Душа

Миновала ещё одна неделя. В общем счете Фриск пробыла в подземелье восемнадцать дней. Она всё ещё тоскует по семье и хочет вернуться, но её будни значительно стали краше. Девочка наконец может выходить на улицу без всяких упрёков и тайн. Теперь можно спокойно наслаждаться Снежнеградом. В выходной день с ней гулял Папирус. Он показал человеку весь город, рассказал про все заведения и про жизнь монстров. Они поели пряничных зайчиков и выпили какао из лавки женщины с фиолетовым цветом кожи, с тёмными короткими волосами и пушистыми ушами. Её тон голоса довольно груб, но она с интересом наблюдала, как Папирус и Фриск наслаждались её выпечкой. Девочка подружилась с Кидом — жёлтым монстром с хвостом ящерицы. Мальчик очень любопытный. Если ему что-то интересно, он обязательно достигнет своей цели. Кид рассказывал Фриск, что у него множество самый разных тайных проходов, и он пообещал ей показать Водопадье. Они обычно весело играют в догонялки или снежки, или лепят снеговиков на скорость, или делят одно дваскимо на двоих. В течение всей недели Фриск искала возможность погулять с Кидом, но ей удавалось это не каждый день. То Санс её поймает, то мальчика нигде нет. — Бли-и-и-ин, Андайн такая крутая! — протягивает Кид и машет палкой, сбивая снег с хвои ёлки. «Андайн… Знакомое имя,» — задумывается Фриск и следует за другом. Они пробираются через сугробы по большим и глубоким следам. Вокруг одни лишь пышные и высокие ёлки да снег. — Я вчера видел, как она поймала какого-то стрёмного мужичка. Он обижал бедную девушку. Она прям за шкирку его несла. Круто, блин! Сколько же в ней СИ-И-И-ИЛЫ! Кид подпрыгивает, запинается о снег и падает. Фриск подбегает к нему, чтобы помочь встать. Мальчик приподнимается с широкой улыбкой. Дитя хмыкает и качает головой, протянув руку. Кид поднимается и отряхивает снег то руками, то хвостом. «Словно третья рука,» — со смешком подмечает Фриск. — Знаешь, хочу стать как Андайн! Хочу быть крутым и сильным, чтобы мной восхищались! — он продолжает путь и оглядывается на Фриск. Она не находит слов и просто кивает. — А ты, ты кем-нибудь восхищаешься? Фриск останавливается. В этом подземелье она никого толком не знает, поэтому и сказать ей нечего. Да и там, в человеческом мире она восхищалась лишь персонажами из мультфильмов. Девочка пожимает плечами. — Нет таких, что ли? — переспрашивает Кид, удивлённо моргая. Фриск положительно кивает. — Тогда, восхищайся мной! — мальчик уверенно ткнул себя в грудь и улыбнулся. — Будешь моим первым фанатом! — Хорошо, — мягко соглашается она. Её, правда, воодушевляет его позитив, чрезмерный интерес к миру, его рассказы и энергичность. Будь у Фриск такой друг на поверхности, она бы и не оставалась одной после уроков, не сидела бы дома, потому что на улице нечего делать, ей бы не было так грустно и одиноко. — Хотя знаешь, — мальчик задумался. — Мне фанат не нужен. Мне нужен напарник! — он резко поворачивается к Фриск лицом и идёт задом наперёд, поглядывая под ноги. — Мы можем вдвоём бороться со злодеями и помогать хорошим монстрам! Это звучит так, будто он предлагает им стать супер-героями, однако с таким понятием он вряд ли знаком. Наконец, они вышли на чистую и просторную площадь. Кид находит под ёлкой ещё одну палку и выбегает вперёд. Фриск наблюдает за ним и не может объяснить себе его действия. — Сначала нам нужно научиться драться! — он предлагает одну из палок девочке. «Драться? Последний раз я сражалась с крапивой, когда не хотела сидеть в пустой квартире летом» Фриск принимает оружие и делает пару взмахов. Палка довольно толстая, но сухая — легко сломается, если постараться. — Давай так, — говорит Кид. — Будем считать попадания по рукам и ногам. В живот и по