Я помогу!

— Прости, пожалуйста… Я не думал, что так всё выйдет… — Федерация стыдливо отводил взгляд. Он винил себя за то, что так получилось, ведь это была его идея организовать встречу. Союз лишь молча кивнул и ушёл на крыльцо, желая побыть в одиночестве. — Нам, наверное, тоже пора идти… До свидания, — попрощался он с нацистом и повёл младшего немца на выход, но тот не желал двигаться с места. — Vater, sie hat dich sehr vermisst! Es tut mir leid, ich konnte es vorher nicht sagen! Bitte verzeih mir… — кричал Германия отцу. Из глаз всё текли слёзы, голос охрип, руки нервно подрагивали, а он всё продолжал что-то говорить отцу, пытаясь хоть как-то утешить отца да и, в какой-то степени, себя. — Sie hat dich sehr geliebt!       Но каждое слово сына только больше ранило арийца. Россия кое-как увёл младшего немца, что-то шепча ему, стараясь тем самым успокоить. Рейх остался абсолютно один в доме. Сердце разрывалось от осознания всей ситуации. Коммунист перессорился почти со всеми детьми из-за него. Сын в истерике сейчас поедет домой, а вот дочь… Нет. Почему он не смог уберечь её? Он же её отец! Он не должен был допустить такого!

Flashback

      Кругом лежал снег, раздражая глаза своей белизной. Солнце ярко блестело на небосводе, но ни капли не грело. Мороз обжигает бледную кожу, от чего приходилось сильнее кутаться в пальто, что не особо спасало от холода. Девочка крепко обнимала отца, даря ему своё тепло. — Du weißt, ich werde immer bei dir sein. Selbst wenn du in einem anderen Land bist, werde ich in der Nähe sein. Mein Schatz… — говорил старший, нежно целуя её в щёчку. — Ich werde dich vermissen! — говорил её брат, тоже бросаясь в объятия. — Ihr sagt, als würde ich für immer weggehen! — посмеялась ГДР.       Она была очень любознательной, всегда любила изучать новые места. Вот только отец много работал и не мог показать ей хотя бы свою территорию, не говоря уже о других государствах. Зато её дядя Австрия мог это сделать. Он согласился приютить племянницу к себе на время и повозить её по городам. И как раз-таки сейчас ей пора уезжать к нему. Автомобиль уже был готов. — Du sollst fahren. Der Fahrer wartet, — сообщил взрослый, выпуская дочку из объятий. — Tschüss… — Bis bald! — Tschüssie, — девочка улыбнулась и села в машину.       Из окошка она ещё махала ручкой на прощанье брату и отцу. — Ich liebe dich… — сказал родитель, пусть девочка этого и не услышала, но после этого самому арийцу стало будто чуть спокойнее на душе.

End Flashback

      Кто бы мог подумать, что тот день будет последним, когда Рейх видел её. Долгое время она находилась с дядей, потом немец всё не мог найти время, чтоб вернуть её домой, а потом поражение в войне, ссылка в Сибирь и эта новость о том, что он и не сможет никогда с ней увидеться.       Память выкинула его вновь к мысли: «А плоха ли жизнь с Союзом?». Теперь Рейх знает ответ. Она хороша, и даже очень. Но для Советов она отвратительна. Нацист, как вирус, разрушает жизни сына и любимого человека. И он не имеет больше шанса на ошибку. «Я должен уйти», — кротко и ясно отдалось в сознании немца. Слёзы наворачивались на глаза, но он упорно давил в себе желание разрыдаться прямо на месте. В горле стоял жёсткий и колючий ком разочарования и ненависти. Он разочаровался в себе и ненавидит себя.       Праздничная еда, что привезли Россия с Германией, покоились одиночными коробками и пакетами на столе. Рядом с ними лежали гостинцы от каждой Республики, что приехали к ним. К Союзу. В жёлтом свете ламп они казались слишком… сюрреалистичными? Неправильными или кем-то просто забытыми.       Немного скомканный ковёр, парочка открытых пакетов с соками. Союз же, пока курил, мельком оглядывался на всё это буйство красок и вспоминал об одном из рассказов России, который тот ему поведал не так давно…

