В паутине чувств

Апрель 2022

«они старательно расходились, но судьба сводила их вновь и вновь

возможно, судьба знала больше, чем они»

      Я уезжаю домой на несколько дней, поэтому плохие новости настигают меня в тот момент, когда я не могу быть рядом с тобой. Твоя бабушка умерла в больнице, и ты едва успела попрощаться с ней.       Ник пишет мне короткое сообщение, докладывая, что вы с сестрой в полнейшем непонимании происходящего, и он не знает, как вас поддержать. Я прилетаю первым же рейсом, но дома тебя не застаю. На телефон ты не отвечаешь, поэтому мне приходится позвонить Алине, чтобы удостовериться, что вы обе в порядке. Подруга тоже игнорирует меня, лишь спустя пару часов после того, как я бросил все попытки дозвониться, присылает короткое сообщение, извиняясь, потому что разговаривать нет ни сил, ни желания.       Оказывается, что ваша бабушка была медийной персоной в своей бизнес-сфере, а потому кажется, что журналистов на похоронах собралось больше, чем родных и близких. Огромный особняк, в котором бабушка жила до того момента, пока не перебралась в дом поменьше, даже несмотря на свою помпезность, мраморную плитку и огромный ухоженный сад, кажется слишком мрачным. Входная дверь открыта, и через неё то и дело туда-сюда снуют люди, желающие попрощаться с близкой им женщиной. Площадка перед домом усыпана разговаривающими между собой людьми во фраках и траурных платьях, и все это действо напоминает мне похороны королевских особ.       Апрельское солнце предательски слепит глаза, заставив нацепить солнечные очки, и я оглядываюсь, пытаясь найти тебя взглядом. Сначала я зацепляюсь взглядом за твою маму, одетую в классическое черное платье длиной до щиколотки и лаковые туфли на шпильках. Я ожидал, что она будет внутри дома, поэтому удивляюсь, увидев её неподалеку от входной двери, стоящей в обнимку с новым мужем. Я знаю, что до момента транспортировки на кладбище, гроб стоит в холле первого этажа - именно поэтому так много народу проходит мимо твоей мамы, принося ей соболезнования и заходя внутрь.       Разобрать эмоции на лице твоих ближайших - ну, почти - родственников практически невозможно - глаза обоих спрятаны за солнечными очками, а губы сжаты в тонкие полоски. Твой отчим одет в черный смокинг, из-под которого виднеется черная рубашка с завязанным на воротнике галстуком. На носах лаковых ботинок отражается солнце, и я чувствую себя неуютно в своем оверсайз костюме, состоящем из брюк и пиджака, надетого поверх черной футболки.       Никита первым направляется ко входу на территорию особняка, видимо, желая поздороваться с мамой Алины, которая уже заметила нас. Дорога вдоль участка, обнесенного высоким забором, заставлена машинами, поэтому нам пришлось попотеть, чтобы найти свободное парковочное место. Мы проходим через ворота, и Анна Николаевна уже спешит к нам навстречу.       — Мальчики, здравствуйте, - её глаза полны слез и боли, и, пожалуй, она единственная здесь, кто не скрывает эмоции за очками.       Я поднимаю свои очки на лоб и позволяю женщине схватить себя за предплечье. Она прикладывает бумажный платочек ко рту.       — Скажите мне, что вы привезти девочек.       Мы с Никитой переглядываемся, а потом вдвоем удивлённо смотрим на Анну Николаевну. Увидев огромные знаки вопроса в наших взглядах, она почти беспомощно вздыхает, отпуская мою руку.       — Надеюсь, они в порядке, - слегка поворачивает голову, заметив приближающихся к нам отца Алины и, судя по внешнему сходству, её старшего брата.       Мы не успеваем ничего спросить, потому что женщину уводит в сторону дома муж, смерив нас пустым взглядом.       — А вы, значит, те самые загадочные лучшие друзья моих сестричек? - Интересуется парень чуть выше меня, засунув руки в карманы брюк.       