МЕТОД-2. Реабилитация

Из тех, кому удалось убежать от себя, большинство поймали санитары. - Вы когда-нибудь задумывались о том, насколько сильно он влияет на вас? - спросил Самарин, медленно подавшись вперёд. - Как легко он мог определить, что вы чувствуете, о чём думаете? Как будто, он знал... Будто мог управлять вами. Она отвела взгляд, но он не отступал: - Вам никогда не приходило в голову, что он и не собирался вас "отпускать"? Может быть, вся его непредсказуемость, безумие - всего лишь новый способ контролировать вас? Есеня горько усмехнулась, покачала головой: - Какой-то странный вопрос. Мы прошли через столько всего... вместе... Конечно, он знал, что я чувствую. По крайней мере, мне так казалось... Вначале. И в который раз пожалела о своей искренности. -"Вначале?" - повторил Самарин с тем же нажимом. - А потом? Когда именно вы перестали быть уверены? Когда он вынудил вас убить человека? Он пристально смотрел на неё, как хищник, стараясь уловить её малейшее колебание либо сомнение. Кажется, на этом допросе ей была уготована незавидная роль: адвоката либо предателя. Либо и то, и другое. Но увы, молчание в этой камере пыток не длилось дольше пяти минут. Наткнувшись на её сопротивление, очкастый инквизитор решил зайти с другой стороны. - Даже, если он - уже не тот, кем был раньше, разве это изменило его влияние на вас? - начал он мягче, как будто доверительно. - Может, вам только кажется, что вы действуете самостоятельно? А на самом деле, это просто - очередной этап игры? Его игры? Неожиданно Есеня почувствовала себя уязвленной. - То, что мы были близки... в определённой степени, ещё не означает его способности к манипуляции, - она задумчиво посмотрела в сторону - на одну из безжизненных серых стен помещения. - И потом, если бы мне не удалось его вытащить, расследование и поныне не сдвинулось бы с мёртвой точки. Мне нужно было его чутьё, его способность видеть то, чего не замечали другие. В том числе, и я... - Вот именно, - подчеркнул Самарин. - Вам нужно было его чутьё, его таланты, его присутствие рядом с вами, что всегда внушало вам уверенность и безопасность... У неё предательски потеплело в глазах. - При травме детства, такой как у вас, и как у большинства людей вашего возраста, - продолжал собеседник. - пострадавшему трудно опереться на что-либо - доверие к миру и его обитателям сильно подорвано, социальные навыки недостаточны. Если и находится такая опора, за неё цепляются, как за соломинку. Не оторвёшь. Есеня поморщилась, как от боли. Но не мешала ему развивать свою мысль: - То есть, вы уже тогда зависели от него, - заключил Самарин, катая карандаш между пальцами, - даже тогда, когда вам казалось, что вы всё контролируете. Она устало провела ладонью по лбу, уткнулась в неё носом и подбородком, прикрыла глаза. Но продолжала слушать. А он сделал паузу, тщательно подбирая слова: - Вы не задумывались, что он просто использовал это? Вашу зависимость от него? Что, если вся его помощь была всего лишь важной ниточкой, средством удержать вас рядом и под своим влиянием? Вы же говорите, что он умел видеть то, что скрыто от других? Что, если эта способность распространялась и на вас? - новый тон был не в силах смягчить неизбежную логику: - Что, если он всегда знал, что в конечном счёте вы вернётесь к нему? Потому что не сможете завершить дело без него? Есеня только печально усмехнулась. Вздохнула. - А как иначе? Я же всегда возвращалась...

***

Её руки крепко сжимали руль, так, словно она пыталась удержаться за последние остатки контроля над собой. Казалось, в любую секунду всё могло измениться, пойти не так, если только она ослабит пальцы. Теперь ужасно хотелось паузы, возможности остановиться и подумать над тем, что уже произошло. Но кузов, полный пассажиров, обязывал плюнуть на себя, на свои собственные чувства и просто тронуться с места. Чёрный фургон был ей чужд, не слушался её так, как она привыкла. Каждое движение было чуть резче, чем она планировала, машина неохотно подчинялась её командам. За рулём маневренного внедорожника было легко свыкнуться с его быстрым откликом и мощным рывкам. Но теперь, здесь, требовалась другая сила - совсем не изящная, почти что физическая. Приходилось напрягать всё тело, чтобы удержать проворачивающийся руль, не дать грузному транспорту, что разогнался на магистрали, уйти на повороте в занос. Кажется, она прибыла в клинику не больше часа назад, но за это время преодолела некий рубеж, важность которого только предстояло осознать. Всё, отступать было некуда. Меглин был с ней, рядом, как ей и прежде и мечталось, но не в том виде, к которому она так привыкла. И это было хуже всего. В зеркале заднего вида сверкнули его глаза - тёмные, напряженные и немигающие, но с каким-то новым выражением в глубине. Он больше не был тем строгим наставником, что вёл её по следам самых опасных и изощрённых преступников. Нет, теперь в кузове сидел человек в прикиде бомжа или на худой конец, хипстера, псих, который жил на грани безумия, пересчитывал пальцами несуществующие монетки, но как будто старался сохранить остатки былого самоконтроля. В таком виде Меглин всё же был более подходящим для общества психически-стабильных людей. Потому, поразмыслив за время пути над вариантами локаций, куда можно было его отвезти, "поработать", Есеня решила пойти ва-банк. А для себя постановила, что это будет хорошей проверкой. Некой точкой невозврата, за которой ей придётся привыкать к вождению неповоротливого "монстра" с непривычными габаритами. Она могла бы возить наставника по местам преступлений в любой очередности, создавая излишнее напряжение общественного порядка в гостиницах, ресторанах, на ступенях Дворца бракосочетаний и в квартирах пострадавших. Но слишком много было этих мест, слишком много свидетелей. Меглин едва ли успел бы посетить половину из этого списка до того, как устанет или завалится в приступе. Нужен был другой план, место, что объединит в себе все важные детали. Некое пересечение всех линий. На удачу, такое место было. И на её короткий звонок по уже смутно знакомому номеру, ответили. Когда, преодолев столичные пробки, удалось направить микроавтобус в арку проезда, Есеня была почти уверена в успехе этого предприятия. Даже, когда из кузова, щурясь на счёт, с какой-то настороженной опаской зверя, показался Меглин, выглянул - и вновь скрылся за открытой створкой, его преемница знала, что ему сказать. - Приехали-то куда? - спросил он, картинно запрокидывая голову и взглядом считая этажи в новостройке. Гайворонов с напарником щёлкали наручниками, сковывая ему запястья. - Туда, где всё начиналось, - ответила Есеня и поморщилась, одним движением сдернула с него "бабочку" и сунула аксессуар ему в руки. Отвернулась. Поймав довольный взгляд глаз, что теперь лучились безумием, она с треском захлопнула двери кузова. Покосилась на санитаров, что в отличие от своего подопечного, остались в пижамах с наброшенными поверх куртками и даже не потрудились переодеться во что-то менее провокационное. Ну и как ей теперь было вести всю эту процессию на одиннадцатый этаж? Оставалось надеяться, что с ними никто не повстречается на пути к лифту. В коридоре у нужной квартиры было пусто, и трое её сопровождающих встали рядом у стены. Очередная невеста, вернее, самая первая из них, проживала именно здесь. Она же не так давно первой сообщила следователям в лице Саши Тихонова и Есени Стекловой о звонке "с пальмами". А ещё имела несчастье наблюдать прилёт снайперской пули из окна этой квартиры и - прямо в грудь своего жениха. Юля Печерина, в девичестве Мясницкая, была девушкой прямой и долго разговаривать с гостями из СК не намеревалась. Хотя от посещения она не отказывалась, говорила по телефону в нос и обещала из квартиры не отлучаться в течении нескольких часов. Тем не менее, оставалось только гадать, пустит ли Юля к себе в квартиру незнакомую процессию, что больше напоминала собой выездное занятие в психушке, чем следственную работу. Есеня выразительно уставилась на санитаров, что держали наставника крепко, под обе руки. Вновь помедлив перед бронированной дверью, она долго не решалась нажимать на кнопку звонка. Наконец, поразмыслив, капитан Стеклова под его неприятную трель показала в глазок двери удостоверение, чтобы закрыть им обзор для новой хозяйки квартиры. Затем обернулась и сказала: - Освободите его. И подождите за дверью. Бритый громила в пижаме, по правую руку от ухмыляющегося наставника, на это ничего не ответил, только смотрел почему-то так, будто Есеня сказала что-то неподобающее. Гайворонов слева был более многословным, но нахмурился так же: - Наручники приказано оставить. У нас инструкции. - Ну тогда сам иди. Я так не пойду… я что, собака? И так уже!  И Меглин поднял наручники, выразительно потряс ими перед лицом лысого. А его ученица отчего-то почувствовала себя намного увереннее. - Бергич сказал - меня слушать, вот ваша инструкция, - заявила она, чётко выговаривая слова. - Там свидетельница и так напугана донельзя. Пять минут. Куда он денется?  Санитары мрачно переглянулись. - Ты слушай, слушай начальника-то, - Меглин расплылся в дурацкой улыбке, прикусывая нижнюю губу. Бритый, помедлил, но снял с него наручники. А Гайворонов без лишних слов ухватил подопечного за грудки и притянул к себе, пригрозил: - Только дёрнешься... Ты понял? Тот согласно покивал, хоть и не думал убирать свою жутковатую гримасу с лица. А Есеня сдвинула брови, но пока вмешиваться не стала, поймала рукой приоткрытую створку двери и открыла её шире перед ним, кивком пропустила перед собой в квартиру, как собаку-ищейку. -- Дверь не закрывать, - донеслось вслед. И Гайворонов с нескрываемым скепсисом передал ей наручники. – Я вам всё сказала в тот раз. Думаете, не понимаю? - шмыгая носом, ворчала Юля, плотнее запахиваясь в халат. - Вы просто убийцу найти не можете, а дело нужно раскрыть. Вот и ищете. Среди жертв. Правильно. Они же ничего не сделают. Пропустив гостей в квартиру, она благоразумно отступила к стене. Всё её внимание было направлено на Меглина, что с порога принялся хозяйничать в своей обычной манере. Но если раньше, до комы, он двигался по жилплощади жертв и подозреваемых с некой особенной грацией хищника, безошибочно возвращая предметы, которые брал, на их места и только иногда позволял себе стащить печенье или бублик, то теперь, по всей видимости, захотел устроить практически несанкционированный обыск. Нисколько при этом не смущаясь присутствием хмурой хозяйки в чалме из полотенца. - Вы могли забыть, - спокойно возразила Есеня, наблюдая вместе с ней за перемещениями наставника. - Иногда что-то всплывает в памяти не сразу, а через несколько дней. Так бывает... - Чисто! - прервал её почти незнакомый баритон. - Её не пишут. - Э-э... Спасибо, Родион Юля молча указала ей взглядом на человека, что за пару секунд успел выдвинуть все ящики бюро и беззастенчиво шарил в них. Конечно, она ожидала разъяснений, но их не было. Не говорить же ей, что СК опустилось до того, что стало привлекать к расследованию психов? А те его сотрудники, что считались более психически стабильными, уже пару недель как бродили по кругу, хоть и выучили распечатки со словами странного "шантажиста" наизусть? Вдруг, за спиной раздался стук, и обернувшись, Есеня и Юля увидели третьего участника событий у обеденного стола. Окровавленной скатерти там уже не было, на голой столешнице подарочные коробки были сдвинуты к одному краю в неряшливую груду. И эту самую груду Меглин обрушил на пол: захихикал и кинулся на них спиной, раскинув руки. Потом пальцем, как ребёнок, указал на окно перед собой, аккуратно пробитое пулей. Есеня покивала. И с трудом удержала на лице рабочую бесстрастную гримасу, вспомнив про наручники, что всё ещё держала в руках, поспешила их спрятать в карман куртки. А вот Юля вспыхнула: - Вы что... издеваетесь? - Следственный эксперимент. - Ага, - донеслось со стола, на который наставник взобрался с ногами. - Экспериментируем помаленьку... Дотянувшись до вазочки, он схватил оттуда конфету и запихал себе в рот прямо в упаковке. - Вы что себе... - Извините, - пробормотала Есеня, чувствуя, что заливается краской прямо на глазах свидетельницы. - Я... потом объясню. "Если успею". А Меглин между тем заинтересовался фотографией в рамочке, что стояла прямо перед ним и которую его ученица уже успела рассмотреть во всех подробностях ещё за время своих прошлых визитов. На снимке была Юля со своим несостоявшимся мужем - именно тем, которого удар снайперской пули вынудил опрокинуться на стол прямо во время праздничного застолья, на глазах у гостей и невесты и именно так, как только что продемонстрировал Меглин. Похоже, насчёт того, чтобы "взять след на месте" Быков не ошибался. Внезапно, тот выплюнул сладость и в пару секунд оказался на полу, прямо перед пострадавшей. Та замерла на месте, не в силах даже двинуться, а Меглин медленно опустился перед ней на корточки и стал пробуравливать своим немигающим взглядом, к которому теперь добавилось нечто сумасшедшее, непредсказуемое, откровенное... нечто такое, будто он узнал её хорошо спрятанный секрет. Почти не удостоив вниманием лица свидетельницы, он сосредоточился на нижней половине её тела, будто проникая под длинные полы халата. Ухмылка, что вновь обозначила краешки волчьих зубов, только усугубила впечатление. Юля побледнела, потом начала розоветь, шагнула назад. – А что это ты на пляже в платье? - пророкотал он. - Ножки-то вон какие. Замёрзла, что ли? – У меня просто... кожа чувствительная, - пробормотала свидетельница. - При чём здесь это? Этот же вопрос крутился на языке у его ученицы. Есеня невольно скользнула взглядом к фотографии, которую видела уже не раз. Обычное фото двух влюбленных. Солнце, пляж. Он - в плавках, она - в платье с рукавом до локтя. Понятно, с её болезненной, бледной, как мел кожей, загорать, наверное, было небезопасно в принципе? Оба улыбаются, хотя по показаниям Юли, её Валентин был "вспыльчивым" и ревнивым. Но не намного, "как все". Тоже понятно. Любил же... Что-то тихо скреблось в голове, но толком оформиться не могло. Тем не менее Есеня нутром чувствовала, что наставник наконец-то нашел ту самую долгожданную зацепку. Эх, только бы получилось вызвать его на конструктивный разговор, чтобы хоть объяснил "что" надо было здесь "увидеть"! Вконец смущенная и оттого ещё более сердитая Юля запахнулась в халат плотнее и, метнув опасливый взгляд на хама, двинулась куда-то вглубь квартиры, буркнула: - Извините. Я... Пойду оденусь. Но тот мгновенно преградил ей путь и ухмыльнулся ещё шире. - Не... - сказал. - Не надо. И затем переключил внимание на напарницу. Пару секунд смотрел на неё с какой-то неуловимой мыслью в глазах, будто собирался что-то сказать или наоборот, спросить. Но потом усмехнулся, пальцем поманил её за собой к выходу: – Товарищ майор! На пару слов. Есеня кивнула, с готовностью и каким-то облегчением направилась за ним. Но стоило только переступить порог и очутиться в полутемной прихожей, как на неё будто налетел красный вихрь. Есеня даже не успела сообразить, что именно произошло. За пару мгновений её сперва, сгребла обжигающая хватка, прижала крепко к такому же огнеопасному, тяжело дышащему телу, уже почти незнакомому. А потом - оторвала от земли, резко развернула к приоткрытой входной двери. И толкнула в неё так, что капитан Стеклова с писком вывалилась из квартиры в объятия санитаров. Ещё на пару секунд, пока она вырывалась из их инстинктивной хватки, конченный псих отвоевал себе последние часы такой "прогулки". Последние... За её спиной с грохотом захлопнулась дверь квартиры и щёлкнул замок. А изнутри донеслись тихие голоса, что почти мгновенно перешли в женский истошный визг: - А-ай! Вы что делаете?! Ты... псих что-ли?!! Помогите! Помогите-е! - Меглин!! - не своим голосом заорала преемница, набросившись на бронированную дверь. - Не трогай её!.. Твою мать!! Ломайте! Ну, ломайте же! Ну!! - выплюнув ругательство, она обернулась к спутникам почти что в панике. - Эту, что ли? - невесело уточнил Гайворонов. Оба санитара не пошевелились. И смотрели так - как вскоре будет смотреть на неё Быков, в один миг позабыв о том, чья это была идея изначально. - Иди-ка сюда, - хрипло донеслось из-за створки. - Ну иди, иди... Покажи, что ты там прячешь... Есеня в ужасе примерзла к двери. Крики стихли, а у неё внутри всё будто оборвалось. В уголках глаз налились горячие горошины капель. Она не знала, чего страшилась больше. Того, что её размажет по стенке начальство? Или, что сейчас она своими глазами увидит окровавленный труп единственной более менее вменяемой свидетельницы и убедится в том, кем стал человек которому она всё ещё безгранично и слепо доверяла. На своё горе. Из памяти внезапно восстали картины, которые она старательно пыталась забыть, в особенности, когда их отношения с наставником как-то логично и в то же время неожиданно, переместились в горизонтальную плоскость. Когда ей, как она тогда думала, наконец открылся его "метод" и почти все его поступки, что казались не просто безумными, но ещё и импульсивными и ничем не обоснованными, вдруг обрели смысл и значение... Синие сумерки провинциального городка. Далёкий гудок электрички. Молодая женщина, что бодро отбивает каблучками дробь по тротуару на пустой тёмной улице - типичная потенциальная жертва маньяка. И пара разжиревших постовых, которым после досталось от Меглина за нерасторопность. Его неуместное кровожадное веселье, когда получилось обхватить бедняжку, - которой в тот вечер выпала роль стать наглядным пособием для его стажёра, - локтем за шею и прижать к стене дома в тени... В тот миг он ведь наверняка наслаждался её страхом и её отчаянными попытками позвать на помощь или хотя бы громко закричать. А вот его ученица, ещё совсем неопытная и незнакомая с его принципами работы, была почти уверена в том, что наставник воплотит свои угрозы в жизнь и надругается над жертвой. Как минимум... На деле же это оказался всего лишь один из случаев просветительской работы среди населения, которые Меглин обожал устраивать в публичных местах, когда начинал "скучать" или видел откровенную беспечность прохожих. В частности, такие уроки были направлены на повышение общественной настороженности к угрозе серийных убийц и преступников в принципе. Но, разумеется, бонусы в виде адреналина в жилах и возможности "охоты" на пустых улицах Меглин всегда оставлял себе... Гайворонов уже настороженно ждал ответа с телефоном у уха, бритый же санитар по прежнему не проявлял почти никаких эмоций. - Меглин... - прошептала она, прижавшись к холодной створке всем телом, будто он мог её слышать и в последний раз бессильно стукнула по ней кулачком. - Открой... Родион... Пожалуйста... Есеня закрыла глаза. И внезапно различила под ухом тот же щелчок. Дверь подалась навстречу, разом аккуратно подвинув и её, и уставших санитаров. В проёме была ухмыляющаяся бородатая рожа. - Ну, чё застыла? А? - поинтересовался он. И с гордостью прибавил: - Нашёл. Конечно, его мгновенно сбили с ног, а Есеня, перепрыгнув через тело полоумного наставника, кинулась в коридор, зачем-то схватившись за кобуру. Наверное, по привитой в академии привычке? - "Скорую!" - крикнула она, не оборачиваясь. Рванула на себя двери в комнату и пораженно столкнулась со свидетельницей. Живой, здоровой. От неожиданности они одновременно взвизгнули и отшатнулись друг от друга. - Что он с вами сделал?! - выпалила Есеня. Вместо ответа, Юля раздвинула полы своего халатика, показывая кошмарные кровоподтёки на бёдрах - следы пальцев и чего-то потяжелее. Где-то внутри оборвалось сердце. - Не надо "скорую"! - крикнула Есеня в коридор. И сквозь зубы выдохнула: - Я вам обещаю, он ответит за всё! В ответ послышался мрачный смешок. - Да вы тут что, все спятили? - поинтересовалась новоиспечённая вдова. И тогда у её оппонентки окончательно отвалилась челюсть. - Чувствительная она, ага... - внезапно, развязно донеслось с лестницы. - Муж это её. Муж, А до Есени наконец дошло, что следы побоев были тёмными, старыми. "Совсем уже нервы ни к чёрту..." - Ваш жених? - жалко выдала она, пряча пистолет. И крикнула в сторону прихожей: - Иди сюда! Всё в порядке... В порядке! Потом уставилась на Юлю. А та ещё плотнее запахнулась в халат, отвела взгляд и начала говорить, монотонно и будто желая закончить всё это побыстрее: - Мне не нравилось. Но он только так хотел. А я - что? Терпела. - За что он сидел? В ответ пострадавшая от домашнего насилия пожала плечами: - У вас же в протоколе всё... записано. - Пусть сама скажет, - велел знакомый баритон, уже из коридора. Следом, в проёме показался Меглин в сопровождении своих конвоиров. Одна его рука была скована с запястьем мрачного, как туча, Гайворонова. А другая невозмутимо поправила на голове шапку. Весёлые глаза психа, скользнув по Есене, остановились на свидетельнице и вдруг, приобрели привычную остроту, пробуравили насквозь. Та вздохнула, опустила голову. - Ну? - пророкотал он. - Зачем вам это? Моя жизнь - это моя жизнь, - пробормотала Юля с затаенной злостью зверька, загнанного в угол. - И решение - тоже. И это, - она кивнула себе на ноги, - это моё личное дело. - "Личное"? - оскалился Меглин и распалившись, шагнул к ней. - Какое личное, раз из-за тебя душегубы на свободе ходят? Вот и несёшь, прячешь его и своё дело под юбкой... - Гайворонов потянул его за наручники к себе, но он только дёрнул рукой, отбиваясь и вновь шагнул вперёд. - Личное... Что, стыдно признаться, что с мужем лоханулась? Квартира, машина, а в голове - пустота и ветер гуляет? У обоих? Оказалось: попалась? Не джекпот совсем? Стыдно? А? А что из-за тебя другие трудоспособные мужики редеют - не стыдно? Есеня поморщилась. Обвинения наставника, хоть и были частично справедливыми, всё же могли быть и помягче. К тому же, ей смотреть на эту очередную тень прошлого - его "уроки жизни", что распространялись на всех "двоечников" среди населения, а не только на его ученицу, было непросто по многим причинам. Раньше эта его злость тлела где-то внутри, угадывалась в особой складке у губ, в фигуре речи, даже в его подчёркнутой вежливости к реципиенту - и такое случалось. Но теперь будто открылись все шлюзы, и за подопечного приходилось бледнеть и краснеть, как за малого ребенка, ещё не знакомого со сложным понятием такта. Впрочем, такой допрос с пристрастием оказался результативным. Юля не выдержала - закрыла ладонями лицо. - Изнасилование, - наконец, глухо донеслось из-за них. - Адвокат помог... статью поменять. Так легче сидеть. - Во-от, - заметил Меглин, вновь расплываясь какой-то, будто ни к кому не адресованной ухмылке. Только его глаза жили на этой физиономии совершенно другой жизнью, отражая крайнюю сосредоточенность и дистанцию от этого мира, в котором ему доводилось работать. Он, как обычно, был очевидно доволен собой. В особенности, тем, что ему удалось не только укорить своих стражников в поспешности их суждений и действий, но ещё и развлечься при этом. Сдвинув брови, Есеня отвернулась от него к Юле: - Зачем же вы замуж за него вышли? - вырвалось у неё. Сникнув от внимания всех незваных гостей, пострадавшая понизила голос ещё больше. Пробормотала в нос: - Ну, у всех так. А Есеня внезапно поймала на себе торжествующий взгляд наставника. Следом увидела многозначительную, ехидную улыбку с прищуром волчьего глаза. И вспыхнула мгновенно - даже сама себе удивилась. Заявила: - Не у всех. Не сколько собеседнице, сколько этому бородатому наглецу. Чтоб не воображал себе ничего. А потом умолкла, совершенно себе не представляя, что ещё можно было спросить. А тот кажется понял, звякнул наручниками. - А гладил кто тебя? - спросил вдруг он. - Чего? - нахмурилась вдова. На пару с Есеней и санитарами. - Ну, гладил, - с той же жутковатой ухмылкой пояснил Меглин. - Не так, - он резко схватил самого себя за толстовку. - Нет. Так, так, - и следом ласково погладил Гайворонова. Тот дёрнул плечом, что-то прошипел. Девушки уставились на них с одинаковым изумлением. А Меглин закатил глаза. - Ну, жалел тебя кто? - в его баритон прорвалось раздражение. И те металлические нотки, что всегда отрезвляли тех, к кому были адресованы. - Видел это - кто? А? Кроме мужа? Кто узнал? Кто пожалел? И тут Юлю словно озарило. - В салоне, - вдруг, сообщила она. - Свадебном. Катя... Она... платье мне шила. Есеня приоткрыла губы. Торопливо полезла в карман за блокнотом: - Адрес и телефон салона? - Подождите. Сейчас. Должна быть визитка. С этими словами, Юля присела у кучи коробок, сметенных со стола, некоторое время не двигалась, искала нужную взглядом. Наконец, порывшись в них, извлекла небольшую коробочку с цветами, открыла. Внутри с лентами оказалась и визитка. - Вот.

