(Не)счастливая сказка

Как и предполагалось, поездка выдалась веселой, потому что в конец автобуса набились все участники группы, все еще заряженные концертным адреналином. Они обсуждали все, что происходило сегодня на сцене, запустив негласное соревнование, в котором нужно было как можно сильнее наехать на другого. Каждый припомнил Андрею то, что он ускорял темп в начале концерта, из-за чего к концу некоторых песен Лехе и Михе приходилось уже не петь, а читать реп. Барабанщик же в ответ обвинил Лешу в том, что тот мазал мимо нот, поэтому он трижди сбивался с ритма. Леха так и вовсе дал подзатыльник Мише за то, что он у него микрофон отобрал на какой-то песне, а тот злобно отчитал Сашу за то, что он басист. Откуда-то в их руках успела появиться бутылка коньяка, которую они благополучно пригубили за те несчастные двадцать минут поездки, которые заняла дорога до клуба, а когда Лера отказалась выпить с ними, то автоматом получила штрафной бокал пива залпом. У входа в клуб стояли несколько десятков человек, которые радостно приветствовали знакомый автобус, размахивая бокалами пива и сигаретами. Леша и ребята моментально переключились на людей, корча рожи им в окно, в то время как Миша, которой сидел на противоположной стороне, даже не шелохнулся. – Любопытно, ты сказал, что готов ради фанатов на все, но при этом ведешь себя с ними очень отстраненно, – заметила Лера, повернувшись к нему. – Так и есть, я очень люблю и ценю каждого, кто поддерживает наше творчество, – спокойно откликнулся Миша, подавшись к ней. – Только это не равно тому, что я должен с каждым целоваться в десны. – Что ты имеешь в виду? – Как, по-твоему, устроены отношения артистов и слушателей? – склонив голову на бок, поинтересовался он. – Вы делаете музыку, которая нравится людям, а они благодарят вас монетой, так сказать, – после недолгой паузы задумчиво сказала Лера. – Нет, мы делали и делаем музыку, которая нравится нам , а вокруг нас собираются единомышленники, – не согласился солист. – Поэтому я считаю, что лучшее, что я могу сделать для настоящих фанатов группы – это сочинить то, за что они полюбили наше творчество. – А общение с ними, встречи, автографы и фото – это не относится к тому, что ты можешь для них сделать, как артист? – Я не отказываюсь от общения с ними, если ты не заметила. Но вот попытки внедриться в нашу жизнь – это лицемерие, – нахмурился Миша, глядя куда-то за ее плечо. – Те, кто рвутся с нами сдружиться или запрыгнуть в койку, на самом деле просто придумали себе кого-то вместо нас. Получается они не фанаты нашей музыки, а фанаты собственных фантазий. Лера замерла с открытым ртом, пытаясь переварить полученную информацию. Сложно было не согласиться с позицией Миши: большинство фанатов и правда любят не творчество человека, а его образ, который сами себе выдумали. Однако общество принимает это, как должное, убеждая в том, что именно такое поведение фанатов и есть самое правильное. Пока Лера зависла, глядя мимо Миши и копаясь в своей голове, он осторожно коснулся ее руки и тихо сказал: – Нам пора повеселиться, птичка. – Погоди, – возмущенно воскликнула она, отодвигая руку. – А разве это не лицемерие – идти бухать с фанатами, которых ты, получается, не считаешь таковыми? – Нет, потому что я просто люблю бывать на тусовках, – улыбнулся Миша. – Я-то в бар иду с людьми повеселиться, а не к фанатам на встречу. – Хитрый какой, выкрутился, – прищурившись, сказала Лера. Миша улыбнулся и как-то неопределенно пожал плечами, словно говоря «Ну уж какой есть», и отправился навстречу ночным приключениям. Вопреки ожиданиям Леры, фанаты совершенно спокойно дали им войти в помещение, в очередной раз продемонстрировав чудеса организованности и воспитанности. Внутри их ждало темное помещение с совершенно типичным баром, который отличали разве что висящие по всему помещению атрибуты средневековья: щиты, мечи, шлемы и латы. Пространство было заполнено томным красно-желтым светом, по краям наблюдались отодвинутые в сторону столы, а по центру располагался, конечно же, танцпол с небольшой импровизированной сценой, на которой уже кто-то пел песню группы в самый настоящий микрофон. – Это что – караоке?! – Лера в шоке оглянулась на ребят, которые с восторгом смотрели на нее и ждали, видимо, реакции от девушки. – Ой, а я что, не предупредил? – наигранно удивился Влад. – Да, караоке, и тут все обязаны петь! Иначе придется наказать еще одним штрафным бокалом пива! Лера кинула на него уничтожающий взгляд, но группа только расхохоталась в ответ на ее негодование. Люди в баре тепло встречали группу, кто-то уже успел вручить всем по пиву и проводить к отдельному большому столу у бара. Лера, которая также получила в руки бокал, обнаружила себя сидящей рядом с Мишей и Лешей. Эти двое уже прилипли друг к другу, закинув руки на плечи в полуобъятиях и о чем-то тихо, но ожесточенно споря. Наконец, Миша выдал: – Считаю, что пора выполнить условия спора! – Выдвигаю свою кандидатуру на пост судьи! – тут же поднял руку Андрей. – Принято! – хлопнул рукой по столу Влад. – Участники, вы готовы? – спокойно поинтересовался Саша у ухмыляющегося Леши и впавшей в ступор Леры. – Да! – радостно воскликнул гитарист. Лера кинула на него возмущенный взгляд и почувствовала, как азарт в очередной раз завладевает ей: подобные соревнования во времена студенческих вечеринок-тире-попоек были не редкостью. Девушка, в силу своего веселого нрава, всегда вписывалась в любые споры и заварушки и не готова была проигрывать. И не проигрывала, частенько отправляясь после таких марафонов в туалет, чтобы сбросить лишний бокал пива побыстрее. Но тут, как говорится, главное, чтобы победу успели засчитать. Вот и сейчас, осознавая все риски, она готова была пожертвовать парой лишних минут в уборной, чтобы стереть с лица Лехи мерзкую ухмылку и показать, что она не какая-то «дама в беде», а равноправный участник их сугубо мужского коллектива. – Да! – наконец ответила Лера, чувствуя, как адреналин закипел в крови. – Прошу участников встать лицом к лицу! – громко объявил Андрей. Вокруг их стола и так был определенный ажиотаж, а когда Леха и какая-то рыжеволосая девчонка за их столом встали друг напротив друга с пивными стаканами наизготовку, так и вовсе все внимание было сосредоточено на них. – На счет «три», – продолжал Андрей, начиная отсчет уже вместе со всей толпой. – Раз…два…три! Толпа тут же заорала, поддерживая Леху и скандируя его имя, многие начали свистеть и топать, но это девушку нисколько не смутило. У нее был туз в рукаве. Если бы у Леры не было опыта в подобных развлечениях, то она бы совершенно точно не вписалась в эти соревнования. И ее туз заключался в том, что опыт у нее был, а Леша точно не ожидал, что эта миленькая девушка с «нежными ручками» способна в пару глотков влить в себя пол литра пива, даже не моргнув. Когда Лера благополучно закончила, громко шмякнула стакан об стол, уведомив всех о том, что она финишировала, в зале повисла тишина, нарушаемая тихими охами. Леша замер с недопитым бокалом, тупо уставившись на Леру, которая, подавив отрыжку, победно хмыкнула и скрестила руки на груди. Даже Андрей на мгновение растерялся, забыв о своих судейских обязанностях, но уже через секунду громко воскликнул: – Леха – лох! Толпа моментально подхватила слоган «Леха – лох» и ринулась поздравлять Леру, жать ей руки и