Однажды в будущем

О, этот лес… Такой лесной, одним словом. Он сильно изменился, если сравнивать его до и после войны, когда он уже снова вырос, однако за время, которое куда мельче часа, он просто физически не успел измениться, и возможно ТВ-титанша, будь в состоянии душевного покоя, снова бы обратила на его атмосферу внимание на обратном пути, но сейчас она была в настолько паршивом состоянии, что даже если бы лес за это время выгорел бы до тла, то она бы и не заметила. В прочем, у неё сейчас такое состояние, в котором она сама в шаге от воспламенения, даже несмотря на то, что телом холодна, а на одежде нет элементов, которые в состоянии нагреться (по крайней мере — так быстро), и уж тем более воспламениться. Вполне возможно, что будь у неё на поясе и плечах дополнительные экраны, а грудную клетку прикрывало ядро, как в старые-добрые (хотя тут уместнее будет сказать «как в старые-злые»), то она бы действительно спалила бы уже лес ко всем чертям (как говорили люди). Да только носить она их перестала как раз после завершения войны, а носить их чисто для красоты не собиралась. Однако, будь они на ней, и улови её негатив… Что ж, возможно, они бы сотворили что-нибудь плохое куда раньше, чем она бы успела об этом подумать и этого возжелать. Хотя лес — это ещё ладно, не так уж и страшно, в конце-концов. Он все равно не живой (по крайней мере, так сначала ТВмэны убедили себя, а потом уже и других). Куда страшнее то, что досталось бы Королю, который в её плохом настроении и виноват. Правда, даже если бы она всерьёз попыталась если не убить, то покалечить, вряд ли бы у неё что-то получилось. Вполне себе возможно, что какие-нибудь отчаянные, наполненные искренней злобой и обидой, пощёчины, которые бы истерящая женщина нанесла монарху в порыве затуманенного рассудка, монарх бы стоически и с достоинством вынес, даже магию применять бы не стал, а вот попытайся ТВ-женщина сделать что-то, что на порядок серьёзнее… Король личность неоднозначная и неордирная, весьма и весьма многогранная — бриллиант. И есть весьма много иногда даже достаточно обидных определенний, которые, тем не менее, прекрасно могут описать часовщика. Одно из них ТВшнице не то, чтобы сильно нравится, но по её мнению, оно прекрасно отражает одну из тех черт Короля, за которые она его втайне и ненавидит, и обожает, и восхищается, и даже в какой-то степени уважает. Великовозрастная сука, отказывающаяся умирать. Возможно, она так часто вспоминает именно это определение Короля тогда, когда думает о нем, потому, что в какой-то степени это и про неё тоже — только не понятно, у кого из них двоих случай куда более запущенный. Но Королю сообщать о таком высказывании касательно его шкурки позолоченной не спешит потому, что знает, что Король достаточно умен, чтобы быстро анализировать это высказывание, примерить его на телевизионщицу, заметить, насколько это подходит им двоим, и поспешить попытаться убедить ТВ в том, что даже тут они похожи — а это явный намёк, и бла-бла-бла… Дальше продолжать не обязательно, покойница и сама наизусть знает, чем Король начнёт капать ей на мозги, а потому предпочитает держать в отношении этого язык за зубами. Хотя её рядом с Королём на разговоры особо-то и не пробивает, даже, скорее, наоборот — с Королём она становится только сильнее менее разговорчивой, молчаливой, а то даже и серьёзно-печальной. А ещё рядом с ним, бывает, когда сил разговаривать не остаётся вообще, она просто умолкает и начинает смотреть печально-замыленным взглядом куда-то либо на небо, либо даже на линию горизонта. Правда, там и взгляд нередко такой просточитаемый, что сразу становится ясно, что смотрит покойница даже не на линию горизонта, а куда-то ещё дальше, словно пытается отсюда заглянуть ещё глубже и дальше в попытках найти там ответы. А может и не ответы вовсе, ибо ответы ей может дать только Король, да она сама, если однажды найдёт в себе силы честно поговорить с собой (или, возможно, со всеми личностями, что используют ее тело и душу как общежитие). По крайней мере, ответ на то, почему же именно Король великовозрастная сука, которая отказывается умирать. Во-первых — это возраст. На порядок старше всех ТВмэнов, и даже несколько старше скибиди-учёного, это означало, что Король, даже несмотря на весьма молоденький вид, куда старше, чем кажется, и вполне годится этой мертвой женщине в деды (а то даже и в прадеды, ибо выражение «несколько старше» может быть куда более растяжимым и туманным, чем кажется), отчего ТВвумэн иногда больше в шутку задумывалась, можно ли считать Короля из-за этого педофилом, правда, самой же после этой шутки становилось дурно, ибо какие-то моменты все ещё судит, опираясь на свою давнюю юность, которая протекала в ранних годах 19 века, а то даже и в ещё более ранние года, и сама прекрасно знает, что в те года все, что было связано со столь ранним возрастом, было весьма относительно, ибо раньше и в 12 замуж выходили, и в 14 уже рожали. А в средневековье в 7 дети уже работали, ибо считались взрослыми. И даже несмотря на то, что когда ТВшница умирала, ей было может немногим за двадцать, и она вполне себе могла считаться старой девой, монарх часов ведь не тогда окучивать ее начал, а только меньше 10 лет назад, когда ей самой, вполне возможно, уже 200+ лет, отчего технически это педофелией не считается, ибо даже несмотря на разницу в возрасте, первый раз немертвая умерла уже будучи совершеннолетней (даже из расчёта современных мерок), а учитывая, сколько ей лет теперь — сейчас она уж точно совершеннолетняя. Причём и физически, и морально, хотя морально вырастать она начала относительно недавно. Так что, по идеи, Король имеет полное право приставать к ней со взрослыми шалостями. А во-вторых — это пунктик про «отказывающаяся умирать». ТВшница не знает про Короля практически ничего, даже его точный возраст вплоть до цифр, а потому не знает, чего такого случилось в жизни — прошлой жизни — что он до сих пор не принял смерть. Вполне возможно себе, что это и не был выбор Короля. Вполне возможно, что он может и не хотел, но раз уж это произошло, то он и не противился. Вполне возможно, что он — чья-то реинкарнация, какого-то человека. Но кого? Могла ли Эдмунда этого человека знать? Могли ли они однажды пересечься, и вот, встретиться на поле брани вновь? А может, Король — это кто-то из прошлых любовничков Эдмунды, который просто не хочет её отпускать? Даже после своей смерти, даже после её смерти, даже после смерти обоих? Вполне себе возможно и такое, ибо пережив столько, младшая Тейлор, кажется, была способна поверить практически во все. В прочем, как-бы там не было на самом деле, но проблема ТВ-женщины в том, что про своего потенциального жениха она не знает ничего в принципе, отчего