Ведьм у нас сжигают

Земли Рагнвиндров

      Всё смешалось в пылу сражения, едва получается различить кто есть враг, а кто друг. Джинн, возможно, следовало рассчитывать на подкуп некоторых рыцарей, а также, что убийцы могут влиться в их ряды, ведь они с Дилюком не знают каждого солдата в лицо. Возможно, эта была её вина, ведь она слишком расслабилась в столице, даже не предположив о таком варианте событий, и теперь ей приходится расплачиваться за это. Было много возможностей, где она могла поступить по-другому, но уже слишком поздно думать об этом. Метель и, на удивление, светлая ночь поглотила их всех в пылу сражения.       Руки уверенно держат клинок, пока взгляд полностью сосредоточен на оппоненте. Их быстрые удары мечом не замедляются ни на минуту, не давая и шанса на передышку, пока холодный ветер бьёт в лицо. Снежинки летят прямо в глаза, заставляя генерала отвлечься лишь на секунду. Этого хватает, чтобы противник молниеносно воспользовался ситуацией. Джинн отражает очередной мощный удар стальным мечом, останавливая остриё возле самой груди, чуть пошатываясь от этого. Ещё пару сантиметров и это был бы конец, ведь на ней нет не единой капли брони. Любая ошибка и оплошность будет смертельной для Гуннхильдр. Зловеще улыбающийся перед ней мужчина знает это, продолжая давить всем своим весом на меч всё сильнее и сильнее, ожидая, когда она наконец-то сломается под ним. Руки дрожат, пока Джинн сжимает рукоять клинка всё крепче.       Ветер развевает волосы, когда в голову приходит рисковый план. Один шаг, кажется лёгким, но сейчас становится чем-то невероятным и требует усилий. Лезвия трутся друг о друга, пока Джинн быстро словно выскальзывает из-под врага, всё же заставая того врасплох, что так хорошо читается на его удивлённом лице. Мужчина пошатывается, пытаясь найти опору на рассыпчатом снегу, пока клинок Гуннхильдр в мгновение ока оказывается возле шеи мужчины, разрезая глотку. Брызги крови окропляют белоснежный снег, а девушка тяжело дышит и вытирает алые капли с лица, пытаясь собраться мыслями куда двигаться дальше. Останавливаться было нельзя.       Генерал слышит, как звенят удары вокруг, как ветер уносит крики и чьи-то слова, а люди забирают жизни. Некогда небольшая белоснежная поляна покрылась кровью и трупами. Ужасная картина, но такая привычная для неё. Её рыцари сражаются из-за всех сил, отдавая себя полностью этому бою и желанной победе. Раны покрывают их тела, а кровь стекает по лезвиям мечей, но они продолжают не сдаваться, вверяя свою судьбу в свои же руки.        Среди этого снежного ада, Гуннхильдр замечает одного из своих младших рыцарей, которого только что повалили на землю. Безоружный юноша в страхе ползёт по снегу, с ужасом смотря на противника, что зловеще заносит меч над головой. Тот не спешит, словно наслаждаясь этим моментом. А Джинн не теряет ни минуты, быстрыми шагами обходит трупы, приближаясь к врагу. Рука крепче сжимает клинок, когда она приближается из-за спины к нему. Точным и резким ударом девушка без жалости вонзает металл в живот. Мужчина замирает, его меч выпадает из ладони, пока он едва слышимо произносит «сука». Взявшись второй рукой за эфес, генерал проворачивает клинок и резким движением разрезает плоть. Острый клинок с огромным усилием вырывается из правого бока, окропляя снег и рыцарей алыми каплями. Тело безжизненно падает к её ногам, пока Гуннхильдр стряхивает кровь с лезвия. Арн пару минут с ужасом смотрит на это, после чего приходит в себя и благодарит за своё спасение. Джинн подаёт ему руку и юноша принимает помощь, быстро вставая на ноги. Ещё раз поблагодарив за спасение, он спешит к своему мечу, который валяется в снегу неподалёку, после чего убегает в гущу событий без единого сомнения, побывав только что на волоске от гибели.       