Mistake

      Они разговаривали обо всем на свете. Темы лились сами собой, от высокого искусства до музыки, о времени, о меняющейся моде и о том, насколько же сильно ее упростили. Тогда Селена затронула систему образования, что упрощалась, можно сказать, с каждым годом, а требований к поступлению, напротив, становилось только больше. Тогда же они сделали вывод, что умные люди едва ли кому-то нужны и человечество целенаправленно тупеет, да само себя ведет к уничтожению.       С каждым новым коктейлем девушка общалась все более развязно и легко, затрагивая не только какие-то мировые конфликты, но и простые душевные темы, которые Люцифер поддерживал, даже сам того особо и не замечая. Возможно, просто увидел в них нечто заботящее лично него самого, а потому, когда он особенно тихо и осторожно задавал какие-то наводящие вопросы, Селена вскоре поняла, что те… возможно, имеют к нему особое отношение. Так тема с людей и их жестокости скользнула к абъюзивным отношениям, к рассказам девушки о том, что она очень боится начинать из-за того, что не хочет быть однажды раненой, и Морнингстар, выслушав настолько неожиданное откровение, тише, можно даже сказать, ласково ответил:       — Все боятся чего-то неизвестного, но… знаешь? Лишь преодолев это и рискнув, можно понять, зря ли все было или нет, — мягко и достаточно легко произносит парень, осторожно касаясь ее руки, как бы показывая тем самым ей свою поддержку. От одного простого жеста ее глаза наполняются решимостью, и Люцифер не мог отвести взгляда, наблюдая за одним из прекраснейших земных явлений, которое однажды полюбил сам в людях. Когда они, несмотря на страхи и сомнения, отчаянно делают шаги вперед и добиваются своего, преодолевая все невзгоды. — А если и зря, то насильно рядом с нелюбимым человеком тебя никто удерживать не станет. Разве я не прав? — в этот самый момент он от чего-то вспомнил Еву и как его возлюбленная пыталась спасти ту, что заняла ее место рядом с ужасным человеком. Но… так ли все было на самом деле? И не испортил ли он то, что еще можно было как-то спасти? Ведь, в отличии от Лилит, Ева думала о том, чтобы остаться…       — К сожалению, ты не прав, — Селена отрицательно качнула головой. — Потому что… люди редко готовы отпустить дорогих для себя людей или тех, на кого имеют планы, — рассказала девушка. — И они могут продолжать цепляться даже тогда, когда кажется, что уже все было решено. И знаешь, какой выбор встает уже тогда?       — Дать ли возлюбленному второй шанс или нет? — вопрос вырвался сам собой, но то было не столько его догадкой, сколько одной из волнующих тем, когда Люцифер не мог смириться с разводом и все тянулся к старой любви, от которой сейчас ничего и не осталось. Ни вещей, ни хоть какого-то намека на ее существование… только картины в доме, раз за разом напоминающие ему о хорошем времени, а вслед за этим — о том, к чему все пришло.       — Только вот правда в том, что тогда шанс мы даем не столько возлюбленным, сколько самим себе. Потому что это очень сложно… — девушка продолжила гораздо тише: — Сесть и сказать себе честно: «Да, я выбрал не того человека». В особенности это тяжело тем людям, что путают любовь с привыканием друг к другу из-за очень долгих отношений. И зная лично таких людей… я просто боюсь попасться в те же сети, — призналась Селена и грустно улыбнулась. — А что насчет тебя?       — Я… — Люцифер замолчал, нахмурился. — Возможно, некоторое время относился к тому типу людей, что просят второй шанс… даже не удостоверившись точно в том, нужно ли им это было вообще. Но тогда это казалось правильным, — он не замечает того, как сжимает ее маленькую ручку в своей, вспоминая, как упивался горем один в огромном доме.       Как названивал своей дочери с тупыми вопросами вроде: «Ты не знаешь, где остался тот чайный сервис?» или же «Я… кажется, забыл, где у нас находятся столовые приборы, не подскажешь?». Все это происходило обычно ночью, когда он хотел услышать ее голос, но не мог позвонить просто так и поговорить в нормальное время, из-за чего на ходу выдумывал все более бредовые вопросы, чтобы все не выглядело так, будто он отвлекает ее от дела просто без причины. И слыша сонное: «Пап, ты знаешь, сколько сейчас времени? Какого ты…», он пугается, живо говорит, что уже нашел, и сам завершает звонок, сидя все в той же своей коморке с гигантским количеством самых разных уточек, в которых он буквально сливал все свое вдохновение.       Сделал уточку Лилит, сделал маленького утенка-дочку, играл некоторое время с ними на своем столе, а после, с болью поднимая взгляд на один из многочисленных портретов, где они все были счастливы, просто сметает все свои «шедевры» ладонью, стучит кулаками по столу и опускает голову на руки, чуть ли не утопая в слезах и задыхаясь в своем горе. И так день за днем. Со слугами он не общался, просьбы об аудиенции все отклонял, не желая даже видеть грешников, с которыми его жена проводила особенно много времени, занимаясь политическими вопросами. Но правда в том, что Люцифера никогда не интересовала политика.       