обнимать. В очередной раз шокированная повышенным вниманием, Лера смущенно отвечала незнакомым людям и улыбалась, пока все это действо не прекратил Миша, который спокойно отодвинул людей в сторону и, сделав какое-то подобие реверанса, торжественно произнес: – Чтобы отпраздновать вашу победу, мадемуазель, я приглашаю вас спеть со мной дуэтом. – Что? – все еще борясь с газами, испуганно спросила Лера. – Ты меня в караоке зовешь?! – Конечно, – ласково улыбнулся Миша. – Обычно все веселье начинается именно с того, что я иду петь какую-нибудь жуткую попсу. Приглашаю тебя присоединиться. – Тут так принято, Лерчик, – вступил в разговор Саша. – Мы собираемся на праздник высмеивания попсы, поэтому поем ее в караоке. Желательно как-нибудь коверкая исполнение. – Ага, – подтвердил Андрей. – А фанаты устраивают дебош в честь этого. Лера в панике вглядывалась в темные глаза Миши: во-первых, слишком много событий происходило за последние десять минут, а во-вторых, ей было страшно петь на публике, страшно было петь с ним дуэтом, да и вообще все это страшно! Прочитав в ее глазах панику, Миша подошел к ней поближе и тихо, так, чтобы никто не услышал, произнес: – Ты помнишь, что ты свободный человек со своим мнением? Ты можешь отказаться, – и, немного подумав, добавил. – И да, все подождут твоего решения столько, сколько будет нужно тебе. Чем ближе Миша физически находился к Лере, тем меньше ее беспокоили люди вокруг, и тем больше она ощущала приятное волнение от того, что он так бережно относится к ней и ее чувствам. Почему-то ей страшно хотелось, чтобы он просто обнял ее своими огромными ручищами, оградив ее от всей этой суеты. Лера тряхнула головой, сбрасывая очередное наваждение: в конце концов, она только что уделала мастера спорта по алкоголизму, неужели она не уделает известного певца с огромным стажем выступлений? – Будем петь «Розу чайную» – обрадовавшись своей идее, выпалила Лера. Толпа тут же радостно заулюлюкала, давая понять, что ее выбор попал максимально в точку. Миша поморщился, но в его глазах блеснула искорка веселья: он подставил ей локоть, изображая какого-то очень важного джентльмена, подстать стилистике песни, а Лера в свою очередь жеманно просунула руку в предлагаемое пространство, и они чинно проследовали к сцене. По пути им были вручены микрофоны, и когда заиграла мелодия, Миша и Лера сначала прыснули со смеху, но, взяв себя в руки, начали изображать очень серьезное пение и демонстрировать максимум своих актерских способностей. Партии Киркорова и Распутиной были для них слишком простой задачей, учитывая вокальные данные обоих, поэтому они начали, не сговариваясь, разыгрывать сценку, изображая что-то похожее на оригинальных исполнителей: пафос, царский размах и манерность. Лера завязала футболку так, чтобы визуально увеличить свою грудь, вторя пышной форме Распутиной, распустила волосы для пущего эффекта, в то время, как Миша отжал у кого-то плащ, чтобы использовать его как мантию, и попытался взъерошить волосы, чтобы они казались объемнее. Во время куплетов они старались держаться на расстоянии, всячески изображая невероятную тягу, чтобы в припеве, буквально прилипнув друг к другу, страстно и максимально наигранно петь. Спектакль, разыгранный ими без единой репетиции, бесконечно радовал зал, который хлопал, подпевал и смеялся на протяжении всей песни. Закончить эту феерию они решили исполнив песню «на брудершафт»: скрестив руки и крепко вжавшись друг в друга. Лера так была охвачена азартом от этой игры, что не успевала ни вспоминать о своем страхе публичных выступлений, ни анализировать волнение от такой близости с Мишей. Она чувствовала себя настолько свободной и счастливой, как не чувствовала, наверно, никогда за всю свою осознанную жизнь. Когда отзвучали последние аккорды, люди в клубе тут же начали скандировать «Еще». Они кланялись раз десять и всячески старались утихомирить зал, но ребята не давали им уйти, требуя продолжить веселье. Группа, которая навернула за это время не по одному бокалу коньяка, всячески поддерживали толпу и агитировали шуметь еще больше. Леха так и вовсе, встав на стул, свистел и кричал «Браво! Еще!». Сдавшись под напором толпы, им пришлось пообещать, что еще один попсовый хит они все-таки исполнят. – В этот раз я выбираю песню, – сказал Миша, отвернув Леру от толпы так, чтобы создать иллюзию очень важного обсуждения. – Попробуй придумать что-то более попсовое, — ухмыльнулась девушка. – А кто сказал, что это обязательное условие? — хитро сверкнул он глазами. — Мы будем петь про Эсмеральду. – Песню из мюзикла «Нотр-Дам-де-Пари»? – вскинула брови Лера. – Но их там трое, и все парни. – Ага, – Миша явно был воодушевлен собственной идеей. – Поэтому я буду Горбун, Леха – священник, ты – пацан этот смазливый, а в конце вместе споем! – Ты псих, – засмеялась Лера. – Но мне нравится! – Леха! – крикнул Миша, после чего тот в два больших прыжка оказался рядом с ними. – Что задумали, черти? – Поем «Бель»! – О, круто! Быстро раскидав роли, под очередную волну радостных криков из зала, они разошлись по углам, готовясь к своим ролям. Миша еще больше растрепал волосы, сгорбился, состроил безумную гримасу и, перемещаясь, как горилла, вылез на середину сцены, чтобы наполнить зал надрывной низкой партией горбуна. Изображать уродца ему было не впервой, поэтому в роль он вошел идеально: с мольбой тянул руки то в зал, то куда-то к небу, кляня свою горбунью судьбу, которая лишила его любви. Пока Миша исполнял первую часть страдальческой песни про недостижимую любовь к прекрасной цыганке Эсмеральде, Леша закутался в тот же отнятый у кого то плащ так, чтобы это походило на рясу священника, а на голову натянул капюшон от толстовки. Когда наступила его очередь петь, он медленно и плавно начал измерять шагами сцену, всем видом дав понять, что он связан клятвой Богу по рукам и ногам, но страсть к чертовке-цыганке разрывает его изнутри. И Лера отдала должное и его актерским способностям, и прекрасному тенору, которым он так редко пользовался на выступлениях группы. Если в записях их песен он еще подключался к исполнению с нормальным серьезным вокалом, то на концертах редко можно было услышать что-то кроме ора и угара. Что, по мнению девушки, являлось огромным упущением группы: он бы очень классно мог дополнять баритон Миши и делать исполнение куда более глубоким и наполненным. Лера тоже сознательно подошла к своей роли: она изображала юного красавчика-капитана, который должен был поймать эту самую цыганку, околдовавшую и влюбившую в себя целых трех совершенно разных мужчин, и ее образ должен быть более развязный и мальчишеский. Наскоро собрав в пучок волосы, девушка сняла с кого-то кардиган, схватила со стены бутафорский меч и вышла в центр. Хоть партия ее героя и исполнялась достаточно звонким мужским тенором в оригинале, она могла с легкостью брать высокие ноты, несмотря на природно низкий для девушки голос. Адреналин, конечно, отключил в голове Леры волнение, но руки ее все равно предательски дрожали. Подбадривало то, с каким энтузиазмом ее встретил зал: словно бы она была не какая-то там девчонка, которая прибилась к группе, а полноправный ее участник и старая знакомая фанатов. Ну или просто в этой секте панков было принято ко всем относиться с такой теплотой. Так или иначе, но со своей ролью она справилась блестяще и уже куда