Гуннхильдр хочет последовать за ним, но резкая боль в ноге заставляет пошатнуться и вскрикнуть. Опустив взгляд, девушка замечает торчащий из её бедра нож, который она не решается вынимать. Острая боль вновь проходит по всему телу, когда Джинн делает шаг. Тяжело дыша, генерал старается не обращать на неё внимание, поворачиваясь в сторону очередного противника и готовясь к битве. Но вместо него Джинн видит лишь обезглавленное тело на снегу и стоящего рядом Дилюка с мечом. С лезвия капает кровь, пока герцог медленно подходит к ней, оглядываясь по сторонам. — Цела? — Не очень, — смотря на окровавленное бедро, произносит она, — Кэйя? — Жив, но не цел, — быстро отвечает тот. — А ты? — Пара царапин, не более. — Остальные? — Не знаю, — не отводя взгляда от врагов произносит тот, давая Джинн минуту покоя, чтобы собраться, — Я возвращаюсь к карете. — Хорошо.       Кивнув друг другу, они расходятся в разные стороны. Джинн возвращается в гущу событий, чуть похрамывая. Ряды противников редеют, как и их собственные, но они продолжают биться всё также ожесточённо, пока ветер гудит в ветвях деревьев. Метель не собирается утихать, как и смерти вокруг.       Гуннхильдр уклоняется от резкого режущего удара, проносящегося в паре сантиметров от шеи, заставляя свистеть воздух, и слышит усмешку от мужчины перед собой, что пару мгновений назад убил очередного рыцаря. С ним они размениваются несколькими ударами, заставляя дрожать металл в их руках, после чего отскакивают друг от друга, ожидая следующего шага. Джинн берёт меч поудобнее, смотря на врага, чья жажда крови читается в каждом действии и взгляде. Кровожадная улыбка не сходит с его лица, когда он приближается к ней, заставляя лезвия заискриться от мощного удара. Руки болят, пока ноги дрожат от напряжения и пульсирующей боли в бедре. Как и прошлый противник, он вкладывает всю силу в удар, заставляя попотеть, но теперь Джинн приходится использовать свои ноги по минимуму, из-за чего она находится в невыгодном положении.        Из-за ветра Гуннхильдр едва слышит его насмешку о том, что «дай бабе меч и обучи владеть им, она всё равно останется бесполезной курицей», когда они в очередной раз сближаются и скрещивают клинки, что так неприятно звенят. Под звонкий смех самодовольного уверенного в победе мужчины, Джинн отталкивает его, становясь обратно в стойку: правая нога чуть вперёд, рука держит рукоять меча, что находится на уровне тела. Тяжело дыша, они смотрят друг на друга, после чего оппонент делает шаг для очередного мощного удара, но в этот раз генерал намеренно уворачивается от него, отводит меч в сторону и сразу же бьёт по горлу, самому слабому месту любого существа. Мужчина хватается за шею, но уже давно было поздно. Кровь фонтаном бьёт из-под его рук, вырываясь наружу, пока тот падает на снег, а Джинн наносит ещё один колющий удар в область сердца, заставляя врага замереть навечно.       Похрамывая, генерал разворачивается, чтобы направиться в сторону Адалрика, которого недавно видела сражающегося с каким-то громилой, что несчадно наносил удары огромным мечом, заставляя израненного и уставшего мужчину отступать всё дальше и дальше. Но на том месте не оказывается старого рыцаря. Гуннхильдр вообще нигде его не замечает, но видит, как того громилу пронзает насквозь два клинка в области груди с двух сторон. Тот плюётся кровью и смеётся напоследок, пока Берн с Роландом словно намеренно проворачивают лезвия, доставляя больше страданий. Тяжёлое тело падает на снег перед ногами рыцарей, когда они вытаскивают мечи из него, позволяя крови вытекать всё сильнее.       Убрав оружие в ножны, Бернхард разворачивается и безмолвно плетётся куда-то в сторону, пока другой рыцарь грустно покачивает головой, смотря на того. Проведя взглядом до предположительно места назначения, Джинн замечает тело, что неподвижно лежит на снегу. Мир замирает, когда она подходит ближе и понимает чьё оно. Не веря своим глазам, девушка, похрамывая, подходит к Берну, в надежде, что ей просто кажется и с Адалриком всё в порядке. Но, к сожалению, это не так. Джинн сглатывает комок в горле, пока первая холодная влажная дорожка бежит по её щеке, а осознание произошедшего никак не укладывается в голове.       