***

Самарин оторвался от просмотра материалов в папке и посмотрел на Есеню, изучая её с неуловимой смесью заинтересованности и профессионального недоверия. - Знаете, случается так, что люди, пережившие серьёзные потрясения, мысленно застревают в этом травматическом моменте, — начал он, слегка склонив голову набок. — Боль, страх, чувство утраты - всё это как будто собирается в тугой узел, и часть их сознания возвращается к нему снова и снова, проживает всё по кругу, анализирует... будто это может помочь распутать его. Некоторые даже начинают видеть в этом особую притягательность. Это уничижение - как подвид мазохизма. Наркотик, который так легко получить, но который медленно разрушает твою жизнь. Быть жертвой обстоятельств всегда намного выгоднее, не так ли? Он наклонился ближе, его глаза на мгновение блеснули за стёклышками очков. - Вы когда-нибудь задумывались, Есения Андреевна, почему воспоминания о самых тёмных моментах бывают такими живыми? Считав намёк, та решила молчать. Сжала руки под столом в замок и смотрела в ответ прямо, с вызовом. Но при этом как будто думала о чём-то своём. - В тёмные моменты лучше видны проблески света... Если они вообще там есть... - Скажите, Есения Андреевна, -  прервал её Самарин, - вам было тяжело возвращаться на службу? После всего, что произошло? Та вздохнула, выложила скованные руки перед собой на крышку стола. - Мы уже говорили об этом. - Но вы всегда уходили от ответа, - напомнил он. - Может быть, в этот раз вы будете искреннее? - Да, - наконец призналась она. - Конечно, больно. - Но именно через боль вам удавалось почувствовать себя: что вы существуете, что вы - живы, - предположил Самарин. Вздрогнув, его собеседница метнула в ответ взгляд, в котором притаился испуг. Но быстро взяла взяла себя в руки и отвела глаза, сказала: - Больнее было бы остаться в стороне. - Почему? - наступал он. Есеня ответила не сразу, словно хорошо обдумывала каждое слово: — Там был... - она вскинула голову и поправилась: - Там от меня зависели жизни людей. Я не могла просто... отстраниться от этого. В голосе её визави звенела ледяная точность: — Но ведь получилось так, что вы рискнули жизнью вашего напарника и близкого друга ради результата? Она прикрыла глаза, сжала пальцами край стола. А когда пауза затянулась, стала требовательной, пробормотала: - Я не хочу об этом... Не сейчас. - Не хотите говорить? Что ж, — Самарин, отодвинул папку в сторону и встал из-за стола . — К этому мы ещё вернёмся. На мгновение он сделал паузу, словно позволяя ей перевести дух, прошёлся вдоль стола. Затем снова заговорил. На сей раз сменил тон, будто предлагал лёгкий непринуждённый разговор: - Знаете, забавно, как легко некоторые люди умеют управлять обстоятельствами вокруг них. Словно, каждая мелочь, каждый человек вокруг — это часть какой-то тщательно спланированной игры. Вы сами не зря   упоминаете шахматы, время от времени. Он обернулся и выдержал паузу, наблюдая за ней, затем добавил: — Меглин... Он словно создавал ситуации, неуловимые детали, которые работали бы на него, не так ли? Взять его санитаров, к примеру. Их равнодушие, их беспечность, неосторожность... Вы ведь видели это, верно? - Мне пришлось работать с тем, что было доступно, - пояснила она с усталостью. - Кстати, без них всё пошло намного лучше и быстрее. Самарин заметно вздрогнул, но потом продолжил как ни в чём не бывало: - Вы прекрасно видели как это позволяло ему стать ближе. Завоевать ваше доверие. Или… заставить вас думать, что это доверие — единственное, что было способно держать его под контролем. Есеня смотрела перед собой, избегая встречного взгляда. - Он всегда знал, как воспользоваться людьми, - наконец произнесла она, тихо, но с оттенком горечи. — И когда это ему требовалось, заставлял всех делать то, что ему нужно. - А вам это... нравилось, не так ли? - холодно заметил Самарин.

***

Свадебный салон, указанный в визитке, оказался не так далеко от дома Юли, но благодаря узким улицам и заторам, что давно стали для жителей столицы неприятной обыденностью, ползти до него в строю машин пришлось неожиданно долго. Настолько, что Есеня даже успела набрать номер своего второго и официального напарника.  - Не густо конечно, но хоть что-то, - изрёк тот, по звукам торопливо прожевывая свой перекус, а параллельно - барабаня по клавишам служебного компьютера. - Так... Да, вижу. Работает. Катерина... Совсем и не суровая, даже очень симпатичная. - Не увлекайся, Сань. - Ревнуешь? - донеслось в ответ. - Нет. Простое беспокойство. Скинь мне фотку, не забудь. - Ну ты же знаешь, какие девушки мне нравятся, - иронизировала трубка. Есеня невольно усмехнулась: - К несчастью. - Слушай, а может я сам сгоняю - задам ей пару вопросов? Она поймала в зеркале отражение кузова и покачала головой: - Извини, эта миссия уже занята. Салон - за два квартала от дома Печориной. К тому же, будет намного лучше, если с этой Катериной побеседуем именно мы... - "Мы"? - удивился Тихонов. - А! Да, понял. Конечно. И отключил связь. Даже не пожелал удачи, как обычно. Хотя, в последнее время Саша отчего-то стал делать это все реже и реже. Наверное, справедливо посчитал, что в такой компании Есеню Стеклову удача настигнет непременно? Наконец, минивэн достиг нужного проезда и остановился за неимением парковочных мест прямо посреди выезда. Демонстрация красной "корочки" какому-то возмущённому прохожему как обычно решила все вопросы без лишних слов и драки. Впрочем, как она не догадалась сперва, выпустить из кузова всех его колоритных пассажиров? Один их вид избавил бы "команду" даже от такой обыденной формальности. Небольшое свадебное ателье разместилось в подвале одного из домов. Внутри оно оказалось намного обширнее, его помещения судя по всему, располагались друг за другом и так тянулись куда-то в сторону соседнего дома - видимо, когда-то там была общая бойлерная или подвал для картошки? Теперь комнаты радовали посетителей первоклассным ремонтом, светодиодным освещением и элегантными платьями на манекенах, забавно выкрашенными в белой гамме "подолками" с васильками и розочками, что выполняли здесь роль декора и прочей такой чепухой, которой Есения Стеклова в своё время насмотрелась достаточно. А потом - просто плюнула и нашла себе нечто вполне подходящее в магазине готового платья, разумеется, весьма респектабельном. Заключение законного брака было для неё скорее неприятной обязанностью, на которой настаивал её отец и будущий муж, а не событием, ради которого следовало мучиться в булавках, чтобы после никогда не иметь возможности надеть столь выстраданный "шедевр". Наверное, такие же мысли посещали голову очередной страдалицы, что стояла за витриной у окна и явно начинала жалеть об идее пощеголять несколько часов в дизайнерском платье по фигуре. Меглин на миг прижал свою ухмыляющуюся физиономию к стеклу, но испугать её не успел - преемница закатила глаза и подтолкнула его в спину на ступеньках. Наученные горьким опытом санитары остались сторожить транспорт. - Чем могу помочь? — осведомилась приветливая брюнетка за стойкой. Смерив её оценивающим взглядом, Есеня молча раскрыла удостоверение. Это произвело нужный эффект - брюнетка заметно изменилась в лице, даже растерялась. - А что случилось? - Нам нужна Катерина Суворова, - пояснила Есеня, пряча на место документ и разглядывая её подчёркнуто внимательно. - Это случайно не вы? - Оля! - вдруг раздалось из-за стенки. — Тебя - к Лапиной, срочно! - Простите, - пробормотала брюнетка. И подавив облегченный вздох, зацокала каблучками в соседнее помещение. Меглин проводил её внимательным взглядом, усмехнулся. А вместо Оли вышла блондинка в похожей форменной блузке и с более богатым жизненным опытом, о чём говорили сосредоточенные морщинки на лбу и в уголках рта, кстати, довольно широковатом для пропорций её лица. Волосы были забраны в строгий конский хвост, что открывал лицо без единой эмоции, кроме положенной вежливой улыбки. Но небольшие глаза при этом оставались стальными и внимательными - за пару секунд составили своё мнение о странной паре посетителей. - Чем могу помочь? - повторила она, видимо, стандартную фразу. - Мы из След... Внезапно нечто, удивительно напоминающее шлепок по пятой точке, заставило Есеню проглотить то, что она собиралась сказать. И сердито выдохнуть. -Да платье выбираем красавице моей, - раздалось над ухом. - Пожалуйста, - мгновенно оживилась блондинка. - Какой вы стиль предпочитаете? Классика? Минимализм? Бохо? - Классика, - был уверенный ответ, - однозначно. Отвернувшись, Есеня закатила глаза, сделала вид, что рассматривает ближайший из манекенов. Вздохнула. Что ж, играть - так играть... - А длина? - продолжала допытываться блондинка, занимая место за стойкой и доставая толстые тома каталогов. - Подол? Рукава? Меглин расслабленно привалился к стенке, заложив руку в карман, махнул рукой. -То уже ваше дело, бабоньки, - и кивнул на преемницу, что через силу выдавила из себя улыбку, примерно такую же как у работницы ателье. - Главное, чтобы к свадьбе была у меня - как огурчик. И не мёрзла - всё, что надо, чтоб прикрыть там, - и он жестом показал на себе, чтоб было понятнее. - А когда ваша свадьба? Бородатый наглец сделал вид, что задумался. - Да вот, скоро совсем, - и добавил с этой своей новой противной ухмылочкой: - Большой приём, бухлишко. Вся Москва собирается, ты что, не слышала? Королева английская обещала приехать! Теперь уже блондинка улыбнулась вполне искренне, хотя глазами осталась сверлить "клиента". Спросила уже с холодком в голосе: - А что насчёт бюджета? - Бюджет? Неограниченный, - заявил Меглин и качнул головой, - Катюш, ну сама подумай. Стал бы я жаться на такой случай? На миг бесстрастное лицо блондинки пропустило на обозрение тень чего-то...  Но она тут же сориентировалась, зачем-то коснулась левой стороны груди, где была приколота брошка и как будто успокоилась, поправила оборку и улыбнулась ещё шире: - А! Так вам Катя нужна! - Ну да, Суворова, - бодро подтвердил наставник и направился к ней. - Мы по знакомству. Рекомендовали. - Да? А кто? - вырвалось у блондинки. Она засмеялась и шагнула назад: - А, неважно... К сожалению, у неё сейчас обед. Вам придется подождать. Меглин как-то неуловимо оказался совсем близко от неё, прожигая взглядом. -Куй железо пока горячо - вот мой метод. Где она обедает? А? Адрес? Он сделал шаг и так полностью перекрыл сотруднице ателье путь к отступлению. С другой стороны уже подошла его преемница, извлекая из кармана блокнот. - Да она тут! В подсобке! - выпалила блондинка и взглядом указала на дверь, откуда вышла сама. А у Есени вдруг развязался язык. - Вы нас проводите? - спросила она тоном, что не терпел возражений. Но работница ателье кивнула на свою стойку: -Извините, нет, - не могу зал бросить. Вот туда, - и она указала красивым жестом. - Прямо, ещё прямо - и налево. - Спасибо, - бросила Есеня и устремилась за наставником в длинный проход. Он тянулся безо всяких поворотов, и был почти необитаем - лишь пару раз в самом начале навстречу попались симпатичные сотрудницы в таких же аккуратных блузках с брошками. Но в отличие от блондинки за стойкой, у всех эти брошки выполняли важную функцию - крепили значок с именем и фамилией владельцы. Такой значок был и у брюнетки. Странно, что у её сменщицы подобного не оказалось. Не успела Есеня об этом подумать, как спина впереди резко затормозила, - и  мимо пронёсся всё тот же красный вихрь, ещё и двинул горячей знакомой рукой - случайно или намеренно, так что едва получилось отскочить в сторону. А затем, вместо того, чтобы бежать - ловить опасного психа, который в таком состоянии мог наделать чёрт-те знает чего, она по инерции сделала ещё несколько шагов и метнулась рукой к карману, включила экран айфона. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы развернуться и со всех ног припустить за подопечным. Ловить предстояло не его, а ту самую Екатерину Суворову - "лучшего работника месяца", с тем же чуть широким ротиком и застывшими серыми глазами на присланной фотографии. Да, похоже, о вкусах Саши Тихонова его напарница имела весьма смутное представление. Когда она выскочила из подвала, торопливо преодолевая высокие ступеньки, то увидела лишь окончание драмы. Несколько испуганных сотрудниц салона с клиенткой в неоконченном подвенечном платье зябли на крыльце, не решаясь ни вмешиваться, ни подходить ближе и только с беспокойством смотрели в одну точку. А там, по другую сторону проезжей части, где начинался сквер, бомж или псих в красной толстовке уже повалил их коллегу на землю и насел сверху, удерживая её за запястья. Суворова оказала ему неожиданное сопротивление, молча извивалась, норовя заехать обидчику каблуком в пах. - А! Бежать вздумала? Ну попробуй, - приговаривал тот сквозь зубы. - Попробуй... От себя не убежишь... Но увы, всё это продолжалось лишь пару минут - ровно до того, как подоспели санитары. Тяжело топая, пыхтя, как буйволы и конечно, особо не разбираясь, они вцепились в подопечного намертво и стащили его со свидетельницы. А та мгновенно воспользовалась случаем - вскочила, едва не поскользнувшись, и прихрамывая на одной ноге, бросилась наутёк, скрылась за деревьями. - Чё, убежала?! - орал Меглин, принявший в руках бугаев почти идеально горизонтальное положение. Ещё и руки раскинул, как ребёнок, с которым играли в "самолёт". - А-а! Убежала! Не догнали! - Да отпустите его! - рыкнула Есеня. И в последний раз взглянула в сторону, куда удрала свидетельница, устало махнула рукой. Подобралась к наставнику, что уселся прямо на бордюре газона и опустилась рядом. Незаметно придвинулась ближе, пока он, как раньше, делал вид, что не замечал её присутствия, как и манёвров. Он рассматривал трофей - туфельку, которую держал за каблук и крутил во все стороны. Потом засмеялся, скинул ботинок и приложил к своей лапище в сером дырявом носке. "Ты ещё стринги надень", - вдруг вспомнилось ей. - Быстро бегает. - Эта? - Меглин чуть прищурился, глядя на туфлю, и с усмешкой произнёс: — Привыкла, наверное. Раз есть, от чего... Преемница нахмурилась, уловив скрытый смысл его слов. - Думаешь, она не просто... Не просто свидетель? Он кивнул, взвешивая на ладони изящную на первый взгляд туфельку, но странно крупного размера. - Размер-то всё выдаёт. Поняла теперь, кого мы ловим? Есеня с трудом выдохнула. В тот же миг вспомнила протоколы и размазанный след солдатских ботинок на крыше...  Схватилась было за кобуру, но ослабила мышцы. Наставник не порывался в погоню и ей, наверное, не стоило. А вот, кто здесь был виноват на самом деле, так это его тупые конвоиры. Интересно, когда Бергич обещал предоставить своих "лучших" санитаров, он в самом деле их предоставил или решил... поиздеваться? Если только окажется, что Меглин не ошибался, и они в самом деле чуть было не схватили сегодня загадочного снайпера-шантажиста... Есеня на миг прикрыла глаза. Подумала, что в этой битве интеллектов умалишённый наставник наголову разбил Гайворонова и его напарника. Что случись подобный "серийный" снайпер прежде, - и Меглин бы уже давно выследил его и избавил  от душевной "скуки"... Вернее, получается, её? Вернее, такого бы прежде и случиться не могло, наверное... А ещё думалось о том, что бок ей грел другой - горячий и такой знакомый. Так же рядом слышалось ритмичное тяжелое дыхание, так же совсем близко стучало раненое сердце, которое она как будто давным-давно научилась понимать... Чтобы не случилось дальше, но Катерине Суворовой уже не скрыться. На её след вышел тот, кто всегда доводил дело до конца. - И что же делать теперь? - осторожно спросила Есеня, на миг удостоила провинившихся санитаров жгучим взглядом. - А? - Ну, что? - отозвался наставник, сосредоточенно глядя перед собой в пустоту. - Искать будем. Золушку-то. По туфельке. Она вздохнула. И отодвинулась.