Flashback

«Привет! Я РСФСР, и мне 12 лет! Я честный и хороший пионер! Я не уверен, что ты — то есть я из будущего — захочешь прочесть эту телеграмму, но я хочу получить ее, когда вырасту! Мне очень интересно, а будут ли летающие машины, экскурсии на другие планеты с космическими городами? Сможет ли СССР всё это освоить до 2000-х годов? И как там наша семья? Мы ведь наверняка всё также собираемся за столом раз в неделю и общаемся целый вечер напролёт?»       Россия, нашедший маленький измятый конверт под горой старинных документов, невольно облизнул губы и не заметил, как хрупкая капля горечи упала на пожелтевший от давности листок. Наивный мальчишка-пионер лет 13 смог добраться до своего адресата почти через век времени. В голове фейерверками вспыхнули воспоминания ссор с Латвией, шутки Казахстана, родной кавказский акцент братьев, добрый и такой въевшийся отцовский смех.       Самым последним в голове отобразилось, как они в последний раз отметили Новый год: красивая наряженная ёлочка в углу, множество шуб на вешалке, большой стол, который подгибается от самых разных явств на белой разглаженной скатерти… Но ничего на нём так и не было съедено в ту новогоднюю ночь.       Дом был пуст, а в воздухе витало напряжение от случившейся ссоры. Республики и страны отказались и дальше быть под крылом отца, желая свободы. И только огорчённый Союз стоял у окна, выдыхая пар вместе с сизым дымом. Россия же молча убирал тарелки и скидывал всю красиво приготовленную пищу в мусорный пакет. Вместе с тем с его глаз катились слёзы. Ведь именно он предложил собраться всей семьёй у отца в «семейный» праздник…

End Flashback

      Союз вернулся в дом. Не глянув на немца, он ушёл в спальню. Очевидно, он всё ещё не в лучшем расположении духа. Лучше пока к нему не лезть, что Рейх и не собирался делать.       Ариец стал собирать вещи. Уйти отсюда и оставить возлюбленного в покое, чтобы он больше не нервничал из-за поступков нациста, — вот где он видел единственный верный путь. Вещей было немного, так что всё поместилось в рюкзак. Деньги ему когда-то давали Россия и Германия, так как брать у Союза их было почему-то стыдно.       Перед уходом немец заглянул в комнату, коммунист в это время спал. Значит, он пока что не заметит пропажи. Мысленно попрощавшись, ариец направился к выходу.       На улице начался ливень, но зонтик он взять не мог, так как руки были заняты костылями. Придётся мокнуть. Тёмные тучи беспросветно заволокли небо. Крупные дождевые капли били по голове, распадаясь на мелкие брызги. Асфальт уже намок, в некоторых местах собирались лужи. Где-то была скользкая грязь, отчего идти было тяжелее. Было темно и безлюдно, никому в здравом уме не хотелось выходить на улицу в такую погоду. Но вот у Рейха была на это причина…       Через несколько минут пути и волосы, и одежда насквозь промокли, а он ведь только начал свой путь… Мало того что везде смешались лужи и грязь, так немец ещё плохо ходил на костылях, потому постоянно спотыкался и пару раз чуть не упал. И тем не менее он упорно шёл. Ариец не привык сдаваться на полпути, поэтому продолжал идти.       Рейх соврёт, если скажет, что ему вовсе не больно было покидать Союза. Ему жаль, что он не в силах стать для любимого достойной опорой. И ещё больше удручала его беспомощность. Он не может быть второй половинкой такого замечательного воплощения. Это явно выше его сил.       По щекам катились слезы, тут же перемешиваясь с холодной дождевой водой. Рейх чувствовал, как замерзает: как постепенно немеют пальцы, как ноги стали ватными ещё больше, как сил с каждым шагом было всё меньше.       Мимо мелькали дома. Рейх даже не смотрел в их сторону. Ему казалось, что люди в ярко освещённых окнах до скрежета в зубах фальшивы. Их улыбки, смех, весело горящие глаза… К горлу из раза в раз подкатывал ком, который он уже не сдерживал.       Счёт времени был безвозвратно утерян немцем. Он шёл и шёл, словно погружаясь в омут душевных терзаний, ибо с каждым шагом мысли его были всё отчаяние. Кто бы мог подумать, что даже мировой тиран может сломаться под глупым натиском собственных переживаний?       Совсем скоро перед глазами людей стало во много раз больше, стали мелькать цветные вывески магазинов, кафе, ресторанов, аптек. Аптека… Точно! После такого дождя он ведь наверняка простынет! Вот только… «А какие лекарства брать?» — пролетела мысль в голове.       Он помнил только разве что пару таблеток от давления. В своё время пару фармацевтических терминов он выучил, чему был сейчас рад. В голове появилась странная и очень опасная идея. Но именно в её опасности вся суть!       Приветственный колокольчик доброжелательно заиграл, извещая заскучавшую продавщицу о новом посетителе скромного филиала аптек. Заскучавшая аптекарша встрепенулась, распрямила плечи, горестно вздохнув. — Слушаю, молодой человек, — голос её был уставшим, с лёгким придыханием. Было видно, что сидит она здесь уже не первый час. — Здравствуйте, — голос Рейха бесстыдно захрипел, срываясь на шёпот. Ему было немного болезненно говорить, но он упорно глядел в глаза продавщицы и, прокашлявшись, вновь заговорил. — Мне нужно две упаковки…