голове бить нельзя! — Хорошо, — соглашается Фриск. Дети встают в стойку на расстоянии двух метров друг от друга и на крик Кида «Начали!» делают скачок вперёд. Фриск оказывается быстрее. Она замахивается снизу, словно мечом, и метится в грудную клетку. Мальчик успевает среагировать, выставив палку перед собой. Удар был заблокирован. Кид отступает назад, чтобы набрать скорости, однако его ноги переплетается между собой, и мальчик снова падает. Фриск расслабляется и спешит на помощь другу. Вдруг в её голове слышится звон, отдалённо похожий на голос. Давай. Девочка не дышит и таращится на мальчика, что хочет подняться. В её руках всё ещё была палка. В районе груди что-то начало загораться. Нужно. Фриск проглатывает слюну и поднимает палку. В её глазах всё мутнеет, она едва различает своего жёлтого друга от снега. Добить. Дитя резко вдыхает воздух и пятится назад. Она отбрасывает оружие и протирает глазницы. — Что…? — шепчет она и уже более ясно смотрит на ситуацию. Фриск помогает Киду встать, а тот смеётся. — Йо, а ты сильная, — стыдливо признаётся мальчик. — Нет, — мотает она головой, — это просто ты упал. — Но твой первый удар был нереально крутым! — глаза монстра засияли. — Ты такая вжух, а я такой бах! — он прыгает на месте и машет руками, имитируя их битву. Похоже, Кид не заметил, как она пыталась нанести ещё один удар, пока он копошился в снегу. Вернувшись в Снежнеград, они повстречали Санса и Папируса. Кид попрощался с Фриск и побежал в сторону жилых домов. — А вы сдружились, — подмечает Санс и продолжает путь. — Они постоянно тут бегают и играют, — дополняет Папирус и берёт Фриск за руку. — Блин, мы так похожи на семью, — прикрывает глаза ладонью. Девочка идет между ними двумя, и со стороны они правда похожи на семейную пару с ребёнком. — Я уже вижу, как Фриск заканчивает школу, поступает в колледж. Работа, муж, дети, — у Папируса начинают идти слёзы, и его верхняя губа дрожит. — Я словно папочка! — Надеюсь, не компьютерная, — усмехается Санс. — Санс! — возмущается младший и топает ногой. — Хех, чего? «Семья…» — Фриск снова вспоминает про своих родных, там на поверхности. Что они делают? Ищут ли они её? Переживают ли? Дитя еле сдерживает слёзы. Ей здесь нравится, но она не может забыть о своей прошлой жизни.

***

Хоть у меня сегодня выходной, проводить время с мелкой я не хочу, пусть гуляет. Я развалился на своём матрасике, укрылся одеялком, прикрыл глаза, как дверь в мою комнату отворилась, и ворвалась человеческая девочка. — Санс, Санс! — сдавленно кричит она, вцепившись в моё одеяло. Я нехотя открываю веки и приподнимаюсь на локтях. — Как ты… — медленно произношу, щурясь. — Там… там, — от ужаса у неё идут слёзы. — Там кто-то стучится в дверь, и это не Папирус! — Успокойся, просто не высвечивай, — не понимаю её опасений и заваливаюсь обратно. — Можешь в комнате Папса посидеть, но не в моей. — Но… Стоило ей это произнести, как по дому пронёсся грохот. На кухне разбилось что-то стеклянное. Это уже заставило меня напрягся. Я встаю и отталкиваю девочку. Она не желает отходить и вцепляется в мою футболку. Фриск дрожит, ей очень страшно. Я осматриваю комнату и понимаю, что мне негде её спрятать. У меня ни шкафов, ни столов, лишь комод да кучи мусора. Я хватаю её руку и веду в угол. Заставляю сесть и шепчу: — Сиди молча и не высовывайся, ясно? Она кивает и поджимает веки. Я выдыхаю и покидаю комнату. Угораздило же мне забыть запереться. Вверх по лестнице поднимается Андайн, вся облачённая в тёмные доспехи. Чего это она вся при параде врывается в мой дом? — Привет, Андайн, чё как? — улыбаюсь ей, хотя мои дёсны просто сводит от злости. — Ты знаешь, — из-за шлема её голос искажался и становился грубым и ржавым. Я