Я помогу!

      Рейх лежал на кровати, ожидая русского. Уже вечер, пора было делать массаж. Наконец Союз пришёл с мазью в руках. — Скучал? — спросил он, откручивая крышечку тюбика и, как и всегда, улыбаясь. — Нет. — Жаль… — коммунист загляделся на чужие оголённые ноги. — А хоть что-нибудь меняется? Ну… Может, что-нибудь чувствуешь? — Когда ты делаешь мне массаж, я чувствую тепло, но не везде. Раньше и этого не было. Ещё есть ощущение, будто я могу напрячь их, но это не точно. Совет улыбнулся. — Это хорошо. А ты не хочешь попробовать встать? — Думаю, ещё рано для этого… — Ну, давай. Я тебя держать буду, чтобы ты не упал.       Рейх сейчас не хотел физического контакта, тем более после ночи, которую они провели вместе. Но ему было интересно попробовать сделать предложенное, поэтому нацист согласился.       Коммунист поднял его с кровати и поставил чужие ноги в нужное положение. Сейчас, когда оба были на ногах, стало видно, что разница в росте была небольшая. Немец был чуть ниже. Разница в размере ощущалась в другом. Рейх был худее. После каторги, где его не очень хорошо кормили, по-другому и быть не могло.       «Он опять так близко…» — это было в мыслях у обоих мужчин. Ариец крепко держался за чужие плечи, приходилось прижиматься вплотную, чтобы не упасть. Опять это тепло… Он бы заснул прям так на чужой груди. Эти мысли раздражали. Откуда они берутся?! — Попробуй напрячь ноги и отстраниться от меня. Я буду держать тебя за руки, — на щеках Союза был лёгкий румянец. Ему тоже было не по себе от близости. И почему такая реакция? Они ведь не делают ничего аморального…       Немец последовал указанию. Равновесие держать не получалось, но он стоит! Хоть что-то… Коммунист был рад даже такому успеху, а вот нацист был недоволен, ему хотелось большего результата. Да и долго он так простоять не смог, ноги подкосились. Совет успел схватить его до того, как он коснулся пола.       Он вернул инвалида в постель и приступил к массажу. Ноги на этот раз были теплее, чем обычно, судя по всему, это от нагрузки. Рейх, как обычно, лежал молча, закрыв глаза. — Не хочешь о чём-нибудь поболтать? — спросил Союз. — Например? — Ну… Как тебе современный мир? — Конечно, они уже много раз обсуждали достижения человечества по отдельности. Но что думает нацист обо всём в целом? — Я до сих пор не знаю, какой сейчас год. — Серьёзно? Я разве нигде не упоминал этого? — Ни разу.       И как он мог это упустить? Появилась даже непонятная жалость к немцу. Он столько существовал, не зная банальной вещи, о которой обычно особо не задумываешься. — Май 2024 года. — 79 лет… Много… Но лучше бы я на каторге и остался. — Почему? — А какой смысл в свободе, если я инвалид?       Союз вздохнул: — Я, видимо, никогда тебя не пойму. Что тебе мешает заниматься обычными делами, не связанными с ходьбой? — В ответ тишина. — Я уже говорил это, но повторю ещё раз. То, что ты ненавидишь инвалидов, не значит, что всё действительно так, как ты думаешь. Сейчас ты можешь понять это и признать свою ошибку. — Ты говоришь какой-то бред. Не хочу с тобой говорить об этом. — Ладно… Ты, кстати, не ответил на вопрос. Как тебе современность? — Я думал, будет лучше… — Что не так? — Просто в прошлом будущее представляли по-другому, я думаю, ты понимаешь, о чём я говорю. Ни летающих машин, ни городов на других планетах… — Понимаю. Видимо, в прошлом были немного завышенные ожидания от учёных… Что-нибудь ещё? — Всё было бы намного лучше под моим контролем. — Даже не мечтай. Ты уже ничего не сделаешь с этим… — Совет замялся. Снова эта тема. Да что такое?! — Почему? Сам же сказал, что мои проблемы со здоровьем никак не мешают мне заниматься другими делами, — немец ухмыльнулся, наблюдая за чужими эмоциями. — Я не это говорил. — Это. — Допустим. Но имел в виду точно не это! — Значит, тебе нужно точнее формулировать свои мысли. — Нормально я их формулирую. Просто кто-то их «наизнанку выворачивает». — Спорить с тобой гораздо забавнее, чем обсуждать что-то. — Издеваешься? — Да… — Скотина… — Совет даже не заметил, как от раздражения слишком сильно сжал чужие ноги.       Ариец тоже не заметил бы этого, если бы не посмотрел туда. — Настолько сильно злишься? — совершенно спокойно спросил он. — Что?.. — Он посмотрел туда же, куда смотрел собеседник. Поняв, в чём дело, он поспешно убрал руки. — Ой…       На месте образовалось несколько цветных пятен. — Прости, я не хотел. — Это же хорошо… — На немца посмотрела пара недоумевающих глаз. Он с издёвкой добавил: — Покажу твоему сыну. Пусть уже заберёт тебя. — Конечно, немец этого не сделает, он говорит так только ради издёвки. — Ну, хватит… У тебя ужасный юмор…       Массаж продолжился в тишине. Когда уже закончатся эти бессмысленные ссоры?