спокойнее исполнила их общую часть песни, вывалив все страдания по несуществующей цыганке, которую каждый из них страстно желал. Когда песня уже замедлилась, они втроем опустились на колени и протянули руки к залу, который взорвался истошными криками восхищения. Лера, которую все еще держал на ногах адреналин и азарт, чувствовала что-то странное: волнение и удовлетворение одновременно. Впервые в своей жизни, она выступала перед людьми с сольной партией, за которую ей не предстояло огребать в гримерке от толпы завистливых девчонок-подростков. Музыкальная школа навсегда оставила этот шрам в ее душе, и страх, который накрыл ее во время исполнения партии в «Бель» в самом начале, был посвящен именно этой части ее прошлого. Но люди хлопали и кричали от восторга, кто-то на радостях уже кидал в толпу стулья и переворачивал столы, а Миша и Леша, поместив Леру в центр, обняли ее с двух сторон, чтобы раздавать поклоны направо и налево. И детские страхи медленно покидали Леру, а старые шрамы не казались таким уж болезненными. Когда они, наконец, вернулись за стол, а их место заняли ребята с какой-то песней группы «Руки Вверх», Лера даже выдохнуть не успела, как перед ней тут же возник полный бокал пива и Миша. Он ловко подцепил ее стул и пододвинул вплотную к себе так, чтобы они оказались лицом к лицу. – А расскажи-ка мне, милая птичка, почему ты так нагло соврала всем на автограф сессии? – его черные глаза прожигали ее насквозь. Хоть этот вопрос она и ждала меньше всего именно сейчас, в душе она точно знала, что Миша не оставил бы эту ситуацию просто так. – О чем ты? – очень правдоподобно изображая недоумение, спросила Лера. – Прекращай, – поморщился Миша. – Кто тебя толкнул в слэм? – Что тебе даст честный ответ на этот вопрос сейчас? – Как «что»? Справедливость. Тот, кто поступает не по чести, получает свое наказание. Кто это сделал? – под суровым взглядом парня все сложнее было скрываться и прятаться. – Миш, ну не надо… – Лера, давай мы кое-что проясним, – он глотнул из своего стакана и наклонился вплотную к ней. – Ты мне понравилась еще до того, как мы познакомились вживую. И я не скрываю этого и не увиливаю. Внутри Леры сжалась маленькая пружинка, от волнения задрожали руки и желудок свело судорогой. Но Миша ответа от нее не ждал и поэтому продолжил: – Мне не нужно копаться в себе, чтобы понять, чего я хочу и что готов сделать, чтобы наша история получила продолжение. И я бы не стал так открыто говорить сейчас об этом или зажимать тебя за кулисами, если бы твоя ответная симпатия не была так очевидна. – Так уж очевидна? – на автомате передразнила его Лера. Эти защитные механизмы, заложенные в ней с детства, срабатывали безотказно: не подпускать близко, не показывать чувства, оттолкнуть и убежать. Срабатывали они даже тогда, когда ей, может быть, этого и не хотелось. Миша сверкнул глазами, ухмыльнулся и взял ее за руку. Лера тут же вздрогнула и вскинула на него испуганный взгляд. – Да, я совершенно уверен, – рассмеялся солист. – Я сейчас не буду выяснять, почему ты так старательно пытаешься себя переубедить в этом, но закончу мысль про твое вранье: мне небезразлично, что кто-то толкнул тебя в слэм, чтобы, очевидно, причинить тебе вред. И человек, который это сделал, должен понять, что так делать нехорошо. – Я не хочу разборок, – Леру снова одолевали стыд и вина. – Я ведь жива, со мной все в порядке, зачем мне на кого-то ябедничать? – Ты опять боишься быть неудобной? – Миша видел ее насквозь так отчетливо, что Лера уже чувствовала, как он прожег в ней дыру. – Я не отстану, пока ты не ответишь. То, что он не собирается отступать, было понятно и без его предупреждения. Перебрав в голове все пути к отступлению, Лера пришла к выводу, что ее загнали в угол, поэтому не осталось ничего другого, кроме как взять свой бокал пива и пригубить его так, словно спор с Лехой все еще в разгаре. Под удивленный взгляд Миши, она уже во второй раз за вечер шмякнула бокал об стол, ощущая, как в этот раз алкоголь ударил по ее побитой голове в разы сильнее. – Я напьюсь, и ты ничего уже из меня не вытянешь, – подытожила она. Миша расхохотался своим раскатистым смехом, влил в себя свой бокал, повторив за ней, и вернулся в исходную позицию, продолжив сверлить ее взглядом. – Ты угрожаешь мне пьянкой? – с улыбкой поинтересовался он. – Это даже весело, потому что я – алкаш со стажем, а тебя уже с двух бокалов развезло, птичка. И я точно знаю, как разговорить пьяного человека. И он, несомненно был прав: щеки Леры уже заполыхали, мир перестал быть устойчивым, пространство стало более ватным, а газы рвались наружу все с большей силой. – Да чего тебе надо? – недовольно буркнула она. – Ты, – спокойно ответил Миша. – А еще правда. Как он бесит со своей простотой и прямолинейностью! Так бесит, что аж завидно: Лера не привыкла так открыто говорить о чувствах и мыслях, которые в ней бушевали. А интересно, он тоже сейчас борется с желанием накинуться на нее и поцеловать в эту же самую секунду? – Это была девчонка из группиз, – гениальный стратегический шаг, целью которого было отвлечь и Мишу, и себя от мыслей о чувствах. О последствиях подумать можно и завтра. – Кто именно? – пытки продолжались, Миша был уже неприлично близко и к ее лицу, и к правде. Лера неуверенно оглядела толпу в баре, но долго искать не пришлось: с той самой юной красоткой из группиз уже вовсю целовался Леха. – Ее здесь нет, – вранье с каждой секундой становилось все менее убедительным. Но Мише уже не нужно было, чтобы она ткнула пальцем в виновника: он проследил за ее медленным пьяным взглядом в сторону ничего не подозревающей парочки. Солист тут же поднялся со своего места и решительно зашагал в сторону Леши и его спутницы на вечер. – Миша! Не надо! - Лера бросилась вслед за ним, безуспешно пытаясь догнать огромную фигуру. Когда ей наконец удалось схватить его за край футболки, они уже успели достичь цели. – Алексей, я вынужден вас отвлечь, – тон, которым Миша прервал шумные лобызанья парочки, пробирал до костей. Лера проскользнула между двумя охваченными страстью людьми и холодным, как лед, солистом, оказавшись лицом к лицу с Мишей. Но поскольку он на полторы головы был выше ее и сейчас стоял прямо, расправив плечи и глядя перед собой на ребят, то Лере пришлось смотреть куда-то в район его шеи. Докричаться до этого упертого барана было невозможно, поэтому она предприняла отчаянную попытку отодвинуть Мишу подальше от виновницы во избежание недоразумений. – Миша, пожалуйста, не надо, – жалобно пискнула она, толкая его в грудь и глядя вверх, в попытке поймать его взгляд. Миша же неотрывно смотрел на виновницу и просто игнорировал все тщетные телодвижения Леры. Девушка из компании группиз уже успела приобрести оттенок свежо побеленной стены и осесть под взглядом фронтмена. Леха же лишь недоуменно переводил взгляд то на одного, то на другого участника действий. – А что происходит вообще? – выдал он наконец. – Я думаю, что стоит напомнить о том, как мы поступаем с теми, кто нарушает устои фанатов группы, – спокойно, но пронизывающе холодно начал свою речь Миша. – Давай-ка вспомним, какое главное правило принято среди всех любителей творчества Конца света? – Мы все собрались для того, чтобы повеселиться, – словно загипнотизированная пробормотала девушка. – Правильно, – подтвердил ее слова Миша. – А что мы делаем с