Старый рыцарь безмолвно лежал на снегу, смотря в небо, пока небольшой струйкой изо рта текла кровь. В его глазах Гуннхильдр не замечает и капли сожаления, пока сжимает дрожащими руками рану на животе старого товарища, стоя на коленях в луже крови, которая явно намекала, что уже поздно. Но Джинн продолжает давить на неё в глупой надежде, что это не конец. Кровь хлещет из-под её пальцев, даже не думая останавливаться, как и слёзы генерала. Рыцари вокруг грустно смотрят на эту картину, подходя ближе, ведь бой закончился. Их тела покрыты ранами, но они целы и живы. — Адалрик, пожалуйста… — глотая слёзы, произносит, словно даже отчасти приказывая, девушка, смотря на старого друга, пока Берн молча сжимает её плечо, стоя позади. Руки дрожат, пока Джинн отрицает происходящее, пытаясь хоть что-то сделать. А все остальные понимали — это конец, — Позовите Герту! Да хоть кого-нибудь! Держись, пожалуйста, — молит она, а мужчина с грустью переводит взгляд на неё, — Адалрик, не уходи, прошу тебя. Не сдавайся, пожалуйста! Пожалуйста… — Джинн, — с каким-то облегчением произносит он, словно ожидал до последнего только её, — Не надо.       Его ледяная рука ложится на ладонь генерала, пока Адалрик с печальной улыбкой качает головой. Слёзы не перестают течь по щекам Джинн, которая продолжает вновь и вновь сжимать рану и чувствовать просачивающуюся кровь между пальцев. Ладонь падает на снег, а когда-то заботливые глаза теперь безжизненно смотрят на небо. Снег потихоньку оседает на неподвижное тело укрывая словно одеялом. Плечи девушки трясутся от безмолвного плача. Гуннхильдр убирает руки и пытается не кричать от боли, кусая себя. А ей хочется, ужасно хочется, но она терпит, стоя на коленях.       Остальные рыцари окружают мёртвое тело старого рыцаря. Кто-то тоже пускает слезу, вытирая её окровавленными руками, пытаясь скрыть боль. Все они молчат какое-то время, поминая этим старого друга. Стоящий рядом Иисак шепчет молитву Барбатосу, пока генерал всё также неподвижно сидит на холодном снегу, игнорируя боль и мороз, что сковывает тело. — Ваша Светлость, — аккуратно обращается через какое-то время к ней Эрс, садясь рядом на корточках и кладя руку на плечо. Его голос полон сочувствия, как и взгляд, направленный на генерала, — Мы не можем оставаться здесь, нам нужно спешить в сторону ближайшей корчмы, а лучше прямо в город. Людям необходима медицинская помощь и Вам тоже. — А как же Адалрик? — поднимая опустошённые глаза на рыцаря, произносит она, на что мужчина сожалеюще смотрит на неё, качая головой. Зубы скрипят от злости, а руки бьют по мягком снегу, — Да вы издеваетесь… мы не можем их тут бросить, только не опять, только не его. Адалрику ведь всего лишь надо было прослужить ещё чуть-чуть и он мог уйти, а теперь я должна опять сжигать тела в каком-то лесу. Только не его, он точно не достоит такой могилы! — Джинн, — строгий голос Дилюка заставляет её вздрогнуть и прийти в себя. Обернувшись, она видит герцога, что подходит к ней чуть качая головой, — Кэйе нужно в город и срочно, иначе ты потеряешь здесь ещё одного друга. И не забывай, что с нами ребёнок. Ей лучше не видеть этого, хотя Софи уже спрашивает, что случилось с «дядей Кэйей». — Я… — смотря в алые глаза полные сожаления, Джинн переводит взгляд вновь на Адалрика. Она шепчет прощения, сжимая ледяными руками снег под собой и набираясь сил. Выдохнув с тяжелым сердцем в груди, девушка всё же встаёт через пару минут, бросая последний взгляд на дорогого ей человека, — Ты прав, Дилюк, прости. Собираемся и уходим отсюда, как можно быстрее, но, Вират, — генерал останавливает юношу, который с удивлением смотрел на неё, ожидая указаний, — Направляйся в ближайшую деревню и скажи, что по моему приказу они должны будут провести похороны по всем обычаями нашей Империи. Если всё будет выполнено идеально и они будут молчать об этой просьбе, то я заплачу соответственно их работе. После того как передашь приказ, направляйся в сторону Стромира, понял? — Так точно, Ваша Светлость! — отдав честь, Вират убегает в сторону коня.       Через пару минут генерал видит, как тот мчит на юг, быстрее гоня коня, пока остальные рыцари обыскивают тела подосланных убийц по приказу Рагнвиндра. Но, к сожалению, им не удаётся найти ничего существенного, кроме парочки золотых монет, за которые некоторые из них продали свои жизнь и честь. Хотя было бы глупо обнаружить какие-то доказательства в сторону Эурона.       