторжение за охраняемый периметр деревни и кланового квартала можно уверенно считать внутренним предательством кого–то из деревни, а также беспечностью и пагубной доверчивостью одного из погибших Учиха. Мотив этого преступления был однозначен — ещё больше подорвать военную мощь Скрытого Листа. Следственные мероприятия, проведённые сразу же, не принесли ясного ответа. Свидетельства единственного случайного выжившего — Учиха Саске — не были приняты во внимание из–за малолетства и неопытности в дисциплинах шиноби. Связь между в последствии дезертировавшим со службы АНБУ Учиха Итачи, находившегося в то время за пределами деревни на миссии и этим инцидентом кажется сомнительной», — Сарада несколько раз хмыкнула, скользя пальцем по строчкам. Отложила учебник. Сняла очки и протёрла их платком.       — А дальше что? — не унимался Шисуи.       — Ничего важного. Перечисление количества жертв, упоминание того, что тела достаточно большого количества людей, числившихся в клане по генеалогическим записям, изъятым следователями сразу после трагедии, не были найдены. Их записали как пропавших без вести. Была даже версия о внутреннем заговоре в клане и дезертирстве недовольных Учиха в другую страну или Скрытую Деревню с убийством всех лояльных Листу. Но более тщательное расследование с привлечением анализа личных дел пропавших не выявило строгой взаимосвязи психопортретов и склонности к мятежу и предательству. Также проведённый в течение нескольких лет расширенный поиск следов пропавших силами АНБУ и агентурной сети внешней разведки не дал никаких результатов. Что дало основание через пять лет после резни официально перевести пропавших без вести в категорию погибших при невыясненных обстоятельствах без подтверждения наличием останков.       — Хм, вот как... Всё сходится. Если внимательно почитать, то в листовках, что распространялись среди учащихся Академии, было написано совсем иное. Лиса натравили Учиха, они же готовили военный переворот, но один из центральных участников, ролью которого было убийство Хокаге — Итачи Учиха–старший, сошёл с ума и вырезал всю свою родню. А после бежал в «Акацуки», чтобы укрыться среди таких же преступников, дабы избегнуть наказания. Наш отец бежал из Листа, официально став нукенином. Стал учеником такого же нукенина и преступника — Орочимару. Вступил в «Акацуки», похитил Киллера Би — джинчурики Восьмихвостого Буйвола–демона, которому лишь чудом удалось бежать, напал на Собрание Пяти Каге, убил множество охраняющих его самураев, искалечил Четвёртого Райкаге, убил претендента на пост Шестого Хокаге — Шимура Данзо...       — Постой! Как ты сказал — Шимура?       — Да. Вот, — Итачи протянул листовку.       — Хм–м... У Камбэя, оказывается, личный мотив. С учётом того, что отцу мстить уже бессмысленно — он его свалит одним гендзюцу — то он переключился на нас и наше окружение, — Сарада нашла подтверждение своим мыслям, удовлетворённо кивнув и вернув документ. — Однако я не понимаю, откуда у клана Шимура такие деньги...       — А я, кажется, догадываюсь. Сарутоби Мэй.       — Та «кружевная принцесса», которая решила официально претендовать на роль твоей девушки?       — Не напоминай, — тут же досадливо поморщился старший из близнецов.       — Ха, как мы их! — кровожадно усмехаясь, стукнул кулаком об открытую ладонь Шисуи. — Настало время бить морды!       — Никто. Ничего. Не. Бьёт, — делая ударение на каждом слове, припечатала Сарада. — Этим мы только подтвердим то, что бред, описанный в этих листовках — правда.       — Но...       — Я полностью согласен с сестрой. Нужно быть дипломатичными.       — А когда нападают на наших друзей — тоже дипломатичными быть?!       — Тоже.       — Но...       — Опровергать что–либо словами — бессмысленно. Дела — лучшее доказательство.       — Хм!       — Найди в этом и свою выгоду — теперь у тебя больше не будет толпы назойливых фанаток.       — Хм...       — А настоящих друзей никогда не бывает много.       — Испытание для всех? И для нас тоже?       — Верно.       — Учиха всегда принимают вызов!       — Тогда как насчёт потренироваться? — решил окончательно отвратить брата от опасных задумок Итачи.       — Только за!       Попытка Шисуи утащить за собой Итачи на полигон была пресечена Сарадой.       — Итачи, останься, пожалуйста. На пару слов между нами.       — Эй, что ещё за секреты от меня? — набычился Шисуи.       — Просто уточнение по разночтению трактовок в учебниках истории.       — А, ну ладно. Я в этом, в принципе, не разбираюсь, так что ничем не могу помочь. Итачи, жду на полигоне!       — Постараюсь не задерживаться.       Как только за младшим из братьев закрылась дверь, девушка вопросительно взглянула на паренька:       — Итак, твоё мнение?       — Мне кажется, что наш клан старательно обеляют от какой–то до тошноты грязной истории... Старательно замалчивая подробности резни и ограничиваясь лишь общими ничего не значащими фразами, призванными отбить интерес у тех, кто желает знать больше.       — Сделать самые острые моменты неприятно–скучными, чтобы их просто приняли как факт и пролистнули дальше?       — Именно.       — Но почему тогда в моей редакции учебника по истории — совершенно другая трактовка?       — Потому что эти учебники для тех, кто был ближе к означенным событиям и может знать больше. То есть коррекция реакций в зависимости от количества и качества информации. Не забывай, очень много людей, заставших Резню Учиха и знавших больше, погибло на Четвёртой Мировой. Обрыв информационной передачи от свидетелей.       — О, вот как...       — Но, с другой стороны, если есть повышенный интерес, то подобный этому вброс необычной и пугающей информации может сработать как информационная бомба, подорвав нашу репутацию в умах многих, — сказал Итачи, кивнул на лежащую на столе листовку. — Стоит отдать должное Шимуре — момент рассчитан идеально. Интерес к нам с братом — есть, неоднозначная реакция на нас — есть, информационный голод, вызванный интересом — есть.       — И что делать? — нервно поправила очки Сарада. Стыдно признаться, но ей было трудно принять решение. Слишком много фактов. Слишком мало правдивой информации, которая могла бы прояснить отношение к этому набору фактов. Неопределённость в опасной ситуации нервировала. План никак не хотел составляться. Только тактическая схема на ближайший период времени, не более. Позволяющая выгадать это самое время для поиска правдивой информации.       Итачи будто прочитал мысли сестры и сказал:       — Понимаю, тебя гнетёт невозможность понять, что из описанного в листовке — правда, что — полуправда, а что — ложь. Ты не можешь выстроить линию защиты и чувствуешь себя неуверенно. Этого тоже добивался Шимура — нашей неуверенности в себе, потери взаимного доверия и разлада в семье.       — Спасибо, Итачи.       — Не за что. И да... По поводу того, что будет передавать тебе отец... Обрати особое внимание на нашего дядю. Как по мне, он — самое важное звено в этой цепи.       — Хм?       — Попытайся не быть предвзятой и скоропалительной в оценке. Даже если это будет для тебя тяжело.       — О, спасибо.       — Разреши быть свободным. Шисуи там извёлся от нетерпения.       — Ах, да. Извини, что задержала. И спасибо.       — Ничего страшного.       Проводив взглядом брата, будущая куноичи решительно расстелила напольный коврик. Ей тоже следовало тренироваться. Репутация клана зависела от того, насколько быстро она сможет узнать правду о прошлом.       «Это — тоже ступенька на пути к титулу Хокаге».       За ужином все собравшиеся за столом были необычайно сосредоточенны и молчаливы. Когда близнецы стали помогать Карин с уборкой, Сарада обратилась к Саске:       — Папа, можно тебя попросить?       — Да.       — Не здесь.       