***

Меглин сидел на верхней ступени спуска, ведущего в подвал, где пряталось свадебное ателье. Свидетели недавнего инцидента уже разошлись, клиенты и сотрудники укрылись внутри, опасаясь снова столкнуться с тем, кто только что устроил здесь переполох. Улица словно притихла. Взамен всё больше нарастал шум в голове, и Меглин держал её в руках, за год успев отвыкнуть от этих ощущений. Глубокие тени легли на его лицо, дыхание становилось всё тяжелее, сбивчивее, пальцы вцепились в виски до боли. В паре шагов от него Есеня в то время беседовала с единственным ценным свидетелем среди персонала свадебного салона. "Самые тихие – самые внимательные, -  говорил наставник в ответ на её разочарованные, почти жалобные комментарии после неудачной поимки Суворовой. "Но где искать? Где?" - твердила она. "В зеркале", - был ответ, через силу и с едва слышным скрипом зубов. Меглин выглядел так, словно вот-вот у него должен был начаться приступ. Коробочка Бергича была на месте, в кармане куртки, таблетки - тоже. Но от последних наставник отказался наотрез. Охота неожиданно перешла в острую и непредсказуемую фазу, и он знал, что расследование требовало его умственных усилий и талантов в полном объёме. И как обычно, в этом азарте преследования по горячим следам был согласен потерпеть любой дискомфорт - хоть физический, хоть душевный. Наконец, после очередной демонстрации полного непонимания его "шифра" преемницей, Меглин сам, без лишних слов, указал на нужную работницу салона среди свидетелей его недавнего прокола. Да, конечно. Уборщица. То самое "зеркало", о котором он говорил. Все проходят мимо, будто не замечая её, а она всё видит, всё отражает. Просто её обычно ни о чём не спрашивают. А стоило спросить, - и оказалось, что удача не успела далеко отбежать - дала себя поймать за хвост. - Мне Катя была - как дочь, - говорила Галина Ивановна - опрятная пожилая женщина в сером халате, присев на краешек бордюра. - У неё же никого... Ни матери, ни отца. Есеня качала головой, но то и дело оглядывалась через плечо, так, чтобы было не очень заметно. Она слышала обрывки разговора, который хрипловатый баритон будто бы вёл с пустотой, - вполголоса и ворчливо. Но не видела лопоухого мальчишку со странно знакомыми голубыми глазами. - "Прогадал, да? - язвил тот, стараясь пройти по узкому краю бордюра как канатоходец, раскинув руки для устойчивости. - Всё придумал, всё учёл. Кроме одного." Меглин напрягся, его плечи сгорбились под грузом этого детского голоса. - "Неужели не заметил? – продолжал "мальчик", – Значок-то на груди ты разглядел, молодец. Следы остались - ма-аленькие такие проколы на ткани. Там как ни старайся - а нельзя так снять, чтобы было незаметно, особенно, когда пришли по твою душу. Привыкла к маске, так же как ты - к своим методам…" Меглин поднял взгляд, и на миг его лицо словно ожесточилось. Он разжал пальцы, потёр виски, будто пытался разогнать туман, что обволакивал мозг и мешал думать. - "Вежливая, сдержанная. Холодная, - продолжал лопоухий. - Но стоило только предложить спрятать "невесту" под платьем, - и вон, как у неё глаза загорелись! Как ты её просёк тогда, а?" - Привыкает, – хрипло прошептал Меглин, кивнув в сторону преемницы, и морщась от боли, усмехнулся, будто собственная слабость его забавляла. - Быстро переобулась. Есеня вглядывалась в простодушное лицо уборщицы, задавала стандартные вопросы, но при этом краем глаза продолжала следить за наставником. Галина Ивановна, удивлённая вниманием СК к своей незаметной персоне, отвечала настороженно и периодически тоже бросала короткие взгляды на него. Тем временем Меглин упрямо продолжал беседовать с пустотой. - "Только самого главного не увидел, - "мальчик" добрался до него и лихо спрыгнул на асфальт, усмехнулся, кивнул в сторону Есени. - Как всегда. Ты не отвлекайся-то от дела, а то все лавры ей достанутся. А ты тогда - на что?" - Значит, никого? - спросил Меглин, так громко и резко, что и преемница, и уборщица вздрогнули одновременно. А он с трудом поднялся на ноги и пошатываясь, направился к ним. Есеня взглянула на него с тревогой, непроизвольно потянулась в карман, но он жестом остановил. Встал напротив Галины Ивановны, ухватившись рукой за железную подпорку козырька, кивнул: - Ну? - Никого, - подтвердила та, как-то странно успокоившись. - Муж только. - Муж? - хмыкнул Меглин. И отчего-то уставился на напарницу. - Он погиб... кажется, - неуверенно прибавила уборщица, посматривая на них с возрастающим интересом. - От чего погиб? - уточнила Есеня. - Это уж я не знаю. Она никогда не говорила. Только всё про тот случай рассказывала, - добавила Галина Ивановна. - С приметами. - А что за случай? - насторожилась преемница. Наставник тоже заинтересовался, даже перестал жмуриться и как будто забыл про головную боль - его взгляд снова стал цепким, острым. Уборщица негромко засмеялась, махнула рукой. - Что? Нам скажите, вместе посмеемся, - И Меглин изобразил нечто, напоминающее его былую обаятельную улыбку, но теперь - с тревожным оскалом зубов и теми горящими глазами, что позволяли догадаться о его примерном диагнозе. К счастью, Галина Ивановна в то время на него не смотрела - взволнованно теребила полу пальцами. - Да... смешная история такая. Они с ним, как расписались - так сразу на мост пошли. Замочек вешать. Ну, чтобы уже вроде как наверняка у них, да? Замок муж из дома взял, старый. А он и не закрывается! - она всплеснула руками. - Катя говорила: мол, стояла там, мёрзла, холодно — платье-то газовое! Сама шила... Вот муж провозился так, а потом говорит: "Я в эти ваши бабские бредни не верю!" И так и бросил замок-то. Незакрытый... Меглин поддержал её смех в своей новой откровенной манере, преемница кисло улыбнулась, потом вернула всех к главной цели разговора: - И что? Галина Ивановна успокоилась, погрустнела. - Да ничего, - сказала она. - Я вот тоже в приметы не верю. А оно видишь, как вышло... Говорит: так с тех пор одна и мыкается. - Ну да, - глубокомысленно изрёк Меглин, подбираясь к ней ближе. - Любит, значит? Лучше так, чем муж - всегда где-то рядом, а ты всё - одна да одна… Вновь поймав его взгляд на себе, Есеня глубоко вздохнула, сдерживая поток самых разных чувств. Но что-либо сказать в ответ уже не вышло: теперь допрос возглавил наставник, а она достала блокнот. Не удержалась и нацарапала там одно подходящее обозначение, потом вырвала страницу и смяла в кулаке. - А ты у неё в гостях часто бывала? - спросил Меглин, усмехнувшись краешком рта. Уборщица помогала головой. - Нет, никогда. Катя никого к себе не приглашала. Только адрес оставила. На всякий случай. И в самом деле, порылась в сумке и извлекла листок бумаги с наскоро записанными там координатами. А потом в короткой заминке думала, кому из них его передать. Казалось, теперь получить ордер на обыск уже ничего не стоило. Но в "конторе" к богатому улову всего за один день, тем не менее, отнеслись с изрядной долей скепсиса. - Что тут думать? - сердилась Есеня, нависая над полированным столом в кабинете начальства, - Всё уже проверено: с этой Суворовой были знакомы все жертвы, без исключения, вернее, их невесты. Всем она шила платья на заказ и во время примерки могла увидеть следы насилия, как в случае с Печориной. Я почти уверена: у остальных - такие же, просто мы их не раздевали. - Ты именно это предлагаешь сделать? - ухмыльнулся муж, разглядывая её подчёркнуто внимательно и беззастенчиво - примерно так же, как наставник - Юлю. - Как прикольно раскрывать чужие секреты, когда свои - под замком. Есеня почувствовала, как внутри начинает закипать и заставила себя перевести дух, сосредоточиться на деле. Особенно, под остужающим взглядом Быкова, что словно повелевал ей не молчать, а говорить, говорить... - Я просто говорю, что ей было легко втереться в доверие жертвам домашнего насилия, - процедила она. - И узнать не только подробности их личной жизни, но и расписание свадебной церемонии: ресторан, ЗАГС, отель и точное время резервирования. За столом притихли все - обдумывали столь очевидный, в общем-то вывод. Теперь, когда удалось найти ключевую зацепку, пазл стал складываться сам собой. В случае с Юлей свадьбу отмечали скромно, "на свои", она характеризовала жениха, кроме всего прочего, как жмота, вот почему выстрел тогда был через окно. Но все остальные пары гуляли на полную катушку; такие как Жуковские вообще не планировали возвращаться по домашнему адресу - уезжали в свадебное путешествие. Единственное, что удалось узнать Суворовой - это гостиницу и номер, в котором они остановились. И этого было достаточно. Остальные порадовали конкретным ЗАГСом или рестораном и даже похвастались тем, что удалось заполучить столик "с видом". В случае с лимузином о предполагаемом маршруте его следования Суворова, по словам потерпевшей, и вовсе узнала только накануне. Невеста, что не считала нужным делиться с ней сокровенным, внезапно решила посоветоваться: опасалась, что посещение достопримечательностей, с учётом вкусов их пары затянется из-за пробок в центре, а в ресторане следовало быть вовремя. Естественно, портниха прониклась чужой бедой и предложила неплохой выход. Новая объездная дорога, может, была не столь живописна, зато намного свободнее. И обзор для снайпера при этом открывался неплохой. Времени на подготовку недоставало катастрофически, может, потому Суворова решила подстраховаться: по этой самой дороге и мимо одного и того же участка на ней лимузин в тот несчастливый день должен был проехать дважды. Вздохнув, Есеня обвела взглядом молчаливых коллег, в особенности, начальника, супруга и Сашу. Двое последних сидели напротив, будто как обычно приглядывая за ней: Женя, подмечая её недочёты, а Саша - достоинства. - Разве этого мало? - её голос звучал уверенно и твёрдо. - Мне нужен ордер! Сейчас же! Внезапно, подал голос тот, кто обычно всегда и во всем старался с ней соглашаться. - Есень, это престижный салон. Там сотни клиенток, - произнёс Саша Тихонов. - Если бы у меня была свадьба и бюджет, я бы тоже туда пошёл. Суворова - просто хороший портной с приличной репутацией. Женя на это замечание ухмыльнулся ещё более явно и вцепился в супругу взглядом с удвоенной силой. А Саше пришлось выдерживать её собственный. - Так, значит? Тогда почему она сбежала? - резко спросила Есеня, с трудом сдерживая раздражение. Неожиданный оппонент смотрел на неё снизу вверх, но оставался спокойным: - Она могла испугаться. Некоторые люди просто не выдерживают давления, даже если они ни в чём не виноваты. Да, обычно это задерживает следствие, порой даже уводит в сторону. Но по закону мы обязаны рассматривать все версии, даже... совпадения, — он вздохнул, как будто объяснял очевидное. — Просто, на данный момент нет оснований для получения ордера в срочном порядке. На миг в кабинете повисла напряжённая пауза. Глаза начальника будто ожили на непроницаемом лице, сверкнули в тени. - Садись, Стеклова, - велел он чуть хрипло. - В нашей работе порой и совпадения вернее логики. Но закон — это то, что всегда должно быть на первом месте. Пришлось подчиниться и сжать кулаки под столом. А потом, не сдержавшись, резко спросить: - Ну а Меглин? Ведь это он нашёл ту гильзу! И Суворову - тоже! По-вашему, и это совпадение? Её слова прозвучали слишком громко и отчётливо, заставив всех в кабинете на миг замереть. Быков напрягся, оглядел команду. Несколько человек тут же поднялись со своих мест и покашливая, направились к выходу. За ними, словно получив разрешение большинства, потянулись и остальные. Атмосфера почему-то стала неловкой. Женя фыркнул и задержавшись в проёме, бросил на ходу: - Это какой-то сумасшедший дом! От хлопка двери Есеня вздрогнула, уставилась перед собой в стол. Взялась за виски, потёрла их пальцами. Быков, казалось, не заметил её состояния или сделал вид, что не заметил. - Ну, - проговорил он, перелистывая бумаги, - по поводу того случая в салоне... Я всё ещё жду объяснений. Есеня подняла взгляд, глубоко вдохнула. И выложила на стол перед собой пластиковый пакет с туфелькой. - С приветом - заявила она, чуть приподнимая подбородок. - Сами знаете, от кого. Быков на мгновение замер. Дотянувшись, сцапал пакет и приблизил к глазам разглядывая содержимое. - Большой размер, - будничным тоном пояснила она, - те ботинки, на крыше. Она - не наводчица, а... - А почему это не упоминалось в рапорте? - его голос прозвучал ровно, строго. - Потому что вы не верите ему, - заявила Есеня, с уже привычным акцентом на местоимении. Быков вздохнул, на миг прикрыл глаза и отодвинул пакет от себя. Вздохнул. - Почему вы втянули меня во всё это? - тихо спросила она. - Опять... Начальник поднялся из-за стола и подошёл к окну, сложил руки за спиной. - Потому что ты понимаешь его, - наконец сказал он, не оборачиваясь. - И эта... - он на миг прервался, - связь приносит результат. Это работает. До сих пор. Есеня смотрела на него, пытаясь понять, говорил ли он серьёзно или просто пытался сохранить спокойствие в разговоре, который ему самому давался тяжело. - Работает, - согласилась она наконец и вздохнула. - Но надолго ли? Быков вернулся к столу и подошёл к ней. - Пока этого достаточно, - сказал он, кладя руку на спинку её стула. - А что будет потом - посмотрим. Он вернулся на своё место и привычно сложил руки, произнёс: - Итак. С Суворовой зацепка - важная, учитывая, что других у нас попросту нет. Но пока ордера на обыск я дать не могу. Разрабатывай версию как положено: знакомства, биография, пробей её сослуживцев и родственников... - У неё нет родственников. - Есть, - напомнил начальник, - муж. И не делай такое лицо, Стеклова. Та сдвинула брови, глядя прямо перед собой. - Впрочем, что я от тебя требую, - вздохнул Быков. - Ты говоришь о Меглине как о том, кто всегда работал... как-то иначе. По наитию, вне системы, - он покачал головой. - Но ведь ты сама никогда не видела, как это - работать строго по протоколу. Так? - Видела, - холодно возразила Есеня. - В таком случае, ты прекрасно знаешь, что для выдачи ордера нужны веские доказательства. И вот это, - он кивнул на туфлю, - сюда не относится. Должно быть как минимум заявление и одобрение суда. - А ничего, что Суворова сбежала? - в её голосе зазвенел вызов. - И наверняка уже всё уничтожила! - Где основания её подозревать? - посуровел начальник, хлопнув по документам перед собой. - Где показания свидетелей, потерпевших? Кто-нибудь здесь прямо указал на её причастность? Кто-нибудь подписался под этими словами? - он кивнул на её блокнот. - Только предположения, Стеклова, только догадки. И ни одного факта. Не можешь доказать её причастность, - значит, и ордера в срочном порядке не видать. - Факты? - процедила она и в порыве чувств хлопнула по столешнице ладонями, встала. - Хорошо. Я найду их... Только не удивляйтесь потом, что этот труп, - она кивнула на папку, - в лимузине будет далеко не последним. Или... не привыкать? На лице Быкова не дрогнула ни одна мышца, но тяжёлое дыхание выдало чувства: - Стеклова, ты забываешься. Мы действуем по закону, а не по собственным соображениям. Иначе сами станем такими же. Как те, - уточнил он, - за кем мы охотимся. "А вы уже ими стали". Настал её черед перевести дух. В декрете как-то совсем позабылось, что переубедить в чём-то начальство никогда не было лёгкой задачей. Свою версию требовалось защищать в бою, и часто неравном. - Закон... - Это звучит красиво, - пробормотала Есеня. - Только он всё задерживает. Пока мы «действуем по закону», преступники всегда оказываются на шаг впереди. Ледяные глаза точно так же вели поединок с её тёмными и горящими. - Не "на шаг", если ты делаешь свою работу правильно, - в его тоне звякнул металл: - Вы с Меглиным всегда нарушали правила, потому что "так быстрее". - И проще, - прошептала она. - Намного проще... - И где теперь он? - Быков говорил негромко, но тяжело, будто вбивая гвозди. - Ты хочешь того же? Есеня вспыхнула, с трудом пытаясь сглотнуть то, что проглотить никак не получалось. А начальник воспользовался её заминкой, чтобы в очередной раз повторить непреложные истины: - Закон несовершенен, и это не тайна. Он создан на компромиссе между самыми разными структурами, он держит систему, защищая интересы всех её составляющих частей, в том числе, и нас с тобой. Не меньше, чем наказывает. И сейчас дело задерживаешь ты, Стеклова. Не забывай, что Меглин - только инструмент. "Инструмент"? У неё перехватило дух. А Быков поднялся с места, смеряя её взглядом. Сказал со сдержанным раздражением: - Хочешь нестандартных действий? Хорошо. Но сначала докажи их необходимость. И не только для меня одного. Сделай это так, чтобы к твоим выводам нельзя было придраться,- он кивнул на дверь и прибавил мягче: - Хотя бы попробуй поработать в команде. Составь компанию... Тихонову, например. Может, он научит тебя... держаться в рамках? Есеня яростно втянула воздух ноздрями. Но начальник был неумолим: - Ты хочешь, чтобы всё шло по твоим правилам, Стеклова. Ты ставишь себя выше всего, включая жертв. Ты ищешь не правду, а казнь. Это опасно. Ты уже перестаёшь видеть разницу. - Я не... На то, чтобы закончить фразу ей вновь не хватило воздуха. Да и знала ли она, как именно можно было её закончить? - Пока ты в моём отделе, ты будешь работать так, как положено, - раздалось следом, ещё более жёстко. - Это приказ. Теперь ничего не удерживало её на месте - Есеня вскочила, как ошпаренная и рванула двери. А там услышала с невидимой, но осязаемой угрозой: - Иначе твоя карьера здесь быстро закончится. Как и его.

