Обратной дороги нет (Изгои старшей школы)

      Пятница       Во второй четверти «Шершни» вели семнадцать ноль, а на последних секундах занесли ещё тачдаун, и «Койоты» ушли на перерыв с отставанием в двадцать четыре очка.       — Неважно, как мы начали! — страстно вещал Картер в раздевалке. — Важно, как мы закончим! Сейчас самое время собраться и показать соперникам, что нас не сломать, мы будем бороться до конца! Да, они ведут в счёте, но мы не сдаёмся. Вы слышите? Легко не будет. Это плей-офф! Здесь не сдаются. Вы меня поняли?       — Да…       — Я не слышу!       — Да.       — Так-то лучше. Они нас хорошо изучили, мы не можем полагаться на старые схемы. Мы будем действовать нестандартно, мы их удивим…       Джаспер смотрел на напряжённого Картера, рисующего на доске схему, слушал его возбуждённый голос и ничего не чувствовал. Сегодня накачка не задевала внутри ни одной струны. Но почему? Ведь раньше он всегда выходил на поле собранным и сосредоточенным; не унывал и не падал духом, даже когда команда сильно отставала по очкам. Не то, чтобы он был настолько уверен в себе, как квотербеке, и считал парней топовыми игроками, скорее… ему было всё равно на результат.       Да, раньше Джасперу было плевать. А сегодня он вышел на поле как тайт-энд, дропнул два мяча, не мог скинуть опеку, не мог прорваться через лайнбекеров, сегодня у него ничего не получалось, и ему было не всё равно. Чёрт! Нет-нет-нет! Ему также было плевать на результат команды, но не на свой собственный! Не на свой собственный.       Джаспер взглянул на Мейсона. Тот со сосредоточенной мордой слушал тренера, кивал, что-то уточнял, а потом снова кивал, он будто бы верил, что у них ещё есть шанс отыграть отставание в двадцать четыре очка. И это несмотря на то, что о-лайн и двух секунд не могла удержать конверт, вынос «Шершни» блокировали, его с Полом связка не работала, и сыгранности с другими ресам у него не было! Команда лажала по всем направлениям, но Мейсон всё равно выглядел так, будто верил, что сможет вытащить игру.       — Хейл! — гаркнул Картер. — Повтори, что я только что сказал!       — Эм… — замялся Джаспер, сосредоточив на тренере взгляд. Конечно же он не слышал, чем Картер собрался удивлять «Шершней».       — Какого хера?! — заорал Эмметт, подскочив к нему и схватив за джерси.       — Такого, блядь! — оттолкнул его Джаспер. — Нам не отыграться! Вы ебанулись, если верите! Откройте глаза! Четыре тачдауна! Нам никогда в жизни не занести четыре тачдауна против их защиты!!! Мейсон не Брэди, не Пейтон и даже не Бурроу! Лейхот не Хилл, не Адамс и не Эванс! Баркли и Маккафри не сидят у нас на лавке! Линия разваливается! Защита — дерьмо! А…       — У «Шершней» тоже нет Брэди, Пейтона и Адамса! — зло выкрикнул Мейсон. Протолкался к нему и уставился прямо в глаза. — Да, я не Брэди, Пол — не Эванс, а ты не Гронк, но это не значит, что мы теперь должны сдаться. Впереди ещё две четверти. Две, Хейл! Нельзя сдавать назад. Я себя окончательно уважать перестану, если сдамся и ничего не сделаю. Мы отыграемся. Две грёбаные четверти, Хейл! И я сделаю всё, что смогу, наизнанку вывернусь, но сделаю, — он наклонился к Джасперу и процедил сквозь зубы: — К чёрту торпеды, — а потом выпрямился и, вскинув кулак вверх, заорал: — К чёрту торпеды! Кто со мной?!       — Полный вперёд! — заорал рядом Пол, вскидывая сразу оба кулака к потолку.       — Вперёд! Вперёд! Полный вперёд! — закричали парни со всех сторон и потянулись к Мейсону, толкая плечами Джаспера. И вот уже Мейсон в центре ликующей толпы, будто бы не пафосную речь толкнул, а совершил величайший камбек в истории «Койотов», а Джаспер стоит один с глупой усмешкой на лице.       «А ведь я всего лишь сказал правду», — подумал он, отошёл ещё дальше и сел на лавку.       — С таким настроем на поле нечего делать, парень, — покачал головой Деванте, подойдя к нему. — Что случилось?       — Вы верите, что мы отыграемся? — поднял голову Джаспер. — Только честно.       — Верю. Вот эти парни смогут.       — Но если первая игра такая жёсткая, если на первой игре надо рвать жопу с самой первой минуты, то что будет дальше? У них же не откроется второе дыхание, не будет никакого шага вперёд, скачка в развитии там! Ну некуда же. Просто некуда. Команда достигла своего потолка. У нас нет потенциала. Не спорю, Пол топовый рес, Мейсон отлично бросает, а Эрни рашер, что надо, но остальные… они же ничего из себя не представляют…       — Как легко ты ярлык «Посредственность» на всех навесил, — усмехнулся Деванте. — А что насёет тебя?       Джаспер тоже усмехнулся:       — Разве это неправда?       — Конечно же, если человеку повторять «Ты бездарность», «Ни на что не способен», «У тебя ничего не получится», то скоро он падет духом и у него не будет ничего получаться.       — Если черепахе твердить, что она сможет обогнать зайца, если поверит в себя, она от этого быстрее бегать не станет.       — Черепаха не станет. Но люди не черепахи и не зайцы. Люди гораздо сложнее. И если у человека есть мотивация, вера в себя, в команду, если он не опускает руки и старается, то он сможет сделать невозможное, — Деванте сел рядом с Джаспером. — Но нужно, чтобы все верили, все старались, чтобы каждый знал, что другой не отступит и отработает на двести процентов. Только тогда у команды получится сделать невозможное. Ты слышал, что Мейсон сказал, что не хочет окончательно потерять самоуважение? Это сильная мотивация. У Эмметт сильная мотивация, у Пола, Фила — ты же знаешь, они хотят получить спортивную стипендию в колледже, а без побед в плей-офф скауты их не заметят. И у остальных она есть, у каждого своя, особая. Посмотри на них, они все заряжены на результат. Они смогут, а ты нет. Что случилось, сынок?       — Не смогу, — согласился Джаспер, снова проигнорировав вопрос. — Потому что я тоже посредственность.       Шон — второй помощник тренера показал на настенные часы и распахнул двери раздевалки:       — Пора!       — Полный вперёд! — Картер выбежал в коридор. Парни рванули вслед за ним.       Деванте хлопнул Джаспера по спине:       — Давай поднимайся. Пошли! — он направился вслед за командой, но в дверях обернулся: — Давай-давай! Ты нам нужен.       Джаспер встал, Деванте кивнул и побежал вперёд. Дверь за ним закрылась, и Джаспер остался один.

***

      Нет, Эдвард не мог потерять остатки самоуважения. Да, теперь Элис с ним разговаривала и не обижалась, но поступок его никуда не делся, этот поступок не стереть и не забыть. Вина тяготила его, он так и считал себя ничтожеством и трусом и не знал, что сделать, чтобы стало легче.       