теми, кто грубо нарушает правила и пытается подвергнуть кого-то опасности? – Так это ты толкнула Валерку под слэм? – пазл в голове у Лехи, наконец, сложился. – Мне очень жаль, – девушка уже почти плакала под давлением сразу двух своих кумиров, но повернувшись к Лере, прошептала. – Прости меня, пожалуйста… Сердце Леры сжалось от ее молящего плаксивого тона, и она снова предприняла попытку докричаться до Миши: неожиданно для самой себя она взяла его лицо обеими руками и настырно повернула на себя. – Миша, пожалуйста, хватит, – твердо, насколько позволял нетрезвый голос, сказала Лера. – Перестань, она сделала это в сердцах, ей стыдно. И тут начался какой-то балаган. – Нифига ты какая, оказывается, – нахмурившись, произнес Леша. – Такую светлую девочку из себя строила, а сама людей на пол кидает ни за что, ни про что. Лера в ужасе оглянулась на Лешу: совершенно точно она не ожидала, что он откажется от своей пассии на вечер из-за какой-то…из-за нее. – Да вы чего, ну я же жива! – ее попытки возразить лишь впустую сотрясали воздух. Группиз, которая секунду назад была самой несчастной милой девочкой на свете, в мгновение ока сменила выражение лица на злобную гримасу и громко выпалила: – Да и пошли вы на хуй, дибилы! Музыка у вас все равно говно! И, резко развернувшись, она пулей вылетела из бара, оставив позади себя и Леру с открытым ртом, и переглядывающихся Леху и Миху. – Вот видишь, птичка, – солист ласково взял ее за плечо. – А ты ее защищала. – Да уж, – присвистнул Леша. – Когда человек говно, то это рано или поздно вскроется. Лере ответить было нечего, она просто стояла, парализованная всем, что только что увидела. Теперь политика Миши в отношении фанатов и его скептические взгляды на подобных индивидов казались не отстраненностью, а системой безопасности, которую он для себя выработал за годы общения с разными людьми. А она ведь переживала за чувства этой девушки. Которая, вероятно, не переживала о ней от слова «совсем». – Пойдем лучше пива выпьем, – приобняв ее за плечи, предложил Леша. – Угу, – расстроено откликнулась Лера. Миша остался стоять у бара, о чем-то негромко общаясь с ребятами за стойкой, пока гитарист уводил Леру обратно к их столу. За ним не оказалось уже ни одного члена группы, и единственным напоминанием о том, что здесь когда-то были живые люди, являлись бесконечные бокалы пива и бутылки коньяка. Плюхнувшись на свободный стул, Лера сходу приложилась к свежему бокалу, чтобы поскорее стереть из памяти всю эту болезненную историю с группиз. В это время на сцене творилось, что-то не вообразимое: Андрей и Саша устроили целый интерактив под песню группы «Иванушки International» – «Тучи», под которую они вместе с доброй половиной зала совершали какие-то синхронные движения руками над головой. Вероятно, разгоняя воображаемые тучи. – Эй, Валерчик, ты куда с такой скоростью напиваешься? – хихикая, обратился к ней Леша. – Или ты набираешься смелости, чтобы меня поцеловать? Лера аж поперхнулась своим пивом. Откашлявшись, она повернулась к наглой сияющей роже Лехи: – Я не понимаю тебя, ты ведь подкатываешь несерьезно? – Кто тебе такое сказал? – Леха быстро улегся на стол, подпирая рукой голову. – Ну если бы ты серьезно был настроен, то вряд ли бы целовался так беззастенчиво с той девушкой, – прищурившись, заметила Лера. – Ты заметила нас? – наигранно удивленно спросил он. – Черт! Прости, милая, это не то, что ты подумала. Лера хихикнула от его глупого спектакля с типичными отмазками, но продолжила гнуть свою линию: – И все-таки, зачем ты это делаешь? Чтобы Мишу подразнить? – На самом деле мне просто нравится процесс, – пожав плечами, ответил он. – А позлить Миху – это просто приятный бонус. – Я думала, что вы лучшие друзья. – Одно другому не мешает, – подмигнул ей парень. – Подкатывать к девчонкам – это мое хобби, оно никак не противоречит тому, что я за Миху готов свою жизнь отдать. – Для меня это как раз таки противоречие, – заметила Лера, потягивая пиво. Голова уже становилась легче, освобождаясь от неприятных мыслей, пространство вокруг начинало медленно плыть. – Непохоже, чтобы он поддерживал эту шуточную игру в подкаты. – Сейчас не поддерживает, а раньше еще как поддерживал, – спокойно парировал Леха, не спуская глаз с пьянеющей особы. – И однажды он заигрался. – Он увел у тебя девушку? – вскинула брови Лера. – Ну не совсем. Миха - очень своеобразный человек, он никогда ни в кого не влюблялся и не любил по-настоящему, кроме музыки, поэтому все его общение с девушками сводилось или к дружескому, или к шуточному. – Погоди, он же был женат? – пазл в голове Леры никак не складывался после таких заявлений. – Был, но с его женой сложная история. Давай проще: ему было удобно так жить в тот момент, – равнодушно откликнулся гитарист. – Это развлечение – подкаты – у нас появилось, когда мы еще совсем пацанами были: кто больше девчонок закадрит за вечер. И вот мы так веселились долгие годы, пока однажды, среди наших пассий, я не встретил девушку, в которую и правда влюбился. – Ты – влюбился?! – засмеялась Лера. – Обидно, знаешь ли, – надулся Леха. – Я же не бесчувственная машина! – Но ты бабник! – Это правда, я девушек люблю! – подмигнул ей Леша. – Так и что случилось с твоей любовью? – Я прям сильно в нее втюрился, а Миха решил, что это новый раунд нашей игры, поэтому сделал все, чтобы увести ее у меня, – голос Леши стал тише и грустнее. – И, в итоге, она по уши в него влюбилась. А когда правда вскрылась, и она поняла, что Миха несерьезно за ней ухлестывал, она ушла и больше не вернулась. – Он, получается, разбил и ей сердце, и тебе? – Да, вдребезги, – взгляд Леши стал стеклянным. – Самое печальное, что это была не просто фанатка. Мы тогда хотели добавить пару песен с женским вокалом в наш репертуар, и она прошла конкурс, чтобы попасть в группу. Песни-то мы записали, но вот всего остального…уже не вернуть. – Как ты простил Мишу после такого? – Лере искренне было жаль этого очаровательного улыбчивого парня, которому возможно раз в жизни выпал шанс в кого-то влюбиться по-настоящему. – Пришлось простить, он решил резко откинуться, – расхохотался Леша. Лера в ужасе отшатнулась от него: как можно говорить о таких глубоких душевных вещах, о тяжелых событиях в жизни и при этом так легко шутить про смерть и искренне с этого смеяться? – В смысле - «откинуться»? – Когда вот вся эта история произошла, и мы с Михой поругались вдрызг. Он, конечно, прощения просить был не намерен, хоть и знал, что виноват, – Леха пересказывал это так, будто бы эта история произошла не с ним. – А чувство вины и одновременно его гордость, которая не позволяла ему извиниться по-человечески, видимо задавили его, поэтому он в очередной раз решил сбежать от реальности так, как он умел. По спине девушки пробежал холодок, и жуткие картины тут же поползли в ее воображении. Пьяный мозг Леры решил их еще сильнее приукрасить, добавляя теперь еще и предсмертные конвульсии к образу истощенного Миши. – Наркотики? – тихо спросила она. Леша грустно посмотрел на нее в ответ, вздохнул и продолжил. – Да, это как раз была его первая клиническая смерть. Тогда-то я и понял, что готов за него жизнь отдать. А все остальное – не так уж и важно. – Как это было? – снова два несовместимых чувства обуревали Леру: страх и любопытство. Но второе было сильнее. – Это было страшно, – честно сказал