Самое настоящее проклятие

Это был пиздец, да, вероятно, это был он, и рядом не было зануды Эванс, чтобы возмущённо закричать, сузив свои зелёные глазки, по которым так тащится Джеймс: «Сириус Блэк! Следи за языком!». Я неподвижно стоял в тёмном коридоре под мантией невидимкой, держа в одной руке палочку, а в другой огромную сумку, полную стеклянной тары, в которой плескалась живая вода. То есть учительское огневиски, нагло спёртое из кухни пятнадцать минут назад. Но мне можно, в конце концов, именно моё шестнадцатилетие празднует сейчас вся гриффиндорская гостиная, несмотря на то, что время давно перевалило за полночь. И угораздило же меня оказаться достаточно трезвым, чтобы самому пойти за новой выпивкой! К сожалению, до своей башни я не добрался. Застрял здесь, в узком коридоре. С одной стороны по коридору на меня надвигался Филч со своим облезлым котом Мистером Норрисом, а с другой — Дамблдор и Слизнорт. Пока никто меня не видел, но я-то прекрасно различал во тьме профессоров, озарённых светом «люмос». И Слизнорта, похожего на комод. И сверкающую бороду Дамблдора. И что им не спится?! Особенно толстяку Слизнорту, который снесёт меня с дороги, даже если б не было сумки в моих руках! Полусогнувшись, я заметался по коридору, ладонью прижав сумку с бутылками к ноге, чтоб не звенела. Добежал до угла и чуть не врезался в Филча. Времени оставалось самая малость, только чтобы трижды помянуть Мерлиновы подштанники. Я уже различал негромкий разговор профессоров:  — Признаться, эта бессонница мне порядком надоела. Но, Гораций, что может быть лучше беседы со старым добрым другом? Особенно вместо того, чтобы весьма бестолково лежать в кровати и рассматривать потолок. — Следует выпить снотворное зелье, если страдаешь бессонницей… но про себя я бы так не сказал. Я бы с радостью отправился сейчас в тёплую постель! — проворчал Слизнорт, — Ну скажи мне, Альбус, дорогой мой, разве есть какая-то необходимость в этих утомительных ночных дежурствах? Я с кривой усмешкой посмотрел в сторону приближающегося света. О, сэр, насчёт ненужности вашего присутствия здесь я абсолютно согласен! Вдруг моё сердце радостно скакнуло. Та статуя… это же Борис Бестолковый?  — О, я думаю, несколько капель гоблинского бренди будет прекрасным снотворным. Как ты смотришь на то, чтобы после утомительного бдения заглянуть ко мне в кабинет и откупорить одну бутылку? — проговорил Дамблдор, и хотя я не видел его лица, понял, что он мягко улыбается. Я прошептал пароль и одновременно дёрнул холодную ручку Ванной Старост. Дверь дрогнула — заклинание перестало действовать — но не открылась. Она была закрыта изнутри! Да вот же ж засада…  — Кто здесь? —  почти над ухом послышался визгливый голос завхоза, но противный мужичок ещё не вышел из-за угла, не увидел прогуливающихся по ночному замку профессоров и не наткнулся на меня.  — Аллохомора! — отчаянным шёпотом завопил я, уже морально приготовившись к цепкой руке завхоза, которая упадёт сзади, на плечо, снятию баллов и, что самое обидное, конфискации алкоголя. Ну да, это самое обидное. Изнутри послышался глухой стук щеколды и я, не теряя ни секунды, скользнул внутрь, во влажный полумрак комнаты.  — Доброй ночи, Аргус! Тоже не спится? — прежде, чем осторожно прикрыл дверь, услышал я восклицание Дамблдора. В Ванной Старост горел один фонарь, в воздухе плыл густой запах пены, но никого не было видно. Но ведь не сама же щеколда закрылась? Я уже подумывал стянуть мантию-невидимку и спросить в тишине: «эй, есть тут кто?» Как вдруг из глубины большого мраморного бассейна вынырнула с шумом чья-то голова. А через мгновение раздался рассерженный возглас:  — Что ты тут делаешь?! Я же сказал тебе проваливать! Я застыл, будто «петрификус тоталус» поражённый. Мерлин! Как, ради всего магического, он меня увидел? Гм… мокрым черноволосым затылком. Может, я и был подшофе, но всё же не настолько пьян, чтобы не понять, что человек в бассейне обращался не ко мне, а к замаячившему с противоположной стороны призраку. — М-м… но что это такое было? — заискивающе спросила Плакса Миртл, указывая на что-то прозрачным пальцем. Теперь я заметил тёмный холмик одежды и ярко-зелёные, почему-то, бинты.  — Зелье, конечно. Заживляющее, — после паузы, негромко, будто неохотно ответил ночной купальщик, хлопнул ладонью по воде, — ты ещё тут, Миртл?! О, Мерлин, это ужасно… Он спрятал лицо в ладонях, стирая воду. Хриплый голос казался мне знакомым, даже неплохо знакомым… О! Да это же Нюниус собственной персоной! Парень опустил руки, медленно развернулся, держась за бортик, и теперь я видел его скуластую, раскрасневшуюся от жара и смущения физиономию. Точно Нюниус! Надо же, Нюниус ночами пробирается в Ванную Старост! Наверняка его патлы не отмываются обычной водой. Я едва не озвучил эти мысли, осклабился, доставая палочку. Единственно пожалел, что Джеймса со мной нет — вот заценил бы штуку! А Нюниус, стоя по грудь в воде, беспечно разговаривал с Миртл.  — Сразу видно, что ты абсолютный профан в зельеварении… — буркнул он презрительно.  — Фу-у! Вы, слизеринцы, такие задаваки — я это прекрасно знала, ещё когда была жива и могла принимать горячие ванны! — заявила в ответ Плакса Миртл категорично и плаксиво. Но вместо того, чтобы исчезнуть, поплыла вперёд, распространяя слабое серебряное свечение, зависла над клочками разноцветной пены, чем заставила Нюниуса поморщиться, отступить и подозрительно уставиться на неё, — Но ты сам это зелье сделал? Да? — настойчиво спросила она, — Почему ты не пошёл в больничное крыло? Ты мог что-то сделать неправильно. Плакса Миртл вздёрнула нос, когда Снейп бросил на неё злой взгляд.  — Я всё сделал правильно! А то, что краска не отмывалась — это ерунда, отмылось же! У меня… у меня просто не было подходящих ингредиентов, понимаешь?! Всё из-за Розье… — прошипел он. Кажется, он искренне обиделся. Я подумал, с любопытством слушая перепалку: возможно, Нюнчика раздражало присутствие приставучего туалетного призрака, но и одновременно ему чуть-чуть льстило внимание Миртл и её удивлённый тон. Помолчав, он сказал, исподлобья прожигая Плаксу Миртл хмурым взглядом: — Этот придурок почти сломал мне руку, не удивлюсь, что он реально мне её сломал, но сейчас… — он дёрнул голым плечом и проговорил нарочито спокойно: —…даже и не болит!  — Да? — Миртл округлила глаза за толстыми очками, а потом качнулась в воздухе и язвительно спросила, — ты что, и ему сказал, что он «профан»?  — Проваливай! — Нет? Чем тогда ты ему так насолил? Нюниус посмотрел на призрака так, будто хотел ответить ещё что-то резкое. Потом, опершись локтем о бортик, вытащил из воды другую руку. Пялясь на неё, он пробормотал:  — На этот раз Розье перешёл всякую грань… тупица. — Снейп невесело криво усмехнулся, провёл ладонью по поверхности воды и пояснил: — его конкретно бомбит то, что я полукровка. Он гадает, как я попал на Слизерин. — Нюниус фыркнул, — Не говорить же ему… про отца, что это… не имеет для меня ну никакого значения, — Нюниус быстро глянул на Плаксу Миртл, которая наклонила голову, то ли выражая заинтересованность, то ли просто рассматривая голого парня в лопающихся пузырях пены. Он сжал руку в кулак. — Розье мне просто завидует. Да как я посмел, полукровка-полумаггл, быть умнее его!  Снейп прервался и поспешно вновь погрузился в горячую воду. Волны разошлись от того места, где исчезла его голова. Через некоторое время вынырнув, он с зажмуренными глазами на ощупь нашёл мокрой рукой бортик, хрипло выдохнул:  — Ох-х, хорошо-то как… Пхах, я даже оторвался от раздумий, что бы такое устроить Патлатику. А оказывается, Нюниус умеет не только изрыгать проклятия, вынюхивать и ворчать. Но и улыбаться тоже. Никогда не видел его таким… откровенно расслабленным? Гм… и причём тут его отец? Любопытно же… — Давай! Наслаждайся, пока живой! — проговорила Миртл с долей едкой слезливой грусти, рванула под потолок, — А про меня… ах, забудь, просто не думай обо мне! Про меня и при жизни никогда не думали, а уж после смерти кто вспомнит о бедном призраке? Прислонившись к краю бассейна спиной, Нюниус с пустым лицом посмотрел на зависшую высоко в воздухе девушку, чьи призрачные руки прикрыли призрачные очки (это должно было показать всю глубину её страданий), и буркнул, будто вовсе не слушая Плаксу Миртл:  — Нет уж, никуда я не пойду, хватает того, что