глянул через плечо вниз, на входную дверь, которая была сорвана с петель. Мои брови нахмурились. — Как это понимать? — контролировать себя в подобных случаях довольно сложно. — Дверь была закрыта, но я её вскрыла, — женщина подходит ближе. — Я потом оплачу ремонт. «А кто оплатит ремонт мой психики?!» — Нет, — я устало протираю переносицу, — лучше говори, зачем пришла, и уходи. — Папирус перестал ходить за мои занятия, а вчера сказал, что больше не хочет стремиться к королевской страже. На мои вопросы он отвечал, что «просто осмыслил жизнь» и бла, бла, БЛА! — Андайн со злости ударяет кулаком о стену. Картина с грохотом падает, стекло ломается. На месте удара образуется несколько трещин и вмятина. — Что ты наболтал ему, а? Я наконец усмерил свой гнев и был сейчас предельно спокоен. Запихиваю руки в карманы шорт и смотрю на неё, не поднимая головы. — Во-первых, хватит разрушать мой дом, во-вторых, это был его выбор, и до сегодняшнего дня я не знал о его решении. Я ему ничего не говорил. Я поддержу его в любом случае. Я слышал напряжённое дыхание Андайн. Явно, мой ответ её не устроил. Жалость та какая. — Ладно, — она снимает шлем и поправляет волосы, заплетённые в тугой высокий хвост. — Это был сугубо мой личный вопрос. Я пришла сюда по другим причинам. «Неужто из-за Фриск? Если она её увидит, точно поймёт, что это человек» — В городе начали говорить, что появилась некая девочка. Сначала она была одна, потом её замечали с другим монстром, а позже и с вами. Многие свидетели утверждают, что Папирус знакомил её с городом. Она также была замечена с тобой в баре «У Грилбби», и ты несколько раз ловил её и отводил в свой дом, — Андайн предельно серьёзна, я словно на допросе, а она озвучивает список моих грехов. — Продавщица из лавки сказала, что тоже видела незнакомую девочку, которая была то с Папирусом, то с мальчиком по имени «Кид». Ранее в магазине одежды Папс покупал детскую одежду, а ты новый комплект постельного белья, который сейчас находится на вашем диване, аккуратно сложенный. Я рыскала во всех документах, девочка по имени «Фриск» не прописана в городе «Снежнеград», да и не из Водопадья она. А теперь я перечислю тебе вопросы, на которые бы хотела получить ЧЕСТНЫЕ ответы. Кто это такая? Кем она вам приходится? И не надо врать, что она ваша родственница, она совершенно на вас не похожа. У неё желтоватая кожа и тёмные волосы — ваша полная противоположность. Третий вопрос: почему вы её скрываете? Около трёх недель назад свидетели видели, как Папирус нёс что-то, завёрнутое в твою куртку и его шарф. Тогда он пошутил, что несёт подарки на Рождество, но это полная тупость. И последний вопрос: это человек? Такой долгий монолог очень сложно переварить. Я был беспечен по той причине, что Андайн не патрулирует в Снежнеграде, она здесь бывает очень редко, поэтому знает не всех монстров. С тех пор, как Фриск гуляет на улице, я придумал небольшую легенду, которую потом рассказал Папирусу и Фриск включительно. Мне нужно быть максимально убедительным, скрывать мелкую больше нет смысла. — Эх, — я разминаю шею и выдыхаю. — От капитана королевской стражи ничего не скроешь. Эту девочку мы нашли в лесу, что в ЗАСНЕЖЬЕ. Она упала в обморок от холода и голода. Поэтому мы принесли её домой. Она нам никем не приходится. Девочка не помнит, как оказалась там, она говорила, что её родители куда-то собирались, а сама заснула, проснулась в снегу. Предположительно, она жила в Столице или в Руинах, там же всё ещё живут некоторые монстры. — За Руинами следит Хранительница, она знает всех монстров оттуда, — Андайн скрещивает руки на груди. Металлические пластины неприятно скрипят, касаясь друг с другом. — Я говорю, малышка сама не в курсе, откуда