и не доверяет ему только больше. Зато Король, похоже, знает про нее если не абсолютно все, то достаточно. Достаточного для того, чтобы знать её, понять и полюбить. Но вот делиться с ней своими познаниями он пока почему-то не спешит, хотя ТВ имеет право знать, ибо это, в конце-концов, напрямую затрагивает и её — это же её прошлое, в конце-концов! Прошлое, большую часть которого она забыла, или продолжает забывать до сих пор. И это, откровенно говоря, её пугает… Еще больше пугает то, что это — необратимый процесс, по крайней мере пока, пока ТВ-ученый ничего не придумает. Только вот лично Эдмунда особо не замечала за ним какие-либо попытки что-то придумать или изменить, отчего со стороны вполне может казаться, что он… Просто не хочет. И можно было бы попытаться уличить его в этом отсутствии стремления, да только в душе она прекрасно понимала, что его бездействие пока ещё ничего не значит — у него куда больше мыслей, знаний, воспоминаний, а это значит, что в его же интересах что-то изменить. Вполне возможно, что он потом что-нибудь придумает, но доживёт ли до этого его самая младшая сестра? Младшая сестра что-то сильно сомневается. Однако, возвращаясь к этому нежеланию Короля умирать… Признаться честно, но что-то в этом было. Конечно, это было не просто упрямство, которое вполне присуще Камере или самой ТВшнице, а что-то вроде стремления жить из принципа, но… Все они, титаны, если так посмотреть, отказываются умирать, когда все хорошо, и даже когда на поле битвы они или побеждают, или у них есть возможность отступить. Но вот когда кого-либо из титанов основательно зажали в угол, то тут отношение к смерти координально меняется. Стив — это Стив, умственно неполноценный, по скромному мнению Эдмунды (что, возможно, и от правды не далеко), он будет сопротивляться долго, однако, кажется, если он умрёт, то он этого даже не поймёт. А даже если в процессе смерти что-то и осознает, то вполне возможно, что просто не успеет ужаснуться — титанша не понаслышке знает, что такие, как они, столь щепетильные темы просто не понимают, ибо мышление у них на порядок проще. Спикер, может даже, в отношении этого и не лучше. Малодушный, плаксивый, всегда грустный, покойница вполне допускает такой вариант событий, что будь у него возможность уйти, но уйти как герой, он этой возможностью вполне воспользуется, особо даже не кривя душой — у него особо поводов жить не наблюдается, так что его здесь ничего не держит. Глобально он никому не нужен — ни другим титанам, ни своей фракции, а значит, что и себе он не нужен тоже. Вполне возможно, что он когда-то бы и мог уйти, как герой, да только война кончилась, оставив титанов практически на обочине жизни. Спасибо, конечно, за все эти дары, но это не отменяет того факта, что о титанах все больше забывают. И, возможно, пройдёт ещё немного времени, и о них не вспомнят вовсе. Пенсилвумэн… Они — в смысле, сама ТВ и Карандашница — не имели особо близкого знакомства, чтобы дать хоть сколько-то точный ответ — просто не успели, да и не до того им было. Вполне себе возможно, что либо сопротивлялась до последнего, что водится и за ТВвумэн, либо наоборот, приняла бы смерть спокойно и достойно. Ещё один момент связан с тем, что про карандашей в принципе ничего не было известно — в том числе и их отношение к смерти. Хотя на хоть сколько-то родственные чувства они, вроде, оказались вполне себе способны, пусть даже это по итогу и привело к трагедии. Касательно Камерамэна, то тут ТВ могла ответить практически уверено — он бы для вида, может, немного и посопротивлялся, но смерть свою, скорее всего, принял бы достаточно спокойно — ему, наверное, как и большинству титанов, особо терять нечего. Кроме, собственно, своей фракции, но ещё люди всем операторам задали относительно одинаковые настройки в плане эмоций, и операторы вроде как к смерти либо равнодушны, либо не так сильно, как другие, могут бояться её в принципе. Так что у титана, вполне, отношение даже к своей смерти может быть ещё более наплевательское, чем у других — все равно он всегда хотел быть единственным защитником альянса, а другие титаны (в том числе ТВ и Спикер), ему, как правило, больше мешали, чем помогали. Особенно потому, что и ТВ, и Камера, способны были творить что-то чисто на зло, а вот Спикер быть под стать им оказался просто не способен. Вполне возможно, что нагоняи в особо плохом настроении абсолютно за все ему доставались только потому, что пытаясь занять как можно более нейтральную сторону, он и стал слабее. Правда, и сожалеть теперь об этом достаточно поздно. Отношение смерти к ТВ давно уже было всем известно. Они её не боялись, но считали огромной трагедией, правда, это можно считать чем-то вроде психологической травмы от того, что в свое время умерли слишком рано (хотя по меркам их молодости этого уже было вполне достаточно), и вполне возможно, что проживи каждый из них отведённую им единственную человеческую жизнь полностью, при этом даже погибнув с любым итогом… Что ж, вполне возможно, что они бы здесь сейчас не стояли. Сейчас, возможно, ТВмэны отказывались умирать из принципа — просто потому, что прожили слишком много, чтобы уходить из жизни так просто, и они теперь пытались выжать из своего существования все до последней капли — как и из друг друга в принципе. Однако если зажать ТВ в угол, то они явно будут отказываться умирать. До тех пор, пока их либо не добьют более обычными способами, либо не воспользуются православном крестом-распятием, ну или ещё чем-нибудь святым — никто о слабосте ТВмэнов, кроме них самих, не знает. По крайней мере, так думают они, и так до определенного момента думала и сама титанша — но теперь она не была так уверена, что об этом не прознал позолоченный хитрюга. Может, конечно, он про распятие ничего не говорит о том, что пока нет повода, а может просто не успел «пролистать» до этого эпизода в биографии ТВмэнов, поэтому это пока тайна и для него. Хотя эти позолоченные консервы (такую кличку он получил за свои доспехи — сегментированные, со всякими и просто украшениями, и весьма полезными элементами) с некоторого времени для ТВ теперь лицо выражения «Все тайное становится явным». И, собственно, касаясь этих позолоченных консервов, то он в любом случае всегда будет отчаянно отказываться умирать — до последнего сопротивляться будет, пока его уже просто не убьют. Первая демонстрация такого была тогда, когда его первый раз схватили скибидисты, а он ведь тогда только-только явил себя этому миру, вполне благородно пытался спасти Камеру-титана. Вот только новый Король оказался куда упрямее, чем раньше, и когда его ядро начало уже на пределе сил плавиться, он просто воздействовал на него своей магией и откатил его в нормальное состояние, что