***

Когда камень со звоном разбил стекло в тёмном окне, стало уже совершенно очевидно: пробраться в дом Суворовой "тихо" не получится. — Ты что, с ума сошёл? - прошипела Есеня. И готова была наподдать улыбающейся роже в красной толстовке - до такого предела её достало его сегодняшнее самоуправство... и самодовольство тоже. Но потом лишь усмехнулась. Он же всегда был конченным психом, разве нет? С ним было невозможно о чём-то договориться или условиться. Он всегда ломал и крушил все возможные планы, на колене изобретая собственные. И всегда и во всём оказывался прав. Разве не потому они сейчас стояли бок о бок перед одноэтажным загородным домиком по адресу, что владелица дала уборщице в свадебном салоне? И собирались проникнуть внутрь без какой-либо оперативной группы, понятых или ордера... Пусть ответственные работники, вроде Саши, копреют над бумагами и протоколами, разбираясь с подноготной подозреваемой, работают "согласованно с начальством" и "в команде". У её собственной "команды" на то времени уже не оставалось. Через день ожидались новые мероприятия у клиентов рокового свадебного салона. А никто в СК до сих пор не знал, кого следовало ловить. - "Закон есть закон, - вздыхал "мальчик", покачиваясь на приоткрытой и скрипучей низенькой калитке. - Мы же не полезем туда без ордера? Меглин!" - Меглин! - тот вздрогнул и резко обернулся. Преемница перевела дух, всмотрелась ему в глаза: - Ты точно уверен? И вновь эта жутковатая новая ухмылка с прищуром, что быстро расползлась по бородатой физиономии. Он останется доволен сегодняшней "прогулкой". Вот это "точно". Есеня с тревогой обернулась. Там, за номинальным забором контуры чёрного минивэна с каждой минутой всё сильнее растворялись в сумерках, как ещё одна тень. Вряд ли их противоправные действия остались незамеченными для Гайворонова и его напарника. Но куда больше её волновал лаз в разбитом окне: каким-то образом некоторые осколки остались на месте, образуя нечто, вроде обруча с копьями, через который в цирке прыгает тигр... - Закон... - с хрипотцой произнёс Меглин, причмокивая, будто пробовал это странное слово на язык, - дырявый, как... И не обращая внимания на её недовольство и не окончив фразу, он с легкостью протиснулся в образовавшееся отверстие. От волнения Есеня даже позабыла включить фонарик. Только треск ткани и хруст стёклышек под его лапищами уже в доме дали понять, куда он собственно, направлялся. Он был уверен в себе. Он всегда был уверен, даже когда его скручивало от головной боли. Даже, когда всё шло наперекосяк. Блин... Опять. Опять эти его вечные "проверки на прочность", хоть бессознательные, хоть вполне продуманные! Лезть следом за ним, прямо через эти острые осколки, Есене хотелось меньше всего. - Родион! - не выдержав, позвала она, приглушая голос, и подобралась ближе к окну. Карманный фонарик тоже отказывался её слушаться - помигал и сдался. Видимо, производители продали его с едва живой батарейкой? Такая же ситуация была и с её смартфоном - последнее издыхание труженика, на которого хозяйка обратила внимание слишком поздно. Оставшиеся два процента следовало сохранить... на всякий случай. Между тем дом был мрачным, мёртвым, внутри - чернота, что будто выливалась во двор, сквозь эту дыру. И в на её зов - молчание, только хруст осколков и скрип половиц, грохот каких-то сброшенных вещей или косяка, о который стукнулась его дурная башка... Как Меглин собирался проводить обыск при таком освещении - оставалось только догадываться. Наверное, он искал выключатель? - Родион! - окликнула она темноту, - мне это всё не нравится. Ты понимаешь, что нам грозит, как минимум выговор? А, как максимум - отмена доказательств в суде! Даже, если мы что-то найдём там. Меглин! И на сей раз ответом была относительная тишина. Подумалось: кому, собственно, она всё это рассказывала? Психу, который никогда не работал по протоколу из-за очень простой причины: он этого не умел. Никогда не учился, но как обычно бывает, всё прекрасно знал и понимал. По наитию, по какому-то шестому чувству, таланту. По чему-то страшному и тщательно запрятанному среди воспоминаний, - что и пробудило этот самый талант - его спасение и проклятие одновременно. Ему было наплевать на то, что улики, собранные любым незаконным способом, в суде признали бы недействительными. Его "метод" подразумевал охоту с целью поражения, задолго до потенциального судебного заседания. Остатки дневного света неумолимо гасли, становилось всё холоднее и промозглее. Зябли ноги в весенней обуви, без кожанки зябли плечи и поясница. Очертания этого дома, неизвестно как зацепившегося где-то на отшибе, на краю лесополосы и на равном удалении от соседних деревушек, размывались в темноте. На фоне ещё различимого неба крыша нависла над головой с какой-то ощутимой угрозой. Есеня поёжилась и с опаской оглянувшись, подобралась совсем близко к окну. - Родион! - вновь позвала она, нервно сжимая пальцы, - вернись, слышишь? В доме вновь что-то где-то брякнуло на пол, но в эфире тишина затягивалась. Делать было нечего. Вновь поддавшись, согласившись на эту авантюру, она взяла на себя ответственность за всё, что придёт в голову её полоумному наставнику. И вот, вместо того, чтобы вернуться самой - к Гайворонову и транспорту, к чему-то понятному и стабильному, как маяк в туманной пелене, Есеня как-то невольно сжалась. И плаксиво сморщившись и уже представив себе путь через эти осколки, она глубоко вздохнула, прикрылась локтем и попробовала последовать примеру первопроходца - собралась с духом и заскочила внутрь, как пожарник в горящий проём. Вопреки ожиданиям, сквозь пролом в раме получилось пройти легче, хотя после довелось лезть по подоконнику при таком же низком освещении. Несколько острых граней всё же успели царапнуть ей рукав, а потом, когда она подумала, что всё позади - что-то больно чиркнуло по щеке, как пуля. Выругавшись себе под нос, Есеня на миг прижала к порезу пальцы, спустилась на пол и напряжённо выдохнула. Прислушалась. Рявкнула: - Меглин! Но в ответ не донеслось даже эха. "Чёрт! Как это глупо, - думала она, отбросив бесполезный фонарик, - Ну почему я всегда иду за ним, даже если это нарушает все правила? Почему? Почему?!" Тишина в эфире тревожила её всё сильнее. Старый пол с каждым шагом скрипел громче, но никакого ответа из глубины дома больше не доносилось. Ни шагов, ни шорохов, ни дыхания. Ничего. "Он мог просто сбежать," - вдруг подумала она. - Заманить, отвлечь - и исчезнуть". Словно в подтверждение, сзади за спиной прогудел сквозняк, заставил её вздрогнуть, невольно отшатнуться и удариться локтем о стену. "Дверь", - мелькнуло в голове. Наверное, слишком запоздало... После секунды тотальной и мгновенной заморозки на месте, включая не только тело, но и её мысли, эмоции, чувства - всё, что было возможно, Есеня словно очнулась, вынырнула. За мгновение оценив два варианта действий - обратно в окно или дальше в дом, - она всё же остановилась на последнем. Охрана минивэна и их инстинктивное желание повалить своего пациента на землю и обезопасить в любой непонятной ситуации теперь внушали надежду. А её собственное "нутро", как бывало выражался Меглин, не сдавалось и уверяло, что они забрались сюда не просто так. И вдруг впереди как будто промелькнула тень. Сердце забилось громче. "Он? Или... кто-то другой?" Наконец-то вспомнив про табельное, Есеня схватилась за кобуру и медленно направилась вперёд, стараясь не шуметь. Чернота перед глазами будто жила своей жизнью: сгущалась, дышала, подкрадывалась сзади. Все органы чувств мобилизовались в тот же миг, стали рисовать примерное расположение мебели, стен, поворотов коридора. Пахло в общем-то неплохо - чужим домом, довольно обжитым. Недавним обедом, ружейной смазкой, тонкими последними нотами духов и чуть-чуть сыростью. Шорох - и всё внимание ринулось в ту сторону. Ещё один скрип половиц, другой, третий - и её шаги ускорились, беспечно направились на звук... И чуть было не ступили в пустоту. Оттуда, снизу дунуло холодом, губы подавили крик. Руки беспомощно взмахнули, в попытке удержать равновесие и, на счастье, обе наткнулись на опору - края этой самой бездны, зацепились за них крепко и отчаянно, как за перила. Есеня с трудом перевела дыхание, попробовала осторожно опустить ногу - и к своей радости нащупала ступеньку. Конечно, это было самым отвратительным спуском куда-либо в её жизни, вот так, на ощупь, задействовав не сколько зрение, сколько то самое чутьё, даже дедукцию в каком-то смысле. Но за одной ступенькой была и вторая, третья, четвёртая... И так, до конца. Дальше тот же обостренный ум посоветовал остановиться и просто логически подумать - протянуть руку в сторону, представляя себе устройство этого подвала и размышления его создателя об удобстве пользования. Наткнувшись на стену, Есеня нащупала на ней что-то, вроде выключателя. Пальцы дрогнули, потом - с щелчком вспыхнул свет. - БУ-УУ! Громкий голос у уха чуть не заставил её подпрыгнуть и нажать на курок. Меглин стоял рядом, хитро ухмыляясь и глядя куда-то в пустоту. Высунул язык: - Э-э! - Дурак ты! - воскликнул "мальчик", обеспокоенно глядя на оружие. Его голос дрогнул: - Если тебе жить надоело, ты ей скажи - поможет. - ...скажи сразу, - и я тебе помогу! - заявила Есеня, убирая подрагивающую руку с пистолетом за пояс и глядя на подопечного так, будто готова была его придушить. Но тот, казалось, совершенно не обратил внимания на её слова и играл в жмурки с кем-то невидимым. Выглядел он ещё хуже, чем до этого - волосы взлохмачены, на щеке над щетиной - тонкая царапина и кажется, свежий синяк, в глазах - лихорадочный огонь. Ну и на губах играла знакомая азартная полуулыбка. - Победителей не судят, - весело ответил он, сунув руки в карманы толстовки, - им сразу выносят приговор. Есеня вздрогнула, будто это относилось к ней. А вот лопоухий нервно заметил: - Умный такой, да? До суда ещё дожить надо, - и дотронувшись до аналогичного пореза на лице, поморщился, кивнул на неё: - Ты чё, не понял? Она же шуганная. Не себя подстрелит - так нас. Не шути так больше. - Суд у нас свой, - возразил ему Меглин и отступил в сторону, давая преемнице простор для обзора. Подвал был небольшой, но сухой и чистый, даже уютный, в какой-то степени. Стены, обитые досками, всё ещё пахли обновлённым слоем лака и приятной отдушкой чистящего средства. В углу стояло старое трюмо с зеркалом и новыми косметическими баночками и тюбиками, с краю притаилась пара свадебных, украшенных у подножия свечек.  Рядом - почему-то тахта, тоже аккуратно убранная. Но стоило повернуться - и Есеня невольно отпрянула. Перед ней, не касаясь пола, с потолка свисало платье. Сперва, подумалось самое вероятное в этой ситуации и обстановке, но к счастью, оно было без владелицы, на вешалке. Свадебное, пышное, газовое, и в общем, - то самое. Вернее... то, что от него осталось. Любовно расшитый кружевом лиф словно разодрали чьи-то когти, юбка и вовсе напоминала наряд какого-то дремучего островитянина. Ткань расходилась спереди лоскутами, а подол был запачкан чем-то тёмным засохшим... вроде вина. - Господи... - пробормотала Есеня. - Ты думаешь, это... - Послание, - азартный тон наставника не изменился и теперь звучал здесь ещё более не к месту. - Кому? Нам? Тем, кто будет искать? Но он покачал головой, закусил нижнюю губу зубами. А когда отсутствие правильного ответа стало его раздражать, выдал его сам, брякнул: - Ну она же не тебе его показывает? А? Себе. Есеня вздрогнула вновь, только представив себе то, что могло приключиться с хозяйкой наряда. Подвал был обжитый, нигде ни пылинки. Чем смотреть на такое каждый день, пожалуй, было впору повеситься... - "Не гони, - теперь голубоглазый был само хладнокровие, и с интересом разглядывал пострадавшее платье. - Ну подумаешь? Гуляли. Напились. Опрокинули вино или целую бутылку. Уже не почистить - вот и порвала. Свадьба - то не удалась..." - Не удалась, - хрипло подтвердил Меглин и покачнувшись, схватился за голову, выдавил: - свадьба... Повесила... зачем? - Что бы помнить, - выпалила Есеня. Но он поправил: - Чтобы не забыть. И после этих слов, что как-то сразу изменили смысл её собственных, наставник, пошатываясь, подошёл к зеркалу, всмотрелся в него воспалёнными глазами. Опёрся на столик трюмо с такой силой, что на нём треснуло стекло. Из глубины на него смотрело совсем другое лицо - женское, измазанное, окровавленное, с разбитыми приоткрытыми губами, чёрное от смеси туши и слёз, со спутанными, слипшимися прядями волос. В красивых холодных глазах - впервые чувства: тотальная беззащитность, страх. Бессильная ярость маленького израненного до полусмерти зверька с оттенком некоего безразличия и принятия нового пути - того, что за чертой... Он застонал, вновь схватившись за виски, зажмурился. Не раздумывая, Есеня шагнула к нему, без опаски тронула за плечо. - Таблетки, - быстро произнесла она и потянулась в карман. - Дать? Голова болит? Меглин усмехнулся, заявил с обычной бесшабашностью: - Голова - это святое. По утрам. А тут... Сердце.. И он кивнул в сторону. Там, на полу лежал футляр от винтовки. Только внутри было старое ржавое охотничье ружье. В окружении вполне современных дополнений - оптического прицела, глушителя и других составляющих идеального убийства на расстоянии в сотню метров. Есеня заставила себя оторваться от жутковатого платья и подойти ближе, присесть, рассматривая содержимое футляра. С первого взгляда было ясно, что аксессуары требовали совершенно другого оружия. А Меглин, тем временем, уже пошёл к лестнице, загрохотал по ступенькам наверх. Ориентируясь в темноте намного лучше подопечной, он шагнул к стене и включил свет. Окинув взглядом комнату с крошечной кухней и аккуратной, нетронутой и будто нежилой обстановкой, - хмыкнул, кивнул самому себе. А потом - оглянулся на отверстие входа в подвал и спрятал за пазуху фотографию, которую нашел внизу, заткнутой за зеркало трюмо. Поморщился, стал растирать себе виски. Когда Есеня вылезла наверх, он стоял у окна, похлопывая ладонью по подоконнику. Там, при более пристальном рассмотрении можно было заметить царапины от сошек. Вполне подходящих для того, чтобы удержать на себе груз снайперской винтовки. - Почему она жила здесь? - негромко спросила Есеня. - В лесу... практически? От дороги далеко, от работы - ещё дальше. - Так хорошо же. Не слышно ничего. С этими словами Меглин вгляделся в окно с тем самым проломом, с которого уже осыпались осколки - осталась одна рама. Затуманенный болью взгляд обострился вновь, пронизывая пространство от освещённого края двора и до самой чащи в нескольких десятках метров от дома. - И не видно ничего. Где ещё жить-то? А? - Винтовки в доме нет, - констатировала Есеня, подойдя к нему. - С собой забрала? - А как же. Самое дорогое. Наставник прошёлся по комнате, отмечая небольшой беспорядок, говоривший о спешке. Дойдя до выключателя, он ухмыльнулся, зачем-то выключил его и включил снова. И опять. - Прекрати. Мы опоздали, - с горечью признала Есеня. - Она была здесь. И скрылась. - Утро пришло, тыква развалилась, - согласился Меглин и указал подбородком на дверь: - А вон туда - она унесла... то, что считала самым важным. Есеня кивнула, потянула из кармана телефон. После безуспешных попыток, бросила его реанимацию, прошипела: - Твою... А потом увидела, как наставник уже справился с замком и вышел на улицу, поспешила следом. Он остановился у остатков чего-то деревянного обугленного, вроде предмета мебели, что валялись в саду в пределах освещённого круга. Вздрогнув, как от удара, Меглин всхрапнул, медленно, нетвёрдо ступая, направился куда-то в темноту. Есеня догнала, схватила его за руку: - Света нет. Куда ты? - Ты чё, оглохла? - за наставника поинтересовался "мальчик", кивая в сторону дороги: - Скоро подсветят. И в самом деле, к месту событий уже спешили сине-красные маячки, визгливо напоминая о себе сиренами. Есеня замерла на месте, в первые секунды не соображая, что следовало делать и куда бежать: прочь, прятаться или наоборот, звать коллег на освидетельствование? Судя по всему, к воротам направлялась целая колонна служебного транспорта. Не обращая на это обстоятельство никакого внимания, Меглин между тем, пробирался между деревьями одичалого садика, что плавно переходил в лесную чащу. Шёл он плохо, качаясь на ходу, как тот бычок из детской сказки. Голова трещала не меньше, чем нарастающая в воздухе перекличка раций, перед глазами всё плыло, по стволам деревьев прыгали раскормленные светлячки карманных фонариков. - "Под ноги смотри!" - неуверенно, как-то жалобно крикнул ему "мальчик". Но Меглин упрямо смотрел только в одну точку - на то, что ему удалось разглядеть в сумерках из того самого окна. В том направлении он и шёл, спотыкаясь о неровности земной тверди. Падал, со стоном поднимался - каждый раз всё тяжелее и медленнее, чем предыдущий, - и опять брёл, как будто не разбирая дороги. Есеня нагнала его довольно быстро. Но прежде, чем решилась окликнуть, позвать, предупредить, - увидела, где они в итоге оказались: перед глазами была небольшая полянка, на которой в темноте их поджидали человеческие силуэты. Что они здесь делали в такой час и почему не двигались - эти вопросы она задать не успела. Есеня инстинктивно выхватила из кобуры табельное и наставила на ближайшую к себе фигуру. А прежде, выступила вперёд, прикрывая собой безоружного напарника. Тоже инстинктивно, по старой памяти, наверное... - Оружие на землю! - раздалось из-за спины, следом за топотом ног. - Руки за голову! Вздохнув, она поспешила уронить "Макаров", что в который раз за сегодня оказался не у дел, под ноги и выполнить распоряжения в точности. Стерпела грубые рывки за плечо, хлопанье тяжёлой ладонью по разным местам предполагаемого хранения оружия и даже шлепок, что уже был ей... знаком? - Я тебя... - прошипела она, оборачиваясь. Но броситься на виновника всех без исключения происшествий за сегодня помешало появление уже настоящей полиции. Подбегали и санитары, у каждого в руке был фонарик - рабочий и яркий. Вот у кого надо было просить помощи с самого начала... - Руки вверх, я сказал!! - орал кто-то. - Вверх подняла! Глядя на неё глаза в глаза, Меглин жутко улыбнулся и поднял руки.

