Семь дней

      На самом деле Сугуру любил субботы.              Под конец недели на работе всегда было спокойно: редко вызывали на задания или в кабинет директора для дачи объяснений по текущим вопросам, но что важнее — это касалось взаимодействия со студентами — дети были предоставлены сами себе и занимались домашними заданиями или индивидуальными тренировками. В такие моменты присутствие преподавателя в спортивном зале, додзё или на тренировочной площадке было не обязательным, и никто не обязывал контролировать процесс.              Тем не менее, если учитель хотел построить со своими воспитанниками более или менее неформальные и крепкие взаимоотношения, ему приходилось подходить к ним в течение дня, реже же ребята сами могли наведаться в учительскую, чтобы посоветоваться о чем-либо, либо и вовсе закрыть хвосты по учебе, которые так или иначе оставались вне зависимости от успеваемости.              Поэтому обычно Сугуру пребывал в учительской до обеденного времени и заполнял журналы, потягивая чай в компании Хайбары или Годжо.              Последний, конечно, был нечастым гостем по субботам в принципе. Он то и дело отпускал своих студентов в вольное плавание, освобождая своё драгоценное время для прогулок по Токио, но время от времени появлялся на рабочем месте, чтобы наспех сделать записи в нужных бумагах и отправиться по своим делам. Он всегда объяснял это тем, что ему хватало времени в течение недели для того, чтобы «скентоваться» с детьми и лучше уж провести с ними выходной, чем в очередной раз душить себя рабочими обязанностями.              В эту же субботу Сугуру сидел в кабинете в гордом одиночестве.              Настроение, несмотря на всю скопившиеся на сердце грусть и уныние, было спокойным как морские воды в штиль. И это спокойствие не нравилось ему самому. Сердце было своем месте. И причина была проста: кавардак, творившийся в колледже, большую часть недели сильно выбил его из колеи. Несмотря на годы, проведённые на посту преподавателя, столько неудач одновременно навалилось на него впервые. И оттого он из последних сил старался настроить себя на нейтральную волну, чтобы окончательно не спятить.              И тем не менее, ему досаждало странное предчувствие. Как будто в скором времени непременно должно случиться что-то особенно страшное, но что именно — он не понимал. К тому же, поскольку за прошедшую неделю случилось так много неприятностей, сложно было представить, какие новые смогли бы превзойти предыдущие.              Однако мысли Сугуру то и дело возвращались к тому, как тяжело стало работать в колледже. То ли его в целом утомила работа преподавателем, то ли студенты, то ли коллеги… Он слабо понимал, какой именно из перечисленных фактов его расстраивал более всех.              В любом случае, если раньше он поднимался по утрам с относительным удовольствием и выполнял рутину перед походом в колледж в спокойном расположении духа, то теперь он даже перестал выходить на пробежку и лежал в кровати пластом до неприятного сигнала будильника, перенесённого на более позднее время.              Из-за работы ему больше не хотелось заниматься привычными вещами и радоваться тому, чему он радовался ранее. А по возвращению домой после занятий, и вовсе не хотелось делать что-либо, кроме тупого скроллинга ленты новостей или безнадёжного прохождения компьютерной игры, в которой ему часто не удавалось пройти дальше рядовых противников, не говоря уже о боссах исполинских масштабов, едва умещавшихся на экране его ноутбука.              И всё это не доставляло Сугуру никакого удовольствия. Абсолютно.              В мире было много хорошего, чтобы не зацикливаться на тягостях работы и не уходить в неё с головой. Например, близкие люди, прогулки, вкусная домашняя еда… И всё это правда скрашивало жизнь, но из-за тяжелого морального состояния мужчина не мог сосредоточиться на частичках тепла и в полной мере насладиться этим.              Он хрипло выдохнул и потер переносицу, чтобы сосредоточиться на заполнении журнала успеваемости. Как назло, работать совсем не хотелось.              Если обычно отлынивать от работы он пытался из-за спонтанного приступа лени и пускал некоторые вещи на самотёк, то сейчас даже никакие мысли в голову не шли. Из-за этого Сугуру начинал чувствовать себя тупым и это не нравилось ему самому, однако многолетний жизненный опыт говорил, что это из-за стресса.              Вот бы вместо унылой рутины сейчас оказаться где-то в горах. Где густой туман окутывает тёмный хвойный лес, а воздух слегка разрежен, где туристами протоптаны узкие тропы, ведущие к забытым святилищам или особо живописным пейзажам.              Это было бы идеально.              Он потер лицо крупными пальцами и тяжко вздохнул.              К сожалению, до отпуска ещё работать и работать, так что мечта об умиротворенной поездке в горы может оставаться всего лишь мечтой. Да и не поедет же он туда в полном одиночестве. Придется брать с собой Сёко, а если её, то и девочек… А зная характер Нанако, она ни за что не захочет ехать на природу и упрётся рогом, отстаивая право на блага цивилизации. Это он уже проходил. Иногда даже казалось, что его мнение относительно места для отпуска никто не слушал, Сёко выбирала нейтралитет, а Мимико полностью оставалась на стороне сестры. И оттого их семья путешествовала только к морю.              Дверь в учительскую распахнулась, но сил и желания на то, чтобы посмотреть на вошедшего у Сугуру не оказалось, хотя он прекрасно понял, кто это был, и он вернулся к кропотливому заполнению журнала. Почти записал все темы с начала года, не отвлекаться же на подошедшего коллегу.              К тому же, на такое поведение у него были причины.              Минувшим вечером он поссорился с Сатору из-за накопившегося недовольства профессиональными качествами лучшего друга. Вместо того, чтобы цивилизованно вести дискуссию, он сорвался и высказал ему непростительно много. Всё, что думал о его присмотре за детьми, о его умении вести уроки, о том, с какими знаниями к нему приходят студенты после года обучения у Годжо и их дисциплине. А напоследок упрекнул того в том, что, если бы его в колледже не было, всё было бы нормально.              Ну… В этом, разумеется, Сугуру слишком загнул и гиперболизировал проблему до галактических масштабов. За это он отчасти себя ругал, но вместе с тем приходил к осознанию, что кроме него никто не скажет это Сатору в лицо настолько честно и откровенно.              Окружающие часто относились к тому как к «зазнавшемуся идиоту», только и умевшему расхваливать себя любимого. Оттого многие вещи ему спускали с рук и замалчивали: либо понимали, что тот не воспримет всерьёз эти упрёки, либо думали, что его своенравная натура даже не захочет утруждать себя их выслушиванием.              В расстроенных чувствах Сугуру даже пересказал Сёко эту ссору и она, несмотря на озадаченный вид, признала, что он сделал шаг вперёд, взглянув на друга трезвым взглядом. Обычно она держала своё мнение относительно их перепалок при себе, но в этот раз, видимо, разделяла его мысли. Пусть и не так эмоционально остро.              Из-за такого конфликта попадаться на глаза своему закадычному товарищу Гето не особо горел желанием. Быть может, они не начнут ссориться вновь… Но осадок неприятный остался в любом случае и в таком душевном расположении меньше всего хотелось снова встречаться лицом к лицу и разговаривать о чём-либо.              