Он будто совершенно не вписывается в эстетику этого мероприятия. Потертые черные джинсы, темно-серая футболка и кожаная куртка кажутся слишком не к месту, учитывая внешний вид людей вокруг, однако ему, похоже, совсем нет дела до мнения окружающих.       — Кирилл, - он по-очереди пожимает нам руки, а потом сообщает, что это он был тем, кто отправил нам дату и время проведения церемонии - Алина попросила.       — Не знаю, правда, зачем вы тут, - он достаёт из кармана пачку с сигаретами и закуривает одну, - посмотреть на общество, в котором мы выросли?       Я и представить себе не мог, что ты выросла в месте вроде этого. Воспитывалась как часть этого аристократического мира, а потом сбежала из него, решив идти своим путем и добиваться всего самостоятельно.       Интересно, какой бы ты была, если бы осталась в этом мире? Выросла бы чопорной красоткой с ледяным сердцем? Или милой аристократкой с идеальными манерами?       — Почему твоя мама так встревожена отсутствием девочек? - Интересуется Никита у нашего нового знакомого.       Кирилл выдыхает сигаретный дым, усмехнувшись какой-то старенькой женщине, проходящей мимо с недовольным лицом, а потом стряхивает пепел прямо на дорожку.       — Угадайте, кого обвинили в смерти богатой старушки?       Мои глаза готовы вылезти из орбит, когда до меня доходит смысл сказанного. Крепкое словцо слетает с Никитиных губ, заставляя скривиться услышавших это людей, но я не могу не согласиться.       — Моя мама всегда была единственным человеком в этой семье, кому было дело до нас и бабушки, - Кирилл снова делает затяжку, - но даже она не смогла защитить Саню, когда все, кому не лень обвинили её в том, что она не вызвала вовремя скорую, и ещё в куче разной фигни. А сплетни здесь, знаете ли, распространяются со скоростью света.       Я не могу поверить своим ушам, но предвзятое отношение ко всем окружающим меня людям делает свое дело, и я больше не могу смотреть ни на кого-то из присутствующих без резко возникшего чувства отвращения.       Никита, кажется, солидарен со мной, однако вопросы продолжают сыпаться из него, словно песок из разорванного мешка.       — И никто не знает, где девочки? Даже твоя мама?       Алинин брат бросает сигарету на землю и тушит её кроссовком.       — Нет, - засовывает руки в карманы куртки, - Амина устроила скандал прямо в больнице, как только им сообщили новости. Не знаю, соображала Саша в этот момент что-то или нет, но Аля вывела её из больницы, и они уехали в неизвестном родственникам направлении.       Приподнимаю бровь, чувствуя нахлынувшее облегчение.       — Но ты знаешь, где они?       — Конечно, - парень усмехается, - я, конечно, тот ещё кретин, и они обе скажут вам об этом в один голос, но они - мои младшие сестры, хоть и совершенно невыносимые.       Я хмыкаю, пытаясь вспомнить хоть что-то об этом парне, но в голове пусто - ни ты, ни Алина не рассказывали о нем ровным счетом ничего.       Громкий звук работающего двигателя привлекает внимание. Мы втроем синхронно поворачиваем головы к источнику шума, и ещё десяток стоящих рядом людей следует нашему примеру. Серебристый БМВ заворачивает к открытым настежь воротам, передними колесами практически заехав на дорожку из гравия, ведущую к особняку.       Рядом со мной охает пожилая женщина в шляпе, из которой торчат перья, и я, кинув на неё мимолетный взгляд, - которого достаточно для того, чтобы понять, что она скривилась в гримасе ужаса - снова смотрю на автомобиль. Фары гаснут, и водительская дверь открывается.       Владислав, бойфренд Алины, выходит из машины и замирает на секунду, окидывая взглядом присутствующих. Его черная рубашка, заправленная в черные классические брюки со стрелками, застегнута на все пуговицы, воротником огибая шею. Остроносые лаковые ботинки каблуками стучат по каменной кладке, пока он обходит автомобиль, чтобы открыть переднюю дверь.       