***

Ещё миг - и всё смешалось. Прямо во двор въехал служебный транспорт, темнота озарилась лучами фонариков и более мощных прожекторов, заполнилась толпой народа в форме и штатском, с полицейскими, оперативниками и даже экспертами, знакомыми лицами и теми, кого Есеня видела впервые. С усмешкой приблизился муж, быстрым шагом подошёл сам Быков, окинув взглядом всю эту кутерьму, особенно задержавшись на лицах её виновников. - Ну что? - бесстрастно спросил он. - Погуляли? Есеня невольно прикоснулась к порезу. Меглин улыбался, прижатый к земле коленями санитаров. "Мальчик" рядом испуганно попросил: - "Только не бейте... сильно. И так уже..." - Это куклы! - доложил кто-то, толкнув неподвижный силуэт ладонью. - Манекен! Облегчённо выдохнув, Есеня захлопнула удостоверение, потом приняла поданное ей кем-то табельное. Водворив его на место, невольно обхватила себя за плечи. До лета было ещё очень-очень долго... - Лес, куклы, темнотища - прямо детектив. Ну и как, поймали что-нибудь? - осведомился Женя, набрасывая на неё свою куртку, - или мы зря разбудили "судебников"? Она сердито повела плечами - куртка упала на траву: - Вы, как обычно, вовремя. - Почему не сообщила? - строго спросил Быков. Есеня показала смартфон и сделала соответствующий звук губами: - Пык! Уже не жилец. - К счастью, не у тебя одной теперь телефон, - напомнил начальник, кивнув на санитаров. "Ну да, - подумала Есеня, - кто бы сомневался". - Ага. Между прочим, мы здесь - по их милости, - напомнила она, скрещивая локти - после того, как они позволили Суворовой сбежать. - У них достаточно чёткие инструкции, - пояснил начальник - ещё не оправдываясь, но уже без прежней уверенности. Есеня фыркнула, пытаясь сохранить спокойствие. "Инструкции?" - Вы здесь без разрешения, - продолжал он. - Нарушение протокола, незаконное проникновение... Доверия к вашему... тандему становится всё меньше. А я вынужден всё это покрывать. Меглин, прижатый к земле санитарами, расхохотался. - Вот эта свадьба-свадьба пела... И плясала-доплясалась..  - он уже вновь смотрел в пустоту, срочный бриффинг коллег, как обычно, был ему до лампочки. - А на свадьбе -то - что? На свадьбе всегда место есть. Для невесты есть, для жениха. Для свидетельства... - "Но не для свидетелей", - ехидно заметил "мальчик". - Не для свидетелей, во-о... - подхватил наставник. И дальше понес что-то неразборчивое. - Это мы ещё обсудим, - докончил Быков с ощутимой угрозой. Сразу вспомнились его слова про "завершение карьеры". Если для неё самым страшным воплощением этого было максимум увольнение, то последствия для наставника оставались опасно туманными. Есеня сделала шаг вперёд, почти инстинктивно встала между ними. Скользнула взглядом по неподвижным силуэтам, что оставались вне внимания световых лучиков. "Свидетели"? А что они здесь делают?" - Он прав, - быстро сказала она начальнику. - Всё дело в свадьбе, для снайпера - это личная история. - Кто бы мог подумать? - ухмыльнулся Женя. - Даже для снайпера... Есеня обернулась, испепеляя его взглядом: - Не начинай. - Да я не начинаю, я уже заканчиваю, — огрызнулся он, поднимая с земли свою куртку. - Доказательства? - процедил Быков. - Ствол? - С собой унесла. Она была здесь. Совсем недавно. Но он покачал головой. Есеня и сама понимала, как неубедительно звучали её слова. Меглин приглушённо смеялся, прижатый к земле санитарами. Его взгляд оставался немигающим и странно остекленевшим, тело уже начинало подергиваться. - Всё, заканчиваем цирк, - резко сказал Быков, бросив короткий взгляд на Есеню. - Забираем его и уходим. Ничего существенного против Суворовой нет, как и не было. В суде зацепиться будет не за что, а ваши... шалости перечеркнут даже то, что получится найти. Если получится, - прибавил он. - "Ничего существенного"? - Есеня подавила нервный смешок. - Блин. Как удобно... Она снова посмотрела на наставника в какой-то пронзительной хрупкой надежде. Тот, словно услышал её мысли и... в ответ высунул язык. Да ещё и сфокусировал взгляд, так, чтобы точно не оставалось никаких сомнений, ни у неё, ни у "команды". Он смеялся над ней! - Лежать! - раздалось следом. Да, с такой профессиональной отдачей Гайворонову было бы лучше служить в полиции, задерживать преступников. Больше было бы толку... Есеня отвернулась, едва сдерживая злость. Дёрнула плечом, когда на него опустилась рука мужа. - Хватит. Или ты думаешь, что-то изменится? - сказал тот и вцепился пальцами крепче, до боли. - Хочешь нас всех вывести за рамки? Поехали домой! Порезы надо обработать. - Подождите! - попросила она. - Это ещё не всё! - Ничего тут нет, - оборвал её Быков, но не закончил - отвлёкся на подоспевшего полицейского в форме, что подал ему рацию. Отвернулся, пару секунд слушал,  потом сухо кивнул: - Дом пуст. Небольшой беспорядок. Скорее всего, она торопилась, когда уходила... Ни оружия, ни следов... Понял. Сворачивайтесь, - велел он в ответ. - А как же подвал? Вы смотрите не туда! - воскликнула Есеня. И добавила тише: - Вы никогда не смотрите под ноги... Сквозь напряжение она чувствовала, как по коже пробегал холодок, будто сам воздух, эти тёмные деревья вокруг поляны давили со всех сторон, лишая её возможности двигаться либо что-то сказать. Меглин под санитарами таращился в никуда и вертелся, как уж - у него явно начинался приступ. Быков так и стоял спиной, слушая рапорт по рации. Незнакомые лица вокруг после его слов как будто вздохнули с облегчением, причем все. Многие полицейские, посчитав работу выполненной, пошли обратно к дому, громко шурша листьями и освещая рощу прыжками световых лучей. На поляне остались только главные действующие лица да ещё молчаливые и неподвижные человеческие силуэты, до которых было ещё десяток шагов. В этой странной беспомощности не получилось даже вырваться из хватки мужа. Вернее, эту хватку на своём локте Есеня ощутила с каким-то опозданием. - Слушай, заканчивай уже, правда, - холодно посоветовал тот, удерживая её на месте, - посмотри: ночь на дворе. Тебе надо быть дома, с Верой, а не разгуливать по лесу с... - Ну? - подбодрила Есеня и развернулась, с вызовом посмотрела на него: - С кем? Давай, скажи! - Ты сама знаешь, - процедил Женя и потащил её за собой, супруга упёрлась. - Нет! Пусти меня! Ты ничего не понимаешь! - Что? Не понял... Повторите! - под треск рации потребовал Быков. И повернув голову к Жене, бросил: - Уведи её! Есеня удвоила сопротивление. Внутри нарастало странное чувство, похожее на страх. Будто покидать это место сейчас было преждевременно. Устраивать семейную сцену при коллегах, тем более, драку, не хотелось, оставалось только молча пытаться выкрутить запястье из замка пальцев супруга. В поисках последней поддержки Есеня окинула взглядом присутствующих - и неожиданно наткнулась на встречный, полный понимания и решимости. - Кто по-вашему была невеста?... Свидетели... Свидетели на свадьбе... - задыхаясь, повторила она, - это ключ... Ключ... Саша... - Стойте! - громко произнёс тот. Он выскочил на поляну только что, тяжело дыша. В одной его руке трещала рация, другая сжимала карманный фонарик. Повернувшись в сторону, куда смотрела Есеня, он включил его и направил луч на ближайшего истукана. Нахмурившись, ускорил к нему шаг. В тот же миг, как по команде, к сборищу человеческих фигур метнулись лучи света, запрыгали по пластиковым телам, головам... Да, это были манекены, похожие на тех, что демонстрировали подвенечные платья в свадебном ателье. Посеченные пулями в области сердца, они стояли небольшой группой, полукругом, прямо напротив разбитого окна. И главное: на каждом манекене на месте лица была приклеена увеличенная фотография - портрет мужчины с ёжиком волос и улыбкой, похожей на трещину. Каждое фото было вставлено в прозрачный файл для защиты от непогоды и примотано затем скотчем к пластиковой голове. Было очевидно, что для тренировки снайперу требовалась конкретная цель. Над ухом присвистнул муж: - Что за... - Это лица... - изумлённо донеслось сзади. - Крипота... Все одинаковые. Быков наконец-то обернулся, замер на месте. В воздухе повисла гробовая тишина. - Это вы называете "ничего"? - голос Есени дрожал от напряжения, пока полицейские и Саша водили лучами фонариков по мишеням. - Это было прямо перед вами! Всё это время! Она тренировалась. На нём. Быков кивнул, шагнул вперёд, с недоверием разглядывая фигуры. Его лицо оставалось замёрзшим, но глаза сузились, блеснули азартом. - Она ушла с оружием, - твердила Есеня, подходя к манекенам. - Она знала, что вы придёте. Там, в подвале, в доме, - её свадебное платье. Саша вернулся к Быкову, молча показал ему свой смартфон с фото упомянутого платья, стал перелистывать их пальцем: - Она права, смотрите! Мы нашли подвал... - отрывисто сообщил он, ловя дыхание, - связь испортилась, и... Суворова... Марецкая в девичестве... У неё отец был охотник... Это, видимо, его ружьё... - А вот прицел явно с винтовки, - заметил Быков. Есеня сделала шаг назад, обернулась к ним: - Вы чуть было всё не списали! - Фотографируй, - велел начальник Тихонову и выхватил у него рацию, - Экспертов! Сюда! Фотографа! - "Ну а ты чего? - укоризненно спросил "мальчик". - Якоришь?" Внезапно, воспользовавшись всеобщим замешательством, Меглин вырвался из рук санитаров и сумел вскочить с земли, достал из-за пазухи снимок. Есеня преградила им путь: - Назад! Я сама! И шагнула к к наставнику, заглянула ему через плечо. Фото было групповым, свадебным. Этот же дом, на его фоне праздничное застолье: Суворова, в том самом платье и фате, на коленях у, видимо, жениха? А рядом - свидетели - несколько его крепких ровесников, в том числе - и лицо, подаренное всем манекенам. - Вот и мишень, - негромко произнёс Быков и потянулся за снимком. Но Меглин не позволил его забрать - отдернул руку и прошел вперёд, изучая истуканов с безумным огоньком в глазах. - Невеста без места... - сказал он, похихикивая, - Старалась. Всё подготовила. Только жених не пришёл... - Дай сюда! - приказал начальник, но тут же осекся, отступил. Ответный взгляд подопечного выразительно посоветовал ему оставить всякие попытки завладеть фотографией. Поморщившись, Есеня пресекла старания Гайворонова схватить его и повысила голос: - Я же сказала! Пошли вон! Я справлюсь!

***

Самарин нервно постукивал пальцами по крышке папки, дело до которой ещё не дошло. Попросив свою визави прерваться, он молчал уже несколько минут. И эта гнетущая тишина всё длилась и длилась, будто в паузе приготовив зубы. Есеня сидела напротив с застывшим выражением лица, глядя перед собой и  будто не замечая тяжёлого взгляда визави. — Вы понимаете, — начал тот, наконец отрываясь от своих мыслей, — что в этой ситуации... ваше участие изначально было большой ошибкой? Есеня чуть дёрнулась, но не ответила,  лишь поджала губы. Постаралась успокоить дыхание, складывая на груди локти, закинула ногу на ногу. — И я сейчас не про ваши методы, — продолжал Самарин. - И даже не про служебное оружие, выдавать которое вам было... неосмотрительно. В этой истории всё больше вырисовывается сторона, которая... - он вздохнул, - которая была ни белой, ни чёрной. Некой "золотой серединой", что до поры разграничивала поле боя. Была рубежом, границей с ограниченной пропускной способностью, - поймав её взгляд, он кивнул: - Да, да, я говорю о вашем непосредственном начальнике. Есеня приподняла брови и впервые за время разговора посмотрела на собеседника с интересом. - Он использовал вас, зная, что вы... не в состоянии полноценно работать, - вёл дальше тот. - Ваше психическое состояние и так было нестабильно, а он позволил вам участвовать в расследованиях, зная, что это может закончиться трагедией. - У него не было другого выхода, - напомнила она, откидываясь на стуле с неким облегчением. - Тогда счёт шёл на часы, может быть, минуты. - Вы именно так оправдываете для себя незаконное проникновение в дом подозреваемой? - уточнил Самарин, строго глядя на неё поверх очков. - Без надлежащего ордера? Есеня опустила взгляд, рассматривая детали женской туфли большого размера. Она лежала на столе рядом с оппонентом в том же пластиковом пакете, отражая складками свет неумолимой настольной лампы. Рядом в папке виднелось групповое фото, что до поры скрывало собой те снимки, на которые ей бы смотреть не хотелось. - Улики, которые мы обнаружили, в результате стали ключевыми, - пояснила преемница сыщика и переключила своё внимание на Самарина, слегка улыбнулась уголком рта. - Разве это не является достаточным оправданием? Пока какой-то там судья размышляет над тем, предоставить ли ордер на обыск, жертв маньяков становится только больше. Или вы скажете, что это вынужденная мера? Её визави ненадолго задумался, о чём говорила новая пауза в разговоре. Но всё это время он не отводил взгляда, что набирал силу от испытующего до обвиняемого. И вызывал у неё именно те мысли и сомнения, какие было нужно. Когда Есеня не выдержала и вновь вернулась к рассматриванию упомянутых улик, Самарин спокойно подтвердил: - Вы же понимаете, что речь сейчас идёт о другом. На тот момент у вас не было ни одной гарантии результата, ни единого намёка на то, что вы могли найти там хотя бы что-то. Только ваше чутьё. Вернее, - он кашлянул, - не ваше, а... - Я всегда руководствовалась этим, - заметила Есеня с вызовом, - и вы это знаете. Мы просто ходим по кругу сейчас. Он потёр переносицу и без очков на миг показался чуть менее коварным, чем был на самом деле. Возразил: - Не совсем, Есения Андреевна. До этой минуты мы ещё не касались одной детали. Дождавшись едва уловимой паузы, та взяла слово с нервной поспешностью: - Я действовала так, как считала нужным в тот момент, - её голос дрогнул. - Так, как он меня учил. Предчувствие и на сей раз не обмануло: собеседнику вновь удалось заманить её в ловушку. И сейчас он держал в руке ниточку от дверцы. - Вы уже говорили о том, что "метод Меглина" был скорее направлен на устранение подозреваемого, чем на выдачу его законному правосудию, - услышала она, не поднимая глаз. - В этом ключе такая мелочь, как отмена улики в суде, в случае если таковая была собрана без ордера для обыска, к примеру, в самом деле становится несущественной. Самарин задумчиво почесал подбородок. А его собеседница вскинула голову: - Не "подозреваемого", - поправила она, стараясь сохранить бесстрастное выражение лица. - Виновного в серии преступлений. Вина и причастность убийцы должны быть доказаны перед... вынесением приговора. Как и в любом суде. - Вы так легко говорите об этом. Самарин медленно снял очки, положил их на стол и, чуть подавшись вперёд, заговорил: - Это весьма смелое признание. Думаете, вам уже нечего терять? С силой втянув воздух, Есеня сказала, выговаривая каждое слово: - Мне есть, что терять. И вы это знаете. "И этим пользуетесь", - мысленно добавила она.

***

- Екатерина Суворова. Девичья фамилия Марецкая. - Девичья? - переспросила Есеня. Она занималась тем, что разбирала содержимое папки и раскладывала его по столу, листок к листку к себе. А Саша Тихонов делал вид, что ему было жутко интересно в который раз проходиться по всем этим протоколам и свидетельствам, оригиналам и копиям, которые он кропотливо собирал по инстанциям, пока напарница била окна и проникала в дома подозреваемых без ордера. Кивнув, Саша указал ей на нужную строчку: - Она действительно была замужем, твоя уборщица не врёт. Если можно так считать... Есеня подняла взгляд на него: - А почему нельзя? - Ну... - он смутился. - Вот, заключение о его смерти. Посмотри на дату. А теперь сравни с числом в свидетельстве. - Выходит, он скончался... в тот же день? - она нахмурилась. - Что за чёрт? Опечатка? - Может быть, - Тихонов пожал плечами. - Только я склонен верить таким документам... Что ты говоришь? - Свидетели... - шептала она. Её пальцы скользнули по странице, постучали по бумаге в одном месте: - Он говорил что-то про свидетелей на свадьбе, помнишь? Свидетелей не пригласили... Свидетелям места не нашлось... И тут в графе "свидетели" - прочерк, смотри, - Есеня вновь схватила судебно-медицинское заключение: - А от чего он скончался? Суворов этот? Ух ты. - Ничего особенного, - невозмутимому выражению лица Саши сегодня мог бы позавидовать сам наставник. - Повесился. В день своей свадьбы. - Нормально так. "Скучный человек", да? - Есеня усмехнулась и качнула головой, вновь зашуршала бумагами: - Свадьба без свадьбы, получается? Замочек... Всё интереснее и интереснее... А кто же её мишень? Удалось установить? - Нет, самое интересное... - и Саша повесил интригующую паузу, потом молча подал ей досье. Стоило взглянуть на первую страницу, - и Есеня вцепилась взглядом в фотографию Суворова. То же лицо, тот же практичный ёжик волос... - Дай! - ахнула она и завладев документом, вгляделась пристальнее. Фото было небольшое, но никаких сомнений уже не оставалось. - Подожди... - Есеня с посмотрела на Сашу. А тот с усмешкой выложил на стол поверх листков жутковатое "лицо" манекена. События вчерашнего вечера, долгого, темного и какого-то бесконечного, тянущегося, как жвачка, припомнились сразу и в подробностях... - Я справлюсь, - заявила она. - Да уж, ты справишься, - голос Бергича раздался на поляне неожиданно резко. Он подошёл ближе, поглядывая то на неё, то на подопечного, приближаться к которому было уже рискованно. - Где таблетки?  Есеня отвела глаза и сунула руку в карман. На миг показалось, что знакомый немигающий взгляд жёг и проедал её как кислота. Бергич схватился за голову: - Разве ты не видела, в каком он состоянии? - Я... - начала она, но голос прозвучал слабее, чем она хотела. - У нас не было времени. И он... отказался. - А бить окна у вас время было, - сердито парировал профессор. Ему уже никто не мешал подойти к Меглину и тронуть его за плечо. Но без особого успеха. Тот не двигался. Только сильнее сжал фотографию, так, что побелели костяшки. Гайворонов с напарником валялись на земле, оба стойко пережидали боль, но подняться не могли. Или не решались? О том, что случилось здесь до его появления, главврач психиатрической клиники номер тринадцать догадался с первого взгляда. Когда тупое сопротивление подчинённого начало раздражать Быкова, санитарам был дан приказ его угомонить. Но едва их руки дотронулись до Меглина, - тот вспыхнул, как динамит от искры. Напарника Гайворонова сразил удар локтем в лицо, так что тот отлетел назад и грохнулся на колени. А его самого Меглин схватил за руку, резко дёрнул на себя и толкнул в сторону, сбив с ног с пугающей простотой. - Успокойся! - рявкнул начальник, но в этом командном тоне сквозила неуверенность. Ловкость и быстрота реакции психа, что словно предугадывал каждое действие противников заранее, страшила всех не меньше, чем его непредсказуемость. Он дрался яростно и при этом в отличие от соперников не терял хладнокровия, так, будто имел некий план или программу действий. Почти механически, но, словно на кону стояла его жизнь. Подходить ближе никто не решался. А Есене вмешаться не позволили: муж обхватил её сзади и держал крепко, тревожно дыша в ухо. Совсем как тогда, в клубе, когда перед ними засыхающей рыбкой хрипела и дёргалась Анюля, истекая кровью от смертельного подарка ТМНП. И совсем как тогда, вырваться из его рук не вышло, оставалось только напряжённо, поневоле смотреть на происходящее. Казалось, она сама застряла в этой постоянной нервной борьбе, где её отчаянное сопротивление приносило лишь горечь собственного бессилия. Супруг держал её надёжно, почти как наставник в своё время, нисколько не заботясь тем, что это приносило ей физическую и душевную боль. Попытки санитаров резко вскочить на ноги ни к чему не привели: подсечка - и лысый грохнулся обратно, а Гайворонову, которого пациент очевидно невзлюбил, досталось ещё больше: после короткого выпада в живот тот согнулся пополам, хватая ртом воздух. - Остановись! Хватит! - крикнула Есеня, выдираясь из рук мужа. Но наставник, словно не слышал её. Волчьи глаза горели яростью так, что казалось, светились в темноте, в теле напряглись все мышцы до предела. О том, что он там видел в тот момент, на этом снимке, видел ли вообще что-то, и с кем он сражался в своей голове, - можно было только догадываться. При виде столь молниеносной расправы с санитарами, Саша надолго потерял дар речи. Быков и вовсе испарился с поляны, почти мгновенно. Только нервно бросил через плечо, что это групповое фото - вещественное доказательство и должно быть экспроприировано в интересах следствия. Похоже, свои слова про "незаконность" и "отмену улик" он взял назад, как только их в высшей степени странный "тандем" стал приносить какую-то пользу следственной работе? Наверняка помчался оформлять ордер на обыск задним числом, чтобы сохранить остатки своего авторитета. Бергич тоже не стал рисковать здоровьем; без своих бугаев он только мог попробовать переубедить подопечного, но тот уже перестал реагировать на что-либо - лишь таращился на манекен перед собой, храпел, как загнанная лошадь, держался за голову руками. И качался вперёд-назад, мыча и постанывая от боли, что как бур проникала в череп и разносила там всё к чертовой матери... По крайней мере, именно так охарактеризовал её старый профессор. Видимо, имел об этом некоторое представление? - Чёрт! - процедил он, глядя на пациента, достучаться до которого было уже невозможно... во всяком случае, сегодня. - Он опять в отключке. И набрал силу. Без бригады не обойтись. Только долго ждать. Да и эти были самыми крепкими.... Бергич смерил взглядом санитаров, что теперь, на земле смотрелись ещё более громоздкими и неуклюжими, как упавшие на спину жуки, продолжил: - А он их - как... - и щёлкнул выразительно пальцами, покачал головой: - Справился с ними - и остальных переваляет. Придется прибегнуть к крайним мерам. Давай сюда инъекции. Но Есеня только покачала головой. - Он сейчас в темноте, - пояснил Бергич, - и не в силах оттуда выбраться самостоятельно, даже, если бы захотел. Как я говорил, в таком случае шприц - единственный выход. Усмешка слегка тронула её губы. Почему-то вспомнился сгоревший голубой "Мерседес", забитый всяким хламом бардачок и старый пыльный шприц с желтоватой жидкостью. Ещё один эпизод её стажировки... "То, что доктор прописал. Буквально", - сообщил чуть хриплый после очередного приступа, любимый баритон. Наверное, именно для того, чтобы совсем скоро, увидев его на земле с пеной у рта, ученица прибежала туда с этим же шприцем и самыми благими намерениями? И хорошо, что им не вышло воспользоваться - уже позже Палыч сообщил, что содержимое вместило в себя десять смертельных доз морфина... Десять. И вот, история повторялась с невесёлым сарказмом. Надо было всё закончить ещё тогда. Наверное... - Есеня! Она вздрогнула, будто очнулась. Но порадовать Бергича было нечем: заветная стальная коробочка осталась в фургоне, вместе с курткой. Свобода выбора стремительно сужалась до двух вариантов. Пропустив мимо ушей тихое ругательство супруга, в частности, по поводу своей предусмотрительности, Есеня вздохнула. И опустив глаза, краешком продолжала подглядывать на происходящим. Для поверженных санитаров дорога до фургона, даже в один конец, выглядела невыполнимой задачей. Саша был явно шокирован поведением своего былого кумира и до сих пор не проронил ни слова, только смотрел с ошеломлением, опаской и даже некой брезгливостью - как обычно смотрят психически вменяемые люди на своих собратьев по ту сторону переправы. А супруг, лица которого она не видела, может, и рад был вмешаться, но его обременяли супружеская обязанность: он удерживал жену, что бы та не наделала глупостей. Мало-помалу, но в этой повисшей паузе все взоры так или иначе обратились к самой авторитетной фигуре. Было любопытно: какое решение в итоге примет профессор? А тот молчал, только морщил лоб. - На-ка подержи, рыцарь, - наконец, пробормотал Осмысловский, передавая супругу Саше, - доверяю самое дорогое. Чё вылупился? Это теперь наша общая беда... А я сгоняю к фургону. И вот так, перехватив инициативу у всех, Женя удалился в сторону дома. Но на самом деле инициатива давно была в других руках. - Пусти меня! Пусти! - крикнула Есеня, - Дай мне с ним поговорить! Родион! - Отпусти её, - велел профессор. - Она может пострадать! - сомневался Саша. - Если кто и способен пробиться к нему сейчас, - то только она. Есеня поймала на себе взгляд строгих глаз и вздохнула. Тот, к кому она так отчаянно пыталась достучаться, её не слышал. На лице Меглина не было даже проблеска мысли - только первобытный гнев и боль, которая будто грозила разорвать его изнутри. Её руки утратили силу. Похоже, Саша был прав. Её голос для наставника ничем не отличался от других - такой же шум, где-то на окраине сознания. Но попробовать всё же стоило. Она думала не о фотографии, за которую он держался, как за последнюю ниточку, что связывала его с этим миром, не о "команде" и даже не о жертвах Суворовой, настоящих и грядущих. Даже не о самой себе. О нём. И о том, как ему было хреново. О том, что виной всему этому была она сама. Надо было лучше целится в той ванне. Надо было не соглашаться. И вообще, - никогда не начинать всё это... Но разве у неё был какой-то выбор? Голоса над ухом понемногу сливались в неразборчивый гул: - Если мы будем настаивать, станет только хуже. Пусть сделает, как считает нужным. - Вы серьёзно? В таком состоянии? Её же просто раздавит..! - Раздавит, если мы будем мешать. А если позволим? - Это безумие! - Возможно, она сможет его вытянуть. У неё есть то, чего у нас нет, - тихо добавил профессор. - И что же это? - Ключ. Есеня перестала вырываться и напряжённо вслушивалась. На миг даже показалось, что она забыла родной язык и перестала понимать, о чём они говорили в её присутствии. А главврач психиатрической больницы вдруг посмотрел прямо на неё, оценивающе, будто проверяя её готовность. - Ты ведь знаешь, где он сейчас, да? - спросил он тоном, больше напоминающим утверждение. Её глаза наполнились слезами, но голос остался твёрдым: - Да. Я знаю. Движения больше не были скованы, Саша отпустил её, напряжено наблюдая за каждым следующим шагом, вместе с санитарами. - Забери его обратно, - раздалось следом. Уверенно и жёстко, как приказ. - На сегодня достаточно. Есеня кивнула и, как во сне, подошла к наставнику небезопасно близко прежде, чем даже осознала это в полной мере. А профессор пошёл за ней и обогнул подопечного с другой стороны, приблизился к соседнему манекену вплотную. Рассмотрел внимательнее, а затем попробовал отсоединить "лицо" - увеличенное фото с ёжиком волос и мелкими прищуренными глазами. На удивление, задумка ему удалась без особого труда, - должно быть, клей не выдержал суровостей погоды и давно держался на честном слове. - Что вы делаете? - нахмурился Саша. - Это улика. - При всех особенностях моей работы, я стараюсь быть реалистом. Сегодня вряд ли получится забрать фотографию, - был ответ. - Да это, на самом деле, и не нужно. Всё равно без ума, способного понять смысл, она бесполезна. Вот это удовлетворит следствие на пока, - и он передал находку Саше. Добавил: - Моя работа не имеет ничего общего с вашей... практически. Но одно и тоже лицо на мишенях - это уже фиксация. Вы сами понимаете. - И ради этого - всё? - не удержался тот. - Не ради этого, - профессор бросил быстрый взгляд на Есеню. - Ради неё. А та уже решилась и протянула руку, чтобы коснуться плеча наставника. Медленно, осторожно, готовая отдернуть её в любую секунду. Но если получится, - то погладить. - Родион, - мягко произнесла она. Ноль реакции. Он будто не слышал ничего, что творилось вне границ его мира... Или не хотел слышать? Сглотнув, она собрала пальцы в кулак и глубоко вздохнула. Похоже, ничего другого не оставалось. Пальцы стали неуверенно разжиматься. Словно что-то невидимое удерживало их, связывало тонкими, почти невидимыми нитями. Каждая мышца напрягалась, сопротивляясь этому странному внутреннему барьеру. Теперь, когда он стоял спиной, и она не видела его лица, ставки в этой странной игре взлетели до небес. Её рука дрожала на весу, пальцы жили своей жизнью, то вытягивались, то сгибались опять, словно её тело пыталось решить за неё, идти ли вперёд или отступить. И скорее всего, оно раздумывало не напрасно. Ведь в отличие от своей хозяйки, обладало банальным инстинктом самосохранения. "Что, если он меня оттолкнёт? Или хуже того - сорвётся? - мысли метались, заставляя её снова сделать шаг назад. - На меня? Это не просто возможно, это именно так и будет! У него же сбился прицел? Ну вот. И кто теперь станет мишенью?" Есеня стиснула зубы.  "Нет, – подумала она. - Отступлю сейчас, - и он останется там, в своём мире, в своей боли. И, возможно, уже никогда не вернётся"...