Даже о каких-то глупостях вроде телешоу или смешных видео в интернете…              Вошедший демонстративно, как показалось сидящему спиной ко входу Сугуру, захлопнул дверь. Его шаги звучали непростительно громко; видимо, тот из-за своих обид на лучшего друга решил смолчать и даже не поздоровался с ним, выражая своё недовольство их вчерашним разговором.              Какое-то время Сатору бродил по учительской, останавливаясь то тут, то там, но Сугуру заинтересованности его маршрутом не выказал и продолжил сидеть спиной, уткнувшись в бумаги.              Утомившись ходить по периметру кабинета, Сатору плюхнулся за свое рабочее место и, закинув ноги на столешницу, поднял повязку с глаз.              — Чего не здороваешься? — неожиданно спокойно спросил тот.              — Ты тоже вообще-то не поздоровался, — выдохнул Сугуру, переворачивая страницу журнала успеваемости. — Это если ты вдруг не заметил.              — Вообще-то я поздоровался утром, когда прислал тебе подборку мемов, — хмыкнул тот в ответ.              Точно.              Сугуру так и не посмотрел сообщения, испытывая чувство злости от одного лишь вида чата с лучшим другом. Потому он решил оставить их непрочитанными до того момента, пока раздражение не сойдёт окончательно.              Хотя в его голове возникла мысль о том, что присылать другу смешные картинки после ссоры было каким-то странным способом завести диалог и не отметить этого он не мог.              — Я не заходил в Лайн сегодня.              — Не ври, ты всё время заходишь в него около семи утра, — вздохнул Сатору, почёсывая затылок.              Уставившись в журнал тупым взглядом, Гето поджал губы. Как бы ни было неприятно признавать, Сатору хорошо знал его привычки и, несмотря на его любовь к самому себе, здорово под них адаптировался. Он всегда старался писать ему в одно и то же время по утрам, за редкими исключениями, и Сугуру, за столько лет их дружбы, уже воспринимал это как должное.              — Знаешь, я…              Они сказали это синхронно и от этого уставились друг на друга с удивлением. На какое-то время между ними повисла неловкая пауза, но затем оба мужчины искренне рассмеялись из-за своей ментальной связи.              — Давай ты… — уступил ему Годжо, покачиваясь на стуле.              Сугуру набрал в лёгкие побольше воздуха и перекрестил руки на груди.              — Я подумал, что был вчера очень строг с тобой. Ну… Когда говорил всё это, — он рассеяно развел руками.              Может, он и был человеком чувствительным, извинения всегда давались ему тяжело. Не потому, что было сложно признавать свои ошибки. Напротив, с этим у Сугуру проблем не наблюдалось и, как личность рефлексирующая, он всегда мог найти свою неправоту. Правда озвучивать её не всегда собирался и, соответственно, практически не извинялся.              — Да я уже привык, что ты драматизируешь вечно, — небрежно махнул ладонью Годжо, отгоняя от себя обиду на неприятные слова товарища.              — Прям уж драматизирую…              — Давай честными будем — драматизируешь. Ты постоянно всё усложняешь, Сугуру.              Испустив протяжный вздох, Гето уткнулся лбом в свою ладонь и рассеяно потёр лицо.              А может Сатору и прав был, что он многое принимает близко к сердцу, однако научиться воспринимать окружающий его мир иначе и перестать нагружать себя тяжелыми думами, Сугуру не умел.              — Ладно, может, ты и прав.              — Да не-не, я точно прав, — Сатору качнулся на стуле и усмехнулся. — Кончай ты это уже. Жизнь классная штука, мой угрюмый друг, и если будешь много хмуриться, то непременно заработаешь себе морщины.              — Знаешь, морщины как-то не особо меня беспокоят…              — Ты ж ещё молодой, рано ими покрываться!              В ответ на это Сугуру промолчал. Внешность не так сильно волновала его, чего нельзя было сказать о Сатору, на которого ещё со студенческих времён заглядывались самые разные девушки, стоило им куда-то выйти вдвоём. Поэтому за своим лицом тот следил и не стеснялся этого факта. Случалось, что иногда Гето заставал лучшего друга за нанесением солнцезащитного стика, и каждый раз Годжо говорил, что ультрафиолет для кожи очень-очень вреден.              Но это скорее было из-за генетических особенностей, больно уж белокожим тот уродился.              — Послушай-ка мой совет… — вкрадчивым голосом проговорил Сатору, приближаясь к лучшему другу. — Возьми неделю за свой счёт или попроси Ягу дать отгулы за все те дни, что ты работал сверхурочно.              — Ну возьму, а дальше что? Кто будет детей учить?              — Ну если меня сильно попросишь, — заискивающе протянул Сатору, показывая на себя пальцем. — То один замечательный, нет, сильнейший шаман современности с превеликим удовольствием…              — Исключено. Ты распустишь мне всех детей…              Сатору обижено надул губы.              — Ну тогда Хайбара.              — А это уже другой разговор, — Сугуру усмехнулся. — Но, если честно, я сомневаюсь, что Яга куда-либо меня отпустит. Да и… Хорошо, возьму я отгулы, а дальше что?              — Я бы на твоём месте уехал. У меня как-то тоже было что-то вроде выгорания…              — У тебя? — не сдержавшись, Сугуру откровенно рассмеялся, но вовремя осёкся и накрыл рот ладонью.              — Ну а ты что думаешь, что только у тебя оно может быть? — покосился в его сторону Сатору. — Я сильнейший, но не всесильный. Все устают. Попробуй покатайся по командировкам четырежды за неделю…              Казалось, что Годжо говорил об этом максимально честно, не приукрашивая. И, откровенно говоря, Сугуру впервые задумался, что всё то время, прошедшее с их знакомства, тот никогда даже не заикался о том, что устал или вымотался. Да, он мог говорить, что хотелось отдохнуть или что он заскучал, но ничего более.              К тому же, Сатору, в отличие от него, ещё и спал мало, если судить по тому, в какое время он обычно появлялся в сети с утренней и ночной подборками смешных картинок.              — Мы с Кёко обычно ездим в Киото отдохнуть. Рёканы, старые улочки, всё такое… Здорово помогает переключиться, если мозг в этом нуждается. Может, тоже попробуешь?              — Да я как-то в Киото, — он неуверенно пожал плечами. В старой столице Сугуру бывал с некоторой периодичностью по рабочим вопросам или проездом, когда направлялся ещё куда по делам. — Честно говоря не хочу.              — Да какая разница куда! Главное съебаться отсюда и расслабиться.              Скрестив руки на груди, Сугуру задумчиво уставился на настенный календарь и фотографии студенческих времен, где они вчетвером стояли на фоне замка в Осаке.              Да, может, и правда, путешествие сейчас ему и не помешает.              Скажем, на горячие источники или в горы, где разреженный воздух…              — Может и попробую. Правда всё равно кажется, что лучше станет, только когда уволюсь отсюда…              — Эй! А как же я тогда здесь один останусь? — с наигранной интонацией обиды отозвался Сатору. — Если ты уволишься, то я этого тебе не прощу! Так и запомни, Сугуру Гето!              — Будет тебе, — чуть склонив голову отозвался Сугуру и на его лице промелькнула тёплая улыбка.       