Отец семейства молча кивнул, жестом пригласив следовать за собой.       Они вошли в кабинет главы клана. Строгая мебель тёмного дерева, массивный рабочий стол, пара гостевых кресел. Никаких бумаг на виду. Современный настольный набор соседствовал с кистями для письма и чернильным камнем. Подставка для свитков и папок — с небольшим компьютером, ещё одной из первых моделей.       Саске занял место за столом, кивком указав дочери на кресло напротив.       — Я слушаю.       — Я хочу попросить тебя выделить средства для контракта на обучение.       — Кто эти люди?       Сарада про себя отметила, что отец не стал говорить ей о том, что она ещё мала для подобного и лучше ей не лезть во взрослые дела. Не стал запрещать. Будто заранее согласился с её действиями и лишь уточняет детали. Такое доверие… хотелось оправдать.       — Двое учащихся из третьего «А», бесклановые. Но, судя по всему — лучшие в классе.       — Хм… — девочка внутренне сжалась, но отец лишь спросил. — Имена?       — Сайто Дан и Сайто Джунко. Родные брат и сестра.       Мужчина жестом задумчивости потёр подбородок, будто что–то вспоминая.       — Хорошо. Срок?       — Для начала — месяц.       — Неплохо. Сумма, я так понимаю, чуть выше обычной.       — Если возможно.       — Они живут в неблагополучном районе?       — Да.       — Хорошо. Плюс тридцать три процента к стандарту.       Удивительная сговорчивость немного насторожила будущую куноичи, но она изо всех сил старалась не подавать виду.       — Благодарю, отец.       Тем временем Саске пододвинул наследнице бумагу, кисть и тушь.       — Теперь будешь учиться составлять официальные документы.       Сарада кивнула, соглашаясь. Новые навыки, что ещё не раз пригодятся ей.       — Только давай сначала устно.       — То, что и ожидалось от моей дочери.       Согласование текста прошло без проблем. Принцесса шарингана всё сделала правильно, Саске пришлось лишь пару раз немного поправить наследницу.       — А теперь пиши.       Сарада несколько раз мысленно успела поблагодарить маму и сенсеев Академии, что занимались с нею чистописанием. Этот навык оказался не просто глупой блажью взрослых, как считали многие её сверстники и сверстницы. —       Вот.       Саске проверил документ, а потом поставил свою подпись напротив слов «Глава клана». Сарада поставила свою подпись под записью «Наниматель».       — А теперь — самое главное, — Саске подал свою чакру в фуин–замок ящика стола и достал коробку с большой клановой печатью, которую протянул Сараде.       Когда он передавал коробку и рук в руки, увидел, что пальцы Сарады дрожат от волнения. Ободрительно кивнул, помогая ей справиться с нервозностью.       — У тебя получится.       Будущая куноичи уже уверенно поставила оттиск на бумаге и вернула одну из главных клановых ценностей, которая тут же была убрана в хранилище.       После недолгой паузы.       — А теперь — задавай вопросы.       — Папа, скажи, почему ты ни разу не возражал?       — Потому что уверен в тебе и знаю, что ты не сделаешь ничего заведомо глупого или вредящего всем нам. А во–вторых...       Девочка напряглась — слегка нахмурилась, чуть прищурилась. Саске щёлкнул Сараду по лбу. Та растерянно сморгнула... и улыбнулась, мгновенно отбросив боязнь. Саске улыбнулся в ответ.       — Я в тебя верю.       * «Гейша» буквально переводится как «человек искусства».       ** Фамилия «Сарутоби» буквально переводиться как «Летучая обезьяна».       *** Манрики–кусари — (по–японски — «всесильная цепь») — оружие в виде короткой стальной цепи с грузами или ручками на концах. Использовалась для обезвреживания вооружённых людей в условиях тесных помещений — ворот, коридоров, меблированных комнат. По легенде, изобретена самураем Тосимицу Масааке, служившим начальником охраны главных ворот в Эдо (современного Токио), бывшего во времена сёгуната Токугава столицей Японии.