***

- В этой истории больше загадок, чем кажется, - задумчивый голос Саши набрал силу, так, словно приемник наконец-то настроился на нужную волну. Или, словно слух вернулся к ней после контузии. Есеня очнулась от своих мыслей резко, будто вынырнула. И ещё пару секунд смотрела на помятое хмурое лицо Суворова перед собой, не вполне понимая, где находится. Она даже заговорила неторопливо, с паузами, словно надеялась вспомнить прежнюю нить разговора: - Ты имеешь в виду... - Какой смысл выскакивать замуж за человека, которого ты не любишь? Её будто ударило током. - Смысл? - воскликнула Есеня, чуть было не подскочив на месте и резко повернулась к нему. - И что ты хочешь этим сказать? Саша заметно растерялся и целую секунду смотрел ей в глаза, как заяц в свете фар. Опомнившись, пробормотал: - Да я... не это имел ввиду. То есть... Я хотел сказать, что, помнишь: "мотив, почерк, возможность?" - Ты думаешь, она сама его... - Есеня не докончила. Но внутренне мгновенно успокоилась. Думать над чужими бедами ей было намного приятнее, чем над собственными. - Может быть инсценировка, - кивнул Саша и попытался усмехнуться: - А может, он просто увидел счёт за их свадьбу? Шутка была неуклюжая, но свое дело она сделала: губы собеседницы расслабила улыбка. - С тобой всегда весело, Сань, - вздохнула та и покачала головой: - Только ты забыл, что там свадьбы почти не было. Свидетелей не было, лимузинов, ресторанов... Суворова платье себе шила сама и... - А что было? - вдруг спросил он. Она задумалась, припоминая показания Галины Ивановны. - Да ничего. Замочки только. - И застолье, - добавил Саша. А на её вопросительный взгляд кивнул: То фото. Помнишь? Есеня прикрыла глаза... ...Она подняла руку чуть выше, будто примеряясь к его силуэту. Пальцы дрогнули, и Есеня снова поджала их. Каждое намерение давалось с трудом и тяжестью. Но что-то внутри неё - то ли голос интуиции, то ли остатки веры - не давало ей остановиться. В конце-концов, пусть он убьёт её... Пусть покалечит, сделает больно... по-настоящему. Чтобы она испугалась, чтобы перестала обманываться, чтобы поняла, что его, настоящего, прежнего, там, в этой безумной оболочке больше не осталось. Стоило подумать об этом - и рука, будто наконец-то получив разрешение, вновь потянулась вперёд. Сначала - едва заметно, затем увереннее. Невидимая преграда обожгла её теплом тела, об которое не так давно она пыталась согреться, но уже не смогла её удержать. - Родион, – прошептали губы, почти беззвучно - как тогда, когда в нехитрой постели, в темноте заводского лофта, у печки им недоставало воздуха. А строптивые пальцы легли ему на плечо уже безо всякой опаски. На миг показалось, что под ними был робот - до того у него отвердели мышцы от напряжения. Сражался ли он со Стрелком или кем-то ещё, с кошмарами из своих снов, а может... из прошлого? Столь тёмного и неприглядного прошлого, что она сама, его единственная ученица, "принявшая пост", не имела о нём даже смутного представления. Только догадки, одна другой страшнее. Но нет, Меглин так и смотрел на добытый им групповой снимок. На её вмешательство он отреагировал не больше, чем если бы его плеча коснулось пёрышко. - Глухой номер, - раздалось за спиной. Обернувшись, Есеня увидела мужа. Когда он вернулся? Только что или давно ждал нужного момента? - Что ты делаешь? - её голос сорвался на крик, но вместо ответа Женя поднял включённый фонарик: - Помогаю. Яркий луч света спрыгнул с манекена и озарил фото в руках наставника так, что поверхность блеснула, как зеркало, на миг ослепив каждого, кто смотрел на неё. Застонав, Меглин схватился за голову, прижимая снимок к виску, согнулся напополам, зажмурился и закричал: - Нет-нет! Только не её! Я заплачу, клянусь! За всё... Как угодно! Только не так... не так... Не так... Утратив равновесие, он упал на землю и стал по ней кататься, рыча и шурша листьями: - Что ты сделал? - рявкнула Есеня, гневно поворачиваясь к мужу. Тот опустил фонарик и усмехнулся: - А что? - Ты что сделал? - хрипло неслось с земли, сквозь зубы: - Думаешь, у меня так просто тут всё..? Люблю её? Да она - только инструмент, только палец! Она всегда была слабой! Всегда! Даже выстрелить не смогла как надо - промазала! Есеня почувствовала, как её тело сковывала дрожь. Её взгляд упал на психа, что корчился у них под ногами, хрипел, булькал пеной, и в таком состоянии просто не мог сказать ничего с умыслом, ничего, что могло бы как-то её задеть... Но каждое его слово, будто ножом, вскрывало её самые глубокие страхи. - Думаешь, всё закончилось? - его баритон стал ниже и ещё страшнее, привычнее: - Замуж вышла — и прощай-прости? Не-ет... так дела не делаются! Надо было раньше думать! Выбрала труса, вместо чего-то настоящего... И вот, к чему это привело... За всё заплатить надо будет... и за это - тоже... Есеня замерла на месте, расширенными глазами наблюдая за его приступом. Она вдруг вспомнила, как оказалась в такой ситуации в самый первый раз, как безуспешно держала наставника, ожидая, что следующий его бессознательный выпад в пустоту мог её зацепить. Как он бормотал какой-то бред, что впоследствии оказался чем-то вроде шифра, глубоким проникновением в разум серийного убийцы, за которым они охотились. И как было жутко не просто видеть и слышать всё это, но и ловить себя на мысли, что она тоже начинает... понимать его? - А ты как думала? - прохрипел он и внезапно встретился с ней взглядом, - прожигающим неподвижным и как будто вполне осознанным. - Хороший артист - он-то репетирует перед спектаклем... Готовится? А чтоб рука не дрогнула, мишень же нужна? Такая, чтобы не промазать, прямо в сердце попасть. Да, Катенька? У неё вырвался облегчённый вздох. После некоторой внутренней борьбы Есеня заставила себя подойти ближе, опустилась перед наставником. Нет, он смотрел не на неё - в пустоту, остекленевшими распахнутыми глазами. Фото свадебного застолья лежало на траве, но теперь никто не решался забирать его. Как странно, что белые заломы шли наискосок и словно сходились на одном человеке - мишени Кати. Сзади подошёл муж, окликнул, тряхнул её за плечо, но Есеня только дёрнула им с раздражением. Подумала, что более странных лиц на таком празднике ещё не встречала. Как будто этот снимок запечатлел приход тех самых "свидетелей", которых не позвали. И этот приход был Кате в тягость, судя по хмурому выражению её лица. А ещё она поняла то, что именно ради этого фото в который раз нарушила протокол и отчасти закон. - Ты привёл нас сюда, - тихо произнесла Есеня. Улыбнулась, хотя сердце сжималось от боли за него и за предубеждения окружающих, которым она теперь поддалась так легко. Позади, над головой возникла небольшая суета - это профессор вполголоса объяснял своё видение проблемы уже второму действующему лицу. Женю эти пояснения не убедили - голубые глаза метали молнии. Саша молча подсвечивал поляну своим фонариком и в их неразборчивую перепалку не вступал. - Родион... Ты слышишь меня, Родион? - продолжала Есеня звать с затаенной надеждой. Одним ухом слушая шипение Осмысловского, профессор наблюдал за ней с выражением скрытой заинтересованности. Он не вмешивался, но как будто что-то подмечал для себя. А может, чего-то ждал? Острая фаза приступа окончилась, теперь Меглин лежал неподвижно, истощённый борьбой с призраками. Есеня сидела рядом и трясла его за плечи со всё возрастающим отчаянием: - Проснись... Меглин... - её голос с каждой секундой терял силу, становился тише, пока не превратился в шёпот. Позади зашуршала трава, смятая под уверенными шагами. - Бесполезно. Есеня обернулась. Неподвижный силуэт в куртке поверх халата подсвечивали карманные фонарики из-за спины, не позволяя разглядеть черты. Он подошёл ближе, смотря на неё так, словно его больше интересовало не её состояние, а то, как она будет действовать дальше. - Что это значит? - Есеня вскинула голову и невольным жестом попыталась закрыть наставника от любого вмешательства. - Это не метод, -  профессор подобрал полу халата и присел рядом. - Что? - она не верила своим ушам. - Ты думаешь, он служит тебе. Но это не так. Ты служишь ему, если хочешь, чтобы он был рядом. Это подчёркнутое местоимение вызвало новый пробег мурашек по её коже. Взгляд профессора был направлен на Меглина, но слова звучали для неё: - Отчаяние не способно подчинить. Оно слишком слабый стимул. Есеня замерла, её дыхание стало неровным. - Тогда... как? - спросила она. - Ты зовёшь его как мёртвого: без веры, без цели, - был ответ. - Кто захочет вернуться ради этого? Он взял её за плечо и силой поставил на ноги. А сам опустился на одно колено рядом с Меглиным и понизил голос, словно говорил не просто с человеком, а с чем-то глубже - с его сутью: - Поднимайся. Твоя работа ещё не закончена. Сперва, это не произвело эффекта. Но затем Меглин вздрогнул, его тело напряглось, как будто он пытался вырваться из собственного кошмара. Есеня приоткрыла губы, но ничего не смогла произнести. - Я сказал: вставай, - повторил профессор. - Ты можешь. Ты же для этого вернулся? Меглин застонал, его пальцы дрожали, сжались в кулаки. Он закрыл эти неподвижные глаза, что так её пугали, а потом открыл снова, поморгал, ожил. - Чёрт... Не могу... - выдохнул он. - Не могу... вспомнить. Слишком поздно... - Это решать не тебе. Поднимайся. И к удивлению всех присутствующих, Меглин послушался - упёрся рукой и попытался приподняться. Есеня бросилась к нему, но главврач поднял ладонь, останавливая её: - Пусть справляется. - Ну, если не справится... - начал Женя с ощутимой угрозой. В его руках была коробочка, что на миг блеснула на свету, как лезвие...

