В паутине чувств

Июль 2022

«любое препятствие преодолевается настойчивостью»

      Придя на работу в понедельник утром я узнаю о том, что начальство решило нанять в штат ещё одного фотографа и даже уже нашло кандидата на эту должность, а стажировку новичка возложили на мои хрупкие профессиональные плечи. Моё хорошее настроение оказывается на руку, а энергия бьет через край, поэтому в свой кабинет я направляюсь едва ли не вприпрыжку, с предвкушением ожидая начала работы с новым фотографом.       Июль — время отпусков, поэтому кабинет, который я обычно делю с двумя коллегами, кажется мне слишком тихим и пустым. Мой рабочий стол вдруг становится слишком скучным и невзрачным, оборудование — стоящим не на своих местах, а гора журналов почему-то копится на журнальном столике около диванчика для отдыха, вместо того, чтобы занять свое место в шкафу.       Сегодняшняя фотосессия назначена только во второй половине дня, поэтому я решаю разобрать весь хаос, заполонивший помещение, и так увлекаюсь, что вздрагиваю, когда дверь кабинета громко хлопает. Оборачиваюсь ко входу в кабинет, замерев со стопкой тех самых журналов, что собиралась убрать в шкаф, и окидываю оценивающим взглядом парня примерно моего возраста, замершего на пороге.       Высокий, стройный и атлетически сложенный парень с ярко выраженными, широкими плечами и узкой талией бегает по помещению большими выразительными глазами темного, почти черного, цвета. Мой взгляд мгновенно зацепляться за его кучерявые волосы темно-русого цвета. Они красиво уложены, не создавая эффекта неряшливости — я сама являюсь обладательницей кудрявых волос и прекрасно знаю, какого труда стоит держать их в порядке на протяжении всего дня.       Он одет в шорты цвета хаки, достающие до колен, с карманами по всей длине, чёрную футболку, слегка свисающую с плеч, и высокие кроссовки, увеличивающие стопу в пару раз. На его плече висит рюкзак, лямку которого от придерживает рукой, и я отмечаю дорогие часы на его запястье.       — Миленько у вас тут, — протягивает он, блуждая взглядом по потолку, задрав голову, а потом проходит к дивану и падает на него, развалившись и закинув руки за голову. Мои брови ползут вверх, когда я наблюдаю за этим действом, а стопка макулатуры едва не вываливается из рук.       — Я понимаю, что ты поражена моей красотой, но не надо глазеть так уж явно, — он усмехается, не меняя положения, а моя челюсть едва не здоровается с полом.       Я всё ещё молчу, оказавшись не в силах подобрать слов, а кудрявый, кажется, вошёл в кураж.       — Слушай, лапуля, не хочу быть грубым, но у меня тут назначена встреча с самым главным фотографом, так что будь другом, освободи помещение, а?       Предел моему удивлению всё же есть, потому что я не выдерживаю и начинаю заводиться.       — Это с какой такой радости?!       Парнишка закатывает глаза, выпрямляется, ставя локти на колени, и смотрит на меня из-под чёлки.       — Потому что я тебя попросил. Вежливо, заметь. Просто я хочу произвести впечатление на начальницу, понимаешь? Говорят, она — профи, так что я хочу завоевать её уважение и доверие, а ты будешь мешать.       Я хлопаю ресницами, смотря на него, а смысл его слов медленно начинает доходить до моего сознания. То, что это — новый стажер, я поняла сразу. Очевидно, про меня ему рассказали много хорошего, однако показать фотографию не потрудились. Он же, в свою очередь, даже не попытался найти, например, мой профиль в соц. сетях, чтобы узнать, как я выгляжу. Печально, но факт. Возможно он действительно хорош, иначе его бы здесь не было, однако такое его отношение к другим сотрудникам мелькает у меня перед глазами красным флажком. Это вот такое чудо будет работать у нас в коллективе? Как же нам налаживать контакт?       Я хмыкаю.       — Знаешь, что? — Перехватываю кипу журналов в руках поудобнее. — Я тут немного занята работой — приказ начальства — так что я никуда не уйду, пока не закончу свою работу. А твои встречи, кем бы ты ни был, меня не сильно волнуют, не обессудь.       Пожимаю плечами, отворачиваясь, открываю дверцу шкафа, и принимаюсь нарочито медленно расставлять журналы на полках. Через минуту слышу шаги за спиной, но не вздрагиваю, когда его голос раздаётся у самого уха.       — Ты действуешь мне на нервы.       Я усмехаюсь, оборачиваясь. Он стоит слишком близко ко мне, так что, когда я поднимаю голову, — он выше меня — носом практически касаюсь его подбородка.       — Работа у меня такая, — ставлю палец ему на грудь и толкаю, заставляя подвинуться, — людей раздражать, уж прости.       