Издательство «Альянс». Дом на холме

+++

Канкуро

+++

Каким-то писателям для вдохновения нужны всплески эмоций и новые впечатления, а вот Канкуро нужна стабильность. Стресс делает его раздражительным и склочным, пробуждает в нём самые дурные черты, которые стоило бы никому никогда не показывать. Он это признаёт, потому что умеет оценивать себя здраво в спокойном состоянии. Канкуро может быть самокритичным, но не тогда, когда у него от бешенства кипит кровь, а случается это обычно во время громких ссор с Акеми. Поводов понервничать у него и так хватает, но именно проблемы в личной жизни обычно становятся последней каплей. Именно так в его жизни в определённый момент появляется Сора. Он познакомился с ней в каком-то модном клубе Конохи, даже не сразу признав в девушке восходящую звезду кино и телевидения. Что у него тогда случилось с Акеми Канкуро уже и не помнит, какая-то крупная ссора, после которой они не разговаривали и не виделись месяца три, что ли. Тогда он начал встречаться с Сорой. Красивая, самоуверенная, злоязыкая — на что тут можно было жаловаться? Ну, только на то, что она совсем не была, блять, похожа на Акеми, и в итоге ему наскучило. Это был самый долгий его загул, — хотя загулом или изменой это назвать сложно, потому что они же с Акеми не встречаются, — закончившийся так же, как и все остальные. Канкуро узнал, что его рыжая любовница вроде как решила с кем-то закрутить, взбеленился, отловил её на пороге ресторана и насильно унёс к себе. С Акеми эта схема работает почти всегда: ей действительно нравится, когда он буквально закидывает её к себе на плечо и запирает у себя дома для того, чтобы продолжить ссору, в процессе трахнуться и потом помириться. Наверное, потому что так она легко может свалить всё на него: мол, она ничегошеньки не могла сделать, всё он, всё он. После Соры было так же; проблема в том, что именно Сору Акеми очень хорошо запомнила, а та как-то прознала кто именно стал причиной их расставания. Канкуро Сора нервы мотать не стала, но явно вознамерилась так просто не сдаваться. — Канкуро-сан, — тихий, мелодичный голос Хинаты вырывает его из мыслей. Они сидят в гостиной дома Гаары и Темари, потому что тут удобно работать. К себе он девушку не пригласил, просто потому, что не любит, когда к нему заходят посторонние. — Всё в порядке? Вы так задумались. — Да, всё хорошо, — Канкуро кивает и смотрит на их записи. — Что мы обсуждали? Внешность главной героини? — Вы предложили россыпь веснушек на плечах и… — Вычёркивай, — резковато говорит он. Какие-то черты Акеми нет-нет, а просачиваются в его творчество. В их с Хинатой романе они точно не должны быть, он собственник. Девушка кивает и осторожно перечёркивает фразу в своём планшете. Канкуро смотрит на Хьюгу, пытаясь понять, как они вообще к этому пришли. А, точно, она решила продолжить писать под псевдонимом Ши Кодоку, но в соавторстве. Правда, не с Учихой, который всё ещё спал и видел, как найдёт её для… а хрен его знает для чего. Канкуро вот так и не понял, какого хера Саске так заинтересовался в романах Хинаты. Не хватает романтики в жизни или что? Впрочем, ему не сказать, что это так уж и интересно. — Нам нужно определиться с точками роста персонажей. Мне очень нравится главная героиня, но я не уверена по поводу начала её истории, — рассуждает Хината вслух. Это их третья встреча, и в этот раз она куда смелее, чем в самый первый. Тогда она краснела и бледнела, что-то блеяла, совершенно в себе неуверенная. На второй уже немного освоилась, а сейчас говорит тихим, но спокойным тоном. Это хорошо, Канкуро не представляет, как бы они работали, если бы девушка чуть ли не в обморок от нервозности падала при обсуждении каждой эротической сцены. Блин, если уж она при нём тушевалась, то при Учихе точно бы рта не раскрыла. У Саске же тоже характер поганый, только он, в отличие от Канкуро, даже не пытается держать себя в руках. Экран телефона Канкуро неожиданно загорается. Он смотрит кто ему написал и едва не давится только что сделанным глотком воды. Сора, будь она неладна, присылает ему очень пикантную фотографию с вопросом, так