Mistake

      До сих пор Ева и не представляла, как же дорогой человек впустил ее в свой дом. После того, как она дважды сбежала, подобно любовнику на одну ночь, и как вернулась к нему со словами о том, что ждет от него ребенка, Ева, на самом деле, ожидала тогда только криков. Или же спокойного, но такого безэмоционального вопроса: «Ну, а я тут при чем?». Но вопреки всем ожиданиям, когда она просто смотрела виновато в пол и понимала, что ее, вероятнее всего, просто пошлют на хуй… когда Ева просто сама уже хотела развернуться и уйти, навсегда вычеркнув имя этого мужчины из своей жизни… он просто обнял ее. Аккуратно, нежно и так бережно, что она расплакалась, не понимая, как же в таком озлобленном на весь мир обществе вообще встретила настолько светлого, доброго и понимающего человека.       «Пожалуйста, прости меня…» — и тем больнее было осознавать то, что рано или поздно ей все равно придется его бросить. Хочет она того или же нет, но выбора остаться у нее и не было. В Раю ее ждет совершенно другая жизнь. Прежняя, если быть точнее. Там, вероятнее всего, она настоит уже на разводе и попросит небеса предоставить ей убежище, где сможет тихо и спокойно жить, скрывшись от глаз Адама. А с другой же стороны… зачем? И есть ли смысл убегать, когда они и без того творили, что только захотят? Муж снова развлекается с любовницами? Окей, она позлится, пошлет его мысленно куда подальше, да засядет за просмотр самых разных фильмов или же пойдет гулять. Может, на зло ему замутит с барабанщиком, выпьет пару коктейлей и…       — Ты в порядке? — заботливый голос мужчины раздался совсем рядом, и она невольно вздрогнула, когда тот буквально вырвал ее из размышлений. У нее был всего год… всего лишь один чертов год на то, чтобы родить ребенка, пожить с ним несколько месяцев, проститься и после, как ни в чем не бывало, вернуться назад с видом того, что мир людей — полный отстой.       — Не знаю, — совсем тихо, но честно ответила Ева. Физически — да, она была в полном порядке. Он ее не бил, не издевался и не заставлял постоянно нервничать, как это было с Адамом. Но от того, постоянно сравнивая их, Ева не могла выкинуть из головы своего мужчину. Экзорциста, что всегда бесил ее, а после просто делал так, что ради него она была готова простить что угодно. Изменил? Боже, да и что? Будто в первый раз уже, серьезно. Избил до синяков? Ну, она тоже постаралась на славу так, что при людях Адам больше маску и не снимет.       — Думаешь о своей семье? — ее взгляд в ту же самую секунду переметнулся к нему, когда мужчина, сделав им горячий чай, поставил кружку рядом с ней и сел напротив.       — Так заметно? — удивилась, обхватив кружку своими холодными руками. — Да… не могу о ней не думать. Много чего произошло, и я понимаю, что ошиблась, но… так не хочу возвращаться.       — Конечно, кто же захочет вернуться к шизикам с комплексом Бога, что решили выдать свою дочь в религиозно-политических целях замуж за мудака, с которым тебе даже страшно было просто рядом находиться? — то, как он отреагировал на ее историю, на самом деле, до сих пор вводило Еву в замешательство.       Она не использовала таких понятий, как Рай или же ангелы, не говорила о своем создании и лишь намекнула на предназначение. Что у нее не было другого выбора и ее просто поставили перед фактом. Адам — ее муж, она — его покорная возлюбленная, что была создана лишь с целью выполнять любые желания эгоистичного придурка. Разумеется, ничего лучше, кроме как частично обрисовать правду, придумать Ева не могла. Она ужасно врала, и не могла взять небылицы с воздуха, от чего, чаще всего, в попытке соврать у нее появлялись такие несостыковки в рассказе, что и дураку понятно, когда девушка пыталась солгать.       — Так не возвращайся. Зачем тебе это? — но смотря в ее ничего не понимающие глаза, мужчина тяжело вздохнул, не зная, откуда же ему на голову свалилось это чудо.       Ева была неземной красавицей, что внутри, так и снаружи. Глядя на нее, перед собой он буквально видел ангела, спустившегося к нему с самих небес. Девушка казалась ему самым добрым, нежным и открытым человеком, что вскружил ему голову, наверно, еще с их первой встречи. Настолько, что он просто не посмел ею воспользоваться, когда она была пьяна и липла к нему в слепой надежде заняться сексом.       «Смогу ли я отказаться от бессмертия и попросить изгнания на землю за свои грехи?» — идея казалась ей такой безумной и ужасной, что даже только заикаться о ней было страшно. Она прямо-таки видела на себе леденящий душу взгляд Сэры, что, услышав ее просьбу, задушит ее одним лишь своим видом. Она не была настолько же смелой, как и ее муж, что мог обратиться к ней буквально по любому поводу, но в основном пытался разобраться сам.       Чем меньше верховный серафим обращает на тебя внимание — тем правильнее ты что-то делаешь. Ведь обычно разговоры с ней не сулят что-то хорошее. Это либо какой-то твой косяк, либо же предупреждение об опасности. То есть, либо ты в ту же секунду меняешься и перестаешь заниматься херней, либо за тебя берется сама Сэра, и тогда настанет полная пизда, как выразился однажды Адам.       — Ты прав, — но лишь от части, ведь Ева прекрасно понимала, что в их отвратительных отношениях были виноваты они оба. И каким бы уродом не был Адам, его жена, то есть она сама, ничем не была лучше.       