Леша, глядя ей в глаза своими голубыми льдинками. – Он пропал, не приходил на репетиции, на телефон не отвечал, и я поехал к нему на квартиру, потому что почувствовал что-то неладное. Дверь он даже и не пытался запереть, поэтому вызывать пожарных или ментов, чтобы вскрыть ее, не пришлось. И слава Богу, потому что я зашел в квартиру, а там Миха сидит на диване, бледный, но еще в сознании, в руках шприц, жгут, в общем вся атрибутика. Я к нему прыгнул и заорал, мол, ты что творишь, придурок! А он видимо только что засадил дозу, поэтому прямо на моих руках начал весь дрожать, пена изо рта пошла. Лера в ужасе слушала рассказ Леши и не могла остановиться пить пиво: хотелось и прервать эту историю немедленно, и одновременно дослушать до конца. Чтобы не заплакать или не закричать, она пила и пила из своего стакана. Леха тоже сделал глоток в пол стакана, рыгнул и продолжил: – И я вижу, что у него глаза уже закатываются. Я давай его по роже бить, орать, чтобы не отключался, а сам в это время звонил Сане. У него отец – врач. – Почему не в скорую сразу? – тихо поинтересовалась Лера. – Угораешь? – с недоверием спросил Леша в ответ. – Никто с таким в скорую не звонит, его бы сразу потом в дурку сдали. Поэтому примчались парни, во главе батя Сани с медсестрой и реанимационным набором. Пока они ехали, я думал, что он на руках моих и откинется. – Тебе было страшно? – Не то слово, я рыдал, как ребенок, – с грустным смешком сказал Леша. – Мы с Мишей вместе выросли, бок о бок по жизни шли, всякое говно выдержали, и я не представлял уже своей жизни без него. Но батя Сани откачал его, забрал в больничку. И на время этого хватило. Но только на время, я ведь не просто так сказал, что это его первая клиничка была. – Он завязал? – с надеждой спросила Лера. Наверно именно этот вопрос беспокоил ее больше всего. Конечно, рассказ о том, как выглядит передозировка героином, что чувствуют близкие люди, вовсе не обнадеживал, но если только он завязал… – Бывших наркоманов не бывает, Валерчик, – усмехнулся парень. – Сейчас он в длительной ремиссии. Есть шанс, что он будет еще долго держаться. Но здоровье он свое уже хорошенько так подорвал этим дерьмом. Пьяная Лера гораздо хуже справлялась с эмоциями, поэтому и сама не заметила, как по ее щекам покатились слезы. Ей было ужасно больно и обидно, что такой хороший талантливый парень попал в такую дурацкую и глупую зависимость. И теперь не он управляет своей жизнью, а демон, которого он впустил. Леша, который во время рассказа смотрела куда-то вдаль, повернулся к Лере и испуганно воскликнул: – Эй, Валерчик! Ты что, сейчас все хорошо! Мишка так и вовсе мне жопу сегодня надрал, – он ринулся ее обнимать и гладить по голове. Лера крепко обняла его в ответ и вытерла слезы его футболкой. – Но подкатывать во имя мести ты после взбучки не перестал, – заметила она. – Это не из мести, я просто тот еще дурак. Но я же вижу, что тебе Миха нравится, так чего переживать, можно и побесить его, а то, ишь, расслабился! Лера резко отпрянула от него и покачнулась, потеряв точку опоры. Леха разоржался и аккуратно придержал ее за локоть. – Да с чего ты взял, что он мне нравится? – возмутилась она. – Я старый и мудрый провидец, – изображая какого-то карикатурного философа, таинственно произнес Леха, за что немедленно получил удар в плечо от Леры. Леха резво отпрыгнул, уклоняясь от следующего удара, и между ними завязалась совершенно неравная потасовка: Лера искренне старалась врезать этому наглому красавчику, а Леша, танцуя, уклонялся от ее ударов и дразнил: – Ну давай, Валерчик! Почти попала! Тайсон тобой бы гордился! Воздух вокруг был какой-то слишком густой, и Лера размахивала руками, пытаясь выбраться из этого желе и поймать негодяя. Но, словно это был сон, ее движения превращались из резких в какие-то нелепо плавные. – Этому столику больше не наливать, – произнёс спокойный низкий голос позади Леры и тут же огромные теплые ручищи сгребли ее в охапку. – Леха, иди помахайся с кем-нибудь твоего ранга. – Давай, Миха! – Леша принял боевую стойку. – С тобой всегда рад помахаться. – У меня руки заняты, – рассмеялся солист, демонстрируя ему слабо подвижную Леру, которая в очередной раз обмякла в его объятиях. – Ай ну вас, голубки, – махнул рукой Леха и пошел докапываться до Влада, который явно был увлечен какой-то миловидной дамой. – Пусти, – недовольно буркнула Лера, пытаясь сбросить с себя Мишины лапищи. – Что за привычка, хватать меня без спроса. Миша аккуратно отпустил ее, но руки далеко убирать не стал, проверяя девушку на способность удерживать горизонтальную позицию. Лера неуверенно зашагала в сторону туалетов, чтобы вообще посмотреть, как выглядит ее пьяное тело, но дорога до них обещала быть непростой. – Тебя проводить, птичка? – поинтересовался Миша, слегка обгоняя, чтобы проконтролировать ее не самое стабильное передвижение. Лера неопределенно фыркнула и продолжила свое уверенное, но не самое безопасное шествие. Миша вздохнул и закатил глаза: – Это не так уж и сложно, сказать, что тебе нужна помощь. – Ой, как будто ты умеешь просить о помощи! – выпалила она, бросив злобный взгляд на этого приставучего гиганта. – Так, и почему ты сейчас пытаешься меня задеть? – парень прошел вперед и, облокотившись на стену рядом со входом в туалет, скрестил руки на груди и продолжил пристально смотреть на Леру. Девушка предпочла проигнорировать его вопрос и продолжить свой неспешный поход. Преодолев несколько опасных виражей, она смогла самостоятельно достигнуть двери и, победно крикнув «Да!», скрылась за ней. В туалете было значительно тише, чем во всем остальном помещении. Роскошным убранством он не отличался: пара раковин, зеркало над которыми выжило только в количестве одной штуки, и три пошарпанные кабинки. Лера посмотрела в целое зеркало, из которого на нее в ответ глядела розовощекая девчонка, с небрежным пучком рыжих волос и пластырем на голове. В них была видна запекшаяся кровь, но в целом было и не сказать, что она сильно пьяная или побитая. Умывшись холодной водой, она почувствовала себя значительно бодрее. «Пока скорая ехала, я думал, что он на руках моих и откинется», – голос Леши, резко зазвучавший в ее голове, заставил Леру вздрогнуть. Она тут же побледнела и к горлу подкатил ком. «Я рыдал, как ребенок» – эти слова теперь вряд ли когда-нибудь сотрутся из ее памяти. За те несколько встреч, которые выпали на их долю, Лера успела не просто проникнуться к ребятам, но и как будто бы и правда стать частью их коллектива. Ей было до слез жалко и Мишу, который по непонятным пока ей причинам решил сгубить себя наркотиками, и Лешу, который готов был вместе с ним там и погибнуть, и Саню с Андреем, которые может и казались фигурами второго плана, но явно занимали не последние места в жизни группы, и Влада, который, вероятно, разрулил немало проблем с неуправляемым Мишей. Но даже ужас от мыслей о том, как легко солист мог поддаться соблазну снова окунуться в героиновые сны, даже предчувствие этой трагедии не способно было остановить внутри Леры эту нездоровую тягу к Мише. Да, она отлично понимала, что он легко поддается собственным чувствам, да, она знала, что в любой момент он мог сорваться и раствориться в вечности, утягиваемый собственным демоном. Но все это меркло рядом с тем, как сильно ей хотелось быть рядом с ним. Ее защитные механизмы и чувство