***

- Ты слышишь меня? Есеня вздохнула, рассеянно кивнула головой, хотя на самом деле пропустила мимо ушей всё, что говорил Тихонов. - Извини, я просто... - Ты можешь вспомнить? - тот смотрел на неё с надеждой, даже мольбой. - Что было на том снимке? Кто эти "свидетели"? Взявшись за виски, она вновь прикрыла глаза, но не смогла сообщить ничего нового: - Да обычное скромное застолье в саду. За столом человек шесть... или семь... мужчины. И Катя - на коленях у какого-то нацмена. А её как бы "муж" - где-то с краю, в сторонке. Странно всё это... - Ну может, это её отец? - несмело предположил Саша. И сам себе невесело усмехнулся. - Очень смешно, - ровным голосом заметила Есеня и взялась вновь перебирать бумаги. А сама подумала, как бы чувствовала себя на месте невесты, если бы подобную выходку решил провернуть отставной прокурор Стеклов на её собственной свадьбе? Скорее всего, не улыбалась бы, даже на камеру. - Больше ничего? - в тоне напарника слышалось разочарование. - Ты прав, мы что-то упускаем, - она в который раз перечитала короткое досье Суворова, постукивая пальцем по бумаге, повторила: - Четырежды судимый за бандитизм... А знаешь, кажется, я догадываюсь, чей был голос на плёнке. Но докончить свою мысль Есеня не успела. В дверь вежливо постучали, и не дождавшись ответа, в комнату заглянул Женя. Его взгляд был всё таким же кошачьим, но теперь во всей позе и жестах сквозило раздражение. Он остановился на пороге, заметив, кто теперь занимал кабинет начальника: - Какие люди, - опомнившись, Женя изобразил свою тонкую насмешливую улыбку. - Не помешаю? Надеюсь? - Женя, что ты здесь делаешь? - вздохнула супруга. Тот с тихим смешком толкнул створку кончиками пальцев, и пока она закрывалась за ним, достиг стола. Бросил на стол тонкую чёрную папку, словно ненужную бумажку; она шлёпнулась на гладкую поверхность и, скользя, остановилась у края. А он сам придвинулся к Есене, та фыркнула, отодвинулась. - Соскучился. А ты разве - нет? - пояснил Осмысловский своё вторжение в её личное пространство. И так, как она молчала, продолжил: - Ну слушай, не моя вина, что я могу увидеть свою жену только днём, на работе. И через раз - вечером. - Аналогично, - парировала Есеня и сузила глаза. - Такая работа у нас. - "Нас"? - тут же переспросил Женя, а она мысленно чертыхнулась. Нетрудно было сообразить, к кому здесь относилось это местоимение. - У нас с тобой или у тебя - с ним? Тихонов нахмурился, но не произнёс ни слова, только слегка порозовел. - Я имею ввиду, с Меглиным твоим, - уточнил Осмысловский, краем глаза наблюдая за ним. Саша тихо, многозначительно кашлянул, и Осмысловский, будто вспомнив о его присутствии, удостоил сокурсника беглым взглядом: - Могу помочь? Или я здесь лишний? - Пока справляемся, спасибо, - холодно заверила Есеня. Но супруг не ушёл. Вместо этого он опёрся на стол рукой и придвинулся ближе, заглядывая ей через плечо: - "Суворов. Самоубийство. День свадьбы", - прочитал он вслух с явной насмешкой. - Мило. И это всё? - А тебе перевести? - холодно спросила Есеня. - Или сам догадаешься? Но на её выпад Женя только усмехнулся: - Сань, а ты там что-нибудь про "разбитое сердце" не нашёл? Случайно? "Случайно только кошки родятся, - вдруг вспомнились ей отзвуки хмурого баритона. - И менты. И верблюды ещё". И Есеня подавила смешок. - "Случайно" - не нашёл, - сдержанно ответил Саша и кивнул на экспозицию бумажных листов: - В официальных источниках об этом ни слова. А Быков требует факты. - Если только невеста не задушила его в объятиях, - мрачно прибавила Есеня, кивнув на заключение судмедэкспертизы. - Похоже на инсценировку. Воздух в комнате стал понемногу нагреваться. - Хм. Весело у вас тут, - пробормотал Женя, не убирая руки со стола. - Ага. А ещё смертельно интересно. Жень, если ты просто так зашёл, - начала супруга, - то у нас мало времени. - Вот поэтому я здесь. Проверяю, как продвигается наше расследование, - в его голосе как обычно слышалось нечто большее, чем просто ирония. - Ах, "наше"? - уточнила Есеня. - Наше, - подчеркнул он, исподволь указав на себя, - ведь Быков поручил дело снайпера мне. И назначил приглядывать за вами. Кстати, докладывает ему тоже майор Осмысловский. Смотрите, не перепутайте. Лицо Саши зарумянилось, прямо как в недавние студенческие годы, когда он позволял у себя списывать... кое-кому. Есеня уже набралась духу напомнить об этом эпизоде обоим. Но тут "хороший мальчик" опять нарушил её планы, решив дать заднюю: - Быков дал нам здесь поработать, - сообщил он, взглянув на полированную поверхность стола, где ещё оставалось много места. - Это ведь и комната для брифинга тоже? - Если тебе нужен он сам, - подожди, скоро явится, - ворчливо добавила Есеня. - Тогда сможешь ему... докладывать, сколько хочешь. - Что ж, пожалуй я так и сделаю, - заключил Женя, и его усмешка как будто стала ещё более язвительной. - Если конечно, ты не возражаешь. С этими словами он невозмутимо уселся за стол рядом с Сашей, подался вперед и сложил руки на крышке в замок. А ещё изобразил на лице выражение глубокой озабоченности процессом. Естественно, теперь ни о каком "брифинге" не могло быть и речи. В компании супруга Есеня всегда чувствовала себя слегка неуверенно, даже дома, тем более - здесь, на работе. Казалось, он только и ждал, когда она отступится - будь то профессиональная сфера деятельности или банальный уход за ребёнком, - только бы не оставить её прокол незамеченным. К тому же, теперь, поднимая голову, приходилось смотреть не на Сашу, а на насмешливую, почти издевательскую ухмылку. Привычную, но всё равно неприятную. Саша молчал, но начал нетерпеливо постукивать пальцами по краю стола. - Мы обсуждаем возможные мотивы, - сдержанно пояснил он. - Пока что ясно одно: на мишенях - муж Суворовой. И он повесился в день своей свадьбы. - И это всё? Не густо, - Женя насмешливо покачал головой. - В досье очень мало сведений о нём, - сообщила Есеня, стараясь говорить ровно. - Как и где-либо ещё. Это настораживает. Осмысловский заглянул в досье, быстро пробежал взглядом по строчкам. Но его серьезность была мимолетной, он махнул рукой и отстранился. - Обычный зэк, что о нём писать? Четыре отсидки. Ну молодец, предан любимому делу всей душой... - Кто-то решил избавиться от него, - тихо, но твёрдо сказала Есеня. - Или он сам так решил, - возразил Женя. - Не забывай: такие субчики тянут за собой слишком много всякого дерьма. - Хочешь сказать, у него наконец-то проснулась совесть? От штампа в паспорте? Не сходится, - покачал головой Саша. А Есеня внимательно посмотрела на мужа: - Ты знаешь что-то, чего мы не знаем. И кивнула на тонкую чёрную папку, что тот принес с собой. Усмехнувшись, Осмысловский приподнял крышку и выудил оттуда лист, заметил: - Ну, я тоже не сидел, сложа руки. Так и знал, что много вы не нароете. - Это салоны? - уточнил Саша, просматривая то, что он ему передал. - И клиенты? Суворовой? Женя сложил на груди локти, кивнул: - Точно. Некоторые из них после знакомства с ней оказались в неприятностях по уши. Рэкет, вымогательство, шантаж. Срыв важных контрактов по причине банкротства. Ну и парочка суицидов в набор. - Дай угадаю. Им тоже звонили? Муж насмешливо приложил палец к губам и посмотрел на жену с укоризной: - Угадайка у тебя работает, что надо. Только таких подробностей тебе даже ГУР не даст. Дела давно минувших дней. - Связь - так себе, конечно, - осторожно заметил Саша. - Но все же лучше, чем ничего. - Вот именно, - Женя хлопнул ладонями по коленям и подался вперёд, словно он уже убедил коллег. - Салоны - это прямой след, который надо отработать. Есеня нахмурилась: - Всё ещё думаешь, что она была просто "наводчиком"? Винтовка в доме тебя не убедила? А большой размер её обуви? Суворова - именно тот снайпер, которого мы ищем. И кивнула затем на фото, снятое с манекена-мишени. Женя на улику даже не взглянул - откинулся на спинку стула и сложил руки на груди со спокойной уверенностью: - Невесты не целятся в фото избранников, только жены - ? А как думаешь ты? Есеня отодвинула досье в сторону, стараясь скрыть раздражение: - Да, салоны — след, но не факт, что он приведёт нас прямо к ней. Женя усмехнулся, чуть склонив голову набок, хмыкнул: - Ну давайте тогда подождём, пока она сама принесёт чистосердечное. Или когда в столице банально закончатся... женихи. - Это не шутка, - нахмурился Саша. - Мы и так понимаем, что времени мало. Сделав вид, что не услышал его, Осмысловский продолжил: - Впрочем, если не хотите ждать, всегда остаётся один эффективный... метод. Есеня заметно напряглась: - И... какой же? Женя лениво опёрся на спинку стула, но его взгляд обострился и следил за реакцией жены, не отрываясь: - Странно, что это до сих пор не пришло тебе в голову. - "Метод"? - насторожился Саша. - Ловля на живца, конечно, - Женя пожал плечами, словно это было самое очевидное решение: -Использовать её методы против неё же самой. Поохотиться на охотника. - в его тоне появились мечтательные нотки. Но Есеня ясно чувствовала адресованную ей насмешку. - Да, только у охотника всегда наготове ружьё, - мрачно возразила она. - "Живец" - это значит свадьба, публика. И минимум, два отряда криворуких спецназовцев. Суворову легко спугнуть, и тогда у нас не останется даже этого варианта. - Это риск, - поддержал Тихонов. - Вот почему мы это не рассматривали. Женя притворно развёл руками: - Но это ведь - ваш метод, разве нет? Провокация, риск, чутьё... - он со вкусом втянул воздух ноздрями: - у-ух! И вуаля. Гора трупов. - Об этом и речь, - голос Саши зазвенел: - Хватит. - Что "хватит"? - Женя с удивлением перевёл на него внимание. - Это ведь правда? Или ты против потому, что боишься? Сань? У того на миг прервалось дыхание, в лицо бросилась краска. А взгляд стал немножко безоружным, будто оппонент попал наугад, но в самую точку. Есеня не замедлила вмешаться: - Уймись... пожалуйста, - добавила она, когда муж повернулся к ней. - Быков ясно сказал: без жертв. Мы не собираемся использовать... методы, которые мы не можем контролировать. Женя усмехнулся ещё шире, повторил, смакуя каждое слово: - Методы, которые не можете контролировать? Серьёзно? А разве не это всё время делал Меглин? Ну, - добавил он, - или ты? Есеня не ответила, её напряжение выдавали только сжатые губы. А супруг вновь откинулся на спинку стула и миролюбиво заметил: - Ну, как знаешь. Только, если других идей у вас нет... И он повесил многозначительную паузу. - Это точно сработает, — услышала Есеня, и слова мужа, как выстрел, отозвались в её памяти. Вчерашний вечер ожил перед глазами обрывками, будто склеенными между собой осколками: тёмная роща, неподвижные манекены с одинаковым лицом давно покойного зэка. Несколько странных людей, что собрались в этой глуши после захода солнца, как на сцене, вдалеке от проездной дороги, населённых пунктов и - как будто от всего мира. Из них: пара полицейских, что давно потеряли интерес к находке и позевывали на краю поляны. Женя и Саша, Меглин, что скорчился у её ног в приступе. Охающие от боли санитары, что едва держались на ногах, но при виде металлической коробочки заметно воспрянули духом. И едва слышное шипение профессора, когда он удержал Женю на месте одной фразой: - Сработает. Только уже не поможет. Все замерли. - Это прервёт его. И то, что он увидел - тоже. - Что? - прошептала она. - Вы хотите сказать: "забудет"? - уточнил Саша. Ответа не последовало, но молчание прозвучало громче любых слов. - Нет… Не надо, - её голос сел от волнения. Женя смотрел на неё с раздражённым непониманием, пальцы его крепче сжимали коробочку с инъекцией. Она знала этот взгляд. Уже видела его раньше в моменты, когда ему хотелось просто закончить всё. Разрубить ситуацию одним быстрым решением. - Ты видишь, в каком он состоянии? - Женя напрасно искал поддержку в лице супруги. - Он не сможет… - Но он должен, - перебила та, - вспомнить. Иначе, какой смысл? И профессор кивнул. В темноте его удовлетворение было почти незаметным, но хорошо чувствовалось. - Конечно, она права, - Женя резко захлопнул коробочку и прожег его взглядом, - Как всегда. Всё по твоему сценарию... - Это не сценарий, - был ответ. - Это выбор. И ты сейчас можешь сделать правильный. Дальше воспоминания тонули в тумане. Как всех пострадавших от приступа наставника, включая его самого, удалось дотащить до фургона и доставить домой - этого в них не осталось, словно инъекцию получила она сама. Задержались лишь какие-то клочки: прыгающий свет фонариков, скрип мокрых листьев под ботинками, силуэты людей, поддерживающих друг друга, и едкий запах табака профессора. Но кое-что всплывало особенно отчётливо: Саша и Женя, что грузно передвигались под весом наставника. Слабая, будто мертвая рука, что свешивалась кому-то из них на плечо, голос со знакомой насмешкой: - Загадки, фото, ребусы... это всё понятно. Только один вопрос. И как долго нам придётся таскать вашего гения? Профессор, что удобно устроился на краю кузова, сделал затяжку и змейкой выдохнул дымок: - После инъекции он бы сразу отключился. Скажи спасибо, что хоть как-то перебирал ногами. Это ведь не просто человек, — добавил он, затягиваясь, — это целая куча проблем, которые он за собой тянет. Собравшись с духом, Женя с Сашей сделали последнее усилие на финальном участке дистанции и доволокли наставника до фургона, посадили рядом с профессором. Отдуваясь, Осмысловский не упустил возможности ухмыльнуться: — Впервые с вами соглашусь. — Куртка полетела в руки Есени. — На, укройся. Мне теперь разогрева до дома хватит... И вот сейчас, уже в кабинете, слушая, как Женя предлагал единственный "рабочий" вариант, она снова чувствовала себя как там, в той тёмной роще. Усмешка на его лице говорила о многом, но особенно о том, что он опять вмешался в разговор, чтобы перевести внимание на себя. "Снова он," — подумала Есеня, вспоминая, как вчера муж в своей язвительной манере умудрился отвлечь её внимание от самого важного. Он снова прерывал, снова сбивал. И снова предлагал риск, к которому она не была готова. Пока... - Ладно, - голос Жени выдернул её из пелены мыслей. Его обладатель больше не улыбался, смотрел на неё пристально, неприятно. Наверное, заметил, что она снова "выпала" и уже его не слушала. - Раз так, давайте вернёмся к более серьёзным зацепкам. - Салоны? - хмуро уточнил Саша. Должно быть, он уже представил себе весь обьем предстоящей работы в столь сжатые сроки. И на напарницу не рассчитывал. - Ну конечно, — Женя чуть подался вперёд. — Сами же сказали, что ловля на живца — риск. Значит, надо бить по структуре. Есеня скрестила руки на груди, заметила: - Ты уж слишком топишь за этот вариант. Что-то мне подсказывает, что не просто так. Саша кивнул, подхватывая мысль: - Если ты уже знаешь, что нам надо делать - просто скажи. Начальник. Женя усмехнулся, будто только этого и ждал: - Ну, раз вы так просите… Он щёлкнул папкой, выуживая оттуда новый листок бумаги, на сей раз - официальный отчёт. - ГУР пробивал. Эти подозрительные жалобы на свадебные салоны. - И что? - Есеня сузила глаза. - А то, что клиенты потом пострадали от одной и той же преступной группировки, - заключил муж, делая паузу специально, чтобы усилить эффект. - Вот такие совпадения. - И что за группировка? - спросила Есеня. И уже взялась за чёрный край, как тут крышка резко опустилась, заставив ее отдёрнуть пальцы. - Осторожнее, - захихикал Женя, наслаждаясь замешательством супруги. - Это закрытая информация. - Вот как, - произнёс Саша, её реакция явно заинтересовала его, больше, чем внеслужебные отношения супругов. - А что такое? - Да отец навёл кое-какие справки, - небрежно сообщил Осмысловский, - после того, как я попросил. - У твоего отца связи в ГУР? - удивился Тихонов. Женя усмехнулся: - И не только. Но выдержать интригующую паузу он и сам не смог - продолжил заговорщицким тоном: - Короче. Банда там - как банда. Налеты, грабежи, рэкет, заказ. А вот главарь у них интересный. Некто Мухин. Кликуха "Вождь". И так, как слушатели только пожали плечами, Женя зловеще понизил голос: - Обычный такой мужик, с генами джигита и повадками "серийника". Поговаривают, что фамилия у него была совсем другая. А ещё, что с собой на дело он всегда носил такой ножичек... и отрезал тем, кто ему не понравится, уши и половые органы, - с этими словами он поднял голову, оценивая произведённое впечатление. - А потом уносил с собой на память. Сашу передернуло, хотя он изо всех сил старался сохранить спокойствие. - Что "уносил"? - уточнила Есеня. - Скальп врага. - Я серьёзно сейчас. - И я - тоже, - муж вернулся к своей манере ехидничать, его явно забавляли попытки коллег оставаться спокойными. - Скальп, самый настоящий. Когда - с ушами, а когда - без. - На то и кличка, - вполголоса заметила Есеня. Разжав зубы, Тихонов спросил: - Это так ГУР сообщил? Про "органы" и..? - Не... - Женя расслаблено откинулся на спинке и пинком отодвинулся от стола, - я ж говорю: за-сек-ре-че-но. В девяностые по-всякому гуляли, но такой треш предпочитали не разглашать. То уже батя мне по секрету шепнул. - Так, стоп, - произнесла Есеня, будто опомнившись. - А какое отношение это имеет к Суворовой? - Салоны, где она работала, - объяснил Женя, кивая на папку. -Сама посуди: если у этой группировки был свой человек внутри, например, кто-то, кто мог подсказывать, кого выбирать. У кого лишние денежки завалялись... Её новая попытка завладеть содержимым в папке увенчалась успехом. Есеня взяла блокнот и быстро пробегая глазами по строчкам рапорта, стала переносить названия салонов на лист карандашом. Осмысловский лениво осклабился: - Сравни. В тот момент дверь резко распахнулась, и в кабинет вошёл Быков. Его тяжёлый взгляд пробежал по всем троим, а тон, как всегда, не допускал встречных вопросов: - Ну? Где мы? Женя вскочил мигом, сгребая листки в свою папку: - Мы продвинулись, товарищ подполковник. Если позволите, доложу. Быков кивнул, и разместился на своём месте в конце стола. Женя шагнул к нему, шепнул коллегам: - Ещё один пример командной работы. Разделим успехи на троих? Саша нахмурился, но промолчал. Есеня только сжала зубы. - По делу, Осмысловский, — одернул Быков. - Конечно, - тот посерьёзнел и выпрямился. — Есть некоторая информация про нашу парочку. Их брак не продлился и дня. Согласно заключению экспертизы, Суворов повесился в тот же вечер. Подполковник вздохнул, явно справляясь с раздражением: - Высокие отношения. Ну и? - Есть ещё кое-что, - продолжал Женя, - от ГУР. Конкретнее, жалобы на салоны, где работала Суворова. Деньги исчезали, заказы срывались. А потом несколько клиентов этих салонов стали жертвами одной и той же преступной группировки. "Вождя", - помедлив, добавил он. На лице Быкова промелькнула тень, но он ничего не сказал. Зато, послышался тревожный вздох. Есеня сидела, схватившись за голову и уперев локти в стол. - О, Господи, - выдохнула она, когда открыла глаза. И уронив руки, обвела всех взглядом, что говорил что-то важное намного раньше, чем она смогла это сформулировать: - Вождь... Скальпы... "Чингачгук"! Быков недоуменно сдвинул брови. Зато её бывшие сокурсники нахмурились совсем иначе, будто вот-вот должны были понять. Или вспомнить. - Ну! - поторопила она, - вы помните? Он же говорил об этом! Вчера... Меглин! Да, только никто не обратил особого внимания. В тёмной тишине кузова без единого окна, кроме маленькой обзорной форточки в кабину водителя, было так легко попасть под гипноз ритма качки. Наотрез отказавшись покидать наставника, Есеня влезла туда вместе с сокурсниками и санитарами. Бритый напарник Гайворонова сел за руль, рядом разместился профессор. А остальные присели на жесткие выступы вдоль стен кузова. Есеня выбрала себе место в самой глубине. Там можно было опереться спиной и затылком о раму, прикрыть колени курткой и внезапно провалиться в сон. Только он был недолгим. Вдруг, совсем рядом раздался скрежет верхнего кольца наручников по длинной потолочной скобе. Фургон подпрыгнул на ухабе, и импульс толчка прошел через весь кузов. От грубой и интенсивной тряски Есеня проснулась мгновенно, дернулась и испуганно уставилась в горящие глаза над сумасшедшей улыбкой. Обжигающие пальцы держали её за плечи крепко и больно, как когти. Сердце тяжело ухнуло в рёбра. - Ро... - Знаю его, знаю! - Меглин был точно не в себе, хихикал и тыкал пальцем в помятое фото застолья Суворовых. Он пришел в себя крайне неожиданно для окружающих и, по всей видимости, сумел не просто подняться с места - но ещё и оказаться рядом с ней в считанные секунды. Очевидно, не добившись от нее немедленной реакции, Меглин бесцеремонно сунул улику прямо ей в нос. Есеня вскрикнула, инстинктивно отбиваясь. - Твою ж за ногу! - рявкнул Осмысловский, мигом разбудив всех остальных. - Ты что делаешь? А? Кто-то с грохотом задел по стенке ногой, зашевелились и санитары. Заняв оборонительную позицию между возмутителем спокойствия и пассажирами, Есеня лихорадочно достала источник света, но потом вспомнила, что батарейка приказала долго жить. Кто-то наконец догадался включить свой фонарик, и окружающие воззрились друг на друга. В лучах света Меглин уже не выглядел таким страшным - обычный невменяемый псих в прикиде бомжа, с оскалом этой странной радости. Он больше не держал преемницу, но не оставил попытки что-то ей обьяснить - тряс снимком, по-прежнему не позволяя его забрать. - Что... Кто? - пробормотала та, сдвигая брови и щурясь. - Фото? Мишень? - Нет, этого! Этого! - возбужденно повторял Меглин, нависнув над ней. От нового толчка фургона он приземлился на свободное место напротив нее. Санитары смотрели серьёзно, Саша - отчаянно тер глаза, а Женя был в ярости: -Руки свои убери! - прорычал он, машинально проверяя карман, где были ключи от наручников. - Ты как тут вообще оказался? Что ты несешь? - Все нормально, уймись, - быстро произнесла Есеня, больше обращаясь к нему, и вытянула руку, ограждая его от себя. - Слышал? Муж тяжело дышал, сжимая кулаки. А она на миг повернулась к наставнику и невольно вздрогнула: тот смотрел на него, не меняя выражения лица. Только любимые глаза остановились, остыли, а дурацкая улыбка будто примерзла к губам, скрывая настоящие чувства психа. - А вы куда смотрели? - обратился Женя к санитарам. Те хмуро молчали. Их подопечный поубавил экспрессию, оскал на все зубы трансформировался в его обычную, более привычную для Есени усмешку. Повиснув рукой на цепи наручников, он хитро сверкнул глазами, пробормотал уже тише, со смешком, будто самому себе: - Знаю его, знаю... - Ну и кто это? - устало спросила она. В ответ псих повернул фото к ней так, что на блестящую поверхность упал луч света, на миг ослепив. Есеня отшатнулась, а он вновь улыбнулся во весь рот. Заявил: - Чингачгук, на. Чингачгук. Она разочарованно махнула рукой, откинулась назад - и ударилась спиной о раму: мозг позабыл, что тело сидело не на диване. Заметив интерес к себе санитаров, наставник уселся на место с самым смирным видом, на который был способен. А потом показал Жене язык. - Надо было тебя вырубить - всё равно толку никакого, - процедил тот, с неохотой опускаясь на выступ рядом с Сашей. И помолчав, тихо засмеялся: - Тут кто-то что-нибудь понял, люди добрые? Ей, Меглин! - позвал он. - Ты там что - Купера в психушке перечитал? "Чингачгук, на"... Но тот демонстративно отвернулся. И с тех пор не проронил ни слова... Тишина в кабинете начинала становиться неловкой, тяжелой для всех. - Чингачгук, - повторил Быков. Саша нахмурился. — Вы его знаете? — Конечно, знает, — тихо сказала она. — Потому что Меглин знал. - Ну ещё бы, - оскалился Женя. - Он у тебя вечно вспоминает каких-то "призраков из архивов." Быков помрачнел, глядя на руки, что сложил перед собой, ладонь к ладони. Сказал: — И не зря. Есеня напряглась, спросила: — Почему? — Потому что он был единственным, кто помнил, - глухо пояснил подполковник. - Всё то, что не вошло в протоколы. Всё, что оставили в архивах... — А потом благополучно потеряли? - под взглядом начальника Женя посерьезнел: - Ну и что, теперь это снова всплывает? — Теперь это - у нее в голове. Есеня, будто обожжённая, резко уперлась ладонями в стол: — Что это значит? Быков повернулся к ней, пригвождая взглядом к месту. Сухо сказал: — Ты знала, потому что читала. Потому что рассказывали. Потому что была идея передать тебе некоторые данные, которых многие и в глаза не видели. Даже я... - добавил он. Есеня почувствовала, как мир вокруг словно качнулся от нахлынувших воспоминаний. Конечно, те папки... из архива! Толстые, пыльные, от которых пахло табачным дымом, старым клеем, ружейной смазкой, желудевым кофе, кровью и потом тех, о которых не упоминалось на крышке. Ещё тогда она знала, что видит то, что не было предназначено ни для кого больше. Чувствовала на себе жгучий, почти осязаемый взгляд, что внимательно следил за каждым её шагом, действием, даже как будто - мыслью... Но уже не могла ни оторваться, ни остановиться. - Это всё, что в нём осталось, - мрачно сообщил Быков. - Меглин был ящиком. Коробкой. Хранилищем информации, которая никогда не должна была стать известной. Была закрыта, уничтожена... - Но? - усмехнулся Женя. - Но требовалась для работы. Теперь ящик закрыт. А ключ, единственный - у неё. Есеня почувствовала холод внутри. Её взгляд блуждал между коллегами, пока мысли раз за разом соскальзывали на "ТМНП". — Ты не должна была знать, - заявил Быков. - Ни тогда, ни сейчас. — Ну, зато теперь знает, - брякнул Осмысловский. И поймав суровый взгляд начальника, прибавил с раздражением: - Если это поможет нам закрыть дело, какая разница? — Разница в том, что такие знания легко превращаются в оружие. В умелых руках. Есене показалось, при этих словах Быков чуть кивнул в её сторону. Имел ли он в виду Меглина или кого-то другого - но это было неприятно. Вспыхнув, онс попыталась возразить, но голос внезапно пропал. Она поняла, что хотел сказать начальник. Именно из этой закрытой информации и родился "Ты меня не поймаешь". То, что она знала, — или думала, что знала, сменилось тревожными мыслями, заполнило пустоту тенью того, кто перестал ей звонить. К счастью... Но почему? Он умер? Отошёл от дел? Или ещё должен был напомнить о себе? Знал ли он о том, что Меглин... И что мог бы предпринять, если бы узнал об этом? - Ну похвалите и меня, - шутливо потребовал Женя. - Стоило дёргать папу, чтобы раскопать клочок инфы, о котором вы и так знаете? Под оогнём зглядов присутствующих, что недвусмысленно посоветовали ему замолчать, Осмысловский кашлянул, уставился в листок перед собой. - Михаил Самуилович Мухин... — и он хмыкнул. — Мухин! Пожалуй, "Чингачгук" и впрямь, звучит лучше? — Понятный выбор, - тихо, будто нехотя ответил Саша. - С таким прозвищем его, наверное, боялись больше, чем троллили. — Может, ему пришлось выбрать, - с нажимом предположила Есеня. - Или кто-то выбрал за него. — А может, этот "кто-то" просто по Куперу фанател? - предположил Женя. - Типа, как ты? "Это было давно, - невольно подумала она. - До него... Сейчас кажется - будто в другой жизни". Быков внезапно вмешался: — Ему дали это прозвище не за любовь к книгам. За него говорили его дела. Воздух в комнате стал чуть холоднее, видимо, присутствующие вспомнили про "органы" и ' "увлечения" Чингачгука. Женя, хоть и не заткнулся, но взял деловитый тон: — Так или иначе, у нас есть реальная зацепка. Хоть какой-то прогресс. И пока все молчали, обдумывая его слова, он продолжил: — И ещё кое-что, товарищ подполковник. У нас ведь есть не только её прошлое, но и настоящее. Быков прищурился: — Конкретнее. — Ведь Суворова работает с клиентами прямо сейчас. С текущими. Если её действительно использовали как наводчицу или связное звено, то их стоит проверить. Несколько звонков, парочка вопросов — и мы уже на шаг ближе к цели! Есеня резко подняла голову, напрягшись: - Ведь мы уже опрашивали всех. -Да, только не знали, что именно следовало спросить, - Саша заметно оживился. А Осмысловский прищурился: - Ну вот. На самом деле там - поле непаханное. — Только ненадёжно, - задумчиво заметил Тихонов. - Клиенты не захотят сотрудничать, если начнут подозревать что-то неладное. Мы же не можем всех... — Не надо "всех", — перебил его Женя, расправляя бумаги перед собой. — Достаточно тех, кто недавно заказывал что-то крупное,— и он подался вперёд, словно уже всё решил: — На пока сосредоточимся на клиентах, которые платили больше обычного. Можно взять самые недавние заказы. Такая информация должна была остаться в базах. Для бухгалтерии. А ну как найдем совпадения? Быков кивнул, обдумывая: — Звучит логично. Есеня на миг замерла, пытаясь придумать возражение. — Это риск, — наконец сказала она. — Слишком очевидно, если мы просто возьмём и начнём опрашивать её клиентов. Это предупредит её и тех, с кем она может работать. — А ты что предлагаешь? — с вызовом спросил Женя, откинувшись на спинку стула. - Дать ей продолжать? Есеня сжала зубы, а супруг уточнил: — Кажется, придется внести в план еще один незапланированный труп. — Осмысловский, — голос Быкова оборвал его вовремя: — Ты берёшь на себя всех клиентов Суворовой. Кошачья физиономия подчиненного слегка вытянулась: -Всех? -Всех, - повторил Быков, кивнув на черную папку в его руках. - С самого первого дня её работы в свадебных ателье. Не только большие заказы: статус, должности, знакомства, возможно. Рой качественно. Но аккуратно. Есеня не стала скрывать торжествующую усмешку. Заметив секундную гримасу новоиспечённого майора, начальник посуровел, напомнил: -Я дал тебе для этого целый отдел. А результаты - ни в какие ворота. Осмысловский, - он требовательно дождался, пока тот посмотрит на него, - завтра - последний день перед выходными. Ещё один труп - и с газетчиками обьясняться будешь ты. У тебя к этому талант, как я посмотрю. -А я? - вырвалось у Есени. Быков смерил её строгим взглядом, от которого захотелось напрочь откусить себе язык. -А с тобой я ещё поговорю. С глазу на глаз. Женя усмехнулся, собирая бумаги и встал: - Понял. Высокие отношения. Пошли, Сань. Нам ещё сегодня копать и копать. Есеня сузила глаза, молча наблюдая, как он выходит из кабинета, явно довольный собой. Помедлив, Тихонов как-то виновато последовал за ним. Она молча сжала зубы, чувствуя, как раздражение внутри неё закипало и вот-вот грозило вырваться наружу. -Докладывай, - приказал Быков, глядя на неё со схожими чувствами. -Но... -Думаешь, я могу слушать... вот это всё? - он устало потёр глаза. - Ты сама-то его - можешь? - и пока Есеня старательно прятала усмешку, потребовал: - По существу и кратко. Поняла? Сиди. Но Есеня невозмутимо подтянулась и устроилась на краю стола. Задумчиво произнесла: - У неё муж интересный. У Суворовой. Я бы не удивилась, если бы он, вдруг, в банде этого Чингачгука... подрабатывал. - Проверяла? - Нет ещё. - Так чего ты ждёшь? - повысил голос Быков. - Особого приглашения? - Про него мало информации, - Есеня перелистала свой блокнот. - Обычный зек. Сидел. Потом, видимо, освободился. Вышел. - "Видимо?" Она подтянула к себе досье с фото, раскрыла на последней заполненной странице и показала Быкову. - Вот. За что сидел - есть. Где сидел - тоже. В конце девяностых последняя ходка. А вот потом - пусто. Так можно было бы думать, он и сейчас сидит... - Но раз он женился на Суворовой, официально... - подхватил начальник, вглядываясь в строчки. Помолчал, размышляя. - Так. А где он сидел? Есеня пожала плечами: - В Пермской области где-то. - Ну так - пулей туда! - грохнул он. - Выясни, что за чехарда у них такая и расхлябанность! - Куртку брать? - хмуро спросила Есеня. - Там ещё снег, наверное. И не дожидаясь ответа, грациозно соскочила на пол, забрала блокнот. Но Быков рявкнул: - Сиди! Куртку... И потом уже спокойнее и тише пояснил: - Времени в обрез. Никуда ты не поедешь. Так справимся. По-старинке. И пока Есеня гадала, что он имел в виду, начальник указал ей на стул: - Сядь по-человечески. Самого главного ты мне ещё не сказала. Она подавлено заняла своё место, а он нахмурился: - Что с тем фото? - Ничего, - автоматически ответила она. - Вернее... - Что значит, "ничего"? - Он молчит. Пока. Быков сердито утер пот с лица ладонью. - Почему? - Наверное, ему нечего сказать. - Если "нечего", на кой черт... ему это фото? Этот вещдок, - уточнил Быков. - А? Есеня молча пожала плечами. - Забрать! - резко выдохнул начальник. - Сегодня же. Она смотрела в ответ изподлобья, покачала головой: - Вы же знаете, он не отдаст. Порвёт, но не отдаст. И отвернулась. В воцарившейся тишине подполковник тяжело вздохнул: - Ладно. Думаю, он уже и так сказал достаточно. Есеня удивлённо посмотрела на него: - Что? - Мухин. Он сейчас в Вологде. Это ближе, чем Пермь, и зацепка куда ценнее. Есеня резко вскинула голову: - Почему вы думаете, что это зацепка? Всего лишь имя. Быков остановился, взглянул ей прямо в глаза и чуть мягче произнёс, подчеркивая первое местоимение: - Потому что так думаешь ты. А я тебе доверяю. Её дыхание сбилось. Эти слова звучали неожиданно, почти ошеломляюще. Но она быстро взяла себя в руки и решила: - Возьму с собой Сашу. Начальник возразил: - Он - уже при деле. Тебе есть, с кем поехать к "Вождю", - и усмехнулся, встал из-за стола, оправляя пиджак: - Он будет рад встретить старого знакомого. А с Пермью я тебя сейчас соединю. Пошли.