ли должна быть одета — или раздета — её героиня в одной из сцен. Как будто она не актриса озвучки, а уже прошла кастинг фильма, права на который, конечно, пока у Канкуро никто не спешит купить. Да он и не предлагал, собственно. Канкуро решает не отвечать и поскорее удаляет сообщение, пока его, чего доброго, не увидела Акеми, с которой у него сейчас мир. Она, словно чувствуя, что он её вспомнил, тоже отправляет ему сообщение. «Как у вас там дела с Хинатой-чан? Ты её не обижаешь?» «С хера ли б я её обижал», — Канкуро закатывает глаза, быстро набирая ответ. — «Я приличный человек» «В каком месте? Маме ты не понравился, она мне уже который день мозг выносит по поводу тебя» «Это значит, что ты не приедешь вечером?» «С чего бы? Я соскучилась. А ты нет? Другие планы?» «Не приедешь сама — притащу» Далее Канкуро приходится попрощаться с Акеми коротким «увидимся вечером у меня», потому что в гостиную заходят брат и сестра. Гаара выглядит не слишком довольным — значит, вернулся из бассейна. Темари настаивает на том, чтобы брат туда иногда и среди недели заглядывал, а сегодня, к тому же, у того половина дня была свободная, так как он вундеркинд и на аудите ему сказали, что никаких дополнительных курсов ему не понадобится. Темари скалится, хлопает младшего по плечу и ехидно замечает, что ещё через месяц у него, возможно, появятся какие-то мускулы. Ну, или хотя бы намёк на них. Хината вежливо здоровается и вопросительно смотрит на Канкуро, спрашивая, закончили они или нет. Канкуро кратко мотает головой — нет, но не мешает сделать перерыв. Темари предлагает заварить на всех чай, и следующие полчаса Канкуро выслушивает, закатывая глаза, её стенания по поводу сломанных пальцев Нара. — Он отказался надиктовывать Кагуе, — морщится Темари. — Предлагает мне печатать за него, прикинь? Чтобы успеть к выпуску следующего номера. — А что бы и нет? Воздухом на природе подышишь, — ехидно замечает Канкуро. — Он же, наверняка, имел в виду работать на базе «Нара»? — Чтобы он в шезлонге дрых, пока я работаю? — возмущается сестра. — К тому же, он у меня не один такой автор. — Зато он самый ожидаемый из всех остальных, — пожимает плечами Канкуро. — Вопрос приоритетов. — Тут ты прав, — неохотно признаёт Темари. — Возьми сверхурочные на выходные, так и денег получишь, и расслабишься там. Всё равно тебе делать будет нечего, без личной-то жизни. — Идиот. — Но Канкуро видит, что Темари задумывается над этим вариантом. Гаара не участвует в разговоре — он сидит в кресле, уткнувшись в телефон, и периодически что-то печатает. Канкуро замечал за братом, что тот стал часто так делать, да и Темари тоже, но спрашивать они ничего не стали. И так ясно, что Гаара нашёл то ли друга, то ли кого-то по переписке, но брат шифруется, и когда Канкуро разок заикнулся на эту тему, ушёл в глухую оборону. Ладно, чем бы дитя ни тешилось… тоже ведь взрослый парень уже, разберётся как ему надо жить. С Хинатой они заканчивают уже ближе к вечеру. Девушка обещает рассортировать заметки, переписать всё на чистовик и закинуть в общую папку в облаке, на который у них обоих есть ссылка. — Спасибо, Канкуро-сан. — За что это? — Что не отказались попробовать поработать со мной, и… — Давай, может, уже на «ты» перейдём? — не выдерживает Канкуро. — Я тебя старше-то года на два. И мы оба авторы, я не твой, блин, начальник. Без обид, Хината, но тебе, правда, стоит раскрепоститься. Девушка закусывает губу, но в итоге решительно кивает. Джирайя ведь объяснил им обоим, что сотрудничество должно помочь как и робкой девушке — раскрыть новые горизонты в литературе — так и ему, чтобы добавить в романы сюжетную драму и обогатить текст. Хер его знает, что из этого выйдет, но попробовать точно стоит. Хотя бы чтобы увидеть рожу Учихи, когда он поймёт, что Ши Кодоку снизошла до соавторства… не с ним. Теперь главное, чтобы Акеми никому на работе не проболталась раньше времени. Насчёт Накику Канкуро не сомневается: ей похер, она, возможно, и забыла уже даже до тех пор, пока ей не сдадут готовый черновик, подправленный редактором, для дальнейших правок и оформления. Редактором, ясное