Алина изящно вкладывает пальцы в его протянутую ладонь и грациозно выходит из машины. На ней надет черный комбинезон без рукавов, держащийся за счет завязок на шее, и такого же цвета лоферы, лишь изредка выглядывающие из-под длинных широких штанин.       Подруга будто стала другой - я замечаю это по идеально выпрямленной спине и поджатым губам. Она сжимает пальцами клатч с такой силой, что ногти впиваются в его кожаные бока. Она смотрит на изучающую её толпу аристократов, вытянувшись по струнке, и оборачивается, когда Влад открывает заднюю дверь автомобиля.       Мое сердце пропускает удар, когда, словно в кадре из фильма, на асфальтированную дорожку по очереди опускаются стройные ножки в изящных черных босоножках.       Ты выходишь из автомобиля, воспользовавшись помощью парня сестры, - он же закрывает за тобой дверь - и замираешь, словно только сейчас заметив несколько десятков пристальных взглядов. Твое черное приталенное платье опускается практически до щиколоток, рукава три четверти позволяют мне увидеть фиксирующий запястье бандаж черного цвета на правой руке, и я даже думать не хочу, через что ты прошла за последние пару дней. Твои волосы выпрямлены и опускаются к плечам, а глаза спрятаны за солнечными очками. Губы, сначала слегка приоткрытые, вдруг сжимаются в тонкую полоску, практически скрывшись из виду. Тебе больно, и я понятия не имею, как могу помочь тебе.       Ты делаешь два шага вперед, оказываясь рядом с сестрой. Она говорит тебе что-то, заставляя тебя кивнуть, а потом берет за руку, и вы вдвоем ступаете на дорожку, ведущую к дому, кажется, совершенно забыв о вашем спутнике, следующем по пятам. Окружающие нас люди немного пятятся, словно освобождая вам дорогу, продолжая смотреть с пренебрежением и перешептываться, и ты словно замираешь на мгновение, остановившись, но сестра не дает тебе вырвать руки из своей ладони и тянет вперед.       Вы останавливаетесь в метре от нас, и я первым протягиваю к тебе руку. Знаю, что тебе сейчас плохо и больно, поэтому не удивляюсь тому, как живо ты ныряешь в мои объятия, стаскивая с глаз очки и обнимая меня за талию под пиджаком. Глажу тебя по спине, положив щеку на макушку, и чувствую, как ты прижимаешься ко мне, сотрясаясь в рыданиях.       Перевожу взгляд на друзей и вижу, как Алина храбрится, едва держась на ногах - кажется, истерика накроет её совсем скоро. Рука её парня по-хозяйски расположилась на её талии, и в голове вдруг промелькнула мысль о том, что, возможно, Влад был тем, с кем вы с сестрой проводили время, пока я не мог дозвониться ни до одной из вас. Чувство ревности заставляет сердце сжаться, но я не даю ему и шанса распространиться дальше - только не сегодня, когда тебе так нужна моя поддержка.       Кирилл говорит что-то на ухо сестре, и она кивает. Отпускает руку ухажера, и они вместе с братом подходят к нам.       — Нам пора.       Ты отстраняешься от меня, вытираешь слезы ладошками, - твой тональник слегка съезжает с кожи, и я вижу виртуозно скрытые под косметикой ссадины на скулах - киваешь, а потом смотришь на меня огромными грустными глазами. Слезы все ещё катятся из твоих глаз, скатываясь по подбородку, и я слегка киваю тебе.       — Ты справишься.       Ты слабо улыбаешься мне уголком губ, и присоединяешься к брату с сестрой, чтобы направиться ко входу в особняк. Мы втроем направляемся следом, следуя за вами по пятам и привлекая внимание посторонних.       У входа к твоей маме уже присоединись родители Алины, и если на их лицах при виде вас с сестрой появляется облегчение, то Амина кидает на тебя снисходительный взгляд, смотря свысока.       