Цветущая лихорадка

В этот день на небе не было ни облака, и над горами раскинулся безбрежный синий океан с оттенками лиловой дымки на горизонте. Синева отражалась в глади озера, которую тревожили только редкие всплески рыб и серые цапли, расхаживающие по берегу в поисках добычи. Сосны, начавшие ронять пыльцу, окрасили каëмки луж и берег озера в лимонно желтый. Ласточки кружили высоко в небесном океане чёрными точками.       Солнце поднялось высоко над горизонтом и нещадно пекло, когда из пещеры, заросшей снаружи плющом, высунулась острая мордочка радужного. Ананас понюхал воздух и вышел на свет, стараясь по возможности не касаться влажного мха, облепившего кривой зев пещеры. Беда валялась на клочке выгоревшей травы, медленно переворачиваясь и смахивая хвостом одуванчиковый пух. Снежноягодник вылез следом, на его морде были надеты очки с односторонними зеркалами, крепившиеся к рогам. Как он объяснил, глаза пеплогривов любят темноту. Они превосходно видят в самой тёмной пещере, но солнце вызывает неприятные ощущения, жжение и головную боль, особенно весной и летом, когда оно отражается от белого снега. На глазах Завиток была намотана жиденькая повязка, достаточно плотная, чтобы защищать от света, но и достаточно тонкая, чтобы через неё можно было видеть. После семи лет темноты ей было особенно больно находиться на свету. Собака Завиток, Бузина, вытащила щенят по одному за шкирку. Толстые слепыши расползались по траве в поисках приёмного брата, но зайчонок ещё ночью ускакал в лес. Рыкнув на распищавшихся щенков, Бузина сгребла их мордой в кучку и легла, подставив детям живот.       В отличие от леса, в пещере вам ещё было свежо и прохладно. Вылезать на солнце Соболь не хотелось вовсе. Он лежал на боку, закрыв глаза. Камушка проснулась и шуршала где-то сбоку, сцепившись в шуточной борьбе с Охром. Соболь услышал тихое «ай», когда малышка укусила брата за ухо. Глин до сих пор лежал рядом, ткнувшись мордой под чёрное крыло. Постоянное сопение раздражало Соболя, но он боролся с искушением пихнуть соседа лапой.       — Может, нам стоит идти в Академию? — сказал Соболь, поворачиваясь на спину. — Помочь с поиском студентов?       — Их нашли, — ответил Глин, сонно потягиваясь.       — Откуда узнал?       — Цунами передала через приснилл. Они решили прогулять уроки, вот и всё. А ещё объявили забастовку из-за того, что Камушку нашли. Мол, они могут от неё заразиться.       — Камушка?! — Соболь взлетел на лапы. — Камушка заболела бешенством?       — Нет, это какая-то другая болячка. Карапакс говорит, сигуатера, у морских она часто встречается. Вообще, нам уже кажется, что это не случайная болезнь от неизвестно как попавшей к нам морской рыбины, а намеренная попытка отравления, которую устроил спрятавшийся самозванец. Но на данный момент от него пострадала только Камушка. Странно. Возможно, именно у земляных особая чувствительность к этому веществу.              Соболь повёл ушами и снова улёгся рядом с братом, нервно вылизывая свою морду. По пути к горе он наткнулся мордой на какую-то подземную растительность, оцарапав нос. Снежноягодник сказал, что это растение тоже было занесено со студеного и называется «безлиственница». После чего он подтвердил родство колючки с хвойными и добавил, что Соболю повезло, ведь живое растение выделяет кислоту, подобно крапиве.       — А слюна?       — У них возникла потасовка, и Вихрь вывихнул челюсть. Лужица её поправила, теперь он отдыхает, но говорить ещё не может. Она большая молодец! Видно, ты хороший учитель.       Чего он пытался добиться этой похвалой? Тем, что он такой правильный и замечательный брат, куда лучше его?! Соболь вздохнул и опустил голову на лапы. Возможно, он и прав.       — Тебя что-то беспокоит?       — Ничего, — прошелестел Соболь.       — Значит, беспокоит.       — Я должен был раньше постоять за Камушку. Надрать морду матери и родителям Ящерки, чтобы они оставили её в покое. Тогда, наверно, Кипрей не стал бы искать замену мне, — он обернулся на выход. Отец сидел в окружении других своих драконят, включая Камушку, и показывал на Снежноягоднике, как блокировать удар ядовитым хвостом. На секунду взгляд Соболя упал на широкую мордочку, смотрящую на него из-под уцелевшего крыла. Вылитый Брусничник. Зашипев, он отвернулся.       «Чего ты там копошишься? Иди к своей семье и оставь меня одного!»       — Соболь?       — Чего?       Глин вылез, приподняв чёрное крыло, и тут же плюхнулся на спину, перевернувшись кверху пузом.       — Слушай, у меня к тебе вопрос, как к более опытному специалисту. Ты ж знаешь, что моя лапа не работает, так?       — Ну? — нетерпеливо поморщился чёрный земляной.       — Иногда она очень сильно болит, хотя я не наступаю на неё. Причём, с погодой это не связано, и обезболивающее не помогает. Например, сейчас она болит, хоть вырывай. Можешь посмотреть?       Стиснув зубы, он с трудом вытянул лапу. Соболь, крепко ухватив её за щиколотку, надавил когтем на подошву, нащупав отёчность. Глин тут же скривился в болезненном оскале.       — Шевелить трудно? Так… — Соболь пожал плечами, ощупывая голень и бедро, — тут всё понятно.       Он сжал один из когтей и начал водить по нему от кончика к основанию, затем переключился на другой. Он сосредоточенно гладил и растирал каждый коготь, потом переключился на стопу, а потом и на голень.       — Ух, колет! — прошипел сквозь сомкнутые челюсти Глин.       — Хромота хромотой, — приговаривал Соболь, разминая мышцы. — А физическую активность никто не отменял. У тебя просто застой крови с лимфой. Их нужно разгонять. Я точно такой же массаж делаю Камушке. Пусть она и может лапками шевелить, но из-за ненормального положения они часто болят. Ты плавать пробовал? На лапу в таком случае оказывается куда меньшее давление.       — Немножко лучше, — Глин ещё держался за бедро, одна из мышц на котором неприятно подергивалась, но уже не скалился. — А что, хочешь сходить на озеро поплавать?       — Немножко не считается, — Соболь пропустил вопрос мимо ушей. — Его нужно делать курсом.       «Пациент» возражать не стал. Он вообще не шевелился и не издавал звуков кроме едва слышного сопения. Опять уснул, вот ведь! С другой стороны, он весь вчерашний день носился в поисках Камушки, так что отдых он точно заслужил. Закончив с одной лапой, Соболь переключился на другую. В этом случае лучше перестраховаться, ведь на неё приходилось большая нагрузка, чем положено, да ещё и со смещённым центром тяжести.       — Соболь?       — Чего тебе? Спи давай!       — Пока я говорил с Охром и Стерх по ночам, они рассказали о… твоей проблеме. Я обещаю, что буду хорошим братом, Соболь. Пожалуйста, дай мне шанс!       Соболь снова нахмурился, но промолчал. Камушку он оставлять не собирался, иначе он окончательно остался бы совершенно один. Оставалось только посмотреть, что выйдет из отношений с новыми родственниками.       — Я знаю, что у тебя доброе сердце, — продолжал Глин. — Ещё когда Ласт принёс нам твой первый свиток. «Чудеса у нас под лапами», помнишь?       — Пха! — фыркнул Соболь. — Тебе серьёзно он понравился?! Но это просто сборник рассказов о растениях!       — Мне понравилось, как ты рассказываешь о своих походах. Я сам этого всего не видел, пока не сбежал. До шести лет я знал мир только по свиткам. Хе-хе!       — Чего смешного?       — Вспомнил, как заставлял Звездокрыла читать мне вслух, и под этот свиток я засыпал, представляя, что лежу у походного костра где-то вдали от этих дурацких пещер. С мыслями о том, что когда-то я выберусь, вернусь к семье, и вместе мы побываем во всех тех местах, что ты описывал. Знаешь, у тебя они намного красивее!       — Тогда я ещё верил в лучшее, — мрачно ответил Соболь. — Тогда я ещё не потерял всë, что было дорого.       — Глин! — раздался снаружи крик Беды. — Это к тебе!       Соболь вышел из пещеры следом за братом. Перед ними стояли три морских дракона в компании земляного примерно одного с Глином возраста.       — Откуда она у вас? — земляной указал на Камушку.       — Ты в самом деле хочешь знать, откуда берутся драконята? — съехидничал Кипрей. — Ну, смотри, когда мама и папа любят друг друга…       — Из столицы пропало трое земляных драконят, в том числе племянник Ибис, — оборвал его гость.       — Успокойся, Брюх, — обратился к товарищу один из морских. — Я их знаю, это его сестра. — Коготь морского указал на Соболя.       — Приветствую, Шквал. Давно не виделись, — спокойно сказал чëрный великан. — Какими судьбами?       — Когти Мира идут по следу работорговцев, — объяснил второй морской. — В условиях эпидемии им стало проще хватать драконят и винить бешенство.       — А я их видела! — заявила Камушка. — Они хотели меня купить, но Хамелеон дал мне камни, чтобы я в них стреляла, а потом пришёл пеплогрив с механическими когтями, и…       — Погоди, Хамелеон тебе помог? — удивился Глин.       — Ну, он сначала сделал вид, что хочет меня купить, потом начал драку.       — Странно всë это. И в тот раз Листопад не причинила тебе вреда.       — И что такое пеплогрив, — скривился Брюх, но тут же его взгляд упал на расположившихся в тени шестилапых драконов. — М… мать моя лягушка! Иглозуб, гляди!       Снежноягодник встал и потянулся, краем глаза наблюдая за тем, как земляной шарахнулся в сторону.       — Соболь, твои драконята… — начал другой морской.       — Знаю, Иглозуб. Именно пеплогривы их и подобрали.       — Если точнее, то приятель Ватногрудки, — уточнил Снежноягодник.       — Глин, — Брюх смущённо копнул землю лапой, — нам нужна помощь с патрулированием. У вас есть драконы, которые могут к нам присоединиться?       — Моя сестра поможет, — крикнул Иглозуб. — Наша сестра, — поправил он себя, кинув быстрый взгляд на самого маленького, пухлого морского, — Цунами.       — Надолго? — уточнил Глин. — Нам нужно найти наших учеников!       Стоило ему сказать это, как кусты в стороне от пеплогривов зашуршали, на полянку выскочил израненный земляной. На его макушке была ссадина, а на боку — порез.       — Тритон! — Глин кинулся к ученику и поднял крыло, чтобы рассмотреть порез. — Что произошло?       Шаги послышались снова, на этот раз быстрые и тихие. На полянку бурыми шариками выкатились четыре земляных дракончика.       — Я выследил гнездо работорговцев и залез в него, пока никого не было, — Тритон упал на бок, тяжело дыша. — Потом кто-то полез в него, пришлось драпать. Поцарапался о сук.       — Я обработаю, — вызвался Соболь.       Брюх обошёл сидевших кучкой драконят и сверялся с появившимся из сумки под крылом списком.       — Значит, у нас есть принц Ручейник, два сына придворного писаря и дракончик из кладки Ряски. К сожалению, это не все.       Он развернул список, который оказался настолько длинным, что докатился аж до лап Кипрея.       — Абрикос, Персик, Айва, Таволга, — пробормотал Глин. — Драконята Пуха. А где он сам?       — Где-то в... там, — развёл лапами Брюх. — Ищет вместе с Жабом, у его сестры тоже украли яйца.       — Лишь бы не нарвался на торговцев, — пробормотал Глин. — Сколько их?       — По нашим данным, три земляных, четыре песчаных и один небесный, — быстро ответил Шквал.       Тритон медленно повёл кончиком хвоста в том направлении, откуда появился.       — Там на сухом платане, — сказал он, — развешены драконьи головы. Сверьтесь с вашими ориентировками, потому что их количество соответствует вашей информации.       — Должны быть ещё, — сказал Брюх. — Мы не знаем, сколько, и связаны ли они с этой бандой, но земляные с востока говорили, что на них совершили нападение. Одну дракониху в селе на границе с тайгой нашли мёртвой, голова как арбуз лопнула. Говорят, слышали ночью хлопок, подумали на кактус.       — Это не ваши, это наши, — фыркнул Снежноягодник, поднимая своё оружие. — Только это пневматика, от него просто дырочка в голове аккуратная. Чтобы голова взорвалась нужно чего помощнее.       — Это наше село, — забеспокоился Кипрей. — Как звали ту дракониху?       — Рябчик.       — Оу, — безэмоционально обронил Соболь. — Кого это она так разозлила?       — Рябчик разозлит кого угодно, — пожал плечами Кипрей.       — Я смотрю, ты чувствуешь себя лучше, — Глин подошёл к молодому земляному. — Нашёл своих сестёр и братьев?              — Нет, — немного резко ответил Брюх. — Про них только Каймана знала. А теперь меня один из сыновей Ибис воспитывает. Мозги мне промывает.       — Принц Папирус? Психолог? — хмыкнул Соболь.       — Он, он.       — Надеюсь, вы с ним поладили? — продолжил Глин.              — Да, не жалуюсь. Всë лучше, чем на вулкане зад просиживать. Даже странно, что наедаться стал быстрее. Папирус говорит, что это от нервов было. Только свитки его читать это пытка, у него это пища для кошмаров. В общем… Вы с патрульными решите — отправляйте их к озеру. Я с Лиманом там буду.       Соболь повернул голову туда, куда быстро указал глазами Брюх. В тени ели сидел земле-морской полукровка с голубоватыми полосами на буром фоне.       — Мы соберем драконов, — кивнул Иглозуб. — Вы берите Стерх, она поможет. Папирус вызывался взяться за её реабилитацию.       — Меня не казнят? — насторожилась дракониха.       — Нет, но голову мозги промывать будут, — буркнул Брюх. — Я те компанию составлю. После войны таких как ты много. Вот, Лиман, например, до сих пор параноит по поводу Огонь. Она его однажды чуть не освежевала, но странная земляная вырвала цепь с куском стены, освободив его, и метелила Огонь так, что её только вся смена стражи спасла, — Земляной покосился на Завиток, поймав взгляд Лимана. — Ваши?       — Это я была, — вздохнула пеплогривка.       