Я помогу!

      Рейх вглядывался в лицо своего сына. Германия с Россией скоро уедет. Сначала в Москву, а уже оттуда ФРГ отправится к себе на территорию. С одной стороны, это вроде не такая большая потеря, он с Союзом как-то жил и без гостей, но… Почему так тоскливо на душе? Смотря на сына, ариец невольно вспоминал события, связанные с ним.

Flashback

      За окном было уже темно. Рейх был в своём кабинете, он сидел за столом и пролистывал отчёт. Работник, принёсший этот самый отчёт, стоял перед ним, ожидая, когда его отпустят. На кожаном диване сидел ребёнок, он, время от времени зевая, вяло листал какую-то книжку. — Sie können gehen , — в голосе немца были слышны нотки раздражения и усталости.       Как только дверь в кабинет закрылась, отчёт по воле держащего его немца полетел в стену. Документ с характерным шумом ударился об висящую на стене карту и упал на пол. Ариец был зол. План не удался… Кажется, война затягивается… Он прикрыл лицо руками, зарывшись собственными длинными пальцами в волосы. Локти он поставил на стол.       Ребёнок испуганно смотрел на отца, ожидая ещё каких-либо резких действий, но ничего не происходило, поэтому он поднялся с дивана, тихо прошёл к лежащему на полу отчёту, поднял его и положил на край стола. Мальчик опасливо посмотрел на отца, тот всё это время наблюдал за сыном. Германия сделал несколько аккуратных шагов к родителю. Старший немец окончательно убрал руки с лица и, притянув сына к себе, приобнял его. — Vater , — тихо позвал ребёнок. — Ist etwas passiert? — Nein. Ich bin einfach nur müde , — Рейх решил не говорить основную причину, чтобы лишний раз не пугать мальчика. — Ich bin auch müde. Wann fahren wir nach Hause?       Ариец посмотрел на часы. Ребёнку давно пора было спать. Если бы не этот момент, он бы остался здесь ещё на пару часов. — Jetzt , — вообще мальчик не должен был здесь находиться, но утром выяснилось, что его няня заболела, замену искать времени не было, поэтому пришлось взять его с собой. — Zieh dich an. — Сейчас зима, на улице было прохладно.       Они надели верхнюю одежду. Рейх захватил с собой некоторые документы, чтобы разобраться с ними дома. Отец с сыном вышли из кабинета и спустились по пустой лестнице. Их шаги эхом отражались от стен. Они вышли на улицу. Холод неприятно обжёг лицо. Они сели в машину. Дорога до дома займёт около получаса.       Старший посмотрел на сына. Как же редко они проводят время вместе… Ариец большую часть времени был на работе, а на выходных… Тоже работал, только дома. Слишком много дел было у воплощений стран. Конечно, он время от времени мог позволить себе прерваться и немного посидеть с ребёнком, почитать, поиграть, но этого мало, мальчик скучал по отцу и желал большего внимания с его стороны.       Рейх стал разглядывать лицо мальчика. Столь красивое, милое, как у его матери… Она была прекрасна. Но она часто спорила с мужем. Ей не нравилась его идеология. Ещё до его прихода к власти она постоянно говорила, что ни к чему хорошему его партия не придёт. После того, как Рейх заменил Веймарскую республику, она лишь напоминала ему, чтобы он был аккуратнее. Что ж… Возможно, в чём-то она была права. Но тогда Третий не желал её слушать, делал так, как считал нужным, и всё ему сходило с рук. Они часто ссорились. Один раз немец так разозлился, что в гневе позволил себе ударить её. Не сильно… Но она так плакала… Кажется, всё ещё, уже после её смерти, несмотря на то, что он очень много извинялся тогда, осталась нотка сожаления, что он тогда не сдержался, ведь её он любил..       Она умерла, но её черты заточены в ребёнке. Конечно, Германия был похож и на отца, но ариец редко видел в нём себя. Только её нежный взгляд, её пухленькие губы, её мягкие щёчки. Но это была не она, это был другой человек, немец понимал это, часто одёргивал себя от мысли о их схожести, нельзя ведь видеть в одном человеке совершенно другого. Но как отделаться от мысли о их схожести? Вскоре немцы приехали к дому и зашли внутрь. — Vater , — мальчик дождался, когда на него посмотрят, — Ich möchte etwas essen…       Сейчас пора было спать, но раз ребёнок голоден, его нужно накормить.

***

      И вот. Они сидят на кухне. Германия ел бутерброд. Ариец молча наблюдал за ним, ожидая, когда можно будет наконец уложить мальчика спать и пойти спокойно работать. Ребёнок ел довольно аккуратно, он в целом всегда был достаточно чистоплотен, точную причину этой черты характера назвать было трудно, то ли Рейх сумел его к этому приучить, то ли он сам по себе такой чистюля, что вполне мог унаследовать от отца. Нацисту нравилось замечать схожесть ребёнка не только с его матерью, но и с ним самим, хотя это происходило редко. Казалось бы, хорошие черты были у мальчика и от матери, и от отца, а значит, он должен быть идеален в представлении родителя, но нет… Ребёнок был слишком скромен, по мнению старшего немца. Кажется, мальчик даже немного боялся внешнего мира. Может, его слишком сильно опекали? Или Рейх его так запугал своей вспыльчивостью? Причина его скромности была непонятна. Оставалось надеяться, что это не помешает ему в будущем…       Когда ребёнок закончил с трапезой, старший немец уложил его спать, а сам пошёл работать.

End flashback

      Нацист наблюдал за отъезжающей машиной. На душе было тоскливо. Он даже невольно приобнял руку рядом стоящего Союза. — Не переживай… Увидитесь ещё, — попытался приободрить арийца коммунист. Ему и самому было неприятно расставаться с сыном, но он привык, всё-таки России нужно было работать. А вот Рейх и так давно не видел сына, а теперь ему снова приходилось расставаться с ним… — Я не переживаю.