***

Самарин медленно закрыл папку. — И что, это был единственный способ найти Суворову? Есеня не ответила сразу, её пальцы рефлекторно сжались. — В конце-концов, на неё вышли через вполне обычные цивилизованные методы, - продолжал он. - Через ГУР, официальную документацию... Она моргнула. — Вы хотите сказать, что я не понадобилась? Самарин медленно провёл пальцем по краю бумаги и метнул на неё взгляд: — Вы или он? Она резко выдохнула. — Вы думаете, это можно было сделать без него? — Я думаю, это уже сделали. Да, - признал Самарин, - время сыграло против следствия, но... В конечном итоге, на финишной прямой все оказались одновременно. Она почувствовала странное, неприятное ощущение в груди. Холод - какпроёмм, в который задувал сквозняк. — И без обыска? Без фото? Он слегка наклонил голову. — А оно вам помогло? Есеня не нашлась, что сказать. — Вы ведь до сих пор не знаете, кто его вам дал. - Знаю, - она нахмурилась. Самарин примирительно вздохнул. — Хорошо. Он отодвинул папку, сложил руки перед собой. — Только, и это не помогло вам предотвратить трагедию. Самарин выждал мгновение, будто дал ей шанс оспорить. — Если только, – вдруг добавил он, – вы сами этому не способствовали...

***

Утро следующего дня прошло в дороге. Тёмный фургон катился по федеральной трассе на Череповец, обгоняя редкие легковушки. Затуманенная Вологда давно осталась позади, асфальт всё больше портился, по нему скребли шины, и на ухабах транспорт потряхивало. Тишину салона нарушал лишь шум мотора и едва слышное дыхание. А ещё - нестройный хор мыслей в собственной голове. Есеня неотрывно смотрела вперед, на ускользающую из-под колёс, стертую разметку. Глаза после напряжённых часов за рулём, словно пощипывало мылом, болела спина, оказавшись зажатой в неудобном кресле. Кажется, все составляющие организма, вплоть до мышц, костей и кишок, ныли и просили хозяйку о передышке, десятке минут, чтобы размяться на какой-то заправочной станции. Но на этой убитой дороге всё за пределами обочины терялось в тумане - строения, знаки, указатели, деревья проносились мимо обезличенные как призраки, словно где-то за кадром. Казалось, пункт назначения - единственная стабильная структура в этом мареве. Прежде ей бы никогда не пришлось садиться за руль на столь долгое время пути. Меглин не доверял ей вождение транспортного средства в своём присутствии - наливался из своей фляги, чесался, ворчал себе под нос, дымил сигаретой в окно, но при этом мог одолеть любой отрезок дороги, с любым покрытием и уровнем загруженности, мог вести машину чуть ли не полдня без остановок и отдыха, и это ненамного снижало его ловкость и блестящие способности к дедукции. Его ученице при том оставалось лишь помалкивать на месте штурмана и перечитывать протоколы очередного "дела". А ещё думать, что она бы на его месте справилась намного лучше и быстрее. На поверку же такая нагрузка оказалась неподьемной. Есеня устала так, что даже указатель на Белозерск её не порадовал - до пункта назначения было ещё километров двадцать. Она усмехнулась: значит, вот, кто теперь за рулём? Вот же забавно. Тот, на ком сосредоточивались её мысли, в то утро был её единственным одиноким пассажиром. После случившегося санитары у Бергича отправились на больничный оба, сообщив, что не вернутся, пока бородатого психа не утихомирят как следует. А новых пока не выделили. Впрочем, Есеня и сама просила начальство разрешить ей в этот раз сопровождать наставника самостоятельно. В конце-концов, она же могла попробовать? Меглин молчал, навалившись спиной на боковую стенку фургона и неотрывно смотрел в потолок, раскрыв рот, будто видел там нечто удивительное. Возвращение в клинику позитивно сказалось на его физическом состоянии - царапины и раны ему подлечили, напомнили о регулярных приёмах пищи. Мятая и довольная физиономия говорила о том, что он, должно быть, проспал весь прошлый день с тем злополучным фото под подушкой. Но на том, что теперь с трудом можно было назвать его "работоспособностью", видимо, стоило поставить крест окончательно. Было такое чувство, что Бергич всё же решил стереть ему память, вместе с последней частичкой сознания, что цеплялась за реальность. Тут уже удивляться тому, что Меглин не спрашивал о фото и даже никак о нём не упоминал, не приходилось. Спасибо, что хоть слюни не пускал. Наверное, даже тот его невидимый "чертик", с которым он теперь все время советовался, был от такого преображения в шоке. Зачем он такой ехал на встречу с "вождем краснокожих" и чем мог там пригодиться - об этом Есеня старалась не думать. Оставалось лишь надеяться на то, что этот Мухин, несмотря на его озвученные проблемы с психикой, после десяти лет отсидки оставался более вменяемым. Но когда Есеня вновь подумала об этом, в стенку, что отделяла кузов от кабины, раздался громкий стук. Пассажир, судя по всему, бил в неё ногами. - Меглин! - рявкнула она, на миг обернувшись. Всего на миг, так как дорожное покрытие требовало её внимания и сочувствия. Фургон в который раз скакнул на ухабе, она схватилась за руль уже привычным, судорожным движением. И тогда что-то мягко соскользнуло вниз. Фото. Оно упало ей на колени, как тогда. То самое фото. Должно быть, оно выскользнуло из щели в той самой стенке. Так вот, по какой причине пассажир устроил дебош. "Ну и ну". - Созрел, наконец? - догадалась она и вытянула губы, постучала пальцами по ободку руля: - Поздно! - Почему? - хрипло спросил он. Есеня вздрогнула. Знакомый вопрос, будто ударил её током, отголосками слёз на запотевшем стекле заводского окна. У неё дрогнули пальцы, но через мгновение сжали рулевое колесо сильнее, с непроявленной злостью на весь мир. В салоне висело молчание: он ждал ответа. И знал, что она его даст. - Потому, что игры кончились, - наконец пояснила Есеня. - Мне это больше не нужно. А фоткой можешь подтереться. Передаю слова начальства. Раньше Меглин оценил бы её выпад - колко отпарировал или, как минимум выдал бы свой характерный смешок. Но теперь за стенкой было тихо. От прошлой жизни в заводской программе психа, видимо, осталось уважение к авторитетам. Да и то - немногочисленным и весьма спорным. - Игры? - вдруг произнёс этот новый, будто простуженный баритон. - Игра ещё и не начиналась толком. Она закусила губу. - Что ты имеешь в виду? Теперь в отражении были только глаза - горящие, волчьи. Почти незнакомые. - Слон перешёл реку, - он зевнул. - Дебют... ско-оро. Есеня поморщилась. - "Слон"? Какой ещё..? Меглин продемонстрировал ответ наглядно, разведя руками: - Большой. Толстый. - И? - Но прячется хорошо. Пока не проявит себя — никто не заметит. "Мальчик", что сидел на полу рядом с ним, насмешливо толкнул его в плечо: — Кто о чём, а великий - о шахматах? Ты ей разъясни получше, видишь, не выезжает же! Меглин улыбнулся и прикрыл глаза, вновь оперевшись о стенку затылком. - А что про шахматы говорить? В них играть надо. Есеня моргнула, раздражённо фыркнув: — Шахматы? Так ты об этом? Ты же вроде... не умеешь. Он ответил не сразу, но так, будто ожидал её вопроса: — А кто спрашивает? Только играть всё равно приходится. Незнание правил не освобождает... - От чего? - она устало подперла голову ладонью. Но уже догадывалась, что услышит дальше. - От игры. Фургон вновь встряхнуло на ухабе, от толчка Есеня уронила руку. На миг бросила взгляд на помятое фото, что подрагивало перед ней на приборной панели. Накопленное внутри раздражение вот-вот могло вырваться наружу. В компании бородатого пассажира она всё больше ощущала себя переводчиком-недоучкой, над которым смеялись его клиенты. Чувство было паршивым. - И кто такой этот "слон"? Теперь он смотрел в зеркало с пугающей определённостью. Пророкотал: - Ты знаешь. Она почувствовала неприятное покалывание в кончиках пальцев. Сказала: - Не знаю, - хотя по позвоночнику, словно кто-то струйками лил холодную воду. А Меглин медленно кивнул противоположной стенке и усмехнулся: — Значит, скоро позвонит. Напомнит.