показало, что стал часовой монарх практически не уязвимым. Вполне возможно, что даже раньше он таким и был, просто пытался правда играть по честному, да только вот позорный проигрыш этому инвалиду сильно поменяли его взгляды на ведение войны. Раньше самыми бессмертными считались вполне смертные ТВмэны, у которых просто пока нет новых потерь (которые они отчаянно пытались не допускать, ибо вся эта чахарда с жизнью и смертью им просто надоела), но теперь это вакантное место занял Король, явно сам того не ведая. И, признаться честно, где-то в глубине души, это его упрямство и попытки отгородить всех разом от чего-то непоправимо-плохого ТВвумэн даже восхищает. Точнее, восхищает это, скорее, имено Эдмунду Тейлор, которая умела быть той ещё сердцеедкой, но в мужчинах, в принципе, толк знает. Саму же ТВ-титаншу могло привлечь тепло тела Короля, кожа и плоть которого под пальцами ощущается как горячая, ещё и переполненная жизненной энергией, однако она никогда не рассматривает его как способ пропитания. Точнее, раньше она его рассматривала, но со временем перестала — от Короля со временем начало постоянно разить желчью. Другие титаны, по понятным причинам, этого не ощущают (хотя касательно Стива и Карандашницы, ТВ даже не уверена, есть ли у них специальные фильтры для распознавания запахов), да только вот обонятельные и вкусовые способности у ТВмэнов куда более гибкие и чувствительные, чем у других (вполне возможно, что влиять на это может ещё и более органическая природа монстра) — и все ТВмэны чувствовали, и на вкус, и на запах, что от Короля идёт горький запашок и привкус, имеющий даже нотки чего-то орехового. Они уже по опыту знают, что, во-первых, еда, окрапленная желчью, к еде не пригодна (не потому, что её именно прям нельзя есть, а потому, что она отвратительно-горькая), а во-вторых, если от объекта столь дурно пахнет, то за душой у него, как правило, тёмные и дурные намеренья, и с таким существом надо держать «ушки на макушке». И в какой-то степени, один лишь запах Короля отторгает от себя ТВ-женщину, о чем она говорить не спешила. А даже если и скажет, что и с того? Он-то этот желчный запах физически не учует, даже если хорошенько везде помоется. Вполне возможно, что если бы от Короля не пахло желчью, то ТВвумэн под чары его обояния уже бы и попала — но если от него не пахло бы желчью, то это не значит, что у него за душой не было бы дурных намерений, просто он бы их тщательнее скрывал. Но менее дурную репутацию он бы действительно заимел. В прочем, может, оно и хорошо, что от Короля дурно пахнет — покойница чувствует, что он явный вестник дурных происшествий, а потому опасается. Да только это не нравится Королю. Потому что это либо нарушает его планы, либо он просто искренне не понимает, что он именно делает не так. Хотя… Что-то ТВшница сомневается, что он прям именно ничего не знает. Как и сейчас — Король вроде как искренне не понимает, чего он сделал не так, и чего это от ТВ от него так рванула. Хорошо хоть, что не додумалась телепортироваться, ибо так бы Король ее вряд ли нагнал. Но в этом и особенность телевизионщицы — в отличие от своих родственников, если начинает пахнуть жареным, то она до последнего не телепортируется. С одной стороны, ей все же интересно, чем это все может окончиться, а с другой стороны, она об этом забывает. Как и сейчас. Телевизионщица спешит подальше от монарха, злобно ощетинившись, да с такой ненавистью стиснув подол платья, словно ещё чу-чуть, и просто вырвет кусок ткани, что удивительно, что она просто не сломала от такой злобы (и своего веса) каблуки. — Прелесть моя, подожди! — раздаётся ей в спину от Короля, который пытается остановить любимую без применения сил. — Я тебе не прелесть! — огрызнулась через плечо покойница, даже не думая останавливаться. — Дело твоё, можешь ей и не быть, но дай же мне объясниться! — просит её монарх, после чего раздаётся чуть стрекочащий звук, и он за её спиной снова исчезает. — Ну допустим, — суховато огрызается немертвая, после чего все-таки резковато и возмущённо складывает руки на груди, а потом через плечо оборачивается за спину, ожидая увидеть там Короля — Мне прям интересно, чего ты придумал на этот раз. — и уже хотела было скривиться, да только её лицо вытянулось в удивлении, не найдя там Короля. И, если честно, она вздрогнула, ибо когда повернула голову в другую сторону — сразу же уткнулась в Короля, который оказался неприлично близко к её телу, ибо практически обнял её за плечи, прижав к своему горячему телу. Король, как и другие титаны, после войны перестал носить громоздную защиту, а потому он сейчас без доспехов — вместо этого он одет в бежевые брюки, золотоватую желетку, которая на нем сидит «с иголочки», как говорится, и белую накрахмаленную блузку с рукавами, которые заканчиваются на его мощных локтях. Только, в отличие от многих агентов, часовщик не носит перчатки, отчего ощущаются его тёплые, немного грубоватые, ладони — а на холодном теле ТВвумэн они практически горячие… Возможно, характер Короля Эдмунде не нравится, как и его навязчивость, но вот его горячие и живые прикосновения телевизионщице могут доставлять неподдельное удовольствие. Как и сейчас — от него разит не столько желчью, сколько беспокойством, только ещё от него разит вкусно, по мнению монстра, запахом тела. Признаться честно, до появления Короля, ТВмэны уже успели забыть, как пахнут людские тела без всяких примесей. Эйфория от горячих прикосновений человека, что в неё так искренне влюблен, проходит не сразу, ТВ на какой-то момент даже впадает в прострацию, чем Король и пользуется, позволяя своей кисти опуститься сначала ей на спину, а потом и на поясницу, которая жёстко стиснута корсетом — только после этого Эдмунда снова сменяется ТВ-титаншей, и она жёстко отталкивает от себя монарха (который, к слову, несколько выше её, а заодно и крупнее). — Помнишь, как раньше чернь к монархам обращалась? Точнее, с какими словами? — задаёт ей вопрос часовщик, но, не получив ответа, сам отвечает: — «Не велите казнить, велите слово молвить». Вот и я сейчас молю у тебя возможность хоть что-то вымолвить, — и потом ещё свои обычно хитрые, золотые почти буквально, глазки строит, да так умоляюще захватывает вялую ладонь покойницы мощными своими, что сначала ТВ неодобрительно морщится, но все-таки соглашается, не спеша вырывать ладонь не потому, что она не может — нет, вполне бы могла, ибо Король не стискивает её как-то очень крепко — а просто потому, что невольно наслаждается окутавшим её теплом (даже запаха желчи практически нет, либо же он сейчас её не так сильно тревожит), и обманывает себя что такое тепло Короля — это что-то вроде процентов, которые она вытягивает с него за то, что он тратит её время впустую (хотя