Первично позаботившись о ранении, всё ещё не вынимая нож из бедра и чувствуя ужасную боль, Джинн ещё пару минут позволяет себе постоять возле Адалрика, пытаясь хоть чуть-чуть смириться с мыслью, что его больше нет, пока в глубине души хочется прямо сейчас услышать заботливый голос мужчины, который аккуратно спросит всё ли хорошо. — Джинн, — окликает её рядом знакомый голос. — Дилюк? — медленно подняв голову, девушка смотрит на друга, — Уже пора идти? — Почти, но мы можем постоять ещё пару минут тут, чтобы дать тебе проститься с ним. И возьми платок, чтобы вытереть лицо, а то так ты своим видом Софи напугаешь, да и горожан в Стромире, — подавая платок, произносит рядом стоящий Рагнвиндр. Джинн кивает, беря белоснежную ткань в руки, которая через пару минут становится алого цвета, — Я сожалею о твоей утрате, Джинн. Может, расскажешь мне о нём, чтобы стало легче? Он ведь был тебе дорог, как я понимаю. — Он был очень мне дорог, а я по глупости решила, что это будет простая поездка, поэтому ничего не будет, если он поедет с нами, — девушка нервно дышит, стараясь сдержать слёзы, пока чувство вины поглощает и давит, ведь если бы Гуннхильдр отказала ему в этой поездке, он был бы жив, — Адалрик с Бернхардом были первыми рыцарями, с которыми я познакомилась на восточном фронте, а также они были первыми, кто поддержал меня, как нового генерала, — с грустной улыбкой произносит Джинн, вспоминая прошлое и вытирая кровь вперемешку со слезами на лице, — Ту глупую девчонку, держащую меч только на спарринге в академии и дрожащую в шатре от страха перед предстоящей первой настоящей битвой. После того разговора и войны, они всегда были рядом, поддерживая моё любое решение и следуя за мной куда бы я не пошла. От родной матери я не чувствовала столько заботы и поддержки, сколько от них. А ведь я обещала ему устроить пышную прощальную вечеринку, а после навещать его в поместье на западе. — Джинн, это был его выбор следовать за тобой и его желание защитить тебя. Я не думаю, что он сожалел об этом перед смертью, а наоборот был рад, что смог защитить тебя и быть рядом до самого конца. — Я знаю! — чуть громче чем хотелось произносит генерал, после чего кусает губу и чувствует привкус металла во рту. Сжимая руки в кулак, она пытается унять дрожь, — Но если бы я отказала, он был бы сейчас жив. — Вини в этом лучше Эурона, а не себя, ведь только идиоту придёт в голову пытаться устранить нас, — голос друга звучит непривычно заботливо. — Пытаюсь, но всё равно чувствую, что виновата в этом только я. Лиза страдает из-за меня в тюрьме, Адалрик… мёртв. Дилюк, — мужчина поворачивается к ней, внимательно слушая, пока Джинн кусает губы, что потрескались на морозе, — Знаешь, мне впервые поистине страшно за столько лет. Я боюсь, что мои действия приведут к ещё большим смертям дорогих мне людей. — Тогда постарайся не допустить этого, — Рагнвиндр на мгновение чуть приподнимает руку, словно пытаясь приобнять, но потом нерешительно убирает назад, качая головой, — Сейчас от нас и наших действий зависит жизнь Кэйи, который спас, по сути, даже всю Империю, предотвратив наше возможное убийство. Поэтому, нам надо спешить в город.        Герцог стоит возле неё, пока рыцари седлают лошадей, ожидая только их. Посмотрев ещё раз на Адалрика, Джинн кивает другу, и они идут в сторону кареты. Девушка старается не оборачиваться, сжимая платок и неровно дыша. Слёзы всё ещё скапливаются в уголке её глаз, поэтому она поднимает взгляд в небо, на котором виднелись лишь облака и падающий снег. Генерал тяжело сглатывает, пытаясь подавить накатывающие эмоции, потому что сейчас Гуннхильдр не имеет права показывать больше свою слабость и должна отдавать чёткие приказы, чтобы вести людей за собой.       Остановившись напротив дверей, генерал понимает, что в таком виде ей лучше не появляться там перед ребёнком. Её одежда и волосы в крови, что вызывает не очень положительные чувства и эмоции, к тому же Софи и вправду хватит одного Кэйи там. Поэтому она сообщает Рагнвиндру, который на удивление выглядит чуть лучше, то ли из-за алых волос и деталей в одежде, из-за которых не очень были видны капли крови, что поедет в седле. Тот понимающе кивает, предлагая свой плащ, который был чище и теплее. Девушка принимает его и идёт в сторону свободных лошадей, что были привязаны к забору. Там она седлает коня Адалрика, ведь её лошадь осталась в столице. К тому же, Джинн не может позволить любимому животному рыцаря остаться здесь. Нет, она просто обязана забрать его с собой и дать лучшее место на конюшне. А ещё ей просто хочется хоть так побыть наедине со своими мыслями.       