дело, будет Темари, она сама вызвалась, вполне радушно приняв Хинату, хоть и жутко удивилась, что за псевдонимом скрывалась именно наследница Хьюга. Акеми, в итоге, прибывает совсем уж поздно. Канкуро уже звонил и писал ей пару раз, но девушка трубку не брала, хоть и ответила на sms, что какая-то срочность, он не должен беспокоиться, она точно будет, но позже. И как тут не беспокоиться, чёрт подери, когда она ничего не объясняет? Это же Акеми, которая постоянно висит на телефоне! — Фух! — она швыряет сумку на диван, а сама падает ему на колени, морщась и неловко двигая плечом. — Болит? — Ноет, но ничего страшного. День такой был, знаешь, запарный. — Расскажешь? — Канкуро лениво поглаживает её по спрятанным в обтягивающие штаны коленям. Ему больше нравится, когда она в юбке, но сейчас уже прохладно, да и любит он, когда эти голые ноги она ему демонстрирует, а не зевакам на улице. — Ты, кстати, как добралась? — Джирайя подкинул, а сам умчался к Тсунаде-сама. Он такой радостный! — Радостный? — подвисает Канкуро. Последние пять дней его опекун был скорее… мрачнее тучи. — Ну да, аудит же закончился! А, тогда всё ясно. Канкуро внимательно смотрит на личико своей не-девушки и хмыкает. Акеми то ли не поняла, то ли не допёрла до того факта, что Джирайя рад не тому, что аудит закончился, а тому, что аудиторы в ближайшие дни покинут Коноху до следующего года. Впрочем, чему он удивляется? У Акеми же избирательная слепота, она поди-ка и не поняла даже, что Эй решил заполучить себе директрису «Альянса». — Короче, сначала все на работе бегали, как ужаленные, с последними проверками, потом у Орочимару-сан случилась какая-то срочность, так что Карин пришлось забрать Мицуки, — тараторит дальше Акеми. — А она ж совсем с детьми обращаться не умеет, прямо как Кику-анэ. В общем, я помогала, он сейчас у них с Дейкой. Моя половинка даже сподвиглась немного хлам разобрать в шкафу, там якобы какие-то детские книжки у неё остались от Риры-баа, а ещё… Канкуро прерывает Акеми поцелуем. Потом послушает про насыщенные события пятничного дня своей любовницы. А пока, может, им вместе принять душ? То, что экран телефона снова загорается, и на нём появляется очередная фотография Соры, Канкуро уже не видит.

+++

Карин

+++

Радость от того, что Кабуто свалился с простудой посреди лета быстро сошла на нет, когда у Орочимару-сама случилась какая-то срочность. И так как времени у него ни с кем переговаривать не было, он вызвал Карин, поставив перед фактом: Мицуки переночует у неё, и чтобы завтра доставила ребёнка в клинику в целости и невредимости. Орочимару-сама, всё-таки, уточнил, что в Карин-то он не сомневается, а вот её соседке доверяет чуть меньше, так что пусть не спускает глаз с его сына, когда Дейдара рядом. Привёл мальчика, кратко пожал ему руку — ну чисто встреча президентов! — и отчалил по своим срочным делам. Карин осталась один на один с вопросительно глядящим на неё пацаном. Ей ещё предстояло закончить смену, но чем занять Мицуки она не имела понятия. Не показывать же снова микроскоп? И тем более набор скальпелей и пробирок с анализами. В конце концов, мальчишка сам себя занял рисованием и нашедшейся у неё в кабинете книгой, которую можно было лишь условно назвать детской — «медицина для чайников», которую ей когда-то презентовал Кабуто и которую она, конечно же, сразу закинула в дальний ящик шкафа. Демонстративно выкидывать в мусор перед Орочимару-сама она, всё же, постеснялась, а потом и забыла про этот «подарочек». Дома ей немного помогла Акеми — вот кто отлично справляется с детьми, хотя Мицуки она скорее не развеселила, а привела в искреннее недоумение. Всё-таки, мальчик странноватый, для своего возраста слишком серьёзный, прямо как сама Карин. Дейдары, на её счастье, нет: то ли она упорхнула куда-то в клуб искать себе приключений на пятую точку после рабочей недели, то ли опять упёрлась доставать Сасори-сан. Скорее всего первое, а то её громкий голос было бы прекрасно слышно через вентиляцию. Карин усаживает Мицуки на диван, спрашивает что он хочет на поздний ужин и, получая расплывчатый ответ, что ему всё