она, а я лишь предположил, — комично пожимаю руками. — На вопрос «человек ли она?» я отвечу, а где ты видела таких жёлтых людей? — глупо улыбаюсь. «Купись, купись, купись, рыбьи мозги! Давай, Андайн, хватит думать!» — у меня дёргается глаз и потеют ладони. — Среди монстров много с жёлтой кожей, — капитан призадумалась. — К тому же ты меня знаешь, я уж точно отличу человека от монстра, — в этом высказывании она не должна усомниться, ведь именно поэтому я патрулирую у входа в Руины. — Ты прав, — спокойно соглашается Андайн. — Но всё же, где ребёнок? А вот этого я боялся. При всех фактах, что есть у неё на руках, соврать про местонахождение Фриск почти невозможно. Можно, конечно, провернуть один трюк… Вдруг что-то утыкается мне в спину. Я кидаю взгляд через плечо. Это меня сильно удивило. Мелкая нацепила на себя мою толстовку, капюшон накинула на голову. — Прятаться за мой спиной довольно глупо, тебе не кажется? — я смеюсь то ли от испуга, то ли от нервов. Фриск прижимается плотнее и сжимает рукав моей футболки в своих маленьких пальчиках. — Дети, — цокаю я и взъерошиваю свои волосы. — Ты её напугала, — грозно смотрю на Андайн. У неё дёргается губа. — Хэй, малыш, не хочешь пойти со мной? Я найду твою семью, обещаю, — она встаёт на одно колено, пытается сделать мягкий голос и мило улыбается, однако в её случае это звучит как угроза. — Нет, — мотает Фриск головой. — Вы страшная. — Что? — вена на лбу Андайн вскочила, заскрипели зубы. На правду все обижаются. — Мне здесь нравится, — мелкая говорит это мне в спину, отчего её голос глушится. — Ясно, — басисто молвит капитан. — Возможно, произошла какая-то ошибка. Фриск, — девочка немного выглядывает, — мне бы хотелось, что бы ты вернулась в свою семью, но видно… — Андайн окидывает меня взглядом, — видно здесь о тебе хорошо заботятся. Прости за шум. Она кланяется, надевает шлем и спускается вниз. Берёт сломанную дверь и криво-косо ставит на место, да так, чтобы та не упала. Вот Папирус удивится, когда увидит, что устроила его бывшая наставница. Я выждал какое-то время и наконец расслабился. Фриск отходит назад и снимает с головы капюшон. Она виновато смотрит под ноги и мнёт край толстовки. Напоминает времена, когда Папс был её возраста, даже младше. — Я думала, ты меня отдашь, — тихо произносит мелкая. По её щекам стекают редкие слёзы. — И я не жёлтая! — Зато глупая, — усмехаюсь я, делаю пару шагов и хлопаю её по макушке. — Я же обещал, что помогу, чем смогу, а значит и в обиду не дам. Фриск утирает слёзы краями толстовки. С детьми тяжело. Я одного вырастил, а теперь с ещё одним возиться — ни к этому меня жизнь готовила. Когда мы оба пришли в себя, я оценил степень разрушения. Вмятина от удара в стене, разбитое стекло, дверь, сорванная с петель, разбитая кружка и тарелка, что находились на столе, который упал на бок, сломанная ножка стула. Андайн явно была не в настроении. Надо было взять деньги. Фриск вызвалась помогать с уборкой, однако я заставил её уйти в комнату брата. — Но я хочу помочь! — взвыла она. — Там много осколков, ты можешь пораниться, — загораживаю я проход, девочка недовольно надувает щёки. — Я и сам справлюсь, — оканчиваю наш разговор и закрываю дверь. Впервые в жизни не позволяю кому-то помочь с уборкой. Просто великолепно. А теперь самое интересное, кто же наболтал Андайн всю эту информацию? Снежнеград — слишком холодное место для неё, поэтому она старается редко сюда наведываться. К тому же я не видел, чтобы она ЛИЧНО проводила расследование. В этом городе все друг за друга горой, даже с собаками можно договориться. Но кому взбрело доложить на Фриск? Да и не просто кому попало, а самой Андайн. И это расследование... Всё буквально по часам расписано, значит, за