самосохранения били в набат, оповещая об опасности: это все ненормально. Такая тяга к человеку, которого ты знаешь всего неделю, эти чувства, которые стремительно заполонили все ее мысли – это что-то неправильное! Беги, Лера! Спасайся! Но стоило только дать волю воображению и воспроизвести в голове, как эти горячие руки касаются ее лица, как близко эти бесконечно темные глаза… Но проиграть эту сцену до конца она не успела, потому что в туалет ворвалась стайка группиз в составе пяти-шести особей. Они весело щебетали, игнорируя замершую у зеркала Леру. – Ты видела, какой он секси? Такой высокий, я не могу… – Да! Надо попробовать к нему подкатить. – Ой, забей подруга, я пробовала. Беспонтовая история, он, наверно, гей. – Тут просто нужен особенный подход, – уверенно заявила одна из них. Яркая блондинка с голубыми глазами выделялась из всей компанией и своей внешностью, и фигурой, и надменным тоном. Ее прикид просто кричал о том, что на нее должны обратить внимание все присутствующие в баре: короткая черная юбка, высокие гады и черная рубашка с таким откровенным декольте, что в целом, можно было и вовсе ничего уже не надевать. Подруги явно вторили ее стилю и поведению, но сильно проигрывали природной харизме блондинки: она излучала уверенность, вероятно, зная цену тому, чем ее одарила генетика. Девушка спокойно продефилировала к зеркалу, наградив Леру скептическим взглядом: – Эй, подруга, не подвинешься? – А так не влезешь? – заискивающе улыбнулась Лера, вернувшись в реальный мир из своего оцепенения. После умываний холодной водой она уже не была настолько пьяной, чтобы терять землю под ногами, но оставалась достаточно развязной, чтобы дерзко отвечать на провокационный тон группиз. Но конфликту не суждено было начаться: одна из подельниц блондинки узнала Леру: – Так ты же та журналистка, которую мы до входа провожали сегодня! – Все верно, и я очень вам благодарна за помощь, – теперь Лера улыбнулась куда более искренне. – Удалось выяснить, что у Миши на личном? – нетерпеливо спросила девушка. – Я бы делала ставку на то, что он все-таки гей, – задумчиво сказала Лера, изображая деловой вид. Девушки начали разочарованно вздыхать, но блондинка явно была настроена решительно: – Ерунда это все, – не отрываясь от своего отражения в зеркале, отклинулась она. – Я слышала, как он с ребятами за диджейским пультом договаривался о медляке. Думаю, он хочет кого-то пригласить. – Тогда надо действовать на опережение! – радостно повернулась к ней Лера. – И пригласить его первым, пока он не утащил в страстном танце Леху! Девчонки одобрительно начали перешептываться, но блондинка с недоверием посматривала на Леру. И только названной журналистке показалось, что ее иронию предводительница группиз не оценила, и конфликт все-таки начнется, как она вдруг сказала: – А ты права: надо действовать на опережение! Лера не успела даже ответить что-то остроумное, как дамочка решительно выскочила за дверь, а ее сопровождение немедленно последовало за ней. «Журналистка» тут же метнулась за стайкой группиз, притаившись у выхода. Миша так и стоял около туалета, ожидая, когда она вернется, поэтому весь его разговор с группиз отлично прослушивался через слегка приоткрытую дверь. – Миша, а ты знаешь, что скоро будет медляк? – тон блондинки в одно мгновение сменился с надменного на кокетливый вместе с ее выражением лица. Надо отдать должное, выглядела она и правда потрясающе, особенно с этой маской милой девочки. – Конечно знаю, – спокойно ответил Миша, ласково улыбнувшись столпившимся вокруг него девушкам. – Я же его и попросил зарядить. – А как насчет того, чтобы провести его со мной? – Лера позавидовала ее уверенности: в голосе блондинки не было ни капли сомнений. Миша замялся, явно не ожидая такого поворота, но тут же взял себя в руки: – Я думаю, что такие предложения, прекрасные леди, вам лучше направлять Алексею. Это он у нас специалист по медленным танцам. – Но я приглашаю тебя, а не Лешу, – гнула свою линию красотка. – Ты всегда такой задумчивый и отстраненный, неужели тебе не хочется потанцевать с красивой девушкой и развеяться? Ох уж эти не тонкие намеки: голубоглазая нимфа точно знала, что и зачем она делает. Ее томный взгляд из-под полуопущенных ресниц и этот ласковый нежный тон наверняка свели с ума не одного парня. «Лешу точно даже уговаривать бы не пришлось» – подумала Лера. – Я все же настаиваю, что Леха нуждается в таких прекрасных дамах больше, чем я, – парировал Миша. – Миша ты что – гей? – не выдержала, наконец, одна из стайки группиз. Лера чуть не подавилась смехом, который кубарем попытался выскочить из нее. Но сдерживаться было вовсе не обязательно, потому что сразу же после этой сногсшибательной реплики, от всей души разоржался и Миша, заполняя пространство своим грубым низким смехом, перебивающим музыку. Блондинка тут же обернулась, бросив совершенно уничтожающий взгляд на беднягу, которая посмела испортить весь ее план, а Миша, насмеявшись от души, выдал: – Я, конечно, Леху очень люблю, но дальше поцелуя в щечку у нас с ним не пошло. Осознав, что больше им тут ловить нечего, блондинка обреченно вздохнула и жестом дала знать, что пора уматывать. Девушки попрощались с Мишей и отправились в гущу вечеринки, смешиваясь с толпой подвыпивших фанатов. Аккуратно проскользнув в приоткрытую дверь, Лера оставила все глубокие философские размышления в туалете, где им и положено быть, и рискнула незаметно раствориться в толпе. Ее попытка проскочить мимо Михи, который, все еще задорно улыбаясь, смотрел вслед уходящей стайке девушек, обернулась провалом: стоило только ей сделать шаг, как солист моментально оказался рядом с ней. – Ну наконец-то, птичка, – его явно тянуло ее обнять, потому что руки автоматически раскинулись в стороны. – Я уж было подумал, что тебя утянул туалетный монстр. – Нет, я просто наблюдала за очень интересной сценой, где выяснилось, что ты еще чуть-чуть и гей, – ухмыльнулась Лера. – Уверен, они пришли с этими гениальными заявлениями не без твоего участия, не так ли? – он состроил суровую гримасу, наклонившись поближе к ее лицу. – Товарищ следователь, что за допрос с пристрастием, – рассмеялась Лера, пытаясь рукой убрать его морду подальше от себя. Подальше от греха, который все ближе и ближе подкрадывался к Лере, намереваясь дернуть стоп-кран ее самообладания. – Я вынужден выписать вам штраф, гражданочка, – продолжая держать гримасу суровости, выдал Миша. – Вы наказываетесь медленным танцем со мной. Все-таки блондинка из стайки группиз была не только хороша собой, но и весьма не глупа: Миша и правда заказал медляк для того, чтобы пригласить кого-то. И этот кто-то оказался Лерой, внутри которой в ту же секунду все заверещало от счастья. Ее затаившееся альтер эго Леры-подростка, которое в детстве никто на дискотеке не звал танцевать вдвоем, готово было в ту же секунду прыгнуть в Мишины распахнутые руки. «Ну ты еще повисни на нем или поцелуй, тогда точно пиши-пропало», – в ее голове зазвучал уже знакомый ехидный голос. – «Хочешь закончить свою жизнь в наркоманском притоне? Тогда соглашайся, конечно!» Поморщившись от этих слов, взрослая и отстраненная Лера моментально заперла своего бушующего подростка на замок. – Наказание ваше несоразмерно моему нарушению, товарищ полковник, – Лера снова попыталась защищаться шутками, но тактика эта изначально