      

***

      

      В послеобеденное время Сугуру решил покинуть преподавательскую. Основной его целью было не столько прогуляться до тренировочной площадки, сколько проведать своих студентов и поинтересоваться их успехами за первую половину дня.              Всё же, несмотря на нежелание работать, чувство ответственности за подрастающее поколение было гораздо выше, потому он распрощался с Сатору, который наконец-то принялся заполнять журнал успеваемости своего курса, и поторопился на улицу.              В том, что по возвращению в учительскую, он уже не встретит Годжо, Гето даже не сомневался. Всё же, в отличие от него, тот предпочитал быстро закончить с нудной работой и отправиться по другим делам. А их у него, судя по образу жизни, было невпроворот.              Сугуру неторопливо шёл по залитой светом главной аллее, наслаждаясь ясным небом и тёплыми лучами солнца, и потягивал кофе, купленный в торговом автомате, расположенном на первом этаже учебного корпуса. Весь его вид внушал чувство умиротворённости, и, откровенно говоря, впервые за долгое время он действительно чувствовал себя так.              По сравнению с предыдущими днями недели, ему полегчало, и он даже ощутил некоторый эмоциональный подъём. И это ощущение, что на грудь более ничего не давило, его обрадовало.              Наверное, разговор с лучшим другом подействовал подобно лекарственному средству, способному затянуть раны. Ведь несмотря ни на что, Сугуру бы следовало поучиться у Сатору некоторым особенностям жизни: для начала было бы славно хотя бы попробовать вести себя беззаботно и не печалиться из-за рабочих неудач. В этом Сатору, определённо, был прав как никто другой.              Отпив мучительно горький эспрессо, мужчина расслаблено вздохнул. Он остановился посреди аллеи, чтобы случайно не пролить напиток на свою форму, и с облегчением и прикрыл глаза, ощущая, как лёгкий ветер обдал его лицо с едва заметной щетиной и взъерошил непослушные волосы, то и дело норовившие выбиться из пучка на затылке.              Погода выдалась прекрасная. Не жарко, но и не холодно. Идеальный баланс температур и ясное небо, а ласковый ветерок, подобно вишенке на торте, идеально дополнял все атрибуты солнечного дня.              И всё-таки в этот момент жизнь показалась ему очень приятным явлением.              — О, ты тут! — внезапно раздался бодрый женский голос. — Боже, это что, кофе из автомата? Сказал бы, я принесла бы тебе нормальный!              Сугуру удивленно вскинул брови и замер как вкопанный. Окликнувшая его Кёко торопливым шагом подходила всё ближе и ближе к нему, на ходу поправляя каре из ярко-розовых волос.              — А ты-то тут что делаешь?              — Да в общаге ночевала, — махнула рукой она. — У Сатору в смысле. Вот и задержалась как-то, то того проведала, то этого…              — Ну, Сёко сегодня дома, если вдруг её искала… — сощурился Сугуру, допивая кофе из бумажного стаканчика. — А насчет кофе, он в целом-то нормальный, зря ты так про наш автомат.              Кёко рассмеялась, поправила на себе блузу из воздушной ткани, и качнула головой. В отличие от него, она кофе вообще не пила, что делало её, как баристу, субъектом неоднозначным. Всё равно, что обувщик без обуви.              Выглядела сегодня Хасэгава очень бодрой и отдохнувшей, хотя Сугуру сложно было припомнить, когда в последний раз он видел свою подругу студенческих годов разбитой. За последние несколько лет она выработала привычку встречать всех с искренней улыбкой и открыто вести диалог, чтобы собеседник не чувствовал себя не в своей тарелке.              Наверняка профессиональная деформация из-за продолжительного времени, проведённого за стойкой кофейни.              По правде говоря, иногда Гето чувствовал, что такое отношение к себе его нервировало, как-никак, и шумного Годжо под боком хватало, но к Хасэгаве он, по большей части, относился спокойнее. Она хотя бы не донимала его с тупыми шутками и непристойными историями и вела себя достаточно уважительно по отношению к его личным границам.              Однако он был готов поставить на кон ни одну тысячу йен, что их с Сёко взаимоотношения чем-то напоминали его дружбу с Сатору. Только чуть цивильнее в силу характера Кёко.              — Да я уже знаю. Она мне сама сказала, что её сегодня в колледже не будет, так что была готова услышать такое. А вот тебя, между прочим, — она слегка бесцеремонно ткнула в его грудь пальцем с аккуратным маникюром. — Тебя искала, да.              — Чего это? Хочешь ещё какие гадости от Хоши прочесть по ролям? — в его тоне послышался намёк на раздражение, но Сугуру вовремя осадил себя.              Двинувшись вперёд, он кивком предложил Кёко следовать за ним.              — Да нет, — рассмеялась она, пытаясь поспеть за ним. — Я такую безвкусицу предпочитаю читать только или шутки ради, или в нетрезвом состоянии. Но так как это уже не смешно, а я трезва — то и смысла не вижу.              — Хоть что-то радует, — расслаблено выдохнул Сугуру, услышав её позицию на этот счет.              Слушать очередной порнографический рассказ с собой в главной роли он не очень-то и хотел. Хотя бы потому, что мужчины его не интересовали, а уж потом поскольку его кукожило от одной лишь мысли о том, что кому-то было не лень писать такие непотребства с реально существующими людьми.              Приметив на своём пути урну, он выбросил в неё смятый стаканчик из-под кофе и рефлекторно отряхнул руку, словно на неё попали капельки напитка.              — Я не думала, что тебя это так заденет, если что. Поэтому прости, что так получилось, — в её голосе почувствовалась искренняя вина за содеянное в учительской несколькими днями назад. — Мне просто правда казалось это смешным в тот момент…              Он качнул головой, принимая её извинения. Пускай от воспоминаний его всё ещё корёжило, в душе Сугуру понимал, что следовало отнестись ко всей этой истории чуточку легче. И представить себя сторонним наблюдателем, которому такое происшествие могло поднять настроение своей абсурдностью.              — Ладно уж, что было, то было. По сравнению с Сатору, который разослал это всем нашим знакомым…              — Ой! За него тоже извини, я не предполагала, что он так поступит. Ты же знаешь, что он никогда сам тебе этого не скажет…              — Да знаю… Но и ты за его поступки нести ответственности не должна, Кёко.              Это было сказано с лёгкими нотками грусти. Иногда Сугуру сожалел, что ни он, ни его товарищ, не всегда могли поговорить по душам и найти внятные слова на извинения друг перед другом. Если он это делал изредка, то Сатору и подавно практически не мог выдавить из себя слова «прости», поэтому оставалось лишь смириться с таким положением вещей и продолжать дружбу. Не отказываться же от Годжо из-за этого…              Кёко внезапно остановилась, но Сугуру заметил это не сразу и сделал ещё несколько размашистых шагов вперед, прежде чем обернулся к ней, пытаясь понять, следовала ли она за ним или нет.              — Ты чего? — вопросительно изогнул бровь он.              Она замялась, но подошла чуть ближе.              — Да я у тебя спросить хотела, отпустишь ли ты Мимико и Нанако со мной в город сегодня. У меня внезапно несколько билетов есть на фильм новый, Сатору такое не смотрит, а девочкам было бы интересно. Вот я и подумала, что было бы славно их взять вместе с собой…              — Это ж сколько у тебя билетов? — нахмурился он.              — Вообще четыре, это мне начальник подарил. Сказал, подружек отвести. А уж у него откуда эти билеты — в душе не знаю, Сугуру, — протараторила она, словно заучивала эту фразу наизусть. — Ну так что скажешь? Доверишь мне их?              Вместо ответа, Сугуру пожал плечами и рассеяно почесал затылок. История о четырёх внезапных билетах сначала показалась ему странноватой, но взвесив все «за» и «против» он всё-таки решил довериться давней подруге и пойти у неё на поводу.              На самом деле, это был не первый раз, когда Кёко просила у него разрешения провести время с девочками где-то в городе. Чаще всего предлогом был шоппинг или визит в какое-то новое модное заведение, типа кафе с французскими крепами, куда очередь выстраивалась на половину квартала.              