Генерал отдаёт приказ выдвигаться, идя в начале. Рыцари следует за ней, пока карета едет где-то в середине. Конь Адалрика слушает её не с первого раза, словно понимая, что это не его наездник, но всё же двигается вперёд. Джинн треплет его по чёрной гриве, говоря коню, что истинный хозяин больше не вернётся, но в тот же момент словно произносит это вслух и для себя, что Адалрика больше нет.        Метель не перестаёт идти до самого утра, заметая их следы, как наверное и тела, оставленные на снегу, который больше не был белоснежным на той поляне. Когда солнце встаёт, Джинн замечает насколько измотаны рыцари, которые едва держатся в сёдлах. Но они упорно продолжают молчать о боли и кровоточащих ранах, следуя за ней и оглядываясь в страхе, что запах крови может привлечь нежеланных гостей. Её же бедро тоже не перестаёт саднить, отзываясь пульсирующей болью при каждом шаге коня. Сжимая поводья, Джинн игнорирует усталость с болью, смотря в даль, куда совсем недавно по приказу ускакали Рэймонд с Арном для того, чтобы предупредить Барбару. Будет намного проще, если лекари их уже будут ожидать, хотя теперь она заставит сестру волноваться, чего генералу конечно же не хотелось.       Время словно тянется, как и дорога, пока они гонят лошадей вперёд. Джинн молится Архонту о том, чтобы Кэйя выжил, не догадываясь даже о том жив ли ещё тот или ей суждено хоронить ещё одного близкого человека. Она оглядывается, чтобы взглянуть на карету, которая не даёт ответы на вопросы. Поднимая глаза к небу, Гуннхильдр не знает, слышит ли её молитвы хоть кто-нибудь там, но всё же надеется, что слышит. Потому что она продолжает шептать слова об упокоении рыцарей о том, что их ждут яства и пиры там на Небесах, где они будут вместе другими товарищами, ведь те были так храбры и заслужили покой.       Поля с дорогой не заканчиваются, продолжая тянуться долгой белоснежной полосой почти до самого вечера, когда стены города начинают виднеться на горизонте. Сердце стучит в груди, когда они заходят в Стромир. Горожане с удивлением смотрят на них, перешёптываясь, узнавая повозку и герб на ней, а также Джинн. О чём они могли думать в тот момент и говорить девушка не знает, да и не волнует её это, ведь сейчас все мысли сосредоточены только на том, чтобы с другом всё было хорошо. Люди расходятся, пропуская вперёд до самого района аристократов, где ехать было уже намного проще.       На пороге поместья Барбара подбегает к ней и крепко обнимает, как только Джинн спускается с коня, заставляя чуть пошатнуться. Девушка нерешительно прижимает сестру в ответ, говоря, что она глупая, ведь может перепачкаться в крови и испортить прекрасное платье, на что та отрицательно качает головой и бурчит, что это её не волнует. Генерал чувствует, как дрожат плечи Барбары и шепчет, что всё в порядке и она цела, но та никак не хочет отпускать Джинн, продолжая крепко обнимать. Поэтому Гуннхильдр приходится жестом приказать Хоффману позаботиться обо всём самому. Капитан понимающе кивает и идёт в сторону дворецкого, пока генерал гладит сестру по голове. Барбара всё ещё была ниже её, но уже она не была той маленькой плачущей девочкой, с которой Джинн прощалась перед отъездом на фронт. Хоть они и вели редкие переписки, но всё же девушка не была готова увидеть сестру такой взрослой.       