равно, набирает номер доставки гамбургеров. Дети ведь все любят гамбургеры? А в этот час если что-то и открыто, то вот такие вот точки фастфуда. Можно, конечно, сразу уложить ребёнка спать, но, судя по всему, он не очень-то и устал. К тому же, ей ещё нужно где-то найти футон. И зубную щётку. И то, и другое она, конечно, находит у Накику. Дверь ей, правда, открывает Сай: Акеми уже куда-то сбежала, а вторая хозяйка уснула на диване. И, видимо, художник решил воспользоваться возможностью, чтобы её в таком виде зарисовать — на планшете краем глаза Карин видит набросок женской фигуры почему-то в платье, хотя Накику спит в джинсах, а верхняя часть тела у неё и вовсе под пледом. — В шкафу всё есть, — тихо говорит Сай. — Только открывай осторожно, чтобы… — … ничего на голову не свалилось, я знаю, — отмахивается Карин. Можно подумать, в первый раз там копается. Барахло барахлом, но она вынуждена признать, что куча полезного — и зачастую даже нераспечатанного — у Накику находится в самый подходящий момент. В коридоре она сталкивается с Суйгетсу, который обвинительно тыкает в неё пальцем. — Почему ты меня не предупредила, что уйдёшь раньше? Я, пока тебя ждал, проторчал у клиники целых полчаса. — Тебя никто не просил, — огрызается Карин. Она вообще не понимает, с чего вдруг этой рыбине в голову пришло два дня подряд караулить её после дежурств. — Хоть бы сообщение скинула, блин. — Мне некогда было, — она, кстати, может и скинула бы, но её мысли были заняты полученным на руки грузом, а уж точно не тем, что этот идиот снова припрётся её провожать до дома. Карин внезапно щурится и внимательно глядит на парня, останавливая взгляд на его почти белых волосах, так похожих на волосы Мицуки. Суйгетсу ухмыляется, но как-то нервно, словно предполагает, что она сейчас с него тут на месте будет скальп снимать. Завтра ей предстоит целое утро провести с ребёнком, так, может, свесить обязанность его занимать на рыбину? Каким бы придурком он ни был, у Суйгетсу, в общем-то, дар находить ко всем подход, к детям в том числе. Видимо, потому что по умственному развитию недалеко от них ушёл. Хотя, тот же Мицуки, наверное, и поумнее будет. Она готовится сформулировать мысль вслух, но в этот момент её телефон звонит, и курьер сообщает, что доставка прибыла. Карин суёт запакованную зубную щётку в карман и кивает в сторону футона, который прислонён к стенке у лестницы. — Подними наверх, мне еду забрать надо. — Не слышу волшебное слово! — Сейчас же. Ответ Суйгетсу она даже не слушает, уверенная, что тот действительно сделает как она просит. Ну, или приказывает. Блин, может, стоит быть вежливее? Хотя бы чуть-чуть? Карин вспоминает, чему её учила мама, но решает подумать об этом потом. Пока ей надо разобраться с ребёнком, которого ей вручил Орочимару-сама. Подвести начальника она никак не может себе позволить. Карин забирает пакеты у курьера и поднимается обратно к себе. Дверь открывает, понятное дело, без ключа, тут же морщась: вот что за придурок, неужели не знает, что нужно закрывать на замок? Ну и что, что она должна подняться через пару минут? Сам же ей про маньяка-извращенца рассказывал. А что, если это Мизуки? Карин не параноик и не склонна паниковать, но даже ей сосед кажется как минимум странным. Эбису-то хотя бы просто пошляк, нисколько не опасный, и пытается это не показывать. — А двери запирать тебя никто не учил, ры… — Карин вспоминает, что в квартире помимо Хозуки ещё и ребенок, поэтому вовремя осекается. Не хватало, чтобы Мицуки нахватался чего-то и потом рассказал об этом приёмному отцу. — Так вот, двери. — Во-первых, тут мы с Мицуки, во-вторых, мы тебя ждали, разве что ты потерялась в пятом измерении коридора, — беспечно говорит Сугейтсу, но что-то подсказывает Карин: если это ей вздумается не закрываться, то он же ей мозг и вынесет. — Бургеры. Садитесь есть, — она ставит пакеты на стол, невольно радуясь тому, что заказала больше, чем нужно. Если Суйгетсу поможет, то ладно уж, пускай жрёт, ей не жалко. Бургер для Мицуки оказывается слишком большим, так что Карин разрезает его пополам. Мальчик аккуратно вытаскивает и