нами следили с самого начала. Кто же мог такое провернуть? Да и если бы всех расспрашивали, то начали бы расходиться всякие неприятные слухи про нас и Фриск, или монстры хорошо молчат? Да не может такого быть! Тогда получается, что вся информация была раздобыта тайно. Собаки, Андайн, слежка, тайны… В этом подземелье есть только один монстр, который подходит под все критерии. «Теперь ясно, где труп закопан. Альфис, да? Гениальный учёный,» — от одной мысли об этом монстре у меня уголки губ нервно поднимаются. Это не самая приятная личность. Она приносит больше неприятностей, чем Андайн. Её камеры очень трудно заметить. Они почти не двигаются и не издают звука. Я в курсе лишь о тех, что за пределами города, а в самом городе их должно быть ещё больше, потому что проще спрятать. С одной стороны, удобно следить за действиями плохого человека, чтобы вовремя начать реагировать, с другой — неприятно осознавать, что из-за них на кону моя жизнь, брата и неповинного ребёнка. Но больше всего раздражает не это, а то, что Альфис ТАЙНО следит за всеми. Я-то давно приметил камеры, а вот остальные — нет. Сейчас надо решить, что делать дальше. Про Фриск знают капитан королевской стражи и королевский учёный — как минимум, одна из них поверила, что мелкая — монстр. Можно понадеяться на некомпетентность Альфис, что она примет доклад Андайн и тоже поверит. Думаю, стоит навести старую подругу впервые за десять лет. Слишком много всего, на что я не могу повлиять. Даже если все вокруг поверят, что Фриск — это монстр, то насколько долго этого хватит, есть ли смысл вообще врать и дальше? Эх, если бы не закон о поимке каждого человека, что попадает сюда, то она бы могла жить спокойной жизнью. На данный момент лучше всего будет внедрить Фриск в жизнь монстров, ведь главная защита — это нападение. Надо, чтобы её приняли за свою, тогда мало кого смутит тот факт, что она человек. Наоборот, монстры перестанут относится к людям предвзято, и развеются некоторые предрассудки. Я начинаю думать как Папирус. Но плохо ли это? Он смотрит на мир шире в отличие от меня, у него нет каких-то представлений, потому что нет должного опыта. Я же предпочитаю плыть по течению, мне иногда не хочется что-то менять.

***

Он сделал это, потому что мы договорились. Если бы не то обещание, меня бы уже здесь не было. Я тоскливо уставилась на закрытую дверь, за ней едва слышно, как Санс убирает осколки от стекла и кряхтит. Глаза от слёз болят. В груди так пусто. Примечаю кровать Папируса и падаю на матрас сплошмя. Я всё ещё в толстовке Санса, от неё странно пахнет, когда он её в последний раз стирал? Это очень похоже на моего брата. Наверно, стоит перестать тосковать по родному дому, так как выбор у меня не велик: либо мою душу забирают, и я умираю, либо продолжаю жить тут, пока не откину копыта — итог везде одинаковый. — Приветствую, — над моей головой звучит голос Чары, я переворачиваюсь на бок. — Безумный денёк, не так ли? — Ты… знала, что так произойдёт? — шёпотом спрашиваю я. — Нет, но мне казалось, что-то подобное может произойти с местной стражей. Это немного прискорбно. У меня закончились какие-либо слова, мне нравилось, что Чара сейчас со мной. Все мысли в голове перемешались. От неприятного запаха кофты немного тошнит. — Спать хочу, — вдруг молвлю я. Чара садится рядом и гладит меня по плечу. Хоть я не чувствую её прикосновений, это успокаивает. — Так поспи, ты вымоталась, — взгляд духа направлен в пустоту, как и произнесённые слова. С тех пор, как я попала сюда, боязно засыпать, так как я не знаю, приснится мне тот кошмар или нет. Последний раз он приходил ко мне около пяти дней назад и был уже не таким ужасающим. Это похоже на затишье перед бурей.