спорное утверждение, есть ли у мертвецов время, раз уж они мертвы). Иногда ТВ занимается самообманом, когда отчаяние берет верх. — Ну допустим… — не своим голосом говорит покойница, ощущая, как по телу бежит слабость — вполне возможно, если бы не Король, то она бы сейчас упала — Давай. Вещай. Немертвая обиженно хмурится, поджимает губы. Даже злой она очень нравится Королю. И вообще, королевам (коей Король считает ТВ) тоже злиться надо, даже если они мертвы. — Спасибо. — искренне благодарит ее монарх, и даже позволяет себе оставить поцелуй на перчатке поверх её кисти, губами ощущая, как она мертвенно-холодна, словно её только что из морга доставили — когда-то голой, поэтому так холодна, и вот на неё натянули одежду, а согреться ещё не успела — Я, конечно, понимаю, что периоды моего отсутствия тебя явно беспокоят… — О, они меня отнюдь не беспокоят. Они меня возмущают и злят, — вставляет свое слово покойница, мрачнея с каждым словом. — Пусть даже и так. — коротко отвечает монарх — Но прошу, и ты меня пойми — у меня были кое-какие неотложные дела, и о многих я пока сообщить не могу. Как минимум потому, что они ещё не готовы. А как максимум… Это прозвучит грубо, но они тебя не касаются, и разобраться с ними в состоянии только я. На этом моменте «…Тебя не касаются…», титанша почувствовала прямо-таки болезненно-неприятный укол обиды в душе, и, видимо, это ощущение отразилось у неё на лице (в характерной обиде поджались тонкие губки, от обиды словно даже несколько побелев), в том числе и в глазах — Король сразу стушевался и занервничал, судорожно соображая, как-бы сгладить углы. — Погоди, я не… Не в этом смысле… — залепетал он, пытаясь сгладить обострившиеся углы — Не воспринимай это в таком ключе, просто я бы не хотел втягивать ещё и тебя в это… Да уж, душевные разговоры — это не конёк Короля, он в них максимально плох. Возможно потому, что сам до этого никого не успокаивал и не поддерживал, зато моральные силы тратились на поддержку его — вот и не знает, как выкрутиться из этой ситуации, или хотя бы просто выйти сухим из воды. Титанша, в прочем, волю эмоциям в полной мере не даёт, хотя и чувствует, что за это утро она устала, кажется, морально куда сильнее, даже чем за прошедший год. Наверное, она устала от всех этих игр — или даже заигрываний? — Короля с её телом. И ей от него нужна конкретика. — Я и так уже достаточно на тебя зла, так что не томи. — сухо отвечает мертвичинка, наконец выпутываясь из объятий Короля, смотря монарху то на грудную клетку, то поднимая на него глаза. — Хорошо. — кивает ей Король — Давай, может присядем?.. ТВ-титанша уже хотела была ехидно спросить «Куда?», но Король молча указал пальцем себе за спину — и там уже на боку лежало достаточно длинное и толстое дерево, которое было хирургически срублено. Раньше дерева там не было. Неужели Король срубил его по пути сюда? ТВвумэн, в прочем, плевать. По крайней мере, она пытается убедить в этом себя. Король, как истинный джентльмен, подаёт даме руку, да только дама весьма обиженно обнимает себя за плечи, оскорбленно качает головой из стороны в сторону, обиженно прикрыв глаза, после чего обходит его и, на удивление, достаточно легко садится (особенно для столь грузного тела) на самый кончик ствола — пытается подальше от Короля, а заодно чтобы было проще улизнуть. У неё, бывало, когда ТиВи — или ТВ-ученый — садился с ней куда-то на одну поверхность, тоже специально садилась ближе к краю, и если старшие родственники это замечали, то сразу же начинали её за это высмеивать. Король подобное за ней замечал и до этого тоже, но при этом никогда её за подобное не высмеивал. Вряд ли у него такого никогда в мыслях не было. Может, просто, самому с подобным пришлось столкнуться?.. ТВ, в причём, все ещё плевать. И она все ещё обижена. Король опускается чуть более грузно, но все-таки сохраняет определенную дистанцию, лишь бы любимую не спугнуть — и сначала долго, напряжённо, молчит, растерянно смотря себе куда-то поверх колен, пытаясь собраться с мыслями. — Я… — наконец затягивает Клокмэн, на что умершая дёргается, но молчит, смотря на него уже не так сильно возмущённо, но все ещё обиженно — Если честно — я не знаю с чего начать. Может… Задашь наводящие вопросы? — в его тоне появляется надежда. — Ну допустим… — суховато соглашается титанша, сначала тоже опуская глаза уже на уровень своих колен — гладко-круглых, накрытых сверху слоями тускло-черного платья, после чего, наконец, косится на Клока — Чего тебе от меня надо? — Мх… Ты прекрасно знаешь ответ на это вопрос, дорогая, — неоднозначно отвечает Клок и даже позволяет себе неловкую улыбочку — Я хочу, чтобы ты стала моей женой и нашей королевой. — Прости, — с неким удивлением интересуется покойница, недовольно вывернув тонкую черную бровь — «Нашей»? — Ну… Да. — подтверждает Король — Нашей. Что именно тебя тут смущает? — С каких это пор — НАШЕЙ? — выделяет свое недовольство тоном ТВ — Когда это ставки повысились? Изначально же должна была стать только твоей. — Ну, под «нашей» я имею ввиду и моей, и моих малюток, — уточнил монарх, имея ввиду маленьких Клокмэнов — Ты же для них станешь полноправной королевой, если мы поженимся… Это все произносится каким-то слишком неоднозначным тоном, словно ТВ только и хочется дорваться до власти, ещё и над этими часовыми болванчиками. Хотя пожив столько, ТВ поняла что особо аппетита до власти у неё нет. — Да? Не думаю, что твои малютки будут в восторге. Особенно эти… Путешественники во времени или элитные. — фыркает дама, с каким-то даже наслаждением смотря на то, как Король сразу становится недовольным. — Ох, прелесть моя, — скрипит он и недовольно морщится — Прошу, не вспоминай их в суе. Я способен считать их своими созданиями, но не считаю их своими слугами. Да и, в любом случае, вспоминать у нас их не принято. Собственно, в конце-концов, какая нам разница? Они в любом случае — лишь подчинённые, а жизнь им дал я. Так что я вполне в состоянии сам решать и распоряжаться их судьбой. А если им что-то не нравится, то пусть высказываются друг другу. Ну или мусорке. Разница, в прочем, не велика. — и ещё как-то обиженно фыркнул, чем изрядно повеселил ТВшницу. Вот, в прочем, и ещё одна сторона Короля, весьма негативная, за что ТВ его не то, чтобы не любит — да и чего Королю за это предъявлять, он монарх, ему можно — скорее, просто опасается — это его титанических размеров лицемерие и самолюбие. То сначала вступаемся за малюток, защищаем их от этого мира, а потом сразу же авторитетно заявляем, что их мнение ни то, что ничего не решает — а в принципе ничего не значит, и вообще, это их проблемы, что их что-то не устраивает. В этом он особо не отличается от семьи Эдмунды, разве что к её мнению он все-таки прислушивается, по