откладывает в сторону ломтики помидор — видимо, они ему не нравятся. Ей машинально хочется напомнить ему о пользе овощей, но одного взгляда Суйгетсу хватает, чтобы прикусить язык и не нудеть. К тому же, о какой пользе может идти речь, если они говорят о фастфуде? И разве не Карин, в отличие от Хозуки, первая поклонница уличной еды? Суйгетсу, как Карин и ожидала, прекрасно ладит с детьми. Он обсуждает с Мицуки какой-то фильм, то ли детский, то ли подростковый, потом они живо говорят о комиксах и, наконец, Суйгетсу показывает мальчику фотографии на камере, которую везде таскает с собой. К счастью, приличные и невинные, а не что-то высокорейтинговое, иначе Карин, пожалуй, убила бы идиота на месте. Она убирает со стола как только все доедают свои порции и, пользуясь тем, что мальчишки переходят в гостиную, забегает в душ. Дверь Карин на всякий случай закрывает на щеколду и только потом скидывает с себя одежду. Как же она устала! Не так она себе представляла этот пятничный вечер, но всё не так плохо, как могло бы быть. Суйгетсу развлекает Мицуки, она спокойно моет голову и, выходя отпаренная и расслабленная где-то через полчаса, видит, что в гостиной уже отодвинут стол и развёрнут футон. Оперативно, ничего не скажешь; она-то думала, что без указаний Суйгетсу и пальцем о палец не ударит, а тут надо же! В разговор Карин не вслушивается, занятая своими делами. Она собирает разбросанные по комнате книги Дейдары, проверяет, не испачкала ли соседка глиной духовку. Об этом они уже говорили: Дея может увлекаться тем, чем хочет, до тех пор, пока на общем пространстве нет свинарника. Карин, конечно, предпочла бы, чтобы хобби у Дейдары было какое-то другое, с другой стороны, даже из чего-то безобидного, вроде вязания, Тсукури сумела бы сотворить хаос и бардак. Дейдара далеко не самая худшая соседка, они вроде как дружат, но Карин без зазрений совести забудет об этом факте, если новенький коврик, который она постелила на кухне, будет испорчен поганой глиной. Карин не удивится, если при запекании своих поделок Дейдара устроит пожар — готовить она никогда не умела, и на кухню, в общем-то, если и суёт свой нос, то только чтобы взять что-то из холодильника. Или готовое блюдо — принесённое ли на вынос откуда-то или приготовленное Карин. Лучше бы Дейдара записалась в какую-нибудь студию, а не на дому пыталась творить «искусство»! — Закругляйтесь, — велит Карин то ли Мицуки, то ли Суйгетсу. Теперь уже точно достаточно поздно, чтобы помыться и отправиться на боковую. Мальчик отправляется в ванную без лишних споров, — он вообще очень послушный, чудо, а не ребёнок, — а Карин плюхается на освободившееся место на диване и внимательно смотрит на Суйгетсу. — Что такое? Чего ты так зыркаешь? — Суйгетсу наклоняет голову набок, высовывая язык. — Только не говори, что я сделал что-то не так! — И какие ещё у тебя есть таланты? — Карин морщится, неохотно признавая, что рыбина молодец. — А! — Суйгетсу загорается как лампочка, губы его растягиваются в широченную зубастую улыбку. — Ну, смотри! Я умею кататься на скейтборде, занимаюсь сёрфингом, играю на пианино, умею фехтовать, хоть и не как братец… и жарю охренительные блинчики. — Блинчики? — Ага, ажурные, воздушные! Оладьи, кстати, вообще кайфовыми получаются, — перечисляет Суйгетсу, загибая пальцы. — Я тебя как-нибудь угощу. Ну, и это не считая того, что я один из лучших пловцов Конохи! — Не люблю блины. — Это ты просто мои не пробовала. Ладно, — Суйгетсу хлопает себя ладонями по коленям и поднимается. — Если дальше сама справишься, я пошёл спать. Карин кивает, смотрит ему вслед и вдруг окликает. — Спасибо, знаешь ли. Суйгетсу только ухмыляется и машет рукой на прощание. Перед сном Карин не забывает проверить закрыта ли дверь, приглушает свет лампы на журнальном столике, чтобы Мицуки не было слишком светло, и уходит к себе, потому что жутко устала на самом деле. Лишь бы только у Орочимару-сама не вошло в привычку делать её нянькой своего сына. Мальчик, конечно, спокойный и хороший, но Карин всё ещё знать не знает, что ей делать с детьми. По крайней мере, без посторонней помощи.