Парень двигается, и я прохожу мимо, однако далеко уйти мне не удаётся, потому что он хватает меня за руку и тащит к двери.       Я охаю от неожиданности и пытаюсь вырваться, однако он держит меня крепко — на запястье точно останутся следы. Открывает дверь кабинета и выгоняет меня в коридор, словно котёнка. Я неимоверно зла, однако он лишь усмехается.       — Закончишь свою работу потом, — и закрывает дверь прямо у меня перед носом.       Потирая запястье, я твёрдо решаю, что никакой работы ему не видать, и направляюсь в комнату отдыха — обдумывать план мести нерадивому сотруднику. Благо, долго думать не приходится — не успеваю я допить свой кофе, как дверь в помещение открывается, и туда заглядывает мой непосредственный начальник, мужчина лет тридцати пяти, владеющий фотостудией.       — Белькевич, ты чего здесь делаешь? — Его брови летят вверх при виде меня. — Ты же должна обучать стажёра.       — Я бы с радостью, Виктор Петрович, — наигранно вздыхаю я, — да только я не могу никого обучать без кабинета и рабочего стола, понимаешь?       Начальник хмурится, подходя ко мне и садясь напротив меня за стол.       — Если честно — не очень.       — Я объясню, — отставляю чашку и складываю руки на столе, — я ждала стажёра у себя в кабинете, разбирала журналы и фотографии, как вдруг ко мне ворвался какой-то дебошир и начал выгонять из кабинета, представляешь?       Виктор Петрович снова удивляется.       — Ты ничего не перепутала? Может, тебе взять выходной? На прошлой неделе ты очень много работала.       Я мотаю головой.       — Да я клянусь! Прижал меня к шкафу, прогоняя, а когда я отказалась — за руку вытащил в коридор. Вон какой синяк оставил!       Я вытягиваю руку, демонстрируя пятно, уже начавшее синеть на моём запястье. Начальник смотрит с ужасом, даже касаясь моей руки, чтобы поднести её ближе к глазам и рассмотреть, но, кажется, всё равно мне не верит.       — Посмотри по камерам, если не веришь, — предлагаю я, — они в кабинете натыканы во всех углах. Но вот, что я тебе скажу — такому человеку у нас в коллективе не место. Это что, получается, вот такими способами он будет решать рабочие вопросы? Насилием? Хочешь — увольняй меня, но я с ним работать не буду.       Виктор понимающе кивает, обдумывая, а потом обещает разобраться во всём и уходит, решив всё же посмотреть записи с камер, а я принимаюсь строить разнообразные теории, касательно разрешения этой ситуации. Что будет со стажёром? Думаю, что действительно уволюсь, если его не выгонят сегодня. А если всё-таки прогонят? Будет ли он просить дать ему второй шанс?       Проходит минут пятнадцать, прежде чем на мой телефон поступает звонок от начальника. Он просит зайти к нему в кабинет, но я не слишком тороплюсь — наливаю себе ещё кофе, а потом медленно иду вдоль коридора — на каблуках же.       Вообще, каблуки в последнее время стали чем-то вроде привычки. И платья тоже. И красивый макияж. Мне льстят комплименты, которыми ты одариваешь меня каждое утро, когда я собираюсь на работу, поэтому каждый раз я уделяю всё больше и больше времени составлению своего образа.       Открываю дверь в кабинет и с характерным звуком ступаю на темный ламинат. Это помещение ничуть не больше моего кабинета, правда различным оборудованием не завалено. Вместо него здесь установлен мягкий диван и два кресла — всё для удобства клиентов во время переговоров.       Виктор Петрович сидит за столом, расположенном прямо напротив входа, лицом к двери. На его лице — раздражение, и я не могу не улыбнуться, увидев его собеседника. Стажёр оборачивается и вскакивает на ноги, увидев меня, — в его глазах мелькает неподдельный ужас.       — Чего звал? — Расслабленно интересуюсь я, прислоняясь плечом к косяку двери, скрещиваю руки на груди и делаю глоток кофе.       — Вот твой дебошир — пойман на месте преступления, — начальник указывает на парня ладонью.       Кудрявый поворачивает голову, смотря на начальника, а потом снова переводит взгляд на меня, и на его лице я могу разглядеть толику сожаления. Неужели он и правда жалеет о своём поступке?       — Да я и с первого раза хорошо его запомнила, зачем мне снова на него смотреть?       Виктор Петрович усмехается, кажется, уловив ход моих мыслей, однако ничего не говорит, переводя взгляд с меня на стажёра и обратно.       — Слушайте, если у вас тут нет никакой важной для меня информации, я пойду, ладно? — Хватаюсь за ручку двери, а потом смотрю на парнишку, чье лицо всё ещё демонстрирует неподдельный ужас вперемешку с сожалением. — Поздравляю с завершением стажировки. Очень жаль, что эта работа прошла мимо Вас.       