крайней мере пока. Вполне возможно, что будет слушать её и впредь, да только за этим может стоять то, что за её спиной он все равно все будет делать по своему — это в принципе королевская натура, да и политическая, наверное тоже. ТВ не то, чтобы прям прекрасно знает, но немного в курсе — ТиВи и ТВвумэн одно время работали парламентёрами, среди некоторых ТВмэнов явно есть — могли быть — политики, да и сейчас ТиВи практически представляет в альянсе фракцию телевизоров, так что ей есть, с чем сравнить. Хотя никто и не отрицает, что в отличие от слуг, к королевам их мужья-короли все-таки прислушиваются, возможно даже и хоть сколько-то, но любят… Вот тут женщина уже не в курсе, ибо замужем за представителем королевской семьи никогда не была. Хотя она не помнит, была ли замужем в принципе. Про старшую сестру свою, старшую ТВвумэн, которая умирала под именем Луизы Тейлор, знает точно — она никогда замужем не была, всегда избегала этого события, даже при жизни, и ведь смогла избежать. Просто любовники были, даже и весьма представительные, но далеко не из королевской семьи. Даже и близко не из парламента, а про Короля ходили слухи, что он собирается возводить свой парламент, а парламент планирует засадить своими малютками. Правда, ТВвумэн мало того, что так и не стала женой, ещё со временем стала и асексуалом, у которого само упоминание секса вызывает неприязнь. Правда, почему так — никто из родни не знает, но предполагают, что где-то она, значит, однажды на этом поприще обожглась — так среди ТВмэнов асексуалами и становятся. В прочем, может, она либо стала жертвой изнасилования, либо даже от него умерла — как их ТВмэн-смертник, он при жизни стал жертвой сексуального насилия, что до глубины души тронуло его, отчего он сам немного тронулся рассудком, и теперь многие вещи не в состоянии адекватно воспринимать в принципе. Признаться честно, Эдмунда сама, лично, видела, как в особо неадекватном состоянии его ломает и кроет, как он даже от случайных вспышек воспоминаний страдает, и как бы она и над ним под настроение раньше не издевалась, умом понимала, что он пережил страшные вещи. И ТВвумэн тоже, если предположения — правда. А была ли она сама жертвой изнасилования? Вполне возможно, что нет, раз она не помнит и не страдает от появившихся после этого триггеров, но это ещё ничего не значит. Она тоже могла стать жертвой изнасилования, просто по каким-то причинам её мозг это не запомнил, либо же эти воспоминания просто стёр, чтобы она не страдала от воспоминаний также, как и Смертник. Страшнее только то, что ни Смертник, ни ТВвумэн, ни кто либо другой своего обидчика не вспомнит по целому ряду причин. Да и так ли это нужно сейчас, когда все прошло, обиды практически забыты, а возможные обидчики мертвы, и отомстить им уже физически нельзя? Хотя, возможно, они рано расслабляются, ибо поговаривают, что и среди скибидистов, и среди агентов, есть насильники. И пусть лично их пока никто не видел, это ещё не значаит, что их нет. Эдмунда задумчиво щурится, бросает на Короля неоднозначный взгляд, который он сразу же замечает и дерзко перехватывает. А может ли быть Король насильником? Не имеет значения, мог ли он быть насильником в прошлом, имеет значение, может ли быть насильником в настоящем. В теории — вполне способен. — М? Что-то не так, моя прелесть? — спрашивает Король, звуча несколько возвышенно — Ты меня в чём-то подозреваешь? — Ну почти, — весело, но устало, фыркает ТВвумэн, после чего устало потирает лицо и подаётся вперёд, ближе к коленям, переставая гордо держать спину и начав горбиться, насколько позволяет тугое платье и жёсткий корсет, которые особо выгибаться не позволяли — Я тебе не прелесть. И вообще, я тебя не понимаю. — руки женщины с некоторым разочарованием падают по бокам от неё, на жёсткую кору деревьев. Монарх видит — его возлюбленная немного душой оттаила, и если раньше он не знал, чего от неё ожидать, то сейчас её нотка веселья придаёт ему смелости, отчего он придвигается чутка ближе, и даже нежно, словно случайно, накрывает правую кисть ТВ. Все ещё холодна и мертва. В планах у Короля было это исправить. — Какая досада, из тебя бы вышла замечательная прелесть. Но можешь ей и не быть. — действительно с некой досадой говорит Король — Но в чем именно ты меня не понимаешь? Эдмунда, в прочем, не реагирует — сидит неподвижно, с опущеной головой, да с болью, насмешкой и печалью смотрит куда-то вдаль, даже руку другого титана стряхнуть не пытается. Сейчас она выглядит так, словно умирает в реальном времени. Правда, зная, что она уже мертва, максимум, что она может испытывать в реальном времени — это либо медленное и безболезненное, бессимптомное, разложение, либо наоборот, очень неприятное ощущение, как внутри тебя куски оттделяются и от тебя, и друг от друга. Практически тоже самое с ней делает и Король, только не так явно. Пытается саморучно отделить три личности внутри неё друг от друга, а из этих личностей, если у него получиться, выделит себе любимицу, на которой и женится. ТВ не отрицает, что и такое возможно, но ей почему-то кажется, что у Короля либо ничего не получится, и придётся брать, что есть, либо если и получится, то это пройдёт болезненно даже не для всех троих, а для всех четверых (это если включая Короля). Королю бы в идеале жениться на одной Эдмунде Тейлор, она бы даже при всей своей злобе и эгоизме ему бы подошла. Даже, наверное, они бы больше дополняли друг друга, чем любили, но пара была бы красивая, пусть даже для малюток Короля это и стало бы новым кругом Ада, ибо Эдмунда о своём высоком аристократичном происхождении знает, как и цену себе знала тоже — она и Король друг другу бы подошли, и отрицать это глупо. Да только в этом мёртвом теле живет не одна Эдмунда, а ещё минимум две суки. Причём одна из них сука, в какой-то степени, буквально — личность монстра — это личность монстра, в ней нет рассудка или разума, она думает только желудком, и передвигается по большей части либо на четвереньках, либо на корточках, а ровно встать на две ноги в полный рост вообще не в состоянии. Не хотелось бы, чтобы Королю досталась именно она, но тут и не угадаешь. Однако с такой каши особо и не сваришь, лучшее, к чему её можно припахать — это на привязь, да охранять королевский парламент. Главное вовремя подкармливать сырым мясом, и побольше, чтобы монстр не возникал и не выпускал зубки с коготками. Но на крайняк можно кинуть и на растерзание кого-то из маленьких Клоков, чтобы неповадно Королю противиться было. ТВ-титанша, вариант, на самом деле, не на много лучше. Явно лучше, чем монстр, но и жена из неё тоже паршивая. ТВ-титанша в какой-то степени войн, охранник спокойствия своей семьи, и ради семьи готова на все, даже умереть. Только ещё