Брюх на всякий случай сделал пару шагов назад, оценив взглядом когти чужеземки.       — Оу. Я… я пойду тогда, посмотрю в овраге следы. Иг-иглозуб, как наберешь патрульных, присоединяйся ко мне или Лиману.       Земляной поспешно развернулся и посеменил в сторону оврага, в то время, как полукровка неспешно полетел в противоположную сторону.       — Пойдём, — кивнул зелёный морской дракончик. Цунами, должно быть, потеряла нас.       Поднявшись на ровную площадку, Соболь осмотрелся. В академии он был перед самым открытием и застал только малую часть студентов. Теперь же в главном зале было полно драконов. Кто-то зашипел, увидев пеплогривов.       — Чего шипите, как кошки пуганые? — прикрикнула на толпу Цунами. — В гостях королева и принц! Проявите уважение!       Драконята переглянулись, но поклонились, раскрыв крылья.       — Приветствую вас в академии Яшмовой горы, — произнесла морская. — Я, Цунами, принцесса морских драконов, а это, — она пододвинула крылом маленькую розовую студентку, — Анемона, моя сестра. Вы можете остаться тут, сколько пожелаете, пока не решите, что готовы отправиться обратно. Мои братья охотно сопроводят вас.       — Нет, дорогая, вплавь я не могу. Вокруг нашего острова много акул.       — Я могу побить акулу, — усмехнулась Цунами.       — Только не ту, что размером с синего кита, — покачала головой Завиток. — Киты обмельчали, теперь в открытом океане правят акулы. Такие могут не только дельфина или касатку загрызть, но и синего кита разорвать.       — Видели отметины на Листопад? — спросил Снежноягодник. — Она попала в Акулий архипелаг. Там, на мелководье, кормятся детёныши!       По спине Соболя пробежали мурашки при мысли о том, какие твари обитают там, на дне океана. И какая из них забрала Ежевику и Осень.       — Листопад оторвали три ноги детёныши акул? — Цунами испуганно вытаращила глаза. — Не взрослые?!       — Именно. Поэтому в океан мы выходим только на пароходах. Даже плывя на лодке я рисковал. А лодку порвал рак.       — Креветка-богомол, — вполголоса поправил Соболь.       — Да хоть карасик. Порвал же.       Морская принцесса задумалась, подперев подбородок лапой.       — Я могу изготовить амулет, делающий вас невидимыми для акул, — предложила Анемона.       — Нет! Не используй магию так часто! — возразила Цунами.       — Хорошая идея, — сказала Завиток. — Я сама сделаю такой. Но мне будет нужен солнечный шёлк. Обычных нитей не хватит на путешествие.       —Хмм? — глаза принцессы выпучились ещё сильнее. — Солнечный шёлк? А вы… Вы дракомант?       — Я — рунический маг, — просто ответила Завиток. — Есть разные виды магии. Дракомантия… Ну, её можно сравнить с опухолью. Если тормошить её, она растёт, вытягивая силы из владельца. С ней нужно быть осторожной. Помимо того, она может влиять и на других драконов. Если колдовать рядом, или, не дай Мать, на яичко, то дракончик внутри может родиться с отклонениями. Иногда магия забирает силы у одного эмбриона, чтобы заклинание сработало. Магия, которую использую я, не работает, если не приложено заранее большое количество сил. И работают такие заклинания недолго. Несколько часов, потом нужно будет вышивать новое. Эта магия не имеет побочного эффекта, так как берет энергию самой вещи. Огнечешуйчатые вышивают заклинания на пеленках, которыми принимают яйца из утробы, чтобы защитить их от огня матери.       — А что насчёт солнечного шёлка? — продолжала допрос Цунами. — Его берут у конкретного вида бабочек? У ваших эндемиков?       — Это очень мощное, энергетически заряженное волокно. Оно используется для усиления заклинаний. Правда, добыть его тяжело. Для этого нужен метаморф.       — А это что?! — схватилась за голову Цунами.       — Ты, это, не переживай. Это такой дракон. Ну, мы его так называем. Еë, точнее. Мягкокрылка одна такая на весь остров. Её яйцо нашли на пляже в архипелаге.       — Уже не одна, мам, — поправил её Снежноягодник. — Патруль береговой охраны нашёл двух дракончиков в том же месте.       — Отлично, как выглядит этот дракон? — Цунами обвела лапой студентов. — Какое племя?       — Охохо, — хохотнула Завиток. — Неужто думаешь, что я пиррийских драконов не знаю? Мягкокрылка с Панталы.       — Есть ещё континент?! — заорала Цунами.       — Есть ещё драконы?! — подхватил слепой ночной. Свою зачарованную повязку он не решался носить, подозревая, что Листопад шпионит через неё.       — Жукокрылы и листокрылы. При этом, она точно ни тот, ни другой, — заметила Завиток. — Она — новый вид. Более изящного телосложения, с четырьмя округлыми крыльями, яркой окраски, — Завиток приложила лапы к голове, подняв вверх когти. — И усики на лбу. Видать, за то время, пока мы не посещали Панталу, развился новый вид. А из желез на лапах они выделяют горячие нити. Это и есть солнечный шёлк.       — При этом, — шёпотом добавил Снежноягодник, — вылупилась она без крыльев совсем! А потом окуклилась, как бабочка, а вылезла уже с крыльями.       — Это… Нисколько не облегчает задачу, — повесила голову Цунами.       — В крепости Огонь было крыло метаморфа, — вспомнила Солнышко. — Это я помню. Похожее на бабочкино.       — В логово к этой маньячке? — завыла Завиток.       — Теперь там правит моя мама, — мягко сказала Солнышко. — А коллекцию сохранили для научных целей. Я свяжусь с мамой через приснилл и попрошу поискать солнечный шёлк. Соболь, тебе показать твою пещерку?       Соболь в замешательстве уставился на Глина.       — Мою пещерку? Я буду жить тут?       — Нет, ты будешь жить в лесу, под пнëм, — фыркнул Глин. — Что скажешь насчёт того, чтобы преподавать живопись? У нас есть пещера исскуств, есть музыкальный зал, театр…       — Музыкальный! — протянул Снежноягодник. — Мммм, здорово! А можно мне посмотреть?       — Интересуешься музыкой?       Снежноягодник бежал впереди Соболя следом за Глином, оглядываясь по сторонам, пока они не оказались в круглом зале, заполненном инструментами.       — Ещё бы! Мы собирались основать группу, но до этого как-то не дошло, — Снежноягодник взял в лапы первый подвернувшийся под лапы струнный инструмент.       — Исполнишь нам что-то? — попросила Камушка.       Пеплогрив потренькал когтями по струнам, подбирая мелодию. Он неспеша наигрывал что-то печальное, бормоча под нос стихи:       «Звёздное небо пишет планетами На бархате ночи вопросы с ответами»       Прокашлявшись, пеплогрив переключился на другой мотив, уже веселее.       — Ну, я больше композитор. Со словами у меня проблема.       — Но у тебя же есть чувство ритма? Рифмуешь хорошо? — спросила Солнышко. — В чем проблема?       — В рифме проблем нет. Рифмую я на ходу, — шестилапый дракон взял средней парой лап стальной барабан. — Сейчас я вам об этом спою.       Он быстро заработал когтями, наигрывая весёлую мелодию.