Анна Николаевна притягивает в объятия вас обеих, давая волю эмоциям, а её муж смеряет нас хмурым взглядом, будто не одобряя нашего присутствия здесь. Возможно, он прав, и мы действительно здесь лишние, но я ни за что не согласился бы оставить тебя здесь в одиночестве.        — Что случилось? - Тётя смотрит на твою руку, потом касается пальцем подбородка и рассматривает твое лицо.       Ты многозначительно молчишь, видимо посчитав, что всем и так ясно, откуда очередные синяки и царапины, а потом отвлекаешься на шаги, раздавшиеся за спиной.       Твой отец - я думаю, что это он, потому что лицо твоей мамы снова скривляется в гримасе отвращения - подходит к нам и сразу же заключает тебя в объятия. Ты прижимаешься к нему, как и ко мне две минуты назад, однако в этот раз ты не позволяешь себе заплакать, я думаю, боясь быть уязвленной.       Мужчина представляется Михаилом и пожимает нам руки, и я замечаю четыре красные розы у него в руках. Видимо, он единственный из семьи, кто принёс живые цветы, потому что Амина презрительно замечает:       — Там полно букетов, Майкл.       Михаил по-доброму усмехается ей.       — Мой лишним не будет.       Женщина лишь фыркает, и первой направляется внутрь. Все семейство следует за ней, однако вы с Алиной останавливаетесь около входа.       — Я не могу, - она вцепляется в твою руку, словно в спасательный круг, и останавливается в метре от открытой двери, через дверной проем которой уже видно внутренне убранство помещения.       Ты закрываешь глаза на мгновение, делаешь глубокий вдох, а потом смотришь на сестру.       — Мы должны.       Я искренне восхищаюсь вашей стойкостью - вам обеим страшно настолько, что я вижу, как вы дрожите, но, тем не менее, вы практически одновременно переступаете через порог.       Деревянный гроб возвышается на помосте в центре холла. Букеты цветов в высоких вазах стоят прямо на полу, там же можно увидеть и зажженные свечи. Огромный портрет женщины, ещё неделю назад улыбающейся своим внукам, спрятан в деревянную рамку, через угол которой перетянута черная лента, и установлен около шикарного рояля, украшенного живыми цветами. В торце помоста можно увидеть стойку, напоминающую кафедру в университете, а напротив неё - четыре ряда стульев.       Я впервые вижу нечто подобное, поэтому оказываюсь слегка растерян.       — Мама любит привлекать внимание, - говоришь мне ты, вдруг оказавшись рядом.       Люди обходят нас, занимая места, и я замечаю, что твоя семья предусмотрительно оставила тебе одно место в середине первого ряда между Кириллом и Алиной.       — Не удивляйся здесь ничему, ладно? - Говоришь ты мне, смотря снизу вверх и вдруг потянувшись к воротнику моего пиджака, чтобы поправить его. — Здесь все до ужаса лицемерны.       Ты просишь меня, Никиту и Влада сесть во второй ряд за вами с Алиной, а сама садишься на свое место, нацепив на лицо маску полнейшего отсутствия эмоций. Следующий час мы слушаем речи разных людей: они по очереди выходят к кафедре и с совершенно бесстрастными лицами с бумажек читают текст. В конце своей речи твоя мама, стоящая рядом с отцом Алины, и в отличие от него кажущаяся совершенно безэмоциональной, говорит, что настало время направиться на кладбище.       — А внуки не будут произносить речь? - Слышится хриплый голос откуда-то сбоку, и все присутствующие поворачивают головы, чтобы посмотреть на нарушителя спокойствия.       Им оказывается родная сестра твоей бабушки, сидящая у самого прохода, практически напротив кафедры. Она была единственной на сегодняшней церемонии, чьи слова действительно тронули за душу.       Амина натягивает на лицо снисходительную улыбку и жестом приглашает вас занять её место. Мы наблюдаем за тем, как вы втроем поднимаетесь со своих мест и встаете перед кафедрой, а не за ней, как это делали все остальные люди.       — Бабушка любила меня, несмотря на то, что рядом с ней я вел себя как испорченный ребенок, - Кирилл, как старший из внуков, начинает первым, и впервые за весь день я вижу в его глазах грусть и тоску по родному человеку. — Она любила раздавать советы. А я любил лезть, куда не просят. И однажды она сказала мне одну вещь, которую я запомнил, наверное, на всю оставшуюся жизнь. Она сказала «слишком много вещей в мире не нуждаются ни в твоих комментариях, ни в твоём мнении». С тех пор я стараюсь придерживаться этого совета, не лезу, куда не просят, и домочадцы говорят, что я перестал быть невыносимым, - усмехается, - спасибо, ба.       Он оборачивается, чтобы посмотреть на фотографию, стоящую справа от него, и я замечаю, как слезы блестят в его глазах.       — А мне она всегда говорила, что я должна быть уверена в себе и своих силах, - продолжает Алина, смаргивая слезу, - говорила, что я должна уметь владеть своими эмоциями, осознавать, что я способна на многое.       Подруга шмыгает носом, и вытирает слезы ладошкой.       — Но я ещё не научилась этому, - она тоже поворачивается к фотографии, - ты должна была научить меня, помнишь? Ты обещала мне.       Слезы накрывают её с головой, и блондинка оказывается в объятиях брата, который поглаживает её по руке. Видимо, приходит твоя очередь говорить приятные слуху слова, но ты молчишь, стеклянным взглядом смотря в пол перед собой.       — Шурочка, - голос бабушкиной сестры снова разрывает тишину и действует на тебя отрезвляюще, так что ты поднимаешь взгляд и смотришь на неё, сидящую прямо напротив тебя, - скажешь что-нибудь?       Ты крутишь головой, обратив внимание на то, что все взгляды прикованы к тебе, а потом пальцами касаешься повязки на руке.       — Ей никогда не нравилось все это, - обводишь взглядом помещение, - на самом деле она любила тихую и незаметную жизнь, но относилась с благодарностью к тому, что у неё есть.       Если бы я не знал, как сильно тебе больно, я бы никогда не понял этого, смотря на тебя. В глазах нет слез, даже намека. Лицо расслаблено, нет ни одной складочки. Спина идеально выпрямлена, словно к лопаткам прикрепили веревку и тянут за неё вверх. Ты кажешься слишком идеальной для всего этого.       — Она растила меня всю мою жизнь, - продолжаешь, переведя взгляд на родителей, - дала множество советов, и я бы никогда не смогла отблагодарить её. Она старалась уберечь меня от высшего общества, потому что сама не любила быть его частью, и поэтому никто из присутствующих не знает, какая я на самом деле.       Я слышу, как за спиной начались перешептывания, но не отвожу от тебя взгляда.       — Вы все здесь для того, чтобы почтить её память, а не чтобы обсуждать меня. Имейте хотя бы каплю уважения к этой женщине и перестаньте испепелять взглядом людей, которых она любила.       На этом речь внуков считается законченной, и в холл заходят четыре мужчины крепкого телосложения, которым поручена транспортировка тела на кладбище. В полнейшей тишине, нарушаемой лишь звуком шагов, они подходят к помосту. Я так внимательно слежу за ними взглядом, что не замечаю, как вы втроем пропадаете из поля зрения. Однако, когда в помещении раздаётся мелодичных звук рояля, все взгляды моментально обращаются к нему. Понятия не имею, как тебе удается играть с фиксирующим бандажом на запястье, - думаю, это не слишком хорошо скажется на процессе восстановления - однако мелодия выходит просто потрясающей.       Ты не отрываешь взгляда от клавиш, будто боясь ошибиться. Нежные звуки мелодии проникают сквозь воздух, создавая атмосферу глубокого траура и уважения. Ноты плавно перетекают друг в друга, словно рассказывая историю жизни и прощаясь с ней. Мелодия начинается с медленных и грустных аккордов, отражающих горечь утраты. Звуки инструмента наполняют пространство, создавая эмоциональное звуковое полотно, в котором каждая нота выражает болезненные чувства. Музыкальные фразы плавно развиваются, уводя слушателей в мир траура и переживаний.       