я из-за этих придурков регулярно к Помфри попадаю! Да и… практика по зельеварению не помешает, даже будь ты сто раз талантом, — на этом слове он резко поморщился, но всё же договорил, —…сколько мне ещё придётся варить разных зелий… Снова улыбнулся. С предвкушением. Меня передёрнуло от этой улыбки. Омерзительно! Пока я пытался отделаться от мыльного привкуса на языке, Нюниус перестал улыбаться, ударил по бортику и, прервав завывания Плаксы («нежься на моих глазах в горячей воде, и пусть тебя не беспокоит, что мне никогда, никогда больше не принять ванну!») воскликнул: — Имей совесть, Миртл, я… я вылезаю! М-да, кажется, и на родном факультете эту бледную немочь не очень-то жалуют, с тех пор как хозяин этой собачки, Малфой-то, тю-тю, выпустился. Нет, не буду я ему сейчас веселье устраивать, весь настрой своими россказнями сбил, гадёныш. И, кстати, меня (и мою ношу) ждут всем факультетом, а я тут, зависаю с купающимся Нюниусом. Когда Снейп добрался до того места, где скинул с себя вещички, попытался боком выбраться из воды, чувствуя жуткую неловкость и прикрывая пах ладонями — в этот момент я решительно развернулся к двери, взялся за ручку. Звон. Это об дверь предательски звякнули драгоценные бутылки в сумке и стеклянный звук отразился от стен комнаты. Я замер.  — Что… Кто здесь?! — громко спросил Снейп, направив палочку в пустоту, но аккурат туда, где, замерев, стоял я, — Ты это слышала, Миртл?! Он успел прикрыться полотенцем и одной рукой придерживал его, но глазами испуганно и напряжённо осматривал комнату, пялился через меня на прикрытую дверь. И это был привычный мне колючка Нюниус, если бы не тот факт, что он стоял почти голый. Вода водопадом лилась с чёрных всё ещё грязных волос, худого тела. И до чего же он был тощий, сутулый, бледный, жёлтый, как осенний лист, кроме того, весь в синяках и царапинах, даже странно, что Розье сломал ему только руку. И только эти его чёрные глазищи яростно сверкали. Даже как-то неуютно стало, хотя я и был невидимый. Я будто внезапно протрезвел.  — Хм… Дамблдор, Слизнорт и Филч были совсем неподалёку… — недоумённо проговорила Миртл, тоже оборачиваясь в мою сторону, и тут… Серая стремительная тень спрыгнула с трубы прямо мне под ноги. Я еле удержался чтобы не отшатнуться и вновь не выдать себя. Филчевский кот злобно посмотрел на меня, потом на Снейпа с вытянувшимся лицом, потом поднял облезлый ёршик хвоста и неторопливо прошёл мимо нас. Остановившись под окном с русалкой на стекле, он присел и вспрыгнул на него, в следующий момент исчез за оконной рамой. А он не разобьётся, гуляя по карнизам на такой высоте?  — Мистер Норрис, — протянула девочка-призрак, хихикнула, — вот хвостатый проказник, подглядывает! — она перевела взгляд на Снейпа и снова прыснула, прикрывая глаза руками и беспрепятственно глядя через них, — ты бы выглядел неплохо, если б, наконец, занялся собой!  — Ты! Отвернись! Исчезни! Я… я одеваться буду! — Снейп из жёлтого стал розовым, сгорая от желания сигануть обратно в воду. Но всё же удержался, торопливо пробрался к тряпичной кучке, угрюмо забормотал, — и мне плевать на… на эту вашу красоту. Лучше я выучу ещё какой-нибудь рецепт зелья. В конце концов, красив тот, кто силён. Кто посмеет сказать ему обратное? А я буду очень сильным, — Нюниус строго глянул на меня… нет, сквозь меня, на Миртл, и рявкнул, — эй! Если будешь подглядывать, то я точно выучу заклятие развоплощения и первым делом использую на тебе!  — Да что я? — хмыкнула Миртл, шмыгнула носом, — я-то, я уже мёртвая. Чего меня стесняться? Мерлин, как же скучно я… хм. Провожу своё посмертие! — томным голосом проговорила она, но всё же растворилась в воздухе с отзвуком смеха, похожего на стенания, оставила меня одного любоваться прыщавой задницей слизеринца. Из одежды у Нюниуса были какие-то обноски, растянутые и застиранные до невозможности. Ну, при такой одежде, правильно, что он свою чёрную мантию никогда не снимает. Я не стал досматривать этот стриптиз, наоборот, улучив момент, когда Нюниус, запутавшись в слишком длинных брюках, чертыхнётся и упадёт, утёк наружу с огромной сумкой наперевес. В коридоре уже, слава Мерлину, никого не было.