Рыцари неспешно шагают за дворецким, который вёл их в сторону больничного крыла, пока Дилюк на руках нёс Софи. Девочка оглядывается, смотря по сторонам и расспрашивая герцога о том, где они и что случилось со всеми. Тот спокойно отвечает на её вопросы, избегая главной темы, пока часть прислуги дома позади помогают уложить Кэйю на переноску. Джинн видит, как тяжело вздымается его грудь, но она с облегчением выдыхает, понимая, что друг ещё жив, хоть и не в сознании. Это вселяет надежду, что возможно всё обойдётся. — Барбара, — аккуратно произносит Джинн с нежной улыбкой, смотря на сестру, — Ты так замёрзнешь, поэтому пошли домой. Я не хочу, чтобы ты простудилась. — Хорошо, пошли, к тому же, твоя комната должна уже быть готовой. Недавно я приказала Ноэлль приготовить её, так же доктор уже должен ожидать тебя, — нерешительно отходя, произносит девушка, беря за руку генерала и потянув в сторону дома, — Джинн, с тобой точно всё в порядке? Нет серьёзных ранений? — пробегая взглядом по телу сестры, произносит Барбара. — Не считая ножевого ранения в бедре, то да, лишь просто немного устала, так что с радостью приняла бы тёплую ванну, — спокойно отвечает генерал. — О, Архонты! — восклицает Барбара, смотря на Джинн, которая словно не печётся о своём ранении, едва заметно похрамывая, — Горничные, приготовьте ванну с лечебными травами, пожалуйста, — мягкой приказывает она слугам, заходя в дом. — Госпожа Барбара, комната готова, — знакомый голос слышится со стороны лестницы, где Джинн замечает девушку со светлыми волосами в костюме горничной, — Рада приветствовать Вас, госпожа Джинн, — в поклоне произносит она, смотря на генерала. — Рада тебя видеть, Ноэлль. Сопроводишь нас до моей комнаты? — Конечно, Ваша Светлость.       Барбара не отпускает Джинн до самой комнаты, расспрашивая о случившемся и сообщая о том, что Арн с Рэймондом уже получили нужное лечение и теперь отдыхают в казарме. Сестра интересуется, что за ребёнок на руках Дилюка и почему генерал так резко решила защитить кого-то вроде неё. Джинн не отвечает, отводя взгляд в сторону, обещая рассказать чуть позже, там, где нет лишних ушей. Барбара понимающе кивает, смотря на подавленную старшую сестру и прося Ноэлль остаться с ней, чтобы помочь. Также девушка сообщает, что зайдёт чуть позже, после того, как сама переоденется.       Прося выйти всех из комнаты, доктор долго возится с ранением генерала, дав перед этим некоторые мерзкие лекарства, которые девушка с трудом глотает. Джинн слышит облегчённый выдох мужчины, после чего тот сообщает, что лезвие не задело важную артерию, пока она сжимает ткань покрывала и кусая белоснежную ткань, стараясь сдержать крик боли. Он долго возится с ранением, что Гуннхильдр это кажется вечностью. Спустя пару часов, когда операция заканчивается, доктор разрешает принять ванну через какое-то время, сообщая, что лезвие ножа оказалось не таким длинным, от чего Джинн весьма повезло.       Горничные помогают добраться до ванные, а также раздеться, потому что сил на это у генерала просто не остаётся. — Значит, ты всё ещё продолжаешь служить Барбаре, Ноэлль? — опускаясь в тёплую воду, пахнущую лекарственными травами, произносит Джинн. Девушка морщится, когда рана начинает больно щипать, а вода окрашиваться в алый. — Как Вы и приказывали, я всегда следую за ней, куда бы госпожа не пошла, — выливая воду на голову Джинн отвечает горничная. — Прости меня, что взаместо рыцарской службы после академии тебе приходится заниматься этим, но я не могу доверить защиту сестры никому, кроме тебя, Ноэлль, — облокотившись рукой на ванну, генерал внимательно наблюдает за девушкой, что выбирает масла и раздаёт указания другим горничным, — Ты хочешь вернуться на службу? Если да, то я помогу тебе вернуться в ряды рыцарей. — Нет, Ваша Светлость, служить Вашему дому большая честь для меня, да и тут работы хватает, Вы же знаете. К тому же, — Ноэлль замолкает и чуть качает головой, подавая мочалку одной из служанок. — К тому же? — с интересом переспрашивает Джинн. — Прошу простить меня, лишние мысли. — Если ты захочешь всё же вернуться, то всегда можешь написать мне. Всё же теперь мне кажется глупым, чтобы такой талант пропадал здесь. — Спасибо, Ваша Светлость, — нанося масла, произносит Ноэлль, — Но даже тут я могу отчасти выполнять свою работу рыцаря, защищая госпожу Барбару. Для меня важна её безопасность, к тому же, кого Вы поставите защищать её вместо меня? — Спасибо, что оберегаешь мою сестру столько лет, ведь ты права, мне некем просто заменить тебя, да и сестра очень расстроится, если ты уйдёшь, — руки Ноэлль замирают на мгновение, после чего она снова продолжает свою работу. — Вам не за чем меня благодарить, — по-доброму улыбнувшись, говорит Ноэлль, смотря на Гуннхильдр, — А теперь прошу Вас опуститься в воду полностью, надо бы смыть кровь с Ваших волос.       