+++

Сасори

+++

Воскресное утро Сасори решает провести наедине с самим собой. Неделя была суетной и даже сложной, в субботу у него тоже нашлись кое-какие дела, потому он посчитал, что в оставшийся выходной его никто не должен трогать. Он с вечера отключил звук на новом телефоне, оставил его в гостиной и лёг, полный решимости проваляться в кровати хотя бы до полудня. Хотя спать допоздна Сасори не любит: он предпочитает соблюдать режим. Ложится в одно и тоже время, встаёт тоже, что Дейдара назвала скучной старческой привычкой, как только это услышала, а у Сасори задёргался глаз. Что плохого в любви к порядку? Это скорее у Дейдары какие-то проблемы; у неё по жизни везде бардак: что на рабочем столе, что в её комнате в квартире, что в голове. Если бы он знал её хуже, то посчитал бы, что у неё и в делах кавардак, но, к счастью, рабочее Дейдара хорошо отделяет от всего остального, поэтому тут к ней не придраться. Даже жаль, нет-нет, а думает Сасори, у которого иногда просыпается жгучее желание отчитать девушку за что-нибудь. Она как-то прошлась по этому, расхохотавшись и тут же начав с ним кокетничать, даже назвала «папочкой», заодно спросив, как именно он хочет её наказать. У Сасори чуть ладонь не приросла ко лбу, а ставший свидетелем этого разговора Хидан тут же сам предложил с дюжину вариантов того, как именно можно наказать такую вздорную девчонку. Чудом в тот день стало то, что этот несчастный выжил. Тему Хидана Сасори как-то обсуждал с Итачи; выяснилось, что оба не понимают, каким образом на этого пошляка пока не было жалоб по поводу домогательств, абьюза или чего-то подобного. Он с большой охотой участвует в драках в барах и клубах, но такие дела легко замять, а вот всё остальное… Сасори, впрочем, по большей части, Хидан не волнует, и он предпочитает в это не лезть. Раз Нагато решил, что Хидан — достойное пополнение их команды, пусть сам с ним и разбирается. Сасори хватает забот с домом, чтобы думать ещё о коллегах. Проснувшись, Сасори несколько минут просто лежит, наслаждаясь тишиной и покоем. Прокручивает в голове список дел, лениво раздумывает, что надо бы занавески сменить на жалюзи, вспоминает, что хотел перебрать книги в шкафу и избавиться от ненужных. Он всё ещё предпочитает печатные издания электронным, ему нравится чувствовать шероховатые страницы под подушечками пальцев. Дейдара и это назвала старческим приколом, хотя тоже читает отнюдь не только на экране телефона. Удивительно, что она вообще читать любит. Маленькая паразитка, лишь бы только что-то сказануть. Из постели Сасори вылезает неторопливо и неохотно, тянется и хрустит шеей. Ему бы не помешало сходить на массаж, мышцы плеч и шеи у него часто слишком напряжены. Кто-то же советовал ему хороший салон с проверенными специалистами? Кисаме, что ли… да, точно! Он говорил о массажисте-мужчине, бывшем травматологе, так что можно быть уверенным в безопасности процедур. Ещё бы имя его вспомнить, у Сасори оно вертится на языке, но никак не приходит на ум. Кимиро? Камарино? Сасори хмурится, понимая, что не то. Он почти вспоминает, как громкий стук в дверь отвлекает его от раздумий. Звук такой, словно стучат не костяшками пальцев или хотя бы кулаком, а пинают ногой, ещё и от души. Дверь он умудряется распахнуть аккурат между ударами, от раздражения даже забыв взглянуть в глазок, и упирается взглядом в Дейдару. Та забавно замирает, стоя на одной ноге, а вторую подняв для нового пинка. К груди девушка прижимает криво-косо слепленный горшок, выкрашенный в тёмно-красные и ярко-горчичные тона. Безвкусица ужасная. — А! Живой! — громко радуется Тсукури, протискиваясь со своей ношей в квартиру и деловито оглядываясь по сторонам. — Я тебе писала, звонила, да, а ты