«Я варил в казане из качелей компот.

На вкус так себе, но на завтрак сойдёт.

Бабки на ветке сидят под окошком,

Птички цветут и чирикают кошки.

Лапы выше вверх, подпевайте со мной,

Я гитарой сломаю барьер звуковой.

Люблю жареные ласты с соусом из краски,

Коль не понял мой диагноз, то я дам тебе подсказку.

Мне не страшен снег и прочие осадки,

Я вырос на улице с кактусом в кадке.

В моих венах майонез, на подошвах наклейки,

Я широкий как лес и гибкий как лейка.

Я сдобный пирожок, и, если повезёт,

Весь горячий, как из печки, залечу тебе в рот

По труду и пению у меня пятëрки.

Не нравится гитара? Хочешь, сбацаю на тëрке?

В небе тапочки порхают, собирают нектар,

С песней мимо проплывает по стене самовар.

Слова любви ты мне шепчешь на ушко

Голосом нежным, как спинка лягушки.

Лапы выше вверх, повторяй веселей,

Я нарву для тебя пышный букет карасей.

Осанка прямая, как коромысло,

Я рифмую как босс, но без всякого смысла.»

      Закончив играть, пеплогрив резко выдохнул и поставил инструмент на пол.       — Дёргать меня за хвост! — воскликнул Соболь. — Четырьмя лапами сразу! Слушай, а ты правда или левша? И ты передний правша-левша, или задний? То есть, средний?       — Понимаю, о чем ты, — кивнул Снежноягодник. — Пеплогривы могут использовать все лапы одинаково эффективно. Например, стоять на правых и работать левыми, или по диагонали, левой задней и правой передней, или вообще тремя сразу. А если сидя на попе и того всеми четырьмя.       — И прям можешь одновременно три рисунка рисовать?       — Э, ну, если честно, то нет, — признался шестилапый. — Проблема не в том, что я не могу действовать тремя одновременно, а в том, что я рисую, будто держу карандаш задницей. У меня была подруга в студенчестве, я ей решил нарисовать портрет своими лапами. В общем, ты понял, почему я сказал о ней в прошедшем времени.       — Ты нарисовал так плохо, что она умерла? — фыркнул Соболь.       — Ха-ха, — серьёзно отозвался пеплогрив. — Нет, но она теперь встречается с моим самым тупым однокурсником. Что, в какой-то степени, можно считать её наказанием. Обидеть художника может каждый… Он, дурак этот, — Снежноягодник закинул одну переднюю лапу через плечо, а противоположной средней потянулся к первой за спиной, потягиваясь, — ГрАЗик купил и затюнинговал его. Наклеил на переднюю панель сердоликовые камешки. Попал на той же неделе в канаву, подушка безопасности ему эти камешки прямо в рожу запулила, накладывали сорок швов. Хорошо, что хоть с глазами остался. Ветеран наш, декоративно-прикладного фронта.       — А что такое ГрАЗик?       — Вездеход такой. Это телега, которая едет сама с помощью дизельного двигателя. Тебе только надо крутить руль. Название значит «Грязевский автозавод».       — Извините, что прерываю, — в коридор просунулась золотистая мордочка маленькой песчаной. — Глин, Цунами в бешенстве, нужна помощь.       Земляной сразу же вылетел из комнаты и понёсся по тоннелю в главный зал. Соболь побежал следом за песчаной принцессой. Клубок плохих предчувствий внутри разворачивался, тыкая щупальцами в лёгкие и мозг. Что-то очень плохое надвигалось.       Морская принцесса, приподнявшись на задних лапах и раскинув крылья с королевским узором, стояла перед кучкой дракончиков. Те с усмешкой на мордах переглядывались друг с другом. Все, кроме Тритона и стоявшей рядом драконихи, двух ледяных, розовой морской, маленькой желто-розовой радужной и слепой Тамарин. За Цунами лежал песчаный с мордой, перемотанной бинтами.       — Итак! — властным голосом начала Цунами. — Значит, мы будем молчать?       Двое песчаных ухмыльнулась, шлепнув друг друга крыльями. Раненый товарищ неодобрительно покосился на них, показав средний коготь.       — Вы же понимаете, что за воровство вас ждёт наказание?       — Но мы же вернули, — фыркнул небесный из толпы.       По толпе прокатился шепоток. Розовая морская пихнула лапой Тамарин, но та только пожала плечами. Но, увидев приближающихся к ним пеплогривов, драконята утихли, в ужасе таращась на чужаков.       — В чем дело, Цунами? — спокойно спросил Глин, успокаивающе гладя подругу по спине.       — Эти маленькие паразиты не просто вчера прогуляли, они украли у Солнышко из кабинета приснилл, — задыхаясь от возмущения, пожаловалась принцесса. — Я связывалась с мамой по поводу эпидемии, но она не ответила. Один из моих братьев сказал, что она летит сюда, мол, с ней уже связались.       — Так, да? — фыркнул Снежноягодник, выходя вперёд. Он превосходил в росте всех без исключения студентов и преподавателей, и горстка провинившихся тут же отпрянула на шаг от остальных. — Очень кстати. Сейчас проведём следственный эксперимент, — он ударил лапой об лапу. — Вот моя новая методика. Сейчас я буду вам всем по очереди… — он злорадно оскалился. Говорил он медленно, смакуя каждую деталь, — бить морды, пока не сознаетесь. Если не сознаетесь, то я отпущу вас в ваши спальни, как только ваши глаза заплывут. И за то, что из-за вора всех поколотили, остальные коллективно, дружно и с огоньком набьют морду виновному. И уже на утро, по, скажем так, степени набитости морды, мы будем вычислять преступника. Кто первый желает? Если желающих нет, будем вызывать по алфавиту! С А или с Я?       Пеплогрив замер, ожидая реакции, и напряг плечи лап. Под чëрной, похожей на мозаику из обсидиана чешуёй округлились внушительные мускулы. Соболь знал, что обидеть дракончика — страшный грех для пеплогрива. Но студенты не знали.       Вперёд вышли два песчаных, один небесный, трое радужных, включая Тамарин, и один ледяной.       — Тамарин, — ахнула розовая морская.       — Сиаманг! — простонала Беда. — Ты?!       — Мы поступили так, как считаем правильным, — твёрдо ответил один из радужных. Мы предупредили о проклятье королев!       — Всё королевы уже знают, что нельзя прикасаться к дурному цветку, — мягко сказал Глин.       — Дело не в цветке! — зарычал песчаный. — Не делайте вид, что не поняли пророчество, — он махнул лапой куда-то вдаль. Приглядевшись, Соболь заметил Вещунью, обнимающую крылом сгорбленную фигурку маленькой ночной.       — Это она проклята! — ледяная показала когтем на лапу Соболя.       Земляной опустил глаза. За его лапой съежилась Камушка.       — Мы передали королевам правду, — сказал радужный. — Пусть они сами решают, как быть.       — Ибис и Рубин знают, — рыкнула Цунами. — Они приказали защищать дракончика! Ореола тоже, плюс, она ожидает яйцо! Она не будет участвовать в вашем идиотском линчевании.       Толпа ответила возмущённым гудением. Песчаные зашипели, подергивая кончиками хвостов, радужные, за исключением Тамарин, сменили цвет на тëмно-красный.       — Королева Коралл будет, — рявкнул с краю толпы морской.       — Щук! — зашипела розовая соплеменница. Её крылья тоже раскрылись, демонстрируя узор.       — Это для вашего же блага, Ваше Высочество.       — Писюн тебе на нос, «высочество»! — взвизгнула принцесса. — Мама не станет убивать её, верно, Цунами?       Она с надеждой подняла взгляд на сестру.       — Она не удержалась от того, чтобы приказать мне скормить приёмных драконят акулам! — крикнул Иглозуб. — Она даже на Цунами когти поднимала! Заключила её в тюрьму! Уж от кого милости и стоит ожидать, то это не от матери.       Соболь наклонил голову, разглядывая крылья Иглозуба. На них тоже виднелись узоры в форме отпечатков лап и завитков волн. Те же отметины были у зелёного пухляша.       — Мы будем на стороне земляных, — решительно сказал принц Иглозуб. — Я не убью дракончика!       — Ты хочешь, чтобы Синь и Тарпон умерли? — оскалился Щук. — Мой отец тоже присмерти! Нужно избавиться от проклятия! Анемона, скажи им!       Соболь издал низкий рык. У него уже когти чесались навалять Щуку, но он останавливал себя на мысли, что он — дракончик, и мозгов у него самого с полгоршочка. Коралл хочет казнить его сестру? Пусть приходит, но к ней она прикоснётся только через его труп. Снежноягодник встал рядом, касаясь средней лапой плеча Соболя. Когтем он поддел висящее на ремне ружьё. Если Коралл решится поднять хоть один коготь на Камушку, он изрешетит эту королеву без «ле» так, что через неё можно будет просеивать муку!       — Вы все — стая идиотов, — прошипела розовая принцесса. Она вышла из толпы и встала рядом с сестрой. — Вы не избавите ваши племена от болезни, вы только накликаете ещё большую беду! Первый симптом болезни! Озноб и нарушение температурной чувствительности! Ну?! Поднимите лапы! Кто такое испытывал?       Дракончики стояли, пиля морскую взглядом. Анемона топнула лапкой и указала когтем на спрятавшихся за лапой Снежноягодника крошечную земляную. Камушка несмело приподняла согнутую в запястье лапку.       — Никому не кажется странным, — прошипела она через сомкнутые зубы. — Что никто из вас, бедных-несчастных, не испытал ни одного симптома болезни, а ваше так называемое «проклятие» собирает все шишки?! Это знак, вы, куча идиотов! Она не проклята! Пророчество не о том, что её нужно убить, чтобы спасти Пиррию, а о том, что она принесёт жертву, чтобы спасти нас! — Анемона выразительно посмотрела на Глина. — Что бы не говорила моя мать о земляных, но они готовы пожертвовать собой ради спасения тех, кого любят. Если вы навредите ей или её семье, то некому будет остановить болезнь!       От толпы отделились ещё несколько дракончиков, те, что сидели тише всех, и встали рядом с морской принцессой. Иглозуб и второй принц тоже придвинулись ближе. К ним присоединились два ледяных, один морской, Беда, Небо и маленькая песчаная Солнышко. Раненый песчаный тяжело поднялся и присоединился к товарищам. Желто-розовая радужная стояла рядом со Снежноягодником, загораживая Камушку крылом. Её чешуя была уже не жёлтой, а тëмно-фиолетовой. Тамарин, понурив голову, на ощупь поплелась к соплеменнице и села рядом.       — Я пыталась отговорить Кокоса и Сиаманга, но они не послушали, — жёлтые и голубые отметины с её чешуи исчезли, дракониха была полностью синей в знак раскаяния. — Я думала, что они собираются связаться с родными.       В итоге, от всей толпы осталось только семеро драконов, и те шипели, зыркая на товарищей. Соболь видел, что Камушка ещё мелко дрожит, чувствуя на себе посторонние взгляды. Он аккуратно отцепил её от лапы пеплогрива и прижал к себе, закрыв её голову лапой.       — Отправляйтесь в свои пещерки, — плюнула принцесса. — И подумайте, как вы поступили, если бы речь шла о ваших сёстрах!       — Наши братья и сестры и так болеют! — зашипел Щук.       — И Камушка лично прилетела в морское королевство? Вы видели, как она подсыпала им яд?! — Цунами отвесила Щуку подзатыльник. — Нет! Так не пори чушь! Вы повторяете ошибку Хладны и Стерх. Вместо того, чтобы бороться против общего врага, вы действуете в своих интересах и стараетесь найти крайнего в ближайшем окружении. Не пытаясь даже толком обсудить проблему. Если вы помните, как закончилась история со Стерх. Подумайте, ваши действия могут вызвать смерти невинных драконов.       — Не смей трогать Камушку! — запищал радужно-ночной дракончик, его переливающийся воротничок стал малиновым.       — Им плевать, — ощетинилась жёлтая радужная, провожая взглядом соплеменников.       — Всё будет хорошо, Кинкажу, — Глин старался говорить спокойно, но его взгляд метался. — Ибис, Ореола и Рубин с нами. Если Снежна и Тëрн последуют за ними, проблем не будет.       — Солнышко сказала, что Тëрн очень зла на Камушку.       — Тëрн разозлилась потому, что мы не можем понять, как именно пророчество относится к ней. И что Хамелеон и Листопад от неё хотят. Это понятно, что она их интересует но как? Как она может быть связана с эпидемией?       — Не нужно торопить пророчество, — Солнышко неодобрительно качала головой вслед студентам. — Мы не можем быть до конца уверены, что мы трактовали его верно.       — Я не знаю, как ещё трактовать его, — Глин, повесив голову, съежился между передних лап Соболя, кончик его хвоста при этом стучал по когтям задних. — Мы не можем утверждать, что она убьёт Листопад, пророчество говорит, что кровь может быть только её. — Пока нужно принять меры. Нам нужен алкоголь, — объявил Снежноягодник. — Водка, очень много водки!       — Ты собираешься споить студентов?       — Нет, она нужна для обработки лап. Перед едой и после туалета надо будет мыть лапы водкой. Это нужно, чтобы убить инфекцию.       — У нас есть мазь для заживления раны.       — Этого не достаточно! Противовоспалительная мазь действует медленнее. И не на все возбудители! Водка это ударная сила. И чем больше спирта, тем лучше. Нужно прервать пути распространения инфекции.       — Чужаки!       В главный зал ворвался зелёный морской с голубой чешуёй на шее. Он нервно крутил головой и тыкал когтем вверх. На фоне безоблачного неба выделялись две светло-желтых фигуры и одна чёрная.       Первой на выступ перед входом в Академию приземлилась ночная с колючками на шее и раздвоенным хвостом, сразу за ней — радужная с жалом на хвосте. За Ласточкой и Кумин опустилась Пламень. Последним от белого облака отделился ледяной Буран. Приземлившись, ледяной лёг на живот и накрыл голову лапами, тяжело дыша. Бывшая принцесса песчаных выглядела встревоженной, на её боку была свежая царапина от когтей. Одним крылом она держалась на полу-ночную, а другим — за песчаную. Глин махнул крылом, привлекая внимание Лужицы. Та быстро кивнула и метнулась в пещерку за целебными мазями.       — Небо, помоги ей, — шепнула Беда брату.       — На вас напали? — Соболь выскочил вперёд, осматривая песчаную, пока Небо помогал ей лечь. — Листопад?       — Искр. Он… Он будто с ума сошёл, лежал со мной, а потом раз — и вцепился в меня.       — Кажись, в шею метил, — уточнила дракониха Ласточка. — Но Пламень резко повернула голову, и он укусил за рог.       На шее Пламень, настороженно озираясь, сидела Цветок. Заметив воришку, стоявшую рядом с Небом, она окликнула её и скатилась со спины драконихи по крылу.       — И что теперь с Искром? — спросил Глин.       — Убежал в лес, а там, — Пламень всхлипнула. — Был земляной. У него не было задних лап. Колёса вместо них.       Соболь переглянулся с Глином.       «Не Листопад», — беззвучно произнёс брат.       — Он положил Искра на какую-то телегу с огромными толстыми колёсами и складной крышей, потом эта телега поехала сама собой! Упала в реку, на ней надулись большие мешки, и она поплыла.       — Базовый вездеход, — буркнул Снежноягодник. — пятый ГрАЗ или одиннадцатый ДАЗ, грязевские более округлые, а у дымогорских корпус угловатый.       — Угловатый, — кивнула Пламень.       — У Ваты ДАЗ, — пробормотал пеплогрив. —Но он с твёрдой крышей. У близнецов тоже. Хотя может быть кто угодно, в Дымогорье ДАЗов как в Грязях грязи, хех.       — Я хочу спросить, — сдавленно произнесла чёрная дракониха. — Вы получали пророчество?       Глин кивнул и указал крылом на одну из студенток. Ночная вышла вперед и медленно зачитала послание.

