Химическая реакция

На следующий день мне Шиничиро сказал, что наверное нам пора уже знакомиться с родственниками, да и я в общем сильно против этого не была. Хотя в этот момент поняла, что со своими родителями всё это время вообще не общалась, только когда мы из приюта Изану и Какучё забирали. Хороша же я как дочь тут… Позвонить надо хотя бы. — «Алло», — сказала я, когда мама взяла трубку, — «Как у вас там дела?» — «У нас дела хорошо», — сразу ответила она, — «А что такой нервный голос? Продержалась с детьми всего несколько месяцев?» Нет, я просто боюсь, что я раз такая плохая дочь, то ты мне, как нормальная мать, выскажешь много чего. — «Да нет, с детьми я держусь», — мотнула головой в знак отрицания, будто бы она это видела, — «Они очень милые, с ними спокойно можно жить», — хотя кое-кто из них довольно упрямый и с какой-то стороны очень вредный, но в большинстве случаев меня слушается. — «Тогда, что звонишь?» — «Может мне с тобой захотелось поговорить?» — приподняла бровь. — «Всю жизнь не любила со мной разговаривать, а тут вдруг захотелось?» — там явно был не очень довольный голос. Ну значит я всегда была довольно плохой дочерью, даже когда это была не я. — «Может мне вдруг захотелось тебе интересную новость рассказать?» — «И сколько уже месяцев?» — спросила она после какой-то странной тишины. — «Я не считала», — пожала плечами, — «Но это уже точно какое-то продолжительное время». — «А что аборт тогда не сделала?» — «Чего?!» — отстранилась от телефона, смотря на него такими глазами, будто бы через эту кнопочную фигню можно было передать мой взгляд и всё возмущение. — «А что нет?» — спросила она, как в ни чём не бывало. — «Ты вообще за кого меня принимаешь?» — спросила я ещё более возмущенным голосом, — «Хотела сказать, что хотелось тебя с парнем моим познакомить, а ты про такое говоришь!» — «Ах, прости, я не поняла», — сказала мама, пытаясь сгладить ситуацию, — «Я думала, что ты звонишь, чтобы рассказать о какой-то проблеме». — «Проблема?!» — я почти крикнула, — «А ты считаешь, что ребенок — это проблема?! В моём то возрасте?! Не ты ли хотела, чтобы у меня дети сейчас были?» — последнее с спросила уже более как-то успокоившись. Да, эта мать не такая, как моя в прошлой жизни. Правда с той фразы, что лишь бы я не родила в школьное время, а там ничего страшного я выпала и до сих пор пребываю в шоке. И с внуками она меня не торопила, в общем от меня она не дождалась вообще. — «Нет, нет, конечно нет», — быстро сказала мама, — «Я имела в виду, что ты звонишь, чтобы рассказать о какой-то трудности или неприятности». — «Неприятность?» — я снова возмутилась, — «Ты считаешь, что ребенок — это неприятность? Тогда для чего ты мне сказала усыновить двух детей? Что за мазохизм в конце то концов?» — «Доченька, пожалуйста, не кричи на меня», — сказала мама, пытаясь успокоить меня, хотя сейчас я уже бурчала под нос, а не кричала на неё, — «Я просто не поняла, что ты имела в виду». — «Я имела в виду, что я хочу познакомить тебя с парнем, с которым я встречаюсь», — сказала я, устало опускаясь на пол, — «И я хотела, чтобы ты была рада за меня, а не начала говорить о каких-то абортах и проблемах. Тем более о тех, которые ко мне как бы вообще не относятся. Я до этого с парнем не встречалась, а ты мне про какую-то беременность спрашиваешь». — «Ох, доченька, прости», — сказала мама, честно говоря не звучавшая искренне расстроенной, — «Я не знала, что ты так сильно переживаешь по этому поводу. Конечно, я рада за тебя и хочу познакомиться с твоим парнем». — «Хорошо, мама», — сказала я, — «Я рада, что ты рада за меня. Но почему ты всегда так реагируешь? Почему ты всегда думаешь о худшем?» — «Я не думаю о худшем, доченька», — сказала мама, — «Я просто переживаю за тебя. Я хочу, чтобы ты была счастлива и не делала ничего, что может навредить тебе». — «Но почему ты не доверяешь мне?» — спросила я, чувствуя обиду, — «Я уже взрослая, мама. Я могу сама принимать решения и отвечать за них». — «Я знаю, что ты взрослая, доченька», — сказала мама, — «Но ты моя дочь, и я всегда буду переживать за тебя. Это моя работа, как матери». Моя мама если в прошлой жизни переживала, то звонила чаще, чем раз в несколько месяцев. — «Но почему ты не можешь быть рада за меня, когда я делаю что-то хорошее?» — спросила я, чувствуя разочарование, — «Почему ты всегда думаешь о худшем?» — «Я рада за тебя, доченька», — сказала мама, — «Я просто хочу, чтобы ты была осторожна и не делала ничего, что может навредить тебе или твоему ребенку». — «Моя ребенок?» — повторила я, чувствуя, что мама снова начала думать о худшем, мне моих охломонов хватает, какая беременность в ближайшее время, — «Мама, я не сказала, что я беременна. Я сказала, что я хочу познакомить тебя с парнем, с которым я встречаюсь». — «Ох, прости, доченька. Я снова все испортила. Я рада за тебя и хочу познакомиться с твоим парнем. Когда я могу его увидеть?» — «Хорошо, мама. Я приглашу его к нам на ужин в следующий раз, когда ты будешь свободна и позову вас с папой, скорее всего на следующей недели. Вы свободны будете?» — «Да», — сказала она кратко. — «Тогда всё хорошо, всего вам наилучшего, до свидания, всем домашним привет передай», — и сбросила трубку. Запустила пальцами в волосы. — Вот это я тут поистирила, никогда за собой такого не наблюдала, — говорила шёпотом, массируя голову, — И чего тут было такого, что я так взъелась? Хотя почему-то при слове аборт и её интонации я почувствовала, будто меня за какую-то девушку легкого поведения принимают. Это не разговор, а капец какой-то. Что при встрече у нас будет, я даже не представляю.