ни гу-гу. Я распереживалась уже, ага. — Доброе утро, Дейдара, — цедит Сасори, захлопывая дверь. — Что тебе? — Утро? А, привет, да, — отмахивается она, будто и не слушая вовсе. — Так, куда бы поставить… — Что? — Горшок. Я для тебя сделала, мой первый шедевр, да! Ну, не совсем. До этого я потренировалась делать свистульки в виде птичек и фаллосов, но… Сасори не выдерживает и прижимает пальцы к вискам, заставляя себя глубоко дышать и не раздражаться. От Дейдары, как всегда, одни проблемы: то её домой тащить приходится, то вот про глиняные фаллосы слушать. — Поставим сюда! Посадим фикус. Или пальму? Давай пальму! — Мы не будем ничего сажать, — категорично заявляет Сасори, скрещивая руки на груди. — Почему?! — Мне не нужны растения. — Ой, да ладно, — отмахивается Дейдара, опускает горшок на пол и сдувает с лица длинную челку. — Надо ж будет чё-то жевать той собаке, которую я тебе подарю. — Животные мне тоже не нужны. — Тебя послушать, тебе никто не нужен. И девушка не нужна, да. Хотя какая на такого зануду польстится? — Дейдара, это не твоё… — закончить он не успевает, потому что с той стороны опять начинает кто-то барабанить, причём с не меньшим, чем у Тсукури, энтузиазмом. Вся его выдержка летит к чёрту, и распахивает он несчастную дверь с твёрдым намерением отчитать всех нарушителей его уже ни разу не прекрасного воскресенья. И потрясённо замирает, чувствуя, что вот-вот грохнется в обморок. Возможно, у него из-за Дейдары уже галлюцинации начались? — Чё зыришь? — пыхтит старушка, обмахиваясь каким-то допотопным веером и опираясь на огромный чемодан, который непонятно какой магией затащила на третий этаж. — Я чуть не откинулась, пока допёрла до тебя. Эй, молодуха, иди таксисту заплати, что ли. А мне водички, внучок, налей, а то помру вот прям тут, будете меня хорошить на вашем проклятущем взлобке. — Чиё? — Какая я тебе Чиё? Сеструха моя померла ж давно, и братец её, разве ж не ты их закапывал? — Я не… — вообще-то, родную бабку и Эбизо кремировали. А их прах хранится в колумбарии в Суне. — Вы кто вообще? — Бабку троюродную не признал, штоль? Шиё я, ты у меня пешком под стол ходил, когда вот такой вот был, — пожилая женщина, кряхтя, показывает каким он был, когда якобы ходил у неё под стол пешком, только вот Сасори этого совершенно не помнит. А вот то, что у Чиё и Эбизо вроде как были родственники, жившие где-то рядом с Суной — вполне. — Хотя, такой же задохлик, не сильно-то ты вытянулся. Дейдара позади издаёт ехидный смешок, словно собирается снова напомнить, что она выше на целый сантиметр. Шиё пронзает её суровым взглядом и напоминает, что внизу ждёт таксист. — Возьми мой кошелёк, — бросает Сасори, не зная — то ли за водой мчаться, что ли втаскивать чемодан в квартиру, то ли захлопнуть дверь и сделать вид, что никаких призраков прошлого не существует. К его большому сожалению, Шиё вполне реальна. Впрочем, с чемоданом она справляется сама и весьма ловко для своего возраста. И каким-то безошибочным чутьём находит кухню, отправляясь туда греметь стаканами и ворчать, что надо бы фильтр установить или хотя бы покупать воду в бутылках, раз скважины рядом нет. Сасори смотрит на протянутую руку Дейдары и недоумённо хмурится. — Кошелёк, — закатывает глаза Тсукури, — я по чужим вещам не шарюсь, да. — Ты только заходишь в чужие квартиры, как к себе, — огрызается Сасори и прётся наверх, в кабинет на поиски своего рабочего кейса. Может, стоит купить какую-нибудь более практичную сумку, или вообще рюкзак? Когда Дейдара улетает с карточкой проверять что там задолжала таксисту Шиё, — Сасори очень надеется, что он вёз её не из Суны, — сам он пользуется возможностью поговорить с троюродной бабкой. Он, конечно, эту женщину пробьёт по