Иногда ему казалось, что Хасэгава попросту не нагулялась в подростковом возрасте и от этого пыталась заткнуть гештальты молодости.              В этом, безусловно, каждый находил свои плюсы: Кёко реализовывала амплуа старшей сестры, а Сугуру получал несколько свободных часов, которые можно было провести с пользой и заняться чем-либо по дому или найти время на уединение с Сёко.              И он бы соврал, если бы сказал, что ему не нравилась такая взаимовыручка. Иногда Кёко буквально спасала его. А учитывая, что он всё ещё не загладил вину перед своей любимой женщиной — необходимость побыть вдвоём очень как прельщала и в этот момент предложение Кёко забрать девочек показалось ему как нельзя кстати.              — Ну… Знаешь, я не уверен, хорошо ли они себя чувствуют, чтобы в город идти с тобой. Сама помнишь, что Нанако с ушибом носа, а Мимико приболевшая…              — Помню, поэтому и считаю нужным сначала поинтересоваться у тебя.              — Да я-то чего… Не у меня ж нос раздуло так, что он выглядит как после поединка в бойцовском клубе… Ты лучше спроси у них или у Сёко на крайний случай, вдруг она усматривает какие-либо причины оставить их дома под присмотром, — усмехнулся он. — А так… Я-то не против… Они любят по торговым центрам бродить и всякие такие развлечения.              Она кивнула.              — Хорошо, тогда у меня второй вопрос… — Кёко сощурилась. — А если фильм поздновато закончится, я могу их у себя оставить, чтобы не везти сюда в ночи? Сам понимаешь, их одних я в такси посадить не смогу, вдруг полиция остановит и будет спрашивать, почему таксист везёт двух подростков в неположенное время…              Сугуру кивнул, безмолвно давая ответ на её вопрос. Мысль о том, что они остались бы у Кёко с ночёвкой его очень даже устраивала, так что скрыть довольную улыбку он не смог. И то было вовсе не потому, что девочки ему надоели.              Просто иногда всем нужно немного отдохнуть друг от друга.              Да и к тому же везти девочек в глушь через весь Токио было не очень удобно ни ей, ни им это особой радости не принесло бы, а провести время с подружкой Сёко, которая вела себя бодро и весело, они всегда были не против. По крайней мере Нанако, Мимико же всегда была с ней за компанию.              В каком-то смысле, отпуская девочек с Кёко, Сугуру всегда мог на ту положиться и знать, что ничего противозаконного та с ними делать не будет, ни выпивки, ни сигарет или чего похуже. В таких вопросах на Хасэгаву можно было положиться, роль старшей сестры она играла виртуозно и всегда производила хорошее впечатление.              — Только пусть Сатору с вами не тусуется после кино, хорошо?              — Да без проблем, — она махнула рукой. — Они его не особо любят, я это прекрасно знаю. А мне двух дней в его компании пока что хватило, — с губ Кёко сорвался смешок, но он оказался крайне наигранным. Потому что она очевидно врала насчет перенасыщения его обществом.              Она замолкла и опустила взгляд на свои туфли-лодочки с острыми носами.              — Слушай, я тогда пойду к вам домой? А по пути с Сёко поговорю заодно, и у девочек всё узнаю.              — Окей.              После этой фразы он потянулся за бумажником, лежавшем в заднем кармане форменных брюк. Раскрыв его, он вытащил две аккуратно сложенные купюры номиналом по десять тысяч йен.              — Это если вдруг кто из них потащит тебя по магазинам. Нанако обычно кошелёк берет, да и Мимико тоже, но лучше дам тебе ещё, а то у первой беда с пониманием рациональных трат…              От денег Кёко не отказалась и усмехнулась, наверное, находя некоторое родство с Нанако в тот момент, когда Сугуру описал проблемы со счетом денег у той. Насколько он помнил, Хасэгава часто иррационально поступала с денежными средствами и после получения стипендии тратила всё практически подчистую. Спасало лишь то, что ей финансово помогал дядя, да то, что их блок общежития регулярно скидывался на продукты сразу же после получения денег.              — Знаю, сама такой была, — с улыбкой ответила она. — Если что останется, я тебе верну. Либо сама зайду, либо через Сатору отдам, он и так почти каждый день ко мне в кофейню приходит.              — Договорились, — проговорил Сугуру, возвращая бумажник на место. — Но ты меня всё равно держи в курсе происходящего время от времени. Договорились?              — Договорились!              Протянув кулачок, Кёко хихикнула. Сугуру же отбил по нему и слабо улыбнулся.              На том они и расстались. Он в размеренном темпе направился к тренировочной площадке, а Кёко, цокая каблучками по тротуарной плитке, развернулась и последовала в противоположном направлении.              В отличие от остального колледжа, замершего в спокойствии дня самоподготовки, на площадке кипела жизнь.              К большому удивлению Гето, второкурсники занимались совместно с первокурсниками. Их тандем, несмотря на все истории, которые произошли за последние дни, оказался весьма успешен, и студенты неплохо сработались между собой. Зенин взяла под своё крыло Кугисаки и старалась отрабатывать с ней контратакующие движения, Итадори и Фушигуро решили потренироваться совместно с Оккоцу, и только Панда неизменно оставался в компании своего молчаливого товарища Инумаки.              Из всех студентов второго курса, для полной картины не хватало лишь Мимико и Нанако, которым Сугуру, исходя из опекающих побуждений, разрешил остаться дома. Даже несмотря на то, что те уверяли, что уже гораздо лучше себя чувствовали, он не хотел подвергать детей риску разболеться сильнее, либо снова схлопотать по носу.              Вместо того, чтобы раздавать советы, Сугуру уселся на порожках лестницы, спускавшихся к площадке, и достал из кармана систему нагревания табака. Некоторое время он слепо шарил по карманам в попытке найти стики и уж было отчаялся, что забыл их в преподавательской, как внезапно те появились перед его носом в чужой руке.              Обернувшись, Сугуру увидел Ю, улыбавшегося в своей привычной лучезарной манере, и удивлённо вскинул брови.              — Привет, Ю. Ты чего это?              — Да вот, пришел в учительскую, а там только Годжо-сэмпай, — он шумно выдохнул и присел на ступеньку рядом. — Сказал, что вы стики забыли, а я всё равно хотел на ребят посмотреть, так что нагнал…              — Спасибо, — Сугуру принял упаковку и благодарно кивнул головой. — Обычно не забываю, да тут что-то совсем из головы вылетело.              — Ой. Да это нормально, особенно в нашем темпе жизни. Постоянно что-то забывается…              Сугуру вставил стик в мундштук и зажал кнопку, чтобы активировать нагрев табака. Некоторое время он сидел молча, рассматривая успехи студентов.              — А я вот всё равно думаю, что субботу можно было сделать необязательной для посещения, — Хайбара подпёр рукой щёку и бросил грустный взгляд в сторону студентов.              Затянувшись, Сугуру вяло качнул головой.              — Соглашусь. Каждая суббота для меня — это просто прийти в колледж, заполнить какие-то бумажки и посмотреть, как дети тренируются, — он показал ладонью с мундштуком в сторону площадки. — При том, они даже не особо донимают с расспросами.              — Ну иногда правда приходят с долгами по учёбе, конечно…              — Сам знаешь, как редко это случается, — со смешком отозвался Сугуру. — Обычно стараются среди недели после занятий отстреляться, чтобы больше времени освободить на выходных…              — И я их понимаю. Сам стараюсь среди недели побольше сделать, чтобы потом со спокойной душой отдыхать. Только вот у нас хотя бы два выходных, в отличие от них.              Они неловко замолчали, словно что-то мешало физически продолжить разговор, хотя обычно Хайбара особо не напрягал Гето и реагировал он на него достаточно позитивно. Ещё со студенческих лет Ю казался ему очень душевным парнем, неспособным на злобные поступки, о чём говорили его доброе лицо и покладистый характер.              — Вы простите меня за тот случай…              Сугуру обернулся, выпуская дым от стика через нос и вопросительно поднял одну бровь. Услышав внезапное извинение, он искренне не понял, что такого случилось, раз Хайбара был вынужден у него прощения.              — Не понял?              — Ну я про тот случай, когда Годжо-сэмпай разослал всем этот… — он кашлянул в кулак и отвёл взгляд крупных карих глаз в сторону, словно очень смутился самого факта напоминания о том инциденте. — Ну тот файл Хоши, где были написаны непотребства.              — А… — напряжённо выдохнул Сугуру, затягиваясь едким табачным дымом. — Ты всё про это.              — Ну ведь это я показал Годжо-сэмпаю его. И из-за меня он всем это разослал. Так что я чувствую себя виноватым за то, что всё так произошло. Вы — последний человек на свете, кого мне хотелось бы оскорбить, Гето-сэмпай...              Сугуру непроизвольно усмехнулся, пытаясь представить, что где-то у Ю был подобный список людей, которых он планировал или не планировал оскорблять. На долю секунды это даже показалось ему крайне забавным, но заострять внимания на этом он не стал.              — Слушай… Ты ведь не в ответе за поступки Сатору, Хайбара, остынь, — с этими словами, Сугуру похлопал того по плечу и улыбнулся. — Он взрослый человек и вполне может оценить масштаб своих действий. Так что вина за рассылку никак на тебе быть не может. Успокойся и не кори себя.              — Да легко сказать… — Ю шумно вздохнул и виновато поджал губы. — Но всё-таки это с меня началось, так что…              — Ю, — он снова потормошил его за плечо. — Всё в порядке. Я правда не держу на тебя зла.              — Спасибо, — пробормотал Хайбара, стыдливо отводя взгляд. — Правда спасибо…              

***

             В отличие от Сугуру, Сёко наслаждалась выходным днём.              Действительно наслаждалась. В такие деньки она без зазрения совести просыпалась около полудня и лениво валялась в постели, просматривая новостную ленту социальной сети с картинками. Куча фотографий нарочито счастливых знакомых её не раздражала, напротив, такие кадры поднимали ей настроение, однако вместе с тем возникало жуткое желание поехать куда-нибудь и отдохнуть. Всей семьёй. И тоже ощутить это счастье от тепла семейного очага.              Эта суббота не стала для неё исключением из правил привычной выходной рутины.              Она приоткрыла глаза, когда на циферблате часов, расположенных у прикроватной тумбочки, было около семи утра, поскольку раздался будильник. Возмущаться по этому поводу она не стала и нехотя накрыла себя одеялом с головой, чтобы дождаться, когда Сугуру выключит неприятный сигнал, напоминавший радар.              Тот не заставил ждать себя долго, и в качестве извинения за вынужденные неудобства, раскопал Сёко в глубинах складок одеяла, после чего целомудренно поцеловал в лоб. А вот уже его извинений она не слышала, поскольку моментально провалилась в тёплую дрёму.              На самом деле, Сёко могла отнести себя к той категории людей, кто мог спать при любых обстоятельствах. В студенческие годы она отлично игнорировала шумных соседей за стеной, а уже во взрослом научилась не обращать внимания на топот детских ног в коридоре. С тех пор как Нанако и Мимико выросли, они перестали носиться по дому, однако всё равно Нанако имела привычку громко разговаривать с сестрой.              Сёко же это не доставляло никаких неудобств и спала она крепко, не обращая внимания на звонкие голоса в доме, звук телевизора в гостиной или же на музыку, которую время от времени любила включать Нанако.              Правда единственной вещью, что была способна разбудить её, оставался солнечный свет. Когда он проникал сквозь тонкую полоску между шторами и падал на её лицо, сон моментально улетучивался.              Почувствовав, как кончика её носа коснулся тёплый лучик солнца, Сёко рефлекторно приоткрыла глаза. Пытаясь согнать дрёму, она потёрла пальцами глаза и сладко зевнула, после чего уложила ладони поверх одеяла и уставилась в сторону плазменного телевизора на стене. Какое-то время она буравила его, пытаясь понять, который был час, но так и не смогла разглядеть на махоньком циферблате часов, стоявших на полке рядом, что-либо. О том, чтобы повернуться к тумбочке и посмотреть время — она даже не подумала.              Из-за хронической усталости, вызванной ненормированным рабочим днём, Сёко всегда казалось мало сна, потому она ещё некоторое время решила полежать с закрытыми глазами. Она ведь абсолютно никуда не торопилась в свой законный выходной, а значит можно было позволить себе валяться в постели столько, сколько душа пожелает! Правда, что, следовало выйти из комнаты хотя бы к возвращению Сугуру с работы и приготовить для всех хоть какой-нибудь сытный ужин на скорую руку...              Когда внутренние часы сказали ей, что ради приличия пора было хотя бы попытаться подняться с кровати, Сёко потёрла тонкими пальцами заспанные глаза и присела.              Она пошарила ладонью около себя, пытаясь отыскать телефон, но вскоре вспомнила, что оставила его не на постели, как это часто случалось, а на прикроватной тумбочке и переместила ладонь туда.              Едва она взяла мобильный в руки, раздался монотонный рингтон.              — Алло? — потирая глаза, пробормотала она.              Из-за того, что бодрой Сёко себя всё ещё не чувствовала, она даже не удосужилась посмотреть, кто звонил ей. Оттого очень удивилась, что это оказался не кто-то с работы, нуждавшийся в срочной медицинской помощи или не Сугуру с каким-то бытовым вопросом в духе «а не могла бы ты проверить не постиралась ли бельё в стиральной машине и переложить его в сушилку?».              — Ой, я тебя разбудила?              Бодрый голос Кёко на некоторое время ввёл Сёко в самый настоящий тупик, отчего она не сразу нашла слова для того, чтобы поприветствовать её.              — Кёко? Чего так рано-то звонить…              — Рано? Так двенадцать часов вроде… — недоверчиво пробормотала она, словно проверяя время на циферблате наручных часов. — Я просто спросить хотела в колледже ты или нет. А то тут в общаге ночевала… Вот и решила заглянуть, если ты на рабочем месте. Но судя по твоему голосу, ты только что проснулась и рада, что к колледжу сегодня не имеешь никакого отношения. Угадала?              — В яблочко, — Сёко зевнула и почесала затылок. — Я только телефон в руку взяла, а тут ты…              — Как будто что-то плохое! — заливисто рассмеялась она. — Вставай-вставай, а то так всю жизнь проспишь!              — Будет тебе…              — Ладно, раз ты дома, тогда пока что не буду тебя мучить. Оставайся на связи! Скоро снова позвоню и проверю, встала ли ты!              Кёко отключилась так же резко, как и позвонила, и оттого некоторое время женщина молча сидела и смотрела на заблокированный экран мобильного телефона. Чего звонила, спрашивается?              Нет, всё-таки после хорошего и крепкого сна очень сложно осознавать что-либо…              Осмыслив разговор, Сёко повернула свою подушку вертикально и опёрла ту о спинку кровати. Вместо того, чтобы встать, она решила уделить время своему мобильному телефону, экран которого был буквально завален всевозможными уведомлениями из разных социальных сетей и приложений. Внутренний перфекционизм словно уверял её, что стоило разобрать их все, а потом уже выбираться из своего уютного одеяльного кокона.              Поэтому женщина решила разгрести все уведомления: просмотрела рабочий чат, где переписывались между собой пара преподавателей и ассистенты, после перешла в личные сообщения и отправила знакомым ответные весточки о своей жизни, затем и вовсе решила проверить новостную ленту в одной из социальных сетей.              Несмотря на то, что Сёко проделывала такой ритуал еженедельно, сегодня он быстро наскучил ей. Ничего интересного для себя, кроме рецепта замысловатого алкогольного коктейля она не нашла, и, оттого, сделав скриншот, она меланхолично выронила телефон из руки и откинулась на подушку, которую обычно занимал Сугуру.              Некоторое время она тихо посапывала, вдыхая остатки аромата его парфюма. Вставать всё ещё не хотелось, но вскоре дремавшая с момента пробуждения Сёко совесть суетливо опомнилась и принялась подгонять женщину поскорее заняться домашними делами. Или хотя бы позавтракать для начала.              Наконец Сёко медленно встала с постели и лениво потянулась. Она прошлась по комнате, открывая шторы, и прихватила домашнюю одежду с низкого кресла цвета свежей молодой травы.              