она не по своей воли стала чем-то вроде телохранителя Эдмунды и тела, оставшегося от неё, и «хозяйкой» монстра, правда, вся её роль заглючается в том, чтобы держать этого монстра на привязи, да вовремя подкармливать мясцом. Эти три личности отличаются друг от друга кардинально, это практически разные люди, и разными людьми они бы и стали, найдись ещё два тела, которые могли бы принять на себя по одной личности, но такого на горизонте не предвидится. Вот и придётся Королю мучиться со всеми тремя, так и жениться, если будет, придётся в слепую — все равно тело одно, и так просто он не узнает, какая именно личность в обличии жены ему досталась. Хотя монстр, возможно, вряд ли — монстр этого позолоченного придурка опасается, отчего при виде Короля пытается спрятаться в самых тёмных уголках души, отчего в качестве жертвы будет либо ТВ-титанша, либо Эдмунда Тейлор. Никто из них добровольно ложиться под Короля не намерен, но возлечь с ним все равно кому-то придётся. Вполне возможно, что Король предпочтет выбрать сам, но до этого дожить надо, да только Эдмунда мертва, а ТВ-титанша появилась уже мертвой (её вполне можно считать мертворожденным наследником Тейлоры), и живых женщин ему не подвезли. Отсюда и весь конфликт. — Дурак ты, — невесело усмехается женщина, сидя так неподвижно, словно кукла — кажется, ещё чуть-чуть, и она упадёт вперёд — Дурак. Хотя прожил куда больше меня, и за столько лет мозгами обрасти уже был должен. — Да почему дурак-то? — без злобы спрашивает часовщик и аккуратно дёргает женщину за плечо, даже пытается заглянуть ей в глаза, но она только сильнее склоняет голову ниже плечь — ТВ? Объясни! — требует он, но мягко, чтобы на спугнуть — его такие резкие изменения в характере не радуют. — Потому, — наконец сдается титанша и тяжеловато вздыхает — Почему ты не можешь быть влюблён во что-то более смертное? — ТВ, конечно, тоже смертны, да только они это отчаянно скрывают — это как минимум в их интересах — Да ещё и с куда более меньшим возрастом? — Ну… Чувствам ведь не прикажешь, не так ли? — с улыбочкой, правда, весьма неловкой, интересуется Клок, после чего мягко касается головы покойницы и аккуратно заправляет ее волосы ей за симпатичные, маленькие, беленькие ушки — за такие даже оттаскать капризную стерву жалко — Почему я не могу тебя любить, если никто не запрещает? — Ну… По социальному статусу не подхожу? — предполагает немертвая, да только ответ знает сама — и услышав весьма очевидное, чувствует, на удивление, не разочарование, а скорее просто усталость. — Почему это? — фыркает Клок — Ты, насколько мне известно, по происхождению аристократка. Отец у тебя аристократ, а мать была по происхождению на порядок выше, и поэтому твоей отец взял фамилию супруги, чтобы по социальной лестнице подняться. Вот тут ТВ немного приходит в себя — сначала задумывается, а потом хмурится, понимая, что Король только что подметил то, о чем она никому ещё не говорила, да говорить и не собиралась. В прочем, судя по морде Короля, он и сам понимает, что сболтнул лишнее. — Откуда ты это знаешь? — недовольным тоном замечает мертвая аристократка, после чего косится на потенциального мужа, ожидая честного ответа. — Я… — сначала Клок хотел отмазаться фразой, мол, «Я догадался», но отговорка эта тут максимально не в тему, особенно учитывая, что Король явно может заглядывать как и в будущее, так и в прошлое — и второе как раз их случай — Скажем так — я посмотрел. Мне никто не рассказывал, я сам. — Сам? Самостоятельный мальчик, — с негодованием ворчит Эдмунда, но злиться вроде как не начинает — Ну допустим. И что ты этим хочешь сказать? Они оба прекрасно знают, она — в том числе, потому что была рождена женщиной. А женщинам всегда надо было быть хотя бы втихую умными, чтобы выжить. Клокмэн её мысли читает у нее даже не по лицу, а по глазам — что и спешит подметить: — А то ты не знаешь. Ты мне по происхождению вполне подходишь, так что не вижу проблемы, — и спокойно пожимает плечами — Да и человечество все равно мертво, а агенты в этом ничего не понимают, так что нас никто и не осудит. Да и… Для твоей семьи это тоже явно не проблема. — Ты же близкого знакомства с ними не имеешь, откуда такая уверенность? — интересуется женщина, после чего мягко утыкается рукой в широкую грудную клетку монарха, намереваясь пусть и мягко, но оттолкнуть, но невольно улавливает пальцами мерное сердцебиение — и снова зависает, ощущая себя как-то… Плохо, что ли? Даже, пожалуй, не плохо, а обделен ной, ибо сердцебиением давно уже не владаеет. — Не имею, верно. Но, признаться честно, хотел бы… Познакомиться с ними ближе, — весьма уклончиво отвечает Король, после чего замечает, как любимая зависла — и этой заминкой с её стороны пользуется: — Что-то не так, дорогая? — мужчина поднимает руку и сильнее вдавливает руку покойницы себе в грудь, отчего она ещё чётче начинает ощущать его сердцебиение — и словно начинает гаснуть прямо на глазах — Нравится моё сердце? — Мне нравится… — каким-то не своим голосом тихо шелестит ТВ, сама не веря в то, в чем хочет сознаться — Его тепло… Его удары… Оно горячее и такое живое… ТВ-титанша не из тех ТВмэнов, что предпочитает есть органы, но сейчас у её внутреннего зверя разгорается примерно такой аппетит. Может, будь она более голодной, она бы даже попыталась вскрыть монарха… Король, правда, своим ответом рушит всю атмосферу, заодно выдергивая ТВшницу из её прострации. — Вот видишь? Моё сердце такое живое и горячее, и его я предлагаю тебе вместе с рукой. Ну же, соглашайся! Оно все твое! — весьма быстро сообразив, что часовщик все вывел к теме о свадьбе, женщина мигом пришла в себя, а потомц испуганно и резко отдернула руку, да оскорбленно прижала её к своей грудной клетке, которая при этом мёртвенно холодна и неподвижна, а сердце и вовсе в складах плоти потерялось. Ей бы немного жизненных сил Короля… Она бы вновь живой стала, и даже этой капли ей бы хватило надолго. — Дурак ты… — с неким разочарованием — при чем не ясно, от себя или от Короля, — заявляет мертвечина, после чего садиться более компактнее — складывает ногу на ногу, на колено опирается локтями, а на кисти ложит подбородок и тяжеловато вздыхает — Вот зачем тебе мёртвое тело? Живых же сейчас много, пусть это и роботы. Хотя не сказала бы я, что замечатала за тобой синдром зловещей долины. — хоть со стороны и кажется, что бубнит мертвая это спокойно, да только грудь ей начинает рвать печаль. Почему, отчего? Она и сама не знает. Знает только, что надо бы задать конкретные вопросы — да только какие слова в них вплести — не знает тоже. Как? Что? Зачем? Почему? А так ли оно надо? Неужели ничего изменить нельзя? ТВ и сама знает ответ на этот вопрос, а потому старается его не задавать, чтобы не пришлось самой