Доказательством служил тот же ребенок, коего она вынашивала сейчас в своем животе. Смертное дите, коему просто не было места пока в Раю, ведь… живым там делать нечего. Как и в саду, где ранее они жили с Адамом, пока ее первенец не убил из ревности младшего брата и того не настигла карма. Что там говорили? Адам — первый человек? Что ж, тогда их второй сын — первая душа, попавшая когда-то в Рай. А почему это произошло? По чьей вине сын начал заглядываться на свою мать? Начал ревновать, злиться на младшего брата? Из-за отца, которому с самого начала было на них наплевать? Или из-за матери, что не смогла воспитать должным образом своего ребенка и уследить за ним? И в то время, пока она горевала и убивалась, боясь даже представить, куда попал ее первенец, что с ним стало и страшась за младшего, Адам рассмеялся, сказав, что их сын стал ангелом и живет теперь вместе с серафимами. Он отрекся от старшего ребенка, как от грешника или же мусора, а Ева… Ева просто была в ужасе. Настолько, что уже и не могла ему что-то сказать. Ей не давали увидеться с ее первым ребенком, да и со вторым вышло лишь после того, как они возвысились и стали теми, кто есть сейчас.       — Все хорошо, я ведь с тобой. А пока… думаю, мне лучше стоит о них забыть, — с улыбкой произнесла девушка, когда мужчина накрыл ее руку своей в знак поддержки.       — На словах всегда все просто, — тише ответил ее возлюбленный, душа которого после смерти наверняка попадет в Рай. Вообще, на самом деле, наверное, это было даже жутко. Рассуждать вот так, когда с позиции человека то звучало бы крайне странно и даже ненормально.       — Но и на деле выполнимо, — продолжила она, когда мужчина чуть улыбнулся ее оптимистичному замечанию. Адам бы давно сказал что-то грубое и сделал вид, что ему насрать. А может, ему бы и стараться не пришлось, ведь… по сути, ему всегда было плевать на все и всех, кроме самого себя.       «Но он заходил к тебе каждый день», «Адам… перессорился со многими влиятельными людьми, пытаясь смягчить твое наказание», «Думай, прежде чем что-то делать», «Скажи спасибо своему ребенку, Ева», — услышала она перед своим уходом предостаточно. И о том, как сильно была не права, и о том, что Адам, оказывается, столько всего сделал лишь только для того, чтобы ее не отправляли в Ад… вообще, навряд ли бы ее ошибка привела к таким последствиям, но проблем, все равно, было бы чертовски много. Ангелы, само собой, существа добрые, порядочные… но только с теми, кто живет по правилам и придерживается общих норм. А с теми, кто активно их нарушает, у серафимов уже идет отдельный разговор. Адаму положено все лишь из-за того, что он — их первое творение. Первый человек, что на данный момент занимается настолько грязной работой, что другие изнеженные ангелы не могли к ней и прикасаться. Серафимы брезговали, но считали то необходимым, а другие… другие и не знали, чем конкретно занимался ее муж, но навряд ли смогли бы оставаться ангелами, при этом жестоко уничтожая дьявольские души.       — Как бы ты хотел назвать нашего ребенка? — ее неуверенный вопрос вытащил его из размышлений, когда мужчина чуть склонил голову, словно и не понимая, как это вообще возможно решить заранее.       — Ну… все зависит от того, мальчик это будет или девочка, — Ева улыбнулась, прикрыв глаза, и приложила руку к животу, понимая, что в этот раз… уж теперь она не будет растить ребенка совсем одна и все будет иначе. — А ты бы как назвала?       — Не знаю, — честно, за столько лет своей жизни она столько имен придумала, что новых вариантов уже просто в голову и не приходило. — Если мальчик, то, наверное… Самаэль?       «Люцифер», — возникло имя тогда в ее голове, когда в воспоминаниях только мелькнул образ серафима, которого она никогда ранее и не видела. Но тогда… откуда Ева знала, как он выглядит? Почему слышала его крики? Почему… за что они с Лилит понесли наказание? Разве за то, что бывшая ее мужа улетела за лучшей жизнью? Точно нет. Тогда что же случилось?       — Тогда я придумываю имя девочки? — он мягко рассмеялся, когда его любимая так мило озадаченно нахмурилась, будто сейчас не имя выбирала, а решала некий сложный пример, от которого будет зависеть вся дальнейшая их жизнь. — Хорошо. Может, Селена?       — Селена?       — Я немного увлекался греческой мифологией в свое время. Еще тогда думал, что если у меня вдруг появится дочь, то уговорю жену назвать ее в честь лунной богини, — что ж, хорошо, что это была всего лишь мифология, а не какая-нибудь библия. Иначе Еве стало бы жуть как неудобно.       — Что ж… тогда, считай, что у тебя получилось, — девушка только нежно улыбнулась, вспоминая, как вообще зародилась мифология и какими фантазерами были в то время люди, что серафимов воспринимали как богов, а их творения — подарки или кару божью.       — Правда? Ты не против?       — А с чего я должна быть против, дорогой? — смеясь, спросила Ева, что впервые за столько лет своей жизни придумывала имена детям не одна. Адаму всегда было все равно, как и кого она назовет, а от ответственности всегда лишь убегал. Его жена снова беременна? Вместо того, чтобы хоть как-то попытаться ей помочь и поддержать в трудную минуту, экзорцист резко придумывает сто и одну причину для того, чтобы жить на работе и не участвовать в воспитании малыша от слова совсем и вообще.       — Не знаю. Может, ты хотела назвать как-то иначе? Например… Лилит? — что ж, как оказалось, ее возлюбленный любил не только мифологию, но и библию. Точнее, просто читал оттуда какие-либо факты. К примеру, про то, что Ева была не первой женщиной Адама или что их обоих изгнали за то, что те вкусили запретные плоды.       — Так ты… все понял? — тише спросила Ева, горько улыбнувшись, когда человек напротив только добродушно рассмеялся, что, в свою очередь, само собой говорило об обратном…