Четверть часа назад, когда «Койоты» пропустили третий тачдаун, Эдвард понял, что если они проиграют, если постсизон для их команды закончится — это будет конец его самоуважения. «Но почему?» — задумался он и тут же нашёл ответ. Да потому что, успехи на поле были тем единственным, за что он ещё уважал себя, тем, чем тайно гордился, тем, что давало ему надежду. А когда на табло встали жуткие двадцать три ноль, Эдвард испугался, что может потерять эту надежду и окончательно станет трусом и ничтожеством без возможности изменить ситуацию. Статус квотербека и уважение парней, а главное старания на поле делали Эдварда лучше в собственных глазах. Да, он жёстко прокосячился с Элис, но он старается на поле. Эдвард не мог этого лишиться. Не когда он наконец-то поставил себе цель, наконец-то пытается стать тем, кого нельзя заменить.       Как только защита вернулась с поля после третьего тачдауна «Шершней», парни из нападения накинулись на них с упрёками и обвинениями.       — Рой, в очко долбишься или чё?! — швырнув свой шлем на газон, Пол подскочил к Рою и схватил его за ворот джерси. — Рес обошёл тебя как стоячего! Где были твои глаза?!       — Какого хера, Эммет! — заорал Фил. — Квотер мимо тебя пробежал, а…       — Заткнулись быстро! — рявкнул Деванте, растолкав парней в стороны. — Сейчас в раздевалке все отхватите так, что мало не покажется!       Ребята, бросая друг на друга злые взгляды, разошлись.       Эдвард подобрал шлем с земли и протянул другу.       — Мы с ним тысячу раз все эти приемчики отрабатывали! — выхватив шлем, процедил Пол.       — Перестань, — наклонился к нему Эдвард. — Ещё две четверти играть… — подошёл к Рою и похлопал по плечу: — Он устали, в третьей четверти…       — Пошёл ты! — рявкнул Рой, передёргивая плечами и сбрасывая его руку.       Чертыхаясь про себя, Эдвард отошёл в сторону. Ну как же так? Если сейчас они переругаются, их положение, и так незавидное, станет ещё хуже. Хотя он прекрасно понимал парней. Смотреть на работу защиты было мучительно больно. Впрочем, нападение тоже лажало по-страшному. Квотер «Шершней» в конверте мог перерыв на ланч устроить, в то время как у Эдварда не было и двух секунд, чтобы оценить ситуацию. Давление на него было сумасшедшим. Секондари тотально опекали ресов: Чейз с Заком играли в персональном прикрытии, а Пол вообще в двойном. Вынос у «Койотов» отсутствовал как таковой.       Как только Эдвард подумал об этом, разом всё упало внутри, погасло. Это же смешно — верить, что они смогут отыграть отставание в двадцать четыре очка. «Койоты» уступали во всём. У команды нет шанса на апсет.       — Эдвард! — услышал он женский голос и огляделся. На трибуне у самого ограждения стояли Элис и Райан. Картер не разрешал игрокам покидать командную зону и отвлекаться на чирлидерш или болельщиков, поэтому Эдвард мог только подойти на пару шагов и кивнуть сестре. — К чёрту торпеды! — наклонившись вперёд, воинственно крикнула Элис. — К чёрту грёбаные торпеды, Эдвард!       В носу защипало. Эдвард прижал кулак ко рту и на одно мгновение вернулся в комнату на втором этаже дома номер 2412 по Лэйн стрит, где папа опускал руку ему на плечо и говорил: «Не сомневайся, сынок. Иди к цели. К чёрту торпеды!»       Эдвард вскинул кулак вверх и крикнул:       — Полный вперёд!       Кикер «Шершней» пробил экстрапойнт, и счёт на табло стал двадцать четыре ноль. Часть трибуны за их спинами снова разразилась радостными возгласами «Шершни вперёд!», а другая часть протяжным вздохом разочарования. Только чирлидерши «Койотов» изображали позитивный настрой и выкрикивали поддерживающие речевки.       К чёрту всё! Он не будет сомневаться. В третьей четверти Эдвард выйдет на поле и прыгнет выше головы. И даже если «Койоты» проиграют, то ему не будет стыдно перед самим собой, он сможет сказать себе: «Я сделал всё, что мог» и будет продолжать уважать себя.