Выхожу в коридор, громко хлопая дверью. Настроение безумно испорчено, и я понятия не имею, как теперь смогу быть продуктивной. Не успеваю дойти даже до середины коридора — дверь снова хлопает.       — Александра, подождите! — Я останавливаюсь и оборачиваюсь.       Парень бежит за мной, и его топот разлетается по всему узкому коридору, создавая неимоверный шум. Остановившись напротив меня, стажёр тупит взгляд — он уже не такой уверенный в себе мачо, каким был полчаса назад, когда выгонял меня из моего же кабинета.       — Внимательно слушаю, — отзываюсь я и поджимаю губы, всем своим видом показывая недовольство.       — Я должен извиниться перед Вами, — его рука поднимается к волосам, — моё поведение неприемлемо, и я прошу прощения.       Почему-то его извинения до ужаса смешат меня. Я улыбаюсь, опуская голову, а потом снова смотрю на него.       — У нас в команде работают четыре девочки-студентки, и если бы сегодня на моем месте был бы кто-то из них — ты летел бы в отделение полиции, как ядро из пушки.       Он искренне удивляется.       — За что?!       Злость в моей груди начинает клокотать с бешеной силой, и я хмурюсь.       — За то, что руки распускаешь! — Рявкаю я, заставляя парня вздрогнуть. — Какое право ты имеешь вламываться в чужой кабинет и вести себя так, будто тебе всё дозволено? Кто тебе сказал, что ты можешь в таком тоне общаться с незнакомыми людьми да ещё и руки распускать?! Такое поведение неприемлемо не только у нас, но и любом другом месте.       Стажер смотрит на меня взглядом побитого котёнка.       — Не знаю, что сказал тебе Виктор Петрович, но я с тобой работать не буду. Потому что неуважения к себе и своим коллегам не потерплю.       Начальник заходит ко мне часом позднее. Юркает внутрь кабинета и задерживается на пороге. Предполагая, о чем будет наш разговор, я вздыхаю и приглашаю его присесть.       — Дай парню шанс, — говорит он, заставляя меня откинуться на спинку стула и скрестить руки на груди. — Он талантлив. У него шикарное портфолио. Нельзя, чтобы такой талант пропал.       Я молчу какое-то время, а потом наклоняюсь к столу, сцепляю пальцы в замок и кладу на столешницу. Пазлы не складываются в моей голове, я не могу понять, что движет моим начальником, почему он так сильно вцепился в этого парня.       — Ты смотрел видео с камер? — Начальник кивает. — Тогда ты точно не упустил из виду того факта, что он применил силу по отношению ко мне. Он не имел никакого права так поступать. Я могу пойти в полицию и написать на него заявление.       Виктор Петрович удивлённо поднимает брови.       — Ты этого не сделаешь.       — А что меня остановит?! — Я снова начинаю злиться — сегодняшний день всё больше и больше становится похож на эмоциональные качели.       Начальник вздыхает и откидывается на спинку стула.       — Я не хочу сидеть на пороховой бочке с мыслью о том, что этот ненормальный будет использовать силу для выполнения рабочих задач. Хочешь взять на себя такую ответственность — пожалуйста. Но я — пас. Уж извини.       На следующий день вопрос о стажёре больше не поднимается, и я выдыхаю с облегчением. Вчерашняя фотосессия для журнала заняла у меня всю вторую половину дня, так что сегодняшнее утро я трачу на выборку и обработку фотографий. Стук в дверь заставляет меня оторвать взгляд от экрана ноутбука и удивлённо уставиться на вход. У нас не принято стучать, поэтому я не могу не удивиться, а стук продолжается, и посетитель явно ожидает, когда я лично приглашу его зайти внутрь.       Я ворчу и хмурюсь, поднимаясь с насиженного места и направляясь к двери, но стоит мне открыть её — губы моментально расползаются в улыбке. Ты смотришь на меня, прищурившись, и демонстрируешь стаканчики с кофе.       — Ты ушла без завтрака, поэтому я принёс его тебе на работу, — оповещаешь меня ты, проходя в кабинет.       Ставишь на мой стол свой кофе и бумажный пакет, а, обернувшись, попадаешь в мои объятия. Охаешь, когда я повисаю на твоей шее, но всё же обнимаешь меня за талию и даже приподнимаешь над полом.       — Я очень соскучилась, — жалобно произношу я, отстраняясь, а ты лишь улыбаешься и целуешь меня.       Я и правда не завтракала сегодня — сроки по обработке фото горят, и утром у меня не было ни одной свободной секундочки, да и сейчас, если честно, тоже нет.       — Мне нужно закончить работу, — жалобно произношу я, указывая на стол за твоей спиной.       Ты пожимаешь плечами, всё ещё обнимая меня за талию.       — Я могу подождать, пока ты закончишь, а потом мы выпьем кофе.       Я радостно киваю, усаживаюсь за компьютер, желая поскорее закончить с оставшимися фотографиями. Ты занимаешь стул напротив, сначала изучая внутреннее убранство кабинета, потом — меня (я хихикаю и прошу перестать глазеть на меня), а потом увлекаешься рабочей перепиской.       Спустя полчаса в дверь снова стучат, и я понимаю голову, смотря на вход. Ты тоже отвлекаешься, и я думаю, что хмуришься, когда в дверном проеме показывается кудрявая голова.       — Уходи, — не дав новому знакомому вставить и слова, отрезаю я и снова переключаюсь на работу с фотографиями.       Тем временем стажер полностью открывает дверь и заходит в кабинет. Краем глаза я замечаю яркое пятно, и, подняв взгляд, обнаруживаю у него в руках букет цветов. Зная твой взрывной характер, я уже предвкушаю очередную ссору и собираюсь снова начать перепалку с парнишкой, но он берет слово первым.       — Я очень виноват перед Вами, — говорит он, делая шаг вглубь кабинета и выставляя руки в защищающемся жесте перед собой, — я знаю, что Вы никогда этого не забудете, но я должен сказать Вам, что на самом деле я — другой. Я не решаю свои проблемы кулаками, как могло показаться. Я очень хочу стать фотографом, и Вы — мой шанс на светлое будущее.       Я откидываюсь на спинку стула, закатывая глаза и скрещивая руки на груди. Сейчас этот парнишка уже не кажется мне таким наглым и самовлюбленным, каким он был в моих глазах вчера. Впрочем, если бы он действительно был принципиальным зазнайкой, вряд ли бы пришел просить дать второй шанс после того, как получил от ворот поворот. Смотрю на него строго, пытаясь прочитать его эмоции, но вижу в глазах лишь надежду и желание доказать мне, что он в силах убедить меня в том, что он достоин этой стажировки.       — А я тебя знаю, — вдруг говоришь ему ты, а потом смотришь на меня, — только не помню, откуда.       — Я снимал Ваш последний концерт, — напоминает стажёр, и ты переводишь на него взгляд.       Киваешь.       — Точно, — смотришь на него с уважением, — фотки были шикарные, ты оценила, помнишь?       Ты снова поворачиваешься ко мне, казалось бы, сдавая меня с потрохами, но я видела портфолио этого стажёра, там были в том числе и фото с твоего концерта, и тогда я вспомнила, что хотела предложить этому парню работу, но у нас не было свободных вакансий. Стажёру явно льстит тот факт, что мы оба оценили его работу, но он старается сдержать улыбку, закусив губы.       — Вы оба сводите меня с ума, — ворчу я прикрывая глаза и массируя виски.       — Ты же знаешь, что он талантлив, — ты мог бы сказать это тихо, но специально произносишь так, чтобы парень за твоей спиной всё слышал, — и ты не из тех, кто позволит таланту пропасть.       Ты говоришь абсолютно очевидную для меня истину, однако мне слишком сложно переступить через себя и свою гордость. Наверное, я верю этому парню, но что-то внутри не дает мне быть уверенной в своём решении на сто процентов. Грозно смотрю сначала на тебя, потом — на него, а потом ловлю себя на мысли о том, что если бы синяк после его вчерашней выходки всё же остались, ты бы не был к нему так благосклонен.       — Значит так, Денис, — говорю я, интонацией выделяя его имя, — я даю тебе шанс. Один единственный. Не упусти его. И будь в ответе за свои слова.       Денис, явно довольный тем, что я наконец-то назвала его по имени, несколько раз кивает, словно болванчик, причитая, что всё понял и меня не подведет.       — Иди оформляй документы, — говорю я, откинувшись на спинку стула, — потом будем работать.       Кудрявый вылетает за дверь, забыв закрыть её, но уже через секунду возвращается — отдает мне цветы, а потом всё-таки выходит в коридор, закрывая дверь.       — У меня от него будет куча проблем, — ворчу я, рассматривая красивый букет из разнообразных цветов, — и я буду выносить тебе мозг, потому что это ты уговорил меня взять его на работу.       Ты усмехаешься, смотря на меня.       — Ты справишься. Он же правда хороший фотограф.       Я хмыкаю, осматривая помещение в поисках вазы.       — Но я не знаю, какой он человек. Может, он невыносимый жлоб?       — Не думаю, — мотаешь головой, откидываясь на спинку стула, — он же пришел к тебе извиняться, вон цветы какие купил. Ты их выброси, кстати.       Я широко улыбаюсь, а потом громко смеюсь, мотая головой. Я бы очень хотела ошибаться в этом парне. Его портфолио просто шикарно. Заполучить такого фотографа себе — невероятная удача. А я привыкла ловить удачу за хвост.