Задержав дыхание, девушка опускается под воду, чувствуя тяжесть во всём теле. Кислород заканчивается, и, вынырнув, Джинн с жадностью глотает воздух. Вода стекает по волосам, пока грудь тяжело вздымается. Служанки молча моют её, позволяя генералу утонуть в собственных мыслях. В голове продолжают крутиться отрывки произошедшего события, пока перед глазами всё ещё лежит мёртвое тело Адалрика.        Слёзы смешиваются с водой, поэтому никто не замечает этого или же делают вид, что не видят этого, продолжая мыть её. Опустив голову, Джинн смотрит на своё нечёткое отражение в воде, в котором она кусает губы, а слёзы стекают по щекам, как бы Гуннхильдр не старалась их сдержать. Обида зарождается в груди, как и желание сделать хоть что-то, чтобы это не прошло так бесследно. Потому что Джинн не может простить и отпустить так легко. Сжимая руки под водой, пока с неё смывают масла, девушка пытается понять чего же желает сейчас? Мести? Наверное, отчасти генерал хочет этого, но большего всего сейчас она желает всем сердцем защитить тех, кто ещё жив. Возможно, ради этого придётся отбросить свою совесть и согласиться с планом, о котором ей сообщил Рейнольд за пару дней до отъезда. Гуннхильдр казалось это ужасной мыслью, но теперь она готова пойти на это, потому что сейчас девушка не знает, какой следующий шаг сделает этот идиот ради трона, раз покушение на герцогские дома для него было таким простым делом. А Джинн не может позволить ему не расплатиться за эти жизни, особенно за жизнь Адалрика, а так же, не ставить их с Дилюком ни в грош, совершая покушение. Если первый принц считает, что герцогства боятся просто так, что даже сам Император уважает их, то она докажет ему, где он неправ. — Ваша Светлость, сейчас, возможно, будет больно, поэтому прошу Вас приготовиться, — обращается к ней доктор, смотря на Джинн и доставая иголку с нитью. Девушка вздрагивает и качает головой, возвращаясь в реальный мир, а после морщится, смотря на острую изогнутую иглу. Мужчина разматывает перевязанную ногу и убирает защитный слой, которые останавливал кровотечение и попадание воды во время ванны, — Рана слишком глубокая, поэтому мне нужно наложить швы. Вы готовы к этому, госпожа? — Давайте уже, доктор, чем быстрее начнём, тем лучше.       Мужчина кивает, пока рядом Барбара с ужасом смотрит на это, прикрыв руками рот. Стоящая рядом Ноэлль предлагает всё же выйти, но та отрицательно качает головой, поэтому горничная просит хотя бы не смотреть на это, ведь это совсем не для её глаз картина. Джинн шипит от боли и прикрывает глаза, стискивая челюсть, когда игла входит в кожу. Она сжимает простыни под собой, пытаясь сдержать крик, пока нитки затягивают рану. Ей не впервой терпеть такое, но сестра явно не была готова увидеть процесс зашивания, хотя генерал говорила, что лучше выйти из комнаты, но Барбара оказывается слишком упрямой, пытаясь поддержать старшую. — Надо было отправить рыцарей по-другому пути, — произносит Барбара, когда доктор заканчивает свою работу, обматывая ногу Джинн бинтом, — Тогда бы такого не было. — Ты не знала, что такое случится, как и я, так что не вини себя в этом. К тому же, я же в порядке, — пожимая плечами, произносит Джинн, наконец надевая штаны и игнорируя боль. Доктор прощается с ними, а Ноэлль вызывается сопроводить того до выхода, — Шрамом больше, шрамом меньше, таковы реальности рыцарской службы, так что не волнуйся так сильно, потому что это едва может пошатнуть меня. Так как там Кэйя, не знаешь? Что доктор говорит? — Его рану тоже зашили и теперь он отдыхает в покоях. Доктор сказал, что не знает, очнётся ли тот или нет, но он сделал всё что смог, теперь жизнь господина Альбериха только в руках Архонтов. Сложно сказать выживет ли он, — осторожно произносит сестра с грустью и беспокойством в голосе. — Надо бы навестить его, — Джинн резко поднимается, но острая боль в бедре заставляет упасть обратно, из-за чего