      «Дарующий жизнь злую смерть породил в колыбели из снега и льда.

Острее когтей и проворнее крыл, никого не минует беда.

Чтоб цепь разорвать и хворь победить, рожденную в стылом краю

Из крови рожденый и кровью вскормленный пролить должен будет свою.»

      — "Дарующий жизнь" — пурпурная звезда. Она предвестник заразы. Дракон из красного яйца должен пролить свою кровь, чтобы прекратить эпидемию. Камушка в первые минуты жизни напилась крови воришки, пока отбивала гнездо.       Обе Ласточки и Буран переглянулись.       — Вообще не то. То, что про воду, — махнул хвостом ледяной.       — Про воду? — Цунами изогнута бровь.       — Про воду, которая точит камень. Я видел пещеру, закрытую гранитным валуном. В пещеру хлынул водный поток, и камень рассыпался в крошку. А из того хода, что он закрывал, потекла жидкая чернота. Вроде яда радужных, — Буран нервно постукивал когтями по полу. — Только она разъедала практически всë, мох, камень, даже воду превратила в пар. А в этой жиже плавали кости. Разные. И воришек, и драконов, и вроде даже кошек, или каких-то мелких хищников.       — Думаешь, как это можно интерпретировать? — обратилась сестра-полукровка к Луновзоре.       Ночная потупилась, опустив голову.       — Королева Коралл, — твëрдо сказала Анемона. — Вода — морские драконы. Чернота — инфекция. Камень… — принцесса кивнула на маленькую земляную. — Думаю, и так понятно.       Соболь ощетинился и сгрëб Камушку в охапку. С поддержкой пеплогривов одолеть Коралл будет легко. Проблема в том, что другие морские могут попытаться навредить сестре.       — Но какую же роль, всë-таки, играет Камушка? — Цунами прищурилась. — Она не учёный и не врач.       —Зато смышленая и любопытная, — буркнул Соболь, недоверчиво разглядывая принцессу.       — Слишком любопытная, — добавил Глин. — Но её любопытство, до сих пор, идёт нам на пользу. У нас есть союзники из вражеского лагеря.       — И, когда я доберусь до вашей Листопад, я вставлю ей… — Завиток сделала несколько странных жестов лапами и постучала кулаками друг о друга.       Снежноягодник цыкнул языком и покачал головой.       — Материться некрасиво, мама. Даже на языке глухонемых.       Завиток насмешливо прищурилась, в знак поражения подняв лапы.       — Может, об этом и пророчество, — предположил Глин. — Она не сможет своими лапами избавить нас от болезни, но, путём случайных событий, приведёт нас к тому, кто сможет. Пророчества не настолько буквальные.       — Не факт, — фыркнула Камушка. — Пока от меня одни проблемы. До того, как мы уточним всё о пророчестве, я успею расшибиться. Вон, вчера я лоб разбила.       — Но твой лоб цел, — удивлённо вытаращился Буран.       — Завиток его сразу же починила. Я ударилась головой, когда упала в пещеру.       — Ты ударилась, разбила лоб и… — Цунами приподняла коготь, очерчивая свой висок, — у тебя была кровь, так ведь?       — В этом месте много сосудов, — подтвердил Глин. — Наверняка та огромная клякса рядом с норой была от Камушки.       — Ты пролила кровь перед тем, как найти законную королеву пеплогривов. Вот этот шаг, предсказанный пророчеством! — воскликнула Цунами. — Цепь — череда битв за престол!