***

      — К чёрту торпеды? — вопросительно улыбнулся Райан, когда они поднимались по лестнице к верхнему ряду.       — Так папа говорил, чтобы поддержать нас: меня или Эдварда, или маму… — Элис тяжело вздохнула.       — А вы отвечали полный вперёд? — Райан сел на второе с краю сиденье.       Элис села рядом. Отвечать не хотелось, но она всё-таки кивнула. Слишком болезненно. Чтобы расстроиться и разреветься уже достаточно того, что Элис сказала эти слова Эдварду вместо отца. Вместо отца! Никто из них не говорил «К чёрту торпеды», только папа. А она сказала. Будто поставила точку. Будто встала на место того, кто сильнее и увереннее, кто может подставить плечо, помочь встать, того, кто непоколебимо уверен в том, что ты сможешь, в того, кто вселяет в тебя веру в самого себя.       «Я не буду об этом думать», — решила Элис, передёрнула плечами и оглядела командную зону «Койотов». Судья объявил двадцатиминутный перерыв, и ребята нестройной толпой бежали в сторону приземистого здания, расположенного за стадионом. Высокий парень с номером семнадцать на спине бежал впереди.       — Твой папа здорово придумал, — отвлёк её Райан. — Будет очень символично, если нападение «Койотов» сможет прорваться через защиту «Шершней», как эскадра Фаррагута прорвалась через артиллерию и минное заграждение конфедератов.       — И правда, — удивлённо улыбнулась Элис. Историю сражения в заливе Мобил она хорошо знала по рассказам отца. — Надеюсь, среди «Койотов» нет «Текумсе», который решит броситься на противника в одиночку, — и она повернулась к Райану. На его лице мелькнуло что-то вроде недоумения, и Элис, возмущённо пихнув его локтем в бок, воскликнула: — Эй! Я знаю историю!       — Я ничего не говорил, — он поднял руки вверх.       — Но ты подумал!       — Вовсе нет! — запротестовал Райан. — С чего ты взяла?       — Ты должен спросить не с чего я это взяла, а где ты прокололся!       — И где я прокололся, Дюймовочка? — рассмеялся он.       — Да у тебя на лице всё было написано!       — Чёрт! — он ударил кулаком по колену. — Не сорвать мне банк в покере! Ладно, извини, но вообще-то я давно понял, что недооценил тебя, — он смущённо улыбнулся Элис, и сердце её вдруг забилось быстрее.       — Значит вы помирились с Эдвардом? — чуть посерьёзнев, спросил Райан.       Элис снова кивнула. Эдвард извинился в среду, сразу как они вышли из столовой.       Элис хотелось послать его и уйти, но взглянув на расстроенное и подавленное лицо брата, вдруг подумала: «Неужели ссора со мной и моя обида так сильно его волнуют и расстраивают?» и спросила с притворной усмешкой:       — Тебе это так важно?       — Да, важно. Ты во всём была права, Элис, прости меня. Я должен был поддерживать тебя и защищать, а я вместо этого сам обиделся и… струсил. Давай помиримся, я хочу, чтобы у нас всё как раньше было… сестрёнка…       После этих слов Элис отчётливо поняла, что тоже хочет помириться, что ей тоже хочется, чтобы всё было как раньше. Ей оказывается так не хватало Эдварда. Его тупых подколов, не смешных шуток, занудных футбольных рассуждений и… Она шагнула к нему и крепко обняла.       — Ты очень добрая, Дюймовочка, — грустно улыбнулся Райан.       — А ты бы не простил? — удивилась Элис.       На секунду он замешкался, но ответил твёрдо:       — Нет.       Она хотела возразить, что Эдвард хороший, он ведь не поддерживал, не подстрекал, а просто… И промолчала. Что просто? Просто струсил? Запутался? Боялся стать изгоем? Смешно. Не стоит придумывать причины и оправдания его поступкам. Он сделал то, что сделал, но Элис простила его.       — Ты читала «Девятнадцать минут» Пиколт? — неожиданно спросил Райан.       Элис отрицательно качнула головой:       — Нет. Что за книга?       — Не читай, тебе не понравится, — продолжил он, отвернувшись. — Это история скулшутинга. Как из нормального ребёнка может вырасти скулшутер…       Элис испугалась. Одна тема больнее другой. Они ведь приехали сюда для того, чтобы отвлечься!       — …У главного героя был старший брат, и он ничего не сделал, чтобы помочь ему, наоборот. И когда я читал, я думал, что если бы у меня был такой старший брат, то я бы не простил. — Он снова повернулся к ней. — А ты такая хорошая, добрая и…       Жутко смутившись от его слов, Элис опустила голову. Втянув голову в плечи и приподняв воротник куртки, она сделала вид, что замёрзла. Это тоже было слишком.       — Извини, — спохватился Райан. — Мне не стоило начинать эту тему…       — Как ты оцениваешь шансы «Койотов»? — перевела она разговор, радуясь про себя, что он всё правильно понял и не стал продолжать.       — Только бог из машины поможет им выиграть…