Барбара с беспокойством подбегает к ней, но генерал вытягивает руку, останавливая, улыбаясь сестре, — Всё в порядке, просто болит немного. Через пару дней уже не будет так больно, если хорошо ухаживать за раной. — Поэтому, тебе тоже сначала надо отдохнуть, Джинн, — с беспокойством произносит сестра, садясь рядом на кровать и поглядывая на бедро сестры, — Твоё здоровье тоже важно, Джинн, а с господином Альберихом, я верю, всё будет хорошо. — Спасибо, Барбара, — с грустной улыбкой произносит генерал и чуть треплет сестру по волосам. — Джинн, я уже совсем не маленькая, — убирая её руку с головы, недовольно бурчит девушка, вызывая лёгкий смешок у генерала. — Прости, сложно привыкнуть к тому, что ты уже такая взрослая и давно не та маленькая девочка, которую я часто трепала по голове. Даже не верится, что в следующем году тебе уже восемнадцать. Уже планируешь, как будешь проводить дебютный бал? — Барбара кивает, поправляя причёску, пока старшая сестра наблюдает за ней, всё ещё не веря своим глазам, ведь перед ней уже сидела такая взрослая девушка, что давно взяла некоторую часть обязанностей по заботе о их землях. Барбара была намного сильнее похожа на девушку из герцогства, чем Джинн, — Я обязательно приеду на твой дебютный бал, так что не забудь выслать приглашение своей сестрёнке. — Как я могу забыть о таком? — Не знаю, — падая на кровать, говорит Джинн. — Так почему ты резко изменила свои взгляды на ведьм, Джинн? В своём предпоследнем письме ты очень радовалась, что сможешь поймать Пурпурную Ведьму, а теперь ты сама на себя не похожа из тех писем, — генерал тяжело сглатывает, отводя глаза в сторону от пристального взгляда сестры, — Сейчас мы в комнате одни, не волнуйся. — Обещай выслушать меня до конца.       Барбара кивает, после чего внимательно слушает долгий рассказ, в конце которого с удивлением смотрит на Джинн, прикрывая рот рукой. Они какое-то время сидят в тишине, пока младшая из сестёр переваривает информацию. Прикрыв глаза, генерал ожидает, когда та наконец хоть что-то скажет, но Барбара продолжает молчать. Это тишина пугает, хотя Гуннхильдр знает, а может всё надеется на то, что сестра поймёт её позицию в защите ведьм и почему Джинн так хочет спасти их. Хотя большую часть истории связанную с Лизой девушка умалчивает, особенно их некоторые разговоры и действия. И особенно тот поцелуй. Вспоминая его, сердце генерала лихорадочно начинает стучать в груди, вызывая странные непонятные ей эмоции и чувство жара в области щёк, от чего хочется закрыться и спрятаться, чтобы никто не увидел этого. Потому что Джинн сама всё ещё не готова хоть кому-то поведать о нём, как и о том, что хочет увидеть Лизу, поговорить с ней вновь и прикоснуться. Да и сейчас Гуннхильдр ужасно волнуется о ведьме, что осталась под присмотром стражников, которым генерал совсем не доверяет, поэтому не может выкинуть Минчи из головы, а та всё продолжает иногда всплывать в мыслях. — Барбара? — взволнованно произносит Джинн через какое-то время, смотря на сестру. — Я постараюсь защитить эту девочку изо всех сил, а также постараюсь уберечь остальных ведьм от сжигания. И я так понимаю маме ни слова? — Верно, она не должна знать этого, потому что не думаю, что мама согласится и одобрит наши действия, — с печалью произносит Джинн. — Хорошо, — кивает Барбара, — А теперь пойдём ужинать, после чего ты идёшь спать, старшая сестра. Горничные проследят за состоянием господина Альбериха и предупредят тебя, если что случится. Подумай о себе, Джинн, твоё состояние не лучше остальных, так что дай себе немного отдохнуть. — Как скажешь, — улыбнувшись Барбаре, произносит генерал, — Спасибо. — Я рада, что с тобой всё в порядке, Джинн, — тяжело вздыхая, произносит девушка и встаёт с кровати, — Знаешь, как я испугалась, когда твои рыцари сообщили о происшествии. Места себе не находила в ожидании. — Прости, что заставила волноваться. — Ничего, главное, что сейчас всё хорошо, ведь так, да?       Генерал опускает взгляд, говоря, что всё хорошо. Ложь. С ней не всё хорошо, вообще не хорошо, но она продолжает улыбаться Барбаре, ведь ей незачем беспокоиться об этом, Джинн сама может справиться со всем одна.