***

      Холодный ночной ветер медленно качал камыши на берегу реки. Под корягами мангрового дерева копошились мелкие лесные зверьки и толстые блестящие жуки. Камыши качнулись снова, на этот раз сильнее, и огромные белые крылья отразились в неспокойной воде. Взлетела вверх прошлогодняя листва, и на песчаный берег опустился белоснежный зверь с мордой волка, круглыми чёрными глазами и телом летучей мыши. Подняв голову, он принюхался и издал тихий клëкот.       — Лежать, Эол.       Из зарослей высунулась морда молодого пеплогрива. Гигантская летучая мышь наклонила голову на бок и приветливо чирикнула. Пеплогрив подошёл к питомцу и оттянул нагрудный карман на его шлейке. Внутри, замерев от страха, сидели три земляных дракончика на вид чуть старше месяца и два песчаных того же возраста. Достав из сумки на плече косичку из жил, он протянул угощение Эолу.       — Где Зефир?       — Догоняет, — от дерева отделился стройный радужный. — Мы нашли ещё одну в канаве. Она жива, но…       Следом за первым чудищем на пляж село второе, значительно меньше, с рыжими кончиками ушей и рыжим пятном вокруг правого глаза. Оно несло только одну годовалую дракониху, гибрида небесного и земляного. На ней было несколько длинных царапин, а поза была неестественно напряжённой. Дракониха не была в обмороке, но вряд ли что-то видела вокруг себя: её глаза закатились, а на морде застыл оскал. Она лежала, вытянувшись, будто проглотила длинную палку. Странно, но выглядела она намного упитанней остальных драконят, хоть и была побита не меньше младших. Пеплогрив ткнул подушечкой пальца в живот. Тот распух от скопившейся под чешуёй жидкости, а под отёком были горячие напряжённые мышцы.       — Похоже на перитонит. Отправь её к Тучегону, он знает, что делать, — распорядился пеплогрив.       — Ещё драконята? — из тумана, прихрамывая на оставшуюся лапу, вышла Листопад. — Неплохо, Ряба будет рад прибавлению. Чернопят, распряги Эола.       Она указала ободранным крылом на мешок на груди Эола, сразу же из-за её спины появились близнецы-пеплогривы и с помощью Чернопята быстро погрузили драконят на повозку с толстыми резиновыми колёсами. Крапчатый дракон сел у руля и нажал на рычаг. Под повозкой что-то заурчало, из трубы, стоявшей вертикально сзади, повалил дым, и тачка покатилась по склону в тумане. Спустя несколько секунд раздался плеск, затем шипение надувающихся камер, и шум мотора начал удаляться.       — Взять кровь у них? — спросил серый пеплогрив, прислушиваясь к мотору вездехода.       — Проверь на болезни. Но использовать её нельзя, — отрезала земляная. — Неизвестно, какие болячки им Корень передал, если его поганые лапы до них дошли. А что насчёт Камушки?       — Она провалилась под землю, в пещеру, — Хамелеон постучал когтем о коготь. — Ну, и… Оказалось, что там пеплогривка по имени Завиток.       — Ты гонишь! — Пеплогрив всплеснул лапами. — Королева Завиток! Живая?!       — Она на пути в академию вместе с принцом Снежноягодником и этим… Старшим братом Глина. Горностаем…       — Соболем? — поправил Чернопят. — Темноводица сказала, что его зовут Соболь.       — Соболь? — проревела Листопад. — Земляной с чёрной чешуёй?       — Да, он…       Хамелеон не успел договорить, как Листопад прыгнула на него, прижав лапами к траве.       — Почему не сказал?!       — Я не думал, что…       — Значит, Рябчик наврала! Он не погиб!       — Ну так переспросила бы у неё ещё раз, — хмыкнул Хамелеон. — Бери спиритическую доску и катай.       Листопад раздражённо рыкнула.       — А что, по-твоему, я должна сохранить ей жизнь за то, что она издевалась над моей сестрой?       — Не везёт Кипрею с подружками, — усмехнулся Хамелеон. — Одной голову оторвали, другой отстрелили…       — Третья — ты, — продолжила Листопад.       — Я был пьян, — ощетинился радужный. — Кипрей сам меня совратил!       — Чтобы был повод в бочку макнуть! Да, да… — саркастично закивала головой земляная. — Закусывать надо.       — Тьфу ты! Чернопят! — рыкнул радужный, повернувшись спиной к драконихе.       — Чего? — отозвался шестилапый.       — Одолжи мне своих нетопырей ещё раз.       — Зачем?       — Такое дело… Ночная из академии получила пророчество. Тучегон прав, младшая сестра Глина — вот наше лекарство. Но проблема в том, что королевы узнали о пророчестве и летят к ней, чтобы казнить.       — Они там совсем страх потеряли? — взвизгнул Чернопят.       — Они считают, что нужно убить мелкую, чтобы эпидемия прекратилась.       — Кусок рыбьего дерьма! — прорычала Листопад. — Пусть сдохнут! Плевать на морскую гниль! Будь моя воля, сама бы напустила на них тысячу и три чумы!       Чернопят сердито топнул средними и передними лапами.       — Но нам нужна её кровь! Они же понятия не имеют, что с ней делать!       — Поэтому мне нужен Эол. Он самый быстрый из твоей стаи, драконам за ним не угнаться. И, пожалуй, Аквилон.       — Но он ещё не прирученный!       — Зато он самый злой. Будет кому отвлечь Коралл, пока я забираю мелкую.       — Ты хочешь похитить дракончика? А её братья?       Хамелеон печально усмехнулся.       — Глин с Соболем собираются сразиться с Коралл. Не думаю, что из этого что-то хорошее выйдет. Я обещал, что стану лучшим отцом для Беды, и способствование убийству её партнёра в мой план ой как сейчас не входит!       — А ты не думаешь, что Коралл может выместить злобу на них, если ты похитишь маленькую?       — Мы отдадим ей трупик, так что она быстро отвянет, — радужный развёл лапами, увидев ошалевший взгляд Чернопята. — Не волнуйся, я уже всё продумал. Опыт есть. Всё будет ровно и красиво, если вы будете работать по моему плану. И подержи Эола голодным до завтра. Как прибудем в Академию, его накормят.