Я не могу отвести от тебя взгляда. В груди расползается приятное чувство гордости за тебя. Ты смогла найти в себе силы не только сесть за клавиши, но и сыграть последнюю мелодию для своей обожаемой бабушки. Однако я даже представить не могу, что сейчас творится в твоей душе. Не могу представить, насколько это тяжело для тебя.       Рояль, с его мягким и глубоким звучанием, передает слушателям ощущение смирения и покоя. Оно подчеркивает молчаливую силу музыки, способную выразить глубину человеческой печали и скорби.       Внезапно к роялю присоединяется скрипка. Алина встает сбоку от тебя, прикрыв глаза и полностью отдавшись музыке. Звуки скрипки проникают в сердца присутствующих, вызывая волну эмоций. Мелодия полна грусти и тоски, она словно выражает все чувства потери и скорби.       Ноты плавно перетекают друг в друга, создавая гармоничное звучание. Скрипка выражает глубокую эмоциональность и окутывает зал своим проникновенным звуком.       Подруга плачет, не открывая глаз, и редкие слезинки падают на инструмент, скатываясь по щекам. Она не обращает на них внимания, продолжая виртуозно проводить смычком по струнам.       Никита шепчет, что нам удалось найти подруг, которые полны приятных сюрпризов, и я не могу не согласиться с ним. Перевожу взгляд на первый ряд, когда твоя мама поднимается первой, чтобы вместе с братом возглавить процессию, направляющуюся на кладбище. Гроб уже сняли с помоста и теперь несут в сторону выхода, так что процессия пополняется новыми и новыми людьми.       Тем временем мелодия медленно развивается, и два инструмента сливаются воедино, создавая особую атмосферу. Она заполняет пространство и время, словно призывая к воспоминаниям о ушедшем и переживаниям его близких. Звуки инструмента проникают в самую глубину души, переносят слушателей в мир памяти и утраты.       Мы с парнями дожидаемся момента, когда музыка стихает. В холле мы остались вшестером - на улице уже слышится жужжание моторов отъезжающих машин. Кирилл отделяется от нас, садясь в машину с матерью, а мы впятером решаем ехать за процессией на машине Никиты, и я беру тебя за руку, пока мы направляемся к месту парковки. Ты не сопротивляешься - наоборот, сжимаешь мои пальцы в знак благодарности за поддержку.       В машине мы едем молча. Алина лишь интересуется, как твоя рука, на что ты тихо отвечаешь, что сердце болит больше. Мы прибываем самыми последними, однако нас дожидаются. Мы присоединяемся к вашей семье, и в момент, когда крышка гроба опускается на свое законное место, раздаётся душераздирающий крик, и я успеваю поймать тебя, прежде чем ты падаешь на колени. Ты повисаешь на моих руках, захлебываясь в слезах и своем крике, сгибаясь пополам. Я прижимаю тебя к себе сильнее, не зная, как могу утешить тебя. Слышу, как сбоку в объятиях Влада рыдает Алина, и сердце разрывается от грусти и боли.       Ты плачешь до того момента, пока церемония не завершается, и отказываешься ехать обратно в особняк на «прощальный прием». Твой отец подходит к нам, когда все рассаживаются по машинам.       — Поехали домой, - он касается твоей спины, подталкивая к своей машине, но ты ловко уворачиваешься от него.       Делаешь пару шагов назад, пока не натыкаешься на меня. Я поднимаю взгляд на Михаила.       — Я отвезу её домой, не волнуйтесь.       Мужчина хмурится, смотря на меня.       — Она должна побыть с семьей, - переводит взгляд на тебя, - ты нужна своей матери.       Фыркаешь.       — Не нужна, поверь мне.       Отец удивлённо поднимает брови.       — Что ты такое говоришь? - Он искренне удивлен, и я переглядываюсь с Алиной. Мы оба понимаем, что он не в курсе происходящего.       Ты скрещиваешь руки на груди.       — Ты знаешь, что это я виновата в смерти бабушки?       — Что за бред? Ты никак не могла повлиять на это.       Слегка качаешь головой.       — А вот мама считает, что все это, - киваешь в сторону ворот, ведущих на кладбище, - моя вина. И не только она. В высшем обществе сарафанное радио работает отлично.       Михаил хмурится ещё больше, когда Алина рассказывает о ссоре, которая произошла в больнице, а потом кивает на твою больную руку, как бы намекая, что без последствий не обошлось.       — Не оставляй её одну, ладно? - Твой отец посылает мне внимательный взгляд, заставив кивнуть, а потом удаляется к машине, около которой собрались твои родные.       Громкое выяснение отношений между бывшими супругами привлекает к себе внимание всех оставшихся людей, и ты смотришь на это недолго.       — Папа всегда любил меня больше, - произносишь с сожалением, - поехали отсюда.       Направляешься к машине, обняв себя за плечи. Мы с Никитой, Владом и Алиной идем следом. По пути с стаскиваю с себя пиджак и накидываю тебе на плечи. Ты поворачиваешь голову, благодарно улыбаясь мне, а потом позволяешь открыть тебе дверь машины.       Никита привозит нас к подъезду, и они друзья выходят из машины, чтобы попрощаться. Сестра долго обнимает тебя, шепча что-то на ухо.       Владислав стоит рядом, с тревогой смотря на вас, и я протягиваю ему руку для рукопожатия.       — Спасибо, что присмотрел за ними.       Он лишь сдержанно кивает, пожимая сначала мою руку, потом - Никиты, а потом снова переводя взгляд на вас с сестрой.       — Может, все-таки, поедешь со мной к Кириллу? - Тихо спрашивает Алина, отстранившись, но не отпуская руки. - Тебе будет тяжело одной в квартире.       Ты мотаешь головой, смахивая одинокую слезинку.       — Я справлюсь.       Благодаришь Никиту, за то, что он приехал поддержать тебя, а потом друзья садятся в машину и выезжают со двора.       В лифте мы едем в полнейшей тишине. Ты выходишь из него первой, энергично направляясь к квартире, но замираешь около двери с ключами в руке.       Я стою за твоей спиной, не решившись торопить. Знаю, что ты борешься с распирающими душу эмоциями, и не позволяю себе лезть в это. Через минуту ты поворачиваешься ко мне, смотря снизу вверх.       — Не могу, - шмыгаешь носом, - я не могу зайти туда.       Я киваю и открываю дверь своей квартиры. Временно я живу здесь один, - брат уехал колесить по Европе - так что неловких ситуаций не возникнет.       Твое первое желание - сходить в душ и смыть с себя весь сегодняшний день. У меня все ещё осталось несколько твоих вещей, так что твое платье сменяется на шорты и мою старую футболку, которую ты когда-то у меня отжала.       Ты заползаешь на диван, обнимаешь подушку и поворачиваешь голову в сторону окна. Замираешь, смотря стеклянным взглядом на огни, оставшиеся снаружи. Я готовлю ужин, кидая на тебя редкие обеспокоенные взгляды. Так увлекаюсь этим процессом, что даже не замечаю, что овладел твоим вниманием, однако отчетливо ощущаю твой взгляд на моей спине.       — Спасибо, - слышится твой тихий голос, и я оборачиваюсь.       Благодаря тому, что кухня совмещена с гостиной, мне не составляет труда перевести на тебя свой взгляд. Ты все также сидишь на диване, притянув колени к груди, и в твоих глазах я вижу такие любимые мной теплые огоньки.       — За что? - Улыбаюсь тебе, ставя на стол стеклянные стаканы.       Ты улыбаешься мне в ответ и перемещаешься на стул, оказавшись напротив меня. Ставишь стопу на сиденье и опускаешь подбородок на коленку. Полотенце на голове смешно съезжает в бок, и ты поправляешь его одним легким движением руки. Я ставлю перед тобой тарелку с ужином, но ты даже не смотришь на неё, зафиксировав взгляд на моем лице.       — За то, что был рядом со мной сегодня, - крутишь кольцо на пальце левой руки. — Даже несмотря на то, что я постоянно отталкивала тебя.       Я усмехаюсь, садясь напротив тебя.       — Я говорил тебе, что ты особенная, - смущенно улыбаешься, опуская взгляд, - и мои чувства по отношению к тебе - особенные. Я никогда не ощущал ничего подобного, и ты даже представить себе не можешь, что со мной творилось те пару дней, когда я не знал где ты и что с тобой. Похоже, волновался не зря.       Душ смыл всю косметику с твоего лица, и сейчас мне видны все твои ссадины на лице и правой руке, начинающиеся от плеча и уходящие под бандаж. Плотное красное пятно расползлось по всей скуле и выглядит так, будто заживать будет очень долго.       — Ерунда, - отмахиваешься, однако я вижу, что бандаж приносит тебе дискомфорт, а ссадины снова начинают немного кровоточить. — Заживет. Мне больше нравится чувствовать физическую боль, а не душевную.       — Каталась на роликах? - Интересуюсь, поднимаясь со своего места, чтобы достать аптечку.       Слышу, как ты усмехаешься.       — На велосипеде. Врезалась в дерево.       В голове мелькает мысль о том, что ты отделалась малой кровью, однако я отгоняю её прочь. Достаю аптечку и протягиваю тебе руку. Не думаешь, перед тем, как вложить свою ладонь в мою, и через секунду мы опускаемся на диван.       — Меня раздражает корка на лице, - объясняешь ты, когда я замечаю, что ранки уже должны были перестать кровоточить.       Не подаешь виду о том, что тебе неприятно, когда обеззараживающее средство начинает шипеть и пениться, попав на пораженный участок кожи.       — Тебе станет легче, знаешь? — Отводишь взгляд куда-то в сторону, словно не хочешь смотреть на меня.       — Мне кажется, что я не хочу, чтобы мне стало легче, - снова смотришь на меня, и я вижу слезы, застывшие в твоих глазах. - Я очень боюсь, что забуду её, если эта боль уйдёт.       Позволяю себе коснуться ладонью твоей щеки и убрать скатывающиеся слезы.       — Не забудешь, - смотришь на меня с такой надеждой в глазах, словно от моих слов зависит вся твоя жизнь, - потому что у тебя столько воспоминаний о ней. Они не исчезнут просто так.       Твои губы вдруг расползаются в улыбке, и я убираю руку, тоже улыбаясь.       — Что?       — Как у тебя это получается? - Поднимаю бровь. - Успокоить меня, когда внутри бушует ураган? Почему все мои сомнения исчезают, когда ты говоришь мне что-то? Почему я так зависима от тебя? Почему только рядом с тобой я могу позволить себе быть слабой?       Я лишь продолжаю улыбаться, чувствуя, как приятное ощущение счастья расползается где-то в грудной клетке. Я ещё на один шаг ближе к победе.       Меняешь позу, скрестив ноги в позе лотоса, откинувшись на спинку дивана и опустив на неё голову.       — Влюбиться в тебя было глупой идеей, да?       Я усмехаюсь, тоже откидываясь на спинку дивана и ставя одну стопу на сиденье.       — Как по мне - это была отличная идея.       Ты смеешься впервые за сегодняшний день, и я не могу не улыбнуться этому.       — Знаешь, говорят, что вернуться к кому-то, кто причинил боль - это слабость, потому что ты больше не можешь ему доверять.       Я понимаю, к чему ты клонишь, поэтому киваю и делаю неопределенный жест рукой.       — Если так подумать - то никому в этой жизни доверять нельзя.       — Но почему меня всегда тянуло к тебе даже в те моменты, когда ты причинял мне боль? — Продолжаешь свою мысль, словно не услышав моего умозаключения. - Почему я всегда прощала тебя?       Думаю мгновение.       — Потому что я - твоя судьба?       Снова смеешься, смотря на меня, а потом говоришь с улыбкой на лице:       — Да, ты моя судьба.