***

Папирус вернулся домой намного раньше. К этому времени Санс убрал осколки, починил стул и подмёл, но дверь так просто не исправить. Около минуты Папирус ошарашенно держал в руках дверь, не понимая, что произошло. Старшему пришлось пересказывать всё от корки до корки. — Надо было не делать опрометчивых решений, — выдыхает младший, сгорбившись над столом. — Я тоже расслабился, — признаётся Санс. Про Альфис и свои рассуждения он говорить не стал, подумал, что ему не стоит этого знать. — Фриск же в моей комнате? — встаёт на ноги парень. — Да, — кивает ему в ответ. — Надо будет, кстати, придумать, что делать с дверью, — говорит быстро, пока Папирус не ушёл. — Ага, — отзывается он и поднимается вверх. Фриск заснула, свернувшись калачиком, словно котёнок. Чара была с ней, пока дверь не отворилась. Хоть её никто, кроме человека, не видит, она всё равно испарилась в воздухе. — Фриск? — тихо заходит внутрь Папирус и включает свет. Девочка громко и часто дышит ртом. Через закрытые веки просачиваются слёзы и стекают по покрасневшим щекам. Она напрягает кулачки и как-будто что-то прижимает к себе. Папирус, обеспокоенный её самочувствием, за пару шагов обходит кровать и пальцами смахивает волосы с лица ребёнка. Едва задев её кожу, он одёргивает руку. — Горячо, — произносит на выдохе. Папирус прикладывает ладонь ко лбу, потом к щеке. Фриск вся горячая. Парень аккуратно берёт её на руки и выходит в гостиную. — Санс! — окрикивает брата. — Человек, Фриск, она горит! — Чего? — высовывается голова монстра из кухни. Сначала слова Папса показались ему несерьёзными, но выражение лица, испуганные глаза брата заставили поверить. Санс подходит к нему и проверяет температуру ребёнка рукой. Он стискивает зубы. — У неё жар, — парень подрывается к дивану, расправляет одеяло Фриск и поправляет подушку. — Клади её. Папирус выполняет сказанное братом. Оба монстра стоят и смотрят, как человеческая девочка корчится от высокой температуры и тяжело дышит. «Как же не вовремя,» — хмурится Санс и прикидывает варианты. — А чем её лечить? — невольно задаёт терзающий их обоих вопрос Папирус. — Она же человек. — Попробуем те лекарства, которыми лечат монстров, а там посмотрим. Если не поможет, тогда… стоит попросить помощь кое у кого, — старший сам не ожидал, что сможет даже о таком подумать. Образ женщины с молочными волосами и короткими рогами всплыл в его голове. — Санс, мы же не дадим Фриск в обиду? — лепечет Папирус. — Нет, — с улыбкой произносит монстр, — конечно, нет. Ладно. Я схожу в Лавку, авось там чего полезного будет, — он подходит к входной двери и снимает с вешалки свою куртку. — А ты приготовь холодный компресс. На улице уже стемнело и пошёл снег. Возможно, стресс и нахождение в подземелье так повлияли на самочувствие ребёнка. Санс почти мгновенно оказался у Лавки. Он тоже устал. Монстр заходит внутрь. Продавщица здоровается с ним, а про себя замечает, что он чем-то обеспокоен. Парень спрашивает про лекарства от жара. Женщина думает какое-то время и уходит. Возвращается с коричневым мешочком и небольшой зелёной коробочкой. — Папирус заболел? Видала недавно, как он бродил по городу, — говорит продавщица и пересчитывает монеты, что дал ей Санс. — Ещё десять золотых. — Помнишь, девочку в голубой кофте с полосками? — достаёт ещё немного денег из кошелька. — Ага, частенько сюда захаживала, с Папирусом в том числе. Неужто это она заболела? — Есть такое, — убирает лекарство в карманы и собирается покинуть магазин, но монстриха его останавливает: — Подожди, вот, это для неё, — она суёт в руки Санса бумажный пакетик. — Это обычное злаковое печенье, но пусть поест. — Спасибо, — не сразу отвечает монстр и наконец уходит. В доме проблем не меньше. Папирус так распереживался, что уронил на кухне чашку с водой и тряпочкой. Теперь вытирает пол, чуть бы не заливаясь слезами. Фриск очнулась и приложила ко лбу ладонь. Он горячий, пальцы такие холодные. Она