***

      — К сожалению, у королевы Цапли была только одна дочь, самая младшая в кладке. За два года до того, как принцесса Лилия могла по закону бросить вызов королеве, у единственной наследницы обнаружились магические способности, — Ласт почесал между усиками на подбородке и провёл когтем по своим конспектам. — В результате этого, вспыхнуло народное волнение. Земляные были против того, чтобы ими правил дракомант. Начало бунту положила внезапная смерть королевы Цапли после посещения радужного королевства. Дворец Лилии подвергся нападению, и королева, не правившая и недели, по сообщениям, была убита. Тем не менее, источники разнятся, и, согласно произведению древнего земляного поэта Мангра, Лилия не погибла, а бросилась в бегство в на север.       Карапакс, склонившийся над свитком, ткнул когтем лежавшую на краю стола Камушку.       — А от чего Цапля умерла? — спросил он, когда малышка сфокусировала внимание с ползущего по спине Луновзороы светлячка на учителя.       — Королева Анаконда напала на неё, смертельно ранив ядом. Что интересно, сама королева радужных упала замертво через несколько минут. У них с Цаплей были хорошие отношения, и у земляных с радужными не возникало конфликтов на тот момент. Нападение было неспровоцированным и удивило даже радужных принцесс, — морской нахмурился, водя когтем по свитку. — Брат Цапли, испугавшись, уронил кокос, обрызгав Анаконду соком, королева закричала, будто её бросили в огонь, выгнулась в конвульсиях и умерла на месте.       — Ла-а-аст! — протянула Камушка. — А она умерла от той болезни, которая была у меня?       Морской замешкался и поправил очки для чтения.       — Симптомы совпадают, но почему… Почему тогда не было эпидемии?       — А говорят что-то о фиолетовых цветах?       Ласт покачал головой.       — Нет, единственная странная вещь, которая упоминается в истории — айсберг, проплывавший мимо королевства. Но раньше климат был другим, и течения — тоже. Айсберг могло притащить быстрое подводное течение. На данный момент самым быстрым течением считается Северный поток, огибающий Ледяное и запад Песчаного королевства.       — Получается, цветочная болезнь появилась ещё до Ваты? — Снежноягодник в недоумении приподнял бровь. — Вот странное дело.       Пеплогрива временно записали в Яшмовое крылышко. Солнышко планировала в будущем включить других пеплогривов в число студентов. Но это после эпидемии, а пока пусть привыкают. Снежноягодник смотрелся довольно странно со своим исполинским ростом: вдвое выше Глина, он чуть ли не упирался в потолок пещеры, и Ласту приходилось выгибаться колесом, чтобы посмотреть шестилапому дракону в глаза, если он только не отходил в противоположный угол. С таким же успехом пеплогрив мог взять учителя в лапы и поднять на уровень своей головы.       В первый вечер в пещерке крылышка при помощи острых ножниц он снял с себя всю гриву, оставив только короткие пушинки, едва торчащие из-под чешуек. Из получившейся кучи Завиток начала вязать варежки по плечо, которыми должна будет пользоваться Беда, чтобы не сжигать предметы, которые держит в лапах. Но, пока дракониха не закончила рукоделие, конспекты за Беду писал Снежноягодник.       — А что, если это Лилия наколдовала болезнь? — предположила Камушка. — И унесла то, на что наложила заклятие, за море?       — Лилия, — пробормотал Снежноягодник. — Лилией звали основательницу школы магии в Солнечных Пиках.       — Во! — Камушка всплеснула лапками. — Она на Студёный смылась!       — И вредоносный артефакт с собой прихватила, — закончил мысль Карапакс.       — Лилия положила начало династии полукровок, Клану Зимнего Солнца. Мой приятель Огнесерд и его сестра Алосвета являются еë потомками. Кстати, к небесной королевской семье они тоже имеют отношение. Насколько я помню, приятелем Лилии был сын изгнанного небесного принца.       — А не думаешь ли ты, — Карапакс, подозрительно сощурившись, повернулся к пеплогриву, — что зачинщики всего этого — полукровки? Возможно, Вата даже понятия не имеет, что ей манипулируют.       Снежноягодник почесал затылок.       — Ну, э… Вата не то, что слишком амбициозная. Назойливая, это да. Зануда. В самом деле, мне начинает казаться, что ты прав. Это и правда больше похоже на Огнесерда. Он как-то ругался, что это несправедливо. Что они с Алосветой имеют такое же право на трон королевств, что и Пурпур с Ибис. Ой-ë-ë!       — А Листопад?       — А кто его знает? Надо спросить Брюха, слышал ли он о пропавших яйцах Ибис, или у неё все детки на месте.       — Давайте вернёмся к теме урока, — вздохнул Ласт. — Также, поэт Мангр связывает смерть королев с ныне вымершим видом тропических птиц, ночной плакальщицей. Согласно поверьям, их песня предзнаменовала смерть того, кто её услышит.       Карапакс ткнул Камушку в бок и показал на свой глиняный детектор заклинаний. На нём были какие-то странные символы, похожие на переплетённые круги.       — Откуда?       — Не знаю, они сами появились за ночь!       — В связи с этим, популяция этих птиц была полностью истреблена уже к 3156 году после пожара, — продолжал Ласт. — Эта небольшая по размеру птица из семейства голубиных обладает крайне мощным голосом, который слышно на многие километры. Согласно описаниям, её песня похожа на вой взрослой драконихи, с чем и связано еë название. Эту птицу видели вскоре после смерти Анаконды рядом с её телом, клевавшую венок на её голове.       Камушка посмотрела на иллюстрации в свитке. На нём была изображена похожая на горлицу рыжая птичка, но с более длинным клювом, сизой шапочкой на голове и голубой полосой вдоль спины. — Простите, что прерываю занятие, — плющ, прикрывавший вход в пещеру отодвинулся, внутрь просунулась мордочка Солнышко. — Нам надо перенести Камушку в укромное место. Королева Коралл здесь.