***

      — О господи! — запричитала Мегги. — Всего один тачдаун! Всего один!       — Они ни за что не отдадут нам мяч! — зло воскликнула Платт, прижав ладони к щекам. — А даже если мы его и получим, у нас не хватит времени! Мейсон не Махоумс и не Брэди и… и вообще!       Мэгги закрыла лицо руками.       Розали бросила взгляд на табло: тридцать четыре двадцать восемь и две минуты до конца матча.       «Да-а-а… Мейсон не Махоумс», — повторила она про себя и ничего не почувствовала. Сегодня проигрыш «Койотов» ничего для неё не значил. Розали подумала про Эмметт, про то, как он будет расстроен, и в груди шевельнулось сочувствие, но всего лишь на мгновение. И снова ей стало абсолютно всё равно. Проиграют они, и что? Они всегда проигрывают. Мейсон не Махоумс. С чего они вообще решили что могут, что справятся? Четыре сезона проигрывали, почему сейчас должно что-то поменяться? Потому что что?       Розали криво усмехнулась и устало провела рукой по лбу. Скорей бы всё это закончилось, и они поехали домой.       Болельщики за её спиной восторженно взревели. Розали вскинула голову. Один из шершней лежал на газоне, рядом с ним лежал Эмметт, вокруг них толпились защитники «Койотов».       — Они потеряли мяч! — заорала Вебер, схватив её за предплечье. — Они решили реализовать четвёртую попытку и потеряли мяч! Им двух ярдов не хватало до первой попытки! А мы их остановили!       Розали выдернула руку и пренебрежительно фыркнула про себя: «Надо же, как все надеются. Или это они в Мейсона так верят?»       Розали не хотелось признавать, что Мейсон хороший квотербек. Ей хотелось, чтобы он оставался говнюком, ничего не стоил, провалился. Ей хотелось, чтобы Мейсона презирали хотя бы за плохую игру! Но после его забега с мячом в начале третьей четверти прямо в зачётку соперников, парни не просто воспряли духом, а стали играть по-другому. Розали не смогла бы объяснить, что именно изменилось, но «Койоты» выходили на поле и ярд за ярдом упорно двигались вперёд.       И сейчас Эмметт каким-то невообразимым образом прорвался через двух лайнменов, защищающих ранингбека, бегущего с мячом, и дал команде шанс. Нападение получило мяч меньше чем за две минуты до конца игры и за двадцать восемь ярдов до зачётки соперников. Победа стала реальна.       «Да, вера в чудо неистребима, — слушая, как трибуна за спиной орёт «Полный вперёд!», снова усмехнулась Розали. — Если мы выиграем, то это будет как в кино. Аутсайдеры, которые победили. Очень романтично. И драматично. Жаль, только жизнь — не кино, и аутсайдерам суждено проиграть», — сожаления она не испытывала.       Лайнмены выстроились на поле, Мейсон встал за ними, принимающие — справа и слева от него. Фил положил ладонь на мяч.       — ХАТ! ХАТ!       «Им не занести тачдаун, мы тут случайные люди».       Фил отбросил мяч на Мейсона, тот сунул его Нэйту. Нет! Обманка! Крутанувшись на месте, Эдвард ушёл от захвата ди-энда и бросил короткий пас на Чейза. Чейза повалили на газон, но «Койоты» стали ближе к зачётке на два ярда. Лайнмены построились, Мейсон встал за Филом. Хат! Хат! Короткий пас на Зака, и расстояние до зачётки уменьшилось ещё на три ярда. Ещё шесть ярдов. Новая первая попытка! Ещё один короткий пас, и вот уже до зачётки восемь ярдов, а до конца игры семнадцать секунд.       Розали смотрела на поле и не верила глазам. Неужели он… они смогут? В груди зашевелилось что-то вроде недоверчивого интереса.       «Нет. Они не смо…»       Розали не успела додумать мысль. Эдвард быстрым чётким движением послал мяч вперед. Пол, нырнув в щель между двумя лайнбекерами, рванул к зачётке…       Трибуна взорвалась визгами и воплями. «ПОБЕДА!». Девчонки закричали, запрыгали, защитники с криками «Да!» бросились обниматься. Через минуту Майк поставил в игре точку, пробив экстрапойнт. Розали тоже прыгала и кричала вместе со всеми и к парням с толпой болельщиков побежала. Обнимала их, поздравляла, орала «Победа!» Разве могла Розали остаться одна?