не ожидала, что ей станет настолько плохо. Голова болит и тянет, словно камень. Нос весь забитый. Девочка совершенно не соображает и сползает с дивана. Ей жарко в этой вонючей толстовке. Она хочет её снять, но любое действие требует больших усилий. Её ноги подкашиваются, и дитя плюхается обратно на диван. Она пыхтит и шмыгает носом. Голова застряла в капюшоне. — Ты чего творишь? — голос Санса доносится из всех сторон, и девочка не понимает, где он. Монстр безнадёжно наблюдает за ней. Он пропихивает её голову через ворот толстовки и запихивает руки обратно в рукава. Фриск брыкается. — Жарко! — брюзжит она. — Так надо, — спокойно отвечает ей. — На вот, пожуй печеньки, — отдаёт пакет, что дала продавщица. — Не хочу, — она чувствует запах выпечки и воротит носом. — Когда ты ела в последний раз? — серьёзно смотрит ей в глаза. — Она завтракала, это точно, — подходит Папирус, ставит рядом стул, а на него — чашу с холодной водой. — Фриск, кушать надо! — Вы мне не мама! — девочка заворачивается под одеяло. Её живот отчаянно журчит, но она старается его успокоить, обхватив руками. Санс касается плеча брата и тихо произносит: — Здесь ты сам. За сегодня он устал не на шутку, от того готов отрубиться в любую секунду. Монстр оставляет на стуле лекарство и пакет с печеньем. Папирус видит, как его брата шатает из стороны в сторону, и взглядом провожает до комнаты. Когда Санс ушёл, он садится на край дивана. — Как себя чувствуешь? — с улыбкой спрашивает парень. — Отстань, — бурчит Фриск. — Не отстану, пока ты не выздоровеешь. Давай, Санс купил для тебя лекарства. Девочка посматривала на оставленные им вещи. Её веки так и намеревались опуститься. Жарко, ей никогда не было так жарко. Строить из себя недотрогу нет смысла, она очень хочет, чтобы эта болезнь прошла, так как в таком состоянии не погуляешь на улице, даже подземелье не покинешь. Они смирилась с тем, что без чужой помощи не справится. Папирус даёт ей стакан, в котором размешал уже содержимое мешочка, и круглую, как бусинка, тёмную таблетку. Фриск принимает все лекарства, несмотря на горечь раствора, после которого хочется только язык вырвать. Монстр влажной тряпкой проходится по лицу девочки и помогает лечь. Выжимает ткань, промакивает, снова выжимает, складывается и аккуратно кладёт на лоб Фриск. Холодный компресс успокаивает, всё тело размякает. — Папирус, — вдруг молвит человек. Парень удивлённо обрадовался. — Что такое? — Прости, мне не стоило вам грубить, — Фриск подтягивает одеяло ближе к себе. — Всё же весь этот переполох из-за меня. — Нет, — мотает головой с улыбкой, — это совсем не так. Это был наш выбор, оставить тебя здесь, хотя могли при первой же возможности отдать под стражу, нье-хе-хе! Хе... Эх… — перестаёт улыбаться, горбится и упирается локтями в бёдра. — Та женщина, Ан… дайн, она сказала, что ты больше не хочешь в королевскую стражу. — Ага… — тихо признаётся Папирус, разминая плечи. — Я и часовым больше не подрабатываю, хех, — хохот моментально переходит в задумчивое молчание. — Думаю, такая работа требует хладнокровия, стойких намерений, которых нет во мне. Если кому-то нужна помощь, я обязательно помогу. Будь это монстр… или человек. Я пока не говорил об этом с Сансом, но раз приходила сама Андайн, то он уже в курсе. В ближайшее время я подыщу другую работу, которую можно совмещать с учёбой. Может, у Гриллби официантом или… ещё где-то. Не знаю даже! Мне ещё надо обсудить это с братом. В конце концов я не могу позволить, что бы он один работал, тогда на нас троих не хватит. А я уже взял на себя ответственность за тебя! Как думаешь, Фриск, какая работа мне больше всего подходит? Повара? — звучит интересно. Но нужны ли в Снежнеграде повара? Под длинный и спокойный монолог Папируса Фриск засыпает, как под колыбельную или сказку на ночь. Парень это знает, однако не может перестать говорить. Он переживает и не торопится покидать её в такой сложный час.