Я помогу!

      Вечер. Мужчины уже несколько часов сидели за столом, употребляя купленный сегодня алкоголь. Выпили они немного. Союз ещё больше обычного разговаривал, беспрерывно рассказывая истории из жизни. Рейх был чуть пьянее, но вёл себя тише, он слушал собеседника, внимательно рассматривал его лицо и время от времени говорил что-то странное, совсем не связанное ни с темой разговора, ни с тем, что говорил сам же немец до этого.       Внезапно арийца посетила «гениальная» мысль. Он решил встать. Оперевшись руками о стол, он всеми силами постарался поднять своё тело. У него получилось, но долго он так не продержится. — Рей, сядь. Мы уже проверяли это. Ты же упадёшь… — Совет встал и подошёл к нацисту, чтобы придержать его. — Нет, нет. Я устал сидеть… — Он прижался к тёплому телу. — Держи меня. — Хорошо? Так… О чём я говорил? — Коммунист потёр переносицу, будто это могло помочь вспомнить забытое.       Немец продолжил всматриваться в чужое лицо. Хотелось бы кое-что сделать… По всей видимости, из-за выпитого алкоголя он не стал задумываться, стоит это делать или нет. Он прикоснулся к розовым губам Союза своими. Русский не сразу понял, что произошло, но, когда осознал ситуацию, поспешно отстранился. — Ты что?.. — Он в недоумении смотрел на Рейха. — Кажется, кому-то хватит на сегодня. Давай я лучше тебя спать уложу… — Он посадил немца в коляску, тот что-то неразборчиво бубнил.       Он уложил арийца в кровать и сам пошёл спать. Вот только заснуть после такого проблематично… Несмотря на весь выпитый алкоголь, в голове возникло множество вопросов. Зачем он это сделал? И как теперь дальше существовать? Притвориться, что ничего не было? Или расспросить немца об этом утром? А может, уехать, пока не случилось ничего похуже?

***

      Рейх проснулся первым, так как Совету удалось заснуть только под утро. Немец прибыл на кухню, попил там воды и решил сделать бутерброды на завтрак. Он обжарил хлеб и колбасу. Сложил их и положил сверху сыр, который растёкся из-за горячей поверхности. Бутербродов он сделал на двоих. Он заварил себе кофе и стал завтракать. Он прекрасно помнил, что вчера сделал. Ариец чувствовал отвращение и разочарование… Он и поцеловать мужчину?! Какой позор! Хотя этот человек… Нравился ему? И с чего вдруг? В таких размышлениях немец находился ещё долго. В конце концов он пришёл к выводу, что ему нравился не Союз, а чувства спокойствия, безопасности и забота, которой его одарили. Скорее всего, за столько лет принудительных работ, где не было ни одной родной души, он просто соскучился по теплу, ведь раньше всегда кто-то был: родители, жена, потом дети, который хоть и был маленьким на тот момент, но тем не менее давал ему много любви. А потом настал холод, одиночество, и теперь он ищет тепло в ближайшем человеке. Рейх был в этом уверен, других объяснений у него не было. Или он просто не принимал их?..       Он закончил с завтраком и решил помыть кружку. Он положил её к себе на колени и подкатился к раковине. Посуда прокатилась по ногам вниз, ариец не успел ничего сделать, и в итоге кружка упала на пол, издав звонкий звук. И где он растерял свою ловкость? К счастью, чашка осталась цела. Немец, поругавшись немного, поднял её и стал мыть. Пока он это делал, в кухню кто-то зашёл. — Чего ты тут шумишь?..       Интересно, скажет он что-нибудь про вчерашнюю ситуацию? — Я кружку уронил. — Не разбил? — Нет, — Нацист поставил уже чистую посуду на стол и взглянул на Союза, он выглядел уставшим. — Что с тобой? Не выспался? — С тобой выспишься… — недовольно пробормотал он и решил немного пожаловаться: — Ты вчера такое учудил! Всю ночь об этом думал… — А что? Не понравилось? Или наоборот? — Он решил притвориться, будто ему всё равно на всю эту ситуацию, поэтому стал говорить в своей привычной манере — с издёвкой. На самом же деле он был готов сгореть со стыда.       Совет не знал, что ответить. Это ведь даже на поцелуй похоже не было, просто прикосновение губами… — Зачем ты это сделал? — Не помню. — Рей, если… — Его перебили. — С каких пор ты меня так называешь? — Серьёзно? Я весь вчерашний день тебя так зову. — Видимо, я вчера весь день не в себе был… — Он ушёл, оставив Союза в кухне одного.       Коммунист позавтракал и решил сходить к немцу и договорить мысль, на которой его прервали. Он зашёл в комнату. Ариец лежал на кровати, о чём-то думая. Когда в спальню зашли, он отвлёкся от своих мыслей и посмотрел на вошедшего. — Рейх, мне кажется, ты чего-то мне не договариваешь. Давай поговорим, расскажем друг другу всё, что думаем об этой ситуации. Мне кажется, так будет проще нам обоим.       Нацист какое-то время молчал, размышляя над ответом. — Ладно, но ты первый.       Совет вздохнул. Он сам не знал, как описать свои мысли, но нужно было что-то сказать. — Мне… Нет. Не так. Я не осуждаю тебя за этот поступок… Но и не то чтобы мне это понравилось. Это тяжело объяснить… Я и сам ничего не понимаю… Раз уж это случилось, то, возможно, стоит попробовать перейти на такой уровень отношений, но с многими нюансами, хотя я не думаю, что из этого вообще что-то выйдет… — Он закончил говорить, не зная, что ещё можно упомянуть.       Рейх не знал, что отвечать. С одной стороны, всё это отвратительно и неправильно, и Совет, скорее всего, думал то же самое. Но с другой, ему уже несколько дней хотелось быть ближе к этому человеку. Ближе даже больше не в психологическом плане, а физическом, хотелось тепла, хотелось греться рядом с ним… Конечно, возможно, и было бы интересно получше узнать его, его мысли, его чувства, об этом всём они редко открыто говорили, а в более близких отношениях это будет делаться чаще, но тогда и самому арийцу придётся делиться эмоциями, чего ему не хотелось. — Я не совсем понимаю, что меня побудило это сделать… Возможно, нам и стоит попробовать быть ближе.       Союз улыбнулся. — Отлично, хоть как-то разобрались в этом всём…