Вознамерившись сначала принять душ, Сёко вышла из спальной, и медленно выдвинулась в сторону ванной комнаты. Из комнаты девочек была слышна музыка и болтовня Нанако, поэтому она не захотела портить атмосферу идиллии своим появлением и быстро скрылась за дверью в конце коридора.              После бодрящего душа женщина заметно повеселела. Вероятно, она наконец-то почувствовала облегчение после трудной недели, так и норовившей свести с ума и всё же смогла отойти от сладкого сна, так долго не отпускавшего её из тепла постели.              Следующим пунктом в её плане оказался кофе без молока, а также суп мисо, который кто-то из домашних оставил на обеденном столе и заботливо накрыл сверху плоской тарелкой.              Она села за стол, стукнула о столешницу кончиками палочек, чтобы их сравнять, и только-только собралась трапезничать, как в коридоре послышался гулкий стук чьих-то стоп. Угадать, кто являлся их владельцем, особого труда не составило, поэтому Сёко замерла, ожидая появления визитёра в дверях кухни.              И совсем не прогадала, когда в комнату торопливо вошла Нанако.              — О, ты уже не спишь! Доброго утра… Или дня! Чего бы там ни было! — протараторила она и уселась за обеденный стол прямиком напротив Сёко. — Вкусно, да?              Когда Нанако начинала разговор именно так, Сёко заранее знала, что та пыталась заговорить ей зубы и развести на что-то. Правда на что всегда оставалось загадкой. Обычно это была или просьба денег до стипендии, или купить что-либо: косметику, одежду, технику… В сущности, было всё равно, что именно, список можно было смело продолжать.              Просто методика у Нанако была одна и та же на все случаи жизни.              И обычно это могло означать, что ей в чём-то отказал Сугуру. Разумеется, в профилактических и воспитательных целях.              Сёко подхватила палочками кусочек тофу и покосилась на Нанако. Та сложила перед собой ладони и опустила на них подбородок, заискивая.              — Хочешь, разогрею тебе ещё что-нибудь? А то один суп не вкусно, наверное… Сугуру с утра опять тамагояки наделал. Хочешь погрею?!              — Лучше скажи, что хочешь попросить. Вижу же, что ждёшь чего-то от меня и пытаешься задобрить.              Нанако смущённо опустила глаза. Её щеки сразу же налились румянцем. Стыдно становилось каждый раз, когда выводили на чистую воду, поэтому она никогда и не старалась отрицать своих истинных намерений.              — В общем, Кёко сказала, что хочет нас позвать в кино…              Услышав это, Иэйри кашлянула в кулак, но не решилась перебивать девочку. Она молча продолжила есть суп, ожидая, когда Нанако расскажет всё-всё, что хотела сказать.              И вообще, ей показалось странным, что сама Хасэгава не озвучила ей такое предложение во время телефонного звонка около получаса назад. Они, вроде как, договаривались о том, что как-нибудь та возьмёт девочек под своё крыло на денёчек, но, чтобы так быстро… Такого в их планах точно не было,              — И говорит, что мы можем остаться у неё с ночёвкой. А ты знаешь, как Мимико любит её кошку… И что у неё дома классно…              Предположим, дома у Хасэгавы ничего «классного» не было. И об этом Сёко знала прекрасно, поскольку с некоторой периодичностью оказывалась у неё в гостях по тем или иным причинам, да и в целом её жилище не сильно далеко ушло от той комнаты в общежитии, которую Иэйри хорошо запомнила. Уютная, на первый взгляд опрятная, но в то же время забитая разными книгами и коробками из-под мало-мальски брендовой одежды… И каждый раз за этот хаос Кёко оправдывалась тем, что никак не могла заказать себе хороший шкаф, способный вместить все пожитки.              — И что ж там классного-то? — вскинула бровь она.              — Ну как что! У неё куча шмоток, много милых штучек и ещё она готовит нам…              — Готовит? — поперхнулась Сёко, услышав последнее слово.              — Ну всякие напитки прикольные. А ещё у неё есть лёд в виде звёздочек!              — Аргументно, — она отпила горячего кофе и скривила лицо. Всё-таки обычный растворимый без молока не мог сравниться с американо из кофейни ни по каким характеристикам.              — Может отпустишь нас? — она сложила перед собой руки в жесте мольбы. — Ну пожалуйста-пожалуйста! Я уже почти не чувствую дискомфорта в носу, а Мимико выздоровела. И то что Сугуру нас дома оставил сегодня не совсем справедливо…              После этих слов Сёко заметила, что Мимико робко показалась из-за входной двери на кухню и неловко помахала рукой, здороваясь.              — Я-то отпущу. Не вижу в этом ничего такого, раз вы обе себя хорошо чувствуете. А Сугуру что сказал? Спрашивали его об этом?              — В том-то и дело… Я боюсь, что он нас не отпустит. Сама знаешь, у него настроение такое поганое в последнее время, что даже просить чего-то не хочется, — Нанако виновато потупила взглядом свой маникюр и драматично вздохнула. — Может ты поговоришь с ним? Тебя-то он точно послушает!              Сёко поднесла к губам пиалу супа и отпила бульон. Некоторое время она смаковала вкус блюда, задумчиво буравя взглядом то Нанако, умолявшую её переговорить с Сугуру, то Мимико, всё также молчаливо замершую в дверном проёме.              — Нет? — не дожидаясь её ответа, спросила Нанако.              — Ты просто выбрала не самое удачное время поговорить об этом, — вскинула брови Сёко, после чего указала на свой поздний завтрак.              — Ой…              — Но если вы очень хотите пойти, то поговорю, конечно же.              — Спасибо-спасибо-спасибо! — радостно воскликнула она, буквально подорвавшись с места.              Обогнув стол, Нанако обняла Сёко со спины. Хотя скорее, её объятия впору было назвать тисками, больно уж много силы она вложила в них. От такого усердия Сёко едва не подавилась остатками мисо-супа и невольно прокряхтела.              — Нанако!              — Ой! Прости-прости! — заливисто рассмеялась она. — Просто очень рада, что в коем-то веке мы с Мимико куда-то пойдём!              — Ты так говоришь, будто мы вас никуда не отпускаем и заставляем сидеть в подвале, — обижено пробурчала в ответ на её высказывание Иэйри.              Вместо ответа на недовольства, Нанако чмокнула её в щёку и мигом выбежала из кухни, хватая Мимико, дежурившую у входа, за руку. Когда они скрылись за дверью своей комнаты, Сёко шумно выдохнула и потёрла лоб, пытаясь осмыслить произошедшее.              Несмотря на негласный уговор, который она держала с Кёко, такая реакция девочек немного уязвила её как родительскую фигуру. Неужели с ними с Сугуру было настолько скучно, что девочки были рады уйти куда-нибудь?              В этот момент она вспомнила, как провела своё утро. И, кажется, смирилась с мыслью о том, что была одним из скучнейших людей на Земле.              Во время мытья посуды в кармане домашних брюк Сёко зазвонил мобильный телефон. Применив немалое мастерство, женщина вытерла влажные ладони о кухонное полотенце и ответила на звонок.              — Да? — она постаралась удобно зафиксировать телефон между плечом и щекой.              — Ты девочек-то со мной отпустишь?              — Вы сговорились что ли? — Сёко уклонилась от брызг, которые образовались от неудачно повёрнутой под струёй воды чайной ложки. — Нанако сейчас с этим же вопросом подходила, Кёко.              — Я для тебя стараюсь или для кого? — недовольно протянула подруга на той стороне линии. Сёко рефлекторно представила, как женщина поморщила нос.              — Ты бы хоть спросила, готова я или нет.              — Да чего там готовиться, — страдальчески вздохнула она. — Раз-два и всё…              От её комментария Сёко фыркнула и недовольно закатила глаза. Конечно, для Кёко с её складом характера, это, может, и не стоило ничего, но Сёко была человеком другим. И не привыкла исполнять роль обольстительной красотки для своего мужчины, пускай он и делал ей комплименты время от времени.              — В общем, отдашь мне девочек сегодня. Хочешь ты этого или нет. А мне потом ещё спасибо скажешь. Я всё равно уже с Сугуру обо всём договорилась, — рассмеялась она, после чего сразу же отключилась.              