Он не хотел становиться королем. Не хотел ответственности. И все, о чем он думал, так это о своей любви. О своей дорогой семье, о том, как сделает подарок своей жене или же поиграет с маленькой дочкой. Он был просто мечтателем… временами, клоуном, а порой так и вовсе просто депрессивным придурком, коего не интересовали никто и ничто, кроме него самого и его собственного горя. Ему проще было начать жонглировать теми же уточками и надеть клоунский нос, да развеселить кого-то, чем сесть за огромный стол и начать решать какие-то важные вопросы. В принципе, начать общаться после того, как от него отвернулась семья и он полностью закрылся где-то в своем мире, боясь даже на секунду выйти из него наружу.       Долгое время Лилит пыталась принудить его к действиям, когда парень даже не оправился от горя, снова и снова думая о том, совершал ли он ошибки и… правильно ли он тогда поступил, послушав свою жену и решив спасти ту девушку. Внутреннее «Я» кричало, что он не ошибся. Разум говорил о том, что Люцифер — просто ничтожество, просто гнилой овощ, не способный защитить даже свою семью. Об этом он вспоминал каждый раз, когда думал о том, как кричала Лилит, когда пришло время для их наказания. Он прекрасно помнил леденящий душу взгляд родного брата, что пробирал его до костей. Помнил отчужденность членов семьи, зачитывающих приговор. Помнил, как пылали его крылья, но горела тогда словно бы его душа. И долгое время после он не мог оправиться. Не знал, что ему делать, закрылся в себе и вернулся лишь тогда, когда подумал, что грешников возможно изменить.       «Глупо было», — подумал Люцифер, вспоминая свое разочарование, а вслед за ним — спину уходящей возлюбленной и ее последние слова: «Мне стыдно за тебя». Он в страхе, в полном ужасе тянет свою руку к ней, но после опускает, не решаясь ее окликнуть и боясь наобещать того, что Люцифер не будет в силах выполнить. А уже потом его накатила огромная тоска с чувством вины за то, что он не остановил ее.       Миллион раз он представил то, как Лилит возвращается, быть может, даже за какой-то своей вещью, а он кидается ей в ноги и молит о прощении. Много раз репетировал, представлял, что скажет, как он скучал и как сильно ее любит… а после это все ушло. Остались лишь воспоминания, тоска из-за одиночества и нежелание заниматься чем-либо вообще. Сил не было буквально ни на что. Только на редкие звонки дочери, которой он, казалось, был даже не нужен. Он вечно сопоставлял образ жены с малышкой-Чарли, боялся ей точно так же надоесть и в итоге сам отдалился от нее, решив, что более не будет мешаться под ногами и вести себя так же жалко, как тогда.       — Люци?.. — Селена растерялась и, кажется, сильно испугалась, что сказала что-то не то, когда парень просто молча уставился в одну точку и помрачнел прямо на глазах. Еще, может, несколько минут назад он тихо смеялся и делился с ней впечатлениями о моде, а сейчас… будто сам не свой, став таким же поникшим, как и тогда, когда она к нему только-только подошла и заметила на себе его скучающий, можно сказать, убитый взгляд.       Вопрос вроде «С тобой все хорошо?» был неуместен. Она видела, что с ним далеко не все хорошо и, наверное, тут больше подойдет фраза вроде «все ужасно». Спросить, что с ним такое? Тоже нет, разве будет правильно заставлять его рассказывать о собственных проблемах, когда из-за них он, кажется, и решил еще тогда напиться? Правильно ли будет заставлять говорить о том, что приносит ему боль? Сказать ему: «Не переживай»? Нет, на самом деле, Селена лично хотела придушить того, кто придумал это выражение с целью кого-то успокоить. В такие моменты, особенно когда ты на грани истерики и тебе говорят эту фразу, хочется выкрикнуть: «Да, сука, сейчас перестану!».       Он едва заметно вздрагивает из-за ее голоса, а девушка, поднявшись со стула, притягивает его за руку к себе, заставляя его выйти из-за стола вслед за ней, и молча обнимает, в то же время думая, что делать дальше.       — Я не знаю, что с тобой случилось и не хочу заставлять рассказывать, потому что… прекрасно знаю, каково это, когда сжимается сердце от одних лишь только мыслей, уже не говоря о том, чтобы произносить их вслух, — тихо продолжила она, обнимая его так, будто одним лишь этим действиям пытаясь не только выразить поддержку, но и успокоить, дать понять, что сейчас он не один. — И потому… скажу только одно. Любящий человек всегда отпустит и сам никогда по своей воле не уйдет. Если к тебе повернулись спиной, не пытайся вернуть того, кто хотел уйти. Будь сильнее этого, — Селена слышит тяжелый вздох, вслед за которым ее обнимают, будто мягкую игрушку, и чужая голова ложится на ее плечо.       — Прости… похоже, я снова все испортил, — ему хотелось бы дополнить, что так было всегда, но он не стал, когда чужая рука начала ласково гладить его по голове, будто утешая и безмолвно говоря, что все не так и он ни в чем не виноват.       — А по-моему, ты ничего не испортил и просто немножко перепил, — чуть более веселым тоном подмечает она, вынуждая его легко улыбнуться.       — Ты так считаешь? — спросил Морнингстар, немного отстранившись, чтобы посмотреть на ее лицо, когда девушка сама шепотом ответила:       — Я в этом уверена, — и в ее глазах, действительно, Люцифер не видел ни тени сомнения. Ее веселый взор притягивал к себе, гипнотизировал, внушал чувство уверенности, которого он, казалось, был давно лишен. — А еще я уверена в том, что… мне будет чертовски обидно, если такой прекрасный и чуткий человек, как ты… — Селена коснулась его щек своими ладонями, игриво улыбнувшись. — Не сможет сейчас просто расслабиться, выдохнуть, наконец простить себя и начать все сначала, — он смотрел на нее со смесью удивления и восхищения, когда ее последующие слова заставили его мягко рассмеяться.       — Хочешь услышать мое мнение? — она не могла оторваться от его блестящих глаз и красивой улыбки. — Мне кажется, что ты ждешь слишком многого от человека, только встретившего свое чудо, — Люцифер наклоняется к ней ближе, голос его звучит просто чертовски соблазнительно и девушка чувствует легкий трепет, стараясь не смотреть на его губы, но то казалось сейчас просто невозможным.       — В таком случае, должна предупредить, что твое чудо очень требовательное и… навряд ли оно обрадуется сейчас твоему отказу, — упрямо шепчет Селена в его губы, чувствуя, как с сокращением дистанции между их лицами от волнения начинает сильнее колотиться сердце. Его руки более уверенно обняли ее, прижали к себе, и в следующее мгновение его губы накрыли ее в жаждущем и пылком поцелуе, что заставил девушку раствориться… забыться в моменте и поддаться нахлынувшим чувствам вместе с ним.

***

      В шикарном номере отеля одежда сразу летит на пол, как только за ними закрылась дверь. Девушка нетерпеливо расстегивает его рубашку, путаясь в пуговицах, когда ее вжимали в стену у прохода и покрывали шею горячими поцелуями.       «Люци…» — тихо срывается само собой, и Селена несдержанно тихо стонет, зарываясь пальцами в его светлые волосы. Люцифер подхватывает ее бедра, вынуждая обхватить его торс, и вжимается пахом, вновь целуя девушку в губы. Она почувствовала его возбуждение, что-то сжалось внизу живота, накатила сладкая волна и девушка закрыла глаза, не в силах более это остановить или воспротивиться.       Впрочем, а хотела ли она разве останавливаться? Все началось еще с того самого поцелуя в ночном клубе. Он вжимает ее в колонну, они страстно целуются, не замечая никого и ничего, кроме самих себя, а после оба резко оборачиваются на кашель смущенного официанта, что, глядя на них, теряется, не зная, стоит ли влезть к ним самому, позвать охрану или же просто остаться наблюдать за горячей парочкой.       Они оба смутились, решили, что «на сегодня хватит», и Селена, если честно, сама не заметила, как запрыгнула за ним в машину. Они тихо смеялись и шутили, его горячая ладонь лежала у нее на талии, медленно спустившись к вырезу на платье и девушка не знала, в какой же момент все вдруг переменилось и ей пришлось сдерживать себя, делать вид, что ничего не происходит, когда Люцифер играючи домогался до нее в салоне.       Селена остается в одном нижнем белье, обнимает его за шею, когда они оказываются на кровати, и вновь целует парня в губы, чуть приподнимаясь, когда Люцифер сам опускается, заставляя, в свою очередь, ее сделать то же самое. Его руки нежно ласкали ее разгоряченную кожу, слегка сжали грудь, и он наклоняется ниже, проводя языком по шее девушки.       — Хулиганка, — горячий шепот у ее ушка заставляет Селену замереть в то же самое мгновение, когда ножками она начала стаскивать его брюки. Он тихо смеется, замечая ее легкий испуг, словно она ребенок или же воришка, которого прямо сейчас он поймал с поличным. Девушка для вида дуется, придерживаясь образа, а уже затем притягивает сама его к себе и пылко целует в губы. От прежнего смущения не осталось теперь ничего.       Селена жмется к нему сильнее, когда головка члена упирается в нее, а после скользит вверх, не попадая с первого раза. Девушка хочет помочь ему рукой, но не успевает, когда Люцифер перехватывает ее, прижимая к своей щеке, и медленно начинает входить в нее.       Чувствуя его полностью в себе, она не успевает толком даже привыкнуть к новым ощущениям и из груди вырывается тихий стон, когда парень уже начинает двигаться. Сначала медленно, от чего они оба чувствовали сладкое и, одновременно с тем, мучительное удовольствие, а затем быстрее, подхватив девушку под ноги. Стоны становились громче, движения все интенсивнее, быстрее, и Люцифер вновь горячо целует Селену в губы, заглушая тем самым ее голос…