не имела никакого смысла. В довесок к ее бесполезной и бессмысленной борьбе с Мишей добавилось и то, что в клубе зазвучала медленная попсовая мелодия, которая в последнее время играла из каждого утюга: «Hozier» – «Take Me To Church». – Знаешь, о чем поется в песне? – ухмыльнулся Миша, уверенно протягивая ей руку. – О том, что ты все-таки гей, – хохотнула Лера, вкладывая свою маленькую ладонь в его лапу. На самом деле песня была про любовь, которую исполнитель сравнивал со смертью и возрождением, однако клип на песню был именно про однополые отношения, на что девушка и сослалась в своей шутке. Но все это уже не имело значения: Миша вел Леру на танцпол. Словно бы в одночасье он превратился из панка в ту самую романтичную фигуру, которую она в нем разглядела. Добравшись до удобного места в темном уголке, в стороне от эпицентра парочек, солист повернулся к девушке и, мягко взяв ее за талию, притянул к себе. Внутри Леры тут же забушевал огонь, все сдерживающие это нападение замки рушились, а двери стремительно слетали с петель, освобождая чувства, желания и непомерную тягу к Мише. Все это заткнуло напрочь ее внутренний язвительный голос, размазав его по остаткам самообладания: она обвилась руками вокруг его тела, так как все-таки плечи, на которые традиционно кладутся руки, были высоковато расположены для нее. Лера осторожно подняла взгляд на Мишу, который уже ждал ее. – А разве это не слишком ванильно для панка – танцевать медляк с девушкой под какую-то попсу? – решила уточнить она. – Быть панком и быть романтиком не противоречит друг другу, – охотно откликнулся Миха. – Тогда расскажи мне, что включает в себя философия настоящего панка. – Все просто: это свобода, проявление собственной уникальности и стойкость убеждений, – руки Миши аккуратно изучали ее. – Разве быть панком не означает быть против всех? – Лера боролась со своим сбившимся дыханием от его прикосновений. – Чтобы проявлять свою уникальность ты, чаще всего, и идешь против всех, – задумчиво сказал солист. – Но сейчас ты, получается, прогибаешься под общество, приглашая даму на медляк, – пыталась она поддеть его. Миша ухмыльнулся: – Если это тот формат взаимодействия, который тебе ближе, то я готов пойти навстречу. – А с чего ты решил, что я хочу танцевать с тобой? – Лера продолжала предпринимать слабые попытки возвести привычные стены. – А ты не хочешь? – Миша был спокоен, как буддистский монах. – Тогда так и скажи. И тут она поняла, что загнала себя в ловушку: врать не было никаких сил, да и кто сейчас в это поверит, когда она так жалась к нему, откровенно наслаждаясь этой близостью? Миша выжидательно смотрел на нее с легкой ухмылкой, а Лера падала и падала в его бездонные темные глаза. То ли ее на самом деле сломила эта безумная влюбленность, то ли алкоголь придавал какой-то смелости и утрировал чувства, но она просто не в силах была противостоять образовавшейся между ними силе притяжения. – Я хочу… – тихо выдохнула она. Миша улыбнулся и сильнее прижал ее к себе одной рукой, аккуратно проводя теплой ладонью по ее щеке. – Может это прозвучит странно, но я понял, что меня тянет к тебе с первых строчек твоего блога и рассказов, – не отрывая взгляда, начал он. – Было ощущение, что мы с тобой уже знакомы. – Как ты вообще их нашел? – слова давались с трудом, но буквы еще удавалось складывать во что-то осознанное. – На нашем сайте кто-то из фанатов скинул ссылку на твой блог, с подписью, мол, почитайте ребята, это ваш стиль какой-то, – хмыкнул Миша, на мгновение взглянув куда-то вдаль, за спину Леры. – Я люблю иногда покопаться на нашем форуме и решил изучить, что же там за творчество такое. Так и затянула ты меня в свой мир. Я залпом прочитал все книги и начал выносить парням мозг, что это судьба, и мы просто обязаны с тобой связаться. – И тут Влад меня и нашел по твоей наводке? – подсказала Лера. – Не совсем, – покачал головой Миша. – Вообще я довольно стеснительный и закрытый, особенно с девушками. До того как рассказать что-то ребятам, я перерыл всю информацию о тебе сам, нашел тебя в соц сетях, следил за тем, что ты делаешь, но никак не решался написать. И так и не решился. – Ты меня пугаешь, – Лера на секунду попыталась отстраниться, но Миша ласково вернул ее назад. – Это попахивает каким-то маньячеством. – Ну я тебя в реальности не выслеживал. Просто, как пацан малолетний, стеснялся написать и ждал какого-то случая волшебного, – спокойно продолжал Миша. – А потом понял, что тот самый случай надо самому организовать. Лера молча смотрела на него широко распахнутыми глазами: Миша стеснялся с ней познакомиться? Миша, который с легкостью мог послать кого угодно, разгромить любое помещение, кривляться и скакать, как черт, на сцене перед многотысячной аудиторией, не мог набраться смелости, чтобы написать сообщение девушке? – Вот тогда-то я и пришел к парням советоваться и делиться тем, что нашел, – Мишин монолог начал рисовать в воображении Леры яркие картинки: реп точка, Леха на пуфике, Андрей подкидывает палочки, а Саня внимательно слушает Миху, пока тот эмоционально рассказывает о какой-то неизвестной сказочнице Лерке Птицевой. – Они, как и я, прочитали все в один присест, и разделили мой восторг. И вот уже тогда мы поняли, что было бы круто, чтобы сказочница написала сказку о сказочниках. И он расхохотался, довольный своим каламбуром. – Влад навел все справки, позвонил в твое издательство и поставил условия, мол, биография, только от этой девчонки, и чтоб имя ее было на обложке нашей книги, – Лере хотелось сжать его посильнее в своих руках от нарастающего электричества. – Но ваш Ссаныч, редактор, сказал, что такому не бывать. И тогда я сам решил с ним поговорить. – Ты позвонил ему? – в ужасе охнула Лера. – Круче! Я пришел к нему и разнес его кабинет, – разоржался Миша. – Чтооо? – испуганно протянула Лера. – Да, такие люди только этого и ждут, – он успокаивающе провел рукой по ее щеке, оставив легкий след мурашек от этого прикосновения. – Но зато мы очень быстро обо всем договорились. Мысль о том, что солист популярной группы бывал у нее на работе и разносил кабинет начальства, наполняла девушку каким-то необъяснимым удовлетворением. – Жесть, – подытожила Лера. – Не удивительно, что Ссаныч так лихо вручил мне вашу биографию, несмотря на то, что я никогда не писала о рок-группах. – Еще бы, – хмыкнул Миша, явно довольный своей выходкой. – А потом я не спал всю ночь перед нашей встречей, все думал, показалось мне, или это и правда судьба. А потом, когда, наконец, тебя увидел, то все сразу стало понятно. – Что стало понятно? Что я тебе отлично вмазала? – очередная попытка уменьшить силу тяготения пролетела мимо Миши. – Прежде, чем ты врезала мне, птичка, я довольно долго стоял и наблюдал за тобой, – он в секунду обезоружил ее теплым взглядом карий глаз. – И я понял, что ты – мой человек. Меня поразило в тебе все: как ты говоришь, что ты говоришь, как двигаешься, как огрызаешься и прячешь себя от всех, как прикрываешься дерзостью. Все это слишком сильно похоже на меня. Лере приходилось насильно запускать в себя воздух и выпускать, потому что каждое его слово било под дых: она не готова была к такому открытому разговору. Миша, как всегда, был прямолинейным и не намерен был ни в чем себе отказывать, особенно сейчас, когда ее защита рухнула, а стоп-кран сорвало. – И я мог бы остаться в