своим каналам, но сомневаться в родственных связях вроде как и не приходится — Шиё это копия Чиё, подленькое выражение лица у неё точно такое же, и, кажется, даже старческие морщины и пигментные пятна у них одинаковые. — Ты по делам к нам? — осторожно начинает Сасори, косясь на чемодан. Он ей пока больше ничего не предлагает — старушка и сама себя вон обслужила, успела даже лимон порезать, который хранился в холодильнике. — Ага, можно и так сказать, — кивает Шиё. — Надоело мне за скотиной следить, решила вот, перебраться к молодёжи. — Скотиной?! — Угу, коровы и козы, поди-ка не откачают, если меня посредь поля приступ разобьёт, а помирать мне рано. Да и столько мороки с этой животиной! В общем, сына, будешь за мной приглядывать. Пришло время подавать стакан воды в старости тем, кто тебя воспитал. — Вы и сама прекрасно справляетесь, — не удерживается от ехидства Сасори, проглатывая замечание о том, что он сам себя воспитал, а уж не Чиё, Эбизо и тем более не эта Шиё, которую он если и видел в детстве, то, наверное, раз или два, раз она у него в памяти не отложилась. — И разве вы не говорили, что я ваш троюродный внук? — Это слишком длинно, будешь сына, да и я не такая старая, а ты не такой уж и малец. Действительно, ей всего-то… сколько? Около восьмидесяти? Чиё сейчас должно было быть где-то так… По Шиё не скажешь старше она, моложе или того же возраста — она просто как Чиё, такая, какой Сасори запомнил бабушку. Наверное, Шиё всё-таки, моложе, ведь Чиё не вчера померла. — Ну, показывай комнату. — … что? — Комнату показывай мне мою, надеюсь, она не рядом с супружеской? Ваши ночные кувыркания слушать не хочу, хотя, у меня сон крепкий, но на новом месте сам знаешь… — Супружеской? — Сасори чувствует, как мигрень уже стучит молоточком где-то в области затылка. — У меня нет жены. — А эта вон кто? — Шиё кивает куда-то ему за спину, и Сасори оборачивается, отмечая, что Дейдара вернулась и возникла на пороге кухни, вертя в руках кошелёк. — Содержанка, что ли? — Я плачу квартплату! — возмущается Тсукури. — Каждый месяц, без опозданий! — Сына, ты что, заставляешь свою бабу платить за жильё? Разве я так тебя воспитывала? — Так это твоя мама?! — Так! — Сасори срывается на крик. Впервые за очень-очень долгое время. Тишина зато образуется практически вакуумная. — Жить у меня вы не будете! — Выгонишь старушку на улицу?! — возмущается почему-то Дейдара, а не Шиё даже. — Нет, внизу, — Сасори делает несколько глубоких вздохов, — внизу есть пустая квартира. Напротив Акеми и Накику. Не подниматься же каждый раз на третий этаж пожилой женщине? За что ему это всё?! Нет, Сасори совершенно точно не хочет проводить воскресенье с этими персонами. Он мечтает, чтобы они сквозь землю провалились, но этого, конечно, не случится, сколько бы он ни молил небеса. Квартира на первом этаже пустая, небольшая, но чистая. Правда, без мебели… видимо, придётся идти в гараж и делать ревизию того, что там осталось у Накику после въезда Сакуры. В крайнем случае, на одну ночь Сасори пустит Шиё к себе в гостевую комнату, но завтра закажет с доставкой и установкой всё необходимое, чтобы эта родственница больше не показывала своего носа у него в квартире. Он ей, конечно, практически никто, и, всё же, Дейдара права — не выставлять же пожилую женщину на улицу? Он себя не так воспитывал. — Проводишь Шиё-сан? — без особой надежды спрашивает Сасори, роясь в ящике комода в поисках ключей. Но Дейдара, на его удивление, молча кивает. И, отдавая кошелёк, как-то нежно похлопывает по руке. — Кстати, сколько там за такси вышло? — морщась, спрашивает Сасори, передавая ключи. — А, да пустяки. Всего-то двести рьё, я думала, от Суны куда дороже будет, да. Твою… троюродную бабушку!