***

      

      Домой Сугуру, впервые за неделю, направлялся с лёгким сердцем. Двигаясь вдоль дороги не спеша, он дымил табачным стиком без зазрения совести и изредка оглядывался в сторону проезжавших мимо машин.              Настроение было неплохим. Ему можно было поставить твёрдую семёрку по десятибалльной шкале. А семёрка — это уже заметно выше середины и лучше, чем в остальные дни недели. В колледже ничего не произошло, а коллеги и друзья оказались сегодня весьма милы, так что причин унывать у Сугуру объективно не имелось.              По пути он зашел в комбини, где совершил покупки из списка необходимых продуктов на пару дней, и решил взять несколько баночек пива для Сёко и себя, чтобы снять усталость и отдохнуть душой. Ещё его глаз зацепился за наборы суши, выглядевшие весьма аппетитно, и он без зазрения совести взял парочку разных на пробу. Тем более, что лучше закуски к пиву он себе и представить не мог. В отличие от чипсов или всевозможных сушеных, или вяленых закусок, суши не перебивали вкус напитка, а наоборот — отлично его дополняли.              Он с довольной улыбкой рассчитался на кассе и вышел из магазина, преисполненный надеждой на приятный вечер в компании любимой женщины.              По правде, никакого особого плана он не имел. Ему было достаточно немного выпить, вкусно поесть и, вероятнее всего, посмотреть вместе какой фильм, поскольку в последний раз они устраивали подобные вечера очень давно. Девочки очень редко ходили куда с ночёвкой, потому времени побыть исключительно вдвоём было не так много.              Наверное, ему стоило радоваться, что Нанако и Мимико выросли и теперь могли хоть на денёк дать им продохнуть, но вместе с тем их взросление отдавалось лёгкой тоской по тем временам, когда они были маленькими любопытными детьми, интересовавшимися всем на свете.              Такие моменты он начал ценить лишь после того, как они ускользнули навсегда. Но если задуматься, всё ещё могло повториться, решись они с Сёко зачать ребёнка… Просто они не поднимали как-то этой темы, вот и…              Сугуру задумчиво открыл калитку, ведущую в небольшой садик, и остановился перед домом, чтобы докурить очередной стик. В его голове снова зароились мысли о генеральной уборке, которую он собирался устроить в начале недели, и он тихо усмехнулся, понимая, что этот план всё ещё не сдвинулся с мёртвой точки.              На следующей неделе он точно возьмёт себя в руки и сделает домашние дела. А на выходных лучше отдохнуть и набраться сил для новых свершений.              Войдя в гэнкан, Сугуру быстро сбросил с себя таби и бегло перепрыгнул через порожек. Первым же делом он направился на кухню, чтобы разобрать покупки и подготовить всё для ужина, поскольку жутко проголодался за рабочий день.              Открыв холодильник, чтобы разложить покупки, он внезапно осознал, что никто не вышел его встречать, как это было обычно по выходным. Ему показалось это странным, поскольку уверенность в том, что Сёко находилась дома и никуда не уходила у него была стопроцентная.              Закрыв створку холодильника, он напряг слух, когда из коридора послышалось какое-то странное шуршание и стук.              — Сёко? — уточнил он в пустоту и в коридоре зажегся свет.              — Ой!              Выглянув из-за двери, ведущей в кухню, Сёко посмотрела на него и виновато улыбнулась.              — Я тебя не напугала?              — Нет, звук просто какой-то странный был, — сощурился Сугуру, рассматривая её. Она выглядела как-то необычно… И лишь спустя пару минут зрительного контакта до Сугуру дошло, что дело было в макияже.              Благодаря косметике Сёко казалась отдохнувшей и бодрой, что не могло не броситься ему в глаза. Обычно она не успевала накраситься на работу и её синяки сильно выделялись на бледном лице, однако в этом Сугуру находил какое-то особое очарование. Естественность Сёко ему нравилась, и он всегда её ценил.              Но сказать, что ему не нравилась другая сторона Сёко он не мог. Напротив, когда она подчёркивала макияжем свою природную красоту и расставляла акценты на лице — она становилась ещё краше. Словно аккуратная фарфоровая куколка, которую хотелось усадить на полку и любоваться её изяществом. Когда Сёко подкрашивала глаза, то визуально они увеличивались, и это делало её миловиднее.              — Я купил нам суши и пиво… — пробормотал он, решив, что делать комплименты макияжу было не совсем уместной идеей. Разочаровать Сёко тем, что так она выглядела «свежее» он не хотел, а найти в лексиконе другие слова для описания её талантов визажиста он не мог. — Подумал, что это лучший ужин, который мы можем сообразить сегодня, раз девочек нет. Не против?              — Нет, — она кивнула. — Не против. Готовить сегодня как-то не очень хочется.              — Согласен…              Сугуру полез в навесной шкафчик за большими тарелками, чтобы разложить суши, поскольку есть их из пластиковой коробки ему показалось чем-то небрежным. Приподнявшись на носки, он заглянул на верхнюю полку, и обнаружил там нужную посуду. Спустив тарелки, он ополоснул под тёплой водой и принялся вытирать насухо бумажными полотенцами.              За спиной снова раздался странный стук.              Сугуру обернулся, нахмурив брови, и посмотрел на вошедшую в кухню Сёко. Та стояла рядом с обеденным столом, свесив голову. Одета она оказалась в тёмную юкату с незатейливым геометрическим узором, перевязанную красным пояском, но больше всего в глаза Сугуру бросились яркие колготки красного цвета и туфли. На каблуке.              Непонимающе посмотрев на женщину, он механически поставил на кухонную тумбу тарелки.              Кто вообще летом носит колготки? Кто вообще надевает туфли для того, чтобы ходить по дому? Да и макияж этот…              Странно всё это как-то…              Продолжая смотреть на Сёко, Сугуру раскрыл пластиковую упаковку с суши. В этот момент женщина подошла ближе к нему, чтобы помочь с выкладкой еды на тарелки. Она сделала это молча и очень аккуратно, словно хотела показать ему, что понимает его без слов и может оказать поддержку, когда это необходимо.              И тут до Сугуру дошло, что эту юкату у Сёко он вообще никогда ранее не видел. Равно как и красных колготок.              Вместо того, чтобы задать вопрос относительно обновок, он решил сначала выставить на стол баночки с пивом.              