отвечать, и от ответа страдать. Король, в прочем, её мрачных настроев совершенно не разделяет, для него это трагедией не является. А точно ли они будут жить душа в душу? Кажется, что нет, они не выглядят как люди, которые друг друга с полуслова понимают. — Ну как минимум потому, что они — роботы. Они тоже не живые, хотя вопрос, считать ли роботов живыми, весьма спорный. — замечает Король — Да и, знаешь ли, не прельщают мне отношения с разумными машинами. С таким же успехом я сам могу создать себе женщину, только она уже будет отвечать моим критериям. — Ну так и создай, в чем проблема? — ТВ скептически выгнула бровь — Зато такой мороки, как со мной, не будет. — Не хочу, — упрямиться Король — Она будет все ещё не живой, в том и проблема. Да и, признаться честно, не хочу я тратить свое время на обучение и воспитание. И ты мне нравишься куда больше, я тебя люблю! — Король на эмоциях даже хватает ее за руку, словно пытаясь обратить на себя внимание — Чем именно я тебя не устраиваю? Много чем, на самом деле, да только зарекаться в слух женщина не спешит. — Всем ты хорош… — скрипит она — Да только мы разные. Как минимум тем, что смерть уже разлучила нас. А процесс этот не обратим, и ты не хуже меня об этом знаешь. — Ну вообще… — затягивает с явным сомнением Король, после чего хочет добавить, мол, «Я над этим и работал, чтобы обратить его», но молчит, решив, что пока женщине знать об этом не обязательно — Да, ты права. — приходится признать ему — Но неужели сейчас это может стать для нас огромным препятствием? Мы столько всего оба пережили, что явно можем позволить себе… Небольшое нарушение норм и морали. — в тоне часовщика ощущается надежда, которая доставляет ТВ ещё больше боли. — Зачем? — вздыхает женщина и смотрит на Короля печальными, уставшими глазами, и с такого близкого ракурса видно, что живого блеска в них нет — Не легче ли принять факт того, что я — мертва, моё время уже вышло, а твоё — все ещё нет? У тебя явно все может получиться, главное только найти. В прочем, у Клокмэнов людского блеска в глазах тоже нет — они блестят из-за глянцевого мебельного лака, который Король залил им в глаза, что только придало им умилительный блеск. — Нет, не легче, — противиться её голосу разума позолоченный — практически буквально, кстати, ибо кожа Короля имеет яркий золотой блеск, словно часовщик себе в кожу втер мелкий шиммер — Я подозреваю, что ты чего-то боишься, но чего — не могу понять в упор. Готов тебе поклясться, ты будешь со мной счастлива! Никто не посмеет тебя обидеть, мы все будет тебя любить и почитать. Ты с нами будешь счастлива… — последнее Король ей едва ли не шепчет, нежно сжав своими руками безвольные кисти, пытаясь повлиять на рассудок покойницы, затмив голос разума. Не ясно, что именно такого происходит в мозгах ТВ, но она впервые не спешит сопротивляться — а просто даже чисто из интереса задуматься, чем ей это может обернуться. По её мнению — ничем хорошим, Король куда более подлый, чем кажется, хотя иногда кажется, что он это никогда и не скрывал, просто все остальные такие недальновидные. Хотя монарх, что естественно, совершенно другого мнения, и конечно отчаянно пытается убедить в этом ТВ, это в принципе в его интересах. — Я, кхм, подозреваю, что прожив столько, да еще и с такими… Явно не самыми хорошими родственниками, ты даже не то, чтобы боишься — ты опасаешься меня и моей идей с браком, но прошу, пожалуйста, поверь мне. — Клок перед ней практически унижается, и увидь его кто-то даже из его созданий — не поверили бы, что это он. Точнее, не поверили бы, что он на такое способен. Хотя, учитывая, что и он когда-то был человеком, также тоже возможно. Не выдержав, ТВ вздыхает — а потом поднимает ту тему, которую поднимать бы ни за что не хотела. — Знаешь, чем ты подорвал моё отношение к тебе? — с усталостью замечает она, после чего снова возвращает руки себе и стискивает их на уровне груди, не находя ни им, ни себе, места. Да и вообще, она считает, что её место — только в могиле. Сырой, узкой, глухой, можно даже и без гроба с надгробным камнем, но главное, чтобы сверху все было щедро присыпанно жёсткой спресованной почвой, чтобы не вырваться уж наверняка. — Я догадываюсь, но предпочту уточнить, — сдаётся Король — Чем? — Всей этой своей… Непостоянностью, — морщится дама, чувствуя, как снова злиться — То ты здесь, то снова пропадаешь черт знает где. Всегда пропадаешь внезапно и без объяснения причины. Признаться честно, знать причину я и не хочу, пусть это будет на твоей совести. Я о тебе в принципе ничего не знаю, а ты даже не даёшь шанса что-то узнать, при этом и сам ничего не рассказываешь. И выудить информацию мне не от куда. Я пусть замуж особо и не собираюсь, но от супруга мне все-таки нужна постоянность и минимум секретов… Она говорит и говорит, пусть и кратко, но говорит — первые за столько лет так много с Королём и при Короле. Хотя, кажется, как только кончилась война, так она стала говорить разительно меньше, потому что было особо не с кем, а трещать со своим отражением ей не прельщает. Не то, чтобы ей нравиться смотреться зеркало в принципе, ибо оттуда на неё посмотрит полудохлая фальшивка. Это страшно. Ещё страшнее то, что эта фальшивка полудохлая — она сама. Король в ответ стыдливо молчит, виновато уведя глаза себе куда-то в ноги, но не пытается что-либо изменить — прекрасно понимает, что это все правда, просто ещё и спресованная, чтобы в более малом объёме впихнуть как можно больше информации. И ведь сказать что-то поперёк не может — все же ведь сказано по факту. — …И вообще, — наконец подводит к итогу ТВшница — Какова вероятность, что если я даже стану твоей, ты не сбежишь куда-то опять? Не хочу тебя привязывать к себе, чтобы оно было тебе в тяжесть, но и ты меня пойми — мне по прошествии стольких лет постояннство нужно. — Я тебя полностью понимаю, — немного виноватым тоном замечает монарх — И понимаю, что это прозвучит максимально неубедительно, но… Если ты станешь моей, то я уже никуда не уйду — поводов не будет. Разве что только тебя уведу, но это уже совершенно другая история. Но тогда ты сможешь посмотреть на причину моего отсутствия воочию, ибо о таком не рассказать, это надо вживую видеть. ТВ-титанша отвечать не спешит, и молчит очень напряжённо, сощурившись, словно сканирует Короля, как рентгеном. — Как ты представляешь нашу свадьбу? — интересуется дама — И кто будет свидетелями, кто будет регистрировать нас? А документы? Даже тут будет бумажная волокита. — За это можешь не переживать, я все организую, — отмахивается Король, таким образом давая понять, что думать над этим сейчас, когда ещё ничего нет, он не намерен, и всю эту работу скинет на себя будущего — В качестве гостей можем позвать всех с альянса — в