***

— Последняя остановка… — попробовал проговорить резко пришедшую на ум фразу Рей.       Сейчас он сидел посреди гостиничного самого дешёвого номера. Было видно состояние пола, стен, мебели. Но не о них сейчас думал бывшее воплощение. Несколько блистеров разноцветных таблеток упали с характерным шуршанием на деревянную поверхность тумбочки. Рейх же уже помылся и вглядывался в воду из покупной пластиковой бутылки.       Он понимал, что его действия не очень адекватны. Он понимал и то, что он ведёт себя абсурдно. Ему просто страшно. Страшно сломать ещё хотя бы одну жизнь. Количество совершенных им ошибок давно пробило небеса и давненько постучалось в небесную канцелярию. Именно оттуда он падёт в недра ада, если он есть.       Руки быстрыми, но дрожащими движениями вынимали одну таблетку за другой из упаковок. Совсем скоро в худощавой ладони оказалась немалых размеров куча яда в самом неприкрытом виде.       Одним резким движением он опрокинул горькие кругляши и тут же принялся запивать их заранее подготовленной водой. А в голове в эту секунду звучал белый шум. Он не желал отдавать себе отчёт в действиях. Не хотел даже осознать, какую ошибку совершает сию же секунду.       Перед глазами мелькали самые разные моменты из его долгой жизни. Будто кто-то с особым пристрастием проматывал киноленту с немереной скоростью. Вот он, ещё юный мальчик, понимает, к чему будет идти свои последующие несколько десятков лет. А здесь он же уже взрослее и обнимает своих только что родившихся детей. Следом прощание с ГДР… Затем Германия… И следом только боль, боль, боль… И только в самом конце яркий луч света. Союз.       Мозг активно припоминал всё самое хорошее, что Рейх прожил с возлюбленным. И их совместный торт, и ночёвки в спальнях друг друга, и их… соитие. Рейх всегда боялся даже мельком вспоминать ту ночь. Но насколько она была феерична… Жаль, что она была всего лишь их единственной шалостью за все те месяцы совместной жизни.       Рейх стёр несколько слезинок со своих глаз и лёг поудобнее в постели. Совсем скоро его схватит инфаркт или сердце остановится, или он просто мучительно задохнётся, умерев совсем не так, как хотелось бы ему.