Осуществляя все приготовления к ужину, мужчина то и дело косился на внешний вид Сёко, словно пытаясь оценить его или уловить тот посыл, который она пыталась ему донести.              — У тебя новая юката? — наконец, спросил он, когда они сели за стол.              Сёко покивала головой, выискивая среди ассорти суши ту, которую хотела съесть больше всего.              — Угу. Вчера купила, когда с Кёко гуляли…              — А мне почему не показала? — с толикой грусти в голосе поинтересовался Сугуру, разливая по стаканам пиво.              В ответ на это щёки Сёко самую малость покраснели.              Для того, чтобы вспомнить, когда она так смущалась в последний раз, Сугуру пришлось поднапрячься. За столько лет совместной жизни, они друг к другу очень привыкли и научились не стесняться ничего: ни разговоров, ни обнаженных тел друг друга, ни, тем более, интима.              — Ну… Вообще-то… Это сюрприз, — немного замялась она, откладывая суши себе на тарелку.              — Сюрприз значит… — он вложил суши в рот и принялся жевать, обдумывая полученный ответ.              — Да, сюрприз, — более уверенным тоном подтвердила она.              Какое-то время они сидели в тишине, увлечённые едой. Суши, выглядевшие весьма симпатично на вид, оказались неплохими на вкус. Конечно, до ресторанного уровня явно не дотягивали, но рыба в них была свежая, а разнообразие в наборе приятно удивило мужчину. Так что он пришёл к выводу, что в будущем можно было смело брать их, если не захочется готовить.              Сёко подхватила палочками очередную суши, макнула самый её кончик в соевый соус, после чего медленно привстала.              — Открой рот, пожалуйста, — с лёгкой улыбкой попросила она.              Удивлённый таким жестом внимания, Сугуру рассеянно приоткрыл рот. Женщина бережно поднесла угощение к его губам и отстранилась с довольным видом, когда тот проглотил его.              Странности в поведении Сёко начинали интриговать всё больше и больше, однако изложить вопросы, вызванные этим, Сугуру был не в состоянии. Поэтому решил понаблюдать, что ещё она будет делать...              — Как на работе дела? — поинтересовалась она, пригубив пива.              — Да ничего… Вроде как, — пожал плечами Сугуру, выбирая между суши наиболее привлекательные объекты. — С Сатору помирились. Оказывается, он не обиделся на меня за вчерашнее.              — Не обиделся? Надо же, учитывая, сколько ты ему вчера наговорил… — она подпёрла голову ладонью и посмотрела на мужчину прищурив глаза.              Сугуру почувствовал, какое-то странное движение на его ноге. Опустив взгляд под стол, он заметил, как ступня Сёко медленно приближалась к его внутренней стороне бедра. Это ощущение, слегка щекотное и нежное, заставили его усмехнуться.              Ступня остановилась в районе паха, после чего её владелица посмотрела в глаза мужчины заинтересованным взглядом. Она слегка сощурилась, изучая его реакцию на шалость под столом, и легонько надавила на промежность, словно пытаясь спровоцировать, однако Сугуру не уловил её сигнала.              Он шумно вздохнул, понимая, что такое прикосновение прокатилось волной по его телу, будоража нервные окончания. Прикрыв глаза, мужчина попытался сдержать возбуждение, но к собственному стыду осознал, что его сила воли гораздо слабее реакции тела.              Чтобы избежать конфуза, он решил перевести разговор в другое русло.              Ему показалось, что сначала было логичнее поужинать, а потом уже можно было бы и клонить к чему-то интимному...              — У тебя ноги замёрзли что ли? — с заботой в голосе поинтересовался он, обхватывая ладонью костяшки пальцев её ступни.              Однако ступня оказалась тёплой. И никакого намёка на то, что Сёко испытывала какие-нибудь неудобства не оказалось, отчего на лице мужчины отразилось очевидное замешательство.              Может он чего-то не понял?..              — Хотя, кажется, с твоими ногами всё в порядке…              Раздосадовано вздохнув, Сёко потянулась к поясу своей юкаты.              — Да не тупи ты! — внезапно воскликнула она, раскрывая полы одежды.              Когда перед ним предстало её обнажённое тело, упакованное в изящный комплект красного нижнего белья с хрупким, как казалось на первый взгляд, кружевом, у Сугуру перехватило дух. За столько лет, проведённых вместе, таким видом его никогда не радовали.              И этот сюрприз ему пришёлся по душе. Признаться, в таких вопросах он был крайне неприхотлив, и предпочитал смотреть скорее на её обнаженное тело, чем на презентацию стандартного нижнего белья без толики эротического подтекста, но в этот…              При виде такой Сёко в его груди что-то кольнуло.              Мужчина вскинул брови, отмечая про себя, как красиво выглядела ложбинка её груди в новом бюстгальтере, и рефлекторно облизал пересохшие губы, представляя, как притронется к этим прелестям.              С протяжным вздохом Сёко, уныло свесила голову, поправила юкату и отложила в сторону пояс, словно разочаровавшись в том, что на её усилия по соблазнению любимый человек отреагировал как-то вяло и не особо радостно.              — Вот знала, что всё это пустая трата…              — Ну ты чего? — заботливо перебил её стенания он. — Мне вообще-то всё нравится… Это правда очень красиво, Сёко.              Когда он это сказал, женщина приподняла голову в его сторону и вскинула брови.              Удивление, промелькнувшее на её лице, немного позабавило мужчину, и он усмехнулся, продолжая изучать взглядом каждый изгиб любимого тела в новой обёртке. Чертовски красивой обёртке.              — Правда?.. — вопросительно приподняла бровь она. — Я просто подумала, что тебе всё это не…              Он отрицательно покачал головой, перевязывая свои волосы в низкий хвост на затылке для собственного удобства.              — Я просто не сразу догнал, что твой странный внешний вид вовсе не странный… И почему-то даже не подумал, что ты можешь устроить что-то такое для меня.              От этого необычного комплимента, Сёко усмехнулась и заправила за уши волосы, открывая зардевшее лицо. Она неловко улыбнулась, словно признавая, что и правда не сильно хорошо умела намекать на романтические обстоятельства, и вяло пожала плечами.              — Я просто надеялась, что ты поймёшь, что именно мне хотелось тебе сказать и предложить…              — Тогда давай оставим эту неловкость и начнём прямо здесь? — внезапно для себя выпалил Сугуру, поднимаясь из-за стола. — Кажется, только что у меня проснулся аппетит…