конце-концов, и им хоть сколько-то развлечение спустя столько лет будет. Не знаю, можно ли будет позвать кого-то с некогда вражеской стороны, но я бы, чисто из соображений приличия, позвал твоего деда. Думаю, этот старик имеет право знать. — Что? — спрашивает ТВ, снова уловив то, чего она ему явно не говорила — Откуда ты?.. Ладно, не важно. А я даже рада, если его нельзя будет позвать. Я все ещё обижена на него за… — ТВ тяжко вздыхает — За все. Там целый список. Поэтому лучше без него. В прочем, мне за него семья ещё всё может подпортить, так что этого будет достаточно. А агенты… Я не думаю, что они нас поймут, но если им предоставить достаточно алкоголя, то они явно повеселятся. Главное, чтобы и они нам ничего не испортили. — За это можешь не переживать — я им не позволю. — пытается убедить её монарх — Поверь, у меня все продумано до мельчайших деталей, и дажа если что-то пойдет не так, ты все равно останешься в восторге. — Откуда такая уверенность? — сомневается в этом женщина. — Я могу видеть разные таймлайны, и в некоторых из них ты все-таки становишься моей женой, — спокойно сознается Клок — И, к слову, одна из причин того, из-за чего я, бывало, пропадал. Покойница ничего не отвечает, лишь с явным сомнением внимательно следит за тем, как титан шарит ладонями по телу (точнее по имеющимся карманам), а потом ловко достаёт небольшую, но достаточно увесистую коробочку. Сверху она обита бархатом тепло-песочного оттенка, по форме — мягкий квадрат. Выглядит вроде и просто, хотя и достаточно элегантно, однако прожив достаточно в высшем свете, ТВ умом понимает, что стоить такая коробочка могла бы очень и очень дорого — может и из-за материалов, а может где-то цену раздули бы вообще ни за что. Умом такое понимает. Душой — нет. А в этой коробочке… Да. Кольца. То, чьей рабой она вроде и боится стать, а вроде согласна и на такое, лишь бы этот вопрос уже закрыть. Когда открывается коробочка, внутри она оказывается белой, и вот в жёсткой внутренней подушечке есть два разреза, а в эти разрезы бережно вставлены обручальные кольца. Оба золотые. То кольцо, что несколько шире, ещё и с мелкими выбими буквами на внутренней стороне, очевидно, мужское, и предназначено Королю. Правда, чего-то особо уникального в этом кольце, кроме, разве что, букв, нет, и куда больший интерес представляет женское кольцо. Женское кольцо несколько тоньше, зрительно выглядит даже элегантнее, чем мужское, а ещё обладает небольшим острым камешком нежно-фиалкового оттенка. Сначала, признаться честно, ТВ показалось, что это какой-то обработанный драгоценный булыжник, но сощурившись, заметила, что сам камень как будто полый, то есть, это просто оболочка, а внутри самого камня что-то есть. Словно бы сгусток энергии, да только чьей, или какой?.. В любом случае, выяснять это у женщины особого желания нет… Или это ей так кажется? А кольцо, если честно, очень и очень красивое, даже несмотря на то, что золотое (а ТВ, признаться честно, не большой фанат золотых вещей и тем более позолоты, разве что только белое золото ей немного прельщает) — тут, видимо, в душе беснуется Эдмунда Тейлор, которая от такого свадебного колечка не отказалась бы, и у которой при жизни таких красивых свадебных колец не было. Может, в этом кольце заключён какой-то гипноз — это вполне могло бы объяснить, почему же оно так понравилось покойнице. — Я сам создал нам обручальные кольца, — с гордостью говорит Король, и, признаться честно, тут есть, чему гордиться, ведь сделаны они очень качественно. Быть может, Клок когда-то был ювелиром? — Ну же. Возьми их, ничего страшного в этом нет. — нежно шелестит ей часовщик, а как только понимает, что немертвая не в состоянии взять коробочку самостоятельно — сам аккуратно вкладывает это ей в пальцы, благо, что они пластичны, как пластилин, ибо обвисли тухлыми мёртвыми сосисками, как и положено мертвецам. А как только коробочка с кольцами оказывается в пальцах немертвой, она невольно ежится — чувствует тепло этой безделушки (которую он, скорее всего, сделал тоже сам) — очевидно, нагрелась от его тела, и это тепло невольно застилает и грудную клетку женщины. Вполне возможно, что это действительно какой-то гипноз, но выйти замуж за Короля уже не кажется Эдмунде плохой затеей. А может… У них все получится?.. На это есть великолепная фраза, мол, поживём — увидим, да только ТВ уже не жива, а потому что-то она не уверена, что получиться у неё увидеть, если жизнь там — обязательное условие. Хотя кому какая разница, да? ТВ смотрит на эти кольца так завороженно, что сейчас не замечает ничего, что происходит вокруг неё — поэтому не замечает, как Король придвинулся к ней ближе, практически впритык, и как завёл одну руку ей за спину, но зато чувствует, как горячая рука накрыла ей плечо, после чего часовщик нежно приобнимает её, прижимает к своей горячей, грудной клетке — и заваливается на спину, прихватив даму с собой, благо, что здесь трава пусть и низкая, но достаточно мягкая и густая, чтобы было мягко и хоть сколько-то чисто, хотя на тёмной ткани грязь в любом случае не будет так заметна. В другой ситуации ТВ бы явно возмущалась, со стороны она в принципе не похожа на человека-покойника, который одобряет тесный физический контакт, но сейчас она упрямо молчит, все ещё не отрывая взгляд от коробочки в своих руках — её манят кольца, но отнюдь не брак. Хотя, возможно, теперь и брак — не такая уж и трагедия… Видимо, она все-таки поверила ему. Радоваться или огорчаться? — Ну же, — нежно воздействует ей на разум монарх и даже позволяет себе совсем уж вольность — долгий поцелуй в холодный и нежный висок немертвой, даже несмотря на то, что нос Клока щекочет трупная вонь — Согласись стать моей женой, любимая. Нам будет очень хорошо вместе. Тебе будут принадлежать не только мои рука и сердце, но… И всё остальное. Все мои органы, если тебе захочется… — сначала Король переходит на интимный шепот, правда, под конец даже этот шепот становится каким-то смазаным и неразборчивым, и пусть ТВ слышит, но разобрать слова не может. Но на каком-то подсознательно уровне знает, что именно ей сообщают, и какой смысл это все в себе таит. Ей даже вслушиваться не надо, она достаточно изучила Короля, чтобы примерно понимать, что именно ей сказали. — Ну же. — нежно давит ей на сознание Король, призывает совершить один из самых сомнительных поворотов в её посмертии — Мы можем обменяться кольцами заранее, чтобы на тратить на это время потом. Это ведь все равно просто приятная формальность. Они это оба прекрасно понимают, даже не ясно, кто из них осознает это больше, и все же ТВ не может удержаться, аккуратно тянется своими тонкими мёртвыми пальцами к коробочке. Не ради того, к чему Король все пытается её склонить, а… Просто… Или нет?..