стороне и просто продолжать восхищаться тобой издалека, но я видел, как ты смотришь на меня, – он продолжал уничтожать жалкие остатки ее защитных конструкций. – И твои попытки отбить мои нападки только убедили меня в том, что тянет нас друг к другу совершенно взаимно. Потому что я бы делал точно также. – А может я просто боюсь тебя? – тихо сказала Лера. – Конечно ты боишься, – согласился Миша. – Но вот только не меня. Ты боишься дать волю тому, что внутри тебя. Сердце Леры отбивало какие-то бешеные ритмы, она впервые почувствовала себя побежденной, а Миша, словно увидев, как она подняла белый флаг и признала поражение, наклонился к ней и прошептал: – Просто скажи, если ты все-таки хочешь дать этому всему волю. Его хриплый шепот резанул по ее легким, выпустив на свободу короткий возбужденный вздох. Лера перестала отдавать себе отчет в собственных действиях, когда его лицо снова оказалось на критически близком расстоянии от ее собственного. – Я хочу… Их взгляды встретились, и она почувствовала, как тягучее тепло наполняет низ ее живота, а руки сами метнулись к его растрепанным темным волосам: больше ничто не могло удержать ее от того, чтобы впиться пальцами в эту шевелюру и притянуть к себе его лицо. Миша, который еще держал себя в руках в ожидании ее ответа, в то же мгновение сжал ее в своих руках и сократил, наконец, эти лишние сантиметры между ними. Лера закрыла глаза, отдав себя в руки судьбы и Миши. И произошел взрыв сверхновой, ток покинул границы, и электричество между ними, наконец, освободилось: его горячие губы впились в ее, напористо и уверенно, словно он всегда ждал этого момента и был к нему готов. Лера не была готова ровным счетом ни к чему: ни к тому, что ее тело поразит дрожь от возбуждения, ни к тому, что она так стремительно откликнется на его страсть, ни тем более к тому, что ее руки будут действовать без ее ведома, впиваясь в его слегка влажные темные волосы. Привкус сигарет и запах хвои только подкидывали дров в огонь ее безумия: Лера уже не понимала, где кончается она, а начинается он. Мишины руки перемещались по ее талии, спине, осторожно приближались к бедрам, но затем снова возвращались наверх. Они так жадно впились друг в друга, словно были в разлуке и скучали много лет, ожидая этого поцелуя и накапливая страсть. Как будто они и правда были давно знакомы. Они оба хотели всего и сразу, все больше погружаясь в процесс: его язык бесцеремонно проник в ее рот, и Лера, недолго думая, а точнее вообще не думая, ответила на это. Для Миши это стало сигналом: его руки моментально опустились ниже, чтобы вдавить ее сильнее в себя, оставив все эти детские прелюдии. Лера коротко простонала прямо в его рот, как только ее бедра коснулись, запертого в грубой джинсовой ткани, привставшего члена Миши. Она чувствовала жар его тела сквозь одежду, которая их разделяла. Чуть больше алкоголя и его напористости – и лишние тряпки быстро бы покинули их тела. Но сознание еще работало на расстановку каких-то минимальных границ приличия, которые включали в себя правило «не раздеваться прилюдно». Миша же не стеснялся запускать руки под ее футболку, обжигая нежную кожу грубыми пальцами, разбитыми о струны, и вызывая новые приступы дрожи. Лера изредка ловила себя на том, что она и сама безжалостно впивалась ногтями в его спину, словно желание, которое она так старательно в себе гасила, вырвалось из нее с удвоенной силой. Но воздух начал стремительно заканчиваться, и Лере пришлось отстраниться от Миши, чтобы сделать вздох. Он тут же сменил тактику и переместился к ее шее, оставляя горячие поцелуи на тонкой коже. Это было так сладко и возбуждающе, что Лера непроизвольно выпустила еще один тихий стон, который тут же потонул в гремящей вокруг музыке. Но это не ускользнуло от внимания Миши: он издал что-то, похожее на рычание, и тут же впился в ее шею сильнее, слегка прикусив кожу зубами. Лера задыхалась, чувствуя, как внизу живота становится все горячее, а пульсация от укуса на шее расходилась по всему телу, особенно ярко ощущаясь там, где она прижималась к нему бедрами. Она хотела и не хотела одновременно продолжать это сумасшествие, боясь, что крышу окончательно снесет им обоим, и они продолжат погружаться друг в друга на глазах у сотен людей. Миша почувствовал, что она отстраняется, разрушая эту сказку между ними, и моментально среагировал, взяв ее лицо в свои ладони. Его темные глаза сверкали от возбуждения, Лера чувствовала его тяжелое дыхание и не могла налюбоваться припухшими от поцелуев губами. – Птичка, – выдохнул он и коротко поцеловал ее. – Никогда больше не прячься от меня. И снова короткий сладкий поцелуй. – Потому что мы, наконец, нашли друг друга. Слышишь? Вместо ответа Лера снова подалась к нему навстречу, оповещая о втором раунде их общего безумия. Она рухнула в него с концами и выбираться со дна его темных глаз не собиралась. Миша тут же стиснул ее в медвежьих объятиях, бесцеремонно и уверенно вторгаясь в ее рот, а Лера таяла в его руках и готова была распадаться на молекулы. Никакой предыдущий опыт секса никогда так близко не подводил ее к оргазму, как поцелуй с этим мифическим получеловеком-полузверем, рядом с которым она теряла всякую связь с реальностью. Сколько вечностей они провели, целуясь на краю танцпола, сказать было сложно: диджей сменил несколько медляков, в попытке дать им больше времени друг с другом, но когда, наконец, это стало уже слишком неуважительно по отношению ко всем остальным посетителям, эстафету перехватили ребята с караоке. И только когда чье-то пьяное пение наполнило бар, Миша и Лера, наконец, смогли прервать свой поцелуй. Они так и остались стоять, прижавшись друг к другу: Миша тяжело дышал и крепко обнимал Леру за талию, а она, глубоко вздохнув, положила голову ему на грудь, обвив его дрожащими руками. И не было ни единой мысли о том, что они знакомы всего пару дней: внутри Леры растекалось светлое и доброе чувство, словно они давно уже вместе. Она слышала, как бьется Мишино сердце, она чувствовала его тепло, он казался и ощущался таким родным и близким. И все, чего ей на самом деле хотелось – это чтобы этот момент никогда не закончился. Но легкая тревога тенью ложилась на ее беззаботность. – Миша, – тихо позвала она, отрывая голову от его груди. Он тут же опустил на нее обеспокоенный взгляд с немым вопросом. – Мне все еще страшно. – Почему, птичка? – удивленно спросил он. Мысли в голове Леры с бешеной скоростью сменяли друг друга, пока одна не прижилась: мысль о том, что сумасшедший дуэт Михи и Лехи долгие годы совершенно бессовестно дурил девушек, и Миша уже однажды поступил жестоко. А может и не однажды. – Мне страшно, что все это какая-то шутка ваша с Лешей или очередной спор. Лицо юноши моментально помрачнело, но он начал спокойно и ласково гладить ее по голове. – Знаешь, я ведь никогда по-настоящему ни в кого не влюблялся, – задумчиво проговорил он. – Я был женат, я встречал много разных девушек в своей жизни, но я никогда не чувствовал ни к кому того, что чувствую к тебе. И я не променяю это чувство ни на что. Лера смотрела в его бездонные темные глаза, силясь отыскать в них ложь, но Миша и этот ее план разгадал: он улыбнулся и коротко ее поцеловал. – Я с судьбой шутки не шучу, птичка. – А почему ты решил, что я – твоя судьба? – Потому что впервые за 32 года я понял, что на самом деле влюбился.