Самое настоящее проклятие

Воспоминания едва не сбили меня с ног, словно несущийся во всю прыть взрывопотам. Меня охватило чувство, будто шагнул в детство. Но не в мрачные стены спальни, ещё не заклеенные плакатами и колдографиями, а в рассеянный свет дней, когда мы забывали про страх наказания и с визгом носились по дому. Пока я пересекал заснеженную лужайку дворика, Дромеда не сводила с меня больших тёмных глаз и казалась весьма сердитой.  — Миссис Тонкс, я честно не хотел устраивать переполох, — извиняющимся тоном проговорил я, оказавшись перед кузиной, — Я всего лишь хотел… повторить за влюблёнными древних лет, которые кидали в окна камешки, чтобы объявить возлюбленным о своём прибытии… — О-о, — Дромеда вдруг ужасно знакомо закатила глаза и подняла ладонь, жестом прерывая мои слова. Однако выражение её лица потеплело. — Ну, теперь-то я уверена, что это точно ты, Сириус. — А были сомнения? — хмыкнул я, отбросив дурачество и с удовольствием разглядывая кузину. Она мало изменилась с того дня, когда мы виделись с ней в последний раз, а было это около двух лет назад. Я помню её свадьбу, вернее… Как же я хотел попасть на неё и увидеть свою сестру с сияющим макияжем, в белом платье! Я собирался сбежать с занятий, чтобы — мальчишка, единственный из родственников — поддержать её в этот день. Но то ли Дромеда рассказала ещё кому-то о своих планах, то ли наша с ней переписка попала в чужие руки — только за несколько дней до назначенной даты я вдруг обнаружил за собой настоящую слежку. Я сначала даже думал, что мне мерещится: шлёпанье босых ног за спиной и отголоски знакомого ворчания (мамочка, по всей видимости, послала Кричера следовать за мной по пятам). Но я мог поклясться, что со спины видел Беллу в Хогсмиде! И изменившееся поведение Цисси и Рега, их переглядывания, перешёптывания только укрепили мои подозрения — семья больше всего на свете хотела знать, где пройдёт бракосочетание, чтобы, разумеется, не дать Дромеде «совершить отвратительную ошибку». И вызнать это они хотели у меня, потому как кто мог поверить, что я подчинюсь приказу старших и оборву общение с «предательницей»! Разом забуду её сдержанный голос, медные блики на каштановых волосах и холодные пальцы, крепко сжимающие мою руку под столом. Я искренне бы гордился поднявшейся вокруг меня суматохой, но довольное настроение омрачало, что всё это делало свадьбу Дромеды небезопасной авантюрой, хотя, видит Мерлин, она была достойна самого лучшего праздника. Я так и не увидел свою кузину в свадебном наряде. Однако помог в другом — отвлёк внимание на себя. В тот самый день я действительно на несколько часов сбежал из Хогвартса. Это был настоящий побег, помню, Филч даже едва не поймал меня за шиворот. Могу себе представить ярость и досаду моей родни, когда вместо свадебного торжества они, следуя за мной, увидели какой-то маггловский район. Я встретился с Дромедой только через несколько месяцев после свадьбы — она по каким-то своим делам навещала своего бывшего уже декана. Случайная короткая встреча. Я думал, что теперь ещё полжизни не увижусь с ней, но вот — она снова стоит передо мной, совсем как в детстве. Дромеду, кажется, тоже захватили воспоминания. Она тихо рассмеялась, наклонилась вправо и влево, обводя меня оценивающим взглядом, словно выискивала что-то. — Вижу, твои уши всё ещё на месте? Я тоже рада тебя видеть, но… Сириус! Для рождественских каникул рановато. — она недоумённо повела подбородком и вопросительно посмотрела на меня. — Разве ты не должен быть сейчас в школе? Я покосился в сторону соседнего дома — верхнее окно снова пустовало, оттуда не доносилось ни звука — шаркнул подошвой по снегу. Я не горел желанием повторять кузине свой позавчерашний рассказ дяде Альфарду. Это было бы утомительно и, что вероятно, Дромеда сделает осуждающее и встревоженное лицо. Не потому, что считает, что я должен был остаться с родителями (в конце концов, она-то уже несколько лет не появляется «дома»). Но из-за того, что я не сделал всё… чище, без лишнего шума, материнских воплей и, газетных статеек, которые, по мнению Дромеды, могли мне только навредить. Вряд ли кузина изменилась за то время, что я с ней не виделся — она никогда не любила беспорядок (не важно, в одежде или в жизни) и, вместе с тем, не хотела ни с кем воевать. Я облегчённо понял, что немедленного ответа от меня не ждут. Дромеда улыбнулась и отошла чуть в сторону, чтобы я прошёл в дом. И всё же, несмотря на доброжелательное выражение лица кузины, сразу войти мне не удалось — на пороге меня встретило препятствие, до времени прятавшееся за юбкой матери. Пухлое светловолосое «препятствие» в синем в белую полоску платье сосредоточенно рассматривало свои кривенькие ноги в колготках, потом сделало шаг ко мне и неловко запнулось о порожек.  — Нимфадора! Дромеда, опустив взгляд вниз, всплеснула руками, но я среагировал первым и подхватил Дору на руки прежде, чем она шлёпнулась головой в снег.  — Привет! — весело, но с некоторой долей неуверенности проговорил я, заглядывая в щекастое детское лицо, на котором будто застыла мина сосредоточенности и недоумения, — Узнаёшь меня? Дора, вися передо мной, как сопля, беззвучно пошевелила мокрыми губами. Ничего не отвечая, протянула маленькую ручку и вдруг быстро и больно дёрнула меня за волосы. — Ай! Чего она дерётся? — удивлённо буркнул я, с возмущением посмотрел на Дромеду.  — Фу, как невежливо, Нимфадора! Не позорь меня! — нахмурилась кузина, но тут же фыркнула, с трудом скрывая усмешку. — Чего же ты хочешь от ребёнка? Она маленькая. — Прямо как ты, — хихикнул я. Дромеда, конечно, меня расслышала, сложила руки на груди и снова демонстративно закатила глаза, показывая, что она слишком взрослая, чтобы её трогали мои подколы насчёт нашей разницы в росте.  — Нимфадора, познакомься, это твой двоюродный дядя, Сириус Блэк, — чуть приподняв подбородок, проговорила кузина с лёгкой надменностью в голосе, — Ты видела его на колдографии у нас в гостиной. Я неторопливо изобразил поклон, словно действительно находился на светском рауте. Дора, устроившись в моих руках, надула щёки, прямо как её мама в детстве, когда я доставал её, наконец, улыбнулась и выговорила: — Сиг’иус… Её волосы при этом из светло-русых стали нежно-розовыми и легонько закудрявились. Я знал, что моя маленькая племянница — метаморф, но всё равно не удержал глубокий вздох изумления. Когда я видел её в последний раз, Дора была чем-то вроде тряпичного кулька на руках у Дромеды. И тогда она ещё так не делала. Я осторожно потрогал цветные волосы, пахнущие, чем пахнут маленькие дети. Дромеда замерла в позе, полной холодного достоинства, но я чувствовал, что она внутри очень довольна и горда. Взглянув на кузину исподлобья, я покачал Дору, словно коффл перед передачей, и заявил:  — Ух, а ты выросла, кроха. Весишь целую тонну… м-м… как дракон! Дора засмеялась, ей нравилось подниматься и опускаться, как на волнах или качелях, однако она нашла в себе силы взвизгнуть:  — Не пг’авда! Я не дг’акон! В прихожей мелькнул силуэт Теда.  — Дромеда, у нас гости? — послышался его приглушённый голос. Она обернулась к нему, принялась объяснять про меня, и, воспользовавшись тем, что она не смотрит, я прижался губами к ушку Доры и доверительно прошептал: — Конечно, правда! Слышишь, как трещит?! — нарочно пошаркал по скрипучему снегу, — Это земля под нами сейчас провалится! Всё оттого, что ты такая тяжёлая! — Ну, ну! Хватит её трясти! Это тебе не игрушка! — почуяв неладное, вмешалась Дромеда и решительно забрала у меня Дору. —Ув-в! У-в-ва-а… — кажется, племянница собиралась (мне даже стало немного неловко) зареветь. — Ты войдёшь, Сириус? Или тут, на пороге, будешь стоять? — пробормотала кузина, хлестнула волосами и, с Дорой на руках, ушла вглубь комнаты. Я перешагнул через порог следом за ней, в светлую прихожую. Встретился взглядом с Тедом, стоявшим возле узкой пластиковой корзины для зонтиков и тростей. Это был высокий мужчина, ровесник Дромеды, со светлыми волосами, открытым лицом и приятным голосом. Помнил я его очень смутно, и на моей памяти он был ещё одним из учеников Хогвартса. Тед вытирал ладонь о серую полузастёгнутую рубашку, слегка выпирающую в районе живота, а потом протянул руку мне.  — Привет! — с искренней улыбкой сказал он после немного неловкого, но крепкого рукопожатия, — Рад видеть, дружок. Как дела в нашей школе? Я пожал плечами, отшутился, что Хогвартс пока стоит и никуда проваливаться не собирается. Тед слушал мелкие новости о профессорах и уроках с жадностью человека, которому на далёкой чужбине вдруг посчастливилось встретить земляка. А Дромеда пыталась успокоить разрыдавшуюся малышку.  — Нимфадора, уймись, пожалуйста! — говорила она всё более раздражённо, вытирала салфеткой красное, словно вымазанное вареньем, лицо дочери, похлопывала по спине, — Сириус просто шутит. Нельзя быть такой наивной и верить каждому его слову! — Надеюсь, ты не имела в виду, что мне совсем нельзя верить! — громко вставил я, прервав свой рассказ о Бинсе (и том, что едва ли он когда-нибудь изменит своей любви к бесконечным гоблинским восстаниям), на мгновение отворачиваясь от Теда. — И ты ведь не согласна с той женщиной! Я говорил в шутку, но из-за слов кузины глубоко внутри кольнуло какое-то воспоминание, не связанное со старушкой мисс Дарпл, которая не верила мне, что я не хотел Тонксам ничего плохого. Меня будто пронзила ядовитая стрела, я тряхнул головой, улыбка застыла на губах. Больше всего это имело отношение к тихому и хриплому голосу: «Я знаю, что твоя любовь… твоё дурацкое поведение закончится, стоит только тебе затащить меня…» Тед шагнул к жене, что-то сказал ей и, выгадав момент, ущипнул Дору за нос — от неожиданности она перестала плакать. Потом Тед что-то спросил у меня, легко коснувшись руки, но я не разобрал что. Категоричный голос звучал в голове, усиленный воображаемым эхом: «Я знаю, знаю, что эта твоя, твоя любовь, любовь…» С каким же ядовитым презрением звучало последнее слово у меня в голове. Будто любовь — что-то, чего не должно существовать, что-то вредное, смущающее, забирающие силы, невыносимое. Странные мысли, странные слова, я был с ними... согласен. —…ты здесь, Сириус? Очнувшись, я в лёгком замешательстве посмотрел на Дромеду, которая ждала ответа. Она, кажется, спросила, как я оказался здесь? — У меня были кое-какие дела в Министерстве Магии — медленно и неохотно ответил я, переведя остекленевший взгляд на деревянные вешалки в шкафу, — Я собираюсь вернуться в Хогвартс сегодня после обеда, если тебя это интересует. Возникла звенящая пауза недоговорённости, подпортившая уютную атмосферу в комнате, как упавшее в кубок мушиное крыло. Дромеда качнула подбородком и открыла рот, однако Тед опередил её. Он не заметил возникшего напряжения вовсе и спросил как ни в чём не бывало:  — А что там был за шум на улице, Дромеда? Дромеда в тишине провела пальцами по волосам Доры, так чтобы у левого и правого маленького ушка оказалось равное колличество зелёных (уже?) прядей и неожиданно — совершенно неаристократично — прыснула. Я, согнув одну ногу в колене и перенеся вес на другую, смотрел на весёлое (вот это было, пожалуй, непривычно, незнакомо) лицо кузины, руки, ласкающие дочь, и меня потихоньку отпускало, как отпускает боль в пальце, когда вытащишь из него занозу. — Мисс Дарпл заметила нашего гостя, — объяснила Дромеда, — И, кажется, у них с Сириусом вышел какой-то спор… — Она приняла меня за хулигана и грабителя! — возмущённо воскликнул я, хотя я уже не столько злился, сколько ради смеха бурно показывал злость. — Ты столкнулся с уважаемой мисс Дарпл, дружок? — Тед покачал головой, — Она в общем-то не такая уж и вредная…  — Она своеобразная, мисс Дарпл, — значительным тоном сказала Дромеда и опустила Дору на пол. Проследив за тем, как Дора, топая, подбежала к отцу и тот взял её на руки, кузина договорила: — Но она души не чает в Нимфадоре. Иногда, когда нам с Тедом надо куда отлучиться, мы ненадолго оставляем Нимфадору с мисс Дарпл. Я без особого интереса промычал что-то неразборчивое, разглядывая приступку для чистки обуви, идеально ровно разложенные щётки. Потом недоумённо поднял брови. — Постой, а как вы… — Что? — Дромеда обернулась ко мне. — Как вы… — я щёлкнул пальцами, — Как вы объясняете мисс Дарпл, что у Нимфадоры постоянно меняется цвет волос? Ведь это сложно не заметить. А мисс Дарпл, она же… — О-о, — в лице кузине появилось понимание, — Не беспокойся, она волшебница.  — Да? — удивился я, — Но почему тогда… Я запнулся и невольно посмотрел на дверь.  — Ты подумал, что она не знает о волшебстве? Что она маггла? — уточнила Дромеда. — Что тебя так удивило? Она прищурилась и с любопытством посмотрела на меня и мне не оставалось ничего другого, как натянуто улыбнуться. — Эм… — я развёл руками, чувствуя, что слегка краснею. — Ну, я просто слышал… как мисс Дарпл, ворчала из-за моей мантии. Что-то вроде: «Нацепят на себя не пойми что!» Магглы ведь не носят мантии? Я и подумал… Теперь Дромеда схватилась за бок и расхохоталась по-настоящему. — Ой, Мерлин… Сириус, прости! — выдавила она из себя.  — Чем ей не угодила моя одежда?! — борясь с улыбкой, буркнул я в недоумении. Дромеда помотала головой, вынула волшебную палочку.  — Акцио чистый носовой платок! — Промокнув глаза, она выпрямилась и произнесла всё ещё улыбаясь, но уже спокойно: — Не понял? Мисс Дарпл — пожилая женщина. Думаю, во времена её молодости были другие понятия о моде, далёкие от того, как одеваются волшебники сейчас! Я скептично посмотрел на мантию дяди Альфарда, что была на мне. Да нормальная мантия, что она, в самом деле!